Текст книги "Утренний дождь – до обеда…"

Галина Рябинина
Утренний дождь – до обеда…

Часть первая

1

26 июня

Пера открыла глаза и невольно улыбнулась. Окно мансарды, на голландский манер без занавесок, открывало вид на разросшуюся старую черешню, листва которой надежно защищала комнату от яркого утреннего солнца, позволяя безмятежно спать столько, сколько хочется.

Всякий раз, оказываясь в этом доме, Пера моментально отключалась от всех забот, которые, конечно, все равно были, но были где-то далеко. В состоянии полной беззаботности она пребывала обычно несколько дней, после чего возвращалась в свое привычное мироощущение уже отдохнувшая и уравновешенная и снова начинала мысленно решать свои задачи и анализировать проблемы, но уже без прежней нервозности и излишнего беспокойства.

Сосны и воздух Рижского взморья восстанавливали ее жизненные силы как ничто другое.

Наблюдая за легким движением листьев за окном, Лера стала мысленно представлять, как отправится после завтрака к морю по хорошо знакомому маршруту.

По узкой тенистой улочке, на которой стоял дом Бируты, попутно улавливая легкий аромат цветущего у каждого дома жасмина, выходишь на улицу Йомас и попадаешь в поток прогуливающихся туристов. Аромат жасмина плавно сменяется букетом лугового разноцветья. Вдоль улицы, практически у каждого ресторана или магазинчика, пестреют изумительные клумбы из полевых и садовых цветов. Вроде и незатейливых, но таких красивых, что не хочется отводить глаз. С Йомас сворачиваешь на улицу Турайдас и, очарованная пряностью цветущей липы, идешь дальше к высоким береговым соснам. И наконец вот оно – море. Ноги утопают в мягком песке. Приятно согревающий ступни песок ближе к морю становится влажным и более плотным. Еще шаг – и ты в Балтийском море! …

Но «входить в воду» Лера не стала. Решив, что пора воплощать воображаемую картинку в жизнь, она стремительно соскочила с кровати, с удовольствием потянулась, набросила халат и отправилась в душ. Проходя мимо деревянной лестницы, ведущей вниз – в гостиную и кухню на первом этаже, она, не услышав привычных звуков кухни, мимоходом удивилась неестественной для этого часа тишине. Но тут же об этом забыла.

Как все замечательно продумано в этом доме! Окно в ванной комнате было расположено так, что пропускало достаточно света и в то же время защищало от посторонних взглядов. В теплую погоду, как сейчас, окно обычно открывалось и помещение оказывалось заполненным теплым воздухом лета. Как хорошо! Этот дом построил отец Бируты и прадед Марты почти сто лет назад, но и сегодня он смотрелся очень современно и жилось в нем необычайно комфортно.

Выйдя из душа в наилучшем расположении духа, Лера сбежала вниз по лестнице, спеша обнять Бируту. Вчера, когда они с Мартой приехали из аэропорта, час был поздний и с Бирутой увидеться не удалось.

В первое время после знакомства Лера никак не могла привыкнуть к тому, что в Латвии при обращении к человеку даже намного старше тебя не принято использовать отчество. Бирута была лет на тридцать старше Леры и, понимая ее неловкость, не возражала против имени Бирута Эдгаровна. Но было видно, что слышать такое обращение ей забавно. Глаза выдавали скрытую улыбку. Потому уже месяца через два она и для Леры стала просто Бирутой.

– Доброе утро! Марта! Бирута! Вы где?

Никто не ответил. Лера прошла в гостиную, на кухню – никого. Бирута, наверное, вышла в сад. Ну а Марта? Неужели не дождалась и отправилась на пляж без нее?

Отдыхали они обычно достаточно автономно, и в этом отсутствии программы обязательного общения тоже была своя прелесть.

Но все же первый день после приезда Леры по традиции проводили вместе.

Лера вышла во внутренний дворик, оттуда – в сад.

К слову сказать, это был и не совсем сад. Единственным плодовым деревом на лужайке, декорированной кустарником и цветниками, была та самая выросшая до второго этажа черешня, которую Лера увидела утром, едва открыв глаза. Но и с черешни урожай никогда не собирали. Ягодами лакомились главным образом птицы.

Лера огляделась – в саду тоже никого.

