Текст книги "Минус одна минута. Книга третья. Последняя земля"

– Вот такая вот сегодня у нас с тобой ночь откровений.

Эктор предпочел промолчать: и так уже сказано раз в сто больше, чем было бы достаточно для внутренней революции. А Тимофей, к вящему собственному удивлению, продолжал:

– Получается, я проиграл Стасу. По всем статьям проиграл. И значит, я отнюдь не так умен, как полагал. Правда, достаточно умен, чтобы это признать, но все-таки… Я ведь даже самолет делаю, чтобы банально сбежать. То есть выглядит-то это так, что я ужасный молодец: смог их всех ослушаться – но ведь все равно это будет бегство, так ведь?

Герман просто места себе не находил: его экторская картина мира трещала по швам. С одной стороны, скептическое ехидство, которым он был наделен по воле самого же Тимофея, было в восторге: и прежде много раз он был свидетелем не самых удачных действий своего хозяина, но тот никогда этого не признавал – а теперь наконец-то признал. С другой стороны, было очевидно: Тимофею сейчас не позавидуешь. Просто ни за что не позавидуешь. В сорок с чем-то лет свалиться с собственного внутреннего пьедестала… Наверное, не у всех после такого получается выжить.

Герман вспомнил, что главная и единственная задача эктора – быть полезным своему хозяину, и вкрадчиво сказал:

– А что, если попытаться все-таки прочесть тетрадь Галилея? Не зря ведь этот ваш… функционал… словари-то принес? Может, окажется, что вы все равно выиграли больше, чем проиграли?

Вот же зараза! Все просчитал… И то, что хозяина не так уж и порадовало получение загадочной тетради, тоже понял. Что ж, если уж получилось намечтать себе такого умного эктора, было бы полным идиотизмом этим не пользоваться.

И Тимофей решительно сказал:

– Ты прав, мой друг, – он снова искоса глянул на явно польщенного эктора и подтвердил: – Празднуй, я свои слова назад не возьму. Пошли, будем изучать латынь.

22.10. За три дня до…

…Ждать ему пришлось долго: ненавистный хозяин дома никак не желал укладываться спать. Двигаясь вслед за его перемещениями по дому, он видел через разные окна, как тот задумчиво бродил по комнатам, время от времени бросался то к книжным полкам, то к письменному столу. Потом он долго тянул очень горячий чай (было видно, как над огромной чашкой кружит легкий парóк), принимал душ, стелил постель…

Переходя от одного окна к другому, он не уставал восхищаться и одновременно злиться: как же превосходно был устроен этот дом! Всего необходимого в нем было достаточно, ничего лишнего не имелось, и все находилось как раз на нужных местах. Чувствовалось, что хозяин точно так же наслаждается устройством своего жилища. Какого же черта тогда он столько времени проводит в этом идиотском домишке в поселке переселенцев?! Будто кот, территорию метит: это мое, и это – тоже мое?

Когда хозяин наконец-таки вышел из душа, распаренный и умиротворенный, он мысленно выругал себя за то, что в своих размышлениях упустил отличный момент напасть, пока тот был расслаблен и наверняка утратил всякую бдительность. Ну ничего, спящий человек тоже вряд ли способен оказать серьезное сопротивление. Осталось подождать совсем немного.

22.20. За три дня до…

– Ты не мог бы сказать, что все это мне померещилось? – ошеломленно пробормотал Стас, не сводя взгляда с опустевшего подоконника, на котором несколько секунд назад стоял двойник Буряка.

Оставшийся в кабинете Буряк ничего на это не ответил: он продолжал остолбенело стоять у двери, глядя туда же, куда и Стас. Только через минуту он с трудом сдвинулся с места и не слишком твердо добрался до первого попавшегося стула.

Стас обернулся на скрип стула, жалобно охнувшего под обвалившимся на сиденье Буряком, и констатировал:

– Понятно. Не мог бы.

Он подошел к Буряку и осторожно (вдруг теперь от безобидных стульев тоже можно ждать всяческих сюрпризов?) присел рядом.

Разговаривать не хотелось. Точнее, не получалось: было неясно, как вообще два взрослых, трезвых и умных мужика могут всерьез обсуждать только что увиденное.

Обоих вернул в реальность резкий стук в дверь. Стас кинул удивленный взгляд на дверь: экторы и прочие вежливые люди в этот кабинет стучали куда более деликатно, а все остальные просто ее распахивали, не обременяясь необходимостью предупредить о своем появлении. Впрочем, в следующую секунду привычное положение вещей было почти восстановлено: дверь открылась, и в кабинет ворвался Артем.

