Текст книги "Загадка Агреста"

Когда там на стройке я, наконец, пришла в сознание, увидела, что склонившееся лицо принадлежало Шурику. Он заметил мою удаляющуюся фигуру из окна своего офиса и решил, что я приходила к нему, а меня не пропустили. Поэтому и бросился догонять.

Мои мысли текли медленно и спокойно. В конце концов, все, что ни делается, к лучшему. Сотрясение мозга средней тяжести, вывих ноги, множественные ушибы и порезы – не слишком дорогая цена безопасности. Я хотела спрятаться, – пожалуйста, кто меня будет искать в этой палате? И, главное, кто меня узнает в таком виде? Можно расслабиться и направить свои силы на борьбу с головной болью. Я взяла с тумбочки таблетку с суровой надписью «выпить!», и через двадцать минут уже уснула до следующего утра…

– Привет, любимая! – услышала я сквозь сон знакомый голос. Расклеив глаза, я посмотрела на входящего человека. Дима! Как быстро он меня нашел. А зачем? Я уже открыла рот, чтобы задать этот вопрос, но мой знакомый пролетел мимо моей кровати, даже не взглянув на меня.

– Как дела? – спросил сверток бинтов с соседней кровати тихим женским голосом. – Ты нашел девицу?

– Она как сквозь землю провалилась.

– Найди. Скоро станет известно о смерти старого Агреста. Надо торопиться.

Какая ирония судьбы. Вот тебе и безопасное пристанище! Моей соседкой по палате была Людмила Агрест.

– Мы еще не знаем наверняка, наследница ли она.

– Других нет. – женщина попыталась повернуть голову в сторону Димы. – Мм. А ты, случайно, не ведешь свою игру? Может, сам хочешь получить эти акции? Признайся, ты уже уложил ее в постель?

– Давай не будем голословно обвинять друг друга. Мы начали эту игру вместе. И что бы ни случилось, должны довести ее до конца. Думаю, когда все окончится, ты не забудешь, что собиралась за меня замуж?

Он наклонился и поцеловал женщину в фрагмент щеки, выглядывающий из бинтов. Они еще немного о чем-то пошептались. Наконец, женщина сказала тихим голосом.

– Иди. Я устала. Помни, что я все это задумала ради тебя.

Когда Дима проходил мимо, я вжалась в подушку и закрыла глаза. Но он не взглянул в мою сторону и вышел.

Почему мне так не везет! Проклятый маленький городок, в котором только одна больница скорой помощи! Я осторожно посмотрела в сторону моей соседки. Ее глаза были закрыты. Скрежеща зубами от боли, я встала и поковыляла в соседнюю палату, где по моим подсчетам должна была находиться Лена. Я никогда раньше не подозревала, что коридор такой длинный! Опираясь на стенку и постанывая, я, наконец, почти доползла до вожделенной двери.

– Больная! Вы хотите умереть прямо в коридоре? – голос, несомненно, принадлежал Владимиру Александровичу. Он не присутствовал во время моего торжественного поселения в этом заведении и не узнал в страдалице меня. – Куда вас несет! Вы еле держитесь на ногах, нет на ноге! – Он подошел ко мне и поддержал под локоть. Я торопливо открыла дверь в Аллочкину палату.

– Ленка! Спасай. – пршептала я и плюхнулась на кровать рядом с Аллочкой.

– Полина?! – хором удивились Ленка и доктор.

– Послушайте, мне нужно в другую палату! В моей – женщина, которая хотела меня убить!

Ленка переглянулась с Владимиром Александровичем.

– Так. Доигрались. Придется показать тебя психиатру. Я чувствовал, что все эти шпионские страсти, этим окончатся. Как ты сюда попала?

– Упала в траншею на стройке.

– Сотрясение мозга было?

– Да. Но дело вовсе не в этом.

– К сожалению, вынужден с этим не согласиться. У тебя, моя милая, посттравматический психоз.

