Текст книги "Заговор обреченных"

– Ладно, пойду, поработаю на работе. Уже двадцать минут, как рабочий день начался. – И пробормотала с легкой завистью: – А ты пей свой чай с шоколадкой.

Лиза не успела ей сказать, что шоколадки сегодня нет на ее столе. Марина отключилась. И следом в ее дверь позвонили.

Пашка! Лиза вскочила со стула. Шагнула на слабых ногах. Это точно Пашка! Он знает, что она дома. Воспользовался своим положением и удрал с работы. К ней! Шеф в командировке, Лиза точно знала. Лана просыпается ближе к полудню.

Это точно Пашка. Она сделала шаг, другой, третий к двери. Ее будто горячим облаком окутало, так было тяжело идти, дышать, думать. А звонок звенел, не переставая. Так настойчиво и зло мог звонить только Пашка.

– Вы?

Лиза попятилась. На пороге стоял ее мучитель капитан Вихров. Мятые серые брюки, будто он спал в них. Черный тонкий джемпер в крошках. Тонкая папочка под мышкой. Серое злое лицо. Уставший, затравленный взгляд. Даже волосы показались Лизе всклокоченными, хотя этого не могло быть по определению – Вихров был крайне коротко стрижен.

– Что вам нужно?

Сделалось страшно. Он снова хочет ее арестовать? Он приехал за ней? Но она не может, не хочет! Она ни в чем не виновата! Она не хочет в вонючую камеру с немытыми соседками, пристающими к ней кто с вопросами, кто с сочувствием, кто с советами. Не хочет! Не может!

– Не волнуйтесь, я не за вами. Вам мне, к сожалению, предъявить нечего, – буркнул Вихров и вошел в ее квартиру, толкая задом входную дверь и приваливаясь к ней спиной.

– К сожалению? – возмутилась Лиза. – Вам все равно кого сажать?

– Нет, не все равно. Но вы единственная, кто так наследил на месте преступления. Единственная, на чьих руках обнаружились следы наркотического вещества. Единственная, наболтавшая столько всего, что…

– Что?

– Что на пару уголовных дел наберется. – Вихров криво ухмыльнулся, глянул себе под ноги. – С пробежки, что ли?

Ох, господи! Она так и не убрала свои вещи, в которых бегала. Они кучкой валялись на полу в метре от входной двери. И халат на ней почти из ничего. А под ним нет белья. И Вихров нагло ее рассматривает. И загадочно ухмыляется.

– С пробежки, – кивнула Лиза.

Нагнулась, сгребла мокрую от пота одежду. Открыв дверь в ванную, швырнула ее туда. Метнулась в спальню и быстро переоделась в джинсы и черную рубашку, не к месту подумав, что она ее стройнит.

Вот уж перед кем ей точно не хотелось выпендриваться, так это перед Вихровым.

Но ведь подумала? Подумала! По мужскому вниманию настолько соскучилась, курица, что даже готова его принимать от собственного тюремщика?

Вихрова в прихожей уже не было. Одни ботинки сиротливо стояли нос к носу. А их хозяин уже стоял в ее кухне возле окна и допивал ее остывший чай из ее чашки.

– Красивый вид, – буркнул он, разглядывая купола небольшой церквушки и парк по соседству. – Дорого?

– Что – дорого?

– Дорого отдали за квартиру?

И снова ей почудился подвох в его вопросе.

Она поначалу не понимала его ходов, когда он с ней несколько дней назад беседовал. Болтала без остановки. Улыбалась, когда он шутил. А когда принялась читать протокол, который он составил будто бы с ее слов, то чуть со стула не свалилась. Подписывать отказалась. Отказалась, значит, сотрудничать. И прямиком отправилась в камеру до выяснения обстоятельств дела.

– Я ничего за квартиру не отдавала. Это квартира моих родителей, – отчеканила она, скрестив руки под грудью и рассматривая Вихрова со спины.

Спина ничего себе была, крепкая. Широкие плечи. Узкая талия. Спортивные ноги.

«Бегает, наверное, много, – подумала Лиза. – За преступниками. Интересно, чего сюда притащился в такую-то рань? Рабочий день только-только начался».

– А родители где? – Вихров обернулся, скользнул по ней взглядом.

