Текст книги "Вторжение 1944 года. Высадка союзников в Нормандии глазами генерала Третьего рейха"

Командная цепочка в системе руководства войсками в Западной Европе не согласовывалась ни с извечными законами войны, ни с требованиями момента, ни даже со здравым смыслом. Гитлер считал, что может внедрять свои революционные принципы распределения ответственности в деле ведения войны и натравливать одного командующего на другого ради собственной выгоды. Это не только вело к беспорядку в руководстве, но и делало командную систему хаотичной. Главнокомандующему немецкими войсками на Западе (фельдмаршал фон Рундштедт) подчинялась группа армий «Б» (фельдмаршал Роммель) в секторе Нидерланды – Луара и группа армий «Г» (генерал-полковник Бласковиц) в секторе Луара – граница с Испанией – Средиземноморское побережье – Альпы.

Командование ВМС на Западе (адмирал Кранке) получало приказы непосредственно из штаба германских ВМС, в то время как 3-й военно-воздушный флот (фельдмаршал Шперле) получал приказы от Геринга. Таким образом, операции на море и в воздухе не могли координировать ни главнокомандующие войсками на Западе, ни командующие группой армий «Б». Командующие войсками были лишь частично информированы об оперативных замыслах двух других родов войск, и, как правило, слишком поздно. Они могли обращаться с просьбами, но не были уверены в их выполнении.

Фюрер возложил на фельдмаршала Роммеля дополнительную миссию изучения положения на всем Западном фронте от Дании, через Бискайский залив, Пиренеи и Средиземноморье до Альп. От него требовалось осуществить контроль за состоянием обороны и систематизировать оборонительные мероприятия. Он не был уполномочен отдавать приказы, но был обязан докладывать непосредственно Гитлеру или Верховному командованию вооруженными силами (вермахта), ставя в известность главнокомандующего войсками на Западе о своих докладах.

Военные администраторы во Франции (пехотный генерал Карл Генрих фон Штюльпнагель) в Бельгии и Северной Франции (пехотный генерал Александр фон Фалькенхаузен) в военных вопросах подчинялись главнокомандующему войсками на Западе, однако во всех административных делах и в тех, что касались хозяйственного использования их районов для военных целей, они были подответственны непосредственно Верховному командованию вермахта. С начала 1942 года высшие офицеры СС и офицеры службы безопасности (секретной полиции) осуществляли свою исполнительную власть на оккупированных территориях. Они получали приказы непосредственно от Гиммлера – приказы, которые держались в секрете от военной администрации. Таким образом, главнокомандующего войсками на Западе обычно ставили перед фактом даже в таких серьезных вопросах, как депортация и экзекуция.

Верховные лидеры СС и полиции тоже наблюдали за действиями вермахта через своих спецагентов.

Политические трудности немцев во Франции усугублялись из-за соперничества офицеров-членов партии и СС. Посольство Германии в Париже при Абеце само по себе было аномалией, так как между Францией и Германией не было заключено соглашения о мире. Несмотря на многочисленные факты противоположного свойства, Франция де-юре была оккупированной страной. Абец получал инструкции от Риббентропа и сотрудничал с правительством Виши. Но он был отвергнут Гитлером и Гиммлером, как только в этом появилась необходимость в связи с преследуемыми ими целями. Престарелый маршал Петэн чувствовал, что его обманывают политики всех мастей, и часто говорил об этом в беседах с офицерами германской армии.

Организация Тодта (военизированная трудовая повинность, или «Arbeitsdienst») также была независимой и подчинялась так называемым «директивам фюрера», публиковавшимся рейхсминистром по делам вооружений и военного имущества и Верховным командованием. Главнокомандующий войсками на Западе мог представлять организации Тодта перечень своих потребностей, но не мог отдавать ей распоряжения. Разбалансированность сил обороны побережья и островов Ла-Манша – наглядный пример этой неразберихи.

Группа армий «Б» не могла отдать приказ о возведении оборонительных сооружений вдоль трехсотмильного района своей обороны. Ей приходилось обращаться к этим безнадежным каналам. Протестовать было бесполезно. Организация Тодта была заорганизована, имела раздутый штат, так что очень часто строила просто ради строительства, игнорируя неотложные военные нужды. Рейхсминистр Шпеер слишком поздно попытался исправить эти недостатки.