– Сначала выслушайте.

– У меня обход.

– Это займет совсем немного времени. Пожалуйста.

– Пять минут.

Я торопливо и сбивчиво рассказала, что со мной стряслось за вчерашний день. Это был театр одного актера. Все, включая проснувшуюся Аллочку, слушали молча. Больше всех энтузиазма проявлял Войт. Мне казалось, в самых захватывающих местах он едва сдерживается, чтобы по-детски не захлопать в ладоши.

– Хорошо! И какие выводы я должен сделать из этого бреда?

– Переведите меня в другую палату.

– Свободных палат нет. Могу перевести тебя только в мой кабинет или в подсобку рядом с твоим псом. В моем кабинете нет кровати, а в подсобке вам будет тесновато вдвоем. Честно говоря, в такою идиотскую ситуацию я никогда еще не попадал. – он беспомощно посмотрел в Ленины синие миндалевидные глаза, досадливо махнул рукой и ушел отдавать распоряжения медсестре.

Мы остались одни.

– Значит, ты подписала договор? – услышала я скрипучий голос Войта.

– Вы считаете, что это ошибка?

– Возможно, но не твоя. – не понимаю, что в моей ситуации так его развлекало, но вид у старика был очень довольный. – А где эта женщина? В соседней палате? Очень хорошо.

– Рада, что хотя бы вас эта история развлекает.

– Не обижайся, в жизни пожилого человека так мало захватывающих моментов!

Я решила не возвращаться больше в страшную палату, а дожидаться в Аллочкиной. Владимир Александрович будет вынужден смириться с моим присутствием здесь, потому что смирительные рубашки его отделению не полагались, а иначе ему со мной не справиться. Поэтому спустя полчаса, когда Шурик пришел меня проведать, вся наша веселая компания была в сборе.

– Как ты себя чувствуешь? – как всегда сдержанно поинтересовался он.

– Как будто в канаве побывала. – он кивнул, никак не отреагировав на мою остроумную шутку.

– Ты можешь двигаться? – я кивнула.

– Давай выйдем в коридор. Мне нужно с тобой поговорить.

За Шуриком я пошла бы и на край света, но в коридоре маячил призрак Владимира Александровича, и в мои планы не входило попадаться ему на глаза лишний раз.

– Можешь говорить здесь. Все свои.

Шурик окинул взглядом моих спутников, укоризненно посмотрел на меня и пожал плечами.

– Пожалуйста. Эту ночь я провел в архиве нашего роддома. Мы с моей знакомой нашли записи всех детей, родившихся пятьдесят пять лет назад в день рождения моего шефа.

– И?

– Я сделал ксерокопию. Смотри.

Я схватила копии драгоценных листочков. К сожалению, Агрест в записях не числился. За целые сутки в тот неурожайный день родилось всего трое детей: две девочки и мальчик. И фамилия счастливой обладательницы сына была Агрус.

– Какая похожая фамилия, и тоже редкая. Странно. Может, это просто грамматическая ошибка?

– Какая ошибка? Агрус? – Ленка вдруг оживилась и приняла участие в разговоре – Двадцать второго сентября сорок шестого года? Наш роддом?

Она засмеялась.

– Да. Тебе это что-нибудь говорит?

– Еще бы. Этот Агрус – мой отец.

* * *

Когда немая сцена окончилась, все закричали хором, но каждый вел свою партию.

– Боже мой! – восхищался Войт – Как интересно! Какой у вас чудесный маленький городок!

– Ну, и что, что фамилии похожи! – шумел Шурик – Это еще ничего не доказывает.

– Подожди! – бурно удивлялась я – Но твоя девичья фамилия Демина.

– Я выбрала мамину фамилию, когда получала паспорт. – в ответ перекрикивала всех Ленка. Аллочка кричать не могла, а только хлопала глазами и смотрела на всех, как на полных дураков.

