Текст книги "Исповедь обманутой жены"

– Он обманул меня? Снова обманул?

Застарелая обида вернулась. Снова защекотало в носу и захотелось расплакаться. Ну почему ее все всегда обманывают?!

– Не знаю. Все, давай собирайся. Бери с собой договор. Алексу покажем. Он покажет юристу своему. Он у них маститый. И заодно навестим Игорька. Мецената твоего. Зададим парочку вопросов. Но сначала за Алексом заедем. Он жаждет поучаствовать. Ему тоже интересно, что за фигня происходит. А потом…

– А что потом?

– Кто знает, что потом. Может, придется и в полицию идти. Может, придется…

Глава 5

– Алла Викторовна, здравствуйте.

Сосед по лестничной клетке – Иван Митрофанович – низко склонил голову, приподняв с седой головы легкую кепку.

Он всегда так здоровался с ней – уважительно и старомодно. И если на его седых волосах не оказывалось головного убора, он жутко смущался. И ей до трогательных слез его становилось жаль. Такой милый, такой хороший этот дедушка.

– Доброе утро, Иван Митрофанович, – поздоровалась с ним Алла с теплой улыбкой. – Как ваши дела?

– Все хорошо, спасибо, Алла Викторовна. Вот вышел на прогулку. А вы, я смотрю, за почтой спускались?

Дедок кивком указал на корреспонденцию, которую она несколько минут назад вытащила из своего почтового ящика.

– Да, мусор выносила и почту заодно проверила. – Алла помотала в воздухе газетами и журналом.

– Выписываете, стало быть, – одобрил старик. – Сейчас это стало немодно. Все новости в компьютере читают. А я вот, как и вы, тоже выписываю. Великое дело – привычка! Да и есть что-то прекрасное в печатных изданиях. Не так ли?

– Совершенно с вами согласна, – немного приврала Алла.

На самом деле газет она не выписывала, в ящик ей постоянно запихивали всякую рекламную чушь, газету бесплатных объявлений и какие-то лекарские брошюры. Журнал – да. Журнал она выписала. И то потому, что обязали на работе. Читать там было нечего.

Но разочаровать старика она бы ни за что не осмелилась. Он стал частью ее новой жизни – размеренной, спокойной, почти счастливой. Она находила невероятное удовольствие для себя, перекидываясь с ним парой-тройкой вежливых фраз по утрам. Ее совсем не напрягало, что приходилось спускаться с четвертого этажа к мусорным контейнерам и почтовому ящику. Потому что в доме не было лифтов. Ее не раздражало то, что до центра надо было добираться полчаса, если без пробок, и часа два, если город стоял. Маленький тесный дворик без автомобильной стоянки ей даже нравился. Старики каждую весну высаживали цветы, ухаживали за подросшими кустарниками, оберегали старые липы от вандализма подрастающего поколения.

Ей было здесь уютно! Тихо, спокойно, почти счастливо. И даже крохотная однокомнатная квартирка, на которую едва хватило после спешной продажи предыдущего жилья, казалась хоромами. Она была отдельной!

Тяжелая входная дверь, захлопываясь за ее спиной, отсекала ее от всего внешнего мира. Оберегала от шума и надсадных воплей соседей.

Ой, чего это она! Чего это она снова, а?!

Здесь же не было таких ужасных соседей, здесь никто не вопил, не дрался, не врывался на ее территорию в окровавленных рубахах. Здесь жили в основном старики. Трудолюбивые, спокойные, интеллигентные. Дом прежде был ведомственным. Здесь выделялись квартиры учителям, воспитателям, сотрудникам отдела образования. Многие отсюда так и не съехали. Остались здесь жить после того, как дети выросли и разлетелись. На каникулы взрослые дети свозили к ним внуков. На время отъезда привозили к ним своих домашних питомцев. Алла, прожив полгода со стариками в одном доме, знала почти каждого по имени-отчеству. И ее все узнали. И ее историю узнали тоже. Жалели, пытались помочь советами. По большей части бесполезными.

– Алла Викторовна, я могу спросить?

Старик топтался возле ее двери, мешая ей пройти. Это его ужасно смущало, но как она поняла, это была вынужденная мера. И прощала его заранее.

– Да, конечно, Иван Митрофанович.

Алла сунула под мышку газеты с журналом, вежливо улыбнулась старику.

