Текст книги "Хроник"

Гарик Храмцовский
Хроник

Знакомство

1

– Ну вот мы и приехали.

– Сколько с меня?

– Триста пятьдесят!

– Сто, двести…и… триста пять. десят. Возьмите, пожалуйста.

Не успев выйти из машины, раздался громкий треск рации.

– Первомайский Район, кто может подъехать? Первомайский район, улица Ленина 133, кто может подъехать?

– Марин, я заберу.

– Хорошо, Вадим, третий подъезд.

– Пшшшпшшшшпшшш!!!

Наконец – то заглохла.

– Пожалуйста, Ваши вещи. Удачной поездки!

– Спасибо.

Марк, стоял на дороге, в двух метрах от тротуара.

Сквозь густой туман виднелось здание вокзала, пестрящее огнями. Казалось, что оно хвастается, выставив на показ свои огромные часы.

– С богом. – Марк переставил чемодан на тротуар и пошел в сторону входа, добавляя свою партию грохота колес, в общую симфонию.

Как всегда небольшой затор на входе. Милиция выдергивает с некоторой периодичностью людей из очереди. Проверяет документы и осматривает личные вещи. Каждый чувствует себя в чем – то виноватым. Форма и строгие лица, играют свою роль в подсознании людей. Страх.

Марк спокойно миновал блок пост, и направился в зал ожидания.

– Уважаемые пассажиры! Поезд номер двадцать семь Столица – Провинция, прибывает к платформе номер три ко второму пути в 19:50. Уважаемые пассажиры! Поезд номер двадцать семь Столица – Провинция, прибывает к платформе номер три ко второму пути в 19:50.

Зал, из ожидания, превратился в зал ускорение. Кто – то уже стоял на платформе. Остальные же, сворачивали сканворды и газеты. Марк поднял воротник, и начал спускаться к платформе за плешивым мужчиной.

– Какой туман! – сказал Плешивый.

– Какой, туман может быть? Обычный туман! – подумал Марк. – Любители поговорить. Всегда этого не понимал. Почему кому – то обязательно что – то…

Вдруг Марк споткнулся, но удержался на ногах.

– Опа… Так можно и убиться! – сказал Плешивый.

– Ну конечно! Еще бы! Комментатор хренов! – продолжал думать Марк. – Постараюсь…, – сказал Марк.

Между путями, было несколько киосков. В них продавали все товары в тридорого. Словно дается последний шанс, для того чтобы запастись газетами, водой, пивом и всякой ерундой, которая становится нужна людям только тогда, когда они отправляются в путь.

По телу Марка пробежала дрожь от холода. – Наверное из тепла вышел, – думал Марк. Запах креозота, проникая в мозг, заставлял его вспоминать прошлые встречи с вокзалами. Атмосфера, в которой находились ожидающие поезда люди, была словно дежавю.

– Уважаемые пассажиры! Поезд номер двадцать семь Столица – Провинция, прибывает к платформе номер три ко второму пути, нумерация вагонов с головы поезда! Уважаемые пассажиры! Поезд номер двадцать семь Столица – Провинция, прибывает к платформе номер три ко второму пути, нумерация вагонов с головы поезда!

Словно свет в конце туннеля, появился прожектор поезда. В одно мгновение поезд оказался рядом. – Десятый вагон, десятый вагон, десятый вагон, двадцать шестое место, – бормотал Марк.

Поезд остановился. Всех пассажиров затянуло по вагонам.

За окном отдалялась, освещаемая несколькими прожекторами надпись "Столица". Марку было очень грустно покидать ее. Он верил в то, что в ближайшее время обязательно вернется.

Стук колес. Тишина. Все спят. Марк тоже уснул. На груди у него лежала книга "Биполярное аффективное расстройство".

– Провинция, Провинция, станция Провинция. Кому на Провинцию, остановка через десять минут, стоянка пять. Провинция… – раскатился по вагону голос.

Успев умыться, Марк собрал вещи и направился в сторону тамбура. Поезд остановился. Марк на пироне. Даже на вокзале он почувствовал вкус свежего воздуха Провинции.

– Такси надо? Брат, поехали, тебе в город? Не дорого возьму.

– До ближайшей гостиницы далеко?

– Триста рублей, братик, и ты в гостинице.

