Текст книги "Игры небожителей"

– Господи! – Мать громко всхлипнула.

Василий Иванович трубно кашлянул и китель расстегнул. Бумаги, которые он несколько минут назад неаккуратно сгреб со стола, снова на него легли. Участковый принялся их разглаживать пухлой ладонью. Потом сел на скрипучий стул. Строго глянул на Варю:

– Ну, гражданка Карнова! Готовы дать показания под протокол?

Глава 7

– Глеб Сергеевич, все не так плохо, как казалось вначале, – неуверенно проговорил Юрий и с сомнением глянул на Ильина.

Слышит он его, нет? Полулежит в кресле с закрытыми глазами. Ноги разбросаны по полу. Одна рука безвольно свисает. Вторая сжимает стакан с алкоголем. То ли задремал, то ли слушает его с закрытыми глазами, то ли просто пьян и ему все безразлично. Его – Юрины – метания в том числе.

И Юра замолчал, принявшись рассматривать загибающийся сад за окном.

Вид этого сада его всегда приводил в недоумение. Каким надо было быть дураком, чтобы заказать ландшафтного дизайнера, специализирующегося на растениях в климате субтропиков? Там он, может быть, был и хорош. Никто и не сомневается. Но в центральной полосе России вся предложенная им растительность принялась чахнуть в первый же год, еще летом. Что говорить о зиме? После зимы в саду не осталось почти ничего, даже травы. Дизайнера привезли снова, и он опять начал ковырять землю и тыкать в нее пальмы, цветы, которые начали увядать, кажется, когда он еще был на участке.

Денег ему было заплачено немерено. Юра посчитал, а деньги считать он умел, один гонорар горе-садовника перекрывал его годовую зарплату. Делалось немного досадно. Он-то работу свою делал на сто из ста. Странно, что этого не понимал его новый хозяин.

Последнее время ему все чаще хотелось плюнуть на все и уйти. Куда угодно. Хоть охранником в районный ЧОП. И он даже сделал попытку. Всего одну. Ее хватило, чтобы понять: он там загнется. Так же, как тропические цветы в саду его молодого хозяина, так и он загнется в районном ЧОПе. И он сделал вывод: надо искать что-то более серьезное. Либо поменять работодателя. С этим была одна тоска. Пьет, гуляет, семьей, карьерой, бизнесом не занимается. Все пущено на самотек. Пока тесть подстегивает, еще как-то дела идут. А если Лена уйдет от него, что будет?

Правильно, не будет Лены, не будет и тестя. Не будет его влияния на обстоятельства и Глеба. И тогда он точно сдохнет в какой-нибудь канаве. Юры-то тогда тоже рядом с ним не будет.

– Ты чего замолчал, Юра?

Глеб сел ровно, открыл глаза, глянул на него совершенно трезво и осмысленно. Может, стакан в его руках – бутафория? Так сказать, раздражающий фактор для Лены?

– Говорю, все не так плохо, как казалось…

– Это я слышал. Уточни: что плохо, а что не очень. – Глеб глянул на него злыми трезвыми глазами.

– В общем, в Сети это видео пока не появится.

– Пока?! Звучит обнадеживающе! – фыркнул Глеб.

Не пролив из стакана ни капли, он уронил его на пол. Тот встал четко на донышко. Глеб медленно выбрался из кресла, зашагал к окну. Высокий, гибкий, стройный. С красивой рожей, сильно смахивающей на голливудскую. Густые белокурые волосы, свисающие ему на уши крупными кольцами, довершали это сходство.

«Ума ему тоже не занимать, – подумал Юра. – Только его бы да на благие дела. Не на пороки!»

О пороках своего молодого хозяина он мало что знал, но о многих догадывался. Тот скрытничал, очень виртуозно уходил от наблюдения, по возвращении запирался на неделю в комнате и почти не выходил. Что он мог творить, пока отсутствовал?

От предположений Юру иногда передергивало. Но вопросов он привык не задавать. Если не удалось выследить, значит, он сам не так хорош. И он стал стараться еще сильнее. Он должен был знать об этом человеке все!

– Видео, которое снимали, было в двух экземплярах. Один остался у девки, второй она отдала Скомороховой.