– Я могу не отвечать людям, которые о вас спрашивают?

– В каком смысле?

Она мгновенно напряглась. Мгновенно! Ей даже показалось, что она побледнела.

– Ну, вот если о вас кто-то меня спросит, я могу не отвечать о вас правды?

Старик жутко мучился, подбирая слова. Он даже вспотел. Алла заметила, как из-под легкой кепки с висков по щекам заскользили капли пота. Миссия, которую он на себя возложил, оказалась ему не по плечу. Но отступать он был не намерен. И она, поначалу немного подосадовав на старика, решила ему помочь.

– Иван Митрофанович, кто-то обо мне спрашивал?

– Да, – обрадованно закивал старик.

– Кто спрашивал? Что именно спрашивал?

– Их было трое, – округлив глаза, ответил старик. И выкинул сразу три артритных пальца вверх. – Две молодые женщины. Даже девушки. И один мужчина. Молодой.

– Как они выглядели?

– Девушка одна симпатичная, высокая, русоволосая. Глазки голубые, напуганные. Вторая скелябра.

– Кто-кто? – переспросила Алла со смешком.

– Противная, вертлявая, волос почти нет. Черная вся какая-то. Курящая! – ужаснулся Иван Митрофанович. – И мужчина. Лет сорок. Приятной внешности. Полноватый. Вежливый.

– Что они хотели?

Алла мысленно перебрала всех своих знакомых, малознакомых и нежелательных знакомых. Не было среди них компании из молодого полного вежливого мужчины и двух девушек с такими приметами.

– Спрашивали вас. Где вас можно найти.

– А вы что?

– Сказал, не знаю. А я и правда не знаю. – И Иван Митрофанович неожиданно подмигнул ей с молодым задором. – А и знал бы, не сказал.

– Что еще спрашивали? – поняла Алла, что это еще не конец истории.

– Спрашивали, как давно вы тут поселились? С кем общаетесь? И нет ли среди знакомых ваших мужчин Игоря… Сейчас, минуточку. – Старик полез в карман теплой стеганой куртки, достал бумажку, развернул. Зачитал: – Лаврова. Игоря Сергеевича Лаврова.

– А вы что?

– А я ничего. Говорю, не слежу за соседями. Особо за их знакомыми мужчинами. И вообще, ничего не знаю. И тогда девушка, та, что была с русой косой, достала свой паспорт и показала мне. Говорит, я купила у вашей соседки комнату в центре. И у меня есть к ней вопросы.

– К комнате? – попыталась пошутить Алла и даже пыталась улыбнуться, но губы одеревенели. Веселья не сложилось.

– К вам вопросы, Алла Викторовна. Мол, к вам вопросы есть. И она тоже была Лаврова. Как и мужчина, о котором они спрашивали. Но ведь… – Старик беспомощно развел руками и с обидой молвил: – Но ведь нет у вас никаких мужчин, дорогая вы наша Алла Викторовна. Вы от них к нам сюда сбежали. Так ведь? На окраину. Из самого центра. Престижного и красивого. Так ведь?

– Так, – нехотя согласилась Алла и шагнула вперед, намереваясь сдвинуть старика от своей двери.

Ей надо было срочно очутиться за своей надежной тяжелой дверью. Срочно следовало забраться с ногами на диван в кухне. И подумать. Хорошо подумать. Прежде чем решаться на общение с незнакомой ей Лавровой.

Она ведь попросила ей позвонить. Срочно! А почему, не уточнила. Если русоволосая девушка разыскивала Аллу по той же самой причине, что и Алла пыталась разыскать предыдущего жильца комнаты на проспекте, это одно. Тут она бы еще согласилась ее выслушать и даже поговорить не отказалась бы.

Но если причина в другом? Если причиной будет начало новых неприятностей для Аллы? Что тогда? Прощай, спокойная размеренная жизнь? Начинай снова оглядываться. Перебегай на другую сторону улицы, если лицо в толпе покажется опасно знакомым. Вздрагивай от каждого шороха, от каждого звонка в дверь и по телефону.

Так, что ли?!

– Это ее номер телефона, Иван Митрофанович? – Алла задумчиво крутила в руках бумажку, с почтением врученную ей стариком.

– Да. Она так сказала.

