Текст книги "Истории о котопёсах и их хозяевах"

Письмо от бабушки
(современная сказка)

Загадочна и чудотворна земля русская. Испокон века хаживали по ней мудрые волхвы, ведуньи людям помогали, ведьмы пакости насылали, места силы землю и народ берегли. Простой люд, от мала до велика, верил в чудеса, с ними и жил…

Счастливые и усталые, Василиса и Иван зашли в свою однушку, провожаемые веселыми напутствиями друзей.

– Давайте там, с маленьким Кузнецовым не тяните!!!

Иван, смеясь, обнял Василису.

– Ну что, жена, спать?

– Спа-ать, – сладко зевая, кивнула головой Василиса.

Скромная свадьба удалась на славу. Было шумно, весело и душевно. Да и с чего другому быть, когда на торжестве были только близкие и родные люди. Не было на этой свадьбе ни свадебных генералов, ни нужных людей, ни случайных знакомых.

Василиса с трех лет жила в детдоме, родителей не помнила, дядьки-тетки, бабки-дедки не объявлялись. Так и дожила до восемнадцати. Получила однушку от государства, с Ваней познакомилась.

Любовь у них не вспыхнула – она их пуховым одеялом накрыла, согрела и надежду дала.

Иван был из небогатой многодетной семьи. Неизбалованный, деловитый, добрый и внимательный. Не стали они тянуть со свадьбой, им и так все понятно было.

Как-то Ваня спросил Василису:

– Васька, ты у меня такая красавица и умница, почему никто тебя не удочерил?

– «Что-то с тобой не то, Василиса. Странные вещи вокруг тебя происходят. У тебя в роду, видать, ведьмы али колдуны были», – сиплым старушечьим голосом процитировала девушка няньку Марию Николаевну.

Иван засмеялся.

Невысокая, с белой кожей, волосами, горящими, как перо жар-птицы и глазами-изумрудами, Василиса и правда могла кого хочешь околдовать.

– А ты не смейся. Меня не раз хотели удочерить, вот только у тех, кто изъявлял желание и начинал документы собирать, всякие неприятности случались, и становилось им не до удочерения.

– Это как?

– А вот так. Я сама подробностей не знаю, но как-то подслушала, как директриса наша говорила очередным претендентам, чтоб они кого другого выбрали, что от меня одни неприятности…

Через два месяца Василиса поняла, что беременна. Ваня, как узнал, обрадовался, планы строить начал. Жили они скромно, но отказываться от ребенка даже мысли не возникло.

– Справимся, обязательно справимся. Я со своими мелкими постоянно сидел, всему научился, – говорил Ваня.

И Василиса не сомневалась. Иван у нее был надежным и работящим.

Как-то вечером, придя с работы, Иван удивился, что Василиса не встречает его. Он прошел в комнату и увидел, что жена, съежившись, сидит на диване, и взгляд у нее какой-то потерянный.

– Васенька, что случилось? – испугался Иван и бросился к жене.

– Вот, читай, – протянула она ему небольшой листок пожелтевшей бумаги.

«Василиса, если ты читаешь это письмо, значит, время мое на земле прошло, и я теперь так далеко, куда после смерти попадают такие, как я.

Прости меня за твою долю сиротскую, что пришлось тебе претерпеть. Не вольна я в своих решениях была, да долго объяснять. Вот тебе адрес. Езжай по нему, там тебе Прокл с Праскавеей все объяснят. И помогут, и научат.

Не держи зла, ничего не бойся, теперь у тебя другая жизнь пойдет, достойная роду нашего. Твоя бабушка».

В письме был прописан адрес какого-то дачного поселка, где требовалось спросить Прохорыча о деревне Дадено.

– Кто принес тебе эту бумажку? – спросил Иван.

– В почтовом ящике лежала, – ответила Василиса.

– Ну так что, давай съездим, посмотрим, что там за бабушка, что за тайны, – спокойно, не показывая, что сердится, сказал Иван, еще раз прочтя письмо.

– Вань, ну как так-то? Была бабушка, а я ей не нужна была… – Слезы потекли по лицу Василисы.

– Так, давай-ка успокойся, вам нервничать нельзя, – погладил Иван жену по животу, обнял и поцеловал в макушку. – Съездим и во всем разберемся.

В выходной день Василиса с Иваном отправились по указанному в письме адресу.

У ворот дачного поселка странности продолжились. К молодой паре обратился сухонький мужичок лет шестидесяти:

– Небось Дадено ищете?

– Пока только Прохорыча, – ответил Иван, перемещая Василису за спину.

– Кхм, ну так я и есть Прохорыч, Авдей Прохорович, так сказать, – представился мужичок.

