Текст книги "Выбор наследника"

– Нет, – качнул головой Фрозинтар.

– А… Ну, товда вадно, – как ни в чем не бывало продолжил эльф. – Я эффо шебе вдеваю, вадно?

– Вадно, – передразнил его наемник. – А з-за хворостом кто пойдет?

– Пововди немновко, – не переставая жевать, предложил Карадор. – Я фейфаф!

Кончилось дело тем, что Фрозинтар сам сходил и наломал сушняка, сам развел костер, сам растер лошадей жгутом из травы и сводил их к реке напиться. Овса прихватить не удалось – действовать пришлось в страшной спешке, ибо, почуяв его природу, псы в усадьбе просто зашлись истерическим воем, поднимая тревогу. Человеческие собаки всегда так остро на него реагировали… Просто удивительно, как он еще и сумку с припасами, которые конюх взял с собой на дежурство, успел прихватить!

Карадор уснул практически мгновенно, пока наемник еще возился с обустройством лагеря. Вот он еще жует очередной бутерброд – а вот уже спит на голой земле, свернувшись калачиком и подложив под голову ладонь с недоеденным куском.

В полном молчании Фрозинтар смотрел на спящего. Сейчас ничего не стоило выполнить задание – место здесь, несмотря на близость человеческого жилья, глухое, орехи еще не поспели, так что сюда придут только через месяц-полтора. За это время дикие звери успеют как следует поработать над телом. Нужен всего один удар кинжалом – «объект» даже не почувствует, как простой сон превратится в сон вечный. Одежду и прочие вещи можно забрать и сжечь, чтобы никто его не опознал.

Несколько минут наемник разглядывал мирно сопящего носом эльфа, а потом решительно укрыл его лошадиной попоной и подоткнул по краям, чтобы не поддувало.

Старый мастер Неар имел все основания быть недовольным своим последним учеником. Подумать только, как низко он пал! Он, знаменитый в прошлом на весь Архипелаг Неар Рунопевец, прославившийся сочинением баллад и саг, которые распевали даже в землях людей, а «Сагу о доблестном рыцаре Гладроне» вообще считали народной. И сейчас этот знаменитый в прошлом менестрель, учитель и наставник самого Меандара Сладкоголосого, вынужден тратить время и силы на обучение эльфа, лишенного слуха и голоса! Когда-то ему выпала честь разглядеть талант в сыне высокого лорда и убедить знатного эльфа отдать сына ему в обучение. Имя Меандара прогремело на весь Радужный Архипелаг, но несколько лет назад его звезда внезапно закатилась.

Узнав о том, что его лучший и любимый ученик казнен по ложному обвинению Наместником Нефритовым, мастер Неар хотел было навсегда отложить лютню и удалиться на покой. Но лорд Лоредар, при дворе которого и застала его скорбная весть, сам предложил учителю музыки новое дело. Неар Рунопевец не был в восторге от этого предложения – задерживаться на Острове совсем не входило в его планы – но высокий лорд оказался очень настойчивым…

Увы, сказать отцу, что его сын не блещет талантами, старый мастер не мог. В руках лорда Лоредара была сконцентрирована практически вся власть на Острове – озабоченный здоровьем своей единственной дочери, Наместник Калливар фактически выпустил ее из рук. Тут поверишь во все россказни о старинном проклятии, тяготеющем над их родом!

Время очередного урока неумолимо приближалось, и старый менестрель неосознанно стремился оттянуть момент встречи. Он нарочно отправился бродить по дальним углам огромного парка, якобы за вдохновением для новых баллад. В последнее время его преследовало неосознанное чувство страха, выливающееся в неровные строчки:

 
Придет пора – и последний твой час
Настанет. И все замрет,
Чтобы услышать, как скорбный глас
В бездну миров упадет.
Звезда повернется другой стороной,
Дрогнет земная твердь,
И новорожденный неживой
Родится, чтоб умереть…
Точите мечи! Вам придется молиться,
Чтоб в бой не случилось идти.
Когда закричит пророчица-птица,
Сойдутся в одном все пути.
Точите мечи! Но сталь не поможет
Там, где сил нет у серебра.
Молитесь, чтоб эта тревога ложной
И самой последней была.
 