– Ой, ну вот только родителей моих не трогайте, ладно? – возмущенно отозвалась она. – Еще не хватало!

– Никто и не собирался. Просто спросил.

Вихров поставил ее пустую чашку на рабочий стол, потрогал бок остывшего чайника. Вскинул брови вопросительно.

– Можно? – спросил он.

– Так пить хочется, что и переночевать негде, – съязвила она и тут же махнула рукой. – Делайте что хотите.

Вихров захотел чая. К чаю не отказался от пастилы и мармеладок из натурального вишневого сока, которые Лиза покупала втридорога в кондитерской по соседству. И уже когда полностью опустошил вазочку, снова пристал:

– Так где родители-то, Елизавета Андреевна? Живы?

– Живы. Живут каждый своей жизнью. У отца семья в Астрахани. У мамы семья в Греции.

– А вы тут, – закончил за нее Вихров. – Часто встречаетесь?

– Нет. Нечасто.

И про себя закончила, что почти никогда.

Папа с мамой приняли для себя решение о создании новых семей, в которых тайно существовали не один год, не сразу. Они дожидались окончания ею университета. И как только она получила диплом, они ее «обрадовали». Оставили одну, переписав на нее квартиру, машину, старенькую дачу в пригороде. Она там уже несколько лет не была. Как-то вот так справились с родительским долгом и укатили. И видела она их, дал бы бог памяти…

Точно, отца шесть лет назад. Маму четыре.

– Созваниваетесь?

– Да.

Лиза недовольно поморщилась. Родительские звонки порой ее так выбешивали, что она не всегда отвечала. Мама тогда принималась звонить Маринке. Отец Павлику. Он о нем знал.

– А кто они, Елизавета Андреевна? Кто ваши родители?

– Мама по образованию переводчик. Три языка. Всю жизнь проработала гидом. На экскурсии и познакомилась с этим туристом из Греции. Полюбили друг друга. Отец военный летчик. В отставке по здоровью. Читал лекции в университете. Там влюбился в свою студентку и уехал вместе с ней на ее малую родину. А вы, собственно, чего прицепились к моим родителям? – Она, устав стоять у стены, сердито двинула ногой стул, уселась напротив Вихрова. – Желаете сообщить им о моем дурном поведении? Или свататься собрались, капитан Вихров?

– Так я бы с радостью, – подхватил он подачу с легкой улыбкой, поигрывая чайной ложечкой в пустой чашке. – Так не пойдете за меня. Нищ я и гол как крыса церковная. А вы вон как упакованы. Шикарная квартира в центре.

– С шикарным видом из окна, – подсказала Лиза.

– Что немаловажно, – поднял указательный палец Вихров. – Машина, опять же, у вас дорогая. Красивая вы. Умная. У вас престижная работа. Одни достоинства, одним словом. А я… Кто я? Простой мент. Нет, не пойдете за меня, Елизавета Андреевна.

Она молчала, ожидая продолжения.

И Вихров не разочаровал.

– Кто я? – воскликнул фальшивым расстроенным голосом. – Кто я в сравнении с тем плейбоем, что забирал вас из полиции? Кстати, кто он?

Вот! Вот он ради чего притащился в такую рань. Узнать подробности об их отношениях с Пашей. Может, сложил уже для себя какую-нибудь угловатую версию о том, как, желая ее подставить, соперница убивает бедного малого из гончарной мастерской.

Бр-рр, противно.

– Это мой бывший парень. Он оставил меня ради дочки хозяина. Женился на ней. И живут богато и, наверное, счастливо, – выпалила Лиза со злостью. – Что-то еще? Что еще вы хотели узнать у меня, приехав в такую рань без звонка? В каких мы с ним теперь отношениях? А с его женой? Было ли мне больно, когда он ушел к ней? И почему я продолжаю работать в фирме ее отца? Что? Спрашивайте, капитан Вихров!

– А вам было больно? – кажется, из всего, что она сказала, он услышал только это.

– Мне противно с вами разговаривать! – Лиза вскочила с места и указала рукой на дверь: – Уходите. Вообще не понимаю, зачем вы здесь!

Он минуту ее рассматривал. Спокойно, даже безучастно. Потом с тяжелым вздохом вылез из-за стола.

