Текст книги "Сердце пополам"

Сердце пополам
Гамид Амиров

Редактор Мария Белоусова

Иллюстратор Юрий Сосницкий

Дизайнер обложки Юрий Сосницкий

© Гамид Амиров, 2017

© Юрий Сосницкий, иллюстрации, 2017

© Юрий Сосницкий, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4485-4621-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Дорогой читатель!

Эта книга написана о том страшном времени, когда люди жили по жестоким законам. Когда-то подростки мечтали стать космонавтами, потом банкирами, бизнесменами, но не стоит забывать и про те годы, когда студенты хотели стать бандитами. И самое ужасное то, что они действительно становились ими, не осознавая всей жестокости последствий своих дел.

Все персонажи являются вымышленными, любые совпадения случайны.

Пролог

В девять утра в автобус Москва – Махачкала зашел парень лет двадцати в спортивном костюме, пуховике и в кроссовках. Свою большую клетчатую сумку он положил среди кучи другого багажа, уселся на сиденье рядом с парнем в куртке «Россия», какие носили спортсмены, достал из толстой папки чистый лист и начал что-то писать. Он не был похож на кавказца, но в толпе дагестанцев, которые в большинстве своем были светлые, он вполне мог сойти за своего.

В то время можно было ездить на автобусах по городам России без всяких броней, билетов и регистраций. Заплати водителю – и езжай, куда хочешь. Так катались в основном спекулянты с вещевых рынков и студенты, не имеющие денег на авиабилет.

Сосед его спал, видимо поэтому парень и сел с ним рядом, он не хотел, чтобы кто-то докучал ему разговорами. Он писал то, о чем ни в коем случае не хотел забыть, о чем не мог никому рассказать, но поделиться с кем-то ему было необходимо. Поэтому он и выбрал бумагу – она не проболтается. А через десятилетия он даст прочитать это своим детям.

Ему хотелось написать об этом страшном времени, которое наверняка скоро закончится, и тогда двадцатилетние студенты снова будут, как и раньше, юнцами, которые идут в институты для того, чтобы учиться, и не представляют себе, что существует какой-то другой мир. Тот мир, где правят неписаные законы, где недавние школьники ходят с оружием и ищут способы заработать денег любыми путями.

Автобус сильным рывком тронулся с места. Сосед проснулся и протянул ему руку:

– Салам Аллейкум!

Парень посмотрел на улыбающегося соседа, это был спортсмен лет двадцати трех с модной дагестанской прической, закрывающей поломанные уши, пожал руку и ответил:

– Уаллейкум Салам!

– Че, братуха? Курсовую пишешь, наверное?

– Да. Чем сидеть без дела, решил написать курсовую!

Сосед, так же улыбаясь, важно сказал:

– Мурад меня зовут! Может, слыхал, Магомедов фамилия. Чемпионом России стал по вольной! Вот домой еду теперь! А тебя как звать? Спортсмен ты?

– Меня Гамид зовут! Нет, я… когда-то гимнастикой занимался, но в целом… не спортсмен.

– Гимнастикой!? – борец ухмыльнулся. – Фамилия как твоя? Гимнастов мало у нас… Может, я слыхал где…

– Амиров, но ты про меня вряд ли слышал… Я в Воронеже жил… В Дагестан не так часто ездил…

Часть 1

Москва в 1997 году праздновала юбилей. За восемь с половиной столетий чего только не повидал этот город, кто только не жил здесь! Многие считали себя коренными обитателями этого мегаполиса, но большая часть из них были приезжие, искатели счастья со всех концов огромной страны. Кто-то приехал в поисках легких денег, кто-то – работы, а кто-то – славы…

Гриша Амелин приехал в Москву учиться. В 1995 году он поступил в Воронежский государственный университет на экономический факультет, и все бы ничего, если бы не печальная любовная история.

