Текст книги "Загадка Агреста"

Мысли топорщились в голове и не хотели складываться ни во что стройное и логичное. Стараясь справиться с ними, я добрела до своего дома, попыталась войти в подъезд и замерла. Чей-то мощный торс преградил мне дорогу. Я подняла голову. Торс принадлежал высокому мужчине, лет тридцати двух, похожему на героя – любовника из мексиканского телесериала.

– Здравствуйте! – жизнерадостно поздоровался новоявленный Хуан-Карлос на чистом русском языке и одарил меня лучезарной улыбкой, продемонстрировав идеальный ряд зубов. – Вы меня не узнаете? Меня вчера сбила ваша собака.

Я потрясенно молчала. Так это, оказывается, жертва Унтера! В сухом и чистом виде он был не узнаваем. Кроме того, кисть его левой руки была перебинтована и придавала его романтическому виду оттенок трагизма.

– А я вас сразу узнал! Хотя тогда вы выглядели немного иначе.

Конечно, мокрая до нитки, с растекшимся макияжем. Да еще и по брови в грязи. Как он меня вообще узнал? Неужели я его так потрясла своей неземной прелестью?

– Здравствуйте! Извините, что не узнала. Вы тоже выглядели немного по-другому. – он засмеялся и кивнул.

– Так чего же вы хотите? – спросила я, так как его мощная грудь по-прежнему загораживала мне дорогу.

– Мне нужна ваша собака для пробы на бешенство.

– Зачем? Она же вас не кусала?

– Она меня поцарапала зубом, когда схватила за руку.

Спорить мне не хотелось. Я пожала плечами, и мы поднялись на мой второй этаж. В отличие от меня Унтер сразу узнал нашего вчерашнего незнакомца и сердито зарычал. Жертва собачьего нападения влипла в стену.

– Вы все еще хотите повести его к ветеринару?

– А может,…пойдем вместе? – его карие бархатные глаза смотрели умоляюще, и я сменила гнев на милость.

– Может, достаточно будет справки о прививках?

– Наверное, да, – он сглотнул.

– Подождите в коридоре.

Я вздохнула и вошла в Ленину квартиру. Не люблю рыться в чужих вещах, но справку найти придется. Ответственность за Унтера лежала на Аллочке. Поэтому поиски я начала с ее комнаты, где беспорядок был покруче, чем у меня. Конспекты, тетради, всяческие заметки, записки и еще куча разных бумажек валялись в самых невообразимых местах. После получасовых поисков искомый документ был найден на шкафу аттестатом зрелости и рекламкой Орифлейм. Я с облегчением вздохнула и совсем уже собралась выходить, когда мой взгляд упал на Аллочкину переливающуюся всеми цветами радуги сумочку. Моя соседка всегда носила ее с собой повсюду. Рука сама потянулась к застежке. Есть!

Я держала обыкновенную дискету без надписи. Что делать? Положить назад или забрать?

– С вами все в порядке? – прервал мои колебания приятный мужской голос. Я быстро спрятала дискету в свою сумку и вышла на площадку. Мой новый знакомый стоял у стены, так и не изменив позы. Унтер не сводил с него плотоядного, подозрительного взгляда. Сценка была забавной. Я взяла пса за ошейник, и мужчина вздохнул с некоторым облегчением.

– Вот карта прививок за этот год. Надеюсь, вы мне ее вернете.

– Завтра она будет у вас. – незнакомец посмотрел на меня почти влюбленным взглядом и быстро вылетел из подъезда.

Возможно, мужчины устроены по-другому, но для женщины неудовлетворенное любопытство – физическая пытка. Поэтому, едва дождавшись, когда дверь подъезда захлопнется за моим новым знакомым, я села за компьютер и торопливо вставила дискету в дисковод. Сейчас узнаем, за что эта маленькая дурочка получила по голове! Я открыла единственный записанный файл и…замерла. С экрана монитора на меня нахально смотрела моя фотография! Ниже приводились мои же паспортные данные и приписка: «по указанному адресу не проживает. Искать дальше?»