– Вообще-то я приехал извиниться, – проговорил Вихров, проходя мимо. – Извиниться и поговорить.

– Будем считать, что у вас не вышло, – выпалила Лиза ему в спину.

– Не вышло, – согласно кивнул капитан, останавливаясь в прихожей возле своих ботинок. – Но все равно, Елизавета Андреевна, извините меня за то, что вам пришлось провести пару ночей в камере.

Было видно, что извинения даются ему тяжело. Голос неуверенный, будто Вихров сомневался в правильности сказанных слов. Будто внутренне спорил сам с собой.

– Вы редко извиняетесь, – сделала она вывод.

– Не часто, – кивнул он и сунул ступню в левый ботинок. – Но перед вами захотелось извиниться. Глупо было вас задерживать. Конечно же, вы были ни при чем. Просто ваша руководительница открестилась от ваших слов. Что было довольно-таки странно. К тому же вы с такой уверенностью утверждали, что в деле, возможно, фигурируют наркотики, что я…

– А они фигурировали? – округлила Лиза глаза.

– Черт! – Вихров вытащил левую ступню из ботинка, оттолкнул его большим пальцем ноги и шагнул вперед. – Вот не могу я уйти, не поговорив с вами.

– О чем? – Лиза попятилась.

– Обо всем. С самого начала. Мне важно ваше видение. Оно, как ни странно, оказалось верным.

– Да о чем вы? О чем?

Она попыталась вывернуться. Не вышло. Вихров настойчиво теснил ее обратно в кухню. Заставил сесть на стул, сел напротив. Глянул, будто упрекнул.

– Вот до сих пор не пойму, как так вышло, что вы оказались правы?

– О чем вы? – повторила она. – О наркотиках?

– О них, о них, – покивал Вихров. – Помните, что вы мне сказали, уже сидя в моем кабинете?

Не совсем. Вернее, не все. Не все она помнила, что наболтать успела, как под аплодисменты, под его одобрительные улыбки. Молола, на ее взгляд, всякую чушь. Предполагала, придумывала, смеялась вместе с ним. Это потом уже стало не до смеха. Когда он ей протокол на подпись подсунул.

– Вы сказали, Елизавета Андреевна, что эти маленькие скульптурки, полые внутри, прекрасно подошли бы для транспортировки наркотиков. Помните?

– Кажется. Кажется, говорила.

Лиза покусала изнутри щеку, потерла пальцем подбородок. Ну не дура ли она, говорить о таких вещах с полицейским.

– В кино видела что-то похожее. Предположила.

– И правильно предположили, Елизавета Андреевна. У вас очень острый ум, – похвалил Вихров, но его взгляд все еще был встревоженным. – Наш эксперт обнаружил крохотные следы наркотического вещества в том месте, где предположительно стояла коробка с заказом. Едва заметная пыль. Ее на ваших руках обнаружили тоже. Можно и внимания не обратить.

– Возможно, в этом месте фасовали?

– Все возможно, Елизавета Андреевна.

– Коробка с заказом? Предположительно? Что это значит? Коробка исчезла?

– Да. Стояла коробка с глиняными фигурками. Должна была быть отправлена в интернат на следующее утро. В соседнюю область. Коробки нет. До интерната не доехала. Хозяин мастерской мертв.

– А другие сотрудники что говорят?

– Других сотрудников – два человека. Бухгалтер, давняя приятельница и соседка погибшего. Она же и прибиралась в мастерской по утрам. И помощник гончара, молодой парень, учащийся местного ПТУ.

– Проверяйте их.

– Проверили. Чисты, как стекла.

– А чего она тем утром не убирала? – спросила вдруг Лиза, уставившись на Вихрова. – Вы сказали, убирает по утрам, так? До открытия, я полагаю?

– Да.

– Я приехала рано. По времени, указанному на вывеске, мастерская уже должна была быть открыта. Она и была открыта. Или не закрыта. С вечера. Если соседка погибшего убирает утром, то чего она не обнаружила труп?

– Тем утром она задержалась, – пожал плечами Вихров. – Собиралась убирать вечером. Была в налоговой с отчетом. Поехала, как утверждает, к открытию.

– Как интересно, – фыркнула Лиза и недоверчиво покачала головой. – Вы проверили ее показания? Она приехала в налоговую к открытию?