Вернулась в дом. Растерянно встала посреди кухни, не зная, куда еще заглянуть. Взгляд упал на плиту. Кастрюлька с кашей! С любимой овсянкой. Как правило, Лера сама готовила себе завтрак, но в первое утро это делали Бирута или Марта. Это был такой жест гостеприимства.

Кастрюля была еще теплая, даже горячая. Значит, не далее как час назад или даже меньше хозяйки или хотя бы одна из них были дома и все шло своим чередом.

Машинально Лера положила кашу в тарелку, налила чай и села позавтракать. Ела, намеренно не торопясь, в надежде, что до окончания трапезы кто-то придет и все наконец разъяснится.

Но ничего такого не произошло. Лера сидела в полном недоумении. Если Марта внезапно обнаружила, что дома нет чего-то из продуктов, и побежала в магазин или к соседям перехватить, то могла бы оставить хотя бы записку. Или все же отправилась позагорать на утреннем солнце?

В любом случае надо выйти из дома, а заодно и убедиться, что у людей за пределами этого дома все в порядке. Точнее, все как обычно.

Лера мигом переоделась и вышла, пройдя через внутренний дворик на улицу. Кругом белели цветущие кусты жасмина. Несмотря на нарастающее беспокойство, Лера улыбнулась – такая красота! Жасмин, по крайней мере, на месте, уже неплохо. Она направилась на улицу Йомас – главную пешеходную улицу Юрмалы – и наметила для себя, что пройдет улицу туда и обратно, а когда вернется домой, то Бирута и Марта уже должны будут вернуться и ждать ее дома.

Улица Йомас жила своей обычной жизнью. В обе стороны не спеша шествовали отдыхающие, беззаботно переговариваясь и поедая мороженое. Продавцы магазинов протирали витрины перед началом рабочего дня, предлагали свой товар ларечники – в общем, все шло своим чередом и никто не выказывал никакого беспокойства. Пройдя улицу из конца в конец и не заметив ничего необычного, Лера облегченно вздохнула. Приятно погружающая в настроение отпуска атмосфера улицы Йомас отогнала напряжение, вызванное непонятной пропажей обычно такой внимательной и гостеприимной Марты. Небо было ясным, вовсю светило солнце и даже хорошенько припекало, и Лера, уже окончательно отбросив волнение, повернула в сторону пляжа. Все точно так, как и представлялось с утра, – цветущие липы, солнце, сосны, песок… И море.

Купальника по известным причинам с собой не оказалось, и она, сбросив балетки, потихоньку, наслаждаясь каждым прикосновением теплой воды, пошла вдоль берега.

Возвращаться в дом не хотелось, и Лера еще долго гуляла по берегу, планируя предстоящие дни. Конечно, время от времени рефреном всплывала мысль о неразрешенности ситуации с Бирутой и Мартой, но здесь, около моря, невозможно было себе представить, что что-то пойдет не так, как она уже запланировала. А потому все уже, конечно, должны были быть на месте.

Нехотя переступая с песчаного пляжа на деревянный настил, ведущий на улицу, Лера стряхнула со ступней песок, надела обувь и направилась к дому. Мысли вернулись к событиям сегодняшнего утра. Вспомнилось ощущение растерянности и беспокойства. Свернув на свою улочку, она пошла быстрее, почти побежала. Марта, ну давай, приди уже домой!

Забежав в дом и никого не обнаружив, Лера разволновалась уже всерьез. В голове был полный вакуум. Не хотелось даже предполагать, что бы все это могло значить. От легкого пляжного настроения не осталось и следа.

Зачем-то опять отправилась на Йомас. Прошла улицу до самого конца, развернулась и пошла обратно. Вокруг на искусно составленных клумбах по-прежнему красовались ромашки и колокольчики, множество других цветов, прекрасных и ароматных, но Леру это как-то перестало радовать. Это был уже не ее праздник. Лера ощущала себя в какой-то другой реальности, недоброй и тревожной. И было совершенно непонятно, как из нее перескочить обратно. Какой-то дурной сон.

Бывают такие сны, из которых хочется скорее вырваться, и хотя это никак не выходит, уже во сне понимаешь, что все это не наяву и что ты скоро обязательно проснешься. И все плохое закончится. Но сейчас это точно был не сон.

