Текст книги "Пират"

Глава 9

Мариам Риад, как и большинство ливанских девушек, была невысока ростом, не выше пяти футов, с большими темными глазами. Ее черные волосы были подняты высоко над лбом в прическе по последней парижской моде, дабы создать впечатление, что она выше ростом. Кожа ее была бледно-оливкового цвета, и она обнаруживала склонность к полноте, с которой, к огорчению своих родителей, предпочитавших типичные для арабских женщин округлости, непрестанно боролась диетой. Она бегло говорила по-французски и запинаясь – по-английски, и поэтому терпеть не могла ходить в колледж, постоянно уговаривая своих родителей, что, по ее мнению, ей необходимо посещать швейцарскую или французскую школу, как другим отпрыскам почтенных семейств.

На эти жалобы у ее отца был один ответ. Девушки вообще не нуждаются в образовании, потому что после того как они выходят замуж, их единственной заботой становится ведение дома и воспитание детей. Мариам с горечью смотрела, как ее братья ходят в школу, пока она сидит дома, лишенная даже той свободы, которой пользовались многие из ее подруг. Она являлась домой сразу же после занятий, ей не разрешалось отмечать никаких праздников и она никуда не могла ходить без одобрения отца и без сопровождения.

В машине, по пути к дому Бадра, отец с удовлетворением осмотрел ее.

– Итак, дочь моя, – сказал он в своей властной манере, – теперь, может быть, ты поймешь, почему родители воспитывали тебя именно таким образом. Теперь, надеюсь, ты сможешь нас порадовать.

Она повернулась от окна.

– Да, отец, – послушно сказала она.

– Неужели ты думаешь, что сам принц выбрал бы тебя для этого брака, если бы ты посещала школу за границей? – спросил он.

– Нет, – ответил он на свой же вопрос. – Ему нужна настоящая арабская женщина, а не та, что поражена иностранными влияниями.

Мариам посмотрела на мать, которая хранила молчание. Мать никогда не позволяла себе открыть рот в присутствии мужа.

– Да, отец, – повторила она.

– Теперь я хочу, чтобы ты припомнила, как нужно себя вести, – сказал ее отец. – Первым делом, ты должна быть скромна и благопристойна. И чтобы ты не позволяла себе ничего из тех фривольных привычек, которые усвоила от своих подружек в колледже.

– Да, отец, – устало повторила она в третий раз.

– Этот брак будет самым важным в стране, – сказал отец. – Всем известно, что твой первый сын станет наследником эмира.

Она искоса посмотрела на своего отца.

– А что если у меня будут только девочки?

Отец пришел в ужас.

– У тебя будут мальчики! – воскликнул он, словно это зависело только он него. – Ты меня слышишь? У тебя будут мальчики!

– Если на то будет воля Аллаха, – сказала она, скрывая улыбку.

– Да свершится воля его, – автоматически обронила мать.

– На то и есть воля Аллаха, – убежденно сказал отец. – Иначе зачем ему устраивать этот брак?

Мариам была поражена тем зрелищем, которое открылось ей из машины, когда они сквозь главные ворота въехали на просторы поместья. Она знала, что такое богатство, но подобного она еще не видела. В сравнении с Самиром, ее отец, который был одним из богатейших людей Бейрута, выглядел всего лишь преуспевающим торговцем. Взад и вперед сновали бесконечные толпы слуг. Она словно попала в другой мир.

В честь такого случая семья надела традиционные арабские одежды, но в саквояжах были платья по последней парижской моде, которые предполагалось надеть после торжественного обеда этим вечером.

– Опусти вуаль, – сказала мать, когда машина остановилась и к ней подбежали слуги открыть дверцы.

Мариам быстро прикрыла лицо, оставив открытыми только глаза. Взглянув на ступени лестницы, она увидела, что к ним спешит доктор Аль Фей. В полушаге от него шел Бадр. У нее перехватило дыхание. Они также были в традиционных одеяниях, и в облике ее жениха было неоспоримое величие наследника пустыни. Так мог выглядеть лишь настоящий шейх.

Ее отец вылез из машины. Самир с протянутыми руками встречал его.

– Ахлан, ахлан.

– Ахлан, фикум, – двое мужчин обнялись, обменявшись поцелуями.

Повернувшись, Самир представил своего сына. Приветствуя будущего тестя, Бадр сделал жест, говоривший о его покорности и уважении. Затем, на западный манер, протянул руку.

Из машины вылезла миссис Риад, приветствуемая Самиром. Через мгновение показалась Мариам. Отец подставил ей руку и подвел к доктору.

– Ты помнишь доктора Аль Фея?