– Она была там в одиннадцать ноль-ноль.

– Оп-па!

– Ничего не оп-па, – передразнил ее Вихров со смешком. – Она попала в пробку. Простояла в ней полтора часа. Мы проверили. Пробка действительно была. ДТП с пострадавшими.

«Пробка-то была, но находилась ли в ней соседка погибшего, еще вопрос», – подумала Лиза, но промолчала.

Не ее это дело. Им только повод дай, зацепятся. И станут трепать нервы достойному человеку, и посадят в камеру до выяснения. Как было с ней.

– Выяснить, находилась ли в той пробке наша бухгалтерша, не удалось. В том месте нет ни одной видеокамеры. Обращаться через средства массовой информации к возможным свидетелям считаем преждевременным, – проговорил Вихров и тут же поправился: – Руководство считает преждевременным. Тем более что на момент гибели хозяина мастерской у бухгалтера стопроцентное алиби. Она не убивала.

– А помощник? У него тоже такое же сомнительное алиби на утро? А на вечер?

– Парня вечером видела куча народу. Он отмечал юбилей матери в одном из кафе, находящемся очень далеко от мастерской. И никуда не отлучался. Они не убивали своего работодателя.

– Не убивали и не грабили, – со вздохом произнесла Лиза.

– Что? – Вихров, вздрогнув, вытянул шею. – Что вы сказали?

– Я сказала, что, может, и не убивали, но не факт, что не грабили. Понимаете, капитан Вихров…

– Егор, – перебил ее Вихров.

– Что?

– Егор – мое имя. И давайте на «ты», если вы меня уже простили.

Вихров протянул ей руку через стол. Протянул с самыми добрыми намерениями. А она неожиданно испугалась. Испугалась дотрагиваться до него. Рука была сильной, мозолистой. Пальцы длинные, по-мужски красивые.

Лиза медлила. В том рукопожатии ей чудилась западня. Казалось, вот вложит она в его ладонь свою – и все, пропадет. Как именно она станет пропадать, не понимала точно, но предчувствие глодало.

– Мир? – спросил Вихров, не убирая руки.

– Мир, – прошептала Лиза и быстро пожала его ладонь.

– Так что ты хотела сказать, Лизавета? – с удовольствием произнес он ее имя без отчества.

– Я хотела сказать, что коробка исчезла уже после того, как я побывала в мастерской.

– В смысле? – Он насторожился.

– Когда я вошла и обнаружила этого человека мертвым, я тут же позвонила в службу экстренных вызовов. И пока разговаривала с бестолковым малым, рассматривала помещение, на пороге которого лежал… Лежало тело. Я осторожно прошла и снова посмотрела.

– И что увидела?

– Да, собственно, ничего такого. Коробки в ряд на широком столе. Пыль какая-то была возле одной из них. Видимо, заказы.

– Так и есть.

– А вот когда ты меня туда пригласил уже после того, как тело увезли, то…

– Что?

– В одном месте коробки не хватало. Это я только сейчас вспомнила, как-то неожиданно, понимаешь.

– Нет, не понимаю, – огрызнулся капитан. – Я с тобой так долго беседовал, а ты ни разу об этом не обмолвилась.

– Да потому что беседа та была допросом, – возмутилась Лиза и убрала руки со стола, зажав ладони между коленей.

Так, на тот случай, если Вихрову вдруг снова вздумается до нее дотронуться.

– Допросом, – не стал он спорить. – И ты, Лиза, несла такую, пардон, пургу, что я не мог не оставить тебя под арестом. И следы наркотического вещества на твоих руках совпали со следами этого вещества на столе. Да еще и начальница твоя не подтвердила твоих слов.

– О, этой старой стерве только повод дай, развлечется на всю катушку.

– Это я уже понял. Это мне уже твой бывший парень объяснил. К слову…

Егор уставился на нее странным, не поддающимся классификации взглядом. Что-то плескалось в его серых глазах. Какой-то порочный, непрофессиональный интерес. Лиза назвала его взгляд просто неприятным.

– Почему ты не уволилась с работы? Почему осталась там, где он? Потому что там он? Чтобы видеть его каждый день?

– Тебе-то что? – буркнула Лиза.