– Этой старой перечнице?! – скрипнул зубами Глеб.

– Да. Анне Ивановне Скомороховой. Вашей бывшей учительнице.

– И как сделать так, чтобы оно не появилось в Сети?

– Я работаю над этим.

Юра набрал полную грудь воздуха, прекрасно зная, что последует за его словами.

– То есть, если я правильно понял, ты не навестил училку? Ты не вычислил девку и ее парня? И записи у тебя нет?

– Нет.

– Зашибись! – процедил Глеб по слогам. – А что ты делал все это время, Юра?

– Работал.

– Хорошо же ты работал, раз нет результатов. Мне было бы плевать, дорогой мой, если бы все это было сфабриковано. Фальшивые номера и все такое. Но машина… Машина точно была моя!

– Точно ваша, – поддакнул Юра.

И с силой стиснул зубы, чтобы не напомнить, каким образом политические оппоненты раздобыли его машину.

Им даже стараться особо не пришлось. Глеб всегда оставлял свой автомобиль открытым возле любимого ночного клуба. С ключами в замке зажигания! И оставлял он его возле «черного» хода, чтобы не светиться особо. У него же на носу выборы!

Твою мать, что за идиот! До родного отца ему ох как далеко. А уж до тестя и подавно. С ним одни проблемы. Чего стоила ужасная история четырнадцатилетней давности с пропавшим подростком – другом Глеба. Она впоследствии стоила отцу Глеба политической карьеры, и бог знает, скольких денег, чтобы все замять.

– Они взяли ее, устроили фальшивое похищение и вернули машину на место. Я же на ней домой вернулся!

Глеб уперся кулаками в подоконник, рассеянно оглядел загибающийся сад.

– За что я плачу этому садовнику-уроду деньги? Почему так все страшно за окном?

Юра только закатил глаза и промолчал. Третий год страшно, а он только заметил?

– Где похищенный парень? Его удалось найти? Как его фамилия?

– Где похищенный, пока не выяснено.

– А кто? Кто он?! Что за одноклассник Сугробова?

– Некто Павел Игумнов, – ответил Юра.

– Пашка?!

Спина Глеба дернулась, будто по ней ударили. Минуту он стоял неподвижно. Потом медленно повернулся. Лицо превратилось в маску.

– Пашка… Пашка Игумнов…

– Вы с ним знакомы?

– И да, и нет, – ответил Глеб неуверенно после продолжительной паузы. – Он был парнем с сомнительной репутацией. Мне родители запрещали с такими водить дружбу.

Юре показалось, что последние слова Глеб произнес с издевкой.

– Но вы общались?

– Немного. У Сугробова были с ним какие-то дела. Они были одноклассниками, ты же знаешь.

Юра думал минуту.

– Очень скверно, Глеб Сергеевич, – произнес он, рассматривая четкие линии на своей правой ладони. – Все очень скверно.

– Что именно? – слабым голосом отозвался молодой хозяин.

И поплелся обратно в кресло. Упал в него. Не глядя, подхватил стакан с пола и выпил все.

– Павел пропал в тот момент, когда нашли тело Сугробова. Практически в один день. Сугробов был задушен собственным шарфом. Три месяца назад. Почти сразу же после шумного происшествия в ресторане, которое попало…

– Я знаю, куда оно попало, Юрий. – Глеб с тяжелым вздохом поставил стакан на пол, закрыл лицо руками. – Я не причастен! Я его не убивал. Я не похищал Пашку. Я вообще не понимаю, что происходит.

«Добро пожаловать во взрослую жизнь, мальчик! – ядовито улыбнулся Юра. – Полез в политику, перейдя дорогу влиятельным людям, скомкал их планы и думал, что все тебе сойдет с рук?»

Но вслух он сказал другое:

– Будем разбираться, Глеб Сергеевич. Я нашел поликлинику, в которую попала Скоморохова.

– А как она туда попала? Что с ней? Захлебнулась желчью? – Глеб дурашливо захихикал.

– На нее напали во дворе собственного дома, где она дожидалась дознавателя, чтобы передать ему видеозапись.

