Текст книги "Истории о котопёсах и их хозяевах"

Заводье: едем к ветеринару

Кому-то может показаться, что Заводье – это сказочный уголок, придуманный моей виляющей фантазией. Кто-то скажет, что такие отношения между людьми совсем не характерны для нашего высокотехнологичного XXI века. С другой стороны, а давно ли вы бывали в таких заброшенных деревушках, где несколько стариков доживают свой век?

Много повидавшие в жизни, они, оставшись на родной земле, где каждый клочок, каждое деревце, каждая дощечка в заборе соседа знакомы, понятны и дороги, давно расставили приоритеты и живут теми ценностями, которые должны быть важны для каждого правильного человека.

Ладно, оставим философские размышления на минуты перед сном и заглянем в нашу любимую сказочную деревню.

А там идут активные разговоры и сборы. На одном из советов у Светланы Николаевны Валерьяныч разродился идеей вакцинации собачьего молодняка. Лесник объяснил свою мысль тем, что собаки у них породистые, умные, но безбашенные в силу своей молодости. Лес рядом, там дикий зверь, бешенство, то, се, вот. Значит, требуется обезопасить заводьевский спецназ от всяких там болячек и зараз.

Сказано – сделано. Но не в случае с Заводьем. Ехать решили все, и дети тоже. Они еще гостили у стариков, идею поддержали, а еще предложили расширить программу. Что тут началось…

На Машу, дочь Семена, и Сережу, внука Мартынихи, возложили обязанность по поиску габаритного транспорта, в который должны были вместиться… шесть, нет, восемь… Ладно, кто самый здоровый, тот и поедет. Ну и четыре собаки. Особым поручением стала покупка ошейников и поводков.

– Намордники нужны? – спросил селян Сережа, когда приехал по срочному вызову бабки.

– Да зачем? Мы их морды руками подержим, – отмахнулся от Сережиного вопроса Митрич.

Как понимаете, все приготовления имели и финансовую сторону вопроса. Тут уж, что называется, по сусекам поскребли, по банкам пошарили, родственников поднапрягли. Насобирали, в общем.

Маша сходила в ветеринарную клинику, договорилась о визите на пятницу, объяснила ситуацию, вот только не предупредила, что заявятся к ним люди интересные, оригинальные, себе на уме и со своими шуточками-прибауточками. И про породу собак не сказала, типа потом сюрприз будет.

В пятницу с раннего утра в Заводье прибыл аккуратненький такой пазик. Выражение лица водителя автобуса, когда он увидел встречающих, можно описать одной фразой: «Во попал!».

У въезда в деревню, на обочине дороги стояли люди преклонного возраста, три ребенка и четыре собаки. Вру, собаки сидели. Одеты сельчане были ярко, дети от них не отставали. В город отправлялись шестеро сельчан: Анна Васильевна (Шумиха), Федор Никитич (Мохнатый), Лешка Сглаз (Алексей Никифирович), куда ж без него, а также Клавдия Петровна (Мартыниха), Светлана Николаевна и Николай Дмитриевич (Митрич). Ядреная, я вам скажу, компания.

Федор Никитич, как самый собранный и серьезный в этой компании, попробовал степенно взойти в автобус, но… Сначала Мартыниха, метко толкнув его бедром, попросила пропустить дам и прошмыгнула в автобус с Ромашкой. Потом Лешка Сглаз галантно подхватил Шумиху и, слегка придерживая в районе пятой точки, помог забраться даме. Митрич озорно подмигнул Мохнатому и что-то шепнул на ухо Сому, после чего тот игриво рыкнул на Никитича, быстро преодолел ступеньки, потянув за собой хозяина. Дети стояли в сторонке и слегка посмеивались в кулачок, чтобы не смущать любимых бабушек и дедушек.

Мохнатый стоял ошарашенный и слегка покрасневший. Выручила Светлана Николаевна. Она подошла к Мохнатому, улыбнулась и сказала:

– Федор Никитич, будьте так любезны, помогите даме!