Во время отхода из Франции высшие руководители СС и командиры люфтваффе часто отводили свои части в Германию, не считаясь со сложившейся на данный момент ситуацией. Они делали это под предлогом необходимости реорганизовать и пополнить свои части. Это придавало их действиям характер беспорядочного бегства, которого старались избежать под яростным натиском противника воюющие войска. В таких неблагоприятных условиях командной цепочки часто было невозможно выполнять оперативные распоряжения, отдававшиеся в последний момент фельдмаршалом фон Рун-дштедтом.

Фельдмаршал Роммель вспоминал собственный опыт в Африке и пример с западными союзниками в Первую и Вторую мировую войны. Сухопутные, военно-морские и военно-воздушные силы вторжения Соединенных Штатов и Великобритании находились под единым командованием главнокомандующего генерала Эйзенхауэра. Роммель потребовал в устной и письменной форме, чтобы все три рода войск и организация Тодта в его районе были отданы под его командование для одного решительного усилия в организации обороны.

После того как он неоднократно справлялся об этом, в просьбе было категорически отказано. Гитлер хотел, чтобы командование было аморфным; он не желал давать слишком много власти кому бы то ни было, особенно Роммелю. Требования военного характера усиливали подозрения Гитлера.

Эта концепция «разделяй и властвуй» подрывала единство командования войсками на Западе и вносила сумятицу в войска.

Штаб-квартира оперативного командования группы армий «Б» располагалась неподалеку от линии фронта в замке Ла-Рош-Гюйон. Этот замок располагался в западной оконечности красивого французского острова Иль-де-Франс, в районе большого изгиба Сены к северу, на ее северном берегу. Раположенный примерно в сорока милях ниже Парижа по течению, между Мантом и Верноном, он был родовым поместьем герцогов де Ларошфуко. Построенная среди скал над Сеной нормандская цитадель существовала с 1000 года, и развалины древнего замка с высокой башней все еще возвышались над холмом. Роммель позволил семье герцога остаться и разместил в замке только узкий круг офицеров своего штаба. Портрет самого прославленного из герцогов, маршала де Ларошфуко, висел в оружейном зале. Именно его перу принадлежат знаменитые афоризмы, которые игнорировались в сложившейся уже в новое время ситуации. Еще одним выдающимся человеком, родившимся в Ла-Рош-Гюйон, был филантроп и политик, герцог де Ларошфуко-Лианкур.

Фельдмаршал Роммель выбрал для себя скромные апартаменты на первом этаже по соседству с террасой-розарием. Кабинет был пропитан атмосферой старой французской культуры; его украшали великолепные гобелены и мозаичный стол времен Ренессанса, на котором Лувуа скрепил своей подписью документ об отмене Нантского эдикта в 1685 году. После начала вторжения в Нормандию и участившихся воздушных налетов союзников Роммель договорился с герцогом о том, чтобы эти ценные произведения искусства хранились в фамильном склепе под скалой. Там они оставались в полной сохранности.

Штаб-квартира группы армий «Б» состояла лишь из рабочего штаба, состав которого намеренно оставили небольшим. В него входили: начальник штаба, генерал-лейтенант Ганс Шпейдель; оперативный офицер, полковник фон Темпельхоф; офицер разведки (IC), полковник Штаубвассер; адъютант, полковник Фрейберг (IIА). В качестве членов штаба технических служб входили: генерал-полковник Латтман (артиллерия); генерал-лейтенант Мейзе (корпус офицеров технической службы); генерал-лейтенант Герке (корпус связи) и советник по делам флота вице-адмирал Фридрих Руге. Были также офицер Генерального штаба люфтваффе, адъютанты и военные историки. Должность квартирмейстера для генеральского состава, не имевшего исполнительной власти, была упразднена перед вторжением, а его обязанности возложены на квартирмейстера генеральского состава во Франции. Вопреки установленным правилам в штаб-квратире не было офицера-политработника национал-социалистической партии. Это упущение стало одним из пунктов обвинения, приобщенным к выдвинутым против начальника штаба впоследствии, когда его допрашивало гестапо. Когда фельдмаршал Модель взял на себя командование группой армий в августе 1944 года, он сразу же внедрил в штаб одного из этих полицейских агентов, который имел право докладывать непосредственно Гиммлеру и представителю Гитлера Мартину Борману.