Вдруг захотелось очутиться каким-нибудь невероятным образом дома в Москве. И чтобы было вчерашнее утро, и она никуда бы еще не уезжала, и вообще никуда не поехала, и все это произойдет не с ней. Правда, тут же поняла, что оказавшись в этой ситуации в Москве, она снова взялась бы за чемодан и отправилась в аэропорт и в Юрмалу, так как не смогла бы спокойно сидеть дома, зная, что близкие люди, возможно, в беде.

В голову лезли все эти утопические картинки оттого, что сознание просто отказывалось принимать факт – что-то действительно случилось.

На этот раз, подходя к дому, она старалась идти как можно медленнее, давая возможность потерявшимся хозяевам в эти последние минуты все же вернуться и поставить точку в досадном недоразумении.

Но чуда не произошло. Дом был пуст. Еще раз обойдя все комнаты, Лера вернулась в прихожую и закрыла дверь на ключ. Деваться некуда. Придется принимать какие-то решения и что-то с этим делать. Она прошла в кабинет Бируты, села за стол, положила перед собой лист бумаги, взяла ручку. Профессиональная преподавательская привычка. В последнее время, правда, чаще все проекты готовила

на компьютере, но сейчас почему-то нужны были именно бумага и ручка. Да и компьютера под рукой не было, только планшет.

Чтобы решить задачу, надо определить исходные данные.

Лера вывела на листке цифру 1 и написала:

Это не сон, и я не сошла с ума.

Что касается второй части фразы, хотелось бы, конечно, в это верить. С другой стороны, если это не так, то записывать остальные пункты не имело никакого смысла. Так что следует исходить из того, что это так.

Второе…

Стоп! Вот что значит стресс – самые простые мысли приходят в голову в последнюю очередь. Позвонить!!! Как она сразу этого не сделала. От волнения ее уже начинало немного трясти. Плохой признак.

Сначала она услышала длинные гудки. И тут же следом где-то в глубине дома – ответные звуки телефона. Лера пошла на звук и вскоре достала трубку из сумки Марты. И сумка, и кошелек, и телефон – все на месте. Нет только хозяйки. Лера набрала Бируту – «абонент недоступен». Все. Вспыхнувшая было надежда погасла.

Она вернулась в кабинет и снова села за стол. Начнем сначала. Точнее, продолжим. Что ей известно, кроме того, что это не сон? Какие есть источники информации?

Надо попытаться во всех подробностях вспомнить вчерашний вечер. Вспомнить, о чем говорила Марта.

Попробовать пообщаться с соседями? Неизвестно, что там за соседи. Что она им скажет? Когда она была здесь последний раз, три года назад, соседский дом сдавался в аренду. Да и хозяев она помнила не очень хорошо. А они ее, наверное, и вовсе не помнили.

Попробовать поискать в доме что-то, что может быть связано с этим происшествием? Наверное.

Обратиться в полицию? Сразу вспомнилась фраза, которую прочла однажды в путеводителе: «Одна из главных опасностей, которая подстерегает туриста в городе, – сотрудники правоохранительных органов». Тогда, помнит, прочитала и не поверила своим глазам настолько, что перечитала еще раз. Не поверила не тому, что так может быть, а тому, что это напечатано в официально изданном путеводителе. Не ошиблась, все так и было написано. А в Латвии как с этим?

Надо посмотреть в интернете, через сколько дней после пропажи человека полиция начинает поиск. Как у нас – через три дня? Тогда это пока неактуально. Тут же пришла в голову мысль – неистребимое наследие советского прошлого – «хорошо бы, чтоб в полиции был кто-то знакомый». Для гражданина цивилизованной страны мысль, возможно, нелепая, но на нашей любимой родине и в советское время, а в постсоветское тем более, чтобы решить какие-то проблемы и при этом не получить десять новых, надо было искать знакомых в соответствующей сфере – в больнице, в школе, в милиции, в аптеке, в магазине, в театре. Всюду. Особенно, если проблема была серьезной. Сейчас проблема, судя по всему, серьезная. Но в латвийской полиции знакомых у нее пока что не было.