Тому ничего не оставалось, как подать руку соседке и проследовать за ней в автобус. Ребята быстро заскочили за взрослыми, подгоняя Белку, которая почему-то заупрямилась.

Мохнатый остановился в проходе, обвел пассажиров внимательным взглядом, убедился, что все, и двуногие, и четырехлапые, на местах, повернулся к шоферу и сказал:

– Трогай!

Серега, приехавший с водителем, сидел на переднем сиденье, кривя губы в улыбке, чтобы не расхохотаться, отвернулся к окну и, не выдержав, прыснул. Тронулись.

Когда из подъехавшего автобуса вывалилась веселая компания и вошла в небольшой коридор ветеринарной клиники, там их уже ждала Маша.

Молоденькая медсестра, обозрев картину, пискнула и пулей метнулась в кабинет. Через минуту оттуда вышел доктор. Молодой мужчина, лет тридцати, невысокого роста, посмотрел на стариков и детей и спросил:

– Животные-то где?

– Все здесь. У кого-то лапы ломит, у кого-то хвост отваливается, а у этой вообще характер с годами испортился, – не утерпел Лешка Сглаз и ткнул пальцем в Мартыниху.

Ветеринар сначала растерялся, перевел взгляд на Машу, та подмигнула ему и строго обратилась к заводьевцам:

– Значит, так. Спецназ свой выводите, показывайте доктору.

Перед ветеринаром предстали три полуволчонка и ротвейлер. Все четверо подозрительно посмотрели на человека в белом халате и одновременно зарычали, Атос – утробно и грозно, Сом – потише и глухо, Ромашка и Белка – от души, с переливами.

– Ясно. А намордники где? – собрался ветеринар и задал, исходя из поведения собак, животрепещущий вопрос.

– Не волнуйтесь, доктор, мы им пасти рукой зажмем, – успокоила врача Мартыниха.

Ну что сказать. Пасти действительно зажимали. Ромашка обслюнявила всю хозяйку. Атоса пришлось держать Маше, так как Семен Сергеевич не смог поехать, у него поясницу прихватило. Пес, конечно, хорошо знал дочку хозяина и по-своему любил, но ладошку зубками прищемил от души.

Сглаз оказался самым адекватным. Он строго прикрикнул на Белку, та уселась своей толстой попой и категорчески отказалась вставать. Тогда он перекинул через нее ногу, зажал тело, поднял попу собаки и велел доктору:

– Коли уже, а то ведь не удержу, всех порвет… – И весело подмигнул медсестре.

Сом Митрича рычал даже через зажатую пасть, на щелбан по лбу, полученный от хозяина, обидно скульнул и тяжело вздохнул.

После того как все собаки были привиты, справки получены, все покинули ветеринарку и, оглядевшись, единогласно решили немного прогуляться.

(Цикл завершен)

Огонек

Он родился огненно-рыжим. Спустя два месяца стал самым пушистым. Ему пророчили счастливую жизнь.

Молодая пара выбрала его и назвала Огоньком. Два года его холили и лелеяли, любили и заботились, и он был счастлив. Потом в молодой семье родился малыш, и оказалось, что у ребенка аллергия на шерсть животных. Расстроенные хозяева нашли для Огонька новый дом.

Одинокая тридцатилетняя женщина с первого взгляда влюбилась в Огонька. Рыжий красавец внес в ее жизнь тепло и радость. Через год она с первого взгляда влюбилась в мужчину, тот ответил ей взаимностью, но кота не принял. Повздыхав, поуговаривав, не добившись согласия, она передала свое рыжее сокровище в добрые руки пожилой семейной пары.

Огоньку шел пятый год, когда пожилую хозяйку свалил инсульт, а ее муж не справился с уходом и за женой, и за котом. Винить его нельзя. Сам не отличавшийся крепким здоровьем, он растерялся. Казалось бы, какой там уход за котом. Выгуливать не надо, много еды не надо. Однако даже та малость, что требовалась от него, была ему в тягость на фоне больной жены.

В пять лет Огонек снова поменял хозяев, а семьи так у него и не было.