– Конец света? – без всякого выражения спросил Стас, с облегчением рассматривая своего обычно весьма корректного старшего эктора.

В конце концов, что бы ни случилось за пределами института, оно даст возможность отсрочить обсуждение фантасмагории с двойниками.

– Пока не знаю, но скорее всего, – совершенно серьезно ответил Артем. – Экторы целый день рассказывают странные вещи…

Стас пихнул локтем продолжавшего смотреть в одну точку Буряка:

– Просыпайся, шизофреник. Тут, похоже, еще какая-то хрень намечается.

Буряк медленно повернул голову в сторону Артема, честно стараясь сфокусировать на нем взгляд.

Артем негромко продолжал:

– Людей на Равнине стало раза в три больше, чем раньше, при этом новых лиц нет. А Славка Вертухин за десять минут трижды встретил Капитана.

– И что? – непонимающе наморщил лоб Стас.

– Все три раза Капитан шел ему навстречу. При этом обратно он не проходил ни разу, – мрачно разъяснил Артем.

Стас с Буряком переглянулись, что загадочным образом возродило Буряка к жизни:

– Сильно подозреваю, что так было не только с Капитаном, – буркнул он, внимательно глядя на Артема.

Тот только молча кивнул.

– А я сильно подозреваю, что есть что-то еще, что тебе не нравится, – добавил Стас. – Иначе бы ты не ворвался сюда как маленький и очень злобный торнадо.

После утонченно-недовольной паузы Артем нехотя подтвердил:

– Еще как есть. Двоих мужчин избили, троих женщин изнасиловали.

Стас сердито крякнул:

– «Троих»… Окстись, филолог, собирательные числительные не употребляются с существительными женского рода.

– Это единственное, что тебе не понравилось в моих словах? – неприязненно осведомился Артем.

– Тем, что мне не понравилось, должны заниматься экторы-полицейские, а не я, – огрызнулся Стас. – Чего ты с этим к нам-то пришел?

– Прошу прощения, – язвительно поклонился Артем. – Может, вас тогда слегка заинтересует тот факт, что мужчин избил итер Даня?

Тут уж Стас действительно изумился:

– Чего-о?! Даня даже ходить не может, как он мог кого-то избить?!

– Причем между двумя драками, судя по рассказам очевидцев, прошло не больше пяти минут. Только первая драка была в районе Нового холма, а вторая – в поселке переселенцев, – мстительно закончил Артем.

Крыть нечем: последнее сообщение вообще ни в какие ворота не лезло. Еще в начале первой на Стасовой памяти волны дестабилизации тихому и безобидному итеру Дане выстрелами орудий, стрелявших из крепости бывшего малбона Кайрата, перешибло обе ноги. Никакие врачебные усилия добросовестной Цветаны Дане не помогли, передвигался с тех пор он исключительно в инвалидном кресле, а никаких агрессивных устремлений не проявлял вообще никогда. Вообразить, что он мог кого-то избить, потом перебежать с одного края Равнины на другой и отлупить еще кого-то, было категорически невозможно.

Тем временем Артем, видимо, решил их окончательно добить:

– А женщин изнасиловали отшельник Бастер, Антон и… – он слегка запнулся, – и Маргарита.

Стас обессиленно выдохнул:

– Маргарита?..

– Именно так. И Антон, который казачий муж, обожающий свою Ульяночку. И любитель океанских рыб Бастер, который отродясь со двора не выходил.

– Насколько я понимаю, это только те случаи, о которых ты знаешь, – резюмировал Буряк, и Артем сокрушенно кивнул.

Стас задумчиво произнес:

– Новый артефакт.

Никто из присутствующих ему не возразил.

– Кстати, Артем, ты же еще не знаешь… – вспомнил Стас. – Когда мы с Буряком минут десять назад вошли в кабинет, тут уже был один Буряк. Только он в окно выскочил, тебя не дождался. Сильное, я тебе скажу, впечатление. Мы как раз собирались хоть что-нибудь на этот счет предположить, а тут ты… Зато теперь все как-то понятнее выглядит.

– В самом деле? – скептически вздернул брови Буряк.

– К сожалению, да, – печально подтвердил Стас. – Похоже, весь наш новый порядок собирается рухнуть. Или даже уже рухнул.

– Объяснить ничего не хочешь? – раздраженно поинтересовался Буряк. – Мы, видишь ли, не такие умные, как ты. Или, может, просто не такие быстрые

Стас решительно встал и направился к двери:

– Полетели к Зинину. Устроим там заседание Совета в суженном составе. Женщин пугать пока не будем.