– Хорошо, поехали, – сказал Марк.

Такси остановилось около небольшого отеля под названием на сто процентов совпадающим со временем суток, "Рассвет".

Марку сразу понравился отель. В холле отеля было очень уютно и чисто. Над кожаным диваном и двумя креслами висела большая готическая картина.

На стойке ресепшн, стояла милая девушка в деловом костюме и собранными в хвостик волосами. Рядом слонялся взад – перед охранник, ожидая смены.

– Доброе утро! Чем я могу Вам помочь?

– Здравствуйте! Я хотел бы снять номер.

– На какой срок?

– Для начала на пару суток, а там будет видно.

– Хорошо, Вам номер для курящих?

– Нет, девушка, – присматриваясь к имени на бадже, – я не курю.

– Хорошо. Я могу предложить Вам одноместный номер, для не курящих, на пятом этаже номер пятьсот пять. Стоимость тысяча семьсот рублей, завтрак включать? – Марк кивнул головой, в знак одобрения. – Ваш паспорт, пожалуйста.

– Возьмите.

– Угу.

Девушка взяла документы и принялась вносить данные гостевую карту, иногда поднимая глаза на Марка.

– Возьмите паспорт и ключ, пожалуйста. Завтрак начинается с шести тридцати до десяти ноль – ноль, в ресторане гостиницы на втором этаже. Приятного отдыха.

– Спасибо.

Марк зашел в номер. С облегчением снял обувь и, не распаковывая чемодан, завалился на кровать.

2

Высокий сплошной забор с девственной колючей проволокой. Множество трех этажных зданий, находящихся за непроходимой стеной, раскинулись на целый квартал. Раньше на этой территории находилась военная учебка. Практически на каждом окне была решетка. По углам территории, на высоких столбах, висели прожектора. Ни кто не хотел бы оказаться по ту сторону забора.

На проходной, около въездных ворот, держал пост охранник Владимир. Ему было чуть за пятьдесят. Смотря на него, сразу понимаешь, что с ним шутки плохи. Но это только, если вы не знакомы. Казалось, даже летом он одевает свою камуфляжную куртку с большим, теплым воротником, а на седую голову свою любимую кепку.

На табличке, которая определяла это место, белыми буквами на синем фоне написано: "Провинциальная клиническая психоневрологическая больница". Её вес больше чем весь участок, вместе с забором, зданиями, деревьями и людьми, находящимися там, вместе с Владимиром. Надпись, хоть и заретуширована под министерство здравоохранения, но говорит о том, что с ней, никто и никогда не сможет смириться.

Каждый, проходящий мимо человек старается не смотреть в сторону этого комплекса, боясь, попасть туда или увидеть что – то страшное. Поэтому все шли своей дорогой, не смотря, и не оборачиваясь. Каждый знал и понимал, что это за место.

Но они могли лишь строить догадки, о том, что там происходит на самом деле. Каждый оценивает людей по ту сторону через штампы кино, книг и личного воображения.

3

– Верочка… Вера!?…(где ж её носит) Вера!! Ползет, надо бы прибить ей пару тряпок на обувь, чтобы не просто так шорхала, а пыль заодно протира…

В кабинет ввалилась Вера.

Родители, держа на руках совсем маленькую девочку, не имея ни копейки за душой дали ей это имя веря в будущее.

– У нас все будет хорошо? – спросила мать девочки у мужа.

– Ты сомневаешься? Все будет хорошо. Теперь у нас есть дочь, Вера, у нас все наладиться, – ответил муж.

Но ничего не налаживалось.

Вера, росла в семье сантехника, с которым за подработки расплачивались бутылкой.

Во дворе панельного девятиэтажного дома, она выпивалась, за 10 минут. Сопровождалось распитие словами: "если бы", "что я могу поделать", " ну дай бог все наладиться".

Мать работала на заводе, но после сокращения, ничего другого не осталось, кроме того, что мыть полы в школе, где училась Вера.

Вот так и жили втроем с Верой, пухленькой розовощекой девочкой, которая донашивала одежду за соседскими девочками. Она мечтала стать врачом, чтобы излечивать таких людей как её отец. Однозначно считала его шизофреником. Высокий и худой, с искореженными зубами. Без цели в жизни и одним увлечением – алкоголь.