Итак, второе, что ей известно, – вчера Марта была дома. Лера разговаривала с ней, перед тем как пошла спать. Было часов одиннадцать. Сейчас Лера отчетливо вспомнила, что Марта была чем-то расстроена. Лера даже спросила подругу, не больна ли она. М-м-м… А что же ей сказала Марта про Бируту? Почему она их не встречала? Где была? Какое-то смутное воспоминание вертелось в голове, но ничего конкретного Лера вспомнить не могла. Тогда запишем так.

2. Вчера, 25 июня, в 23.00 Марта была дома, была ли дома Бирута – неизвестно.

3. Утром Марта или Бирута были дома (горячая каша).

То есть, конечно, скорее всего, кашу сварил кто-то из них. Но это не факт. Это только предположение. А записывать надо именно факты. Тогда лучше так:

3. В 10 часов (примерно) на плите стояла горячая каша. Следовательно, кто-то был на кухне не позже 9.30 и сварил кашу. Или принес.

Нет, так можно дойти до полного абсурда. Конечно, сварили кашу Марта или Бирута, кому бы еще это надо. Именно из этого надо исходить и не выдумать всякую ерунду. Вторую версию пункта «3» зачеркнула.

4. Сумка Марты дома. В том числе – ключи и телефон.

О чем это говорит?

Потом. Анализ потом. Сейчас важно записать все факты. Как можно больше информации, но никаких толкований, чтобы не уйти в сторону. Голые факты.

Дверь. Была ли закрыта входная дверь? Ключ был в двери. Лера достала его из скважины, когда побежала на Йомас. Но была ли заперта дверь до этого – вспомнить не могла.

От всех этих размышлений у Леры разболелась голова. Интересно, который час? Когда увидела, что уже почти шесть, сразу захотелось есть. Сколько же она просидела тут в раздумьях? Часа четыре? И такой смешной результат – четыре строчки сомнительной информативности. Ладно. На сегодня хватит. Лера почувствовала себя персонажем какого-то детективного сериала. Плохого. Очень плохого.

2

26 июня

Марта пришла в себя, но открывать глаза не решалась.

А что если за ней наблюдают?

Чуть-чуть приоткрыла глаза и, не увидев не только никого, но и ничего, так как кругом была темнота, открыла глаза уже по-настоящему. Она лежала на каменном полу,

сыром и холодном. Попробовала встать. Разом заболело все – голова, руки, ноги, спина. Машинально ощупала голову – вроде цела, ран или шишки не обнаружила. Хотя раскалывается, как от сильного удара. Глаза понемногу привыкали к темноте. Метрах в трех разглядела что-то вроде дивана. На всякий случай выставив вперед руки, медленно пошла в сторону «дивана» и, предварительно ощупав его, осторожно присела. Это и правда оказался диван. Сидеть на нем было тоже холодно, но все же не так, как на полу.

– Бабуля, ты здесь?

Марта тревожно вслушивалась в тишину, не зная, чего она опасалась больше – того, что ответа не будет и здесь никого нет, или того, что Бирута третьи сутки находится в таких жутких условиях.

– Марточка, это ты?

Голос Бируты прозвучал тихо, но так спокойно и буднично, как будто все это происходило не в темном сыром подвале неизвестного местоположения, а на зеленой солнечной лужайке их любимого сада. В который раз Марта поразилась невероятной выдержке и стойкости характера Бируты. Казалось, ничто не может выбить ее из колеи.

По крайней мере, теперь они вместе. Хоть и в малоприятных и малопонятных обстоятельствах.

– Слава богу! Я тебя нашла!

Марта стала на ощупь пробираться к тому месту, откуда раздался голос Бируты, и уже скоро держала ее за руку.

– Бабулечка! Как ты? Что случилось?

Та заговорила очень тихо, и Марта поняла, что дела неважные. Бирута помнила, что стояла во дворе, когда у калитки остановилась машина и сидящий за рулем молодой человек, открыв дверцу, спросил, как проехать в Сигулду. Бирута вышла, чтобы показать дорогу – и, видимо, ей чем-то прыснули в лицо. Сознание отключилось. Куда-то везли в машине. Смутно слышала, как разговаривали два человека. Показалось, что молодые ребята. Окончательно очнулась уже здесь. Сколько пролежала, определить сложно. Один раз заходил молодой человек, принес воду. Бирута спросила его, что происходит, но он ничего не ответил. Вообще не произнес ни слова. Когда он открывал дверь, в помещении ненадолго стало светлее, так Бирута увидела, что входивший поставил на стол бутылку с водой.