– И?! – Глеб встрепенулся. – Только не смей говорить мне, что у нее отобрали копию! Ты же сказал, что она у нее!

– Я сказал, что ей ее передали. Но видео у нее не сохранилось. При нападении у нее отобрали сумку. Запись была в ней.

– А-а-а-а-а! – протяжно заорал Глеб, запрокидывая голову на спинку кресла и молотя кулаками по подлокотникам. – Это что-о?! Что за срань, Юра?! Запись у нее была, ее у нее украли. Где она теперь всплывет?! Где?! Где вообще девка, которая все сняла?

– Мне удалось выяснить адрес ее новой съемной квартиры, она туда съехала из предыдущей, – доложил Юра скромно, хотя и ждал похвалы.

Ему, между прочим, пришлось из собственной кожи вылезти, чтобы это выяснить.

Глеб не похвалил.

– Ну, и где же она? – спросил он с неудовольствием.

– Она сбежала от моих парней.

– Ты знаешь, а я не удивлен. – Глеб дурашливо захихикал. – Как-то в последнее время все ускользает от тебя. А, Юрий? Не кажется тебе, что ты перестал контролировать ситуацию?

Он промолчал, плотно стиснув зубы. Слова, которые рвались с языка, были неприличными и бранными.

– Ситуация под контролем, Глеб Сергеевич, – ответил Юра, профессионально подавив ругательства. – Мне удалось выяснить, куда она направилась.

– Да? И куда же?

– Она поехала к своей матери. В районный город.

Юра назвал. Глеб наморщил лоб.

– Не слышал о таком.

– Совершенно точно она уехала туда последним автобусным рейсом пару дней назад. Мои люди уже там. Ведут наблюдение за домом.

– А чего только наблюдение ведут? Почему не схватить ее сразу?

– По имеющейся информации, Глеб Сергеевич, Павел Игумнов объявился там чуть раньше нее. И наделал шума в доме ее матери. Той пришлось даже полицию вызывать.

– О как! Пашка жив, значит? Уже неплохо. Уже может дать показания в мою пользу. Ну… Я имею в виду, доказать мою непричастность к собственному похищению и нечистоплотность работы моего оппонента. А? Что скажешь?

Юра нехотя поменял свое мнение о молодом хозяине.

Он, конечно, не дурак. Далеко не дурак. Ведет себя не всегда корректно, но молодость берет свое. Кто в молодости не чудил!

– Я уже думал об этом, Глеб Сергеевич.

– Да? И что ты надумал?

– Мне совершенно точно известно, что девушка Павла дала показания под протокол. Его составил участковый, правда. Но сути это не меняет. Показания запротоколированы.

– Что в них?

– В них то, что некий гражданин нанял их с парнем для того, чтобы подставить вас.

– Да! Да, да, да!

Глеб выскочил из кресла пружиной, закружил по комнате. Высоко вскидывая руки, он без конца горланил. И даже хохотал. И честно напомнил Юрию безумного.

– Не было счастья, да, Юрий? Так выходит? – отплясав танец сумасшедшего, спросил Глеб.

– Получается, так.

– Каковы наши дальнейшие действия? – Глеб сощурился, выставил руку вперед и принялся загибать пальцы. – Нам надо достать эту сладкую парочку – раз. Надо вырвать у них признательные показания – два. Три – сделать видеообращение с трансляцией видеозаписи с участием моей машины. И потом сделать как-то так, чтобы они испарились. Оба!

Юра насторожился.

– Не понял? – Он смотрел на Глеба, наморщив лоб. – Вы имеете в виду?..

– Да брось, не надо будет никого устранять. Просто они должны будут исчезнуть до выборов куда-нибудь. Чтобы их не достали мои конкуренты и не растолкли в ступке, снова свалив всю вину на меня. Сможешь устроить так, чтобы они не появились до выборов?

– Запросто.

От облегчения у него взмокло за воротником рубашки.

– Отлично. Давай действуй. Пусть твои люди берут их и везут прямо сюда. В мою резиденцию, – напыщенно произнес Глеб и повел вокруг себя руками.

Тут же взгляд его поймал кусок увядшего сада за окном, и он поморщился, пробормотав:

– За что я плачу деньги этому садовнику, не понимаю!

