Текст книги "Лига звездных негодяев или Неземное тело"

– Странно.

– Хотите чаю?

– Хочу.

Она приняла вертикальное положение и первым делом стала приглаживать свои волосы. Анисимов поспешно пояснил:

– Все шпильки вывалились.

– Вы что, тащили меня за ноги? – с подозрением спросила она.

– Нет, я вел себя как джентльмен и повесил вас на плечо.

Насытившаяся Лили подошла и повалилась Лайме под ноги. Та наклонилась, погладила округлившееся собачье пузо и сказала:

– Мне нужно в ванную комнату.

– Пожалуйста, – Анисимов широким жестом показал, куда идти.

– Вам придется меня проводить, – заявила Лайма. Ее голос окреп, и в нем появились прежние капризные нотки. – Вдруг у меня закружится голова, я упаду и стукнусь?

– Полагаю, на сегодня с вас достаточно.

Ему решительно не нравилась близость, которая неизбежно между ними возникла. Пришлось держать соседку под локоть, а когда она пошатнулась, даже обнять за талию.

– Вот полотенце, – мрачно сказал Анисимов, дождавшись, пока она умоется. – Лишней зубной щетки у меня нет, извините.

– Я пока обойдусь.

Это «пока» еще больше вывело его из равновесия. Однако когда он помог ей добраться до гостиной, Лайма неожиданно сказала:

– Я не буду чай. Можете проводить меня домой.

Анисимов решил, что она хочет, чтобы ее упрашивали, и немедленно разозлился:

– Да пожалейте же меня, в конце-то концов! Я всего лишь пошел прогуляться и получил вас и собаку на свою голову. Сейчас принесу плед и подушку, полежите на диване. А утром можете отправляться куда угодно. Я спать хочу, между прочим.

Лайма задумчиво посмотрела на него и милостиво согласилась:

– Ладно, уговорили, я остаюсь.

Он отправился на второй этаж и долго инспектировал шкафы. А когда вернулся с обещанным пледом, его гостья уже сладко спала. Пришлось укрыть ее самому, и это, безусловно, выглядело как проявление заботы. «Прямо с утра примусь за забор», – твердо решил Анисимов, пошел к себе в спальню и моментально уснул.

Однако недолго он видел сны. Как только рассвело, Саша вместе с садовником и экономкой забегала по поселку. Услышав голос хозяйки, Лили возрадовалась, принялась заливисто тявкать и бросаться на дверь. Анисимов торопливо натянул штаны и выпустил ее на свободу.

Увидев живого и невредимого пуделя, Саша едва не сошла с ума от радости.

– Моя девочка! Мое серое сокровище! – рыдала она, отчаянно тиская собачку. – Где же ты была, моя красотиночка?!

– Твою красотиночку кто-то завел в лес и привязал к дереву. Скажи спасибо своей новой соседке, она пошла прогуляться перед сном и услышала вой. Кстати, ее зовут Лайма.

– Да я… Да я ее расцелую!

– Только не беги прямо сейчас, дождись, пока она проснется, – торопливо посоветовал Анисимов и предательски покраснел.

Ночевала-то Лайма у него. И если об этом узнает Саша, соответственно, узнает весь поселок. Анисимов не был готов к такому повороту событий. Но не оправдываться же ему, в конце концов!

– Кто же украл мою собаченьку? – продолжала причитать возбужденная певица.

Саша была искусственной блондинкой, злоупотреблявшей солярием и Канарскими островами. Она так сильно утягивала себя в талии, что ее загорелые прелести лезли наружу из декольте, делая ее похожей на рожок крем-брюле. Осветленные почти до белизны волосы торчали в разные стороны. Если бы Анисимов не знал точно, что это дело рук известного парикмахера, он решил бы, что певица принципиально не причесывается.

– Может быть, заявить в милицию? – продолжала негодовать Саша.

Анисимов покачал головой:

– Лучше уж сразу вызвать частного сыщика из Москвы. Милиция не примет заявления о покушении на пуделя. Тем более что собачка жива.

– О! Люди такие злые!

– Может быть, Лили украли твои поклонники? Или нет. Скорее вот что. Кто-то решил подзаработать. Наверное, за нее хотели потребовать выкуп.