Избиение матери на глазах у дочери, вылилось ему раком и метастазами в мозге. Они рисовали ему другой мир. И знакомили с новыми друзьями. Он любил с ними поговорить и поспорить, вплоть до своей смерти.

– Алла Валерьевна, Вы звали?

– Да, Верочка… Звала… Хотела сообщить тебе, что завтра должен приехать из Столицы новый зав отделением Марк Андреич.

– Марк Андреевич… Это тот, который по распределению? Ну наконец – то зав отделением появится. Марк… Интересное имя… А Вы с ним знакомы? Видели его?

– Да, по распределению. Нет, Верочка, я с ним не знакома. Несколько раз по телефону разговаривала, объясняла, как к нам добраться. Будь добра, подготовься к его приезду. Опыт у него небольшой, после ординатуры сразу к нам, молодой, горячий… Думаю амбициозен… Захочет болезнь новую открыть, или практики лечения… Ну знаешь как оно бывает…?

– Хорошо, я поняла, завтра встретим, покажем, расскажем…

– Встретим… покажем… Ты проследи, чтоб порядок был… Покажет она.

– Все поняла, все будет как в лучших домах Парижа! – чуть посмеиваясь сказала Вера и вышла из кабинета. – Главврач мне еще. Орет на все отделение… Вера… Вера… Пошла ты! Не поймешь, это палата больного или кабинет главврача, – бормотала, волоча ноги по полу Вера. – Так… сколько там у нас время..? Угу… девять тридцать. Надо пойти посмотреть, что – там наши придурки. Вера спустилась по лестнице к холлу, в котором было две двери: одна – выход на улицу, а вторая, сваренная из изогнутых прутов решетка. Вход в мужское отделение. Сразу за ней была дверь в курилку. Так же в холле стоял старый угловой диван и стол, со вздувшейся ламинацией.

– Вера идет, Вера идет, шухер, шухер мужики, – пронеслась волна по коридору.

Вера подошла к решетке, нашла нужный ключ в связке, открыла, зашла, и тут же закрыла ее за собой.

4

Открыв дверь в курилку, там практически всегда можно увидеть толпу народа. Кроме того, что покурить, в помещении, состоящем из двух комнат, отделанных бело – голубой плиткой, можно было сходить в туалет, умыться и обсудить наболевшие вопросы. Даже сыграть в шахматы с местным шахматистом – шизофреником Евгением, по кличке Тура. Выиграть у него было большой честью. Но никто этой чести не был достоин, за все время пребывания Туры в клинике. Даже любители шахмат из персонала не могли переиграть его.

Иногда, когда у него возникали сомнения, он вставал и ходил туда – сюда, споря и общаясь с невидимым консультантом. С его голосом в голове. И не раз после этого он объявлял шаг, а в некоторых случаях мат. После чего постояльцы курилки лопали перепонки друг друга своими визгами и аплодисментами.

Также, одним из постоянных гостей этой комнаты был Хроник. Хотя Хроником могли называть не одного его. Просто именно это имя было у него главным. Ходили слухи, что он появился в больнице, до того, как залили фундамент первого блока! При этом никто не знал, как и когда он сюда попал. Да и спрашивать никто не решался. Владел информацией, которой ни у кого не было. Знал и окликал каждого санитара и медсестру по имени.

Хроник среднего роста, с коротко – стриженными волосами. Среди которых, чуть выше лба, с правой стороны видно шрам примерно пяти сантиметров. Зубы Хроника напоминали старую изгородь, редкую и желтую от никотина. Желтоватая кожа лица и круги под глазами хорошо вписывались в местный интерьер.

Там, где находился Хроник, всегда была бурная жизнь. Он научился раскрашивать свое пребывание в больнице.

– Слушай до конца, какого хрена ты перебиваешь? – рассказывал Хроник. – А знаете из – за чего он в итоге повесился?

– Фуу, при мне эту трупачину снимали с ручки, такой кипишь был, – сказал Сеня.

– Сигарету… спасибо, – продолжал Хроник, – он не смог справиться со своей совестью. Она его за мучала! – смеется.

– Его повесила совесть? Она у него была? Почему замучала? – пронеслось восклицание.