Нет, эта песня не годилась для того, чтобы распевать ее у камина в окружении знатных дам. Ей бы родиться лет восемь – десять назад, когда Золотая Ветвь была лишь легендой! Такой песней хорошо тревожить лордов, забывших, с какого конца браться за меч, а не услаждать слух прекрасной дамы! И с чего это его повело на такую мрачную тему?

 
Придет пора – и не станет слез,
Чтоб выплакать всю боль.
В страну несбывшихся сонных грез
Уйдут доброта и любовь.
Придет пора – и у нас с тобой
Останется только миг…
 

Дальше песня не шла, как ни старайся. Воображение упорно подсказывало лишь классические рифмы, но старый менестрель чувствовал, что нужно что-то большее.

Вот только для кого придется исполнять эту песню? Лорд Лоредар дал ему четкие указания – сочинить любовную балладу для его сына. Юный Лаотор всерьез намеревался добиться взаимности от леди Каллирель, дочери Наместника. Молодая женщина так упрямо оставалась безразличной к его попыткам ухаживания, что с отчаяния незадачливый воздыхатель решил покорить ее песней, сочиненной в ее честь… То есть сочиненной старым Неаром Рунопевцем, который именно сейчас не может сложить и двух строк о любви, ибо в голову лезет сплошь:

 
Точите мечи, чтоб пронзить ими грудь
Несчастных детей и жен.
Ведь вряд ли останется кто-нибудь,
Когда разрушится сон…
 

Бедный Лаотор! У него есть молодость, красота, богатство, древний род, знаменитый деяниями славных предков, он неглуп, не жесток, лишен многих пороков, которыми отмечены его ровесники, с детства живущие в подобных условиях. Но для того, чтобы очаровать женщину, всего этого недостаточно. Ибо и сами женщины порой не знают, чего они хотят от своих избранников. И уж во всяком случае, если женщина обращает свое внимание на мужчину, то не всегда ее выбор падает на самого красивого, умного, богатого…

Старый мастер Неар знал это лучше, чем кто-либо другой. Для эльфа он был слишком мал ростом (всего-навсего четырех локтей), и черты его лица были далеки от идеальных, а уши, наоборот, слишком длинны. Все это ясно говорило о том, что он являлся квартероном – в его жилах текло несколько капель крови светлых альфаров и – ужас, учитывая, в какой седой древности это произошло! – людей. Проще говоря, его мать не была эльфийкой, и то, что она относилась к другой расе, избавило в свое время будущего менестреля от пристального внимания Видящих. А ведь он появился на свет, когда этот Орден только набирал силу и, избавившись от конкурентов в лице прочих магических орденов, всюду разыскивал талантливых мальчиков, чтобы сделать их медиумами.

Сегодня он должен был представить на суд высоких лордов, отца и сына, свою песню, призванную внушить леди Каллирель любовь к сыну советника ее отца. Мастер Неар несколько раз был приглашен во дворец Наместника развлекать молодую женщину и знал, что это безнадежно. Тем более что песня не складывалась, и менестрель все нарезал и нарезал круги по тенистым дорожкам парка, оттягивая момент встречи. Может быть, спеть что-нибудь старое, забытое и выдать за новенькое, сочиненное только что? Вряд ли высокие лорды наизусть помнят весь его репертуар!

Свернув с тропинки, мастер Неар углубился в заросли, шагая напрямик. Невысокий рост и хрупкое телосложение – доставшееся опять-таки от деда-альфара – позволяли ему легко пробираться сквозь густой кустарник. Менестрель лишь придерживал рукой лютню, следя, чтобы ветки не зацепились за струны.

Впереди развиднелось, и он прибавил шагу, но оказалось, что это не полянка, а всего лишь перекресток – одна широкая, для конников, тропа разделялась тут на две. У развилки стояла мраморная статуя – фигурка обнаженной юной девушки, стыдливо прикрывшей лицо руками.

Как это его сюда занесло? Мастер Неар успел обойти почти весь парк, окружавший поместье-столицу и даже многие ее окрестности, но здесь не бывал. Что там, в конце узкой, почти заросшей ползучими растениями тропинки, которая убегает куда-то в заросли? Какое-то здание…

Старый менестрель не отличался любопытством, но сейчас что-то сильнее осторожности заставило его направиться в ту сторону. Привычным движением перебросив лютню за спину, чтобы инструмент не мешал, он зашагал по тропе.