Глава 8

Виталий Князев уже полчаса подпирал спиной стену больничного коридора. Он приехал навестить Скоморохову Анну Ивановну, а заодно снять ее показания о нападении и краже сумочки. Он приезжал и раньше. Если точнее, то сегодняшний его визит был пятым по счету. Но в прежние визиты его до Анны Ивановны не допустили.

– Состояние стабильно тяжелое, – говорил Князеву ее лечащий врач. – Все визиты исключены.

– А когда наступит улучшение? Каковы прогнозы?

Князев честно недоумевал. Анна Ивановна поле нападения сама поднялась с улицы к себе в квартиру. Своими ногами. Соседка даже заподозрила ее в фальсификации нападения. Решила, что у бывшей учительницы совершенно плохо с головой.

Чего вдруг ей потом так сделалось худо? И, заподозрив доктора в саботаже, он спросил его об этом напрямую.

– А что вы хотите? Ей пятьдесят восемь лет. Не шестнадцать. Давление нестабильное. Сердце барахлит. Сначала, в горячке, еще двигалась. А до больницы доехали, и все. Отключилась. Звоните…

Он звонил, приходил. Начальник требовал информации. А ее не было. Наконец сегодня, когда он позвонил, ему дали добро на встречу с пациенткой Скомороховой. Попросили надеть халат, бахилы и подождать в коридоре. Он выполнил все указания. Уселся на скамейке возле двери в ее палату и стал ждать.

Прошло полчаса, и ни с места.

– Она спит. Подождите, – на ходу ответил ему ее лечащий врач, когда Князев поймал его в коридоре. – Кстати, сейчас должен подойти еще один ваш сотрудник. Он тоже к ней давно рвется.

Князев недоуменно вскинул брови:

– Какой такой сотрудник? Мне ничего об этом неизвестно.

В голову полезли всякие гадкие мысли о начальнике – Новикове Владимире Павловиче. Не иначе, какие-то интриги плетет за спиной своего подчиненного. Боится, что Виталия повысят, поставят на его место? Так ему этого не надо. Он давно рвался в серьезное следствие. Отдел дознавателей ему уже опостылел. Надоело разбирать жалобы соседей друг на друга. Искать украденные велосипеды и белье с веревок. Хотелось серьезного, масштабного дела.

Ирка, изъелозив весь Интернет, сказала, что он на верном пути. Дело Скомороховой и ее учеников может так выстрелить, что его потом по учебникам в Академии изучать станут.

– Виталик, там столько всего! Там такая путаница! Ищи, – благословила она его.

А как? Если Скоморохова то болеет, то спит. Если начальник за его спиной пакостничает.

– Добрый день. Вы Князев?

Подошедший к больничной палате наголо бритый, смуглый малый в белом халате был Князеву незнаком.

– Громов Илья, – представился подошедший и показал Виталию удостоверение. – Мы с вами незнакомы. Я из другого отдела.

– Я догадался.

Виталий пожал ему руку. Удостоверение показывать не стал. Сделалось неловко, что он все еще в лейтенантах, а они ведь ровесники с Громовым.

Капитан присел рядом, машинально глянул на часы.

– Давно ожидаете?

– Полчаса.

– Давно ходите?

– Пятый раз здесь.

– Ничего себе! – присвистнул Громов и внимательнее присмотрелся к Виталику. – Чем же так зацепила вас, коллега, простая учительница на пенсии?

– Она не на пенсии, коллега. Она все еще работает, – его вдруг покоробило то, что Громов говорит с ним немного свысока. – Трудится в городском архиве. А учительствовать она давно перестала. Четырнадцать лет как.

– В курсе, – буркнул Громов. – Так что у вас к ней?

– А у вас?

– А у нас к ней вопросы в связи со смертью ее бывшего ученика – Сугробова Александра Анатольевича. Его нашли не так давно в лесополосе. С петлей на шее из собственного шарфа.

– В курсе, – передразнил его Князев. – Сводки читаем.

Тот помолчал, подергал губами, пытаясь скрыть улыбку. И вдруг коротко рассмеялся.