– Хорошо. Спасибо вам. Я позвоню ей. Непременно позвоню.

Она вставила ключ в замок. Отперла. Распахнула дверь и шагнула в теплую чистенькую прихожую.

– Значит, я все верно сделал, Алла Викторовна? – снова пристал взволнованный сосед. – Вы не сердитесь?

– Не сержусь. – Она все же сумела ему улыбнуться. И через силу произнесла: – Вы все правильно сделали. Спасибо.

Она закрыла дверь, для верности задвинув еще и щеколду. Хотя днем никогда почти этого не делала. Сбросила с ног подъездные тапки. И тяжелой походкой пошла в кухню.

Мягкий бархатный диванчик под образами в правом углу был ее любимым местом. Она сразу решила, что поставит его сюда. Хотя он еле вместился. Пришлось даже избавляться от большого модного холодильника, поменяв его на маленький.

В уголке диванчик. Справа от него широкое окно с широким подоконником, под ним ниша с дверками. Что-то типа маленькой кладовки. По следующей стене занял место дорогой кухонный гарнитур. Маленький, всего на полтора метра, но дорогой и функциональный. Дальше холодильник. И торцом к нему узкий раскладной столик с парой мягких стульев.

Здесь было очень тесно, очень по общепринятым меркам. Но так ей здесь было хорошо. Так хорошо, что, забравшись на диванчик, она могла часами сидеть, уставившись в ноутбук, или книгу читать, или просто слушать, как тикают часы.

В комнате разместился спальный гарнитур. Громоздкий и богатый. Она поначалу пыталась его продать, чтобы поменять на что-то более функциональное. Не вышло. Цены хорошей за спальню никто не давал. А дарить за просто так то, что ей тоже досталось недешево, не хотелось. Вот и занял этот набор дорогой и не очень нужной ей мебели все ее двадцать квадратов. Широченная кровать, целых четыре шкафа, резной туалетный столик, банкетка, пуф, еще пуф, два винтажных стула.

Зачем ей это все? Ей и кровать не с кем было делить, и шкафы были наполовину пустыми.

Алла повертела в руках бумажку с номером телефона, который нацарапал для нее услужливый Иван Митрофанович.

Лаврова… Лаврова…

Кто такая эта Лаврова? Позвонить, нет?

Позвонила.

– Вы спрашивали меня вчера, – пояснила Алла. – Говорили с моим соседом. Вас было трое.

– Да, да, извините меня за беспокойство, пожалуйста. Дело в том, что я покупала у вас комнату на проспекте.

– Не у меня. Вы купили ее у риелторской компании, – поправила Алла. – Они действовали на основании генеральной доверенности, выданной мной.

– Да, да, все так. – Девушка как будто смущалась. – Но вы жили там до меня. В той самой комнате.

– Да, жила, – ответила Алла нехотя после того, как Лаврова назвала ее прежний адрес. – И что?

– Я могу вас спросить, почему вы съехали?

– Что?

Язык чесался нахамить. Какое ей дело вообще, этой дотошной девице?! Купила комнату, обживайся.

– Простите меня бога ради! – заныла Лаврова в трубку. – Просто я столкнулась кое с чем. То есть кое с кем. И теперь не знаю, что делать. У меня возникли некоторые подозрения. То есть не у меня, у моих друзей. Они грамотные умные люди. И во всем этом они увидели некий подвох. И я… И я не знаю, что делать!

– Что делать с чем, уважаемая?

Алла расслабилась, наконец. Она все поняла прекрасно. И даже чуточку, совсем чуточку позлорадствовала. Пусть эта девица вкусит все радости от жилья, которое досталось ей почти даром. Пусть!

– С информацией, – призналась нехотя девушка.

– С чем, с чем?! – Алла снова, как давеча на лестничной клетке, почувствовала, что бледнеет. – С информацией?

– Да. Мне кое-что стало известно. Вернее, много всего. Какие-то несовпадения или, наоборот, совпадения. И я в растерянности. В полицию, может, сходить?

– А сходите! – подначила неожиданно Алла.

Сама она не решилась. Слишком много угроз слышала в свой адрес. От которых отмахивалась до поры до времени. И в которые поверила после двух устроенных ей несчастных случаев, когда чудом осталась в живых.

– Может быть, и схожу. Только мне надо, чтобы и вы со мной.