– Хоть нанимай телохранителя, – проворчала Саша, стремительно обняла Анисимова и поцеловала его в щеку. – Надеюсь, вы ее покормили?

– Кого? – насупился Анисимов.

– Мою Лили, разумеется!

– О… Конечно. Твоя серая прелесть плотно покушала. По крайней мере, печенья в доме точно не осталось.

Возвратившись в дом, он увидел свеженькую Лайму, которая завязывала шнурки на своих кедах.

– Не могу поверить, что вы вынудили меня остаться! – встретила она его сердитыми словами.

Анисимов не ожидал такой наглости и на минуту даже опешил.

– Я точно помню, что собиралась вернуться домой. А вы не дали! И даже не уступили мне свою спальню!

– А я должен был?

Он ухмыльнулся. Такой она нравилась ему больше. Он вообще любил предсказуемые ситуации.

Оба надеялись, что Лайме удастся пересечь его участок незаметно для соседей. Однако, как только они вышли на крыльцо, в калитку немедленно ворвалась возбужденная Саша. Лили торчала у нее под мышкой и часто дышала, роняя слюну на песок.

– Дорогая моя! – воскликнула певица, сияя, как начищенная кастрюля. – Я так рада с тобой познакомиться! Ничего, если мы будем на «ты»?

Лайма немедленно согласилась. Для дела очень полезно сократить дистанцию. В конце концов все сложилось хорошо. И Корнеев, в общем-то, был прав, когда попытался ускорить события. Кстати, как он там? Как бы он не очнулся и не поднял на уши начальство. Вдруг подумает, что его напарница попала в беду?

– Если тебе что-нибудь понадобится, можешь смело на меня рассчитывать! – заявила Саша и похлопала Лайму по плечу, как делают мужчины, когда хотят показать, что встретили «своего парня». – Ты привезла с собой помощницу по хозяйству?

– Нет, – покачала головой Лайма и придала лицу скорбное выражение. – Когда мой муж умер, его финансовые дела оказались очень запутанными. Сейчас адвокаты во всем разбираются. Сначала я должна понять, на каком свете нахожусь.

Саша нахмурилась, и Лайма быстро добавила:

– Но садовник мне, безусловно, нужен. И кухарка, разумеется.

Лицо певицы просветлело.

– У меня есть личный садовник! – радостно сказала она. – Я могу его тебе ненадолго уступить. Вот он доделает мне террасы, я его пришлю. Пойдем, посмотришь, какую красоту он развел возле моего дома! Антон, ты с нами?

– Нет, мне нужно делать загородку, – сообщил Анисимов мстительным тоном. – Дело не терпит отлагательства. Сейчас мне как никогда требуется уединение.

Лайма не удостоила его даже взгляда. Саша взяла новую знакомую под руку и повела на свою территорию. За высоким забором обнаружился поистине райский уголок с яркими миксбордерами и стрижеными бордюрами. Повсюду стояли массивные вазоны, а главная дорожка была обсажена пирамидальными кустами.

Тут же находился и творец всей этой красоты, молодой человек в ковбойской шляпе.

– Гарик! – крикнула Саша и помахала ему рукой. – Я привела к тебе свою подругу!

Гарик повернулся и пристально посмотрел на Лайму. У него было длинное мрачное лицо и сросшиеся над переносицей брови. Тонкий нос нависал над круто изогнутой верхней губой. Именно таким в детские годы Лайма представляла себе Урфина Джюса из сказки про Изумрудный город.

– Добрый день, – поздоровался садовник и с хрустом воткнул лопату в землю. – Вы в самом деле нашли собаку в лесу? Я думал, она сбежала.

– Лили валяется на его клумбах, – радостно объяснила Саша и потрепала пуделя по хохолку. – У них война. Но это все не всерьез, разумеется!

– Разумеется, – подтвердил Гарик и посмотрел на собачку долгим взглядом.

Если бы Лайма не знала наверняка, что Лили похитил Корнеев, то немедленно заподозрила бы в преступлении садовника.