– Как – то раз он мне рассказывал: "Я то вообще никогда не пил, все из – за этих сук – баб, которые со мной работали. Помню, как выпил рюмку вина! Рюмку! Вина! Рюмку вина, обычного столового вина! А они все ржали Миша, Миша, Миша выпил! Монстры… Рюмка вина и жизнь под откос…"

– Че за фигню ты несешь? – перебил Сеня.

– Не мешай Семен, не нравится, вали в палату! – загудела курилка.

– Ты куда – то спешишь? Так вот, это его слова, я помню их, так же, как и вкус Мальборо. Он говорил, что вся жизнь под откос. А я молчал, не перебивал. Как помните в том фильме, про бога, что нам показывали. Я как священник был, а он чуть ли не плакал: "Я шел домой, там мама, восьмое марта, я люблю свою маму, как я мог…? Как я мог…? Я ведь так ее люблю, Хроник. Я купил по дороге цветы, пришел домой, а мама в таком халате, она его всегда одевала перед праздником… Накрывает стол, она гостей ждала… Такая радая, Хроник… Как я мог? Я начал помогать ей. Она много чего наготовила. Салаты всякие. Мы ставили, на стол. Потом она спросила: "Сынок, выпьешь рюмочку?" Я согласился. Такое ведь настроение было, да еще и на работе ж пил, черт его дери. Я выпил и все… Я не помню… Не помню что было, Хроник, – Миша прижал к коленям голову, громко дышал и пришмыгивал носом, – Я очнулся от холода. Рядом она, мама, моя мама. Я убил ее Хроник! Убил! – Ты меня слышишь? Я очнулся на улице вместе с ней, лежа на спине! На суде сказали двенадцать ножевых…"

Курилку просто разорвало от этой новости, кто – то засвистел. На шум прибежала Вера с санитаром.

– Это что вы тут устроили, бегом по палатам скоро обед! Живо! Костя бросай сигарету!

– Ну Вера Николаевна.

– Бегом, а ты че уставился? – обращаясь к Хронику. – Думаешь, тебя это не касается. А ну быстро. Лишу прогулок, будешь сидеть у меня в четырех стенах.

Толпа, с истерическим смехом и гулом вывалилась в коридор, выкрашенный в зеленую краску примерно на два метра. С синим, затертым линолиумом.

Из личного пространства у больных была только койка. Проходы около нее нужно было делить с соседом. Разрешенные личные вещи, хранятся в отдельной комнате, ключи от которой у санитаров и медсестер. Не разрешенные вещи, местные их называли "Лом" прятались в матрацах и вообще где только можно. Интерьер палаты не отличается от коридорного.

– Кто мне сходит за обедом? – спросил Хроник.

– Й…й..й..й…й. йа..я.я схожу, – откликнулся Заика. В больнице особых занятий не было, поэтому пройтись с какой – нибудь целью это было уже радость.

– Вали Заика, принеси мне бифштекс! – Заика повернулся. – Давай, давай, и без него не возвращайся.

О бифштексах Хроник слышал только в детстве и то из фильма. Он не знал, как это блюдо выглядит.

Ожидая свою баланду, Хроник вспомнил, как он еще совсем маленький был с родителями в городе. На пригородном вокзале они зашли в местную забегаловку. Наверное, это было первое кафе в котором побывал Хроник. Повсюду было очень много народа. Шум и шарканье ногами по грязной плитке бистро. Родители посадили его за столик: – Что будешь есть? – сказала мама.

– Мам я буду бифштекс! – Мама ушла к стойке, у которой стояла женщина с красными губами и накрахмаленным колпачком. Мамы не было пару минут. Наверное, за это время она успела только произнести слово бифштекс.

Мама возвращается. В руке у нее две тарелки, одна отцу, а другая… тот самый… тот самый бифштекс. Глаза сына застыли, слюна прибила в рот, словно волна цунами. И вот, он! Момент истины. Тарелка опускается. Еще. Вот она почти на уровне глаз. На уровне. А потом резко, в одно мгновение, в глазах у Хроника отразилась столовская тарелка, на которой два жаренных яйца и холодный рис, без подливы. Просто рис и просто яйца. – И это бифштекс? Знаменитый бифштекс? Зачем про это говорить в фильмах? Не понимаю… У мальчика моментально пропал аппетит.