Кто-то искал меня. И, судя по проломленной голове Аллочки и исчезновению Сережи, не для того, чтобы вручить мне премию за выдающийся вклад в развитие компьютерного дизайна. Может, я и жива-то только потому, что мой бывший муж по каким-то, известным только ему, причинам не хотел меня выписывать из своей квартиры. Мое же проживание у бабушки нигде не было зафиксировано. Однако при желании, это легко можно установить, – в этом городе у меня больше нет родственников. Поэтому времени на выяснение причин чьего-то горячего ко мне внимания было в обрез.

Я вскочила и забегала по комнате, в тщетной надежде успокоиться. Унтер с осуждением наблюдал за моими лихорадочными движениями и, наконец, не выдержал и громко залаял. Это привело меня в чувство. Я сварила кофе и постаралась сосредоточиться. Единственной ниточкой к разгадке мне казался системный администратор «F amp;D». Возможно, он сможет узнать, чью почту хакнул Сережа? Идти в здание организации было опасно. Тот, кто меня искал, видел мою фотографию. Но как поговорить с Аллочкиным начальником, не показываясь никому на глаза?

Из глубокой задумчивости меня снова вывел Унтер. Он, не мигая, смотрел на меня. Его глаза янтарно светились в полумраке прихожей надеждой и укором. Я вздохнула и взяла поводок, лежащий у его ног.

– Ладно, пес, пошли гулять! Надеюсь, до завтра мне что-нибудь придет в голову.

* * *

Нетерпеливый взгляд на ручные часы. Без пяти минут шесть. Еще пять минут ожидания. Я ждала системного администратора «F amp;D». Ничего более умного, чем позвонить ему от имени Лены и назначить свидание в больничном дворе, мне в голову за ночь не пришло. И весь мой день ушел на обдумывание нашего разговора и ожидание… Вечернее солнце лениво согревало мое лицо и я снова закрыла глаза. В больничном дворике тишина и мир, чего нельзя было сказать о моем состоянии. Неужели не придет? Внезапно я почувствовала, как кто-то заслонил от меня солнце, и открыла глаза.

– Привет! – С высоты своего немаленького роста на меня смотрел Шурик – человек из прошлой жизни: однокурсник моего бывшего мужа и его закадычный друг. Что связывало его, компьютерного гуру и патологического скромника, с моим мужем, принципиальным лентяем и дамским угодником, я не знаю до сих пор. Но именно Шурик опекал нашу хрупкую семью с первых дней ее существования, И именно он, единственный, кто предпринимал искренние, хотя и совершенно бесплодные попытки наш брак сохранить. И именно его мне совершенно не хотелось сейчас видеть.

– Какими судьбами?

– Пришла проведать Аллочку, мою соседку. – от неожиданности отрапортовала я, не очень задумываясь, зачем на такой общий вопрос давать такой конкретный ответ.

Шурик за три года, которые мы не виделись, возмужал. Его некрасивое длинноносое лицо уже не казалось таким застенчивым, как когда-то, а янтарные, с рыжими искрами, глаза не опускались вниз во время разговора со мной. Они смотрели весело и немного насмешливо. Славные глаза.

– Не Григорьеву ли? – подозрительно спросил он – Что с ней?

Я начала пространно объяснять происшедшее, стараясь привести мысли в порядок. Мне настолько не хотелось беседовать о моей жизни, что вопрос о том, почему Шурик интересуется моей соседкой, в моей голове не возник. Пусть спрашивает об Аллочке. Не обо мне!

Шурик внимательно слушал меня, иногда задавая вопросы. Ему было интересно, например, взломал ли Аллочкин крутой хакер сеть «F amp;D», давно ли это случилось? Потом он взглянул на часы. Десять минут седьмого. Я проследила его жест и очнулась.

– Ты кого-то ждешь?

– Мама твоей подруги просила меня прийти.

– А зачем?

– Наверное, для того, чтобы объяснить ее отсутствие. Она работает в моем подразделении.

Боже мой! Милый, славный Шурик – системный администратор «F amp;D»! Мое настороженное ожидание врага сменилось облегчением. Я узнаю у Шурика все, что меня интересует, не прибегая ни к каким уловкам!

– Шурик! Это я просила прийти сисадмина! Дело в том, что все эти события, связанные с несчастным случаем, очень близко задевают и меня. Я не знала, как иначе могу поговорить с ним наедине. – рассказывая о странном украденном письме, я старалась не показать, как озадачена и напугана. Но мой собеседник хорошо все понял.