– Да так. Ничего. Но просто странно.

– Странно, капитан Вихров, что кто-то одну из коробок стянул, пока я в машине сидела и головой крутила по разным сторонам. Это странно. Сначала коробка была. А потом исчезла. Видимо, как раз та коробка, которая предназначалась бедным сиротам. И как раз в то время, пока я там была.

– И что это значит?

– Это значит, что кто-то вошел в мастерскую после меня. Забрал коробку и ушел, уехал, упрыгал. Но скажу сразу, я никого не видела. Сам видел, в мастерскую можно попасть совершенно незаметно.

– Видел. – Он поставил локти на стол, потрогал короткий ежик своей стрижки. – Думаешь, убийца и грабитель – разные люди?

– Уверена. Убийца забрал бы то, за чем пришел. А коробки все были на месте, говорю же тебе.

– А кто тогда грабитель?

– Тот, кто развозит товар по клиентам, это же очевидно, капитан Вихров! – воскликнула Лиза с усмешкой. – Как правило, это всегда один и тот же человек.

– Почему один и тот же?

– Потому что он знает маршрут, ему доверяет клиент. Это очевидно.

– Ну да…

Вихров закусил губу. Он ведь так и не выяснил, кто занимался транспортировкой товара. Все оставлял вопрос на потом и закрутился. Пропажа коробки с заказом для интерната сильно расстроила бухгалтера. Она даже расплакалась, пожалев бедных ребятишек, которые ждали подарков. Помощник мастера остался безучастным: пропала и пропала. Еще найдут что подарить. Да и какой прок от этих скульптурок? Нужны они детдомовцам? Им коньки, мячи, планшеты подавай. А тут фигурки из глины. Чушь.

И Вихров с ним мысленно согласился.

Представить кого-то из этих двоих курьером, транспортирующим наркотики в полых глиняных фигурках, было сложно. К тому же одна сотрудница стояла в пробке, второй был на занятиях в ПТУ. Кто? Кто забрал коробку с заказом из мастерской, пока Лиза торчала в машине, поджидая приезда полиции?

Он мысленно жирно вывел – выяснить. И поставил жирный восклицательный знак.

– К тому же хозяина мастерской не сбрасывай со счетов, Егор. Он мог быть в деле. Что-то не поделили, повздорили, его убили. Утром спохватились и вернулись за товаром. А там я так некстати. Но лично я… – она заправила за уши длинные пряди волос, все время сползающие на щеки, – лично я считаю, что он был ни при чем.

– Почему так считаешь?

– Ты видел его штаны? Ботинки? Он жил скромно. Я тут почитала в Интернете о нем. Славным человеком был. Настоящим художником. Кстати, у него была жена. Красавица. Бросила его, когда он еще на фарфоровой фабрике работал. Ушла к мяснику.

Егор покивал. Это он знал.

– А потом вдруг объявилась. Не так давно. И давай вокруг него круги нарезать. Они даже на отдых вместе поехали этим летом. Но он не выдержал и сбежал оттуда, – рассказал Вихров, что узнал от бухгалтера. – И переживал потом, что вышло так некрасиво. А бывшая жена звонила и бранилась. И присылала, по слухам, своих охранников для серьезного разговора с Тарасовым. Состоялся разговор или нет, она не знает. Но следили они за ним.

– Во-от, еще одна ниточка, – проговорила Лиза, уставив задумчивый взгляд за окно. И добавила: – Представляю, как бесилась бухгалтерша, когда он отношения возобновил с бывшей женой.

– А чего это ей беситься? – не понял Егор.

– Она одинокая женщина – раз. Он надежный мужик – два. Работают вместе давно – три. И живут по соседству – четыре. Наверняка она на него взгляды имела. Я тут в Интернете видела одну фотографию с одной из выставок, где выставлялись работы Тарасова. Модная галерея, скажу я. На этой фотке они вдвоем. Так вот… Он смотрит в объектив. А она на него.

Глава 7

Он имел грандиозный скандал дома после того, как вызволил Лизу из камеры. Лана так орала! Он смотрел в ее перекошенное красное лицо и удивлялся силе ее легких. Орала с повизгиванием без остановки полтора часа. Ни разу не запнулась, ни разу не закашлялась. Отвратительным было зрелище. Он все это время молчал. Смысла перечить не было. Ему звонил тесть, похвалил за смекалку и оперативность и попросил выдержать скандал, который ему закатит Лана.