Потом Огонек оказался на улице. Очередная смена хозяев закончилась неудачей. Кот попал в частный дом, прожил в нем три месяца, случился пожар. Погорельцев поселили во временное жилье, а про кота забыли. То ли за три месяца не успели привыкнуть к нему, то ли в тяжелой ситуации действительно забыли, то ли забыли специально.

Улица – это поиск укрытия, еда с помойки, разборки с котами. Повезет – найдется жалостливая бабушка, подкормит. Повезет – найдешь теплый подвал. Жизнь уличных котов – это всегда борьба за выживание. Болезни, машины, злые дети.

Второй месяц Огонек выживал на улице. Он не сразу потерял веру в людей, нет. Первое время кот с радостью бежал на «кис-кис», терся об ноги, урчал, когда брали на руки, с благодарностью принимал еду. Привыкший к смене хозяев, он в каждом человеке видел потенциального друга, который возьмет его к себе домой, будет с ним ласков и добр.

Однажды его отпихнули ногой, потом кинули в него палкой. Исхудавший, со свалявшейся и потускневшей шерстью, он не вызывал уже такого восхищения, как прежде, когда был домашним.

Огонек, рожденный для счастья, постепенно затухал, остались только проблески былого пламени.

Менялся и характер кота. Он стал осторожным и грустным. Перепадавшее ему угощение от какой-нибудь жалостливой бабушки поедал быстро, постоянно оглядываясь и готовясь сорваться в бег.

Опасности поджидали Огонька на каждом шагу. Разборки с уличными котами, живущими дикими инстинктами, оставили немало шрамов на его теле. Укусы от блох нещадно зудели, длинная шерсть свалялась. Взглянув на него, вряд ли бы кто назвал его теперь Огоньком.

Было ли счастьем то, что он до сих пор был жив? С человеческой точки зрения, наверное, да. Ведь у нас как: попал в аварию, провалялся полгода в больнице, но это ж счастье, что остался жив. Поженились, развелись, но это же счастье, что детей не успели родить. Поехал на Олимпиаду, выиграл золотую медаль, и вот оно счастье. Встретил единственную, прожил с ней долгую жизнь, и снова счастье. Сколько же у нас счастья.

А что счастье для кота, познавшего домашний уют? Вкусная еда, мягкая лежанка, свобода хождения по квартире, ласка хозяйских рук. Так мало, подумаем мы, и так много для маленького сердечка, бьющегося под пушистой шкурой. Только вот где оно, то счастье Огонька?

Спрятавшись от проливного осеннего дождя под одним из балконов высотки, он лежал на холодном, но сухом асфальте и дремал. Снились ли ему веселые дни у первых хозяев, или добрые руки вторых, или бесконечное тисканье третьей, кто знает. Иногда его тельце вздрагивало, и тогда он сильнее поджимал лапы, не расслабляясь ни на миг.

Суровый мир смотрел на него мрачной серостью туч, зябкими порывами ветра, пустым равнодушием прохожих, спешащих под зонтиками укрыться в тепле и уюте. Стоит ли обвинять их в бессердечности? Конечно же, нет.

Где-то в глубине души проскальзывала жалость к коту, но она лишь проскальзывала, не оставляя следа. Кто-то не готов брать ответственность, кому-то не позволяют жилищные условия, кто-то не знал, что делать дальше, а кому-то так и не привили любовь к животным.

Огонек лежал на сухом холодном асфальте и, уже не надеясь, все-таки ждал свое счастье.

Смеркалось. Дождь усилился, молнии сверкали одна за одной. Костя возвращался с работы. Натянув капюшон куртки на голову, он уже не обходил лужи, шлепал по воде безнадежно промокшими кроссовками и думал о горячей кружке чая с мамиными пирожками.

Они давно уже жили вдвоем. Отец ушел из семьи, когда Косте исполнилось семь лет. Мама так больше и не вышла замуж. В двадцать два года парень, отслужив в армии, работал системным администратором. Ему нравилась его работа, он прилично разбирался и в «железках», и в программировании. Самоучка, Костя после армии поступил в универ на заочное, чтобы подтвердить свои знания.