– К сожалению, о взломе я узнал только что от тебя. Я был в головной фирме целую неделю, и с тех пор у меня еще не было возможности сесть за свой компьютер. Все, что я смогу, узнаю. Хотя, одна мысль у меня есть. И она мне кажется вполне логичной.

Он присел рядом со мной на скамейку. Я ощущала кожей тепло его тела на расстоянии, и это ощущение почему-то успокаивало.

– Возможно, тебя разыскивает наш юрист. Кроме дел фирмы, он занимается еще делами частных клиентов.

– Зачем я юристу? Что я натворила?

– Ты ничего не знаешь? – вопрос прозвучал больше как утверждение.

– Чего такого ужасного я не знаю? – терпеть не могу эти вопросы в стиле мыльных опер.

– Не знаю, значит ли это для тебя что-нибудь… – он замялся.

– Да говори уже! Я сама решу: значит или нет!

– В пятницу похоронили Лешека и тетю Эльжбету.

Я ожидала услышать о своем муже все, что угодно, но не это. Я давно не испытывала к Лешеку никаких чувств, кроме брезгливости, но смерть человека, который некоторое время был тебе близок, невольно задевает и тебя. У меня перехватило горло. И я не сразу смогла задать следующий вопрос.

– А что случилось?

– Не знаю точно, какой-то несчастный случай. Я тоже только сегодня об этом узнал. Если хочешь, узнавай сама. Заодно, возможно, выяснишь, не по поводу наследства ли тебя ищут.

– Шурик, какое наследство! Мы разведены, ты это еще помнишь?

Он нетерпеливо пожал плечами.

– Тогда, может, не нужно спрашивать у нашего юриста о тебе?

– Нет, спроси. Пожалуйста. Я должна узнать, зачем меня кто-то ищет.

Снова несчастный случай! Эпидемия какая-то. Как будто кто-то хочет свести меня с ума. Хотя, если рассуждать трезво, Аллочка никак не была связана с моим бывшим мужем. Неужели совпадение?

Из глубокой задумчивости, плавно переходящей в оцепенение, меня вывел Шурик. Он снова посмотрел на часы и заторопился.

– Ты уверена, что мне не обязательно искать Аллочкину маму?

– Да, и с Аллочкой ты поговорить не сможешь. Она еще не пришла в сознание.

Мы обменялись телефонами. Наш общий с бывшим и, уже мертвым, мужем приятель обещал перезвонить, как только что-нибудь выяснит, и быстро ушел. Он не предложил меня провести, и мне это, почему-то, было неприятно. Что это со мной? Я никогда не испытывала к Шурику ничего, кроме человеческой симпатии. Наверное, мне просто не хватает дружеского участия.

И я побрела к Ленке поплакать в жилетку и немного успокоиться.

Со дня моего первого визита в палате мало что изменилось: те же белые стены и запах дезраствора, та же гипсовая фигура на соседней кровати – только трубочки, отходящие от Аллочки, куда-то исчезли. Но неисправимая оптимистка Лена сумела изменить саму атмосферу в комнате. Ее легкий и веселый нрав привлекал к ней весь медперсонал реанимации. Ей постоянно изливала душу какая-нибудь из медсестер, нянечек. Вокруг крутились, отпуская свои медицинские, иногда несколько специфические шутки, молодые врачи. Не избежал Ленкиных чар и суровый Владимир Александрович. Я застала его, облокотившимся о подоконник рядом с Аллочкиной кроватью. Его серые глаза были зафиксированы на вдохновенном лице моей подруги. И в них читалось чувство, ничего общего с равнодушием не имевшее. Дай бог! Может, невезучей в личной жизни Ленке хотя бы сейчас чуточку повезет.

– Ты чего такая встрепанная? – вместо приветствия услышала я от нее. Ее глаза невольно обратились к доктору. Ага, да тут все взаимно.

– Так на меня влияет общение с твоим семейством. Твой душка Унтер вчера вывалял в грязи меня, а потом незнакомого человека. – решила я подождать со своими проблемами. Сначала нужно было узнать состояние Аллочки. – А твоя дочь втравила меня в очень неприятную историю. – это я добавила уже мысленно.