– Вы делаете в саду террасы? – спросила она, с удивлением разглядывая круглые железяки с дырками, валявшиеся вокруг. – А вот эти штуки для чего нужны?

– Подсобный материал, – ответил Гарик и указательным пальцем сдвинул шляпу на затылок. Вид у него сразу стал менее зловещим. – У соседа в саду валялась штанга, и кто-то ее свистнул. Сам гриф, я имею в виду. Перекладину. А «блины» остались. Он собирался выбросить их на свалку, но я решил, что сделаю из них горку. Думаю, выйдет красиво.

– Обязательно приду посмотреть.

– Кстати, соболезную, – неожиданно вспомнила Саша. – Гарик тоже соболезнует. Мы все слышали про твоего мужа. Это так ужасно: отправиться в отпуск и выбрать сломанный самолет! Надо ему было вести себя осмотрительней!

Лайма сглотнула. Бедный Перворуков – его отчитали уже после смерти.

– Пойду-ка я домой, – сказала она. – Я еще даже не распаковала вещи.

Саша наконец-то отпустила собаку, которая вприпрыжку бросилась к дому – вероятно, проголодалась.

– Я тебя провожу, – не терпящим возражений тоном заявила певица.

И лишь только они отошли от садовника на безопасное расстояние, наклонилась и шепнула Лайме в самое ухо:

– Хочу затащить его в постель. А он делает вид, что сопротивляется.

Саша засмеялась, и ее налитая грудь, стиснутая тесной кофточкой, начала забавно подпрыгивать. У певицы были длинные ногти, покрытые золотым лаком с блестками. Ко всему прочему, от нее так сильно пахло духами, что хотелось высморкаться. Лайма изо всех сил старалась не обращать внимания на все эти мелочи. В конце концов, она здесь не для того, чтобы получать удовольствие от общения с дачниками.

* * *

Во время их последнего разговора Тагиров сказал Лайме:

– Есть мнение, что наш блистательный специалист по космосу свои книжки странные не просто так писал. Не то чтобы там зашифрованы тайные знания… Либо это сознательная провокация, дабы вызвать некий резонанс, либо заинтересованные лица почву прощупывают. Но кто они, зачем это делают? Сам Лейтер придумал это или действовал по заданию НАСА? В общем, попробуйте на досуге почитать его опусы, вдруг придет в голову светлая мысль.

Насчет досуга шеф, наверное, пошутил, а вот сама идея Лайме понравилась. Иногда по такой вот книге можно составить некое представление об авторе, понять его образ мыслей, а если повезет, то и тайные планы. Если у автора таковые имелись.

Она попросила Корнеева найти в интернетовских базах оба лейтеровских бестселлера и сбросить на ее компьютер. Корнеев, разумеется, забыл, поэтому приступить к захватывающему чтению Лайма смогла не сразу. Сегодня как раз выдался подходящий день – дождливый, пасмурный и пустой.

Книга «Кто не спрятался – я не виноват» представляла собой смесь триллера, детектива и порнографической фантастики. Читателям предлагалось ознакомиться с жуткими сценариями вторжения инопланетян на Землю. Причем сценариями якобы уже отчасти осуществленными. В предисловии утверждалось, что все это есть чистейшая правда, скрываемая от человечества правительственными чиновниками, которых на корню скупили пришельцы. Тех, кого не удалось купить, пришельцы убили, и в их обличье творят свои темные дела. Американское правительство обвинялось автором в бездействии.

Была уже темная ночь, в деревне заунывно выли собаки, и о стекло периодически билась какая-то ветка, заставляя Лайму вздрагивать и оборачиваться – не лезет ли кто в окно.

Чем глубже она погружалась в мир лейтеровских фантазий (или знаний?), тем хуже ей становилось. Инопланетный разум уверенно шагал по нашей планете, творя такие непотребства, что волосы на голове вставали дыбом.

В первой главе Николас Лейтер пророчествовал:

«Великий эзотерик Эдуард Шюре писал, что четыре расы, возникшие в разных концах Земли, разделили между собой поверхность планеты. Южный континент, поглощенный последним великим потопом (имеется в виду Атлантида), стал колыбелью первобытной красной расы, и индейцы Америки лишь ее остатки. Африка – мать черной расы, Азия произвела желтую расу. Последний пришелец, говорит Шюре, – белая раса, вышедшая из лесов Европы. И человечество тысячелетия жило благодаря смешению этих рас.