Все складывалось нормально. Вот только в личной жизни не везло. Худенький, небольшого роста, он не вызывал восхищения у противоположного пола. Более того, он до сих пор не встречался ни с одной девушкой.

Мать утешала, подбадривала. Она говорила ему так: «Твое счастье мимо тебя не пройдет!»

Яркая вспышка молнии заставила Костю вздрогнуть и поднять взгляд от луж. Это было всего лишь мгновенье, но он успел заметить под крайним балконом высотки желтое пятно, выделившееся на сером фоне в свете молнии.

Парень подошел и заглянул. Когда-то рыжий, кот лежал, свернувшись калачиком. Костя позвал его, сказав «кис-кис». Резко вздрогнув, кот затравленно посмотрел на парня и зашипел.

– Ну-ну, не шипи. Ты ж посмотри, какой ты красавец. Не дело такому котяре под балконами шариться.

Парень говорил тихо, ласково, потихонечку протягивая к Огоньку руку. Кот, застигнутый врасплох, перестал шипеть, но глазами следил за рукой человека.

Странно, но до этой встречи Костя никогда не заводил животных. А сейчас ему почему-то очень хотелось взять этого продрогшего кота и принести в дом.

Видимо, почувствовав желание парня, кот дал себя погладить, и еще, и еще. Потом заурчал. Улыбнувшись, Костя без опаски взял кота на руки, расстегнул куртку, укрыл его и быстро зашагал домой.

Мать, едва услышав шевеление ключа в замке, встретила сына, как обычно, на пороге.

– Мам, у меня неожиданный сюрприз, – виновато улыбаясь, сказал парень.

Вода стекала с куртки и кроссовок, но он не обращал внимания. Расстегнув молнию, Костя откинул капюшон, и мать, всплеснув руками, как-то очень тепло сказала:

– Два мокрых солнышка.

Рыжая шевелюра Кости слежалась под капюшоном и слегка промокла. Шерсть Огонька выглядела похуже, стыдливо обозначаясь потускневшей рыжиной.

Потом они умывались, сушились, пили чай и молоко…

Прошло три года. Наступило лето. Костя взял отпуск, и семья Приваловых отправилась на дачу. День прошел в заботах по дому и участку. Вечером они собрались на веранде на чай с пирожками.

Мама, укрыв плечи ажурной шалью, сидела в уголке дивана и счастливыми глазами смотрела на свое семейство.

Костя пил уже вторую кружку чая и нахваливал пирожки. Соня сидела в другом уголке дивана, держа на руках уснувшую семимесячную Алинку с рыжим пушком на головке, а между ними устроилось рыжее пушистое солнышко с пронзительно голубыми глазами, в которых, как и у мамы, плескалось счастье.

Иваныч

Кто-то из нас всю жизнь ищет себя, меняя профессию, увлечения, города, привычки. Кто-то выбирает сразу и на всю жизнь дело, город, хобби, образ жизни. Кто-то вообще ничего не выбирает, просто плывет по течению, и, кстати, это тоже выбор.

Река жизни Иваныча несла его по течению, но время от времени на ней встречались маленькие островки, появление которых привело его в итоге и к профессии, и к образу жизни, и пониманию своего места в ней.

В девять лет на счету Иваныча было два спасенных котенка, один воробей и друг Ванька, которого он с подвернутой после катания на тарзанке ногой дотащил на себе до дома и благополучно сдал родителям.

В двенадцать лет он увидел, как какой-то мужик закинул в кусты мешок с кем-то пищащим, и принес домой трех слепых щенят. Всех троих благополучно выкормили и раздали в добрые руки.

В тот же год, зимой, Иваныч, кинувшись наперерез, успел выхватить с ледянки пятилетнего пацана, съезжавшего прямо на дорогу. Мать мальчишки купила ему большую шоколадку и назвала спасателем.

