Текст книги "Милая неженка"

Ссора с Женькой

На следующий день Ника вся была как на иголках. Ей не терпелось поскорее пообщаться с Евгенией, но та, как нарочно, до самого обеда проторчала на каком-то важном совещании, и связаться с ней никак не получалось.

Зато с утра пораньше позвонил Иван, дабы убедиться в том, что за прошедшую ночь его новая знакомая не изменила своего решения идти на банкет, а также договориться о месте их завтрашней встречи. Даже по телефону Ника чувствовала его обаяние, которое заставляло ее сердце быстро и радостно подпрыгивать в груди. После разговора она долго не могла прийти в себя, предаваясь мечтам и совершенно не думая о работе. Хорошо хоть, что дел в этот день было немного.

Когда около трех часов зазвонил ее мобильник, Ника, уверенная, что это объявилась Евгения, не глядя приложила трубку к уху и воскликнула:

– Ну, наконец-то! Я уж думала, ты никогда не позвонишь!

– Так уж и никогда? – услышала она в ответ голос Юрия и от неожиданности чуть не выронила телефон.

– Ой, Юр, погоди минутку, – ненатурально бодро закричала Ника, надеясь взять небольшой тайм-аут, чтобы собраться с мыслями. – Тут… Тут клиенты пришли.

– Хочешь, чтобы я перезвонил попозже? – тактично поинтересовался Юрий. Но Ника уже успела справиться с растерянностью и, сделав глубокий вдох, а потом такой же глубокий выдох, решила, что откладывать разговор все же не стоит.

– Да нет, уже все в порядке, я могу уделить тебе пару минут. О чем ты хотел со мной поговорить?

Юрий хотел поговорить о предстоящих выходных и пригласить Нику либо в кино, либо еще куда-нибудь. Сделав вид, что очень сожалеет, девушка сказала, что завтра она уже приглашена на корпоративный банкет Женькиной фирмы – и это была чистая правда.

– Желаю вам с Евгенией хорошо повеселиться, – сказал на прощание Юрий, и Ника мгновенно почувствовала себя свиньей, потому что намеренно заставила его думать, будто идет на корпоратив с подругой.

«Соврала и даже не покраснела! И как я буду выпутываться из этой дурацкой ситуации? – сердито подумала она, но тут, наконец, позвонила Евгения, и Юрий в мгновение ока вылетел у Ники из головы.

– Ты на самом деле охмурила главного сердцееда нашей фирмы или мне это с пьяных глаз привиделось? – бесцеремонно спросила Женька.

– Я не знаю, как насчет «охмурила», но на банкет он меня совершенно точно пригласил. Слушай, а он что, ужасный бабник, да?

Евгения ненадолго задумалась.

– Нет, я бы так не сказала. Бабники – они ведь гоняются за женщинами, а Порядин ни за кем не бегает. Ему важно, чтобы это бабы от него тащились.

– Его фамилия Порядин?

– Ну да… Короче, я бы не советовала тебе всерьез связываться с этим субчиком.

– Да я и не собиралась всерьез, – постаралась изобразить безразличие Ника. – И все же не вижу ничего плохого в том, чтобы немного поразвлечься. В разврат, как ты сама недавно заметила, пускаться не обязательно, а чуточку пококетничать и построить глазки мне даже полезно.

– Н-да? – скептически произнесла Евгения. – Ну а как же Юрий?

– А с ним мы потом разберемся, – с несвойственным ей легкомыслием откликнулась Ника, чем всерьез озадачила подругу.

Они еще немного попрепирались, а потом договорились встретиться после работы – Ника намеревалась попросить Женьку об одной услуге, но по телефону объясняться не захотела.

Где-то около семи часов Евгения заехала за ней на своей синей «Мазде». Усаживаясь рядом с подругой, Ника сразу же предупредила:

– Только не вздумай читать мне мораль.

– Я и не собиралась, – дернула плечом Женька. – Так о чем ты хочешь меня попросить?

– Помнишь, ты рассказывала мне про одного своего знакомого, которого зовут не то Бобик, не то Тобик…

– Тузик! – засмеялась Евгения. – А в миру – Валерий Тузов.