– Один-один, коллега, – протянул он ему руку. – Давай на «ты»?

– Давай, – расслабился Виталик.

– Так зачем тебе она, Виталий? – снова пристал Громов, пожав руку.

– У нас с ней была назначена встреча возле ее дома. Я подъехал, а ее уже увезли на «Скорой». Непорядок.

– И именно по этой причине ты в пятый раз сюда приехал? Из-за сорвавшейся встречи? – Громов недоверчиво качнул головой, прищурил черные глаза. – Что за встреча-то, коллега? Секреты следствия или…

– Никаких секретов. Просто Анна Ивановна очень настойчивая женщина. Она наш отдел давно и прочно полюбила. Еще в те времена, когда пропал ее единственный сын. Она очень любит строчить жалобы в прокуратуру, если вдруг ей не оказано должного внимания, – немного приврал Князев.

– И на что же она собиралась в этот раз пожаловаться?

– Илья… – Виталий поправил без конца сползающий с плеч халат, легонько кашлянул. – Ты меня извини, конечно, но такое ощущение, что ты меня допрашиваешь.

– Упаси бог! – поднял обе руки Громов, кисло улыбнулся. – Даже и не думал.

– Отлично.

Виталий открыл было рот, чтобы спросить, какое отношение пожилая Скоморохова имеет к убийству Сугробова, в какой связи к ней в больницу явился оперативник с вопросами, но не успел. По коридору мимо них в палату промчался лечащий врач бывшей учительницы. И через пару минут пригласил их войти.

– Только недолго и говорите по очереди, – предупредил он. – Пожалейте ее здоровье, господа полицейские.

Они вошли и как по команде подхватили стулья, стоявшие слева и справа от двери. Поставили их рядышком, рядышком сели.

Анна Ивановна, укрывшись одеялом по самый подбородок, смотрела на них настороженно. Бинты с ее головы уже сняли. И взгляд Виталика все время натыкался на ее выбритый висок со следами зеленки. Спутанные седые волосы рассыпались по подушке. Губы бесцветные, пересохшие. Глаза несчастные.

Он застыдился. Ей плохо, а тут они с вопросами.

– Вас знаю, – ткнула она пальцем в Князева, перевела взгляд на Громова. – А вас – нет.

– Громов. Капитан Громов Илья Иванович, – представился тот и даже показал ей удостоверение. – У меня к вам вопросы, Анна Ивановна.

И вопросительно глянул на Князева. Ничего, что так? Виталик не обижается, что он первым вылез с вопросами? А ему что! Он даже был рад послушать. И свои вопросы оставить на потом, искренне надеясь, что Громов уйдет, поговорив.

– Какие вопросы? – Одеяло полезло выше, прикрыв нижнюю губу.

– Вопросы в связи со смертью Сугробова Александра Анатольевича. Вам знаком этот человек?

Анна Ивановна жалобно глянула на Князева и укоризненно поджала рот. Потом произнесла с упреком в его адрес:

– А я вам говорила. Говорила, что Сугробов исчез не просто так. А никому до этого не было никакого дела.

– Мне, Анна Ивановна, вы ничего такого не говорили. Три месяца назад, когда он исчез, вы говорили с моим начальником, не со мной, – попытался он оправдаться.

– Какая разница! – Одеяло отлетело в сторону, Анна Ивановна осторожно присела, подоткнув подушку себе под спину. – Вы или ваш начальник, или вот он! Вы все вместе полиция! А у вас ведь как? Нет тела – нет дела. Так он мне тогда ответил. И сказал, что Сугробов сбежал, испугавшись наказания со стороны своего бывшего дружка Ильина. Убили, значит… Надо же! Ни сестра, ни бывшая жена не побеспокоились. Никому не было дела до него. Никому.

– Кроме вас? – вставил Громов, строча что-то в блокноте маленьким огрызком карандаша.

– Да, если хотите. Кроме меня!

– А почему вас так обеспокоило его исчезновение, Анна Ивановна? С чего вдруг?

Она с сомнением оглядела бритую наголо голову Громова, заглянула в его непроницаемо черные глаза. И по ее вздоху Виталий понял: она ему не доверяет. И с нетерпением ждет, чтобы он побыстрее убрался.