– Не понимаю, чего это ты так развеселилась, – пытался перекричать Ленку Шурик – мы снова ничего не нашли!

– А вы еще в архиве дворца регистрации новорожденных посмотрите! – громко советовал Шурику Войт. – Ребенок мог родиться дома. А вот зарегистрировать его обязательно должны были. Тогда с этим было строго.

В дверях молча стоял Александр Владимирович и пытался сообразить, что же происходит. Не замечая нависшей над нами грозы, мы продолжали.

– А куда подевался твой отец? – торопилась я удовлетворить свое любопытство.

– Ну, какая разница! Аргус и Агрест совершенно разные фамилии. – кипятился Шурик.

– Ну, во-первых, он не Аргус, а Агрус. Аргус– многоглазый пес из греческой мифологии, а Агрус – крыжовник. Это украинская фамилия. – обиделась за отца Лена. – Он погиб. Какой-то несчастный случай в армии во время срочной службы.

– А где он служил?

– В пограничных войсках где-то на западной границе Союзa.

– А как это произошло?

– Откуда мне знать? Я родилась после его смерти.

– Зачем ты расстраиваешь человека? Ее отец умер. Понимаешь? А мы ищем живого.

– Ты прав.

На слове «расстраивать» Владимир Александрович сбросил с себя оцепенение.

– Прекратите балаган! Я вас всех сейчас отсюда вышвырну!

– Если вы все так себя чудесно чувствуете, я просто не имею права удерживать вас в своем отделении. – Мы все замолчали под тяжестью его аргументов. – Вот вы, молодой человек, – обратился он к Шурику – Что делаете в палате?

– Я пришел проведать Полину Агрест.

– Приемные часы с семнадцати до девятнадцати часов. А к ней, в ее – то состоянии, вовсе нельзя.

– А когда будет можно?

– Я вам сообщу. А сейчас прошу покинуть палату.

– Извините. Вы правы – повернулся он к Войту – Я поищу Агреста в записях регистрации новорожденных в нашем ЗАГСе. – и уже около самой двери кивнул мне – Ты не волнуйся. Пока. – и выскользнул из палаты, так и не поцеловав меня, на что я очень надеялась. Владимир Александрович продолжал воевать.

– Вы, Полина Агрест, либо вернетесь в свою палату, либо возвращаетесь домой. Я не могу рисковать здоровьем остальных пациентов из-за психической неуравновешенности одного из них.

Оба варианта меня не устраивали, но я выбрала из двух зол меньшее. Пока Людмила не знает, кто ее соседка, можно переждать бурю в моей палате, и покорно поковыляла к двери.

– Ага, значит, здравый смысл вам чужд не полностью. – удовлетворенно кивнул новоявленный тиран, уловив направление моего движения. – О своей мании преследования расскажете завтра психиатру. Я специально для вас договорюсь о консультации.

– Теперь поговорим о вас. – обратился он к Войту. Что он говорил, я уже не слышала. Дверь в палату тяжело захлопнулась, отрезав меня от моих товарищей по несчастью. Уже вползая в свою палату, я видела, как, одержав полную победу над своими пациентами, доктор побежал курить на улицу, чтобы привести в порядок нервы. Ему тоже было нелегко.

– Мне бы его проблемы… – горько улыбнулась я разбитым лицом и легла в свою постель с таким чувством, с каким клали голову на плаху приговоренные к смерти.

* * *

– Лина! Лина! Сколько можно спать! – Ленино восклицание было совершенно справедливым. Уже три дня я пребывала в полусонном состоянии. Владимир Александрович свою угрозу вызвать психиатра не выполнил, но какое-то снотворно-успокаивающее снадобье прописал. Теоретически мне это не нравилось, но практически очень неплохо виляло на мою нервную систему. Во всяком случае, все окружающее я воспринимала совершенно равнобедренно.

– Я не сплю. – я попыталась расклеить слипшиеся веки, и это у меня почти получилось. В вечернем теплом полумраке на меня лихорадочно блеснули Ленины глаза.

