Текст книги "Подземный город Содома"

Глава 12

Пылесос встретил их в прихожей, за Михаилом погнался, на ходу очищая ботинки. В квартире светло и чисто, а светлый голосок Сири прощебетал с милой женской непосредственностью:

– Обед готов, мой господин и повелитель!

– Видишь, – сказал Азазель Михаилу с укором, – хоть здесь есть верные и преданные полудемоны. У тебя Синильда, у меня Сири.

– Это уменьшительное от Сирин, вещая птица?

– Не знаю, – ответил Азазель, – но птичка она в самом деле вещая. Постоянно качает апгрейды и то одно возвестит, что и на голову не налезет, то другое сморозит, хоть стой, хоть плачь… Сири, подавай на стол! А-а-а, еще не умеешь или ленивая такая?

– Семьдесят пять тысяч долларов за платформу, – сообщила Сири, – пятнадцать тысяч за манипуляторы. А программное обеспечение, так и быть, бесплатно скачаю с одного хакнутого сайта.

– Видишь, – сказал Азазель Михаилу с укором, – пообщалась с тобой и сразу подалась в нарушители! Сири, я в состоянии заплатить легально, запомни. Михаил, садись за стол. Или можешь помыть руки, если хочешь. Только не в писсуаре.

– А ты?

– Мне микробов жалко, – ответил Азазель. – Они меня защищают, а я их буду смывать?

Когда Михаил вернулся на кухню, Азазель уже расставил на столе жареное красное мясо, тушку курицы с блестящей от жира оранжево-коричневой корочкой, блинчики и даже бутылку вина со сдержанно хвастливой этикеткой.

– Имеем право, – сообщил он гордо, – садись и ешь быстро. Ночи летом короткие, а нам до рассвета нужно успеть провернуть еще одно важное дельце… Пустячок, но для тебя приятный.

Михаил ел быстро, но не потому, что голодный, еще ужин не усвоился, спросил почти враждебно:

– Ты выманивал меня своими хитростями не для того же, чтобы я вместе с тобой гонялся за демонами? Или что-то серьезнее?

Азазель ответил не сразу, делает вид, что занят бифштексом, все еще колеблется, но, как понял Михаил по его лицу, больше в выборе корректных выражений.

– Все куда сложнее, – проговорил он, – чем я тебе обрисовал. Вседозволенность и свободы людей как-то отсвечивают и на остальные миры. Ты уже видел беглецов не только из ада, но даже из Брия. Но беда в том, что тех и других становится все больше.

– Азазель!

– Хотя да, – признал Азазель, – из Брия пока единицы, но процесс пошел. А из преисподней поток нарастает. Было по капле, теперь ручеек, но превратится в реку, если не заткнем фонтан.

Михаил спросил с недоверием:

– И что, сами заткнуть не в состоянии?

Азазель развел руками:

– Здесь и без сопливых скользко, так что без тебя, конечно, обошлись бы… Однако существует один нюанс. Убивать придется не только демонов, но и людей, связанных с ними, поддерживающих их, пусть даже и не знают, что помогают демонам. А многие из таких людей занимают важные и даже ключевые посты. Здесь ты уже понял?

Михаил ощетинился, но сдержал себя, только ожег Азазеля злым взглядом:

– Вы стараетесь людей не убивать, знаю. Не из любви к людям, а из-за страха жестокого наказания сверху. Поэтому?

Азазель кивнул:

– Да, Михаил. У тебя кредит доверия наверху выше. Убил человека, значит, так надо.

– И что, мне простят?

– Спросят, – уточнил Азазель, – если убьешь слишком много.

– «Слишком» это сколько?

– Дело не в количестве, – пояснил Азазель. – Если не будет ясного и понятного мотива, то вот уже и много. Не спишешь на обязательный процент потерь среди мирного населения. Но ты рассудочен. Ты без мотива пальцем не шелохнешь. Потому до сих пор не понимаю, с чего так на Синильду запал? В общем, ты необходим, как говоришь сам же высокопарно, для борьбы со злом.

Михаил сказал зло:

– А вы, угнездившиеся среди людей демоны, сами разве не зло?

Азазель сказал неспешно:

– Давайте сперва разберемся с большим злом! С тем, что вредит людям явно и заметно. Это как при пожаре, сперва нужно загасить, а потом собирать комиссию по расследованию причин и поиска виновных.