Бред какой-то. Кому они с Бирутой могли понадобиться? Никакого вразумительного ответа в голову не приходило.

– Так ты что все это время ничего не ела? Сегодня пошел уже третий день с того утра, когда ты пропала.

– Выходит, что так.

– А что это за помещение? Ты не смотрела, что тут есть? Кстати, мы тут одни?

– Не знаю, Марточка. Не думаю, что могу подняться.

От этих слов сердце Марты сжалось.

– Ладно, не волнуйся, придумаем что-нибудь!

Вряд ли она и сама верила в то, что говорила. Ситуация выглядела совсем уж худо. Что тут можно было придумать.

Прежде всего Бируте надо было хоть что-то поесть. Три дня – это уже слишком. По крайней мере, если здесь есть продукты, надо до них добраться. А потом уже подумать, что делать дальше. Страх за состояние совсем ослабевшей от голода Бируты не давал Марте покоя.

Она осмотрелась. Точнее, обвела глазами темноту вокруг себя. Смутные очертания предметов, которые можно было увидеть, не добавляли никакой информации об их вынужденном пристанище.

– Сейчас поисследую, что тут есть. Может, удастся найти какую-нибудь еду.

Осторожно переставляя ноги, Марта двинулась вперед, решив дойти до стены и затем обойти комнату по периметру, чтобы определить ее содержимое.

Рука наткнулась на стеклянную банку.

– Бабуля, банки! Это, похоже, погреб. Сейчас найдем что-нибудь тебе поесть.

Вдоль всей стены на полках стояли ряды двух-и трехлитровых банок. Некоторые пустые, другие – тяжелые, полные. Но что внутри – пока непонятно. Хотелось думать, что что-то съедобное. Крышки были металлические, наверное, пастеризованные соленья или соки. Открывашку, конечно, рядом никто не положил. Марта наткнулась на приставную лесенку, больно ударилась. Но, по крайней мере, не упала. Стала двигаться еще осторожнее. Лишние травмы ни к чему. Неизвестно еще, что их ждет. Думать об этом не хотелось. Как говорили в популярном спектакле: «С Минобороны мы что-нибудь можем? Не можем! Значит – ищем пуговицу!»[1]1
  Речь идет о спектакле «Квартета И» «День радио»


[Закрыть] Поиск доступной еды продолжался.

Наконец, попалась банка с закручивающейся крышкой. Крышка поддалась, раздался легкий щелчок. Пахнуло томатным соком. Похоже, помидоры в собственном соку. Ну хоть что-то. Стараясь не упасть и не уронить драгоценную находку, Марта вернулась к Бируте.

3

26 июня

Пальцы бегали по клавиатуре, набирая привычные словосочетания.

Логин, пароль.

Вход в личный кабинет.

Дата вылета: 27 июня.

Откуда: Рига.

Куда: Лондон.

Сайт выдал единственный прямой рейс – на 15:55. Подойдет.

Вся прочая информация уже в системе:

Lomov Kirill, дата рождения, паспортные данные.

Ввел номер банковской карты.

Отправил SMS-подтверждение.

Билет куплен. Посмотрел на часы. Запястье украшал изящный циферблат дорогих часов. Подарок родителей на выпускной.

16.00 – можно регистрироваться на рейс.

Первые ряды были уже заняты.

14А – у иллюминатора. Нормально. Распечатал посадочный, положил в паспорт.

Как все стало просто. Переезды и перелеты перестали быть событиями, которые надо заблаговременно планировать и определенным образом готовить.

Как и некоторые другие процессы – те, что связаны с перемещением в пространстве, из последовательности действий превратились в последовательность манипуляций. Условно говоря, вместо того, чтобы идти в кассу за билетом, стоять в очереди, общаться с кассиром – ты садишься за компьютер и имитируешь свой «поход» сочетанием каких-то символов на клавиатуре. Пятнадцать минут у компьютера – и ты пассажир.

Часть реальных действий перешла из физического мира в мир виртуальный.