Среди членов штаба группы армий «Б» при фельдмаршале Роммеле существовало взаимопонимание по военным вопросам и складывались хорошие личные отношения. Была также внешняя и внутренняя гармония и психическое равновесие; офицерам была предоставлена максимально возможная свобода для проявления инициативы. Свободные дни фельдмаршал Роммель в «спокойное время» перед вторжением проводил, занимаясь чем-нибудь полезным. Он почти ежедневно инспектировал войска, как правило, в сопровождении одного только адьютанта, капитана Ланга. Часто его сопровождал вице-адмирал Руге, которому Роммель особенно благоволил, считая воплощением доблести и совершенства.

Фельдмаршал покидал штаб-квартиру между пятью и шестью утра, после завтрака с начальником штаба и обсуждения с ним наиболее неотложных дел. Он объезжал войска до вечера, делая короткий перерыв на обед в той воинской части, в которой оказывался во время инспектирования. Совещания начинались вскоре после его возвращения в Ла-Рош-Гюйон и продолжались до легкого ужина, который не отличался от вечерней трапезы всего остального штаба.

За столом компанию фельдмаршалу составляли десять или двенадцать офицеров, самым тесным образом работавших с ним, и был кто-нибудь из гостей. Роммель ел и пил мало, никогда не курил. Он всегда поддерживал общий разговор, возникавший за столом.

После ужина он совершал прогулку в парке замка, обычно вместе с генералом Шпейделем и адмиралом Руге. Больше всего он любил одно место под двумя мощными кедрами, откуда открывался вид мирной долины Сены и западного неба. После совещаний он рано ложился спать.

Во время инспекций на фронте Роммель объяснял ситуацию офицерам и личному составу и рассказывал о собственных планах. Он умел поддерживать равновесие между похвалой и критикой. Огромное внимание он уделял отношению войск к гражданскому населению и неоднократно напоминал о законах гуманизма во время мира и войны. Роммель настаивал на том, чтобы международные конвенции соблюдались вплоть до последней буквы, и отстаивал рыцарские законы чести, которые в то время казались странными, а Гитлером воспринимались как признак слабости.

А. Армия. Главнокомандующий группой армий «Б» фельдмаршал Роммель командовал двумя армиями с 8 штаб-квартирами армейских корпусов, 24 пехотными дивизиями и 5 полевыми дивизиями люфтваффе. Состав командования фельдмаршала Роммеля был следующим. В него входило Командование вермахта в Нидерландах, в ведении которого находились один армейский корпус (LXXXVIII), две пехотные дивизии (347-я, 709-я), одна полевая 16-я дивизия люфтваффе.

Командующий, генерал ВВС Христиансен, отличился еще в Первой мировой войне в чине капитана вспомогательного крейсера и был награжден орденом «За заслуги». Позже он стал летчиком морской авиации. Был снова призван на службу после 1933 года в качестве генерал-майора и получал назначения на высокие посты в люфтваффе. Он был грубоватым, простым моряком и не имел опыта, образования и достаточного интеллекта – качеств, необходимых для руководства армией. Он слабо разбирался в ведении войны на суше. Это делало его назначение командующим еще более непонятным – налицо было явное пренебрежение военной квалификацией. Рейхсмаршал Геринг просто назначил одного из своих доверенных людей на ключевой пост. Генерал-лейтенант фон Вюлиш, офицер Генерального штаба и кавалерии, старался восполнить недостатки своего шефа, и Христиансен давал ему полную свободу действий.

В состав 15-й армии входили штабы четырех армейских корпусов (LXXXIX, LXXXII, LXVII и LXXXI), шесть пехотных дивизий на фронте (70-я – в этой дивизии были солдаты с желудочными заболеваниями, но, несмотря на это, она воевала хорошо – 47-я, 49-я, 344-я, 348-я, 711-я); и две полевые дивизии люфтваффе на фронте (17-я и 18-я); в тылу находились восемь пехотных дивизий (64-я, 712-я, 182-я резервная, 326-я, 331-я, 85-я, 89-я, 346-я); и одна полевая дивизия люфтваффе (10-я).