Она и впрямь как-то раз говорила Нике про парня, который называл себя консультантом-стилистом, но на самом деле делал деньги на «гламурном секонд-хенде». Как известно, богатые люди, особенно принадлежащие к тусовке, не слишком любят дважды выходить в свет в одном и том же наряде. Тузик с удовольствием помогал им избавляться от «барахла из прошлогодних коллекций», скупая шикарные вещи по бросовым ценам, а потом успешно перепродавал их менее избалованной части населения. Евгения пару раз пользовалась его услугами и всегда оставалась очень довольна.

– Значит, ты тоже решила прибарахлиться у Тузика? – догадалась Женька. – Намереваешься блеснуть на завтрашней вечеринке?

– Не уверена, что мне удастся блеснуть, однако выглядеть хотелось бы прилично. Но ты же знаешь, что в моем гардеробе самое шикарное – это бабушкино крепдешиновое платье.

– Нет, крепдешиновое платье нам не нужно. Зачем нам крепдешиновое платье? – с уморительной серьезностью ответила Женька и тут же решительно добавила: – Едем к Тузику! Денег тебе занять?

Ника отрицательно покачала головой и рассказала подруге о неожиданно свалившемся на нее «стоковом» богатстве.

– Можно сказать, фортуна подмигнула тебе левым глазом: и деньги появились, и мужик косяком пошел.

– А почему левым-то?

– Потому что еще неизвестно, чем все это кончится, – не слишком оптимистично пробурчала Евгения. Однако Нике вовсе не хотелось обсуждать сейчас эту тему, и она снова перевела разговор на Тузика.

Знакомый Евгении не подвел, и на банкет Ника явилась в потрясающем бирюзовом платье, очень открытом и очень элегантном. В руках она теребила крохотную сумочку-клатч, которую расторопный Тузик всучил ей в качестве приложения к изящным босоножкам на высоченной шпильке.

Иван намеревался заехать за Никой домой, но Женька пресекла его порыв на корню и сама доставила ее на праздник. Подруга вела себя, как строгая дуэнья, которая в ответе за то, чтобы ветреная красотка не наделала глупостей. Нику ее бдительность смешила и сердила одновременно, но по опыту зная, что спорить с Евгенией – себе дороже, она и в этот раз решила уступить. Однако, как только девушки переступили порог огромного, ярко освещенного банкетного зала, Женька вмиг скрылась из глаз, оставив Нику один на один с шумной, нарядно разодетой толпой. Та с легким ужасом огляделась по сторонам и испуганно поежилась. Ей все время казалось, что вот-вот случится какая-нибудь катастрофа – подломится каблук, на платье разойдется молния, из прически выскочат заколки… Но тут перед ней неожиданно возник Иван, и все ее мысли моментально сосредоточились на нем.

– Я прожил целых два дня, не видя вас, и этим доказал, что способен вынести все, – с пафосом произнес он и с легким поклоном преподнес Нике тугой белый бутон на длинном стебельке без шипов.

– Я тоже… Тоже рада тебя видеть, – сказала девушка, всеми силами стараясь справиться с волнением. – Роза очень красивая, и ты сказал красивые слова…

Она запнулась от смущения. Иван жизнерадостно засмеялся, потом нагнулся к ее уху и шутливо признался:

– Каюсь, фразу я позаимствовал у Бернарда Шоу, но она как нельзя лучше выражает всю полноту моих чувств.

После этого он предложил своей даме руку и увлек ее в глубь зала. Он знакомил ее со своими коллегами и приятелями, угощал шампанским, шутил, делал комплименты, приглашал танцевать – в общем, развлекал, опекал и обольщал на полную катушку. Ника быстро забыла все свои страхи, расслабилась и теперь от души наслаждалась праздником.

Из состояния эйфории ее вывела Евгения, которая настигла Нику в тот самый момент, когда та ставила свой опустевший бокал на поднос официанта.

– Ну, что скажете, ребята? Весело вам? Хороший банкетик забабахали, а? – пропела Женька каким-то ненатурально бодрым голосом. А потом, не дожидаясь ответа, добавила: – По-моему, тебе, Никуся, пора припудрить нос. Ты не возражаешь, Ванечка, если я на время похитю даму твоего сердца?