На первом курсе, в марте, Гриша познакомился с девушкой из параллельной группы – Катей, симпатичной кареглазой шатенкой. Когда они первый раз встретились в кафе рядом с институтом, Катя была с подругой, а Гриша – с лучшим другом Антоном, с ним он проучился в одном классе три последних года, вместе они поступили в институт на одну специальность. Ребята пригласили девушек на дискотеку, ну а дальше пошло-поехало. Антон с подругой общий язык не нашли, а вот Гриша с Катей продолжили отношения, которые переросли в так называемую любовь. Встречались, гуляли, ходили в кафе, на дискотеки. Отношения приобретали все более серьезный характер. Для Гриши. Кате, как оказалось, нужно было другое, и через полгода она его бросила. Призналась, что ее сердце принадлежит другому. И не кому-нибудь, а Антону. Друг принял такой подарок судьбы, не видя в этом ничего зазорного. А вот Гриша понять этих двоих не мог. И называть Антона после этого другом тоже не получалось. Последний семестр второго курса для Гриши превратился в пытку. С Антоном и Катей он не общался, но постоянно видел их вместе, они вовсю веселились и ходили, держась за руки. Антон был из богатой семьи, чем, собственно, и покорил «сердце» Кати.

Гриша отстранился от друзей и знакомых, полностью ушел в учебу. Это было первое большое его разочарование в людях. Мужская дружба оказалось ложью, женская любовь – фальшивкой. Как в книгах с несчастливым концом. Поразмыслив над всем этим, Гриша понял, что из вуза надо уходить. Но куда? В Воронеже это был лучший институт. Тогда ему в голову пришла идея перевестись в Москву. Парень уже давно мечтал о том, что когда-нибудь будет жить в столице, но раньше это были просто грезы, теперь же он решил приложить все усилия, чтобы вырваться из провинции и забыть и Катю, и Антона, и эту боль.

В Воронеже Гриша учился на бюджетной основе и перейти на тех же условиях в столицу было сложно, а платить деньги за обучение было не по карману. Он имел неплохие спортивные результаты в легкой атлетике, что было большим плюсом. Но перевели его в Москву все-таки благодаря маме, Анастасии Владимировне, которая работала главным врачом военного госпиталя и имела неплохие связи в городе.

Мама Гриши была добрая женщина, в двадцать лет она вышла замуж по любви, родила двоих сыновей с разницей в пять лет, при этом упорно продолжала учиться в медицинском институте, потом работала в госпитале. Когда старшему, Грише, исполнилось четырнадцать, а младший, Сашка, пошел в третий класс, Анастасия уже была заместителем главного врача. Как раз тогда ее муж и ушел к другой женщине. Анастасия решила не страдать – любовь давно прошла, а вечно пропадающий где-то муж только создавал лишние проблемы. Он работал строителем и часто уезжал на объекты в соседние города, не появляясь дома месяцами.

Через пару лет главврач ушел на пенсию, и эту должность заняла Анастасия Владимировна. Зарплата увеличилась не на много, зато ее стали засыпать подарками, часто предлагали взятки, и женщина смогла обеспечить сыновьям нормальную жизнь. Бывший муж ее переехал жить в Волгоград. В Воронеж он приезжал в лучшем случае раз в год, чтобы увидеть сыновей и подкинуть им немного деньжат, хотя, в принципе, они в этом не нуждались.

В июле 1997 года пришло письмо из Москвы – Григория Амелина пригласили в экономический институт, парня зачислили на третий курс по специальности «Управление финансовыми рисками». Мать переживала за сына, но понимала, что пусть он лучше обеспечит себе хорошее будущее в столице, чем будет прозябать в Воронеже. К тому же в Москве у Анастасии Владимировны жила сестра, в случае чего она всегда могла помочь ему. Гриша всегда был разумным и самостоятельным, старался маму не огорчать по пустякам. Он заверил ее, что будет хорошо учиться и домой писать будет почаще. И вот 31 августа, попрощавшись с матерью и младшим братом, Гриша, полный надежд, поехал покорять столицу.

Через десять часов он уже выходил из московского метро. На небольшой площади, по краю которой буквой П стояли магазинчики, кафешки и шаурма, толпились люди в ожидании маршрутных такси и автобусов, едущих в областные города и деревни. Народу на пятачке было много, все куда-то спешили. Прямо возле выхода из метро бабушки продавали сигареты. Зазывалы предлагали заглянуть в новый универмаг. Влюбленные целовались на скамейке. А уличные музыканты добавляли ритма и шума этой суете. Гриша никогда не видел столь разношерстную публику в одном месте, разброс национальностей был просто колоссальный. Но тогда он и не мог разобрать, кто это все такие, для него это была просто толпа москвичей. Вьетнамцы, азербайджанцы или молдаване – не важно, все они были жители большого города.