– Вы гуляли в грозу? – счастливо засмеялась моя соседка. – Он ее боится!

Она снова посмотрела в сторону подоконника, потом перевела сияющий взгляд на меня.

– Аллочка пришла в себя. Она еще не может говорить и все время спит, но Владимир Александрович говорит, что все будет хорошо.

– А когда она сможет разговаривать? – встрепенулась я.

– Не знаю. Может, – через неделю, может – через месяц. А почему ты пригорюнилась?

Я подумала, что через неделю меня может не оказаться в живых, и в сотый за сегодня раз рассказала свою историю.

– Ваш приятель прав! – вдруг раздался скрипучий голос со стороны кровати, на которой лежала гипсовая фигура. – Вам нужно навестить вашего мужа! Гражданский долг каждого цивилизованного человека достойно попрощаться с умершим, даже если он – бывший муж!

Интересно, кто это меня учит жить? В гипсовом корпусе с трудом угадывалось лицо пожилого мужчины с острым неприятным взглядом светло-серых глаз.

– Это наш сосед по палате. Войт Владислав Янович. Он, между прочим, юрист и милейший человек. – Церемонно представила мне мужчину Лена. Для нее все люди были милейшими. – Полина Агрест.

Маленькие серые глазки с любопытством впились в мое лицо.

– Сходите, сходите. Вас, несомненно, разыскивает адвокат его наследников.

– Но у него нет наследников! Его мать часто повторяла, что Лешек – последний из их рода.

– О! Вы представить не можете, какие случаются неожиданности в делах о наследстве!

Он долго и обстоятельно начал рассказывать о тонкостях прав на наследство своим скрипучим голосом. Такое волнующее и таинственное для меня дело медленно превратилось в скучную, но совсем не опасную бумажную волокиту, связанную с моей пропиской в квартире мужа. Мне стало тоскливо. И я сдалась.

– Спасибо за добрый совет. Завтра все выясню.

– Приходите еще, Полина Агрест. Мои консультации для вас будут бесплатны. Может, хотя бы таким способом я смогу отблагодарить вашу подругу за мое скорейшее выздоровление.

Ленка тут же порозовела от удовольствия. Я же с удивлением посмотрела на этот образец мужской галантности.

– Леночка действует на мою нервную систему, как транквилизатор. – объяснил он свою немыслимую щедрость.

Я попрощалась с Леной и ее новой компанией, и на этой оптимистической мой визит в больницу окончился. Ноги понесли меня домой, где ожидал мой компьютер и наглый пес, к которому я все больше привязывалась.

* * *

Мне очень хотелось поверить в то, что меня ищут, чтобы соблюсти формальности, связанные с гибелью мужа. Но в этом случае я не могла объяснить ни Аллочкину проломленную голову, ни мой уничтоженный архив…

В совпадения тоже не верилось. Слишком много их было в последние несколько дней. А следовательно, неизвестная угроза по-прежнему нависает надо мной.

Я с надеждой посмотрела на моего единственного защитника, громко храпящего на коврике около двери.

– Надеюсь, завтра утром я еще проснусь. – сказала я себе вслух и постаралась заснуть. Однако мне это удалось только в два часа ночи. Длился мой тяжелый и тревожный сон недолго. Уже через час начал надрываться телефон.

– Алло! – хрипло прошептала я в трубку.

– Привет! Ты охрипла? – услышала я удивленный голос Шурика на другом конце провода.

– Нет. Я сплю.

– Спишь? – наивно удивился мой собеседник.

– Извини. Но привычка спать ночью очень сильна во мне. Ты знаешь, который час?

Последовало молчание. По всей вероятности мой приятель искал часы.

– Бог мой! Три часа ночи. Ковырялся в системе и совсем потерял чувство времени. Ладно, я тебя все равно разбудил, слушай.

– Угу.

– В общем, наш юрист не искал тебя. Все следы взлома системы уже убрали, к сожалению. Не нашел я и абонента с таким логином, как в твоем письме.