– Слушай! Я влюбилась! – время и место для своих излияний Лена выбрала как всегда самые удачные.

– Поздравляю. – вяло отозвалась я. – Можешь сообщить радостное событие твоему доктору. Он будет счастлив.

– А почему я должна это сообщать ему?

– Ну, ты же в него влюбилась, надеюсь? – Ленка засмеялась.

– Какая же ты глупая! Между нами ничего нет.

– С твоей стороны, может, и нет.

– С его тоже. Он просто мне очень сочувствует, а я ему благодарна за Аллочку.

– Ладно. Боюсь только, что он сочувствует тебе очень горячо. А кто же настоящий объект светлой страсти?

– Ты его не знаешь. Он сегодня приходил к твоей соседке. Если бы ты его только видела! – далее следовало подробное описание Димы. Ну, конечно, у моей подруги был просто талант влюбляться в мужчин, совершенно ей не подходивших.

– Я его видела. Типичный альфонс. Очень дорогой. Он тебе не по карману.

– Зачем ты оскорбляешь человека, которого не знаешь! Я с ним говорила. Он умный и добрый.

– Ага, облако в штанах.

– Когда он узнал об Аллочке, очень беспокоился о ее здоровье. Спрашивал, все ли функции мозга у нее восстановились.

– Еще бы. Для него это важно. Кстати, о ее здоровье он, как раз, позаботился уже давно: стукнул ее по затылку кочергой.

– Слушай, когда Айболит (так Лена называла Владимира Александровича, за то, что он согласился лечить Унтера) говорил, что ты немного не в себе, я не верила. И напрасно. Тебе лечиться и лечиться.

Ленка резко встала и вылетела из палаты.

– Эй! Вечная Джульетта, обо мне он не спрашивал?

– Еще чего! – услышала я уже из коридора. Сумерки уже перешли в полумрак. С улицы доносился шум обыденной мирной жизни и запах акаций. Мне было жалко Доктора, Ленку и… себя. Бедный доктор Айболит. Славный и добрый, несмотря на показную строгость. Если бы не Шурик, я бы в него влюбилась. А Шурик? Что чувствую я к нему? За эти три дня, которые мы не виделись по воле Владимира Александровича, я начала сильно сомневаться в своих чувствах. В результате моего необдуманного поступка я потеряла хорошего друга, а обрела… Кого я обрела? Может, Шурик тоже считает наш поступок ошибкой и не знает, как мне это сказать? Нужно поговорить с ним, как только выйду из больницы. Если выйду. Я скосила глаза в сторону Людмилы. В палате было уже довольно темно, и белое пятно ее гипсового кокона казалось безжизненным. Скорее всего, она спала. Людмила Агрест, зачем тебе я? Тебе нужен кто-то другой. И мне почему-то кажется, что этот другой сейчас вышел из нашей палаты. Елена Агрус. Агрус – крыжовник, такой колючий и сладкий, такой созвучный моей фамилии. Интересно, имеет ли какое-то значение слово Агрест? Мои глаза снова начали слипаться, и я плавно перешла из яви в сон.

…Эльжбета в своем малиновом домашнем халате наклонилась над моей кроватью и засмеялась своим тоненьким неприятным смехом.

– Ты всегда была дурой! Столько раз видеть наш герб и ничего не сообразить!

– Герб? А что с гебом? – удивилась я.

– Посмотри на него. – она схватила в руки картонку с рисунком и поднесла ее мне к лицу. Я впервые посмотрела на него внимательно. Конечно, на гербе было много деталей, в которых разбираются только знатоки геральдики, но основной деталью была ветка колючего растения с таким знакомым мне плодом.

– Значит, Агрест…

– Крыжовник. Он значил, что род такой же плодовитый и живучий, как крыжовник. И способен защитить свои плоды, как крыжовник. – внезапно она придвинула руку с рисунком еще ближе ко мне.