Старинная часовня оказалась очень красивой. Само здание было довольно простым, без лишнего декора, колонн и лепнины – лишь ровные четкие линии и полукружия ложных окон. Вот только шпиль на крыше размещался не точно посередине, а был слегка сдвинут в сторону. Двухцветный серо-розовый с прожилками мрамор кое-где покрывали пятна мха и лишайников, что скрывало часовню от посторонних глаз надежнее отводящих глаза заклинаний. Прошлогодняя опавшая листва собралась у ее подножия, ползучие растения карабкались на стены, цепляясь усиками за малейшие трещины и выбоины.

Старая, рассохшаяся от времени дверь была чуть приоткрыта.

Уже взявшись рукой за бронзовую ручку, мастер Неар почувствовал холод и удивился – металл ручки казался ледяным, словно сейчас была зима. Толкнув дверь, он переступил порог, и сразу почувствовал, что здесь намного прохладнее – изо рта даже вылетело облачко пара.

Под ногой что-то хрустнуло. Старый менестрель опустил взгляд.

Пол был покрыт тонким слоем льда, и его башмак раздробил льдинки, пустив во все стороны паутину мелких трещинок. Во льду были и стены, а с потолка свисали сосульки. Тут и там зоркий глаз различал небольшие комочки – трупики забежавших сюда и замерзших мелких зверьков.

Мастер Неар невольно сжал руки в кулаки, дохнув на них – чуткие пальцы уже начали коченеть. Мелькнула мысль, что инструмент тоже может пострадать на таком холоде. Но откуда тут взялся мороз? До первых осенних заморозков еще месяца два, не меньше. А тут прямо-таки лютая стужа…

Продолжая согревать пальцы дыханием, менестрель сделал несколько осторожных шагов, прислушиваясь к неприятному хрусту льдинок под ногами. В глубине часовни обнаружилась огромная глыба льда, вернее, нечто, вмерзшее в лед. Сквозь толщу застывшей воды виднелись очертания прямоугольного камня.

Как он мог забыть? Таинственная часовня Наместников!

Все страшные рассказы, которые долгими зимними вечерами так приятно слушать у камина, впитывая их, чтобы потом сложить балладу, всплыли в памяти, когда за темным камнем, явно символизирующим алтарь, шевельнулась какая-то странная тень.

Круто развернувшись, менестрель бросился бежать, но уже у самого порога поскользнулся на льду и со всего размаха рухнул на пол. От удара потемнело в глазах, и мир перестал существовать.

Лошади послушно перебирали копытами, повинуясь двум всадникам. По обе стороны от старой заброшенной дороги вставал глухой лес. Вообще-то на Ничейной земле дорог как таковых нет – немногочисленные обитатели этих мест не любят ходить друг к другу в гости и не слишком жалуют непрошеных визитеров. Но эта как-то уцелела, не успев зарасти травой.

– А мы по ней точно куда-нибудь приедем? – Карадор вертелся в седле так, словно сидел на колючках. – Никаких указателей нету… В смысле, далеко ли до развилки, где тут приличное жилье… Хотя что это я! Тут и жилья-то никакого, наверное, отродясь не было! Да ты вообще по сторонам-то смотришь? Э-эй, я к тебе обращаюсь!

Он потянулся помахать рукой перед носом своего спутника, и тот непроизвольно отпрянул, поморщившись.

– Ну наконец-то хоть какая-то реакция на внешний раздражитель, – кивнул Карадор.

Фрозинтар стиснул зубы, борясь с желанием придушить своего спутника. А что? Места тут глухие, никто ничего не узнает… Придушить, отрезать голову, труп закидать ветками на обочине, а самому скакать на Аметистовый Остров. Хозяин ждет доказательств смерти Шутника – он их получит. За восемь дней, которые они провели в пути, Карадор успел надоесть своему спутнику хуже горькой редьки, и большую часть времени наемник посвящал тому, что придумывал, какой казни предать выходца с Аметистового Острова.