– Загорится земля и небо, Пашка. Будь готов выдержать, – проговорил по телефону с напряженным хохотком тесть и поспешил проститься.

Поэтому Павел был готов и выдержал. Не кинулся тотчас же собирать свои вещи, чтобы уйти раз и навсегда от этой истерички. Очень некрасивой истерички. Он собрал вещи. Правда, то были вещи спортивные. Закинул ручки спортивной сумки на плечо и укатил в спортзал. Там еле выдержал нагрузку. Сердце к концу тренировки трепыхалось пойманной птичкой. В висках ломило. Представив, что предстоит еще возвращение домой к нелюбимой некрасивой жене, Паша решил не торопиться.

Заехал в любимый ресторан. Сел в уютной нише. Заказал легкий ужин из овощей на пару и паровой рыбы. И сразу, как ушел официант, поставивший перед ним бокал с водой, Паша достал мобильник.

Он хотел позвонить Лизе. Очень хотел услышать ее голос. Сравнить его с голосом Ланы. Он должен был поддразнить Лизу, вывести ее из себя, вызвать на скандал, чтобы сравнить. Чтобы понять для себя, что все бабы одинаковы в своих истериках. Чтобы успокоиться и не терзаться мыслями, какую чудовищную ошибку в жизни он совершил.

Он набрал цифры ее номера, который помнил наизусть. Палец завис над зеленой трубкой, чтобы нажать вызов. И вдруг официант.

– Простите, Павел Анатольевич, вас к телефону. Ответите?

Его здесь с некоторых пор узнавали, да. Знали по имени и отчеству. Он стал очень уважаемым клиентом здесь с некоторых пор. Потому что с некоторых пор мог позволить себе питаться в этом модном, дорогом местечке.

– Кто там? – Павел будто нехотя протянул руку к телефонной трубке, которую ему с полупоклоном протягивал официант.

– Ваша жена, – коротко ответил официант и тут же исчез.

Лана! У этой женщины была невероятная чуйка! Она будто уловила, что он собирается звонить Лизе. Принялась мямлить извинения, всхлипывать, обзывать себя нехорошими словами.

– Я просто очень, очень, очень люблю тебя, Павлик, – впервые назвала она его человеческим именем с правильным ударением на нужном слоге. – И ревную. Мне плевать на нее. Точно плевать. Мне не плевать на тебя, дорогой. Как? Скажи, как я могу исправить то, что натворила?

Он проворчал что-то невнятное, а подумал о дорогих швейцарских часах, виденных недавно в мужском журнале. Странно, как она его чувствовала – его нелюбимая, некрасивая жена! Она привезла ему эти часы спустя полчаса прямо в ресторан.

– Вот, – протянула она ему дорогую красивую коробочку. – Я подумала, что тебе понравится мой подарок.

Он опешил, открыв коробку. Принялся благодарить. Глубоко в подсознании запрыгали мысли, что это еще одна вещь, которая поможет ему всплыть, если что. Если тесть и Лана его когда-нибудь потопят. У него уже была дюжина подобных вещей. Вещей, которые нельзя было отобрать. Нельзя было оформить на его жену или тестя, разрешив ему пользоваться по доверенности. А еще у него был тайный банковский счет, оформленный на матушку. И там уже скопилась приличная сумма, тоже могущая помочь ему продержаться на плаву, если вдруг что. И еще была куплена, тоже на мать, квартира в соседнем регионе. Дом пока строился. Но квартира была оплачена полностью. Большая квартира, должна быть по проекту светлая. С видом на огромное озеро и лес.

Будет ли он когда-нибудь жить в ней, Павел не знал. Уйдет ли когда-нибудь от Ланы, не знал тоже. Время покажет. Он знал одно – ему нужна подушка безопасности. И он ее создаст. Не просто же так он продал душу. Не просто так бросил Лизу. А она ведь ему нравилась. И ему было хорошо с ней. И хоть он часто ворчал по поводу ее лишнего веса, на самом деле ее формы ему нравились. Жаль, поздно это понял…

…Павел повертел шеей, в машине становилось прохладно. Он завел двигатель, включил печку на полную мощность. За пять минут салон прогрелся, и он убавил температуру. Опустил на сантиметр свое стекло. Все стекла по кругу запотели, видимости ноль. Еще через пару минут видимость стала прекрасной. И он сумел рассмотреть в сгущающихся сумерках Лизин подъезд.