С ее ли подачи, или и так уже понятно было, но Иваныча стали называть спасателем и уважительно, по отчеству, забыв, что двенадцатилетнего мальчишку зовут Алексеем.

Сам Лешка о профессии спасателя не задумывался. В своих мечтах он представлял себя то отважным десантником, фильмы о которых с удовольствием смотрел, то моряком-подводником, как дядя Сергей, мамин брат. А дорога жизни продолжала подкидывать ему островки, ненавязчиво, но целеустремленно подталкивая к очевидному выбору.

В шестнадцать лет его пригласила на день рождения одноклассница. Кто-то из родственников подарил ей щенка лабрадора. Однако девчонка закатила истерику и отказалась от подарка, заявив, что она мечтала о собаке, но не о такой.

Посреди зала стояли растерянные гости, заплаканная именинница, а палевая кроха, мелко виляя хвостом, сделала лужу и весело поскакала к Лешке.

Мальчишка взял на руки щенка и сказал:

– Ну, если все не против, я могу взять собаку себе.

– Бери, – быстро успокоившись, сказала Алиска.

Под всеобщее молчание Лешка вышел в прихожую, надел куртку, сунул щенка за пазуху и ушел. Судьба хитро улыбнулась, удачно сведя этих двоих.

Майка росла жизнерадостным, любопытным и все понимающим щенком. В восемь месяцев она сделала свою первую находку. Лешка решил прогуляться с собакой в дальнем парке, больше похожем на лес с ухоженными тропками. Такие парки часто встречаются на окраине городов, возле спальных районов, построенных в бывшем лесомассиве.

Майка весело носилась среди деревьев и кустов, а потом вдруг звонко залаяла, призывая хозяина. Подбежав, Лешка увидел под деревом выпавшего птенца. Удивительно, но собака не тронула малыша.

Две небольших птички тревожно прыгали по веткам, громко щебеча. Иваныч внимательно осмотрел дерево, но среди густой листвы гнезда не было видно. Потом он вспомнил, как в одной из передач про животный мир рассказывалось о спасении птенцов. Сняв бейсболку, он осторожно закатил в нее птенца, не трогая его руками, сунул в карман толстовки, привязал Майку к соседнему дереву, подпрыгнув, зацепился за ближний сук и полез.

Майка звонко лаяла, птицы громко трещали, Лешка забирался все выше, пытаясь среди веток обнаружить гнездо. Нашел, вернул птенца, слез с дерева и подошел к Майке.

– Ну что, спасательница, с почином тебя! – И рассмеялся.

Находка птенца натолкнула Лешку на мысль, которую он сначала отверг. Через две недели мысль вернулась и окрепла, а ноги привели его в городское отделение МЧС. Там парню ответили на все вопросы, дали полезные советы, а один серьезный мужик с погонами капитана сказал:

– Если у тебя это не блажь, ты, парень, отслужи в армии, пройди обучение и приходи, нам такие, с душой спасателя, ох как нужны.

И понеслось. Правда, Майка в спасатели не попала, зато в шесть лет принесла потомство.

* * *

Лешка назвал его Браем. Учились они вместе. А потом работали…

– Брай, ищи!

Пес без суеты, со знанием дела, обстоятельно исследовал завал. Наползающая на небо туча сулила осложнить поиск, но Иваныч не торопил пса. Они не первый раз работали на развалинах. Это был тот случай, когда точно известно, что под завалами остались люди.

Свидетели утверждали, что там остался мальчишка. Обрушение заброшенного дома произошло в тот момент, когда компания подростков решила поиграть в нем в какую-то игру, перенесенную из виртуала.

Брай остановился возле нагромождения потолочных плит, завилял хвостом, тихо подскуливая и просительно поглядывая на Иваныча.

– Хорошо, малыш. Я понял.

Лешка поднял руку, попросил тишины. Он подобрался к псу, прислонил ухо к щели. Глухой, едва слышный апчхи и еще какой-то звук, похожий на мяуканье. К Иванычу подошел командир.

– Что там?

– Есть живой. Надо разбирать, – отводя Брая от завала, ответил тот.