Сварить живьем в кипящем масле? Слишком примитивно – на такое способны только дикари, да и где он найдет столько масла… Связать и бросить на муравейник, чтобы мелкие насекомые разодрали его на кусочки? Болезненно и достаточно долго… Слишком долго – кажется, этот ненормальный способен уболтать муравьев, и те, вместо того чтобы им пообедать, оттащат его в сторонку и перегрызут веревки! Привязать к четырем молодым деревьям и отпустить? Вполне осуществимо, но слишком просто и быстро, он совсем не будет мучиться… Сварить какое-нибудь зелье из тех, что на фермах отца готовили для себя из поганок рабы, и дать выпить? Ага, а утром не радостно отплясывать над свежим трупом, а подсчитывать убытки…

– И вообще, я устал! – продолжал вещать неугомонный эльф, не подозревая, какие тучи сгущаются над его головой. – Все едем и едем! Задница болит!

Конь под ним нервно дернул головой – мол, говори за себя!

– И есть охота! Мы с утра не завтракали, не обедали и не ужинали!

– А б-больше тебе ничего не хочется? – поинтересовался Фрозинтар, прикидывая, с какой стороны лучше подъехать, чтобы начать душить своего собеседника.

– Хочется! – кивнул тот. – Мне сигару хочется. У тебя нету? Я свой кисет где-то посеял, пока по подземельям лазил.

На самом деле кисет с контрабандными геронтийскими сигарами Карадор оставил как раз возле тела принца Даральда, о чем уже было доложено его величеству, но открыть рот и «порадовать» не в меру болтливого спутника наемник не успел.

Кусты справа и слева от дороги качнулись в стороны, пропуская четырех представителей трех различных рас разумных существ. Еще двое шагнули на дорогу за хвостами лошадей.

Все шестеро были одеты в странную смесь старых тряпок, каких-то шкур с частично вытертым мехом, плохо выделанных кож (скорее всего, те же шкуры, только от ветхости облысевшие) и примотанных к ним веток, которые использовались для маскировки. Трое были людьми, один – троллем-полукровкой, а еще двое принадлежали к экзотическому племени коблинай[9]9
  Довольно редкое племя, родственно гоблинам, от которых отличается нормальным, «человеческим» цветом кожи, а также отсутствием хвоста и чешуи. Некоторые ученые считают, что коблинай – это потомки от смешанных браков гоблинов с людьми.


[Закрыть]. Все были вооружены – кто луком, кто копьем, кто рогатиной.

Фрозинтар невольно напрягся, сразу догадавшись, с кем столкнула его судьба, но Карадор никому не дал открыть рот.

– Ребята! – завопил он, бросая поводья своего коня и распахивая объятия. – Как хорошо, что мы вас встретили!.. Представляете – с утра на этом Покровителями забытом тракте ни одной живой души! Ну, птиц и белок я не считаю… Это же просто подарок судьбы! – Спрыгнув с седла, он шагнул к двум стоявшим впереди людям и крепко обнял их за шеи. – Я так рад! Слушайте, у вас сигар нету? Я курить очень хочу!.. Ну или какого-нибудь другого табачку… Давайте-давайте! – пихнул он локтем одного. – Я по запаху чувствую, что кто-то из вас самосадом балуется!

– Э-э… – выдавил человек.

– Он у вас глухонемой? – заботливо поинтересовался Карадор. – Тогда объясните ему жестами, что ли…

– Кошелек или жизнь? – наконец произнес напарник первого. Остальные разбойники сразу вспомнили, кто они и зачем сюда пришли, и подтянулись, но их жертва даже не заметила наставленные на нее рогатины и стрелы.

– А? Что? Кошелька у меня нету! – помотал головой эльф. – Мне он, – последовал обвиняющий тычок пальцем в наемника, – денег не доверяет. Боится, что я с ними смоюсь! Держит меня в черном теле! Я который уже день без пива и курева, представляете? Сам почти ничего не ест и меня держит впроголодь! А у него, между прочим, сотня серебряных паннорских подковок припрятана! Сам видел! Он говорит, что нам надо экономить.

Копья, топоры и самострелы тут же обратились в сторону наемника. Однако не успели их обладатели сделать и шага в его сторону, как один из коблинай внезапно шевельнул раздвоенным языком и, вытаращив глаза, попятился прочь от странного всадника. Его сородич и полутролль разделили его замешательство и испуг, а вот троим людям пришлось на пальцах объяснять, в чем дело.

Фрозинтар поднял взгляд к облакам, всем своим видом давая понять, что он тут ни при чем и ни во что не вмешивается, и если разбойникам угодно посмотреть, какого цвета кишки у его спутника, то он им мешать не станет – совсем наоборот. Впрочем, разбойники и сами, присмотревшись к его бледно-голубой коже, оставили его в покое и снова сосредоточились на его спутнике. Тот, окруженный со всех сторон, продолжал делать вид (или был совершенно уверен), что ничего страшного не происходит.