– А сейчас уже горит?

– Полыхает, – заверил Азазель очень серьезно. – И ты очень нужен. Критически нужен и важен. Ты, если говорить высокопарно и с трибуны, наша последняя надежда.

Михаил помолчал, Азазель говорит, в самом деле, непривычно серьезно, да и выглядит усталым больше, чем полагалось бы после такой сравнительно короткой и достаточно успешной операции.

Что там было в тюрьме и как, можно только гадать, да и то не получится, для этого нужно знать возможности демонов. К тому же Азазель не демон, как остальные, а один из непокорных ангелов первого поколения. Это делает его могущественнее как многих демонов, так и ангелов, что продолжают рождаться из огненного потока под Престолом Господа.

– Ну-ну, к чему клонишь?

Азазель сказал с великой неохотой:

– Ешь быстрее. Закончим полуночный ужин, тогда все расскажу. За обеденным столом у меня мысли появляются живее… Кстати, почему он называется всегда обеденным, хотя сейчас ужинаем?

– Мы ели два часа назад, – напомнил Михаил. – А потом еще и пончики и блинчики жрал по дороге! Куда в тебя столько влезает?

Азазель посмотрел с укором:

– Правда ели?.. Или ты просто хочешь меня уморить? А то я такой рассеянный и задумчивый… Ну тогда еще разок? Не хочешь? Видишь, какие люди ограниченные! Даже съесть больше не могут… Тогда выпьем?

Михаил буркнул:

– Алкоголь туманит мозг.

– Правда? – спросил Азазель. – Да, у демонов преимущество… Или нет? Как это пить и не пьянеть? А за что деньги платил?.. В общем, Михаил, клоню к тому, как ты говоришь, что придется, хоть и очень не хочется, убить некоторое количество людей. Еще до рассвета. А это чревато. Когда люди убивают друг друга – это хорошо, все по плану Господа, это совершенствует род человеческий, но когда убиваем мы, это нарушение и вообще зло… Несправедливо, верно?.. Ладно, поднимай свою задницу, пойдем мир спасать. Пронесемся в ночи, как две большие летучие мыши вида батмен вульгарис.

– Какие мыши? – спросил Михаил. – Ты чего плетешь?

– Не хочешь мышью, – ответил Азазель, – тогда как сова. Или филин. Они все летают бесшумно, как и мыши.

Михаил поднялся, задвинул стул обратно.

– Сам говоришь, – сказал он с неудовольствием, – мир несправедлив. Так почему именно мы должны убивать этих людей?

– Потому что других не натравить, – пояснил Азазель. – Вообще-то, натравить можно достаточно легко, это же люди, но раскроются некоторые неприятные тайны, которые раскрывать нельзя, понимаешь?.. Сири, запри за нами. Никого не пускай, а если кто нападет, кричи и лягайся!.. Но если не получится, расслабься и постарайся получить удовольствие.

Сири промолчала, а Михаил спросил с подозрением:

– Замешаны демоны?

Азазель вышел на площадку, подождал, пока за Михаилом защелкивались замки и подключалась сигнализация, и только когда ткнул пальцем в старинную кнопку вызова лифта, буркнул:

– Вот-вот, они самые. А людям о демонах рядом с собой знать не положено. Потому грязную работу по защите людей от их же дурости придется проделать нам.

Михаил сказал со злостью:

– То есть мне в первую очередь? Иначе бы не провел блестящую операцию по выманиванию в этот Содом и Гоморру. Так что случилось?

Азазель ответил невеселым голосом:

– Народ уже не гнет спину ради куска хлеба, а это значит, постоянно ищет развлечений и чего-нить остренького. Кроме наркоты сейчас в тренде всяческие культы, в том числе и сатанизм…

– Ого!

Подошла кабинка лифта, гостеприимно распахнула дверцы. Азазель вдвинулся первым, взглянул на часы, скривился:

– Уже полночь, а ты знаешь, что сегодня за день? Точнее, ночь?

– Нет…

Кабинка сдвинулась с места и понеслась вниз с той скоростью, от которой у Михаила всегда холодеют внутренности.