Она быстро вскинула глаза, а затем, как принято, отвела их. Кивнув, она склонилась в почтительном поклоне.

Самир взял ее за руку.

– Дитя мое, – сказал он. – Добро пожаловать. Мой дом – всегда твой дом.

– Благодарю, – прошептала она. – Пусть будет на то воля Аллаха.

По знаку Самира Бадр подошел к ним. С благопристойностью опустив глаза, она видела только кончики его туфель, видневшиеся из-под развевающейся джеллабы.

– Мариам, – сказал Самир, – могу ли я представить тебе моего сына Бадра, твоего будущего мужа?

Не поднимая взора, она покорно склонилась и лишь потом подняла голову. На мгновение она почувствовала изумление. Никто не говорил ей, что у него голубые глаза. Сердце стало отчаянно биться и она чувствовала, что заливается краской под вуалью. Она увидела много того, о чем ей никогда не говорили. Он так высок. И так красив. Опустив глаза, она с трудом слышала свой собственный голос, произносивший слова приветствия, ибо сердце с гулом билось у нее едва ли не в ушах. В первый раз в жизни она испытала благодарность к родителям за то, что они не послали ее учиться за границу. Она была безнадежно влюблена.

* * *

Обед был только формальным предлогом. Французский шеф-повар специально прибыл из Бейрута, чтобы приготовить его. Вместо обычных ливанских яств на столе были шедевры французской кулинарии, украшенные черной икрой из Ирана. Здесь же были кролики с рисом, шпигованные фруктами, жиго, но десерт был привычным – баклава, приготовленная более чем в двадцати видах.

В течение всего обеда подавали шампанское – единственное отступление от мусульманских законов. Женщины в длинных парижских платьях и мужчины в смокингах вели вежливые беседы – две семьи, знакомясь, сближались между собой.

Когда обед подходил к концу, мистер Риад поднялся.

– Если мне будет позволено, – с важным видом сказал он, – я хотел бы провозгласить тост за нашего щедрого хозяина, почтенного доктора Аль Фея. И пусть Аллах прольет свое благословение на него и на его семью.

Подняв стакан, он отпил глоток шампанского.

– И еще один тост, – быстро сказал он, не опуская стакана. Через стол он улыбнулся Бадру. – За моего будущего зятя, о котором я уже думаю, как о своем сыне, и за мою дочь. И пусть Аллах благословит их союз многими сыновьями.

Раздался благодушный смех и Мариам почувствовала, что краснеет. Она не осмеливалась посмотреть на Бадра, сидевшего напротив. Ее отец снова заговорил.

– И хотя вопрос о приданом никогда не поднимался между нашими семьями, я не хочу обходить этот древний и почтенный обычай. Ибо каким иным образом человек может выразить восхищение собственной дочерью и одобрение ее выбора?

Протестуя, Самир встал.

– Нет, Мохаммед, такой подарок, как твоя дочь – этого более чем достаточно.

– Мой дорогой доктор, – банкир улыбнулся, не давая Самиру возразить. – Неужели вы хотите лишить меня возможности получить столь приятное удовольствие?

– Конечно, нет, – Самир снова сел.

– Сын мой, – сказал Риад, поворачиваясь к Бадру, – в день вашей свадьбы на твое имя в моем банке в Бейруте будет открыт счет в миллион ливанских фунтов. Они будут твои, чтобы ты мог делать с ними все что захочешь.

Поднимаясь, чтобы поблагодарить своего тестя, Бадр бросил взгляд на Мариам. С пылающим лицом она сидела, не отрывая глаз от стола. Он повернулся к банкиру.

– Мой досточтимый отец, – медленно сказал он, – да будет Аллах свидетелем вашего благородства и щедрости. И единственное, о чем я молю, – чтобы вы не оставили меня своим попечением, дабы я мог с толком распорядиться столь щедрым подарком.

– Оно в твоем распоряжении, – быстро сказал Мохаммед.

Он был обрадован. Все шло, как он и планировал. Он был уверен, что этот счет положит начало делам, которые он будет вести с семьей Аль фей.

Самир поднялся. Обед подходил к концу. Он смотрел на Бадра.

– Было бы прекрасно, если бы ты показал своей невесте сад, – сказал он, – пока мы пойдем в библиотеку отдохнуть.

Кивнув, Бадр обошел стол и придержал Мариам, пока она поднималась. Он улыбнулся ей.

– Похоже, они хотят от нас избавиться.

Она кивнула. Бадр взял ее за руку и они направились к выходу в сад.

Когда они исчезли за дверью, миссис Риад повернулась к Набиле:

– Разве они не чудесная пара? – спросила она.