– А на чем, спрашивается, экономить? – патетически продолжал рассуждать Карадор. – На самом необходимом! Я вообще все потерял – дом, работу, друга, неве… А нет, не было у меня никакой невесты! За мной вообще погоня, если уж на то пошло, а он мне отказывает в последних радостях жизни!.. Так у вас табачку ни у кого нет?

Разбойник, которому он как раз в этот момент попытался залезть за пазуху, резво отпрянул.

– Ну не жидись! Будь человеком! – Карадор рванул к нему. – Я же по глазам вижу, что у тебя есть заначка!.. И вообще – руки за голову, ноги на ширине плеч, лицом к стене!

Команда последовала так быстро и четко, что ее бросились выполнять все, кроме лошадей, причем разбойники ухитрились еще и построиться по росту, обратившись физиономиями к лесу.

Фрозинтар внимательно рассматривал проплывающее над головой облачко. Надо же, а оно похоже на улитку…

– Вот это другое дело! – Карадор обрадованно потер руки и приступил к работе. – Тайная служба, ребята, – болтал он между делом, – это вам не хухры-мухры! Мы там такими делами ворочали – просто ух! А вы теперь не хотите дать табачку для голодающего… Та-ак. А что это у нас тут в кармашке?

– Ой-й-й-й… – пискнул разбойник.

– Извиняюсь, не туда попал. – Карадор тщательно вытер ладонь о его рубашку и перешел к следующему. – Штаны зашей. А то неудобно получается… Ага, а вот у тебя точно что-то есть! Ну, будем сотрудничать со следствием? Бог сказал: «Делиться надо!»

– Ка-акой бог? – выдавил тщательно обыскиваемый несчастный.

– Как «какой»? – Карадор двумя пальцами выудил у него из-за пазухи мешочек. – А разве их несколько?

– У людей – да! – процедил Фрозинтар, доставая кинжал и принимаясь чистить ногти.

– Точно? Ах да! Я и забыл! – улыбнулся эльф и развязал мешочек, высыпав из него несколько монет. – Фу… Я-то думал!.. Впрочем, мне и деньги пригодятся!.. Не отдам! – Он резво отскочил в сторону, пряча мешочек за спину. – Я без гроша уже который день! Вам что, жалко? Грабители!

Разбойники переглянулись, медленно опустили руки. Наемник внимательно рассматривал свои ногти, делая вид, что его тут вообще нету.

– А ты вообще чего сидишь? Меня сейчас грабить будут, а ты…

– Г-грабить – не убивать! – меланхолично отозвался тот. – Вот когда будут убивать, т-тогда и позовешь!

– Гад! – горячо высказался Карадор. – А еще интеллигенция! Аа-а-а-а!

Он внезапно развернулся и кинулся в кусты.

Фрозинтар изобразил долгий тяжкий вздох и убрал кинжал в ножны, локтем оперся на луку седла и сверху вниз посмотрел на разбойников.

– Н-ну, что решим, мужики? – проникновенным тоном поинтересовался он. – Вы с-сами его ловите, оставляете это неблагодарное дело мне или п-пусть так живет?

Разбойники прислушались к доносящимся из-за деревьев воплям и треску сучьев и единогласно решили, что второй вариант предпочтительнее. Сидевшему в седле эльфу оставалось лишь проследить за тем, как дружно, побросав копья, рогатины и самострелы, они рванули в противоположном направлении.

– Вот так в-всегда, – вздохнул наемник, спешиваясь и небрежно прикручивая поводья обеих лошадей к ближайшему дереву. – Сами нагадят, а убирать за ними д-должны другие! Ну прямо как дети…

Он открыл глаза и сразу не смог понять, как тут оказался.

Менестрель лежал ничком на присыпанной опавшей листвой, наполовину заросшей дорожке, ведущей куда-то в недра парка. Тело закоченело и не слушалось. Медленно, стиснув зубы от боли в почти утративших чувствительность суставах, приподнялся на локтях, стирая с лица мелкий лесной мусор пополам с ледяным крошевом. Над головой чирикала какая-то птица. Лучик солнца скользнул сквозь крону и коснулся его лица. Солнце… листва… трава… лето. Откуда здесь лед?