Осмелевшая Василиса вышла из-за спины мужа и спросила:

– А как вы узнали, что мы ищем?

– А чего тут узнавать. Мне Пелагея Власьевна подробные инструкции по тебе, рыженькая, оставила. Да и с бабкой ты одно лицо, – без затей ответствовал Прохорыч. – Вы вот что, ребятки, идите-ка присядьте, я вам кое-чего расскажу.

Переглянувшись, супруги решили послушать загадочного помощника не менее загадочной бабки.

– Давно это было, так давно, что таким быльем поросло, не разглядишь. На месте энтого дачного безобразия шумел дивный лес с заповедными тропами. И ходили по этим тропам звери разные, люди знающие… А между лесом и рекой селища стояли, и жили в них люди работящие да дружные. По осени свадьбы играли, дома новые строили. Вот на одну из свадеб и пришла ведунья местная. И затихло веселье. Знамо дело, ведунья просто так не приходит. А та подошла к отцу жениха, положила ему на плечо руку и велела поутру молодых к лесу отправить. Пусть они по кромке идут, место для нового роду ищут. Им покажут. Сказала да и ушла…

Хмурое утро выдалось, да делать нечего, идти надо. Слова ведуньи завсегда пророческие. И в то же утро сошел на землю Даждьбог, и встретил он на краю леса пару молодую, что искала место под дом. Осветил он им полянку неприметную, поклонились они богу и назвали будущую деревеньку Дадено. А свет Даждьбога не только благодать на землю эту принес, раскрыл он в молодой деве дар лекарский, а парню дал удачу в охоте.

– Извини, Авдей Прохорович, но ты нам сказку какую-то рассказываешь. Зачем? – перебил мужичка Иван.

– Эх, молод ты еще, парень. Ты сказки-то русские народные почитай, в них вся древняя история Руси. С хитрыми затеями, конечно, но если вдумчиво читать, не для забавы, много чего увидеть можно, – поучительно проговорил Прохорыч.

Василиса дернула Ивана за рукав и что-то прошептала ему на ухо. Парень кивнул головой в знак согласия и больше не перебивал рассказчика.

– Родственники, когда услышали, как место молодые нашли, стали им дружно помогать обустраиваться. Избу поставили, баньку смастерили, сарайчик сколотили.

В благодарность Беляна лечить их стала. Миролюб, муж ейный, на охоту ходил, молодую семью припасами снабжал и родне помогал. Жили они душа в душу. Пятерых деток народили. Трое из них просто хорошими людьми выросли, двое дар родителей унаследовали.

Так и пошло в даденском роду: почитай, в каждом поколении дети с даром рождались. Все бы хорошо, да лет двести назад случилась беда. Полюбилась девка из даденовских сыну колдуна черного. Надумал он к ней свататься. А девка та была с даром волшбы белой. От ворот поворот сватам вышел, и схлестнулись два могучих рода, и почти извели друг друга…

А что дальше было, вам Прокл с Праскавеей обскажут, – закончил свою сказку Прохорыч, поднялся и рукой за собой Василису с Иваном поманил.

– Пошли, что ли, в Дадено, до дому провожу. Вот только к Марии Ивановне на минутку забегу.

Прохорыч оставил Василису с Иваном на дороге, а сам, ловко протиснувшись в узкий проход между дачными участками, скрылся за стволами фруктовых деревьев.

– Куда это он? Может, он шутник местный, наговорил нам бреда, а сам сбежал? – забеспокоился Иван.

– Непохоже, да и про бабушку знает, и про деревню, – сказала девушка.

– Ну-ну, пять минут ждем и пойдем кого другого спросим, – решил Ваня.

Пяти минут не прошло, как Прохорыч вернулся. Да не один, за ним шла полная пожилая женщина в простом халатике, держа на руках белого котенка.

– Вот хранитель, имя сами дадите, чтоб только вас слышал, – сказала она, вручая Василисе котенка, поклонилась и ушла.

– Ну, что стали? Пошли уже, – поторопил их Прохорыч.

– Вась, это не дачный поселок, это какая-то берендеева деревня, нам батя в детстве про такую книжку читал, – шепнул Иван жене.

Василиса, прижимая к груди котенка, улыбнулась ему и пожала плечами, сама не понимая, что происходит.

Через полчаса они вышли за пределы дач и оказались на грунтовой дороге, ведущей в сторону нескольких домов, стоящих на небольшой возвышенности.

– Дадено, – проинформировал их Прохорыч, – пошли, до дому доведу.