Командующий 15-й армией генерал-полковник фон Зальмут был человеком, приобретшим большой тактический и оперативный опыт во время мира и войны. Он возглавлял штаб фельдмаршала фон Бока в Западной кампании 1940 года, а в 1941 году командовал XXX корпусом на Восточном фронте в Крыму; во время критической ситуации зимой 1942/43 года возглавил 2-ю армию под Курском. Он был освобожден от командования после того, как его стойкость неоправданно поставили под сомнение. Будучи врагом национал-социалистической системы, он предвидел надвигающуюся катастрофу.

7-я армия состояла из штабов трех армейских корпусов (LXXXIV, LXXIV, LXX), а позднее к ней присоединился II парашютный корпус; семи пехотных дивизий на фронте (716-я, 352-я, 243-я – недоукомплектованная, 319-я – на островах пролива Ла-Манш, 266-я, 343-я и 265-я). В тыловых районах было две пехотные дивизии (84-я и 353-я), 91-я воздушно-десантная дивизия, и позднее присоединились две парашютные дивизии.

Командующий 7-й армией генерал-полковник Долльман был артиллерийским офицером. Он прошел хорошую школу, работая в Генеральном штабе и командуя войсками, но единственным его практическим опытом было форсирование Рейна в верхнем течении в Западную кампанию 1940 года, которое само по себе не являлось решающей операцией. К тому же он не отличался крепким здоровьем.

Методы Гитлера глубоко ранили его и как солдата, и как человека. Он умер от сердечного приступа в своем боевом штабе 29 июня 1944 года, через несколько дней после того, как Гитлер потребовал его смещения, против которого возражал Роммель.

Что касается танковых частей, они были под началом генерала бронетанковых сил на Западе, размещенных в районе группы армий с командованием корпуса (I танкового корпуса СС) и пятью танковыми дивизиями (1-й СС, 12-й СС, 2-й, 21-й и 116-й).

К югу от Луары располагался LXIII танковый корпус с 2-й, 9-й, 11-й и 17-й танковыми дивизиями. Некоторые из этих формирований были собраны из свежих войск; другие находились в процессе реорганизации и усиления.

Главнокомандующий танковыми войсками на Западе генерал барон Гейр фон Швеппенбург находился в Париже с учебным штабом, который позднее должен был стать штабом тактического командования. В делах организации и обучения он был ответственным перед главным инспектором вооруженных сил, генерал-полковником Гудерианом. В операционных вопросах непосредственно подчинялся главнокомандующему войсками на Западе. Швеппенбург был необыкновенным человеком, обнаружившим способности как в военной, так и в политической областях, и умел делать логические выводы из опыта, накопленного в истории ведения современных войн. Он проявил твердость и бесстрашие, когда в качестве военного атташе в Лондоне докладывал о всевозрастающей изоляции Германии. Эти предостережения предопределили его отставку.

По всему фронту на Атлантике, протяженностью 2500 миль, располагался личный состав шестидесяти полумобильных пехотных дивизий. Он состоял из людей старших возрастных категорий, закаленных в боях бойцов почти не было. Как офицеры, так и унтер-офицеры были большей частью запредельного возраста и не подходили для выполнения задачи, которая выпала на их долю. Они были плохо вооружены, число лошадей, используемых в качестве транспортного средства, настолько не соответствовало потребностям, что ограничивало подвижность личного состава и едва хватало для снабжения его продовольствием. Эти части ни в коей мере нельзя было сравнить с моторизованным и мобильным противником, которого мы ожидали, если вторжение выльется в мобильные военные действия. Фельдмаршал Роммель неоднократно информировал об этих недостатках Верховное командование и без колебаний указывал лично Гитлеру на тот факт, что эти дивизии бесполезны в современной войне. Его точка зрения отвергалась, и Гитлер обращал его внимание на свою военную директиву, согласно которой долг солдата состоял в том, чтобы «стоять насмерть и умереть, защищаясь», а не быть «мобильным».

Бронетанковые дивизии не были доведены до полной боевой мощи, а их подготовка не была завершена. Не хватало опытных офицеров и боевой техники. Но боевой потенциал бронетанковых дивизий был выше, чем у позиционных пехотных дивизий, хотя она составляла лишь 30 процентов от стандартов 1940-го и 1941 годов для таких дивизий. Предпринятые совместные с люфтваффе учения не были успешными. Противник, наоборот, довел взаимодействие своих сухопутных и военно-воздушных сил до поразительно высокой степени мастерства.