Вместо поступков, требующих не только ощутимых затрат времени, но и физических и эмоциональных усилий – легкое движение пальцев. При этом создается полное ощущение того, что за экраном монитора идет такая же жизнь, как по эту сторону от него. Там происходят реальные события: покупаются и продаются настоящие билеты, по которым ты потом проходишь в поезда и самолеты, в театры и на концерты.

Как будто миры по обе стороны экрана ничем не отличаются, равноценны. Грань между этими пространствами в бытовом восприятии незаметно стирается.

К вечеру 27-го он уже будет в кампусе. 28-го в 9.00 – защита эссе. При хорошем раскладе в этот же день он сможет вернуться назад.

Сегодня до 00.00 надо отправить текст эссе по маркетингу инноваций на e-mail профессору. Кирилл старался не нарушать график учебного процесса. В целом материал был уже готов, надо было вставить парочку примеров и написать эффектное заключение.

Учеба в бизнес-школе его не увлекала, но это был необходимый этап в начертанной родителями биографии. Кирилл не был уверен, что не сойдет с дистанции в будущем, но пока на этом маршруте его все устраивало. Учеба не напрягала. Выбранная специальность и режим обучения соответствовали его способностям и возможностям, не требовали больших усилий и оставляли достаточно времени для «личной жизни».

С дензнаками тоже проблем не было. Родители его особо не ограничивали, радуясь, что сын не создает им проблем, подобных тем, что они наблюдали во многих семьях своих знакомых.

Он снова открыл эссе и стал править текст.

Написав последнее предложение, Кирилл поставил точку и перечитал, что в итоге получилось. Нормально. Необходимое количество баллов наберет. Через минуту учебная работа уже ушла на проверку. Даже раньше отведенного срока.

Он встал и подошел к окну. Интересно, где сейчас Стив?

Познакомился со Стивом он в первый день семестра, когда вышел в школьный двор в перерыве между лекциями. Тот стоял, облокотившись на ствол дерева, и потихоньку тянул из пластиковой бутылочки колу. Курение на территории бизнес-школы было запрещено.

Стив числился на втором курсе. Хотя он и учился в бизнес-школе уже четвертый год, по количеству набранных кредитов[2]2
  «Кредит» (или зачётная единица) – единица измерения объема освоенных учебных курсов, предусмотренная Болонской системой высшего образования. Для получения удостоверения о прохождении курса в учебном заведении по какой-либо специальности требуется получить определенное минимальное число «кредитов».


[Закрыть] вышел пока только на уровень второго. В учебных аудиториях он был нечастым гостем, но в этот день как раз решил частично наверстать упущенное. До аудитории, правда, пока не дошел, а остановился, решив поболтаться на улице, пообщаться с приятелями. Никого из знакомых видно не было.

Кирилл сел на скамейку, стоявшую поблизости.

– Hi! I’m Steve.

– Kirill.

– First year?

– Yes.

– From Russia?

– Yes. Foreign accent?

– No. The accent is ok. But the look is Russian. Strict, – он усмехнулся, – ready for troubles. That`s all right. You`ll live here for some three or four months and it`ll be over.[3]3
  – Привет! Я – Стив.
  – Кирилл.
  – Первый курс?
  – Ну да.
  – Русский?
  – Да. Что, произношение не ваше?
  – Нет, произношение нормальное. Взгляд русский. Жесткий, – он усмехнулся, – готовый к неприятностям. Ничего, месяца три-четыре поживешь здесь, и это пройдет. (пер. с англ.)


[Закрыть]

Кирилл подумал: «Может, надо парировать такое приветствие, сказать что-то язвительное?» Но сразу не нашелся, что ответить, а потом уже было «не в тему».

С того дня прошло почти два года. Они не стали друзьями, просто общались время от времени. Кирилл хотел бы больше времени проводить со Стивом. Рядом с ним ему было «уютно», чувствовал себя защищенным. Он даже не мог себе объяснить, от чего именно. Никто ему не угрожал. Никто не нападал.

Кириллу казалось, что у Стива есть что-то такое, чего нет у него. Что-то настоящее. Как и прежде, учился Стив, с точки зрения Кирилла, нерационально. Параллельно с дисциплинами, которые были включены в учебный план и освоение которых приближало его к получению диплома, он записывался на лекции и семинары, которые не могли быть зачтены в 480 кредитов, необходимых для получения степени бакалавра по выбранной специальности.