Они подошли к старому бревенчатому дому, окруженному невысоким частоколом. У калитки Прохорыч остановился и сказал:

– Дальше сами. Все, что мне положено было, я вам обсказал, дальше Прокл с Праскавеей вас просветят, если сговоритесь. Бывайте здоровы.

Мужичок повернулся и быстро зашагал обратно в поселок.

– Что-то боязно мне, Ванечка, – тихо сказала Василиса, – и тихо здесь как-то, есть ли люди тут?

– С людьми потом разберемся, давай сначала в дом попадем. Там же какие-то Прокл с Праскавеей должны быть. Вот у них все и спросим, – успокоил жену Ваня и решительно открыл калитку.

Пройдя по поросшей травой тропинке мимо высокого старого дуба, они оказались у широкого крыльца. На его ступеньке сидел белый кот и слезящимися полуслепыми глазами внимательно смотрел на них.

Котенок стал вырываться из рук Василисы, и она его отпустила. Мелкий подбежал к старому коту, потерся об него, тихо мяукнул. Кот медленно поднялся на четыре лапы, подошел к двери в дом, котенок вприпрыжку последовал за ним. Оба обернулись на молодых, ожидая, когда те откроют дверь.

Дверь была не заперта. Коты прошли в дом с видом хозяев, люди двинулись осторожно, оглядываясь по сторонам. Ничего странного в обстановке дома не было. Диван, стол, два кресла, кровать с лоскутным одеялом и щедро взбитыми подушками.

Единственное, что удивило Василису: в доме было чисто, очень чисто, ни пылинки, ни грязинки.

Вдруг у Василисы закружилась голова, пошатнувшись, она оперлась на Ивана.

– Солнце мое, что с тобой? Плохо? Скорую вызвать? – растревожился за жену Иван.

– Я просто устала, дай на диване посижу, – погладив мужа по руке, ответила Василиса.

Иван усадил жену, а сам пошел осматривать дом.

– Представляешь, тут нет плиты, только печка. Интересно, свет хоть есть? – сообщил Иван, щелкнув выключателем. Под потолком зажглась маленькая люстра.

– Ну, хоть так, – констатировал Ваня, – вот только никакого Прокла и никакой Праскавеи я тут не вижу.

– Ванечка, нам надо здесь остаться на ночь, очень надо, – тихо, но уверенно попросила девушка.

– Ладно, только я тогда в магазин схожу, чего покушать да попить куплю, здесь же нет ничего, – уже ничему не удивляясь, согласился парень.

Когда он ушел, Василиса, словно ведомая за руку, поднялась, вышла в сад и подошла к старому дубу. Среди его ветвей послышался какой-то шорох, потом старческое кряхтенье, и раздался голос:

– Глянь, Пр-р-р-раскавея, вот она, молодая хозяйка.

– Да подвинься ты, стар-р-рый, не видно ж ничего.

В ветках снова что-то зашевелилось, зашуршало. Василиса стояла, замерев и почти не дыша. Сначала она подумала, что у нее слуховые галлюцинации, потом подняла голову и рассмотрела среди ветвей что-то большое и черное.

– Ага, вижу. До чего ж на Пелагею похожа. Ладно, чего смотр-р-реть, пошли знакомиться.

К ногам Василисы, шумно хлопая крыльями, опустились два ворона. Огромные, черные, с побелевшими кончиками перьев вокруг клюва, они предстали перед Василисой, как сказочные герои.

– Пр-р-рокл, – шаркнув лапой по траве, представился один из них.

– Пр-р-р-раскавея, – наклонив голову, сказал второй, вернее вторая.

Вороны поведали Василисе о том, как ее родители погибли в подстроенной автокатастрофе, как врачи успели спасти еще не родившегося ребенка у умиравшей матери, как бабка Пелагея скрыла младенца от врагов рода.

Молодая женщина не могла поверить во все рассказанное, но, взглянув на говорящих птиц, просто приняла все как неизбежную истину…

Когда Иван вернулся из магазина и зашел во двор, перед ним предстала такая картина: на ступеньках крыльца сидит жена, рядом с ней явно подросший котенок, а перед ними расхаживает огромный черный ворон и что-то говорит. Второй ворон стоит в сторонке и иногда поправляет говорящего.

– Ер-р-рофей малой еще, с ним постр-р-р-роже, чтоб не сильно силу свою выказывал. Иван пусть следит, ты по хозяйству. С дочкой Пр-р-р-рася поможет, – наставлял Прокл молодую хозяйку.

– Сам ты Пр-р-рокля, гад такой! Просила же не ковер-р-р-ркать имя мое, мне его сама Вер-р-р-рея дала…

Заметив Ивана, птицы замолчали.