Однако в дела земные вмешался Космос, и совсем скоро мы станем свидетелями появления новой, небывалой расы – зеленой. Над этим сегодня без устали трудятся зеленые нелюди из другой галактики. Это живые существа, однако, в отличие от людей, они лишены того, что мы называем душой. Это холодные, прагматичные создания, чья цель – возродить собственную цивилизацию, которую они разрушили в борьбе за господство во Вселенной. Они планируют превратить Землю в опорную базу, с которой начнут новое наступление на все живое, что есть в ближайших созвездиях. Для этого им необходимо как можно скорее вырастить несколько молодых поколений, чем они сегодня активно занимаются. Пройдет совсем немного времени, и нашу прекрасную планету заселят зеленые существа, уже начисто лишенные привычных нам чувств, зато наделенные холодным, безжалостным и агрессивным разумом».

Далее следовали описания технологий «озеленения» планеты, причем такие, что Лайму бросало то в жар, то в холод, то в краску. Страниц пятьдесят было посвящено подробнейшему рассказу о том, как землянок вылавливают на улицах и везут в специально оборудованные высоко в горах инопланетные цитадели. В этих цитаделях инопланетяне весьма долго и изобретательно над женщинами глумятся, проводя различные опыты. На рисунках, сопровождающих текст (рисовал автор), изображены инструменты и приборы, используемые для этих целей.

Потом Лейтер, как заправский маньяк-очевидец, описывал сцены физических контактов землянок с зелеными пришельцами. Описаний было так много, и все они оказались такого свойства, что американец вполне мог претендовать на роль автора первого межгалактического учебника по сексопаталогии.

Еще одна глава целиком посвящалась тому, как космические негодяи содержат беременных пленниц и как именно происходит влияние на развитие плода, чтобы родился полноценный зеленый инопланетянин. После этого Лейтер перешел к печальной судьбе несчастных матерей, которые после родов уничтожались и перерабатывались в некую «полезную массу». Описывался процесс, естественно, с полным знанием предмета.

В одном месте Лайму чуть не вырвало, и она, уже не вдаваясь в подробности, стала пролистывать страницы, пытаясь найти в книге хоть частичку здравого смысла. Создавалось впечатление, что Лейтер решил доказать американцам, а также всему просвещенному человечеству, что он законченный идиот с садистскими наклонностями. Две следующие саги об оккупации Земли пришельцами в исполнении Николаса Лейтера лишь укрепили Лайму в этой мысли.

Под утро она забылась тяжелым сном, в котором перемешалось пережитое за день с прочитанным ночью. Проснувшись, Лайма долго приходила в себя. «Еще одно творение Лейтера я не переживу, – подумала она. – Корнееву, что ли, дать почитать? Пусть себе анализирует». Поддавшись минутной слабости, Лайма двинулась было к подвалу, но по дороге передумала. Ничего, от нее не убудет. Только изучать книженцию она станет по возможности в светлое время суток. Вместо приятного послеобеденного сна.

* * *

Несколько дней Лайма провела совершенно праздно. Она общалась с Сашей, пикировалась с Анисимовым, прогуливалась по окрестностям и набрасывала план местности. Корнеев сидел в подвале и лишь изредка составлял ей компанию за чашкой чая.

Как Лайма ни подруливала к певице с «задушевными» разговорами, та даже словом не обмолвилась о своем знакомстве с Николасом Лейтером и о том, что недавно ее в связи с этим допрашивали соответствующие органы. Саша готова была обсуждать любую тему, кроме той, что по-настоящему интересовала Лайму. Об иностранцах вообще – ни гугу. О своих поездках за границу – дешевые впечатления туристки.

Но вот наконец Лайме представился случай завести новое знакомство. Однажды она вышла проводить Сашу до калитки, но не успели они расстаться, как увидели белый автомобиль, медленно съезжавший с главной дороги. На нем не было ни пылинки, и сверкал он так, будто прибыл за Золушкой, намылившейся на бал.