Гриша имел чисто славянскую внешность, поэтому не выделялся в этой толпе. Ростом он был около 180 см, светло-русые, чуть волнистые волосы были зачесаны на бок, прямой нос и ярко-зеленые выразительные глаза делали его довольно привлекательным.

До института нужно было идти минут пять от метро. Дорога шла по центру, слева стояло пятиэтажное здание серого цвета. Справа величественно возвышалось двенадцатиэтажное общежитие. Здание института сливалось с общежитием переходом, образуя арку, под которой продолжалась пешеходная дорожка. Пройдя под этой аркой, Гриша вышел ко входу в другой корпус института, перед входом в который была небольшая площадь. Справа была большая автостоянка, слева – еще один небольшой учебный корпус. Все эти здания, оформленные в едином серо-зеленом стиле, соединялись стеклянными переходами на уровне третьего этажа. Территория института была огорожена решетчатым забором, но открытые ворота были и справа, и слева.

Письмо Гриша помнил наизусть, ему нужен был поточный корпус, кабинет приемной комиссии. Перебросив спортивную сумку на правое плечо, он двинулся прямо туда. Гриша быстро оформил все бумаги, сходил в прилегающий к зданию банк, чтобы оплатить общежитие, и получил ключ от своей комнаты, на номерке был выбит номер 1109.

Общежитие было чистое. Внутри – как будто 70-е годы, все стандартно и по-советски. Комендантская на входе, где выдавали ключи. Четыре лифта. На каждом этаже кухня, три электроплиты. Комнаты были оборудованы санузлом и душевой, только где-то эти прелести цивилизации делили соседи, которые жили в блоке из двух или трех комнат. Это было смешанное общежитие, но, селили, естественно, всех по половому признаку. Женские и мужские комнаты ничем не отличались, да и чем было отличаться, если из мебели везде были только стулья, стол и кровати. В общежитии жили и аспиранты, которые успели обзавестись семьей. Но занимали они буквально четыре-пять комнат на втором этаже. Комендантом общежития была женщина, которая не брезговала никакими способами заработка и без официальных документов сдавала несколько пустующих комнат совершенно посторонним людям, которые не могли себе позволить снять квартиру.

Дверь комнаты была открыта, Гриша зашел внутрь и увидел двух темноволосых парней. Один сидел на кровати возле окна, другой устроился на стуле, спиной к двери, между ними на табурете лежали нарды. Тот, что сидел спиной, был в синей футболке «Адидас», синих спортивных штанах той же фирмы и белых кроссовках. На кровати сидел парень лет двадцати, чем-то похожий на Сильвестра Сталлоне. Из одежды на нем были только шорты и тапочки, на груди через густой волосяной покров поблескивал огромный золотой крест на цепочке.

В комнате было две кровати. В углу плотно прижатые друг к другу стояли две тумбочки, на них возвышалась картонная коробка с надписью «Ararat». Слева у стены стоял стол, над ним висела полка с книгами. Дальше белели дверцы шкафа для одежды. Справа была дверь в туалет. Обои в комнате успели пожелтеть от времени, потолок был беленый, а лампочка без абажура горела тусклым светом. «Не отель, но жить можно», – подумал Гриша.

Тот, что сидел спиной, услышал скрип двери и обернулся. Он был чем-то похож на своего соперника по нардам, но черты лица его были немного мельче, и на щеках виднелась щетина.

Гриша посмотрел в глаза тому, что сидел на кровати, и смело сказал:

– Здаров, пацаны!

– Здравствуй, дорогой! Тут жить будешь? – спросил тот, что в шортах.

– Да.

– Меня Арсен зовут, – протягивая руку, сказал парень.

– Гриша.

– Вартан. Откуда ты, брат? – крепко пожимая руку, спросил кавказец.

– Воронеж. А вы?

– Я из Еревана, а Вартан – армянский москвич! – смеясь, ответил Арсен.

Вартан ухмыльнулся. Гриша учтиво улыбнулся, примерно понимая смысл шутки.

– Заходи, садись, ахпер11
  Ахпер – брат (армянский язык).