Но недавно мне пришло в голову, что фамилия основателя нашей фирмы тоже Агрест. Это, конечно, скорее всего ерунда, но не могла бы ты проверить, не родственник ли он тете Эльжбете?

Ты хочешь сказать, что такого человека как ваш Агрест может интересовать моя прописка в развалюхе моего бывшего мужа:? Шурик, не хочу тебя обижать, но, думаю, тебе тоже стоит обзавестись привычкой спать ночью. Я не собираюсь шарить по квартире давно чужого мне человека, только чтобы проверить твою совершенно бредовую идею!

Как хочешь. – обиделся мой собеседник – в конце концов ищут не меня.

В его голосе настолько явно звучала тайная надежда, что я улыбнулась.

– Хорошо. Я подумаю. А ты, все-таки, иди домой и отоспись.

– Понял. Пока. – в трубке раздались короткие гудки.

Сон был испорчен. Прокрутившись в постели до утра, в половине шестого я с облегчением повела гулять Унтера, совершенно деморализованного такой моей душевной щедростью.

* * *

Ноги отказывались идти по задуманному маршруту, поэтому до старого дома, где раньше жил мой муж, я добиралась очень долго. Ключ никак не хотел поворачиваться в замке, потому что руки у меня мелко дрожали. Отвратительное чувство! Как вор, влезающий в чужую квартиру в отсутствии хозяев. Наконец, я в этом проклятом много раз месте. Привычная стерильность коридора немного припорошилась пылью. Я на минуту остановилась, пытаясь успокоить колотившееся сердце.

– Это ты, Полюшка? – я чуть не подпрыгнула от звонкого знакомого голоса соседки тети Веры. – Как хорошо, что тебе передали. Бедная Эльжбета, бедный Ольгерт!

Тетя Вера с успехом могла работать в справочном бюро. С тех пор, как двадцать лет назад она ушла на пенсию, знать все и обо всех стало ее основным занятием. Приличный возраст иссушил ее тело и согнул спину, но энтузиазм бывшей комсомольской активистки сохранил в этом тщедушном существе звонкий девичий голос и детскую скороговорку. Спросив ее о чем бы то ни было, вы рисковали получить полную информацию по интересующему вас вопросу в подробностях и предысторией. Беда тети Веры заключалась в том, что в доме об этих ее способностях знали все. И никто никогда не спрашивал ее ни о чем. Поэтому, увидев меня, она искренне обрадовалась. Тем более, что тема была ей близка и уже неоднократно обсуждалась на ближайшей к дому скамейке.

– Тетя Вера! Что же случилось? – задала я роковой вопрос.

– Ты не знаешь? – счастливым голосом переспросила тетя Вера, и уже больше ничто не могло остановить ее.

Не помню сколько времени занял рассказ нашей бывшей соседки, но основной смысл произошедшего был следующий: тетя Вера собралась на рынок, вышла на площадку и почувствовала запах газа. Она начала звонить Лешеку, но никто не открыл. Тогда она вызвала участкового и слесаря. Когда они всей толпой ввалились в квартиру, хозяева были уже мертвы. Вентиль газовой колонки сильно травил – полетела прокладка —, больше никакого криминала милиционером замечено не было. Врач вызванной на место происшествия скорой помощи констатировал смерть от отравления газом. Никаких следов насилия. Поэтому криминальное дело возбуждать не стали. Хозяев похоронили, газ в квартире перекрыли. Вот и все.

Я стояла, привалившись к стене коридора, и чувствовала, как тошнота подступает к горлу. Мое воображение рисовало сцену распластавшихся мертвых тел, а разум отказывался поверить в несчастный случай.

– Тетя Вера! А вскрытие им делали?

– Зачем? Все и так было ясно! Ты бы их видела! Страшные такие… Ты чего побледнела? Идем, идем, деточка, посидишь на диванчике!

Она, наконец, дала зайти мне в комнату, я упала на диван, закрыла глаза и постаралась глубоко дышать.