Про сердце было сказано с таким ехидством, что у Ники тут же вспыхнули щеки, зато Иван в ответ лишь снисходительно хмыкнул и в тон Евгении ответил:

– Нисколько не возражаю, Женечка. Красивым девушкам просто необходимо время от времени пудрить носики – от этого они становятся еще прекраснее.

Евгения сладенько улыбнулась, сделала дурашливый книксен, сказала «мерси», после чего решительно развернулась и махнула Нике рукой, чтобы та следовала за ней. В дамской комнате она немедленно оккупировала стоявшую в самом дальнем уголке банкетку, вытащила из сумочки сигарету и, глубоко затянувшись, принялась болтать о всякой ерунде. Ника сразу догадалсь, что Евгения выжидает, пока удалятся девицы, толкавшиеся тут же, перед зеркалом, а потом наедине учинит ей разнос. Так и получилось. Как только они остались одни, Женька немедленно вскочила на ноги и, грозно глядя на Нику, спросила:

– Надеюсь, ты в курсе, что твое поведение породило много толков?

– Разве я веду себя неприлично? – вскинула подбородок Ника, которая уже успела подготовиться к защите.

– Да ладно прикидываться-то! – недовольно сморщила нос Женька. – Ты хотя бы примерно представляешь, на что замахиваешься? Иван – это же святая святых нашей фирмы, главная наша достопримечательность. Его мечтают захомутать все без исключения дамы как внутри нашего сплоченного коллектива, так и далеко за его пределами. С его приходом к нам на работу три месяца назад между сотрудницами развернулось, можно сказать, соцсоревнование, и Иван – это главный приз, который достанется самой достойной. А ты!.. Ты явилась ниоткуда и махом разрушила все мечты.

– Если ты помнишь, я явилась по твоей настоятельной просьбе, – перебила ее Ника, в душе которой начинало зреть возмущение.

– Я просила тебя фотографировать, а не соблазнять наших фирменных красавчиков, – отрезала Евгения. – Да и Иван тоже хорош! Такое впечатление, что он нарочно всех взбаламутил. А иначе просто ничего не понятно. Ты же сама видишь, какие у нас тут крали водятся, но Иван никогда и ни с кем не вел себя так, как сегодня с тобой. Общественность заволновалась, а ты сразу же нажила себе кучу врагов.

– То есть ты хочешь сказать, что вся странность ситуации заключается именно в том, что я и в подметки не гожусь вашим красоткам, и непонятно, что такого Иван во мне нашел. Так?

Женька немного помолчала, обдумывая Никины слова, а потом решительно ответила:

– Звучит грубо, но если быть до конца откровенной, то приблизительно так. Не обижайся, Никуся, ты тоже девушка симпатичная и отлично это знаешь. И все же, если объективно, мы с тобой самые обыкновенные, простые и земные. А за Иваном охотятся такие глянцевые девочки, с которыми нам вступать в соперничество просто смешно, поверь мне.

Рассуждения Женьки казались Нике ужасно несправедливыми, а потому обидными.

– Я ничего не понимаю, – звенящим голосом сказала она. – Еще совсем недавно именно ты ругала меня за отсутствие в моей жизни мужчин, но стоило им появиться, как ты снова наезжаешь на меня с критикой. Когда я познакомилась с Юрием, ты стала говорить, что он не подходит мне, потому что слишком для меня простой. Теперь Иван не подходит мне, потому что я для него слишком простая. По-твоему, у меня вообще нет никаких шансов?

– Не говори глупостей, – скривилась Евгения, у которой всегда и на все был готов ответ. – Конечно, у тебя есть шансы, нужно только найти золотую серединку.