– Это Граков, – с благоговением сообщила Саша. – Ты с ним когда-нибудь общалась?

– Нет, – покачала головой Лайма. – Только по телевизору видела.

– Я тебя познакомлю, – пообещала певица. В ее голосе, впрочем, чувствовалась неуверенность. – Хотя… Он не очень контактный.

– Ясное дело, – кивнула Лайма, наблюдая за тем, как автомобиль проплывает мимо и останавливается в нескольких метрах от них. – Наверное, привык к одиночеству. Месячишко поплутаешь по джунглям, и два человека покажутся толпой.

Степан Граков был известным путешественником, мужчиной с железным характером, который на собственном примере демонстрировал силу духа и неограниченные возможности человека. Он переплывал моря, летал на дирижаблях и дельтапланах, поднимался в горы без проводников, сплавлялся на плоту по горным рекам, навещал дикие африканские племена, бродил по пустыням, опускался в океанические впадины и дрейфовал на льдинах.

– Непредсказуемый человек, – шепотом сказала Саша, прижав ладони к груди. – Бывал в Японии и в Индии, объездил всю Африку и вот – обосновался в Богодуховке!

Из автомобиля тем временем выбрался сам герой дня – среднего роста человек с широким загорелым лицом, маленьким подбородком и твердыми губами. Черные волосы, протравленные сединой, были коротко пострижены, осанка говорила о непоколебимой уверенности в себе.

– Здравствуйте, дамы! – крикнул Граков, обернувшись к ним.

У него была улыбка, которую невозможно игнорировать. Широкая, обаятельная и белоснежная, как антарктический снег.

– Здрасьте, – скромно поздоровалась Лайма, а Саша оживленно помахала рукой:

– Привет, привет!

– Какие новости в нашем маленьком поселке? Никаких? Это и есть самая лучшая новость. Дом должен находиться там, где царят мир и покой.

Он обошел машину и приблизился к ним, не сводя глаз с Лаймы.

– Мы ведь не знакомы? Разрешите представиться – Степан Граков. А вы?..

– Вдова Леонида Перворукова, – поспешила сообщить Саша. – Того, что погиб в авиакатастрофе.

– Лайма, – самостоятельно представилась «вдова».

– Сожалею о вашей потере, – коротко сказал Граков и крепко пожал ей руку. – Надеюсь, мы подружимся. Мы все здесь очень дружны, верно, Сашенька?

Сашенька часто закивала.

– Для начала приглашаю вас в гости, – продолжал путешественник. – Покажу вам мою коллекцию редкостей, – усмехнулся он. – Надо же иногда перед кем-то и похвастаться своими подвигами! О дне и часе сообщу, конечно, дополнительно.

– А… нам вдвоем приходить? – невинно спросила Саша.

– Конечно! Вдвоем, втроем… Чем нас больше, тем лучше. Когда пойду здороваться с народом, всех приглашу.

В этот момент отворилась та самая калитка, которую Лайма в день приезда безуспешно пыталась штурмовать, – калитка Бабушкина. Оттуда выскочила большая рыжая собака неизвестной породы и с громким лаем бросилась к Гракову.

– Арчи! – воскликнул он, позволив четвероногому созданию встать на его грудь передними лапами.

Пес был тощим, но очень чистым. Скорее всего, Бабушкин разрешал ему ходить по коврам и спать в своей кровати. Этим, вероятно, и объяснялся тот факт, почему Арчи не подавал голоса ночью, когда мимо забора бродили все, кому ни лень.

– Ну, до вечера, – сказал Граков и подмигнул Лайме. Потом дал собаке свернутый в трубочку журнал и приказал: – Помогай, Арчи! Хороший пес…

Пес взял журнал в зубы и потрусил к хозяйской калитке.

– Я не сказал: «Домой!», Арчи! – засмеялся Граков. – Я сказал: «Помогай». Мне помогай!

Пес вильнул хвостом, развернулся и направился к дому Гракова, который стоял как раз напротив коттеджа Саши. Через минуту ворота открылись, пропуская автомобиль, и захлопнулись уже окончательно.