Да, да, он торчал именно здесь – возле ее подъезда. Зачем, и сам не знал. Может, увидеть ее хотел, потому что соскучился. Может, увидеть ее хотел, чтобы еще раз убедиться, что сделал правильный выбор, уходя от нее. И ничего в его сердце не щемит, когда он смотрит на Лизу. Или просто хотел убедиться, что она жива и здорова. И ее не преследуют маньяки, совершившие убийство в гончарной мастерской.

Ответа у Павла не было. Он просто, уезжая с работы, завернул сюда, по знакомому адресу. И сидел в машине уже полчаса, надеясь непонятно на что.

Света в ее окнах не было. Значит, Лизы не было дома. Когда она дома, свет полыхает во всех комнатах. Она не экономила никогда.

Где она? Где она может быть в половине восьмого вечера? К Маринке подалась? Вряд ли. У той после работы, Павел точно знал, очень плотное расписание. Бассейн, спортивный зал, раз в неделю – массажист. Среди недели подруги редко встречались. Все больше общались по телефону или по скайпу.

Где же Лиза?

Павел забеспокоился. На улице заметно стемнело. Фонари еще не зажглись. И двор утопал в темноте. Где ее носит? Может, позвонить? Он потянулся к телефону, и тут же на него пришло сообщение от Ланы. Она спрашивала, где он и будет ли к ужину дома.

Поразительно! Просто колдунья! Павел быстро написал, что застрял в пробке. К ужину ждать его нет необходимости. Он перекусит по дороге. Ответ жене не понравился, и она тут же принялась звонить.

Отвечать он не собирался. Просто убавил звук до минимума, чтобы отвратительный модный трек, установленный Ланой, не выедал ему мозг. И тут же опустил свое стекло до конца. Стало нечем дышать от раздражения, от невозможности что-то изменить, от беспокойства за Лизу. Все вот перемешалось в душе, хоть вой на луну.

И тут из темноты, со стороны левого угла дома, раздался дробный стук каблучков. Ее каблучков! Никто, кроме Лизы, не мог так чеканить шаг на высоченных каблуках. Он всегда удивлялся, как ей удавалось при ее совсем не худой комплекции так грациозно передвигаться на высоких шпильках. У Ланы так не выходило. Она на шпильках семенила и без конца оступалась.

С облегчением вздохнув, Павел вернул свое стекло на место, открыл дверь, чтобы выбраться из машины на улицу. И тут услышал это!

Вскрик удивления, испуганный возглас, крик боли? Он не понял, но встревожился, потому что кричала Лиза. Он не мог ошибиться. И тут же запустил мощный поток света фар в направлении ее подъезда. Снова приоткрыл дверь, чтобы выйти из машины, но замер.

Там – в этом световом сегменте – происходило что-то невероятное.

Лиза, сощурив глаза от яркого света, сидела на земле и потирала ушибленный локоть правой руки. Два огромных пакета с продуктами валялись рядом. Возле ее ног, изящно скрещенных в коленях. Как она ухитрилась так красиво упасть, Павлу было невдомек. И не это было главное. Главным было то, что он успел заметить, прежде чем на помощь Лизе поспешил какой-то мужик.

А заметить он успел еще двух персонажей, разбежавшихся в разные стороны и спрятавшихся за зоной пучка света.

Один из них был мужчиной среднего роста в серой широкой одежде, на голове у него был капюшон. Разумеется, лица не видно! Но длинная куртка не скрыла кривоватых ног, обутых в темную обувь. Его стремительное бегство от света кому угодно показалось бы странным. Тем более то, как он старательно отворачивал лицо и надернул капюшон на лицо поглубже.

Кривоногий – так его тут же назвал про себя Павел – рванул влево, не оборачиваясь.