– И как же ты прикажешь мне ее искать? – саркастически спросила Ника. Она чувствовала, что если будет продолжать защищаться, то непременно расплачется, поэтому решила перейти в наступление. – Мне кажется, я поняла – ты просто ревнуешь! – заявила она. – До сих пор именно ты всегда была на коне, и тебе нравилось иметь рядом такую бездарную зануду, как я, на которую никто не обращает внимания. Но теперь – бац! – все переменилось, и меня вдруг заметили. Да не какие-то там зачуханные ботаники, а настоящие мужчины. И ты никак не можешь побороть свою зависть, вот и придумываешь то одно, то другое, чтобы испортить мне настроение.

– Дура ты, Вероника Малышева, и больше ничего! – выпалила Евгения, свирепо сверкая глазами. – Ты пойми, голова садовая, я же о твоем благе пекусь. Ведь Иван – это яркая мормышка: все рыбки без разбору на него кидаются, не догадываясь, что он искусственный.

– Мне он показался очень даже настоящим, – едва сдерживая слезы, возразила Ника.

– Ну конечно, ты у нас великий знаток мужской психологии! – презрительно фыркнула Евгения. – А я вот голову даю на отсечение, что Иван вообще никогда ни в кого не влюбляется. Он только забавляется, глядя на то, как от его нахальной улыбочки у каждой идиотки сносит крышу. Очень надеюсь, что однажды он все же нарвется – втюрится в какую-нибудь дамочку, которой будет на него глубоко наплевать, и тогда уж отольются кошке горючие мышкины слезки. Однако боюсь, что такая женщина – персонаж абсолютно фантастический, и это уж наверняка не ты.

– Почему?

– Что «почему»?

– Почему ты обо мне такого низкого мнения? Тебе нравится меня унижать?

– Вот же упрямая балда! – завопила Евгения. – Я ей добра желаю, а она все воспринимает шиворот навыворот. Да еще и гадости говорит.

– Какого добра ты мне желаешь? Приятной одинокой старости?

– Иди ты на фиг! Не буду я с тобой разговаривать в таком тоне! И вообще не хочу больше с тобой разговаривать!

Дрожа от негодования, Женька схватила лежавшую на банкетке сумочку и пулей вылетела из дамской комнаты. Ника еще немного постояла в одиночестве, прислушиваясь к своим ощущениям. Плакать она раздумала, но настроение безнадежно испортилось, и возвращаться в зал не было никакого желания. Видеть Ивана ей сейчас тоже не хотелось – прежде необходимо было все хорошенько обдумать. Поэтому, не сказав никому ни слова и не попрощавшись, она осторожно выскользнула за дверь, поймала такси и помчалась домой.

Остаток вечера Ника просидела на диване, закутавшись в старую бабушкину шаль. Она злилась на Женьку и горько размышляла о том, как по-дурацки все сложилось. А какое замечательное было начало! Сперва знакомство с Юрием, которое взбодрило Нику и вселило в нее надежду. Потом появление Ивана, рядом с которым она почувствовала себя красивой и женственной. Неожиданные деньги тоже здорово подняли настроение. И вдруг Женька взяла и все испортила! Совершенно непонятно, зачем она все это сделала? Неужели действительно из ревности? Хоть она и уверяла, что заботится о Нике, ее поведение вовсе не походило на добрые побуждения, скорее – на зависть. С другой стороны, Женька не такая, она всегда искренне желала Нике добра. В свое время она даже пыталась знакомить ее со своими приятелями, и не ее вина, что из этих попыток так ничего и не получилось.

«А что, если Женька во всем права? – внезапно подумала Ника, и сердце ее сжалось от страха. – Вдруг Юрий действительно не для меня и я быстро в нем разочаруюсь? А Иван – тот, скорее всего, быстро разочаруется во мне. Может, Женька более прозорливая, чем я? Она сразу догадалась, что ничего хорошего из моих новых знакомств не получится, и хотела меня предостеречь? С другой стороны, нельзя же до такой степени сомневаться в людях. Зачем заранее предполагать плохое? А вдруг оно вовсе не случится?»

Честно говоря, самой Нике как раз было свойственно всегда предполагать самое худшее. И не потому, что по натуре она была пессимисткой, а потому, что панически боялась несбывшихся ожиданий. Она суеверно полагала, что чем больше ты веришь в удачу, тем вернее судьба покажет тебе кукиш. Однако теперь, когда она услышала примерно такие же рассуждения от Евгении, ей категорически не захотелось с ними соглашаться.