…К зависти многих жителей Равнины, не одаренных такой бескрайней фантазией, размер зининского двора вполне позволял самолету без ущерба для чего бы то ни было приземлиться прямо рядом с входной дверью. Когда мужчины повыскакивали из любимой Стасовой серебряной птицы и быстро пошли к дому, Артем настороженно окликнул двух других:

– Гляньте на окна! Там, по-моему, фонарик…

Буряк, не замедляя шага, досадливо бросил:

– Пошли быстрее, там все увидим.

Оказавшись у двери первым, он несколько раз изо всех сил постучал. Из дома не раздалось ни единого звука, ни в одном окне не появился свет, зато дверь неожиданно подалась. Буряк тревожно оглянулся на отставших и ринулся внутрь.

Когда все трое уже были в темном коридоре, откуда-то из глубин дома донесся странный сдавленный хрип, и они, не сговариваясь, побежали на звук.

На пороге спальни по-прежнему несшийся первым Буряк споткнулся обо что-то, отчего по стенам метнулся яркий желтый луч, и яростно чертыхнулся. Двигавшийся следом за ним Артем сориентировался быстрее: он нагнулся, поднял с пола фонарик и направил его в сторону начинающего слабеть хрипа.

Над кроватью Зинина склонился какой-то человек, которого в следующую секунду отшвырнул в сторону Стас.

На шею Зинина была наброшена петля из прочного капронового шнура, и историк с багровым лицом и панически выпученными глазами скрюченными пальцами неловко пытался сорвать ее с себя.

Сердобольный Артем склонился над пострадавшим хозяином дома, пытаясь сообразить, как ему можно сейчас помочь. Стас в это время со всего маху врезал нападавшему кулаком в лицо. Буряк готовился сделать то же самое, напряженно вглядываясь в полутьме в смутно знакомое лицо противника. Он уже даже занес руку, но в этот момент Стас болезненно охнул и потрясенно уставился на стоявшего перед ним человека, который и глазом не моргнул, получив мощный хук в челюсть. Буряк едва успел остановить занесенную руку.

– Это еще что за черт?! – неуверенно проговорил Стас, кривясь от боли и рассматривая свой кулак.

Человек перед ним рванулся влево, явно намереваясь добраться до двери, но так и не пострадавший Буряк успел выставить ногу, и тот с размаху шлепнулся на пол, опять-таки не издав ни единого звука.

На всякий случай оба уселись поверх поверженного противника и начали изучать разбитые костяшки Стасовых пальцев.

– Будто со всей дури по мраморной стене врезал, – пожаловался Стас. – Робот, что ли?! Это вообще кто?

Буряк крайне неласково ухватил нападавшего за довольно длинные волосы, рванул его голову назад и наклонился взглянуть ему в лицо.

– Похоже, это Игнат, – негромко сказал он.

Нельзя сказать, что новость была ошеломительной: мортал Игнат всегда с очевидностью симпатизировал Тимофею, так что его легко было заподозрить в изрядной неприязни ко всем без исключения членам нынешнего Совета. Но почему именно Зинин?..

Стас оторвался от изучения своей пострадавшей руки, изогнулся, чтобы тоже рассмотреть лицо нападавшего, и удивленно хмыкнул: на лице того в месте удара не наблюдалось ни капель крови, ни даже легкого покраснения.

– Действительно, Игнат… Ты чего делал-то, идиот?! Чем тебе наш Зинин помешал? И почему я об тебя ударился, как об камень?

Лежа на полу с сильно запрокинутой назад головой, говорить мортал явно не мог, но его губы кривила злорадная усмешка.

– Давай перевернем его, – предложил Буряк. – Так он точно ничего не скажет.

Стараясь ни в один момент не ослаблять хватку и пыхтя, мужчины заставили Игната улечься на спину. Стас разместился на ногах мортала, а Буряк уселся на его правую руку, придавив обеими ногами к полу левую.

– Вздерни ему башку, – распорядился Стас, и Буряк с удовольствием снова ухватился за взлохмаченные патлы Игната, держа голову того почти под прямым углом к полу.

– Ну что, – кровожадно спросил Стас, – так удобнее?

Мортал продолжал молча ухмыляться.

– Почему ты собирался придушить Зинина?

Игнат наконец разомкнул уста:

– А я и сейчас собираюсь.