– Что? – Алла делано рассмеялась. – Девушка, вы меня простите, но вы в своем уме?

– Да. – Она даже не обиделась.

– Тогда почему вы предлагаете мне это?

– Потому что считаю вас одной из пострадавших от нечестной деятельности группы лиц, вступивших в преступный сговор с целью наживы, – протараторила она, как с листа читала. И добавила: – Все, выговорила. Думала, собьюсь.

– И в чем же я, по-вашему, пострадала? – разыграла усмешку Алла. – Тем, что съехала с центра в спальный район? Меня это устраивает.

– Это понятно. Но дело в другом. Понимаете… – Лаврова тяжело вздохнула. – У меня такое ощущение, что мы с вами стали жертвой какого-то комикса.

– Я не с вами. Я сама по себе. И я не жертва. У меня все хорошо.

Алла закатила глаза. Она уже пожалела, что позвонила.

– Вы купили комнату за сколько, простите? Можете не отвечать. Я знаю ее реальную стоимость. Ту, которую за нее заявляют риелторы. А продали за сколько?

– Вы же знаете. Вы же ее купили.

– Да, но комиссионный процент может быть не тем, который вам озвучили. – И Лаврова назвала сумму, от которой у Аллы сбилось дыхание. – Эта сумма значится в моем договоре. Мой бывший муж такую сумму заплатил за комнату, которую я у вас купила.

Ничего себе! Это было даже больше, чем заплатила Алла, покупая элитное жилье. И в три… В три раза больше того, что перечислили ей риелторы, продав ее жилье.

– Вы врете, – выдохнула она с чувством. – Это что, какой-то развод?

– Хватит вам дурочку валять, – обиделась Лаврова. – Какой развод, если я зову вас в полицию?

– Там-то мне что делать?

– Там надо сопоставить наши показания. Все уточнить, призвать к ответу мошенников.

– Так что они намошенничали? Продают квартиру дороже, чем объявляют владельцам? Это их право.

– Нет. Я не об этом. Я о том, что они специально подселяют к жильцам этого ужасного человека, который делает проживание жильцов невозможным, – плаксивым голосом проговорила Лаврова. – Он сводит всех нас с ума. Он доводит до невозможного состояния. Он провоцирует. И мы не выдерживаем, мы буквально сбегаем оттуда, отдав комнату за бесценок. Вот скажите мне, скажите, сколько вы там прожили? Год, два?

– Полгода, – отозвалась ворчливо Алла и заворочалась в удобных бархатных подушках. – Съехала оттуда полгода назад.

– Вот! Полгода, и сбежали. А я всего несколько месяцев и уже готова оттуда съехать. У меня, конечно, другой вариант. За меня платил мой бывший муж, чтобы я ему оставила квартиру. Но что-то подсказывает мне, начни я торговаться, цены за комнату мне не дадут. Это мошенничество, обман! Я слышала о таком.

– О каком?

Алла прикрыла глаза, вспомнив одну из ужасных сцен, произошедших на общей кухне. Когда пожилой сосед мочился в кухонную раковину. Мотивация была до безобразия простой: туалетная комната была занята.

И подобный ужас продолжался до бесконечности. Пока она не сбежала. Трусливо поджав хвост, потеряв в деньгах, сбежала.

– О том, что такие вот комнаты используются с целью наживы. Несложно подсчитать, сколько они наварили за то время, что хозяин сидит в тюрьме. А хозяйка, продав свою комнату, исчезла.

– Что?! Какой хозяин? Какая хозяйка?

У нее перехватило дыхание, и снова накатил тот самый ужас, от которого она сбежала полгода назад. Да! Неспроста же ей казалось, что ее элитное жилье в самом центре таит в себе какую-то страшную тайну. Страшную кровавую тайну.

– Это долгая история. Я сама толком ничего еще не знаю. Просто мне очень нужна ваша поддержка. Уж простите. Если одна пойду в полицию. Они меня… Просто засмеют.

– Почему?

– Потому что сочтут, что я блаженная или просто дура. Сосед, видите ли, меня не устраивает. А никто и не обещал, что я в сказку попала. И…

– Простите, что перебиваю, как вас там?

– Валерия, – тут же подсказала Лаврова, не обидевшись, что ее имя не запомнили.