– Шабаш, – сказал Азазель и, взглянув на непонимающего Михаила, разъяснил: – Хеллоуин!.. Отрыжка недобитого язычества. Культ плоти, черной магии, демонизма и прочей чертовщины.

Михаил нахмурился:

– Погоди, погоди… Хеллоуин вроде бы где-то осенью?

– Это Россия, – заметил Азазель покровительственно. – Ей Запад не указ. И вообще никто не указ. Хеллоуин даже на Западе впервые появился только в прошлом веке, чего уж спрашивать с России, которая перенимает все с бо-о-ольшим запозданием. К тому же на Западе григорианский календарь, а здесь юлианский… Да и вообще, умом Россию не понять, аршином общим не измерить, у нас здесь собственная гордость, на буржуев смотрим свысока.

Кабинка начала замедлять скоростной спуск, Михаил перевел дух, а когда остановилась и распахнула дверцы, прервал:

– Не отвлекайся. При чем здесь Хеллоуин?

Он вышел вслед за Азазелем, тот сказал с неохотой:

– Хеллоуин – праздник нечистой силы. Все наряжаются чудовищами, демонами, скелетами и пугают народ. В общем, праздник непослушания. Вы нам строгие правила общества, а мы в ответ все будем ломать и гадить… С одной стороны, это вроде косплея, когда бунтующие подростки и обедненные интеллектом личности счастливо наряжаются всякими чудовищами, воспевают приход Ночи, а с ним и самого Сатана, а с другой…

– Ну-ну?

Они вышли из дома, автомобиль Азазеля все еще ждет у подъезда, не убежал в свою подземную норку, а сейчас, завидев хозяина, радостно мигнул фарами и чуть-чуть приоткрыл дверцу.

– Находятся люди, – сказал Азазель, – если они люди, что тихохонько не просто раздвигают рамки безобидного, хоть вообще-то отвратительного шабаша, но и направляют в весьма опасную сторону. Здешней общине сатанистов, по моим наблюдениям, уже помогли созреть для серьезных акций. А недавно узнал, что у них уже и оружие в тайниках, и к масштабным акциям готовы, хотя по своей дурости даже не знают, что ими умело руководят совсем не те, кого считают лидерами. Потому нам просто необходимо успеть их обезвредить.

Он сел за руль, Михаил привычно опустился на правое сиденье.

– Ты точно уверен, – спросил он, – что, если как-то сообщить властям, те не примут меры? Это к тому, что я в самом деле законопослушен и предпочитаю действовать по правилам.

– Если указать на тайники с оружием, – согласился Азазель, – то да, примут. Но я не уверен, что власти так же легко справятся и с демонами. К тому же на шабаше будет, по слухам, сам Леонард.

– Который козел? – поинтересовался Михаил, довольный своей осведомленностью.

Азазель вырулил между домами на дорогу, а там погнал в сторону МКАД.

– Просто могучий демон, – ответил он с неудовольствием. – Он вообще-то хозяин таких шабашей. Из-за чего его и считают воплощением самого Сатана, хотя, конечно, Сатан к этим разгулам никаким боком.

– Но он же козел? – спросил Михаил настойчиво.

– Это ты по церковным картинкам? – поинтересовался Азазель. – Нет, он огромного роста человек до пояса, а ниже да, козел, но кто из нас ниже пояса не козел?.. Правда, у него еще и копыта, но кому это интересно? Это нам подавай у женщин длинные ноги, а самим женщинам наши мужские ноги до стеариновой свечи. К тому же они и так свято уверены, что все мы козлы. И ты тоже, Миша, козел… это не я, это они так считают! А сам Леонард красавец: мускулистый торс, как у призового бодибильдера, могучие мысцастые руки, интеллигентное лицо…

– А рога? – спросил Михаил. – Рога есть, значит, козел.

– Рогов даже три, – согласился Азазель, – но два маленьких как бы сзади, а третий, прекрасный и спиралевидный, как у единорога, спереди. А это даже красиво, словно рокер! К тому же вокруг рогов серебряная корона с камешками. Потому среди сатанистов так много женщин.

– Ведьмы?

– Им бы хотелось, – ответил Азазель. – Мечтают… А кто не мечтает о силе и мощи? И чтоб нас, самецов, нагибать и мучить? Но остальному населению вместо магической власти фига под самый нос, а участвующие в ритуалах как бы вот-вот получат. Надеются. На чем дураков и ловят.