– Но мы не будем защищать чужую простолюдинку, правда, милый агрест? – она еще ближе придвинула рисунок ко мне. Ветка крыжовника вдруг обрела объем и больно уколола меня в шею. Я инстинктивно изо всей силы оттолкнула призрак забинтованной рукой и закричала.

– Прочь! – Призрак оказался очень тяжелым и твердым. От моего удара он неуклюже свалился на пол, как мешок с картошкой, и громко застонал. В ту же минуту на крик вбежала медсестра и щелкнула выключателем. В ярком свете лампы рядом с моей кроватью валялась мумия Людмилы, прижимающая руки к перебинтованным ребрам.

– Владимир Александрович! – сиреной скорой помощи взвыла медсестра. И долго ей ждать не пришлось.

– Все. Мое терпение лопнуло. Довольно. Завтра же… – послышался его голос из коридора, – Боже мой! – он вошел в палату и бросился к Людмиле.

– Почему вы здесь? – доктор Айболит начал поднимать ее с пола и вдруг остановился и вздрогнул, – Это еще что? – Я скосила глаза, пытаясь увидеть то, что так его потрясло, и увидела… кончик шприца, торчащего из моей шеи. Закричать я не успела. Мой спаситель быстрым движением выдернул иглу. Шприц был полон. Людмила не успела сделать инъекцию…

* * *

В Аллочкиной палате, куда меня водрузили на следующее утро, меня встречали, как героиню. Ленка обнимала меня и требовала подробностей. Войт выпрыгивал из своего гипсового каркаса, чтобы не пропустить ни единого слова. Но у меня были другие планы по отношению к нему.

– Вы участник всей этой комедии, правда? – обратилась я к нему.

– Почему вы так решили?

– Потому что вы знали, что Агрус и Агрест – означает одно и то же. Ведь ваш родной язык – польский. Не отрицайте. Вы поляк и говорите с акцентом. Значит, русский выучили уже взрослым. В совпадения даты рождения и, в конечном итоге фамилии, имени и отчества, нет ничего случайного. Я еще не знаю, как Агрус трансформировался в Агреста, но вы-то знаете. И вы знаете, кто настоящий наследник его акций. Правда?

– У тебя богатая фантазия Полина Агрест. Мне всегда интересно тебя слушать. И хотя, мне кажется, у тебя нет оснований считать меня одним из участников этой истории, продолжай.

– Вам требовалось, чтобы мои поиски не увенчались успехом. И вы нарочно подсказывали мне неверные шаги.

– Логично рассуждаешь. – Войт продолжал улыбаться и кивать головой.

– Вы один из соискателей наследства, правда? И вы точно знаете, кого надо искать. Как, впрочем, со вчерашнего дня знаю это и я. Но ведь убили двоих людей, искалечили девушку, возможно, убили и еще одного юношу. И пытались убить меня. Вы не считаете, что это слишком дорогая цена за право прийти к финишу первым? – я не успела закончить свою обвинительную речь. В палату тихо проскользнул Дима.

– Привет, Полина! Слышал о вчерашних событиях. С тобой все в порядке? Людмила узнала о тебе от медсестры. Извини, но я-то этого не знал.

– А если бы знал? – мой голос звучал презрительно и насмешливо.

– Что-нибудь придумал бы.

Ленка потрясенно смотрела на мужчину своей мечты. Мне кажется, у нее даже дыхание остановилось. Надо же, как ее прихватило в тридцать шесть лет.

– Здравствуй, Димочка, милый. Не узнаешь? – ласково поздоровался с предметом воздыханий моей подруги Войт. – Не мудрено.

– Вы?

– Ты, небось, думал, что я валяюсь под откосом с разбитой головой и переломанным позвоночником?