Он проковырял вилкой желток, макнул кусочек хлеба, съел. Еще поковырял. И больше не притронулся. После привокзального бифштекса Хроник больше никогда в жизни не видел, чтобы подавали яичницу с холодным рисом.

– Ххх. ххроник, твоя еда.

– Тьфу, опять не бифштекс! Заика, ты знаешь, как выглядит бифштекс?

– Ннннет

– Вот и я не знаю. На словах бы… Хоть узнать, – сказал Хроник.

5

– Мммм… Вот это меня вырубило, – переползая на край кровати.

Марк не мог просто так лежать, ничего не делая. В такие моменты он чувствовал себя лентяем. В седьмом классе, когда каждый из подростков пытался выделиться из толпы каким – нибудь глупым, но очень весомым в этом возрасте поступком, Марк и несколько его одноклассников решили прогулять урок истории. Все пошли в не работающий детский садик напротив школы. Подошли к старому засыпанному землей, почти до самого верха бассейну. Около него всегда крутилось несколько компаний. Достали сигареты. Кто – то сломал себе палочку, согнув ее буквой "Л" зажал сигарету.

Все были горды своим поступком. Марк же чувствовал, что это не его дорога. Что это поступок безответственного человека. Его совесть постоянно звала его в кабинет истории. Часть ребят разошлась. Марку было по пути домой только с одним из парней. Они вышли из садика. Совесть спрашивала: – Что ты будешь делать дома? Ведь ты не рассчитывал прийти раньше и тебя не отпускали. Иди пока не поздно. Бегом! Перемена большая, ты опоздаешь всего на пару минут, соврешь что – нибудь. Беги!

– Димон, я все же пойду на урок, говорят там контроша, давай короче, я побежал!

В коридорах была тишина, шли занятия. Не добежав до кабинета метров десять, Марк остановился, чтобы перевести дух. Спокойно подошел, постучал: – Можно войти? – Давай бегом, – ответил учитель. Даже не стоило оправдываться, совесть уже обо всем позаботилась. Огромный камень свалился с плеч. Он почувствовал гордость за победу над своими сомнениями.

– Надо искупаться. Точно! Душ приведет меня в порядок. И распаковать вещи, разложить аккуратно. Ах да, Виктории надо позвонить, сказать как я тут, а то наверно она переживает.

Взбодрившись, после прохладного душа, Марк спустился на ресепшн.

– Добрый вечер, я могу Вам чем – нибудь помочь?

– Девушка, откуда я могу позвонить на межгород?

– Проходите по коридору, – девушка указала направление, – с правой стороны увидите таксофон.

Марк набрал код города, пошли гудки:

– Алло, – приятный женский голос.

– Милая привет, как твои дела?

– Ой… Марк… Ну слава богу! Я тут себе места не нахожу. Как добрался? Ты в отеле?

– Да, милая, не переживай, доехал хорошо. Снял на пару дней гостиницу. Завтра начну узнавать за квартиру. Хочу, чтобы ты скорее ко мне приехала.

– Хорошо любимый, я очень рада тебя слышать. Рада, что с тобой все хорошо. Иди, отдыхай, звонить, наверное, дорого. Завтра твой первый рабочий день, тебе нужно выспаться и быть бодрым. Удачи тебе дорогой, помни, я с тобой. Завтра обязательно позвони. Покушай что – нибудь.

– Хорошо любимая. До завтра. Я тебя люблю.

– Целую, – сказала Виктория.

Марк положил трубку. На душе стало легче. Казалось, все дела на сегодня он сделал. Поднялся в номер, достал брюки, рубашку и галстук, все аккуратно повесил на стул. Почистил ботинки и подготовил носки. После чего лег в прохладную постель.

6

– Доброе утро, Верочка!

– Здравствуйте, Владимир Николаевич! – прошла мимо проходной Вера.

Спустя пол – часа на такси подъехала Алла Валерьевна.

– Здравие желаю, товарищ начальник! – с улыбкой сказал Владимир.

– Вольно! – отшутилась Алла Валерьевна. – Доброе утро, Владимир. – Верочка вас не предупреждала, что сегодня к нам приедет новый врач?

– Ни как нет! – продолжал острить Владимир.

– Молодец конечно, – на выдохе, – так вот, сегодня приедет наш новый зав отделением, просьба встретить радушно и проводить его до нашего блока.