[Закрыть], вот твоя кровать, сейчас в шкафу полки тебе покажу.

Арсен был довольно дружелюбен и учтив, Вартан – чуть со спесью, но видно было, что тоже не конфликтный парень.

Гриша разместился, сложил вещи, болтая с ребятами. Из беседы с новыми знакомыми он узнал, что Арсен, теперь его сосед по комнате, учился на четвертом курсе на «Мировой экономике», а Вартан – на третьем курсе на той же специальности и жил в Москве уже пять лет с родителями. Родом оба они были из Еревана и, судя по всему, были частью большой компании друзей-земляков. Говорили по-русски они вроде грамотно, но с явно выраженным акцентом, из-за чего чуть гнусавили. Между собой же постоянно перекидывались фразами на своем. Гриша раньше в Воронеже встречал армян, но как-то особо не придавал значения нации. Его это абсолютно не трогало.

Гриша обещал заехать в гости к тетке, старшей маминой сестре, но в тот день он так сильно устал, что сил никуда ехать не было, да и дело шло к ночи. Выпив со своими первыми московскими знакомыми чаю и поболтав немного об учебе, он дождался, пока Вартан ушел, и лег спать.

Будильник прозвенел в 7:30. Открыв глаза, Гриша увидел, что Арсен в черных брюках и белоснежной рубашке сидит на кровати и чистит губкой остроносые лаковые туфли. Волосы у него были зачесаны назад и блестели от геля.

– Доброе утро, Гриша-джан22
  Джан – ласковое обращение к ближнему, которое переводится с армянского языка как сердце, душа, жизнь.


[Закрыть]! Выспался?

– Привет! Да вроде.

– Собирайся, брат, кофе пей, чайник на столе. Я пойду уже. В институте увидимся.

– Спасибо. Да, встретимся там.

Гриша встал и начал быстро одеваться. Ему всегда хватало пятнадцати минут, чтобы собраться. На ходу хлебнув кофе без сахара, он закрыл дверь и выбежал в коридор, лекции начинались в 8:00.

Пройдя в лифтовой холл с огромным окном, из которого виднелись вход в институт и большая часть территории, он обомлел от того, сколько студентов было на улице, перед входом в основное здание и рядом с общежитием. Вот оно, то, о чем он мечтал. Бурная жизнь большого города.

Прослушав три лекции со своей новой группой, Гриша успел оценить положение вещей и пообщаться с некоторыми одногруппниками. В группе было двадцать шесть человек, на парах же присутствовали лишь пятнадцать, одиннадцать из них были девочки. Гриша познакомился с голубоглазым спокойным ростовчанином по имени Андрей, который тоже жил в общежитии, и с маленького роста рыжим Максимом, видно было, что он так называемый активист группы, который в курсе всех событий вокруг. Максим был не особо приятный собеседник, потому что постоянно болтал и задавал кучу вопросов: «Зачем приехал в Москву? – или: Много ли у родителей денег?» – и тому подобное. Одним словом, спрашивал о том, что его не касалось.

От Максима Гриша узнал, что в переходе между корпусами есть кафе, столовая и бар. Бар был на каком-то балконе, и туда, по словам Максима, ходили, точнее сидели там весь день, одни бездельники. Он посоветовал Грише вообще туда не заглядывать. Одногруппник также рассказал о ценах на экзамены, стоимость хороших оценок на предметы различалась, и надо было знать нужных людей, у которых были связи. Гришу это все абсолютно не интересовало, так как он приехал с целью выучиться и пустить в Москве корни. Он и в Воронеже много друзей не имел, предпочитая компанию хороших книг, от которых, по его мнению, пользы в жизни было больше. А Максим так утомил его своими разговорами, что после третьей пары Гриша быстрым шагом пошел по направлению к переходу, где были кафе. Он проголодался так, что готов был съесть слона.

Гриша прошел через стеклянный переход, ведущий из поточного корпуса, и оказался в огромном зале. Окна здесь были от пола до потолка, а посередине начиналась лестница, которая вела вниз, в обычную студенческую столовую, с дешевыми ценами и алюминиевыми вилками. Вдоль стен там стояли железные стулья, скрепленные между собой по пятнадцать штук. Три ряда столиков со стульями на четверых тянулись до дальней стены. Слева было два прилавка, с одного продавали чай, кофе, бутерброды, пиццу, жульены и другие мелкие закуски, с другого торговали шаурмой. Над прилавками был балкон, лестница с которого спускалась на середину всего этого импровизированного «ресторана». На балконе тоже было какое-то кафе столов на десять. Снизу было видно, что там открыто играют в карты и курят сигареты. Потолок там был очень высокий, поэтому дыма и запаха сигарет не чувствовалось.