Впустую тратил не только время, но и деньги. Стив сам платил за свою учебу, подрабатывая в разных местах. Его родители жили в Уэльсе и занимались фермерством. В прошлом году – как-то так получилось – Стив и Кирилл вместе провели на их ферме Рождество. Все студенты тогда разъехались на рождественские каникулы по домам, а они случайно встретились в городе. Стив, узнав, что у Кирилла нет никакой рождественской программы, пригласил поехать с ним к его родителям.

Кириллу тогда показалось, что он оказался в голливудском фильме. Сказочной красоты природа. Теплые, добрые и легкие отношения между любящими людьми в семье. Кирилл был уверен, что это удел кинематографа. Ни родители, ни их сын не были по меркам Кирилла успешными людьми. Никаких высот не покорили. В материальном плане даже Кирилл в свои неполные двадцать лет мог больше себе позволить. Но не похоже было, чтобы они от этого очень страдали. Вернувшись в Лондон, Кирилл еще долго находился под впечатлением этой поездки. И впечатление это было скорее тяжелым вследствие ощущения абсолютной недоступности подобной идиллии для него самого. Хотел ли он именно такой жизни? Он не знал. Он вообще не знал, чего хотел.

В их доме отношения были совсем другие. Главным неписаным правилом их семьи было – не создавать проблем друг другу. Еще будучи школьником, Кирилл понял, что в кругу их знакомых само слово «семья» имело совершенно другой смысл, отличный от общепринятого. Скорее, сообщество партнеров, которые связаны общими делами, собственностью, бизнесом, договоренностями и противостоят одним и тем же неприятностям и угрозам. Такие ощущения как тепло отношений, забота о близких (в эмоциональном смысле слова), сопереживание чужой боли здесь были не в ходу.

Когда случались неприятности, то каждый в первую очередь думал о том, чем это грозит непосредственно ему, и вырабатывал стратегию поведения лично для себя, рассматривая семью как одно из обстоятельств своих проблем. И мать, и отец такой подход считали нормальным и на большее не рассчитывали. А неприятности случались.

Он тогда учился в восьмом классе. Журналисты раскопали какие-то нехорошие подробности по поводу недавнего приобретения его матерью виллы в Эмиратах. В прессе и в интернете появилось несколько статей, которые положили конец до сих пор безоблачному существованию Кирилла. Дома в застольных разговорах, по крайней мере, что касается тех застолий, в которых он участвовал, свою работу мать с отцом никогда не обсуждали. Он всегда с гордостью записывал место работы родителей, заполняя различные анкеты, но тем, что стоит за представительными названиями особенно не интересовался. И вот теперь что-то пошло не так. Выбитые из колеи непредвиденным развитием событий родители обсуждали проблемы и между собой, и в телефонных разговорах, не обращая внимания на присутствие Кирилла. Так он узнал не только много малоприятного о работе членов своего семейства, но и открыл для себя истинные отношения родителей друг к другу. Мир перевернулся.

Ребята в классе реагировали на открывшуюся информацию по-разному. В основном очень сдержанно. Но все равно было неприятно. И он даже особенно и не возражал, когда, несмотря на то, что была середина учебного года, его перевели в другую школу. А через три года он уже учился в Лондоне.

Кирилл увидел, как по дорожке к дому шагает Ром. Сначала Кирилл думал, что его партнера по игре зовут Роман, просто он «проглотил» окончание, когда знакомились. Но тот поправил – Ром, просто Ром, не Роман. А что, если бы на месте Рома был сейчас Стив? Нет, этого даже представить невозможно. Такие занятия не в его стиле.

Хлопнула входная дверь.

– Привет!

Ром сразу прошел к холодильнику, достал бутылку с водой. На улице было жарко.

– Привет! Как съездил? Осложнений не возникло?

– Никаких. Моего недельного отсутствия никто не заметил. Даже обидно немного, – он усмехнулся, – пойду посплю. Две ночи не спал, клубец новый в городе открыли, зависали с ребятами.

Теперь проспит до обеда. Ну, если что – придется разбудить. В два часа Кириллу уже надо будет ехать в аэропорт.