«Да нет же! Юрий отличный парень, – продолжала рассуждать Ника, – свойский, добрый, а если и впрямь немного простоват, то ничего страшного – я ведь тоже не дворянского происхождения. А Иван? Умный, интеллигентный и сказочно обаятельный. Почему это я не могу ему понравиться? Я умею хорошо выглядеть, а сегодня и вообще была чудо как хороша. Чем я хуже пресловутых фирменных красоток, которые весь вечер мерили меня изучающими, критическими и скептическими взглядами? Вероятно, я даже лучше, коли Иван выбрал именно меня. Ему со мной интересно, нам есть о чем поговорить…»

Как будто откликаясь на ее мысли, зазвонил лежавший рядом с ней на диване мобильник. Нике совершенно точно не хотелось ни с кем общаться, поэтому отвечать она не стала. Бодрая музыка Бородина прервалась, но через минуту заиграла снова, и Ника, не выдержав, перевела взгляд на экранчик – на нем светилось имя «Иван». Она, конечно же, надеялась, что он будет звонить, но к разговору с ним была не готова, поэтому снова не ответила. Только когда Иван прислал ей выразительную эсэмэску «Ты где? Я волнуюсь!!!!!!», Ника сдалась. Она сама позвонила ему и сообщила, что у нее началась жестокая мигрень, поэтому она уехала пораньше. По голосу она слышала, что Иван здорово обижен, и была готова к тому, что он сейчас распрощается с ней навсегда. Но ничего такого не случилось: немного попеняв ей за то, что даже не попрощалась, он пообещал позвонить завтра и договориться о встрече.

Снова старые фотографии

С утра Ника была рассеянной, чем выводила из себя придирчивого Яна Сигизмундовича. Каждый раз, когда она пропускала мимо ушей его вопрос или же отвечала невпопад, старик разражался ворчливой тирадой и потом еще долго что-то бубнил себе под нос. Ника честно пыталась отвлечься от гнетущих мыслей, но сосредоточиться на чем-то позитивном все равно никак не удавалось.

Вот вчера она блокировала всякие неприятные размышления весьма успешно. С этой целью с утра пораньше Ника выключила все свои телефоны и, прервав таким образом связь с внешним миром, с головой погрузилась в домашние дела. Под громкую музыку, льющуюся из старого, слегка поскрипывающего кассетника, она перестирала и перегладила занавески, вычистила ковры, диван и кресла, отдраила до блеска все до единой сковороды и кастрюльки и к вечеру уже едва могла поднять руки. Приняв душ и выпив рюмочку ликера, который подарили ей к прошлому Новому году бывшие сослуживцы, Ника рухнула на постель и через минуту заснула. Однако сегодня заглушить противные мысли было нечем, поэтому она снова и снова возвращалась к событиям субботнего банкета, вспоминала о том, что наговорила ей Женька, что сама она наговорила в ответ, и пыталась решить, кто же из них был прав.

Когда Нике окончательно надоело слушать брюзжание своего босса, она сослалась на необходимость вплотную заняться последним заказом и укрылась в соседней комнате. Усевшись за компьютер, девушка стала просматривать снимки, сделанные несколько дней назад, когда она фотографировала на бульваре немолодую, но очень романтичную пару. Им обоим было около шестидесяти. Он – высокий, сухопарый, слегка сутулый, с еще густыми, но уже совершенно седыми волосами, а она – миниатюрная, элегантная, с очень молодым смеющимся взглядом. Они все время держались за руки, как будто боялись расстаться хотя бы на мгновение. Ника про себя решила, что это у них либо поздно пришедшая, либо только что вновь обретенная любовь.

Завершив съемку, она, как обычно, объяснила своим клиентам, что в ближайшее время им следует заглянуть в фотостудию, чтобы отобрать самые удачные снимки для печати.

– А вы не могли бы взять это на себя? – неожиданно поинтересовался мужчина. – В том смысле, что мы полностью доверяем вашему вкусу.

– Мы же видели вашу «Девушку с сиренью», – поддержала его спутница.