Гриша посмотрел на балкон. Он не собирался туда, но что-то внутри ему подсказывало, что рано или поздно он там окажется. Вообще, какой-то внутренний голос постоянно вел Гришу куда-то, и чувство, что что-то важное должно с ним произойти, не покидало провинциального парня ни на секунду.

Отбросив эти мысли, Гриша направился к прилавку. Все деньги он взял с собой, потому что боялся оставлять их в общежитии. У него было триста долларов и несколько сотен рублей. Гриша собирался поехать к тете и оставить доллары у нее на хранение.

Он уже доедал свой обед, когда увидел, что зашла шумная компания, человек десять. В компании были две девочки, остальные – ребята, но все были не русские, разговаривали на своем языке, причем все одновременно и очень громко. При этом смеялись, хлопали друг друга по ладоням и весело улыбались. Компания сдвинула два стола, и, когда они расселись, Гриша заметил среди них Арсена.

– Арсен! – позвал его Гриша.

Тот обернулся:

– Оооо, сосед-джан, цаветанем33
  Цаветанем – дословно «твою боль себе возьму». Уважительное обращение на армянском.


[Закрыть]! Сейчас с ребятами познакомлю!

Арсен уже был возле Гриши, он взял его под руку и приволок за стол своих друзей.

– Ребят! Это Гриша, мой сосед! Из Воронежа приехал.

Армяне по одному начали пожимать руку новому соседу Арсена. Вартана там не было, остальных имен Гриша просто не запомнил. Кроме Армана, и то, наверное, потому, что он был одет не так, как все они. Арман был в голубых джинсах, кроссовках «Рибок» и голубой спортивной футболке с капюшоном. Остальные были одеты примерно в одном стиле: черные брюки со стрелками и рубашки, у кого бежевая, у кого в полоску, но в целом все одинаковые, увешаны золотом – браслетами, цепями и кольцами. Самым поразительным было то, что, несмотря на сравнительно небольшой рост, где-то 165—175 сантиметров, у всех почему-то были невероятно больших размеров черные туфли. У кого-то лаковые, у кого-то нет, но у всех начищенные до блеска, и видно, что дорогие.

Гриша был одет в светлые джинсы, легкие черные мокасины и того же цвета футболку с большой желтой надписью Wrangler на груди. Он явно не вписывался в эту компанию, а если еще учесть, что у всех армян были внушительные носы, круглые рыбьи глаза и черные волосы, то Гриша был вообще не на своем месте. Девочки были довольно симпатичные и дружелюбные, похожие на гномиков, звали их Нелли и Гаянэ. Они тоже громко смеялись, говорили что-то на армянском и абсолютно никого не стеснялись. Вообще вся компания была довольно дружелюбная. Они никого не трогали, просто громко разговаривали. Гриша не стал с ними сидеть, сославшись на дела, попрощался и убежал. На сегодня пары закончились, и он пошел в комнату почитать конспекты, а позже поехать к тете.

Прошла неделя. Гриша ходил на пары, обедал в столовой, потом в своей комнате повторял лекции, вечером что-нибудь готовил поесть на общей кухне на этаже, иногда вместе с Арсеном. Арсен и Вартан вместе со своим земляком с четвертого этажа Тиграном научили Гришу играть в карточную игру белот, которую они считали армянской и называли «базар блот». Игра была сложная, но очень интересная. Гриша как-то читал одну книгу про арабов, эту игру они считали своей так же, как и армяне. Но в России и в бывшем СССР на самом деле, кроме армян, никто не знал этой игры.

В Москве было шумно, в общаге – весело. Грише нравилась такая жизнь, и он окончательно решил для себя, что хочет жить в столице. Да, со стороны он выглядел тихим и скромным ботаником, но парень просто присматривался к этому городу. Гриша еще боялся показать себя настоящего, помня предательство близкого друга. И неизвестно, сколько бы еще текла его жизнь вот так – размеренно и правильно, если бы не один случай.