– Есть! Разрешите выполнять? – Владимир был взрослым человеком для поиска новой работы, поэтому всегда пытался угодить начальству, подшучивая над собой, показывая этим, что он признает авторитет руководства.

– Время девятый час, а у меня еще не крошки хлеба во рту. Щас мы чайку заворганим, – Владимир, набрал в металлическую кружку воды, засунул в нее кипятильник, и начал искать остатки печенья или пряников к чаю. Около ворот остановилось такси, какое – то время пассажир рассчитывался с водителем. Владимир засуетился, понимая, что это новый врач, которого надо встретить. Машина уехала и перед воротами остался Марк. Нахмуренные брови, пальто, брюки и портфель моментально переключили в голове Владимира тумблер на засечку "Руководство". Настроились голосовые связки на правильный тон.

– Доброе утро! Алла Валерьевна предупредила меня о Вашем приезде, просила встретить и проводить до блока.

– Здравствуйте…

Не дав продолжить Марку, перебил Владимир: – Прошу прощения, забыл представиться, я Владимир Николаевич, страж этих ворот! – смеется – Можно просто Владимир.

– Очень приятно, я Марк Андреевич, – протягивая руку, – можно просто Марк.

Владимир позвал Марка жестом.

Первым, что увидел Марк, зайдя на территорию больницы – это асфальтированную дорогу, которая метров через двадцать от ворот переходила в перекресток. На территории росли ивы, оплакивавшие постояльцев. Слева были расположены хоз блоки. Выдавала их труба котельной.

– Нам направо, – корректировал движение Владимир.

Повернув, по левую сторону Марк увидел загороженную металлической сеткой асфальтированную площадку, похожую на ту, которая была у него во дворе.

Справа, вдоль дороги, протянулось трех этажное кирпичное здание, с двумя входами. К дверям нужно было подняться по ступеням. Первый от поворота вход был для персонала, а второй – для больных и посетителей. Рядом с дверьми были большие кнопки звонков, а сверху висели люминесцентные лампы, которые защищали пластиковые плафоны с надписью "Психиатрическое отделение".

Поднявшись по ступенькам, Владимир позвонил в звонок. За дверью послышались шаги.

– Кто? – донесся грубый мужской голос.

– Коля открывай, это Вова с проходной, зав отделением нового привел, принимайте! – сказал Владимир.

– Принимайте? – подумал Марк. – Отлично! Я пациент что ли, или это шутки местные?

Дверь открылась, на пороге стоял санитар Коля. Под метр девяносто ростом, широкий в плечах. Он мило улыбнулся, – Доброе утро Марк Андреевич, добро пожаловать! Проходите, я позову Веру или Аллу Валерьевну.

– Хорошо, Николай. Владимир Николаевич спасибо за экскурсию. До встречи, – Марк протянул руку своему первому гиду по клинике. Владимир кивнул головой, сжал руку и пошел на свой пост.

– Проходите, проходите, – закрывая дверь на замок продолжал Коля – у больных скоро завтрак, присаживайтесь на диван, или постойте, одну секундочку, – поднимаясь по лестнице.

Марк поставил на стол портфель и остался стоять, брезгуя сесть на диван. Он стоял напротив решетки, через которую туда – сюда слонялись больные. Дверь с кафельной комнатой открывалась и закрывалась без остановки.

Один из пациентов, похожий на персонажа из фильма про душевно больных подошел к решетке на метр. На его лысой голове была одета тряпичная полосатая шапочка. Майка заправлена в высоко натянутые штаны. На его лице нарисовалось что – то похожее на улыбку. Он стоял и смотрел, не сводя глаз с Марка. Из – за спины вышел еще один, чуть ниже ростом, с темными волосами и таким же обезображенным от болезни лицом. Он подошел к решетке, взялся за нее руками, уставился на портфель. – Есть покушать, покушать есть? Есть? Печенье… печенье есть? Дай покушать, покушать есть? – очень быстро и еле понятно, корчя улыбку с бегающими глазами. Марк лишь улыбался в ответ.

– Дааа, похоже тут будет весело.

Больной продолжал просить. За их спиной, на доли секунд задерживались, чтобы посмотреть на чужеземца, проходящие в курилку пациенты.