Руководители германских люфтваффе проявляли недостаточно понимания по поводу этих требований. Отсутствовало единое командование вооруженными силами на поле боя, а поэтому было невозможно проводить объединенные учения армии и люфтваффе даже в сфере радиосвязи.

Б. Германские военно-морские силы. Германские военно-морские силы в течение всей войны переживали трагическую дилемму. Сил флота постоянно не хватало для выполнения поставленных перед ним задач. Флот был настолько слаб, а его стратегическое положение настолько неблагоприятно, что он мог выступать лишь в качестве вспомогательного рода войск. По мере расширения войны его задачи многократно возросли по сравнению с теми, которые первоначально ставил Гитлер. Когда гросс-адмирал Редер, который держался в стороне от политики, был смещен, перестало существовать авторитетное мнение специалиста, которое можно было бы противопоставить идеям Гитлера. Военный флот, как правило, всегда более, чем армия, зависим от политики диктатора. Покорность военного флота политическому курсу Гитлера была подтверждена, когда адмирал Дёниц был назначен на смену Редеру вопреки пожеланиям и рекомендациям самого гросс-адмирала Редера.

Переоценка важности военно-морских сил, которая возобладала после того, как фельдмаршал фон Бломберг ушел со сцены в 1938 году, коренилась в отсутствии настоящего координирующего органа в вооруженных силах, такого, который мог бы четко определить задачи для трех родов войск. Эта неспособность проникнуть в суть проблемы координации ведения всех боевых действий могла привести к опасным последствиям. Военно-морские силы, подобно люфтваффе, были предоставлены самим себе и не всегда осознавали необходимость наличия единого командования вооруженными силами. Позднее у них сложилась более тесная связь с партией, и они стали рьяно защищать собственные привилегии, хотя морские офицеры на сухопутных базах и налаживали сотрудничество с армией.

Командующий военным флотом на Западе адмирал Кранке (начальник штаба вице-адмирал Хоффман), вероятно получив инструкции от Дёница, настаивал на своей независимости, а когда нависла катастрофа, не нашел возможным оказать значительную помощь армии. Адмирал Кранке держал в Париже специальные охранные подразделения морской пехоты численностью 5000 человек, вместо того чтобы вводить их в бой ввиду отчаянного положения на фронте. Он предложил использовать их лишь вечером 20 июля 1944 года, чтобы освободить подразделения безопасности, которые были арестованы во Франции по приказу военного губернатора. Таким образом, флот был использован против армии.

Германский военно-морской флот на Западе состоял из нескольких миноносцев, от 10 до 15 торпедных катеров, нескольких флотилий торпедоносцев, некоторого количества минных тральщиков, патрульных катеров, танкеров и ремонтных судов. В случае вторжения 40 подводных лодок должны были выйти в море от Атлантического побережья. Только шесть из них снялись с якоря, но и они не могли добиться успеха перед лицом подавляющего преимущества союзников на море и в воздухе.

Эффективность подводных лодок теперь уже не была так важна, если учесть понесенные подводным флотом потери.

Довольно долго у немцев не было морской и воздушной разведки у побережья.

Вечером 14 июня 1944 года во время воздушного налета союзников на пирс и доки подлодок в Гавре были уничтожены 38 надводных кораблей. Почти все торпедные и патрульные катера были выведены из строя. Вражеская эскадрилья шла на низкой высоте и без всякого для себя риска произвела эти разрушения.

На вооружении германского военно-морского флота в западных водах к 29 июня, согласно информации, предоставленной Дёницем в Берхтесгаден, имелось не более одного торпедного катера, 12 патрульных катеров и 8 подводных лодок, оборудованных приспособлением, препятствующим обнаружению подводных лодок радарами противника. Большое число береговых баз во Франции, число которых не отвечало ни размеру германского флота, ни выполняемым в море задачам, привносило еще большую неразбериху в и без того хаотичную обстановку в системе управления. Примером такого беспорядка была система управления огнем береговой артиллерии. Военно-морские силы брали на себя ответственность за огонь береговой артиллерии до тех пор, пока войска вторжения находились в море, но после высадки армия должна была брать на себя командование всей береговой артиллерией. Это вело к несогласованности на этапах планирования между принципами артиллерийской тактики флота и армии, особенно в таких вопросах, как размещение орудий и наблюдательных постов, а также собственно обслуживания орудий.