Арсен уехал к родственникам, и Гриша провел субботу в одиночестве – пил чай, листал конспекты, вспоминал воронежскую жизнь и мечтал, как развернется жизнь столичная. Ночью он никак не мог заснуть из-за шума, доносящегося из коридора. Шум в общаге – дело привычное, но вот уже два часа, как на этаже кто-то громко смеялся и разговаривал. Часа в три ночи в дверь кто-то начал барабанить. Гриша открыл. В дверях стоял подвыпивший парень ростом ниже среднего, коренастый и широкоплечий. Русые прямые волосы были не стрижены и немного закрывали уши. У него был небольшой, но с горбинкой нос и прямой вызывающий взгляд карих глаз. Одет парень был в сине-красный спортивный костюм с надписью «РОССИЯ», на босых ногах были спортивные резиновые тапки с такой же надписью.

– Сигареты есть, э? – без церемоний спросил нежданный гость.

– Есть, а что? – Гриша не курил постоянно, но иногда мог покурить, на этот случай у него была почти полная пачка «Парламент лайт».

– Через плечо!! У нас кончились, дай сигареты, несколько штук! – дерзко сказал парень.

Гриша никогда трусом не был, а хамство этого элемента его просто вывело из себя.

– Ну так пойди к метро и купи!

Наглец был шокирован таким ответом. Как будто раб нагрубил хозяину и в роль хозяина почему-то возвел себя.

– Ты че, э, лошара, попутал, что ли? Или не проснулся еще? Я тебе репу сейчас расколю!

В этот момент сзади подошел еще один, судя по всему, его друг, худощавый, среднего роста, смуглый брюнет, на вид ему было лет двадцать пять, в красной футболке, спортивных штанах «Адидас» с полосками по бокам и в тапочках. Он грыз семечки, небрежно бросая по одной себе в рот и выплевывая шелуху прямо на пол.

– Мурик, че потерялся? Кого тут напрягаешь? – поинтересовался брюнет.

– Да тут олень какой-то дерзит, есть жи44
  Жи – жаргонное выражение дагестанцев, часто употребляемое как подтверждение: жи есть.


[Закрыть], Мага, че, навешать ему, вот думаю…

– Тормози, ле55
  Ле – эй. Обращение к мужчине (аварский язык).


[Закрыть], че лоха этого бить!? Сигареты есть, пацан? – поворачиваясь к Грише, спросил он.

Гришу поражала их беспечность и наглость. Было такое ощущение, что они говорили про мебель. Он быстро прокручивал в голове возможные варианты развития ситуации. Сломаться, дать полный назад, спокойно отдать им сигареты и пойти спать он не хотел. С другой стороны, стоять на своем было чревато последствиями. Их двое, и неизвестно, сколько еще придет, один точно спортсмен. По акценту видно, что они кавказцы, а их мало не бывает, Гриша плохо разбирался в нациях, но было ясно, что это не веселые и дружелюбные армяне, а какие-то полубандиты. Тем не менее его упрямство взяло верх. Сейчас надо было себя поставить так, чтобы потом его никто не трогал.

– Есть. Но надо бы вам научиться нормально разговаривать, – ответил он спокойным тоном.

– Ва!66
  Ва – возмущенный возглас у дагестанцев.


[Закрыть] Ты смотри… Ежик в себя поверил, что ли? – с усмешкой сказал тот, кого назвали Муриком.

– Я не ежик, во-первых, а во-вторых, как человек разговаривай! – Гриша уже готов был обороняться. Он решил идти до конца. Чему быть, того не миновать.

– Я сейчас тебе поговорю, чертила!! – уже злобно закричал спортсмен и через секунду треснул Гришу кулаком.

Звездочки закружили перед глазами. Удар был резкий и сильный, Гриша отлетел назад на метр, согнувшись и закрыв лицо руками.

– Чале!77
  Чале (или ча) – хватит (аварский язык).


[Закрыть] Тормози, Мурик! Ээээ!! – друг схватил его за руки.

– Я его поломаю сейчас, лоха этого!! – кричал Мурик.

– Не надо! Не трогай его, тормози!