И в этот момент он вспомнил все.

Резко сел, осматривая свои руки так, словно впервые увидел. Потом бросил быстрый взгляд через плечо на распахнутые настежь двери заброшенной часовни. Листики вьюнка и опавшая листва на крыльце были покрыты иголочками инея. Иней был и на камнях, слагавших ступени, и на дорожке, только отпечатки ног ясно виднелись на нем.

Как ему удалось выбраться? Он совершенно ничего не помнил. Нет, упал, поскользнувшись на покрывавшем пол ледяном панцире, потерял сознание… Как случилось, что очнулся в десятке шагов от крыльца? Кто его вынес наружу?

Что-то мешалось за спиной. Заведя руку назад, он нащупал гриф лютни и вздохнул с облегчением – инструмент был цел. Но почему пальцы на прикосновение к струнам отозвались короткой вспышкой боли, словно дотронулись до угольков?

Медленно, стараясь не задеть их, снял лютню, пристроил ее на руке, попытался взять аккорд – и новая вспышка боли пронзила руку. Дохнув на пальцы, он заметил, что изо рта его вырвалось облачко морозного воздуха.

Что же произошло?

Встав на ноги, осмотрелся. Мир вокруг ничуть не переменился – разве что двери в часовню были распахнуты настежь. То, что они охраняли, больше не нуждалось в защите. Оно покинуло древние стены. Но что это было? И где оно теперь?

Осторожно поднявшись на ноги, менестрель направился прочь, размышляя над странными событиями. Он был так погружен в свои мысли, что даже не заметил близкого присутствия еще одного живого существа.

Из-за кустов, положив голову на передние конечности, на удаляющегося эльфа смотрела самая странная тварь, которая когда-либо существовала на свете. Дичь уходила от нее, а сама тварь была так измотана, что у нее не было сил дотянуться и пришлепнуть ее, чтобы заполучить обед. Но да ничего. Рано или поздно, она возьмет свое. Главное – уметь ждать.

«И чего я здесь забыл? – ворчал про себя Фрозинтар, пробираясь сквозь густой лес. – Делать нечего, что ли? У меня же есть задание, ясное и четкое – достать доказательства смерти Карадора Шутника. Так оно практически у меня на руках! Все готово! Отошел от лагеря на пару минут – водички попить или хвороста для костра собрать, а тут – бац! – дикий зверь. А что? Медведям тоже кушать надо!.. А я при чем? Я совсем даже ни при чем! Я честно пытался помочь… Медведя по спинке похлопать, если вдруг подавится… Или не медведя, а лесного тролля. Или еще какую-то тварь. Тут рукой подать до Предболотья, а в этой местности какие только твари не водятся… Просто идеальное место, если вам надо от кого-то избавиться!.. Так какого рожна мне надо?»

Да, проще простого было бы развернуться и уехать. Но необходимо убедиться!

Пронзительные вопли Карадора какое-то время еще звучали, но минуту или две назад они внезапно прекратились, и Фрозинтар невольно прибавил шаг. Кто знает, что там происходит? Вдруг понадобится его помощь … «За ноги его подержать, хе-хе!»

Тишину леса внезапно расколол новый вопль, такой пронзительный, что Фрозинтар невольно вздрогнул от неожиданности. Судя по производимому шуму, до этого удиравший Карадор теперь мчался в обратном направлении, а за ним топал, круша все на своем пути, кто-то очень и очень большой.

«Подарок судьбы, – усмехнулся наемник. – Осталось выяснить, кто решил нами пообедать!»

Спешить и спасать своего спутника он не собирался: трагическая смерть в пасти дикого зверя – самый подходящий исход для того, кто вечно сует нос не в свои дела. Наоборот, надо убедиться, что у хищника все в порядке.

– Аа-а-а-а-а!

Крича так, что за его воплями ничего слышно не было, Карадор внезапно выскочил из кустов и с разбегу запрыгнул наемнику на шею, как ребенок, обхватил его руками и ногами.

– Аа-а-а! – заорал он ему прямо в ухо. – Спасайся, кто может!

Топот и яростное сопение стремительно приближались. Уже можно было разглядеть ломящееся сквозь заросли серо-белое пятнистое тело. Зверь несся, пригнув голову к земле, не разбирая дороги. Трещали деревья, земля летела из-под мощных лап.