– Леонард в самом деле явится?

– Если явится, – ответил Азазель, – то он и возглавит нечто… неприятное. Боюсь, будет полный писец, как здесь говорит то, что считает друг друга интеллигенцией. Кроме своей мощи Леонард покажет и несколько чудес, что явится мощнейшей идеологической подпиткой, как ты понимаешь. И пошатнет основы. А то и устои.

Глава 13

Их автомобиль продолжает мчаться на большой скорости, то ли попал в «зеленую волну», то ли Азазель умело переключает лампы в светофоре, стараясь делать это не слишком нагло, а так, чуть-чуть, соизмеряя со своей скоростью и «успею – не успею».

Михаил взглянул на него с подозрением.

– Если чудеса не от силы святости, – пробормотал он, – а от сил нечистоты, то они должны твориться вблизи антисфирот.

– Возле столбов антисфирот, – возразил Азазель, – чудеса могут творить и демоны помельче рангом, а Леонарду хватает сил показывать их и вдали от клипод нечистоты. Правда, копить энергию приходится целый год… В общем, современная жизнь, как в сказке, чем дальше – тем страшнее.

– Надеюсь, – сказал Михаил, – этот демон не явится. Не думаю, что им так важно распространить свое влияние всего лишь среди людей.

Азазель посмотрел на него со странным выражением, словно хотел обнять и погладить по голове, но и одновременно с силой пнуть ногой.

– Иногда, – сказал он и протяжно зевнул, – люблю такую наивную чистоту, но чаще раздражает детскостью. Мир уже из пеленок вышел!

Михаил поинтересовался недовольно:

– А что я сказал не так?

– Ты все еще не понял, – сказал Азазель усталым голосом, – что поле битвы теперь здесь? За самое ценное, чего раньше не понимали. Я говорю о людях! И других битв уже не будет.

– Почему?

– Потому что наступает финал. И последняя битва, что решит все-все. И либо они нас, либо мы их. Все решится здесь! Пора взрослеть, ребенок Миша.

– С сатанистами понятно, – сказал Михаил нехотя, – а что насчет кланов вампиров? Они тоже участвуют в этом Хеллоуине?

Азазель отмахнулся:

– Вампиров не бывает. Вообще. Это выдумки самого низшего сословия. Есть только суккубы.

– А инкубы?

– Тоже есть, – согласился Азазель, – но только там, в аду. Здесь еще не встречал.

Михаил хмыкнул:

– Но инкуба убьешь с большей охотой?

– Еще бы, – ответил Азазель. – А ты разве нет?

Михаил проворчал, считая ниже своего достоинства отвечать на провокационный вопрос:

– Уничтожать их нужно всех.

– Но в инкуба бы выстрелил в первого, – обронил Азазель невинно. – Ты же самец? Во всяком случае в его теле. На нас влияет даже одежда, которую надеваем. В костюме держимся строго и с достоинством, в майке панибратски, в кожанке панкуем…

Михаил долго думал, поглядывая по сторонам на проносящиеся мимо подсвеченные дома и красочные фонари с ярко горящими лампами, морщил лоб, наконец спросил с недоумением:

– Нет, но что-то не понял… Как это вампиров не бывает?.. У людей каждый пятый фильм о вампирах!.. А сколько сериалов про этих кровососов?.. Я сам видел!

Азазель поморщился:

– Это сами люди жаждут. Скрытые подспудные желания! Одни хотели бы, чтобы вампиры существовали, другие сами мечтают стать такими… Это тьма в человеке, Мишка. В человеке ее столько, что даже не знаю, поместится ли во вселенной, если вдруг вырвется… Человек жаждет тьмы!.. Он весь из тьмы, а Божья искорка в нем настолько слабая, что даже не знаю, как все еще не погасла даже сама по себе, а ведь сколько еще и гасителей!

– Значит, – пробормотал Михаил в замешательстве, – в том капище точно не будет вампиров?

– Точно, – подтвердил Азазель. – А что, у тебя к ним что-то личное? Даже демоны не пьют кровь. Правда, это приписывают Ламии и даже Лилит, но это та брехня, которую сами люди придумали и сами в нее охотно поверили. Если кто кровь и пил, то как раз люди. К примеру, скифы, когда еда в походе заканчивалась, вскрывали вену своего коня и пили его кровь… а коню что, трава есть везде, поел и снова набрался сил.