– Степана обожают все, даже собаки, – вздохнула певица. – Арчи вообще от него без ума. Бабушкин свою псину совсем не кормит.

– Такой злой?

– Да нет, забывает. Вот бедняга и пасется возле нашего героя.

– Я могу его понять. Степан очень… притягательный мужчина.

– Ты ему понравилась, – не потрудившись скрыть сожаление в голосе, констатировала Саша. – Надо же, до сих пор он ни с кем так не любезничал.

– И ты не была у него в гостях?

– Была однажды. Но это скорее исключение, чем правило. Так что не теряйся. Он мужик холостой и богатый. Я бы и сама не против завязать с ним отношения потеснее.

Лайма хотела напомнить ей про садовника, но решила, что будет выглядеть старомодной.

– Пойдем предупредим Венерку, – неожиданно всполошилась певица. – Она любит все планировать заранее. А то пригласи ее в последнюю минуту – вообще откажется идти, останется дома сидеть, Егора строить.

«Венерка, надо полагать, – это Венера Острякова, – подумала про себя Лайма. – Жена Егора, симпатяги и секс-символа. Интересно будет посмотреть на секс-символ вблизи. И на его выбор тоже».

Саша потащила ее еще дальше по дороге, к каменному забору, украшенному разноцветным узором. Тем временем перед ними распахнулась калитка, и на пороге появилась молодая женщина, которую Лайма поначалу приняла за гувернантку. Она была миловидной, очень тщательно одетой и гладко причесанной. Что называется, волосок к волоску. Прямые волосы убраны назад, все, кроме длинной каштановой челки, строгие глаза и рот птичкой. Кажется, она намеренно так сильно сжимала губы, чтобы показать, как сильно всем на свете недовольна.

– Здравствуйте, – сказала женщина им обеим, а потом с укоризной обратилась к Саше: – Не стоило столько раз нажимать на звонок. Так трезвонить можно только в случае чрезвычайного происшествия.

– Оно и случилось! Граков пригласил тебя в гости, – с места в карьер сообщила та.

– Меня?!

– Ну, тебя, меня, Лайму. О, познакомься – это Лайма, вдова Перворукова.

– Примите мои соболез… К Гракову? В гости?

Вероятно, это было из ряда вон выходящим событием. «Неужели он и впрямь позвал нас к себе под влиянием момента? И я ему действительно так понравилась?» – подумала Лайма. В сущности, в этом не было ничего удивительного, ведь сейчас она была нацелена именно на то, чтобы нравиться.

– Проходите, – предложила Венера. – Лайма, я должна познакомить вас с моим мужем.

Она вела себя чопорно и властно, как старая дева, привыкшая распоряжаться выводком кошек. Менторский тон вступал в антагонизм с нежным овалом ее лица и большими глазами. Шла она, чеканя шаг. Ни дать, ни взять – директриса закрытой женской гимназии, выводящая своих питомиц на плац для общего построения.

– Егор! – рявкнула Венера, когда ее вежливые призывы ни к чему не привели. – Иди сюда!

– Иду, милая, – донесся до них бархатистый голос. – Только не нервничай.

Лайма боялась, что сейчас из дому им навстречу выйдет Бабушкин номер два – что-нибудь запущенное и ужасное. Однако секс-символ оправдал ее лучшие надежды. Он был чисто выбрит, просто, но опрятно одет, хотя немного утомлен. Без грима все его пятьдесят лет легко прочитывались на лице.

– Здравствуйте, девушки, – поздоровался он, перебегая взглядом с Лаймы на Сашу и обратно.

В жизни его личное обаяние имело гораздо более высокий градус, чем на экране. Волнистые светлые волосы, довольно длинные, придавали Острякову вид романтика. Да уж, непросто выполнять секретное задание в таком окружении. Лайма обменялась с Егором несколькими дежурными фразами. Было не очень удобно проявлять сердечность в присутствии его жены. Венера зорко следила за всем сразу – за поливом газона, за кастрюлей на плите, за птичками, клюющими семена на ее грядках. И, конечно, за любимым супругом.