Второй был менее расторопен. Высокий, стройный, с хорошо развитой мускулатурой, играющей под тесными джинсами и толстой кофтой в обтяжку. Его свет, кажется, не напугал. Озадачил скорее. Он как будто собирался помочь Лизе подняться. Поначалу. Но вдруг передумал и тоже исчез через пару мгновений. Его бегство было менее стремительным. И лица он не прятал. Но все равно сбежал.

А вот третий…

Третьим оказался капитан Вихров. Именно он появился как будто из ниоткуда. Присел на корточки перед Лизой и, сволочь, принялся отряхивать ее тесно сведенные колени. Потом встал, потянул ее за руку. И когда Лиза поднялась, прошелся заботливой ладонью по ее юбке. И спереди и сзади!

У Павла заскрипели зубы. А потом он похолодел. Это когда Лиза уже очутилась в заботливых руках Вихрова. Там же – в его руках – оказались и пакеты с продуктами, что она обронила, упав. И уже после этого, поддерживая Лизу под руку, Вихров повернул лицо навстречу мощному потоку света его дорогих фар. И, едко улыбаясь, благодарно кивнул.

Они ушли из полосы света. Громко стукнула металлическая подъездная дверь. Еще какое-то время Павел сидел, невидящими глазами рассматривая пятачок земли, с которого только что поднялась Лиза. А потом уехал.

Узнал его машину Вихров или нет? Как давно он появился во дворе? Одновременно с Лизой? Одновременно с ним – с Павлом? Или преследовал преследователей? Кто из тех двоих напал на его бывшую девушку? На нее же напали, к гадалке не ходи! Не сама же она в собственном дворе споткнулась и растянулась на земле! Она эту территорию с детства знала. Могла с завязанными глазами обойти по периметру. Кто-то ее с ног сбил. Кто из тех двоих, что удрали?

Павел возвращался домой на предельной скорости. Он кусал губы, терзался вопросами и не находил ответов. Но все его переживания оказались пылью в сравнении с теми, что разбудил Вихров своими вопросами.

Его звонок настиг Павла на ступеньках дома. Лана уже ждала его с настороженной улыбкой, распахнув входную дверь и приплясывая от нетерпения. И тут Вихров звонит!

– Вечер добрый, Пал Анатольевич, – произнес капитан отвратительно вкрадчивым голосом. – Не потревожил?

– Слушаю вас, Егор Иванович.

Павел притормозил, сделал знак Лане уйти в дом и закрыть дверь. Она, разумеется, не послушалась. Продолжила стоять, глядя на мужа исподлобья и покусывая губы. Еще один дурной знак.

– Кажется, мы с вами стали свидетелями весьма неприятного инцидента, Пал Анатольевич, – проговорил Вихров. – Есть вопросы.

– По поводу?

Павел похолодел. Отвечать на вопросы капитана Вихрова в присутствии Ланы значило подписать себе приговор. Не избежать истерики и бурных выяснений. Поэтому он поспешил опередить Вихрова.

– Понимаете, Егор Иванович, мне сейчас не совсем удобно говорить.

– Ничего. Я недолго, – не отступал Вихров. – Всего лишь пара вопросов. И вы можете быть свободны.

А он и так свободен! Павел чуть не фыркнул. Но поостерегся, глянув на Лану. О какой, к черту, свободе речь? Какая свобода? Вот он – его тюремщик, в облике тоненькой слабой женщины на пороге замер, словно перед скорым мощным броском. Узнает, что он ездил к Лизе, тогда все. Визг, слезы, звонки родителю. Выдержит ли он снова это?

– Говорите, – потребовал Павел, решив, что бояться раньше времени просто глупо. Прикрыл трубку ладонью, улыбнулся жене. – Дорогая, извини, срочное дело. Я сейчас. Буквально пара минут.

Он сбежал со ступенек, принявшись прохаживаться перед домом вдоль шикарных кустов, названия которых он все никак не мог запомнить. Лана за ним продолжала наблюдать, терзая губы зубами. Павел не сводил с нее глаз, нервно улыбаясь в паузах.

– Итак, слушаю вас, – тут же адресовал улыбку Лане. – Задавайте ваши вопросы, капитан.

– Что вы делали во дворе Лизы, Пал Анатольевич? – спросил Вихров.

И, как показалось Павлу, с догадливой ухмылкой спросил.

– Сидел в машине, – ответил Павел.