Со стороны лестницы послышались шаги. Спустились Коля и Вера. Николай открыл решетку и зашел, отпихивая двоих в сторону. Закрыл за собой решетку. – Здравствуйте Марк Андреевич, – кокетливо произнесла Вера, заметив кольцо на правой руке, ее улыбка немного померкла.

– Пройдемте, я Вам все покажу и расскажу, начнем со второго этажа, он для персонала.

– Скажите Вера, как здесь с питанием? Только что у меня просили что – нибудь поесть два пациента.

– А эти что ли? Это наши дурочки. Из дет дома. Давно у нас. Не обращайте внимания.

Они не спеша поднялись на второй этаж. Широкий и высокий коридор, окрашенный в зеленый цвет, тянулся сквозь весь этаж. На стенах висели информационные доски с местными уставами, законами и памятками.

– Для начала зайдем к Алле Валерьевне. Затем покажу Ваш кабинет, – Вера постучала в дверь, не дожидаясь ответа открыла. За столом сидела, не поднимая голову, Алла Валерьевна.

Даже с опущенной головой, выглядела она эффектно. Ей было около сорока лет, белые, немного подкрученные волосы длинной до плеч, реагировали на любые движения головой. Аккуратный французский маникюр, четко подходил под серьги с камнем горного хрусталя. – Алла Валерьевна, я привела Марк Андреевича, – сказала Вера.

– Добрый день, Алла Валерьевна, очень приятно познакомиться, – сказал Марк.

– Взаимно Марк Андреевич, – подняла голову, пробегая с ног до головы оценивающим взглядом. – Марк Андреевич, сейчас я немного занята, у меня сегодня совещание в министерстве, нужно успеть доработать отчет. Верочка Вам все покажет. Думаю, мы с Вами встретимся и обсудим все вопросы на этой неделе. Верочка, ты взяла ключи от кабинета Марк Андреича?

– Да, конечно!

– Удачи, Вам в первый день! – занято улыбнувшись, опустила голову Алла Валерьевна.

– Вот Ваш кабинет, прошу, – протянула ключи Марку, – через час я зайду за вами. Сейчас время приема лекарства, побегу прослежу.

– ХА – РА – шо…

Вера редким шарханьем по полу пошла в конец коридора.

Марк, вставил ключ в замочную скважину, почувствовал, что он подходит к этой двери. Открыл кабинет, – Дааа… Не большой кабинетик, но это все же начало. Игра стоит свеч.

Марк не мог привыкнуть к новому месту жительства. Он впервые покинул родной дом, за двадцать восемь лет. Но понимал, что до такой должности в Столице не один год.

Прямо напротив входной двери – окно. У окна стоял стол, с двумя стульями. Около левой стены кушетка, правой шкаф для документов.

Марк спокойно прошел по кабинету. Подошел к столу, облокотился и посмотрел в окно. В глаза сразу бросилась колючая проволока. За забором была дорога. Через дорогу, без деталей, можно было понять, что размещались дома частного сектора.

Марк сел за стол. Открыл несколько ящиков. – Пусто… Что там у нас в шкафу?

Верхние полки, закрывали раздвижные стеклянные дверцы, за которыми было несколько папок и брошюр.

Послышались шаги по коридору. По шарканью можно сразу было понять, что идет Вера. – Марк Андреевич, Ваш халат.

– Спасибо Вера. Я хотел бы сходить на обход, осмотреться, познакомиться с больными. Расскажите вкратце? Хотелось бы ознакомиться с историями болезней.

– Да, конечно. Все сделаем. Будут Вам истории! – сказала Вера. – Ну что? Первый обход? Идем?

– Да, конечно, одну секундочку, – Марк достал из портфеля планшетку с листком, – я готов!

– Я начну с распорядка, будут вопросы по ходу, задавайте. Подъем в восемь. С восьми до восьми тридцати чистка зубов, умывание, в общем, утренний туалет. С восьми тридцати до девяти тридцати завтрак. Меню завтрака пациенты не особо любят. С девяти тридцати до десяти тридцати прием лекарств. Потом свободное время. Ну в общем – то мы не особо держим всех в режиме. Есть ориентиры, на которые они не имеют права опаздывать. Это прием лекарств и обед, с двенадцати до часа. Вот его – то тут точно никто не пропустит.