– Господи! Что тут делается! – услышала я голос нашей бывшей соседки. Ее восклицание привело меня в чувство. Я осмотрелась. Кто-то хорошо порылся в вещах моих бывших родственников. Все вещи были сдвинуты с мест. На полу и на столе, который стоял в центре комнаты, валялись старые бумаги моей свекрови. Что же они искали? Драгоценностей у Эльжбеты не было. Единственная дорогая вещь, телевизор, спокойно пылился на месте. Я начала рассматривать бумаги. Старые справки, больничные, квартирные книги, квитанции – ничего большеЯ поискала еще, заглянула в те места, где Эльжбета любила прятать свои любимые фотоальбомы с ее обожаемыми предками. Вот это да! Фотоальбомов тоже нигде не было! Какой-то идиот украл старые фотографии. И больше ничего!

– Что-нибудь пропало? – через стекла очков для дальнозорких, глаза тети Веры казались огромными.

– Не знаю. Тетя Вера меня кто-нибудь искал?

– Нет. Спрашивали о тебе ваши общие с Лешеком сотрудники, но я не знала, где тебя искать. А кто тебе сообщил?

Где меня искать, наши с Лешеком сотрудники знали хорошо. Не захотели беспокоить или просто забыли позвонить. Я покачала головой.

– Шурик. Вы помните его? Он с Ольгертом дружил.

– Да. Но после вашего развода, у них как-то пути разошлись. Хороший мальчик.

Мы решили в милицию о взломе не сообщать. Все равно ничего не украдено. А старые альбомы никто искать не будет. Да и зачем? Я оставила свой телефон.

– Позвоните мне, если меня будут искать. Только не сообщайте мой номер никому. Хорошо?

Тетя Вера согласилась.

Из подъезда я вышла, как из склепа. На улице было солнечно и даже немного жарковато. Но мне почему-то было зябко. Говорят, когда души умерших приходят к нам, становится холодно.

– Интересно, чья душа витает надо мной: Ольгерта или его мамы? – грустно попыталась поиронизировать я, но веселей мне не стало.

Дом моего бывшего мужа находился в самом ухоженном и красивом месте нашего городка. Ухоженные газоны, фигурная плиточка под ногами, аккуратные красные крыши новопостроенных коттеджей и россыпь маленьких кафе – все напоминало благополучный европейский городок. Мне обычно нравилось это место, но сейчас было такое ощущение, будто кто-то наблюдает за мной. Хотя я и допускала, что это мое разыгравшееся воображение, но автоматически ускорила шаги, и деловито наклонила голову вперед.

Не оборачивайтесь. – я невольно вздрогнула, услышав за спиной мужской голос. – Через квартал отсюда есть уютное кафе. Зайдите в него, пожалуйста. Я вас там подожду. Это важно.

Голос прозвучал тихо и властно. У меня даже мысли не возникло ослушаться его. Я успела заметить только спину быстро прошедшего вперед человека. Боясь пошевелить головой, шагом оловянного солдатика я домаршировала до ближайшей на моем пути «стекляшки» и нырнула внутрь. Из-за столика внутри кафе меня подзывал рукой мой «собачий» знакомый.

Это вы?!! Ну и шуточки у вас! – я разозлилась.

Это не шуточки – он галантно помог мне сесть за столик. – За вами постоянно движется какая-то иномарка. Я специально понаблюдал пару кварталов. – Кстати, если вы посмотрите вон туда, – он показал глазами нужное направление. – вы ее увидите.

Действительно, у густого кустарника напротив кафе поблескивал затемненными окнами автомобиль. Но это еще ничего не значило.

– А как вы сами сюда попали? – подозрительно спросила я.

– Я работаю недалеко отсюда. Сейчас у меня обеденный перерыв. А обедаю я всегда в этом кафе.

Объяснение выглядело вполне правдоподобным, а выяснять подробно, где он работает, было смешно.

– Вам что-нибудь заказать?

– Кофе, пожалуйста. Черный.

– Как темпераментно. – он вальяжно подозвал официанта и заказал два кофе. После продолжил – Надоедливый поклонник?

– Не говорите ерунду.

– Почему ерунду? Разве вы не можете нравиться мужчинам? – он в упор рассматривал мое лицо, и в его красивых бархатных глазах мне чудилась насмешка. – Вы красивая женщина.

– Прекратите. – я нервничала не знаю уж больше по какому поводу, то ли из-за неизвестного преследователя, то ли меня раздражали слова собеседника. Отвыкла я уже от ухаживаний. – Вы уверены, что он меня преследовал?