Виталий был с ней в этом солидарен.

– Меня не сразу обеспокоило его исчезновение, – начала она ровным тихим голосом, как будто наговаривала диктант ученикам. – Я искала его, чтобы побеседовать.

– Почему именно теперь?

– Вы не знаете, нет, товарищ капитан, что Сугробов был причастен к исчезновению моего сына? И дружок его – Ильин – тоже. Слышали о такой важной фигуре, нет? – Крылья ее носа задергались.

– Я читал дело об исчезновении вашего сына, Анна Ивановна, – вдруг удивил всех Громов. – Их причастность так и не была установлена. Как не было найдено и тело вашего сына. Он мог утонуть. Он плохо плавал. Его ведь могли похитить. И увезти куда-нибудь.

– Ай, бросьте! – с раздражением махнула на него рукой Скоморохова. – Кто мог увезти четырнадцатилетнего мальчишку?! Он же не кроха.

– Могли увезти в бессознательном состоянии, – неуверенно вставил Громов.

– Нет. Я чувствую. Давно чувствую, что его нет с нами.

По ее лицу прошла судорога такой дикой боли, что Виталию Князеву сделалось не по себе. «Время такие раны не лечит», – подумал он тут же. И решил для себя, что станет осторожно задавать ей вопросы. Чтобы не разворошить, чтобы не напомнить.

– Итак, вернемся к Сугробову, – тряхнул бритой головой капитан Громов. – Почему вы стали его искать?

– Я не его искала, – поправила его Скоморохова. – Я искала с ним встречи после публичного скандала, который он устроил в ресторане.

– Зачем?

– Хотела задать ему несколько вопросов.

– Каких?

– О моем сыне.

– Почему вдруг теперь? Прошло столько лет, – широкие плечи капитана приподнялись и опустились, губы изогнулись в недоуменной улыбке.

– В том скандале Сугробов неосторожно обронил одну фразу, которая показалась мне подозрительной. В тот момент, когда он кричал на Ильина, когда еще не подоспела охрана ресторана, он произнес нечто… И меня это заинтересовало. Я хотела, глядя ему в глаза, спросить… – она прикрыла глаза и судорожно задышала.

– Я понял… Анна Ивановна? – Громов переглянулся с Князевым, осторожно тронул ее руку, лежащую поверх одеяла. – Вы в порядке?

Она отдернула от него руку, будто он ее обжег. Глаза открылись. И Виталий точно увидел в них ненависть. Жгучую, непримиримую, заматеревшую.

Она все помнит. Она не простила.

– Со мной все в порядке, – отозвалась она через мгновение, снова глядя на них глазами уставшей от жизни пенсионерки.

– Может, воды, Анна Ивановна? – спросил Виталик, вставая.

– Да, пожалуйста, – она улыбнулась ему благодарно. Глянула на Громова. – Так что, товарищ капитан, я пыталась поговорить с Сугробовым. Просто поговорить. Но не нашла его. Нигде не нашла. Ни у сестры. Ни у бывшей жены. Пошла в полицию. Запаниковала. Никто не ищет пропавшего человека. А там… Да вы все знаете. У вас есть еще ко мне вопросы?

Князев налил ей воды из графина, стоявшего на соседней тумбочке. Протянул ей стакан. И устыдился, что пришел к ней с пустыми руками. Она же одинокая женщина. Ей даже бутылку минералки принести некому. В следующий раз, если случится следующий раз, он непременно что-нибудь купит.

Громов протянул руку, чтобы взять у Анны Ивановны опустевший стакан, но она будто этого и не видела, отдала его Виталию. И еще раз благодарно улыбнулась.

Громов понимающе хмыкнул, блокнот свернул, убрал огрызок карандаша в карман и нехотя поднялся со стула.

– Большое спасибо, Анна Ивановна, что уделили мне время, – произнес он, пятясь со стулом в руках к двери. – Еще раз приношу свои извинения, что пришлось потревожить вас в больничной палате.

– Ничего, ничего, товарищ капитан. Извините, если не смогла помочь вам, – она вежливо улыбалась, делая незаметный знак рукой Виталию остаться. – Но что поделать…

– Да, да, конечно.