С двух до четырех у нас тихий час, но затягивается. Забыла про прогулку, она в основном днем. На час выводим, но это не каждый день. Раз в неделю, а то и реже. С шести до семи ужин, в десять отбой. Сон у нас любят. В основном все спят. Делать в общем – то нечего. Да и лекарства… Вы сами понимаете. Не мне вам рассказывать.

Всю дорогу у Марка был заинтересованный вид. Порядок начинается с дисциплины.

Они спустились на первый этаж. Вера закрыла за собой решетку.

7

– Эй придурок! Поднимай свой зад! Иди рожу протри! Нам хочется повеселиться!

– Вставай, вставай, вставай, вставай, вставай, вставай!!!

Хроник отрыл глаза. Поднялся с кровати, обул тапочки и пошел умываться.

– Чем сегодня займемся? Ты же не дашь нам заскучать?

– Да хрен он даст! Мы начнем волны менять! Пошумим, поржем, хочешь? Сашенька?

– Хочет, хочет! Может щас?

– Нет, нет, не надо, что вы хотите?

– Мы хотим… Мы хотим… чего мы хотим?

Хроник открыл кран, набрал в ладони воды. Поднес воду к лицу и начал дышать ее свежестью. Затем умылся и прижал холодные руки к щекам. Он выглядел очень уставшим.

– Что я хочу?? Ахахахахахаха! Убей эту мерзкую гниду, убей её! Возьми рукой за затылок и стукни головой о раковину!! Я хочу увидеть какого цвета его мозги! Они такие же как у тебя? Слышишь дурень? Или я тебе тихо говорю? А? Слышишь сука???

– Убей, убей, ты же этого хочешь, смотри, как он никчемен, ты думаешь, он стоит того, чтобы жить? Или ты слабак? Разбей БАШКУ, тебе говорят!!!

– Ах ты не хочешь??!! Ну держись!!!

В голове Хроника раздался треск. Словно ему засунули старый телевизор, который не ловит каналы. Сделали громкость на всю, выдвинули панельку и начали маленьким крутящимся колесиком скакать по волнам.

Боль и спазмы сковали его тело. У него подкосились ноги. Хроник пошатнулся и начал падать, ударившись лбом о раковину. На голове тут же начала расти гематома.

Тура, умывался рядом и тут же нагнулся к Хронику. Тот вцепился ему в майку, и с немыслимой силой приподнялся, упершись лоб в лоб шахматисту.

Тура на секунду взглянул в глаза бешеной собаке.

– О Боже! – он увидел, что они поменяли цвет. Тура испугался и отвел взгляд в сторону. Рот Хроника растянулся, в виде напряженной улыбки. Запузырилась слюна между стиснутых зубов, придавая мерзкое выражение его лицу.

– Ааааа!! Не трогай, не трогай!! Хроник! Это я..я.я.я. я…кхкхкхкх!!!

На крики тут же появился санитар. – Так, это че за хрень? А ну отпусти его. Че с головой? – Хроник стоял словно поручик, который делает предложение возлюбленной. Но вместо кольца, в руке была сжатая майка Туры. А вместо слов о любви, изо рта телка слюна. – Че с башкой спрашиваю?

– Он упал, не трогай его, он упал!! – сказал Тура.

– Тебя не спрашивают вообще, иди на хрен!

Коля поднял Хроника, наклонил его под струю воды. – Ты в порядке? Эй! Слышишь меня? Хроник? – Хроник открыл глаза, уже естественного цвета и посмотрел пустотой на санитара. – Давай приходи в чувство! Ты в порядке?

– Да… Я нормально… – сказал Хроник. – Оставь меня.

Хроник повис на раковине.

Больные подходили по очереди к раковинам, крутя туговатые, скрипучие краны. Скрип, шум воды, скрип, шорох ногами, скрип, шум воды, скрип, шорох ногами. Симфония утра.

У Хроника все вертелось перед глазами. Он подставил ладони под струю воды, и опустил лицо в набранную воду. – Тонешь, сука? Хроника словно током ударило. Он выпрямился и пошел в сторону своей палаты.

Никто не спал. Каждый был чем – то занят, все брели в разные стороны. Толпу больных, разрезал бредущий с мокрым лицом Хроник. Некоторые заметили его шишку на голове. Проходы в общие палаты без дверей, поэтому Хроник спокойно дошел до койки и завалился.