– У вас будет возможность это проверить, когда вы выйдете из кафе.

– Но кто же это может быть?

– Наверное, вы побывали где-нибудь, куда вам ходить не следовало бы.

Я засмеялась.

– Что за шпионские страсти! Я всего лишь навестила своего мужа.

Нам принесли кофе. Он был невкусный, растворимый.

– Вы замужем?

– Была, но, мне кажется, это не криминал. Кстати, несколько дней назад он умер. – зачем-то добавила я эту подробность.

– От горя. – на этот сарказм можно было уже не реагировать.

– Нет. Они отравились газом. Случайно.

– Они?

– Муж и его мать.

– Вам их жаль?

– По-христиански. – я отодвинула чашку, мне казалось, что противная жидкость плещется у меня уже где-то около подбородка.

– Кофе неудачный – заметил мой собеседник.

– Вы должны были это знать, если обедаете в этом кафе.

– Кофе я в нем не пью.

Я выглянула в окно. Иномарка была на прежнем месте.

– Будете проверять, следят за вами или нет? Или вывести вас отсюда?

– Выведите.

Мой новый знакомый подозвал официанта, расплатился и спросил, где в кафе служебный ход. Молоденький мальчик насмешливо посмотрел на нас, пожал плечами и через минуту мы уже грелись в теплых лучах солнца.

– Спасибо! – поблагодарила я, полагая, что наши дороги разойдутся. Но мой спаситель продолжал бодро шагать рядом.

– Не убегайте. Вам, ведь, не хочется сейчас оставаться в одиночестве. – сейчас в его карих глазах было только сочувствие. Они бархатно гладили мое лицо. Неужели я ему нравлюсь?

– Расскажите лучше, почему вы развелись?

– Что за глупый вопрос – подумала я и, вдруг, почувствовала, что хочу поговорить на эту тему с кем-нибудь. Наверное, подсознательно обвиняла себя в смерти Ольгерта. Этот же человек идеально подходил к роли исповедника. Он был чужой, готов был слушать, и я не собиралась продолжать наше знакомство.

– Я не соответствовала образу графини Агрест.

– Графини Агрест? – он споткнулся о бордюр тротуара.

– Да, моя свекровь, Эльжбета, всегда гордилась происхождением Агрестов. Они – прямая ветвь старинного польского рода, его последние представители. Кстати, в нашем маленьком городке у них нет даже однофамильцев, не только родственников. А я свое происхождение знаю только до третьего колена. И ни одно из этих колен на дворянство не претендовало. Честно говоря, мне это было всегда глубоко безразлично. На протяжении всего брака мне давали понять, что я ошибка, человек третьего сорта. А некоторый последний потомок гордых графов ничего не сделал, чтобы меня защитить. Когда мое терпение окончилось, я ушла. Вот и вся история. При жизни мы больше не встречались. Так вымерла фамилия Агрестов. – так мрачно окончила я свое повествование, что мой собеседник расхохотался. От этого смеха мне почему-то стало легче, и я рассмеялась вместе с ним.

– Опереточная история. Но я надеюсь, вы не чувствуете себя виноватой в том, что случилось?

– Совсем чуть-чуть.

Дальнейшая наша беседа была далека от семейной темы. Просто легкая светская болтовня. Мой собеседник по имени Дима пытался отвлечь меня от грустных мыслей. Нужно сказать, это у него получилось. Когда мы подошли к остановке и распрощались, мое самочувствие было гораздо лучше. Я впорхнула в маршрутное такси. Оно двинулось по своему обычному маршруту, и можно было легко заметить через заднее окно, как за нами медленно последовала темно-синяя иномарка с тонированными стеклами.

* * *

Машина следовала за нами, как приклеенная, повторяя весь замысловатый маршрут микроавтобуса. Значит, для моего нового знакомого это не был оригинальный способ познакомиться. За мной, действительно, следили. Зачем? Наверное, чтобы в одно прекрасное утро я тоже не проснулась из-за какой-то несчастной случайности. Во мне все запротестовало. Не бывать этому! И я решительно вышла из маршрутного такси на остановку раньше моей, около больницы, в которой лежала Аллочка.