– Валерия, да. Так вот, вы все время упоминаете о своем соседе. Ужасный человек. Этот ужасный человек и все такое. Как он выглядит?

Валерия тут же описала ей незнакомца. Нет, она точно не знала человека с такими приметами. Тот, что гадил в кухонную раковину, был почти стариком. И был не русским. И жил он в комнате по соседству не один. С ним там проживала жена и четверо их шумных неряшливых племянников.

– Ничего себе! – ахнула Лаврова, выслушав Аллу. – Это что же получается… Они каждый раз подсовывают своим клиентам разных соседей? В зависимости от их типажа?

– Ну почему сразу так, Валерия? – Алла снова недовольно поморщилась, зря она все же позвонила этой эмоциональной гражданке. – Вполне возможно, что жильцы соседней комнаты меняются так же, как и мы.

– Возможно, но маловероятно, – не дослушав, перебила ее Лаврова. – Потому что хозяин комнаты пребывает сейчас в местах не столь отдаленных. И продать комнату никто не может.

– Может, он ее из этих самых мест и продал? – предположила Алла. – Или сдает? Сам или кто-то за него. Какое-то доверенное лицо.

Лаврова помолчала. Потом проговорила:

– Вот поэтому я и хочу вместе с вами сходить в полицию. Чтобы узнать. Все. И про хозяина соседней комнаты. И про жильцов, которые сводят с ума всех нас. Кстати, а вы-то у кого купили комнату? Вас прежний жилец не предостерегал от возможных неприятностей?

– Шутите? Я его в глаза не видела. Так же общалась с представителем агентства. Документы подписывала там же.

– И прежний жилец тоже выдал генеральную доверенность агентству на продажу комнаты?

– Разумеется. Как же иначе.

– Вот! Видите! У них там схема отлажена. Разница от продаж не сотни тысяч, получается. А под миллион! И это за год! А если они уже несколько лет торгуют этой комнатой, а? Они же… Это же просто какой-то преступный синдикат!

– А соседей они откуда набирают?

– Может, это ряженые? Может, актеры? Или на улице подбирают кого-то, платят им за вакханалии. И… Господи, мы так с вами попали! Это так ужасно, правда?

– Ну, да, – вздохнула она, расслабленно откидываясь на диванные подушки.

На самом деле Алле было все равно. Ей было уже полгода все равно, как и что там станет складываться по прежнему ее адресу. Она хотела побыстрее все забыть. Перелистнуть страницу, очнуться от ночного кошмара. Денег да, было жалко. Она потеряла от покупки и продажи комнаты. Прилично потеряла. Просто очень спешила. И была загнана в угол. Поэтому даже не предприняла попытки продать комнату самостоятельно. Ее же предупредили на этот счет! Ей угрожали.

Но Лавровой она ничего рассказывать не станет. Пусть сама выпутывается. Она должна молчать. И в полицию не пойдет ни за что. Ей не на кого жаловаться. Не на кого писать заявление. Она даже не знает тех людей, которые старательно превращали ее жизнь в кошмар. Ни фамилий не знает. Ни имен. Они каждый раз при ней друг друга называли по-разному.

Может, для того, чтобы свести ее с ума?

– В общем, так, Валерия. В полицию я не пойду. Это однозначно. Советую вам продать побыстрее эту комнату, тем более что вы за нее ничего не платили сами. Если я правильно поняла, это были отступные вашего бывшего мужа. И съезжайте оттуда быстрее. Пока не случилось беды. Даже если вы правы, и комната используется для наживы и для развода таких, как мы с вами, вы тут бессильны. Вы ничего не сможете сделать. Возможно, вы правы, называя этих людей группой, вступившей в преступный сговор. И тогда… – Алла покачала головой. – И тогда тем более, съезжайте поскорее. Мы бессильны, понимаете. Это мафия. Преступное сообщество. Кто знает, сколько таких комнат по городу они продают таким, как мы! Может, это у них на потоке. И поверьте, у них документально все чисто. Сами убедились. Предъявить полиции им нечего.

– Может, попытаться через Интернет обратиться ко всем пострадавшим? – предложила дура Лаврова.

И зачем она ей только позвонила!

– Это без меня, Валерия. Это уже без меня. И не смейте упоминать нигде мое имя.

– А то что? – спросила обнаглевшая девица.