Секунд через пять Гриша поднял голову, выпрямился, и, решив, что не имеет права в первую же неделю в Москве так опозориться, вдохнул побольше воздуха, готовясь к самому худшему, и со всего маху ударил Мурика прямо в челюсть!

Удар прошел вскользь и сильным не получился, но кавказцы застыли как вкопанные, удивленно глядя на Гришу. Воронежский легкоатлет встал в стойку, защищая лицо кулаками, и был готов к тому, что сейчас эти двое его отметелят, но он просто так не сдастся. Все трое на мгновение замерли, Гриша – удивляясь, что они не нападают, а незваные гости – в шоке от его поступка.

Тишину нарушил брюнет:

– Ты откуда тут взялся? Давно в общаге живешь?

– Что? – Гришу ошеломил вопрос.

– Откуда ты, говорю? Ты понимаешь, на кого прешь?

– Я из Воронежа, неделю назад перевелся сюда. Я ни на кого не пру. Просто надо нормально разговаривать!

– Я в шоке, жи есть, внатуре! Не ожидал! Молодец ты, Воронеж, не очканул88
  Очкануть – испугаться (жаргон).


[Закрыть], – с ухмылкой сказал Мурик.

Гриша просто не верил своим ушам. Когда его начнут уже убивать? Это что, розыгрыш какой-то!? Или они только с виду страшные!?

Тут заговорил тоном старшего смуглый:

– Короче… Меня зовут Мага, его Мурад. Как тебя зовут?

– Гриша.

Они по очереди пожали ему руку.

Потом Мага сказал:

– Мы уважаем таких, как ты! Ты достойный оказался мужик! Бери сигареты, чисто по-братски, пойдем с нами выпьем, там наши пацаны, познакомишься. Через четыре комнаты. 1105 наша.

Гриша взял сигареты. На секунду замешкался: странно это все. Но все же пошел с ними.

1105 был блок из двух отдельных комнат и общего санузла. Обе комнаты были двушки, одна дверь слева, вторая прямо, справа санузел. Та, что слева, была чуть больше, видимо, в советские времена это была трешка. Перед дверью кавказцы встали, пропуская Гришу войти первым. Комната была просторней, чем Гришина. Две кровати у окна, между ними стол и три табурета. Возле шкафа две тумбы с ящиками, на одной лежал бережно сложенный коврик, похожий на молитвенный у мусульман, на второй – магнитофон «Сони», из колонок которого тихо звучало радио. За столом сидели трое – двое на кровати, один на табурете.

У окна в белой футболке с надписью Asics Wrestling сидел брюнет примерно двадцати трех лет. Лицо его, очерченное короткой стрижкой, было похоже на суровую скалу, уши, поломанные неоднократно, напоминали пирожки. У него были невероятно широкие плечи и накаченные руки. Видно было сразу, с таким не дай бог повздорить.

На кровати, ближе к нему, сидел тоже спортивного телосложения, но моложе и поменьше светловолосый улыбающийся весельчак. Нос у него был чуть картошкой, ярко-сиреневая рубашка была расстегнута, обрамляя грудь, которую украшал висящий на кожаной ниточке кожаный треугольник, очевидно талисман. Парень был похож на русского деревенского жителя, только глаза у него были как у хищного зверя, какие-то волчьи, зеленые, в них читались бесшабашность и смелость. А когда Гриша увидел его руки, холод пробежал у него по телу – костяшки на ладонях были в шрамах и ссадинах, видать, этот парень любил подраться.

Второй же сидевший на диване резко отличался от остальных. Одетый в черную футболку и черные брюки парень имел черные как смоль волнистые волосы, видимо, специально выпрямленные с помощью геля для волос, но все равно вьющиеся. У него был прямой нос, пухлые губы и темно-карие, миндалевидные, чуть раскосые глаза с длинными ресницами. Взгляд у него был пронизывающий, как будто он читал мысли. Было понятно, что парень обладает проницательностью и немалым умом и явно это сам понимает, в его глазах читалось едва заметное высокомерие. На лице у него было что-то вроде ухмылки. Сразу бросалось в глаза, что он точно не спортсмен, как все остальные. Он был среднего телосложения, руки у него были не накаченные, а пальцы – длинные и красивые, как у пианиста.