На табличке у входа в отделение висела табличка «Тихий час». В палате сохранялась тишина и прохлада. Никого из медперсонала не было. Ленка дремала на стуле рядом с Аллочкой. Единственным человеком, который обратил на меня внимание, был Войт. Он сразу впился в меня своими острыми глазками.

– Здравствуй, Полина Агрест! Какие у тебя новости? Была ли ты у своего мужа?

– Была. Его квартиру кто-то обокрал.

Глаза моего собеседника засверкали еще ярче.

– Что похитили?

Я грустно усмехнулась.

– Старые фотоальбомы времен мезозоя. А сейчас за мной следят.

– Кто?

– Вон тот автомобиль. – из окна Аллочкиной палаты был хорошо виден темно-синий автомобиль, припаркованный к противоположной стороне улицы.

– Вот видишь! – победно произнес Войт – Я говорил, что это дело о наследстве!

– Во-первых, там нечего наследовать! А во-вторых, я уже три года не имею с этой семьей ничего общего.

– А может, у твоего бывшего мужа и его матери была какая-нибудь фамильная ценность. Ее не нашли, и решили, что эта вещь у тебя.

Бред какой-то. Неужели я слышу это от человека со здравым рассудком? Может, он получил слишком серьезную черепно-мозговую травму?

– Если бы у Эльжбеты была фамильная ценность, об этом знал бы весь дом. Нет. Самой большой фамильной ценностью была сама фамилия. Может, мой экс влез в какую-нибудь грязную историю, или влез в долги…

– И все-таки я бы поискал ее родственников. – вдруг понизил мой собеседник голос. – Если бы твой муж влез в темные делишки, тебя бы уже давно нашли с разбитым черепом. Кроме того, у профессионала ты не успела бы ничего и заметить. Вас ищет дилетант. Ох!

В палату влетел разъяренный Владимир Александрович и зашипел.

– Почему вы в палате? Вы не видели надписи на отделении? Марш отсюда!

– Иду. Только выведите меня через черный ход, пожалуйста. – я посмотрела на него настолько жалко, насколько позволяла мимика моего лица.

– Как мне надоели твои «шпионские страсти»! – шепотом кипятился он, уже немного успокаиваясь. – Не буди Лену. Она всю ночь дежурила с Аллочкой.

Насколько я могла понять, он разделял это ночное бдение со своей подопечной. Его глаза были обведены синими кругами, как после ночного дежурства.

Чем быстрее вы меня выведете, тем меньше у меня шансов ее разбудить. – продолжала я его шантажировать, одновременно выскользнув из палаты, избегая железной хватки его руки.

– Пошли – он спасовал перед моей наглостью и повел меня к черному ходу.

Мы попрощались уже совсем мирно, и я очутилась на тихой улочке, которую не было видно из таинственной иномарки. Свой район я знала безупречно. И никакая иномарка не могла проследить моего маршрута через дворы и дворики, где не только иномарка не смогла бы проехать, но и не всякий полный человек свободно прошел бы.

* * *

Как ни глупо было слушать «инвалида умственного труда» Войта, но ничего более рационального, чем искать родственников моего бывшего мужа, мне в голову не приходило. В том, что никаких фаимильных ценностей у Эльжбеты не водилось, я была уверена. И все же. Проклиная себя за глупость, я запросила данные по Агрестам в «Горсправке«…И неожиданно быстро получила ответ. Сам ответ меня не удивил. Он только подтверждал слова Эльжбеты о том, что они единственные представители этой фамилии в этом городе. Кроме меня, конечно. Неожиданной была феноменальная скорость ответа. На мой удивленный комплимент девушка на другом конце провода пояснила, что только несколько дней назад она получала такой запрос. Тогда она искала долго.

– А кто искал этих людей? – сердце у меня заколотилось.

– Не знаю. Голос был женский.

Увы, мне это ничем не могло помочь. Человека просто могли попросить сделать такой запрос.

Я чувствовала себя мышью в лабиринте. Куда ни ткнись – всюду тупик. Что же делать? Кто может знать о происхождении Эльжбеты? И вдруг, меня осенило. Тетя Вера! Она живет в этом доме со дня его постройки. Дрожащими от нетерпения руками я набрала номер.