– Вот, Ванечка, это Прокл, это Праскавея, – рукой показывая на птиц, сказала Василиса, – а это – Ерофей-хранитель, – погладила она по голове котенка…

Ночью, лежа в постели, супруги перешептывались, обсуждая все, что с ними произошло за этот день.

– Я всегда знал, что ты у меня особенная, но чтоб настолько… Вороны говорящие, кот в барса белого обращающийся…

– Скатерть-самобранка, ковер-самолет, шапка-невидимка… – хихикнула Василиса.

– Что-о, и это тоже?! – чуть ли не крикнул Иван.

– Да тише ты, шучу, этого пока еще не предлагали, – снова захихикала жена.

– А вот Прокл обещал мне клад показать, чтоб обжились мы тут основательно, – сообщил муж.

– Ага, а Праскавея сказала, что у нас дочка будет, с даром. Она мне поможет в воспитании, – добавила жена.

Они лежали донельзя счастливые, не верившие в сказку, но поверившие в чудо. А где-то там, из высей заоблачных, смотрели на них даденовские пращуры и улыбались.

Хотите – верьте, хотите – нет, но живы на Руси древние роды. Именно они берегут ее от черной зависти, подлой клеветы, брызгающей слюной ненависти.

Архан

Ласточкиными гнездами рассыпаны по горам Кавказа большие и малые селения. Жизнь в них веками течет размеренно, без суеты. Веками гонят по склонам пастухи бесчисленные стада овец. Рядом с ними их верные помощники – пастушьи собаки…

Ранним утром старый Архан лежал у порога дома, ожидая, когда выйдет хозяин. Середина мая – пора выгона овец на горные пастбища. Его ждет работа, которую он любил.

Во двор вышел мужчина в чабанской бурке, подошел к Архану, пес стал подниматься.

– Лежи, лежи, Архан. Прости, но твоя работа теперь – дом охранять.

Он потрепал мозолистой рукой Архана за ухом, посмотрел в подслеповатые глаза старого пса, вздохнул и быстрым шагом ушел со двора.

Приказ хозяина – закон. Архан лежал у порога, слышал далекий лай собак и команды пастухов, по его телу пробегала волна нетерпения. Хотелось подняться, побежать, гнать глупых овец, вечно пытающихся куда-то сбежать.

Глаза его почти не видели, но он чуял все их движения, слышал жалобное блеяние дурного молодняка. Там, в горах, рядом с хозяином и стадом, была вся его жизнь…

Пробежал май, легкой походкой пришел июнь. В гости к Самире приехал из города брат с племянницей. Архан радостно встретил их, виляя пышным хвостом и улыбаясь во всю пасть.

– Жив еще, бродяга, скрипишь, – поздоровался с ним Карим.

Из дома выбежала худенькая женщина, радостно воскликнула:

– Карим, братик! Как же так, ничего не сказал, я ж не готовила ничего, – корила она брата. – Айша, хоть бы ты намекнула тете, – обняла она смеющуюся девочку лет девяти.

– Я ему говорила, тетя Самира, а он сказал, что ты сюрпризы любишь.

– А это что у тебя? – спросила тетя у девочки, указывая на небольшую корзинку в ее руках.

– Котята, – радостно воскликнула Айша, приподнимая краешек платка, которым была накрыта корзинка.

На дне ее сладко спали три маленьких котенка: два сереньких и один бело-рыже-черный.

– Котята? – вопросительно взглянула Самира на брата.

– Котята. Ты же сама мне говорила, что у вас с кошками дефицит: то ли не приживаются, то ли загадочно исчезают.

– Да ну тебя, придумаешь тоже. Не исчезают, просто своих мало осталось, а чужие в наши горы не прибегают, – засмеялась она.

Пока хозяйка и гости разговаривали, Архан сунул свой большой нос в корзину, понюхал котят и громко чихнул.

– Ой, – испугано вскрикнула Айша, – фу, Архан.

Котята проснулись, замяукали и начали вылезать из корзины.

– Поставь корзинку, Айша, пусть котята выходят. Им в туалет надо, заодно с двором познакомятся.

– Архан не тронет их? – спросила девочка.

– Никогда. Он умный и мудрый, – успокоила ее Самира.

– Ладно, женщины, хватит болтать, мужчина с дороги кушать хочет, – с шутливой строгостью напомнил о себе Карим.

– Архан, пасти, – указала Самира псу на котят и пошла с гостями в дом.

Огромный кавказец посмотрел на мелких, увидев лишь их нечеткие очертания, мячиками скачущие по двору.

«Работа, любимая работа», – подумал он и занялся делом.