– Но… – растерянно протянула Ника, однако мужчина ее перебил.

– Дело в том, что сегодня вечером мы улетаем в свадебное путешествие, – сказал он.

– Вы молодожены? – не удержалась от вопроса Ника и тут же прикусила язык, осознав свою бестактность. Однако никто на нее не рассердился. Женщина улыбнулась, а мужчина счел необходимым пояснить:

– Сегодня мы празднуем юбилей нашей свадьбы – ровно сорок лет назад мы оба сделали самый удачный выбор в жизни. Так что вы почти угадали – мы и впрямь чувствуем себя молодоженами.

Теперь, вглядываясь в счастливые лица на мониторе компьютера, Ника думала о том, что выбор их действительно был удачным.

«Какая удивительная пара. У обоих в глазах вдохновение и влюбленность. И это спустя сорок лет! Вот интересно, как они смогли тогда догадаться, что созданы друг для друга?»

Тут же мысли ее перекинулись на свои собственные проблемы. Она стала прикидывать, с кем из своих новых поклонников смогла бы пронести сквозь годы такое же светлое чувство? Кто подходит ей больше – Иван или Юрий? Юрий или Иван?

Юрий нравился ей потому, что рядом с ним она могла чувствовать себя самой собой. И еще потому, что он внушал ей чувство защищенности. Как человек, практически всю свою жизнь проживший вдвоем с бабушкой, то есть без мужской поддержки и заботы, она очень ценила это ощущение. Зато рядом с Иваном она забывала обо всем на свете, а проще говоря – теряла голову. Хорошо это или плохо, девушка пока не знала.

«Вот же дела, – с досадой подумала Ника. – Все у меня не слава богу – то пусто, то густо! Ну вот что теперь делать? Выбирать? А если и выбирать, то как – разумом или чувствами? Потому что если разумом, то Иван отпадает сразу. Как бы я ни злилась на Женьку, но сказала она, в общем-то, все правильно: Иван – это не мой формат. Что же касается эмоций, то вопросов нет с Юрием – в его присутствии голова у меня точно остается на месте».

Ника тяжело вздохнула и снова посмотрела на романтическое фото своих недавних клиентов.

«А что, если мне положиться не на разум, не на чувства, а на случай? – неожиданно подумала она. – Вот, например, загадаю: кто из них позвонит мне сегодня первым, тот и есть моя судьба».

Не успела она довести до конца свои рассуждения, как в дверях появился разгневанный Ян Сигизмундович.

– Вероника! – вскричал старик, по традиции делая ударение на «о». – Где-то страшно громко играет классическая музыка. По-моему, так звонит твой телефон.

Ника быстро вскочила на ноги и бросилась в приемную. Конечно, будучи с утра в растрепанных чувствах, она оставила мобильник в сумочке, а сумочку бездумно засунула в верхний ящик стола. Как она могла про это забыть?

За те несколько секунд, которые потребовались Нике для того, чтобы добраться до своего телефона, она успела подумать о том, что сейчас, возможно, узнает ответ на свой вопрос, и невольно напряглась. Стараясь не смотреть на экранчик, она приложила трубку к уху и, замирая от волнения, выдохнула: «Я вас слушаю».

– Мы снова перешли на «вы»? – удивленно спросил голос Юрия, и Ника испытала легкое разочарование.

Чего греха таить – в глубине души она надеялась, что это окажется Иван. А поскольку ожидание не оправдалось, она немедленно решила, что загадывать на телефонный звонок было глупо. И в этом не было ничего странного, потому что такова уж человеческая натура: если последним лепестком ромашки оказывается «не любит», мы тут же срываем другой цветок, а если в пасьянсе выпадает не та карта, спешим перетасовать колоду, чтобы все «перезагадать». Вот и Ника чуть было не поддалась тому же соблазну, однако вовремя успела себя одернуть и даже разозлилась на свою непоследовательность.

Юрий намеревался пригласить ее завтра вечером на выступление молодой, но уже довольно успешной рок-группы «Муви-Тон». Стремясь поскорее оправдаться перед самой собой, девушка с энтузиазмом согласилась пойти на концерт и вообще разговаривала весело и оживленно, чем безмерно порадовала своего собеседника.