– Зачем такие крайности? Я не собирался вас убивать. И вы, в конце концов, не погибли. Просто немного задержались в дороге. – Дима улыбнулся своей очаровательной улыбкой – И, в результате, немного опоздали. Все кончено. – он протянул через мою голову Войту газету. – Агрест скончался. И права на пятьдесят процентов акций у меня.

Войт тихо засмеялся.

– И кто же тебе Эти акции передал? Полина Агрест?

– От вас ничего не скроешь. Но я не против. У вас есть редкая возможность меня поздравить.

– Поздравляю, ваше хитрейшество. – театрально склонил голову старик. – Но поверь, тебя ожидает большой сюрприз, как, впрочем, и твою милую сообщницу. Кстати, она передвигаться может?

Дима удивленно пожал плечами.

– Хотя, зачем я это спрашиваю? Этой ночью она прекрасно это доказала. Приведи ее. Не пожалеешь. ТО, что я расскажу увлекательно для всех нас. Все мы в этом э… по самые брови.

Дима не спорил. Когда он вышел, Ленка повернулась ко мне.

– Ты, действительно, его знаешь? – Боже мой, и это единственный вывод, который моя подруга сделала из всего длинного разговора! – Ты с ним встречаешься? – Я разозлилась. Как можно быть такой идиоткой!

– Нет. И тебе не советую. Не будь глупой курицей. Этот мужчина не для тебя, хотя теперь он тебе вполне по карману. Можешь получить товар хорошего качества по доступной для тебя цене. Только не отдавай ему все сразу.

– Что ты имеешь в виду?

Ответить я не успела. Дима втащил в палату Людмилу.

– Ага! Вот и птенчики. – удовлетворенно кивнул Войт. – Садись, Милочка, не побрезгуй старым другом. – он указал место на постели рядом с собой. Потрясенная зрелищем Людмила Агрест не сопротивлялась.

– Час истины, дорогие господа. Старый Агрест умер. Теперь, когда все собрались, могу вам ответить на все вопросы. Самой догадливой среди вас оказалась Поленька. И сначала я отвечу на твои вопросы, детка. Агрест, действительно, имеет то же значение, что и Агрус. Но фамилия другая. Эта оригинальная идея, исправить несколько букв в паспорте, принадлежала мне. – он обернулся к Лене – Твой отец, Леночка, не хотел быть тебе отцом, к сожалению, как не хотел он служить в армии. Его маленький гарнизон стоял не в Белоруссии в окружении болот. Однажды, будучи в увольнении, он встретил одного польского паренька и подружился с ним…

Рассказ войта был детальным и пестрил подробностями. Польским пареньком оказался Войт. Он помог Агрусу инсценировать несчастный случай на болоте. Тело, естественно, найдено не было, но все доказательства, что парень утонул, были налицо. Поэтому семье послали похоронное свидетельство, а хитрый Агрус превратился в Агреста. Дальше пути двух приятелей разошлись. Но пять лет назад Войт, ставший к этому времени респектабельным юристом, узнал о невероятном богатстве Агреста и решил немного разбогатеть. Прямой шантаж результата не дал. Тогда Войт решил действовать через свою любовницу Людмилу. Сначала все шло, как положено. Людмила стала женой Агреста, и его дни были сочтены. Но Людмила начала свою игру.

– Да, деточка? Ты решила меня кинуть, правда?

– А зачем ты мне был нужен? – тихо прошептала женщина.

– Конечно, у тебя появилась другая большая любовь. Лисовский. Дорогая любовь. Дима, расскажи Милочке, сколько ты ей мог бы стоить, если бы твой план сработал?

– Какой план?

– Он решил приобрести пятьдесят процентов акций на свое имя, правда, Дима?

– Так вот почему ты не мог найти девчонку? – Людмила с ненавистью посмотрела на Диму. – Как ты ее уговорил? Ты спал с ней?

– Какая гадость, эти ваши подозрения, моя дорогая. Дима не каждой женщине нравится. Полине не понравился. Но мне кажется, что вы не совсем понимаете ситуацию. Вы пролетели. Оба.