Направляясь к пруду в дальнем конце сада, никто из них не сказал ни слова. И наконец они оба заговорили одновременно.

Мариам остановилась.

– Простите.

– Это я виноват, – быстро сказал Бадр. – Что вы хотели сказать?

– Ничего особенного, – сказала она. – А что вы собирались сказать?

Они дружно рассмеялись, чувствуя взаимное смущение. Он посмотрел на нее сверху вниз.

– Я хотел спросить, как вы себя чувствуете, то есть относительно нашей будущей женитьбы?

Опустив глаза, она промолчала.

– Вы можете не отвечать сразу, – быстро добавил он. – Я все понимаю. Ведь у вас не было выбора, не так ли?

Она подняла на него глаза.

– А у вас?

В свою очередь Бадр промолчал. Порывшись в карманах пиджака, он вытащил пачку сигарет и протянул их ей.

– Вы курите?

Она отрицательно покачала головой.

Закурив, он сделал глубокий вдох, медленно выпустив дым.

– Вы придерживаетесь старомодных взглядов, не так ли?

– Да.

– В Америке я почти забыл, как здесь надо себя вести.

– Я всегда хотела побывать за границей, – сказала она. – Но отец не пускал меня. А вам здесь нравится?

– Да, – ответил он. – Люди здесь куда проще. В большинстве случаев ты точно знаешь, о чем они думают.

Она помедлила.

– У вас там была девушка?

– Какой-то особой не было. Но, конечно, случались встречи. А у вас?

– Мой отец очень строг. Он мне ничего не позволял. Когда я решила пойти в колледж, пришлось выдержать настоящее сражение.

Они снова помолчали. Бадр смотрел на тлеющий кончик своей сигареты. На этот раз первой заговорила она.

– У вас голубые глаза.

– Да, – сказал он. – Отец говорил, что это идет с времен войн за веру. С тех пор иной раз и попадаются голубые глаза.

Повернувшись, она стала смотреть в море. Голос ее теперь был еле слышен.

– Я, должно быть, очень разочарую вас после тех западных девушек, которых вы знали.

– Это не так, – торопливо сказал он. – Я никогда серьезно не воспринимал их. Они слишком пустоголовые, не то, что вы.

– Но все же они очень красивые. И высокие.

– Мариам, – сказал он.

Она повернулась к нему.

– Вы тоже очень красивая.

– Я? – переспросила она. – Вы в самом деле так думаете?

– Именно так. – Он взял ее за руку. – Вы по-прежнему хотите поехать за границу?

– Да.

Он улыбнулся.

– Значит, мы проведем наш медовый месяц в Европе.

Так они и сделали. Поженившись в конце июля, они провели весь август, путешествуя по континенту. Когда в сентябре Бадр привез Мариам в Бейрут и оставил ее, чтобы продолжить учение в Америке, она уже была беременной.

Глава 10

После обеда на верхней палубе возобновились танцы. Как обычно, Бадр исчез после первой перемены блюд. Это была его привычка: проводить деловые встречи, пока все сидят за столом, чтобы, закончив переговоры, он мог вернуться на вечеринку. Таким образом, он не исчезал с глаз.

Присоединившись к компании за одним из столиков, Иордана села так, чтобы заметить возвращение Бадра. Даже теперь, после девяти лет замужества, он оставался для нее чужаком. В нем было что-то, чего она никак не могла понять. Порой казалось, что он совершенно не интересуется ею, но вдруг, откуда не возьмись, он снова появлялся в ее жизни и становилось ясно, что он знает о ней едва ли не все досконально.

Как вот сегодня вечером. Она увидела коробочку от Ван Клеффа на подушке, но по какой-то причине, суть которой она сама не могла понять, решила не обращать на нее внимания. Может быть потому, что она решила не позволить ему искупать свои появления и исчезновения очередными подарками. Но, не в пример американцам, которых она знала, Иордане не удавалось легко манипулировать им. Он шел своим путем и с этим ничего нельзя было поделать. Его поступки всегда были просты и ясны. И лишь иногда из темных глубин его души вырывалась ярость.

Иордану удивила ее собственная реакция. В насилии, которое она испытала, было что-то приятное. Она вела себя, как ребенок, который провоцирует своих родителей на наказание, чтобы потом они уверяли его в своей любви. Чувство вины в ней утихло и она стала думать, как вернуть состояние умиротворения.

Как только за ним захлопнулась дверь, она поднялась и посмотрела в зеркало. На щеке пунцовел отпечаток его ладони. Звонком она вызвала секретаршу и когда та принесла пакет со льдом, около часа сидела в своей комнате, прижимая к лицу лед, пока синяк не исчез.