«Ну, вот все и решилось, – с облегчением вздохнула Ника. – Юрий так Юрий. С ним у меня по крайней мере не будет никаких проблем. А Иван… Может быть, он вообще больше не позвонит».

Но он позвонил. Стоило успокоенной и довольной собою Нике приняться за работу, как мобильник ее снова ожил.

– Привет, – бодро поздоровался Иван. – Как поживает твоя мигрень?

Звук его голоса по-прежнему действовал на Нику гипнотически. Она тут же разволновалась и напрочь позабыла о том, что буквально пять минут назад сделала свой выбор в пользу совсем другого мужчины. Вспомнила же она об этом лишь тогда, когда Иван сообщил, что на завтра у него есть два билета в Дом кино.

– Если ты любишь американские боевики или хотя бы красотку Джоли, то нам гарантирован чудесный вечер, – оптимистично заявил он, ожидая услышать в ответ восторженное согласие.

Однако ожидания его не оправдались – Ника молчала. Совершенно неожиданно оказавшись перед сложной дилеммой, она никак не могла сообразить, что ей теперь делать. Отказываться от встречи с Иваном было мучительно жалко, но и отменять поход на концерт с Юрием ей тоже казалось нечестным.

– Я люблю американские фильмы, – сказала она наконец не слишком уверенно. – Но завтра я не могу пойти с тобой в Дом кино. Я… Я еду… У меня ответственная съемка, да. Наш главный фотограф… он просил меня помочь ему с конференцией, и я согласилась. Так что я никак не могу, прости.

Ника врала и потела от ужаса. Вот сейчас Иван скажет: «Ну что же, не хочешь – как хочешь!» – и навсегда исчезнет из ее жизни.

– Может быть, мы встретимся послезавтра? – отчаянно пытаясь спасти положение, предложила она. – И пойдем смотреть какое-нибудь другое американское кино? Не обязательно премьеру.

Если Иван и был разочарован, то виду не подал.

– Выходит, не повезло мне, – посетовал он не слишком огорченным тоном. – Надеюсь, конференция хотя бы стоящая? В том смысле, что компенсирует своей важностью нанесенный мне моральный ущерб?

– Да, это очень серьезное мероприятие – про перспективы развития рынка недвижимости, строительства и финансов, – вдохновенно выдала Ника первое, что пришло ей на ум.

– По крайней мере, звучит солидно, – признал Иван. – Ну что же, выходит, не судьба.

От этих его слов сердце у Ники екнуло и моментально провалилось куда-то в глубь живота. Она так расстроилась, что не могла выдавить из себя ни единого слова. Но оказалось, что Иван сказал еще не все, что хотел.

– Что касается послезавтра, то тут, к сожалению, уже загвоздка во мне. Я на несколько дней уезжаю в командировку.

– В командировку? – переспросила Ника.

Иван засмеялся.

– Удивляешься, что я могу отправиться куда-то по делам? Учитывая, что мы с тобой все время общаемся на развлекательных мероприятиях, ты, наверное, думаешь, что я всего лишь хороший партнер по танцам и вообще повеса. А я, между прочим, ведущий специалист солидной фирмы «Росмикро», начальник конструкторского отдела. Звучит?

Ника могла бы сказать, что она тоже не лыком шита, но вместо этого просто поинтересовалась, куда именно Ивану предстоит поехать.

– В ближнее зарубежье, а проще говоря – в Ригу, – охотно пояснил тот.

– В Ригу?

– Ну да. Наша фирма сотрудничает с одним из рижских научно-исследовательских институтов, так что мы иногда наносим коллегам визиты. Но вообще-то в Латвию я не всегда езжу по делам бизнеса, иногда просто отдохнуть. У меня в Даугавпилсе живет двоюродный брат, вот к нему в гости я порой и наведываюсь.

– Двоюродный брат?

– Племянник моей матери, – сказал Иван, не обращая внимания на ее заторможенность. – Он в свое время женился на латышке, быстро выучил латышский язык и вообще до того «облатышился», что теперь вместо Андрея называет себя Андрисом, а по-русски говорит медленно и с акцентом.