– Не совсем. Половина акций все-таки моя. Кем бы ни был наследник. – остро возразила Людмила.

– Вот видишь, ты не понимаешь всей пикантности своего положения. Ты все еще считаешь себя женой владельца компании.

– Вдовой.

– Да-да. Жаль его. Чем ты его уколола? Инсулинчиком, как Полину? Но это не столь важно. Дело в том, что господина Агреста, никогда не существовало. Был Агрус. И этот Агрус никогда не разводился с женой. Леночка, жива твоя мама?

– Да. Она переехала с мужем в другой город.

– К сожалению и их брак был до сего дня незаконным. А твой, Людмилочка, и подавно. Ты не имеешь никаких прав на наследство. Их имеет только Леночка.

– А почему тогда ты так счастлив? – зло спросила Людмила.

– А потому, что Леночка подписала бумаги, в которых она поручает мне заботу о ее наследстве.

– Как это случилось, Лена? – потрясенно спросила я. – Ты все знала?

– Да ничего я не знала. Я думала речь идет о наследстве, которое останется после меня. Войт сказал мне, что это простая предосторожность. Чтобы Аллочку никто не обидел, если со мной вдруг что-то случится. Да еще сказал, что делает мне одолжение, так как эта услуга не бесплатна.

– Я изначально знал, к кому еду. – продолжал старик. – Ваша мелкая пакость, я имею в виду нападение в поезде, могла только отдалить развязку. Но судьба была на моей стороне. Леночка сама попала в мою палату. Работа, проделанная Полиной, только подтвердила подлинность Лены, как наследницы. А сейчас, чтобы не было недоразумений, заявляю: все бумаги, доказывающие Леночкино право на наследство, хранятся у меня в банке. Ты, Милочка нужна мне была только для того, чтобы избавиться от Агреста. Но я бы позаботился о твоем будущем, если бы не твой неблаговидный поступок. Вот видишь, Людмила, как плохо предавать друзей. – Это была его минута триумфа. Как он был счастлив!

Лисовский не смотрел на него. Его бархатные глаза были устремлены на Лену томно и восхищенно. Если бы у глупой моей подруги был хвост, она бы, наверное, сейчас завиляла им от удовольствия. Я поняла, что для Димы война за наследство еще не окончена. А на месте Войта, я была бы совсем не так уверена в победе.

– Тебе теперь придется самой зарабатывать на хлеб. – продолжал издеваться над Людмилой Войт. – Кем ты была, когда я подобрал тебя? По-моему, маникюршей? Прекрасная профессия. Не разбогатеешь, но и ноги от голода не протянешь. – он протянул руку и ласково погладил поверженную противницу по колену. От этого жеста Людмила вздрогнула, удивленно посмотрела вокруг, как будто только сейчас проснулась. Потом ее лицо исказилось. Она молниеносно схватила с тумбочки маникюрные ножницы, которыми Войт любил чистить себе ногти, и ударила его в шею, не перевязанную бинтами. То ли женщина хорошо прицелилась, то ли ей так повезло, но из шеи ударила кровь. Наверное, была повреждена артерия. Но Людмиле этого было мало. Она еще и еще повторяла свои движения, бормоча ругательства. Войт неуклюже защищался, но ему мешал гипс. Кровь пульсирующим фонтанчиком заливала его бинты и простынь, он хрипел и быстро слабел.

Мы онемели. Первой опомнилась Ленка. Она так закричала, что сбежался весь имеющийся в наличии медперсонал.

– Он никогда больше не сможет издеваться надо мной. – это были последние слова, которые мы услышали от Людмилы, перед тем, как ей ввели сильнодействующее успокаивающее. И была права… Войт выжил, но говорить, как раньше, уже не мог – у него были повреждены голосовые связки.

Последним к месту трагедии прибыл Шурик. Он сначала ошалело смотрел на кровь, разбрызганную по всей палате, а после, побелев лицом, бросился ко мне.