Лайма приглядывалась и прислушивалась. Ей еще предстояло найти верный подход и к Венере, и к Егору. Кто-то из них может быть связан с Лейтером и его тайной. «Особый список» службы безопасности включал в себя жителей Богодуховки, которые свободно и довольно часто ездили за рубеж. И практически каждая фамилия из этого списка была на слуху у всей страны. Ну и работенка!

Лайма задумалась и пропустила довольно большой кусок разговора. Поэтому, когда Венера обратилась непосредственно к ней, вздрогнула и растерянно улыбнулась:

– Что, простите?

– Мне хочется зайти к вам и посмотреть, как вы устроились.

Ее глаза так и сверлили Лайму. Та мгновенно насторожилась. Неожиданный визит всегда застает человека врасплох. Так Венера хочет застать ее врасплох? Для чего? Впрочем, отказываться нельзя ни в коем случае. Одинокая вдова, жадно ищущая дружбы и поддержки, ни за что не откажет новой знакомой в такой малости.

– Так пойдемте прямо сейчас! – Лайма сделала воодушевленное лицо и поднялась с места. – Я сварю вам вкуснейший кофе. Меня научил знакомый турок…

Она надеялась, что дело ограничится одной Венерой, но нет. Венера позвала с собой мужа, и тот покорно согласился:

– Конечно, милая.

Саша – за компанию! – тоже решила идти с ними пить кофе. Корнеев, который должен был сидеть в подвале и подниматься наверх только по особой договоренности с Лаймой, ничуть ее не беспокоил. И, надо сказать, напрасно. Ей и в голову не пришло, что необходимо напоминать ему об осторожности каждый день. Когда долго ничего не происходит, начинаешь привыкать к этому и запросто можешь потерять бдительность. Однако до сих пор Корнеев не проявлял особого легкомыслия.

Когда они всей компанией вошли в калитку, то заметили Анисимова, который при виде большой делегации удивленно вскинул голову. Лайма едва не задохнулась от возмущения – этот тип действительно начал строить забор! Довольно вшивый заборчик, надо сказать, но тем не менее. Возле тех самых – спорных! – жасминовых кустов валялся нехитрый столярный инструмент и кучка досок, которую писатель натаскал из сарая.

Может, она перестаралась? Пережала? Ведь мужчина игнорирует привлекательную женщину только в одном случае: если понимает, что ничего от нее не добьется.

Этот забор был своего рода демонстрацией силы. «Ну, погоди же!» – подумала Лайма. Она-то рассчитывала, что не потратит на Анисимова много времени. Даже похвасталась этим перед Корнеевым. Кажется, она поторопилась. Самонадеянность – не лучшее качество для секретного агента.

– Антон, пойдете с нами? – лисьим голосом спросила Саша, которая, судя по всему, не могла спокойно пройти мимо любого мужчины. Ей обязательно нужно было обращать на себя внимание, кокетничать, искрить и любоваться собой. – Лайма пригласила нас выпить по чашке кофе и посмотреть, как она устроилась.

Анисимов поймал взгляд Лаймы, загнул уголки губ вверх и ответил:

– Если вы не против.

– Конечно, нет! – Она выдавила из себя радушную улыбку. – Вас я тоже с удовольствием напою кофе.

«А лучше ядом», – про себя добавила она.

С мармеладным выражением на лице Анисимов отложил молоток и направился к ним. Пожал руку Егору Острякову и спросил у Лаймы:

– А у вас есть сливки?

– У меня все есть, – откликнулась она.

Войдя в роль приветливой хозяйки, поднялась на крыльцо и широко распахнула дверь:

– Проходите, пожалуйста, располагайтесь, чувствуйте себя как дома. Не обращайте внимания на беспорядок, я еще толком не обустроилась…

Она не договорила, сообразив, что гости сосредоточились на пороге, и никто не продвигается в глубину комнаты. Закрыла дверь, посмотрела поверх плеча Анисимова и стиснула зубы.

На диване, в самом центре, сидел Корнеев с отсутствующим лицом. В руке у него был карманный компьютер с мерцающим монитором. Корнеев думал. Вид у него, как всегда в такие моменты, был коматозный.

– Боже мой! – воскликнула Лайма, с трудом взяв себя в руки. – Я и забыла, что Альберт должен приехать сегодня утром. Привет, дорогой! Поздоровайся с нашими гостями.