– Подам на вас в суд. Прощайте… И никогда, никогда больше не звоните мне и не ищите со мной встречи. Я все сказала!

Глава 6

– Левкин, ты чего там делаешь? – громко крикнула Юля, заворочавшись на скомканных простынях.

Лейтенант в ответ промолчал, а грохот на ее кухне усилился.

– Ёлки-палки! – проворчала Юля. – Вот ведь безрукое создание.

Она встала с кровати, накинула тонкий прозрачный халатик на голое тело. И поежилась от неприятного холодка, скользнувшего по коже. Халатик она купила через интернет-магазин исключительно для того, чтобы в нем встречать Левкина. Больше он ни для каких целей не годился. В нем было холодно, кожа после него неприятно зудела. Синтетическое кружево царапало шею и подмышки. Но…

Но Левкин вчера вечером оценил! И с порога потащил ее в койку. Даже позабыв, что ничего не ел с утра. И пока ехал к ней, все по телефону жаловался и еды просил. И ей пришлось хлопотать с ужином.

А ужинать не пришлось. Они прокувыркались в кровати два часа, а потом сразу уснули. Сейчас – в два часа ночи, он проснулся. Вспомнил, что голоден. И поспешил на запахи, которые до сих пор не выветрились. И, конечно же, не справился с управлением на ее кухне. Уронил либо противень с курицей. Либо салатницу с крышкой, которую она еле впихнула в забитый холодильник.

Салатница… Это была салатница. Она выскользнула из его ослабевших после постельных баталий рук. Грохнулась об пол. Разбилась. Стекло вдребезги. Салат по всей кухне. И голый Левкин теперь сидел посреди майонезной лужи и пытался собрать губкой расползавшиеся в разные стороны креветки с кусочками авокадо.

– Красавец, – протянула, недовольно сморщившись, Юля. – Чего творишь, лейтенант?

– Товарищ капитан, виноват. – Андрей съежил комичную рожицу. – Сейчас все вылижу.

– Ох, что же мне с тобой делать, лейтенант. Придется наказать.

Ловко переступая между майонезными кляксами, Юля добралась до шкафа у окна, вытащила оттуда рулон бумажных полотенец. И принялась отматывать метрами, бросая их на пол. Андрей начал сгребать бумагой салат в кучки, вытирать пол, выбрасывать в мусорное ведро.

– И как завершение, – пропела она, брызгая средством для мытья посуды на пол. – Берем швабру, лейтенант, швабру. И моем, моем начисто. А я пока стол накрою.

Он все вымыл, насухо вытер и вытянулся по стойке «смирно» перед ней.

– Готов доложить, товарищ капитан.

– Иди уже, докладчик, трусы надень. И за стол. – Она шлепнула его по бедру. – Иди.

Он все смел с тарелок. Она лишь удивленно округляла глаза, наблюдая за тем, как насыщается ее любовник. И куда только влезало! Дохлый же, страсть, ребра видно.

– Готов доложить, товарищ капитан, – повторил Левкин с сытой улыбкой. – Ваше приказание выполнено.

– Какое? – не сразу поняла она, оглядела пустые тарелки. – Все съесть, что ли?

– Нет. Провести поквартирный опрос на адресе, где предположительно был убит гражданин Лавров.

– Ох, лейтенант, ты меня с ума сведешь, – рассмеялась она, в упор разглядывая Андрея, сидевшего за ее столом в одних трусах. – Другого времени не будет?

– Никак нет. – Он дотянулся до ее локтя, нежно погладил. – Завтра… То есть уже сегодня мне на дежурство. Информация может представлять интерес.

– А чего же сразу не доложил, когда приехал?

– Сразу! – весело фыркнул Андрей. И дернул за край красивого синтетического кружева. – Против таких доспехов разве устоишь! Мне и сейчас говорить сложно. Мысли путаются.

– Цыц. – Юля погрозила ему пальцем. – Говори, или я уйду переодеваться.

– Так точно, капитан Юленька Артамонова. Есть говорить. – Андрей навалился грудью на стол, скользнул взглядом по глубокому вырезу на ее халатике. – Хотя и сложно сосредоточиться… Ладно, в общем, ты была права, когда насторожилась.

– В смысле? Труп Лаврова был обнаружен?