Группа армий «Б» неоднократно, но безуспешно просила отменить эту директиву, но Гитлер отвергал требования Роммеля. Командование военно-морских сил на Западе ошибалось в своей оценке дальнобойности в глубь материка морских орудий союзников, сомневаясь, что они могут поражать цели на суше на расстоянии более 10 миль от обрывистого побережья и более 30 миль от равнинного побережья. Фактически военные корабли союзников вели огонь по целям на 25 миль в глубь материка, в чем смогли убедиться войска, оборонявшие Кан.

В. Люфтваффе. Эффективное использование германских военно-воздушных сил на Западном фронте, так же как и в рейхе, было жгучей проблемой. Армия не имела возможности получать точную информацию от штаба ВВС как о мощи люфтваффе, их обязанностях, так и возможном использовании. Рейхсмаршал Геринг избегал обсуждать этот вопрос либо давал двусмысленные ответы. Он не искал информации из первых рук в эти решающие месяцы, пытаясь вместо этого руководить воздушными силами от Каринхалле до Восточной Пруссии. С Герингом невозможно было разговаривать о воздушной войне, поскольку он, казалось, не был достаточно информирован о своем собственном роде войск.

3-й военно-воздушный флот на Западе находился под непосредственным командованием Геринга через его главнокомандующего маршала Шперле. Начальником штаба последнего был генерал Коллер, а позднее им стал генерал-майор Плохер. У Верховного командования вооруженными силами было лишь ограниченное право ставить задачи, выполнения которых оно желало.

Шперле, командовавший 3-м воздушным флотом, был человеком необыкновенно энергичным; но чем яснее он видел порочность «порядка» в гитлеровском руководстве, тем более его энергия выливалась в горький сарказм. Он старался работать с нами по возможности в товарищеском ключе, особенно когда стал разделять политические взгляды Роммеля. Шперле был сделан «козлом отпущения» за просчеты Геринга и был смещен Гитлером 18 августа.

Донесения из верных источников в 3-м воздушном флоте указывали на то, что в начале июня в нем было только 90 бомбардировщиков и 70 истребителей в боеспособном состоянии из 500 самолетов на Западе. И эти немногие бесполезно было вводить в бой, настолько велико было преимущество союзников в воздухе. «Первая партия» из 1000 реактивных истребителей, обещанная Гитлером 1 апреля 1944 года начальнику штаба группы армий «Б», так и не появилась.

Воздушные силы союзников поддерживали десантные операции 6 июня 25 тысячами вылетов.

Военно-воздушные силы Великобритании и Соединенных Штатов господствовали в небе с весны 1944 года и парализовали всякую активность немцев в воздухе. Невозможно было обеспечить удовлетворительную рекогносцировку. Нельзя было сделать снимки британской территории, не говоря уже о фотографировании британских портовых сооружений и береговой акватории, примыкающей к портам. Уже не удавалось сосредоточить достаточное количество истребительной авиации для противодействия безжалостным эскадрильям вражеских бомбардировщиков. Сосредоточение немецких сил противовоздушной обороны, призванных остановить авианалеты союзников, не могло быть достигнуто из-за того, что подразделения люфтваффе были разбросаны по всему Западу, не представляя собой реальной мощи ни в одном из мест. Искусно пилотируемые первоклассные истребители-бомбардировщики союзников пресекали любые передвижения войск при свете дня и наносили большой урон. Эскадрильи бомбардировщиков подвергали железнодорожные узлы и пересечения дорог, а также здания таким разрушениям, что трудности со снабжением в случае вторжения казались непреодолимыми. Разрушения железных дорог к западу от линии, соединяющей Брюссель, Париж и Орлеан, с середины мая сделали для нас невозможным налаживание регулярного снабжения и пополнения личного состава по железной дороге. Не было ни достаточного автотранспортного парка, ни бензина для того, чтобы возложить бремя перевозок на автотранспорт вместо железных дорог.

Именно проблема снабжения была одной из причин нашего поражения в Африканской кампании 1942 года, в противодействии операциям русских 1942 года и мобильных боях на Западе в 1944 году. Все мосты через Сену под Парижем и через Луару под Орлеаном были разрушены бомбежками до 6 июня 1944 года. Подводные мосты (туннели под реками) не были построены, хотя неоднократно возникал повод для того, чтобы это сделать. Не хватало оборудования для сооружения временных мостов.