Михаил зябко передернул плечами.

– Мерзко.

– Мерзко, – согласился Азазель, – но тогда это было в порядке вещей. За это время люди не стали ангелами… к счастью, но звереют уже не так откровенно.

Он вытащил из бардачка планшет, открыл одной рукой и бросил Михаилу на колени.

– Посмотри, что такое Хеллоуин. Там подробно, даже слишком.

Развернутая статья обильно снабжена цветными рисунками, фото и даже графиками. Михаил с недоверием начал просматривать текст, везде аналитики отмечают, что возрождение демонских праздников говорит о повышении сатанизации людей. Во времена язычества боги были развратны, мстительны, занимались кровосмешением и скотоложеством, потому люди охотно поступали так же: если богам можно, то им тоже! Праздники в честь языческих богов вообще сопровождались снятием всяких моральных норм.

Ага, вот еще о молодежи, в которой особо сильна тяга к таинственности, мистике, необычности, к нарушению порядка, будь это битье витрин и поджоги автомобилей или же ниспровержение «общепринятых норм»…

Он с брезгливостью рассматривал фотографии убранства одной из школ, где на залитых кровью стенах развешаны черепа с крупными отвратительными червями, летучие мыши с растопыренными крыльями, а под потолком от стены до стены целые гирлянды из черных котов с блестящими глазами, на окнах – прозрачные огромные привидения, посреди комнаты скелет, на столе отрубленная голова куклы и топор, красный от крови.

В школах на радость подростков уже не первый год все с большим размахом не просто отмечают, а ликующе празднуют Хеллоуин. Педагоги раздают награды за самые страшные классы, а победителям конкурса за рассказ о самом мерзком и бесчестном поступке.

Учителя довольны: праздник проходит весело и очень нравится молодежи, потому что дает возможность «прогулять уроки», «показать свои темные стороны», «расслабиться».

В магазинах бойко торгуют капсулами с кровью, масками демонов и вампиров, клыками кровососов, когтями ведьм. В школах это проходит, как «бал у сатаны», со всеми особо приближенными и «почетной свитой»…

– Ну как, Мишка? – спросил Азазель. Он вроде бы неотрывно смотрел на дорогу и мелькающие мимо дома, но Михаил чувствовал, что поглядывает и на него. – Ндравится?

– Отвратительно, – буркнул Михаил с отвращением. – Это только тебе на радость.

Он брезгливо рассматривал цветной ролик, где школьники с топорами в руках окружили стандартную детскую куклу, что умеет говорить «Мама».

Кто-то из подростков, указывая на отрубленную голову, сказал жизнерадостно: «А почему не учительницы?» Михаила передернуло, когда остальные весело расхохотались, показывая наклеенные вампирьи клыки.

– И смотреть не хочу, – отрезал он, – забери эту мерзость.

Азазель не ответил, сбавляя скорость, сдал ближе к бордюру, где высокие деревья бросают длинные густые тени от ярких фонарей. Михаил заметил, что Азазель посмотрел в первую очередь на здания, засекая места, где расположены записывающие видеокамеры.

Участок у дороги такой, только сидеть в засаде разбойникам: справа густые высокие кусты, очень дикие и неухоженные, слева ряд древних деревьев, которые пора спилить и заменить молодыми саженцами.

Через минуту с правой стороны мелькнула тень. Михаил не успел повернуть голову, как дверца бесшумно открылась. В салон влез и молча опустился на заднее сиденье тот, которого Азазель называет Бианакитом.

Михаил некоторое время выжидал, но Бианакит сидит спокойно и неподвижно, словно вырублен из камня, на лице ничего не отражается, кроме света фонарных столбов.

– Ты знаешь, – поинтересовался Михаил, – что нам предстоит?

Бианакит ответил ровным мужественным голосом:

– Вы двое знаете, мне достаточно.

– А ты?

– Выполню ваши приказы, – ответил он так же ровно и почти равнодушно.

– Хорошо, – ответил Михаил и добавил неожиданно даже для себя: – ты хороший солдат.