Это предложение не произвело на «Альберта» никакого впечатления. Он остался неподвижно сидеть на своем месте, глядя в пространство немигающим взглядом.

– Какой… офигенный мужик! – шепотом сказала Саша, больно схватив Лайму за руку. – Кто это такой?

– Это племянник сестры моего погибшего мужа, – скорбным тоном сообщила она всем сразу. – В детстве с ним случилось несчастье: он выпал из лодки и чуть не утонул. Бедняга слишком долго пробыл под водой, и его едва удалось спасти. Это страшное происшествие так на него повлияло, что он перестал разговаривать. Иногда он как будто впадает в транс… Вот как сейчас. Но кофе он нам пить не помешает.

– У вашего родственника выдающаяся внешность, – задумчиво сказал Егор Остряков, разглядывая Корнеева так, словно тот был музейным экспонатом, выставленным на всеобщее обозрение. – Правильные черты лица… Верно, милая?

– Разумеется, – задушенным голосом ответила его супруга.

Лайма бросила на нее короткий взгляд и увидела, что лицо Венеры покрылось рваным румянцем, образовавшим на ее щеках группу островов Индонезии, а челка странным образом стала дыбом. «Только этого мне не хватало! – испугалась она. – Чтобы дамочка зачастила сюда любоваться на это живое воплощение женских грез. Черт побери, как несправедливо! Моя внешность помогает выполнять задания, а от физиономии Корнеева сплошные неприятности. Какого фига он приперся наверх? У него в подвале есть все, кроме душевой кабины! Но что-то не похоже, чтобы он принимал душ».

– Думаю, нам лучше пройти на кухню, – предложила Лайма, не в силах выносить вид парализованного Корнеева. Однако даже такой, он производил потрясающее впечатление. Отличительной особенностью его внешности были щеголеватые усы – такие тонкие, словно их нарисовали карандашом для бровей. Они делали его похожим на латинского героя-любовника, перед которым не может устоять ни одна глупая белая женщина.

– Нет-нет, предлагаю остаться тут, – поспешно возразила Венера. – Вдруг ваш родственник придет в себя и составит нам компанию?

Анисимов с момента прихода не сказал ни слова. Все это время он с озадаченным видом разглядывал Корнеева. Если у него и были какие-то сомнения относительно таинственного появления «племянника» в доме, то они быстро исчезли.

– Я помогу вам накрыть на стол, – миролюбиво предложил он Лайме.

Она же была так зла на напарника, что едва сдерживалась, чтобы не затопать ногами. Он ее подвел! Поставил под угрозу выполнение их миссии! Лайма достала кофемолку и принялась сыпать в нее зерна, скрежеща зубами.

– Не нужно так переживать, – заметил Анисимов, обвязавшись полотенцем. – Вам нечего стыдиться.

– Я всегда немного нервничаю, когда приходится знакомить Альберта с новыми людьми.

– Но… почему вы? Неужели у него нет опекуна? Ведь он… очень дальний родственник?

– Дальний, – подтвердила Лайма. – Но так уж сложилось, что вся ответственность за него лежит на мне.

Вид мученицы и подвижницы преобразил ее лицо. Она взяла бумажную салфетку и промокнула глаза, хотя на самом деле в них не было ни слезинки – их жгла злость.

– Понимаю…

Лайма могла бы поклясться, что в этот момент Анисимов решил отложить возведение «Берлинской стены» до лучших времен.

Кофе выпили быстро и без удовольствия. Соседство «мумифицированного» Корнеева никому не поднимало настроения. Кроме, кажется, Венеры. Она не сводила с него сияющих глаз, села рядом и то и дело норовила задеть своим локтем его локоть. Бесполезно. Когда Лайма внесла кофе, то специально наступила напарнику на ногу и громко сказала прямо ему в нос:

– Жалко, что Альберт НЕ РАЗГОВАРИВАЕТ!

Она опасалась, что, когда Корнеев наконец очухается и увидит, что в комнате полно народу, прихлебывающего из чашек, он непременно что-нибудь ляпнет от чистого сердца.