Спасатели работали осторожно, очень осторожно, снимая слой за слоем, где вручную, где с помощью крана, страхуя опасный груз.

Где-то через три часа они увидели на дне образовавшейся ниши скорчившегося пацана, прижимающего к груди кота. Оба запыленные и напуганные, но живые и без серьезных повреждений.

Когда их достали, Брай подскочил к котяре и лизнул морду. Кот зашипел в ответ, но сил махнуть лапой у него не было.

Пацан улыбнулся и, отплевывая пыль, сказал:

– Я ж говорил, что твои девять и моя одна – это большой шанс на выживание.

Позже выяснилось, что мальчишки уже выбрались из дома, услышав треск. Димка же вернулся, увидев в пролете серого кота, напуганного шумной компанией…

* * *

Семилетняя Ленка и девятилетний Димка пошли в лес по ягоды. Мамка снова напилась с дядей Васей, в доме не было даже хлеба. Димка видел, как баба Рая шла из леса с полным ведром земляники.

Он не стал ждать следующего утра, позвал Ленку, взял небольшое ведерко, сунул сестре железную кружку, и они отправились по ягоды.

Петровна глянула в окно, увидела, как Танькины ребятишки пошли в лес с ведерком.

«Опять напилась, окаянная. Малышня голодная», – подумала она.

Ближний лес Димка знал хорошо, заблудиться не боялся. До поляны с земляникой было полчаса ходу. Распевая детские песенки, они быстро дошли.

Россыпи ягод заворожили. Голодные дети набросились на них и не остановились, пока, все перемазавшись в земляничном соке, не наелись до отвала.

Ведро набрали быстро. А потом Ленка побежала за красивой бабочкой. Минут через пятнадцать Димка позвал ее, но ответа не было. С ведром ягод в руках он пошел искать сестру. Через каждые десять шагов он звал Ленку, но никто не откликался.

Прилично отойдя от поляны, он услышал вдалеке Ленкин голос, звавший его. Определившись с направлением, быстро зашагал к сестре.

Он нашел ее в неглубоком овраге. Девочка сидела, привалившись к травяной кочке, и баюкала руку. Коленки сбиты, рука опухла. Димка понял, что дело плохо, в душе девятилетнего мальчишки зародился страх, но он постарался перебороть его.

Вспомнив рассказы деда Вани, мальчик успокоил сестру, нашел две палочки, неумело наложил шину, закрепив резинкой для волос, снятой с Ленкиного хвоста. Обтер ссадины на коленях.

Оставив Ленку с ведром земляники, он выбрался из овражка и огляделся. Поняв, что не знает, куда идти, вернулся к сестре.

– Лен, ты же идти можешь?

Девочка кивнула головой.

– Тогда пойдем потихоньку. Нам выбираться надо.

Они блуждали до темноты, но так и не вышли из леса.

Тревогу подняла Петровна. Вечером она зашла к Таньке, чтобы усовестить. Спросила, где дети. Похмельная горе-мамаша развела руками. Петровна побежала по деревне.

По счастливой случайности или судьба снова строила свои островки, но Иваныч с Браем приехали в эту деревню на выходные. Их сманил Валька, с которым Иваныч работал в одной команде. У Валентина тут жил дед.

Когда Петровна подняла переполох, Иваныч с Валькой сидели на лавочке возле калитки. Выслушав сбивчивые объяснения женщины, Иваныч позвал Брая.

Мужчины быстрым шагом дошли до дома Татьяны, взяли детские вещи и направились в лес.

Детей они нашли уже затемно. Димка с Ленкой сидели под раскидистой елью. Рядом стояли пустое ведро и кружка. Девочка спала, а Димка плакал, размазывая рукавом рубашки слезы по лицу…

Сидя на берегу реки, двое мужчин и собака смотрели на лунное отражение.

– Знаешь, Валь, – задумчиво проговорил Иваныч, – вот мы спасаем людей. А кто спасет души тех, из-за кого нам приходится это делать?

Валька промолчал. Брай вздохнул и положил голову на колени хозяина.