Буряк в бешенстве замахнулся, но Стас остановил его:

– Руку побереги. Артем, брось-ка нам сюда веревочку…

Артем по-прежнему пытался привести несчастного историка хоть в какое-то подобие душевного равновесия. Он почти ласково что-то бормотал над продолжавшим постанывать и охать Зининым и потому не сразу услышал приказ хозяина. Когда же суть требования ему стала ясна, он с полной готовностью метнул шнур, снятый с зининской шеи, в сторону сидевших на Игнате мстителей.

– Вот заодно и проверим, действительно ли ты такой неуязвимый, – благожелательно сообщил Буряк, обматывая шнуром шею Игната. – Мы-то, понимаешь, в любом случае в выигрыше: или ты нам все скажешь, или мы поймем, с чего это вдруг ты такой твердый…

При этих словах Артем отвлекся от своих целительских забот и перебрался поближе, чтобы ничего не пропустить: видимо, тема мести ему тоже была не чужда. По пути он догадался включить свет, что тоже наводило на мысль о недостаточной гуманности его намерений.

Буряк сладострастно рванул оба конца шнура в разные стороны, но вдруг настороженно замер.

– Алё, мужики! – тревожно позвал он. – Никогда не пробовали сосну душить?

– Он не душится, что ли? – озабоченно переспросил Артем.

Стас, внезапно осознавший идиотизм диалога, очень несолидно фыркнул. Буряк сердито рявкнул:

– Иди сам попробуй, если хочешь!

– Не поверишь, очень хочу, – вкрадчиво сообщил Стас и осторожно поднялся, уступая на свое место на ногах мортала.

Игнат попробовал было дернуться, но Стас безжалостно уперся коленом ему в ребра, перехватил концы шнура у Буряка и с силой потянул их в разные стороны. Недоумение инженера сразу же стало понятным: шнур действительно не поддавался, словно был обмотан вокруг чего-то очень твердого, а не вокруг жалкой и беззащитной человеческой плоти.

Стас еще несколько раз безуспешно попытался затянуть петлю на тощей Игнатовой шее, потом ослабил натяжение шнура и заглянул под него.

Ни малейшей красноты, ни легчайшей потертости. Черт возьми, как это может быть?!

Он огляделся вокруг в поисках чего-нибудь твердого и тяжелого взамен собственного, дорогого его сердцу кулака. Ближе всего неожиданно оказались гантели, что несказанно Стаса развеселило: довольно сложно было представить себе тщедушного Зинина балующимся гантелями.

Стас не без труда подтянул к себе одну гантель, и Артем всполошился:

– Ты же его убьешь!

– Ага, как же! – саркастически возразил Стас. – Я ему сдуру уже врезал, так у него вся рожа целая, а у меня кулак разбит. Сейчас сам увидишь.

И он тюкнул гантелей в нос Игнату.

Звук соприкосновения был довольно странным: как будто бы металл стукнул по обтянутому кожей камню. Нос Игната при этом ни на миллиметр не прогнулся, а сам Игнат даже не поморщился.

Трое исследователей озадаченно переглянулись, а мортал расхохотался, что при нынешних обстоятельствах выглядело не столько странно, сколько пугающе.

– Ладно, эксперименты закончились, – насколько мог примирительно сказал Стас. – Давай просто поговорим.

Игнат не выразил никакой готовности к переговорам, но Стас все-таки спросил:

– Неужели не хочешь похвастаться, как тебе удалось?..

– Да ничего мне еще не удалось! – с внезапной досадой прошипел Игнат. – Вот когда я его убью, тогда удастся.

– Удастся что? Зачем тебе его убивать? – сделал свою попытку Буряк, и мортал тут же окрысился:

– А зачем ему два дома?!

– Ты хочешь сказать, что собираешься его убить потому, что у него два дома? – поразился Артем.

Игнат презрительно скривился:

– Не потому, что у него два дома, а для того, чтобы в его дом переселиться. Когда-то наши дома стояли рядом, помните? Почему мой дом разрушен, а его – нет? Почему у него есть дом, но ему построили еще один в поселке? – сварливым тоном возразил Игнат.

– Ты псих? – недоверчиво поинтересовался Стас.

– А ты дурак? – передразнил его мортал, начиная извиваться под навалившимися на него телами. – Я же вроде все понятно объяснил, нет?

Вдруг со стороны кровати донесся слабый голос начавшего приходить в себя Зинина:

– Затолкайте его в кладовку в коридоре. Там рядом тяжелый комод стоит, им можно дверь подпереть.

– Кто его знает, на что он еще способен, если гантель физиономией отталкивает? – пробормотал практичный Буряк. – Комода может и не хватить…

Однако после того, как они с немалым трудом водворили злостного завистника в небольшую кладовку и втроем едва сумели придвинуть пресловутый комод к ее двери, такая страховка показалась им вполне надежной. Во всяком случае, ни на какие дополнительные усилия они уже были не готовы и, вконец измученные физически и морально, вернулись в спальню к Зинину.