Громов аккуратно поставил стул, выровняв его край с дверным косяком. Взялся за дверную ручку. И вдруг резко остановился, стукнув себя ладонью в лоб.

– Ой, совсем забыл спросить! – проговорил он с тенью вины и досады. – Позволите?

– Да, да.

Она настороженно наблюдала за ним сквозь полуопущенные веки, снова сделавшись слабой и болезненной.

– Что за фраза насторожила вас во время скандала Сугробова с Ильиным в ресторане?

– Фраза?

Она с шумом выдохнула. Неуверенно повела руками по одеялу и вдруг снова потянула его вверх. На Громова она больше не смотрела.

– Да, вы сказали, что во время скандала Сугробов выкрикнул нечто, что вас насторожило. И вы хотели, глядя ему в глаза, спросить…

– Я помню. Я не слабоумная, капитан, – она резко отпрянула от кроватной спинки, уставилась на Громова странно, будто оценивала. И задала неожиданный вопрос: – Скажите, капитан, что у вас было по русскому языку в школе?

– А какое это имеет…

Было видно, что вопрос ему неудобен. Но врать учительнице, хотя и бывшей, было неразумно.

– Просто ответьте, – потребовала она властно.

– Три, – нехотя признался Громов.

– Тогда вы вряд ли поймете. Но я все же расскажу вам, – она расправила ладони на одеяле, уставилась на них, будто оценивала свой запущенный маникюр. – Сугробов что-то кричал Ильину. Речь шла о каких-то договоренностях. Все сумбурно, с матами. Да и не все слышно. Не все успели снять камеры. Не все разместили в Сети и не все показали на телеэкранах. Но в какой-то момент он крикнул. Помнишь, Глеб, как много лет назад мы все вместе прогулялись в лесу? Помнишь, не забыл?

Она замолчала. Громов недоуменно развел руками и спросил:

– И?

– Об этом я хотела с ним поговорить.

– Простите, я не понял. Какое это имеет отношение к вам?

– Не ко мне. К моему пропавшему без вести сыну, – она все еще рассматривала свои руки.

– Но при чем тут? При чем тут ваш сын, Анна Ивановна? – Громов разозлился.

Ему было жаль потраченного на бывшую училку времени. Ему не о чем было доложить руководству. У него не было на руках ни единой улики. А он метался по городу уже не первый день и опросил уже уйму народу. Эксперты разводили руками. Родственники и бывшая жена погибшего ничего не могли сообщить. Он даже алиби у них проверить не мог, потому что время смерти было названо экспертами весьма приблизительное.

И тут еще эта пожилая тетка вздумала мозг ему пудрить!

– Насколько мне было известно из допросов, из предыдущих допросов, – тут же уточнила Анна Ивановна, – Сугробов и Ильин ни разу не гуляли в лесу. Ни разу до того злополучного дня, когда пропал мой сын. Они об этом заявили под протокол в присутствии своих адвокатов и родителей.

– Это я знаю, – нетерпеливо перебил ее Громов. – И что?

– Тот день, с их слов, был первым и последним.

– Так, да.

– И по их утверждениям, пошли они туда гулять вдвоем.

– И об этом мне известно, – тяжело вздохнул Громов и бросил сочувствующий взгляд в сторону Князева.

– Фраза: когда мы все вместе, подразумевает участие трех и более лиц, – проговорила Скоморохова и уставилась на Виталия. – Разве нет, товарищ старший лейтенант?

Он опешил, минуту молчал, размышляя. А потом согласно кивнул.

– Да. Думаю, да. Ведь если бы они были вдвоем, он бы так и сказал. Мы с тобой. – Виталий принялся терзать подбородок пальцами. – А он сказал, когда мы все вместе. Думаю, тут есть, над чем задуматься.

Громов глухо застонал и, не простившись, вышел из палаты. Дверь он закрыл достаточно громко. До неприличия громко.

– И пусть себе идет, товарищ старший лейтенант, – глаза Скомороховой довольно блеснули. – А нам с вами есть, о чем поговорить. Правильнее, у меня есть для вас очень, очень важная информация!