Вражеская авиация постоянно наращивала интенсивность налетов на оккупированные территории и на территорию самого рейха.

Фельдмаршал Роммель не преминул обратить внимание Гитлера, как в письменных докладах, так и в разговоре до начала вторжения, на важность того, чтобы все три рода войск сражались бок о бок. Он подчеркивал, что низкий уровень развития люфтваффе мог стать решающим фактором. Он сравнивал эту ситуацию с той, которая сложилась в ходе сражений в Африке, следствием чего стали проблемы со снабжением. «Верховному командованию в этот пятый год войны должно быть ясно, – говорил он Гитлеру, – что военно-воздушные силы во взаимодействии с армией не только решают судьбу сражения, но и судьбу войны». Ответом на все эти предостережения стало гробовое молчание. В верхах были увлечены обещаниями обретения нового «чудо-оружия» и тысяч реактивных истребителей.

Но Роммель не был удовлетворен туманными ссылками на «чудо-оружие» и лично справился у рейхсминистра Шпеера о том, как идут дела с изобретениями и новыми разработками и когда их можно будет использовать в деле. Ему сказали, что от теоретической научной разработки атомной бомбы до ее производства может пройти много времени. Профессор Отто Ган разработал теорию, но у Германии нет мощного промышленного потенциала для производства бомбы. Весной 1943 года, когда Германия еще только собиралась приступать к этому производству, отряды британских и норвежских подрывников разрушили гидроэлектростанцию в Норвегии, а когда к октябрю 1943 года была восстановлена, вновь подверглась бомбардировкам. На сей раз профессор Вернер Гейзенберг из Геттингенского университета говорил: «Британцы и американцы часто нас спрашивают, почему мы не попытались сделать в Германии атомную бомбу. Простейший ответ, который может быть дан на этот вопрос, состоит в том, что мы не могли добиться успеха в тех условиях, которые сложились во время войны».

В этой связи мы должны также отметить отсутствие нашего преимущества в воздухе. Опыт ВВС США, сбросивших первую атомную бомбу в августе 1945 года, продемонстрировал, что сильные военно-воздушные силы необходимы для благополучной доставки атомной бомбы до цели.

Роммель не раз жаловался на чрезмерную величину личного состава командования люфтваффе на Западе, где оно сохраняло непомерно большую и независимую систему связи, требующую 50 тысяч человек персонала. Наземные службы люфтваффе на Западе (численностью более 300 тысяч человек) имели сто человек на земле на одного в воздухе, в то время как в других воздушных корпусах оно обычно равнялось десяти к одному. Такое соотношение можно было объяснить только амбициозным стремлением Геринга и Гиммлера создать личную армию – специфическая тенденция, свойственная всем революционным лидерам.

III корпус зенитной артиллерии вопреки всякому здравому смыслу и требованиям группы армий «Б» был отдан под командование 3-го воздушного флота в Париже, а значит, Герингу в Восточной Пруссии. Вследствие этого он был расположен неудачно, когда началось вторжение, и не мог быть достаточно быстро перемещен. Его концентрированная огневая мощь была бы крайне важна в первые дни высадки десанта. Прекрасное оружие так и не было использовано при едином управлении огнем в решающих секторах поля боя. Командующий офицер III зенитного корпуса был отозван Герингом во время сражения в Нормандии, о чем не была поставлена в известность группа армий «Б», и отсутствовал много дней.

Ситуация в воздушном пространстве была версией более интенсивного боя, которая уже имела место в Африке и Италии. Противник господствовал в воздухе над полем сражения, над оккупированными странами и даже над самим рейхом. Германских пилотов не было видно.

Из-за ошибок в планировании, организации и руководстве люфтваффе было потрепано и деморализовано до того, как разыгралась финальная битва. Провалились все попытки немцев проводить независимые воздушные операции. Это касается воздушного боя над Британией после массового бегства британской армии из Дюнкерка в 1940 году, «исчезновения» британского флота, сражения в Атлантике, защиты Германии от британо-американских атак, попытки доставки грузов в Сталинград, Черкассы, Крым и в Африку воздушным путем. Все это – печальные главы в исторической череде неудач. Храбрые немецкие летчики стали жертвами своих руководителей.