Решение пришло мгновенно. Рывком отодрав от себя испуганно вякнувшего эльфа, Фрозинтар быстро и хлестко выбросил вперед кулак.

Летящее на него тело развило слишком большую скорость, но удар пришелся в нужную точку на переносице, и огромный серо-пегий монстр замер, словно налетел на стену, покачнулся, мотая головой, и, тихо взвыв, рухнул у ног еле устоявшего наемника, задрав кверху конечности.

– У-ух ты! – Карадор, продолжая цепляться за наемника, осторожно вытянул шею, рассматривая животное. – А что это за зверь?

– П-понятия не имею, – пожал плечами тот, несколько раз тряхнув кистью и осторожно сжимая и разжимая пальцы. – Но тут до П-предболотья рукой подать, а т-там столько всякой нечисти развелось, что слов нет.

– Предболотье? Уже? – Карадор почесал затылок. – И чего делать будем?

– Н-не знаю, – огрызнулся Фрозинтар. Он уже понял, что, действуя чисто инстинктивно, только что спас своему «объекту» жизнь, хотя должен был все делать наоборот, и это его злило. Чтобы снять раздражение, он несколько раз тряхнул рукой, массируя запястье.

– Ты чего? – тут же заинтересовался эльф. – Руку повредил? Больно?

Он сцапал кисть наемника и стал мять и крутить пальцы туда-сюда:

– Так больно? А вот так?.. А если вот так? Все нормально?

– Н-н-не больно мне! – Фрозинтар вырвался, борясь с желанием ударить своего спутника. – Не чувствую я б-боли!

– Совсем-совсем? – захлопал ресницами тот. – Но это же… это очень плохо! Бедненький…

От этого заявления наемник остолбенел. Он ожидал всего, но такого…

– Чт-то ты сказал?

– Это очень плохо – ничего не чувствовать! – неожиданно серьезно произнес Карадор. – Тебе, наверное, очень тяжело жить…

– Не т-тяжело мне жить, – процедил Фрозинтар, сжимая кулаки. – С-совсем не тяжело… б-было…

Окончание фразы: «Пока не связался с тобой» – он пропустил и, махнув рукой, зашагал обратно на дорогу. Бросив последний взгляд на так и не пришедшего в себя зверя (не забыть спросить потом, как это животное называется!), Карадор потрусил за ним следом, поочередно забегая то справа, то слева и пытаясь поймать взгляд наемника.

– Правда-правда? – частил он на бегу, поминутно спотыкаясь и хватаясь за локти собеседника, чтобы не упасть. – Но так не бывает! То есть не может быть всегда все хорошо или всегда все плохо! В каждом деле обязательно присутствуют две стороны! Как бы плохо тебе ни было, ищи положительные моменты во всем! Вот я, например, преступник, которого разыскивает Тайная служба Кейтора Паннорского за убийство его сына. Казалось бы, чего в этом хорошего? А то, что я встретил тебя! Ты такой крутой! Просто круче всех… нет, встречал я одного типа… Ты его не знаешь. Один темноволосый, Брехт его звали. Он – орк! Так вот, он… Ты меня совсем не слушаешь… У-у, я тут его развлекаю, чтоб ему весело было. А он…

– А м-мне весело! – воскликнул выведенный из себя Фрозинтар. – П-п-представь себе, мне очень д-даже весело! Просто см-меяться хочется…

– Ты заикаешься – значит, ты нервничаешь, – серьезным тоном поставил диагноз Карадор. – А нервные клетки, знаешь ли, не восстанавливаются…

Тут Фрозинтар понял, что если он немедленно кого-нибудь не убьет, то просто-напросто взорвется. Руки сами потянулись к шее одного неугомонного говоруна, но тот не стал сопротивляться, а тем же серьезно-заботливым тоном произнес:

– Только не забудь, что у тебя повреждена правая рука.

Фрозинтар взвыл и бросился бежать к дороге.

Но, как выяснилось на месте, неприятности на этом не кончились. Ибо, пока он там совершал благородные поступки, грабители вернулись за своим добром и прихватили не только то, что плохо валялось, но и то, что хорошо стояло. А именно – увели их лошадей, восемь дней назад честно украденных в каком-то загородном особнячке. А это значило, что дальше им придется топать на своих двоих.