Когда все расселись вокруг кровати страдальца, Стас спохватился, достал из кармана небольшую шайбу с красной кнопкой, утопленной в одной из ее плоских поверхностей, и дважды нажал на нее.

– Пусть его полицейские отвезут в вольер, чего его здесь держать? – ответил он на не заданный никем вопрос.

Эту шайбу, как и все остальное снаряжение экторов-полицейских, создал вездесущий Буряк. Правда, в сложившихся обстоятельствах особой необходимости в применении его инженерных знаний и навыков и не было: достаточно было просто представить себе, какие задачи должен решать нужный предмет – и он тут же возникал.

Тем не менее, Буряк никому эту задачу не уступил и самолично оснастил новую равнинную полицию всем необходимым – от устройств связи до небольших, но довольно быстрых подобий автомобилей. Как и Стасов самолет, эти автомобили – по одному на каждую группу патрульных – были предельно просты в управлении и ухитрялись самостоятельно заправлять себя всем необходимым, производить самоочистку и, видимо, даже ремонт. Стасу так и не удалось понять, объяснялась инициатива Буряка его профессиональным любопытством или же его благожелательным отношением к самому Стасу.

– Когда они должны появиться? – полюбопытствовал окончательно оклемавшийся Зинин.

Стас пожал плечами:

– Кто ж их знает? Все зависит от того, где сейчас находится ближайшая группа…

– Мужики, нам и правда сейчас больше поговорить не о чем? – раздраженно проворчал Буряк.

– А о чем тут говорить? – неожиданно возразил Зинин. – По-моему, и так все понятно.

Стас с Буряком изумленно воззрились на недавно умиравшего историка, но тот встретил их взгляды совершенно невозмутимо.

– А чего вы на меня так смотрите? Мне Артем все рассказал, пока вы на этом придурке верхом сидели. В общем, я думаю, кто-то создал очередной идиотский артефакт. Вы ведь уже, я надеюсь, поняли, что не все жители Равнины в равной мере подчиняются законам, которые ввел наш уважаемый вождь, – и Зинин, лежа, ухитрился изобразить издевательский поклон в сторону Стаса.

– И в чем суть этого артефакта? – недоверчиво прищурился Буряк, в то время как во взгляде Стаса изумление постепенно начало сменяться уважением и некоторой досадой.

Зинин поудобнее устроился на кровати, наслаждаясь произведенным эффектом.

– Буряк, перестань изображать олигофрена, а? – ласково попросил он. – Ты ведь наверняка уже понял, что это был не Игнат.

Буряк недовольно хмыкнул:

– Во всяком случае, не прежний Игнат – это точно.

– Нет, – уверенно возразил Зинин. – Это был вообще не Игнат. Этот тип – просто исполнитель желания Игната. Причем, боюсь, такого желания, про которое сам Игнат и не подозревает. Где-то в глубине его жалкой натуры он почему-то возмечтал жить именно в моем доме – вот мой душитель теперь это желание и осуществляет.

– Ты хочешь сказать… – с сомнением протянул Буряк, вывесивший на своем наморщенном челе информацию о чрезвычайно напряженной мыслительной деятельности.

– Да, я хочу сказать, что теперь каждый из нас существует на Равнине, так сказать, в нескольких экземплярах: один экземпляр – натуральный, а все остальные – двойники, возникшие только для того, чтобы исполнять неосознаваемые желания своего оригинала. Ну, или прототипа, если хотите.

– Положим, пока неизвестно, каждый ли… – заметил Стас.

– Ну да, надежды продолжают питать юношей, – неприятно засмеялся Зинин. – На здоровье, можешь верить, что на это оказался способен только Игнат. И обязательно забудь про все, что рассказал вам Артем, и про то, что вы с ним, – он мотнул головой в сторону Буряка, – видели сами.

Дискуссию прервало неожиданно быстрое появление пятерых экторов-полицейских. Стас кратко поставил перед ними задачу: лже-Игната требовалось с величайшей осторожностью и как можно скорее водворить в вольер-тюрьму. Идею величайшей осторожности полицейские поняли не сразу, и в ход снова пошла гантель: Стас с нескрываемым удовольствием продемонстрировал им ударостойкость пленника, дающую основания подозревать наличие у него многих других, пока не проявленных способностей. Полицейские согласно покивали, без промедления водворили душителя в свой автомобильчик и отбыли в нужном направлении.