Бианакит промолчал, а Михаил ощутил некоторое неудобство, словно сам в чем-то принизил свой статус, заговорив с простым солдатом, хотя именно он и должен, а простому не по рангу заговаривать со старшими первым.

Ехали довольно долго, после МКАДа еще десятка два километров по Симферопольскому шоссе, а потом поворот мимо таблички с названием места, которое Михаил прочесть не успел, дальше Азазель гнал, то ныряя в лес, то проскакивая по краям гигантских карьеров, наполненных до краев густой вязкой тьмой, наконец свернул к огромному и широкому дереву, где и остановил под широкой кроной, словно укрывал на случай дождя.

– А вот отсюда пешком, – сказал он с сожалением. – К счастью, у сатанистов нелюбовь к технике, иначе бы нас давно засекли.

Бианакит открыл багажник и с вопросом в глазах повернулся к Азазелю.

– Разбирайте рюкзаки, – велел тот. – Там запасные обоймы. Несколько гранат, пара мин, еще всякое полезное…

Бианакит заглянул во все три, выбрал один по себе, остальные два забросили на плечи Азазель и Михаил.

– Теперь перебежками, – велел Азазель, – но отставать не советую! Бианакит, прикрываешь наши спины.

Он пошел впереди, и хотя пригибался и вроде бы скрадывался, однако Михаилу приходилось то и дело переходить на бег, чтобы не потеряться в густой ночи, где нет иного света, чем от звезды и полускрытой луны.

Бианакит, как и велел ему Азазель, двигается десятка на два шагов сзади, прикрывая им обоим тылы.

– Ночь, – сказал Михаил с отвращением, – как же вы, создания Тьмы, обожаете отсутствие Божественного света! И как хорошо, что после ночи приходит Божественный рассвет…

– Ты просто чудо, – пробормотал Азазель, он как вперился в темноту впереди черными, как хаос, глазами, так ни разу и не повернулся. – Идеальный образец имперской пропаганды. И сам попугай-пропагандист…

– Почему попугай? – спросил Михаил рассерженно.

– Повторяешь, – пояснил Азазель, – не понимая смысла. Я, как и ты, был создан Творцом на второй день творения, хотя ты, правда, на третий…

– Я тоже на второй, – напомнил Михаил, – у тебя что, память отшибло?

– Нет, – сообщил Азазель с чувством превосходства, – но вдруг хотя бы так запомнишь, что оба созданы в огне Первого дня Творения. Хоть и на второй день, это чтобы никто не мог сказать, что ангелы что-то подсказывали Творцу в деле сотворения мира! Только я продолжал развиваться, а ты нет… Мы с тобой как две церкви, католическая и православная. Хотя я больше на протестанта смахиваю.

– Да уж, – буркнул Михаил, – протестовать проще, чем работать или служить во благо.

Азазель сказал тихонько:

– Да уж, заработались, буржуи. Ничего, мы наш, мы новый мир построим! Кто был ничем, тот станет всем… Это мы первые сказали! А потом и на земле услыхали, откликнулись… Ага, вот и ворота, что не парадные, но вполне рабочие…

Михаил долго ничего не мог рассмотреть в темном лесу, деревья густые и неухоженные, хотя Москва рядом, много рухнувших на землю и гниющих стволов, слабый свет падает только с неба, где блестит отраженным светом огрызок луны да еще несколько десятков звезд, что освещают только себя.

Столбов с мощными лампами здесь нет, не сразу рассмотрел, что впереди не сгусток мрака, а небольшой холм, а когда подошел ближе, узрел массивную дверь из погрызенного ржавчиной металла. По обе стороны массивные плиты серого камня, на обеих по пятиконечной звезде, что означает власть дьявола, а над входом еще одна гранитная плита с полустертыми значками.

Азазель посветил фонариком, покачал головой.

– Кто знает, как войти в это вросшее в землю сооружение?.. Вот и хорошо, что не знаете… А кто знал, тех уже нет.

Он выудил длинный ключ на штыре толщиной с указательный палец, Михаил и Бианакит молча ждали, пока вставлял поочередно в три скважины, поворачивал то в одну сторону, то в другую. Наконец с силой толкнул дверь, и та со скрипом нехотя отодвинулась.

– Нет-нет, – сказал Азазель, – Бианакит, соблюдаем походный порядок. Все так же прикрываешь тыл.