Именно тогда она и решила, как будет одета. Если ему так хочется, она предстанет перед ним мусульманской женой. Женой, гурией, рабыней.

Разве не это обещал им Аллах за воротами рая? Наблюдая за дверями салона, она поднесла к губам бокал с шампанским. Бадр еще не возвращался.

– Иордана, дорогая, – прошептал ей голос в ухо. – Ты так прекрасно танцевала.

Узнав голос, она повернулась к говорившей.

– Мара, – сказала она, подставляя щеку для привычного поцелуя. – Ты захваливаешь меня.

– Нет, дорогая, – быстро сказала принцесса. – Это правда. То был самый эротический танец, который я когда-либо видела. Будь я мужчиной, я бы изнасиловала тебя тут же и сейчас же. – Засмеявшись, она добавила:

– Кстати, я могу это устроить.

Иордана рассмеялась вместе с ней.

– Это самый большой комплимент из всех, что мне доводилось слышать, Мара.

Принцесса наклонилась к уху Иорданы.

– Ты была просто неописуема. Видишь вон того молодого человека, которого я привела с собой? Он сходит с ума по тебе. Похоже, что у него лопнут брюки.

Иордана посмотрела на нее. Такое возбуждение не было свойственно Маре.

– В самом деле, дорогая?

– Конечно, – ответила Мара. – И он умирает от желания увидеть тебя. Не улучишь ли минутку?

Из-за плеча принцессы Иордана увидела, как Карьяж вместе с Ясфиром вошли в салон.

– Но не сейчас, – ответила она. – Вот-вот может появиться Бадр.

Ясфир направился прямо к ней.

– Мадам Аль Фей, – поклонился он.

– Мистер Ясфир, – с ни к чему не обязывающей вежливостью сказала она.

– Я хотел бы выразить свою благодарность за прекрасный вечер и также принести свои извинения за то, что вынужден оставить вас, но на берегу меня ждут неотложные дела.

Она протянула руку.

– Мне тоже жаль.

Он поцеловал ей пальцы.

– Может быть, в скором времени нам представится возможность познакомиться поближе, – сказала она.

– Я буду с нетерпением ждать этого момента, – сказал Ясфир. – Бон суар, мадам.

Когда Ясфир спустился по трапу к моторной лодке, которая должна была доставить его на берег, она увидела, как Карьяж подошел к Юсефу. Последний вместе с американским режиссером последовал за Карьяжем к кабинету Бадра.

– Очередная встреча? – спросила Мара.

Иордана молча пожала плечами и подняла бокал с шампанским. Принцесса пододвинулась поближе со своим стулом.

– Таким был один из моих мужей. Я забыла, какой именно. Вечные встречи. Это было так утомительно, что я развелась с ним.

Иордана улыбнулась ей.

– У Бадра есть много недостатков, но уж утомительным он никогда не был.

– Я и не говорю, что он был. Но некоторые мужья и не подозревают, что в мире есть еще кое-что кроме дел.

Иордана не ответила. Она пила шампанское. Внезапно она почувствовала полный упадок сил и восстановить их, казалось, уже не в состоянии.

– Идем, Иордана, – настаивала принцесса. – Познакомься с моим молодым человеком. Он будет счастлив, а ты на пару минут развлечешься.

– Где он?

– Оглянись. Тот высокий блондин, что стоит около трапа.

Иордана посмотрела на него.

– Он выглядит очень юным.

Принцесса рассмеялась.

– Он и в самом деле молод, дорогая. Двадцать пять лет и могуч как бык. После Руби, когда он был в расцвете сил, я не встречала такого мужика.

– Жиголо? – спросила Иордана.

– Конечно, дорогая, – сказала Мара. – Но разве он не красив? И когда он тебе надоедает, все делается очень просто. Даешь ему пару франков и он исчезает. Без всяких сложностей.

– Ты уже от него устала? Вот потому ты и хочешь от него отделаться?

Мара засмеялась.

– Нет, дорогая. Просто он меня изматывает. Я не могу его выдержать. Он без устали хочет меня, а я уже не так молода. Я просто выдыхаюсь.

– По крайней мере, ты честна.

– Я всегда честна, – обиженно сказала Мара. – Так ты с ним встретишься?

Иордана огляделась. Карьяж вернулся один. Юсеф и Винсент остались с Бадром. Она пожала плечами.

* * *

Бадр жестом пригласил Винсента садиться и протянул ему виски и содовую. Юсеф занял место в углу кабинета, а Бадр расположился напротив американца.

– Я давно уже восхищаюсь вашим творчеством, мистер Винсент, – сказал Бадр.