На столе стояла полупустая бутылка водки «Исток», а еще двухлитровая кока-кола, хлеб, маринованный чеснок, банка соленых огурцов, нарезанные яблоки и большая тарелка вареного мяса. Стол был небольшой, на нем было четыре пустых тарелки, из которых они ели, точнее закусывали, и одноразовые стаканы.

– Пацаны, это Гриша! Нормальный пацан вроде, – сказал Мага, садясь на диван.

Светловолосый встал и протянул Грише руку:

– Шамиль.

Следом руку пожал ломоухий здоровяк Гаджи. И, выдержав едва заметную паузу, глядя с подозрением Грише прямо в глаза, свою тонкую по сравнению с другими руку протянул последний – Натан.

Мурик взахлеб стал рассказывать, как Гриша «не очканул и воткнул ему оборотку». Остальные одобрительно кивали.

Гаджи с уважением сказал Грише:

– Молодец, вацако99
  Вацако – братан (аварский жаргон).


[Закрыть]! Спортсмен?

– Любитель, – ответил Гриша.

– В смысле, любитель? Чем занимаешься?

– Легкой атлетикой, но титулов особых не имею, КМС всего.

Услышав «легкая атлетика», они улыбнулись.

Мага повелительным тоном сказал Мураду:

– Мурик налей, а ну-ка! Че морозишься!? Грише тоже налей, – потом, обернувшись к Грише, спросил: – Так сигареты где? Мы тут уже воем без курева!

Гриша достал из кармана пачку и аккуратно положил на стол. Он прекрасно знал с детства, что «по-пацански» сигареты надо класть на общий стол. А тут все пахло «блатной лирикой».

Парень уже не ломал голову над тем, откуда эта вся «братва», и, пока Мурад наливал всем водку, он смело спросил:

– А вы откуда родом? Учитесь тоже тут?

Ему дружелюбно ответил Мага:

– Мы из Дагестана, братан! Я живу в этой комнате, со мной братишка еще живет, его нет сегодня просто. Мурик в соседней живет, учимся тут. Натан тоже тут учится, но живет в квартире. А эти бездельники школу еле закончили! – и он ехидно засмеялся.

– Майами, тормози, да, ерунду говорить! Мурик, налей штрафную ему! – показывая на Гришу и широко улыбаясь, сказал Шамиль. И добавил, обращаясь к новому собеседнику: – Гонит все он! Мы спортсмены! Борцы. Лучше бороться, чем стремных англичанок ради зачета шатать! – и все они дружно засмеялись, включая Магу, как стало понятно, по прозвищу Майами.

Когда все чуть успокоились, заговорил Натан:

– Хорош балаболить, давайте накатим лучше! – он повернулся к Грише: – Молодец, заднюю не дал! Давай покажи теперь, как бухать можешь! В Воронеже наверняка хорошо пьют. Давайте выпьем за правильных пацанов, с духом, чтоб за нашим столом только такие были!

– ИншАллах!1010
  ИншАллах – даст Бог (арабское выражение из Корана).


[Закрыть] – сказали в один голос почти все сидевшие за столом и, чокнувшись одноразовыми стаканами, выпили.

У Гриши был полный стакан, и все они как бы незаметно следили, как он выпьет. Зная это, он медленно осушил его до дна, чувствуя, как спирт расходится по организму, и закусил соленым огурцом. Гриша успел заметить, что, когда Натан говорил, все его внимательно слушали. Было видно, что он пользуется уважением среди друзей.

После того, как Гриша выпил, Мурик хлопнул его по плечу и сказал:

– Пойдем выскочим в коридор, покурим, а то Майами не разрешает в комнате курить. Замучил нас уже всех.

Гриша сидел с ними еще часа два. Пили, смеялись, разговаривали. Говорили в основном они, больше всех Шамиль. Из разговоров Гриша узнал, что Шамиль и Гаджи живут на съемной квартире. Шамилю было двадцать лет, он много и громко заливисто смеялся. Оказалось, что он чемпион России по вольной борьбе, но два года назад бросил заниматься. Что делал Шамиль сейчас, было непонятно. Здоровяк Гаджи по прозвищу Борцуха был чемпионом Европы, тоже по вольной борьбе, но год, как бросил это дело. Ему было двадцать два года, хотя выглядел он постарше.