– Нет. Нет никакого трупа. Ни Лаврова. Ни девушки, которая все время навещала его. Ничего такого. Но… На адрес приезжала бывшая жена Лаврова.

– Та самая Валерия, чье имя слышал старик?

– Да. Она приехала, долго стучала в квартиру к своему бывшему мужу. Ей не открыли. Она уехала. Потом через день или два вернулась снова. И снова пыталась вломиться в свою бывшую квартиру.

– Ей опять не открыли?

– Открыли. На этот раз открыли. И она устроила скандал, со слов теперешних жильцов. Хотя наш общий знакомый Геннадий Степанович уверяет, что скандала никакого не было. Валерия просто пыталась выяснить правду.

– Какого рода?

– Куда подевался ее бывший муж.

– А почему ее это вдруг стало интересовать?

Юля вспомнила своего бывшего и передернулась, как от дикого холода. После того как они расстались, она не только не интересовалась его судьбой, она думать о нем боялась. Вдруг, размышляя о нем, она разбудит какие-нибудь тайные посылы. Они отыщут его воспаленный ревностью мозг, и ее бывший вновь явится выяснять с ней отношения.

Бр-рр! Все, что угодно, но только не это!

– Как она объяснила нашему общему знакомому Геннадию Степановичу, у нее возникли какие-то вопросы к бывшему мужу.

– На предмет?

– На предмет приобретенного им жилья для нее.

– Он купил ей квартиру?

– Нет. Они не смогли разменять общую двухкомнатную квартиру, не было никаких вариантов без доплат. И Лавров купил ей комнату с подселением. Где-то в центре.

– И что же ей не понравилось? Соседи? – Юля догадливо улыбнулась.

– И соседи тоже. И что-то еще. Она уверяла Геннадия Степановича, что квартира, в которой бывший муж купил ей комнату, какая-то нечистая. Криминальная, процитировал ее Геннадий Степанович.

– Криминальная? – насмешливо протянула Юля. – В центре? Что-то сомнительно, не находишь? В центре все жилье под пристальным контролем. Там участковые шустрят. Чтобы никаких притонов, чтобы…

– Та квартира прежде принадлежала какому-то бизнесмену, – перебил ее Андрей. – Бизнесмен сейчас в тюрьме. Его бывшая жена, которая квартиру разменяла с ним еще до его отсидки, куда-то пропала. В квартире меняются жильцы со скоростью света.

– Ух ты! – Юля настороженно затихла. – Адрес той квартиры?

– Она не назвала. Или называла, старик не запомнил.

– Понятно… И что она хотела от своего бывшего мужа? Вернуться назад?

– Нет. Не знаю я. Я же с ней не говорил.

– А надо бы, Андрюша. Надо! Как-то снова все закручивается вокруг этого Лаврова. Куда он исчез? Почему продал свою квартиру? На какие шиши купил комнату в центре? Знаешь, сколько там может стоить комната?

– Нет.

– Поверь мне, гораздо больше, чем его «двушка». Особенно в «сталинке». Смысл в чем? Может, он…

– Что?

– Может, он не покупал ее ни черта. Надо бы узнать, кто оформлял сделку. Вот убей, мне кажется, что без его конторы тут не обошлось. Как, ты сказал, фамилия бизнесмена, которому принадлежала квартира?

– Я не говорил.

– Да? Почему?

– Потому что я не знаю.

Андрей сонно моргнул, глянул на часы. Три пятнадцать. К восьми на дежурство. Поспать бы еще несколько часов, чтобы в голове не звенело.

– Так надо узнать, Андрюша! Надо узнать. – Юля дернула его за руку, чтобы он сосредоточился, чтобы не зевал. – Это какой-то спрут, я спинным мозгом чувствую. Это какая-то сложная хитрая схема. Нам надо ее разгадать. Иначе…

– Иначе?

– Иначе нового назначения мне не видать, как своих ушей, – нехотя призналась она. – Руководство даже не намекнуло, напрямую сказало, что нужно раскрытие какого-нибудь резонансного дела. Нужна шумиха в прессе. С громким разоблачением. Иначе никак… Иначе я без должности. Как найти эту Лаврову?

– А чего ее искать? Я попросил Геннадия Степановича с ней связаться. И попросил ее через него прийти в отдел завтра. То есть уже сегодня.

– И? Он связался?