Иван снова рассмеялся, а Ника с облегчением вздохнула – он шутит, а значит, не сердится. Еще немного поболтав, они договорились встретиться в один из следующих выходных, когда Иван уже вернется из командировки. После этого настроение Ники резко пошло вверх, и, засовывая телефон в кармашек блузки, она даже замурлыкала себе под нос какую-то бодрящую песенку. Быстро вскочив со стула, она развернулась и замерла от неожиданности: в дверях стоял Ян Сигизмундович. Старик качал головой и смотрел на свою подопечную полным укоризны взглядом, из чего можно было заключить: он слышал ее разговор не только с Иваном, но и с Юрием тоже.

– А подслушивать нехорошо! – нарочито весело воскликнула Ника, пытаясь таким образом прикрыть свое смущение.

– Еще более нехорошо дурачить сразу двух молодых людей, – буркнул Ян Сигизмундович. – Вероника, деточка, ты не понимаешь, – с воодушевлением принялся объяснять он, – сейчас ты уверена, что обманула всего один раз и по необходимости. Но одна ложь неизменно влечет за собой другую, а потом и третью. В конце концов ты совсем запутаешься и обязательно попадешь в неприятную ситуацию. Ты должна верить мне, Вероника. Я старый и мудрый, и я знаю, что говорю.

– Я вам верю, Ян Сигизмундович, – очень искренне сказала Ника, прижав руки к груди. – Как хорошо, когда рядом есть человек, который может вовремя наставить тебя на путь истинный, – добавила она и, подойдя к старику, звонко поцеловала его в щеку. Так и не поняв, всерьез она говорит или дурачится, тот снова недовольно покачал головой.

На самом деле слова Яна Сигизмундовича произвели на Нику очень большое впечатление. По дороге домой она размышляла о том, что старик прав и что вести двойную игру и глупо, и опасно.

«А еще нечестно, – укоряла она себя, входя в битком набитый вагон метро и протискиваясь к противоположной двери. – Нечестно морочить голову ни в чем не повинным мужчинам, которым не повезло выбрать именно меня и практически одновременно».

При мысли о том, что она сумела понравиться сразу двум очень даже достойным кавалерам, Ника неожиданно испытала такое удовольствие, что даже улыбнулась своему отражению в темном вагонном стекле. Однако в следующее мгновение в ушах ее уже звучал грозный голос бабушки: «Стыдись, Вероника! Ты же порядочная девушка, а ведешь себя, как самая настоящая вертихвостка».

Чем больше Ника думала о сложившейся ситуации, тем более безвыходной она ей казалась. Ясно одно: ходить на свидания с Юрием и с Иваном по очереди было совершенно немыслимо, поэтому следовало как-то определиться. Но как? Она попробовала перечислять все плюсы и минусы сначала одного, потом другого, но из этого тоже ничего не получилось. Ее знакомство с обоими мужчинами было пока слишком коротким, чтобы однозначно отправить кого-то из них в отставку. Поздно вечером, сидя на диване и бездумно глядя в телевизор, Ника поняла, что запуталась окончательно и бесповоротно.

Неожиданно она услышала, как миловидная дикторша на экране повела речь о «странах Балтии».

«Что-то в последнее время все как сговорились – только и твердят о Прибалтике. Кажется, нет уже человека, который не имел бы к ней хоть какого-то отношения. Я родилась в Риге, Юрий ездит на Рижское взморье к друзьям родителей, у Ивана в Даугавпилсе живет кузен, который «облатышился».

Вспомнив это забавное слово, Ника усмехнулась и невольно подумала про своего отца, который не только не сумел выучить латышский, но и вообще ничего в этой жизни не сумел. Он никогда не был хорошим сыном, да и заботливый отец из него тоже не получился.

«Александр Викторович Малышев, – грустно подумала Ника. – В отличие от матери, отец у меня всегда был, но в то же время его как будто и не было. Он не водил меня в зоопарк, не учил кататься на велосипеде, не интересовался моими оценками. И мы ни разу в жизни не поговорили с ним по душам».