Архан работал с котятами по тому же принципу, что и с овцами: «Шаг влево, шаг вправо – побег!». Один из мелких направился исследовать хлев, услышал там какие-то странные звуки, выгнул спину и зашипел.

Вдруг над его головой раздался тихий рокот. Котенок поднял глаза и ужаснулся: над его маленьким ушком нависла страшная пасть с приподнятой губой и пожелтевшим, но просто огромным клыком.

Быстро описавшись, мелкий любопытник резко свистанул к корзинке, куда вихрем залетел и даже платок лапой натянул. Такая же участь постигла двух его родственников.

Когда Айша выбежала во двор, котята мирно сидели в корзинке, подглядывая в щели за огромным чудовищем. Рядом лежал Архан.

Карим пробыл у сестры три дня, оставил Айшу на месяц и отбыл домой. Девочка обожала проводить летние каникулы у тети. Ей нравились нависающие друг над другом дома, добрые люди, которые обязательно норовили угостить ее чем-нибудь вкусненьким.

Любила она и горы, восхищаясь их величием. Айше казалось, что они, как большие корабли, плывут над селением Самиры.

Месяц прошел, и папа вернулся за ребенком. Айша, не желавшая так рано уезжать от тети, решилась на отчаянный поступок. Пока брат с сестрой делились новостями, она собрала котят в корзинку, схватила бутылку молока и лепешку и помчалась в свой потайной уголок. Там, за аулом, в узенькой расщелине, густо поросшей кустарником, была у нее крохотная пещерка.

Архан проводил девочку взглядом, поводя носом по воздуху.

«Непорядок, – подумал пес, – подопечные не должны разбегаться. И погода портится, надо всех в укрытие сгонять».

Поднялся, отряхнулся и потрусил за беглянкой с корзинкой.

Погода в горах меняется стремительно: вот только что светило солнце, а уже висит над головой черная туча и молнии сверкают.

Карим, заметив, как потемнело на улице, спросил:

– Самира, а где Айша?

– Во дворе с котятами игралась, – ответила сестра.

Оба выбежали во двор – ни Айши, ни котят, ни Архана…

На сухой глинистой почве следов почти не видно, но Карим понял, что девочка и собака побежали в одном направлении. Он попросил сестру быть дома, а сам отправился на поиски дочки.

У края села небо тяжело вздохнуло громовым раскатом и щедро обрушило на Карима холодные потоки воды. За сплошной стеной дождя не было видно дороги и той расщелины, куда так любила бегать Айша.

Карим знал о тайном месте дочки. Прошлым летом он нашел ее там заплаканную. Девочка увидела, как погиб щенок, не успевший вовремя убраться с пути стада.

Протирая лицо мокрым подолом футболки, Карим продвигался к расщелине. Практически скатившись на ее дно, он продрался через кусты к убежищу дочери. И ничего не увидел: вход в пещерку закрывала какая-то мокрая волосатая шкура.

Мужчина сел рядом и громко сказал, стараясь перекрыть шум дождя:

– Молодец, Архан!

Ответом ему было легкое пофыркивание.

– Ну да, овечки глупые, что с них взять, – улыбался Карим.

Он понимал, что пес, закрыв своим телом вход в пещерку, не дал воде залить ее. Дочь могла растеряться и точно бы не справилась с потоками воды. Ему страшно было подумать, чем бы все закончилось.

– Пап, мне уже не страшно, – услышал он голос дочери.

– Айша, домой надо идти, зальет нас тут, – крикнул он дочке.

По тропинке, прокладывая путь сквозь потоки дождя и сверкание молний, медленно шел мужчина. У него на плечах, крепко обхватив руками шею, сидела девочка. Длинная футболка, тщательно заправленная в джинсы, выпирала неровным шаром, постоянно меняющим свои очертания. За ним трусил большой мокрый пес, слепо щурившийся на большую тень впереди и несущий в зубах пустую корзинку.

Они ввалились в дом мокрой гурьбой. Самира захлопотала над Айшей, Карим вытряхнул из футболки котят, Архан поставил корзину и отряхнулся.

– Освежающе. Спасибо, Архан, а то я вспотел весь, пока их донес, – засмеялся Карим.

Утром Карим уезжал домой один, твердо договорившись с дочкой, что приедет через две недели, и она не будет сбегать.

Остановившись у машины, мужчина присел рядом с псом, провожавшим его:

– Ну а у тебя, как всегда, работа продолжается. Вон бегут твои глупые овечки с задранными хвостами. Ох и намаешься ты с ними. – Он обнял собаку, шепнув ей на ухо: – Отдельное спасибо за дочь!