– Ну да. Она придет. Звонила мне вчера вечером. Мы условились о встрече.

– Ох, лейтенант, ты меня с ума сведешь! – простонала Юля. – Чего же ты с самого главного-то не начал? Чего топтался вокруг да около?

– Интрига, Юленька. Интрига должна быть во всем. Даже в том, как докладывать.

– Красавчик, – рассмеялась она звонко. – Пойду на повышение, заберу к себе. Так и знай. А сейчас марш в койку.

Выходной день на дежурстве выдался относительно спокойным. Андрей даже смог вздремнуть, сидя в кресле и прислонившись головой к стенке шкафа. Просто выпал на двадцать минут, не заметил как. Очнулся от телефонного звонка. Звонила Юля.

– Дрыхнешь, гад? – вкрадчиво поинтересовалась она. – Не отказывайся. Знаю, что дрыхнешь. Со стула не свалился?

– Нет. Зафиксировался удачно. – Он улыбнулся, потянулся с хрустом, мечтательно протянул: – Сейчас бы кофе с пончиками. Большую порцию кофе и сразу три пончика. Мечта!

Дверь в кабинет с грохотом отлетела в сторону.

– Па-ба-ба-па! – пропела она, слегка фальшивя. – А вот и я. И все, как заказывали.

И правда, кофе. Два больших бумажных стакана. И промасленный бумажный пакет.

– Пончики? – нацелил на пакет оба указательных пальца лейтенант. – Я угадал?

– Пончики. Пончики. – Она подошла к его столу, поставила стаканы, швырнула ему в руки промасленный пакет. – С джемом и вареной сгущенкой. Не помню, честно, какие ты любишь.

– Всякие. Я люблю всякие, Юля. Но еще больше я люблю тебя, мой капитан, – произнес он на полном серьезе. И даже сам испугался. – Вот ведь! Сказал и понял.

– Что понял? – Она напряженно улыбнулась.

– Что люблю, наверное.

Она промолчала и отошла к соседнему столу. Разговоров о чувствах она избегала с ним с первой минуты тесного общения. Как только их отношения перешли в другую плоскость, так она сразу дала себе зарок: не влюбляться. И его не провоцировала на это. А он ляпнул, и себя, и ее испугал.

– Я тебе! – погрозила она ему шутливо пальцем. И щепотью провела по губам. – Никаких любовей, лейтенант. Только дело. Итак, где твоя Лаврова?

– Она не моя, Юль, чего ты?

Он, кажется, обиделся, что она его слова не восприняла всерьез. А он не шутил, между прочим. Он к ней в самом деле привязался. И разница в возрасте не смущала нисколько. И с радостью переехал бы к ней, позови она.

Не звала.

– Так, где Лаврова? – жестким голосом повторила Юля, усаживаясь за соседний стол.

Андрей глянул на часы. До назначенного времени оставалось минут сорок.

– Если она не передумала, конечно.

– А с чего это ей передумывать? – дернула Юля плечами, наблюдая за тем, как ее избранник обсыпает темный джемпер сахарной пудрой с пончиков.

– Ну, может, бывший ее супруг объявился и все разъяснил. Ответил на вопросы, которые у нее возникли.

– Может быть. Может, объявился, а может, и нет. – Она брезгливо поморщилась. – Отряхнись, Андрюша, что ты как поросенок?

– Вкусно же, Юль.

Он громко хлебнул кофе, блаженно зажмурился. А она, передернувшись, тут же подумала, что никогда, ни при каких обстоятельствах не позволит себе впустить его в свой дом на пожизненное. Как любовник, да, он хорош. Дело, опять же, они общее делают. Но чтобы жить с ним под одной крышей…

Нет, ни за что, никогда.

Лаврова вошла в кабинет минута в минуту. Юля мысленно поставила ей в графе «Пунктуальность» плюсик. Прошлась взглядом по внешнему виду. И снова осталась довольна. Лицо симпатичное, гладкое, без лишней косметики. Взгляд хороший, чистый. В этом она смыслила, как никто другой. Волосы заплетены в рыхлую косу. Одета сдержанно, но не пуритански. Платье из плотной ткани хорошего синего оттенка, серый плащ, полуботинки на низком каблуке из темно-серой замши, темно-серая замшевая сумка. Не очень богато, но и не нищенски.