– Спасибо, мистер Аль Фей. Честное слово, я польщен.

– И уверен, что не представляю собой исключения, – сказал Бадр, решив сразу же перейти к предмету разговора. Кроме того, собеседник был американцем, а они не любят ходить вокруг и около. – Именно поэтому я и решил осведомиться, согласились бы вы делать фильм, основанный на жизни Пророка? Думали ли вы об этом?

Режиссер отпил глоток виски.

– Честно говоря, мистер Аль Фей, никогда.

– В силу каких-то специфических причин, мистер Винсент?

Винсент покачал головой.

– Просто никогда не задумывался над этим. Может быть потому, что мы, американцы, очень мало знаем о Мухаммеде.

– Но о нем знают более четырехсот миллионов человек, – сказал Бадр.

Винсент кивнул.

– Теперь мне это известно. Мистер Зиад очень любезно все мне разъяснил. Также он дал мне несколько биографий пророка, и я должен признаться, что идея меня просто восхитила.

– Как вы думаете, может ли получиться фильм?

– Еще бы, и очень хороший.

– Такой, что будет иметь успех и в западном мире? Такой, что заставит его понять – наша цивилизация основана на морали более высокой, чем его собственная?

– Успех? Не знаю. Будут проблемы с прокатом, – ответил режиссер. – Но я бы сказал, что да, он пойдет. При условии, конечно, что фильм получит большой экран.

Бадр кивнул.

– Понимаю. Но представьте, что все решено. Каков должен быть первый шаг, который мы должны предпринять, чтобы сделать фильм?

– Все фильмы начинаются со сценария.

– Для всех своих фильмов вы сами писали сценарии. Возьметесь ли вы написать его?

– Взялся бы, если бы у меня хватило знаний, но боюсь, их мне недостает.

– Если вы получите необходимое содействие, возьметесь ли вы за это дело?

– Если я буду уверен, что, когда я кончу сценарий, я смогу запустить фильм.

– А если я гарантирую вам, что вы запустите его?

Винсент взглянул на Бадра и сделал глубокий вдох. Если он скажет «да», а картина провалится, с ним будет все кончено. Евреи об этом позаботятся. Но если он сделает фильм и он получится, они будут на ушах стоять в своих кинотеатрах. Им плевать, что за фильм, если он будет приносить им денежки.

– Я стою довольно дорого, – сказал он. – И цену не сбрасываю.

– Я знаю это, мистер Винсент. Устроит ли вас миллион долларов плюс процент от доходов?

* * *

Из динамиков доносилась медленная и романтичная музыка, вокруг все танцевали. Жак взял у нее из рук бокал с шампанским, поставил его и увлек Иордану в круг танцующих. Он улыбнулся ей.

– Я долго дожидался подходящей музыки, чтобы пригласить вас.

Иордана почувствовала, как от шампанского слегка закружилась голова. Она улыбнулась ему в ответ.

– Как чудесно.

Он прижал ее ближе к себе.

– Вы типичная американка. Неужели это все, что вы можете сказать, – «как чудесно».

Подняв голову, она посмотрела ему в лицо.

– Американка? Ни в коем случае. Неужели вы не видите по моему одеянию?

– Помолчим, – сказал он. – Будем просто танцевать. Он заставил ее положить голову себе на плечо, а тыльной стороной ладони прижал ее бедра. Он вел ее очень медленно, в такт музыке, давая возможность ощутить его растущее возбуждение.

Помедлив несколько секунд, он посмотрел на нее. Глаза ее были закрыты. Поддерживая Иордану одной рукой, он увлек ее к перилам, где они были скрыты от всех взглядов и притянул к себе.

Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Вы с ума сошли, – шепотом сказала она. – На нас люди смотрят.

– Никто нас не видит, – яростно прошептал он в ответ. – Мы стоим к ним спиной. Они не обращают внимания на нас. И вы должны прижаться ко мне!..

– Я должен увидеть вас снова, – прошептал он. – Когда я могу вам позвонить?

– Звонить мне вы не можете. Я сама позвоню вам.

– Я у «Мартинеса». Вы позвоните? Обещаете?

Она кивнула. Музыка прекратилась, и в этот момент она увидела Бадра, который в сопровождении Юсефа и американского режиссера поднимался по трапу.

– Мой муж, – прошептала она, делая движение в сторону, но он удержал ее за руку.

– Завтра? – прошептал он.

– Да! – Она вырвала руку и пошла к Бадру. Лицо ее пылало, и она летела словно на крыльях, как будто только что выкурила сигарету с гашишем.

– Дорогой мой! – воскликнула она. – До чего прелестный день рождения! Как мне тебя благодарить?