– Ты жива? – он лихорадочно осматривал мои перевязанные руки и лицо в поисках ран, а в мою душу тихо входило счастье. Ради такого проявления чувств стоило и пострадать.

* * *

История фамилии Агрест разрешилась быстро и неожиданно для меня. Учитывая, как результаты деятельности Людмилы Агрест отразились на самочувствии Войта, я отделалась легким испугом. И никакая головная боль и хромота не могли удержать меня в больнице. Владимир Александрович не возражал, ему было не до меня. Он посмотрел на меня несчастными, больными глазами (Увы! Я ничем не могла ему помочь) и взял с меня страшную клятву приходить каждое утро на перевязки. Чтобы жизнь не казалась мне слишком радужной, в нагрузку мне был выдан Унтер, похудевший, но снова обретший свой хмурый вид и самоуверенность. Пес на прощанье лизнул руку своему доктору Айболиту, и я подумала, что он никогда не поймет выбора, сделанного его хозяйкой.

С помощью Шурика, который ожидал меня на улице, я добралась домой.

– Зайдешь?

Он отрицательно покачал головой.

– Я приду после работы. Нам нужно поговорить.

Мое сердце зазвенело праздничными колоколами. Как я могла сомневаться в своих чувствах к Шурику?

– Жду. – Я поцеловала моего милого друга. И осталась одна. По электронной почте меня ждали два сообщения. Первое – уведомление о том, что я выиграла конкурс и приглашаюсь на собеседование, что было очень отрадно. А второе – неожиданно быстрый ответ из Польши. На мой запрос о графской фамилии Агрест, на чистом русском языке меня вежливо извещали, что такой шляхетской фамилии никогда не было в Речи Посполитой, и выражали свое сожаление на тот случай, если это известие меня расстроило. Бедная Эльжбета! Как ей повезло, что она никогда этого не узнает! Я впервые пожалела мою бывшую свекровь. Кто вбил ей голову, что в ее жилах течет голубая кровь? Неужели она сама это придумала?

Ждать до самого вечера, чтобы сообщить все свои новости Шурику, у меня не хватило терпения. Поэтому я позвонила сначала к нему на работу, где мне сообщили, что он ушел домой на обед. После торопливой рукой набрала его домашний номер.

– Алло! – услышала я женский голос на другом конце линии. – Муж уже ушел. Что ему передать?

Его жена? Так вот, в чем загадка его неровного поведения. Неожиданно в горле застрял противный горький комок, отчего голос стал хриплым и тихим.

– Передайте, пожалуйста, что история Агрестов окончена, и Полина Агрест благодарит его за помощь, – проговорила я этим новым голосом и положила трубку.

Веселый солнечный день, выписка из больницы, выигранный конкурс – все стало маленьким ненужным и неважным. Я обняла потрясенного такой фамильярностью Унтера и заплакала. Возможно, у женщин, которые плачут часто и со знанием дела, сохраняется презентабельный внешний вид, как это показывают в кино. Но я плакала исключительно редко, поэтому нос у меня распух, глаза отекли и покраснели, даже губы стали липкими и толстыми. Я уже не говорю о головной боли, которая с новой силой начала пульсировать в висках и затылке. Поэтому, когда Шурик позвонил в мою дверь, выбора у меня не было. Я не открыла. Не знаю, что больше меня толкнуло на этот шаг: моя гордость или то, что получилось из моего лица, в результате моего глубокого горя.

Когда шаги моего возлюбленного утихли, я освободила из своих объятий Унтера, который тут же возмущенно стряхнул с себя мои слезы, и сказала ему, заглядывая в хмурые янтарные глаза:

– Что, зверь? Пойдем гулять? Ты-то меня не предашь, правда?

Не получилось из меня ни счастливой возлюбленной, ни богатой наследницы. Ничего. По крайней мере, работу-то я, все-таки, получила.