Текст книги "Ричард Длинные Руки. Церковь и демоны"

Глава 11

Я подумал, окинул взглядом горку колец, браслетов и прочих волшебных вещиц, как полагаю, управляющих немалой мощью на пока непонятном мне уровне.

– Сэр Карл, – сказал я честно, – обещаю. Откроюсь, но откроюсь только вам. И не только потому, что помогаете мне непомерно, но вы… единственный, кто поверит.

Он поднялся, церемонно поклонился.

– Ваше величество! С нетерпением буду ждать этого дня.

Я покачал головой.

– Да сядьте же!.. Вы к пряникам и не притронулись.

Он с неловкостью улыбнулся, сел и протянул руку к тарелке.

– Простите, я бы вовсе отказался от еды, если бы удалось это сделать без особых затрат времени. Думаю, Великие Маги все обходились без презренной пищи, магия может заменить все.

– Я бы тоже, – признался я. – Хотя какой смысл? На пирах все равно приходилось бы жрать в три горла, иначе какой я император? Я олицетворение!.. А что это за колечко из красного металла?

– Увеличивает, – сказал он со снисходительной усмешкой, – продолжительность жизни до бесконечности. Не знаю как, но срабатывает. Похоже, здесь не умеют обходиться без этих… механических приспособлений.

Печенье он ел быстро, не замечая изысканного вкуса, настоящее наше мужское отношение к мелочам быта, так же быстро и небрежно осушил фужер с вином, цапнул чашку с кофе.

Я повертел колечко в кончиках пальцев, значки почти стерлись, да и те упрятаны на внутреннюю сторону.

– Возможно, – сказал я задумчиво, – вносит изменения в гены или закольцовывает процессы старения и омоложения?

Карл-Антон посмотрел жадными глазами.

– Закольцовывает?

– Типа того, – сказал я. – А если кольцо снять, этот процесс нарушается?

Он замедленно кивнул.

– Не думаю, что кто-то решался на такое.

– Рискованно?

Он взглянул на меня строго и внимательно.

– Вы явно и эту тему знаете, ваше величество?

– Только догадки, – признался я. – Если снять кольцо, то в лучшем случае процесс старения возобновится, а скорее всего, пойдет лавинообразно. И постареешь до самой смерти за час, а то и за минуту. Даже «мама» не мамкнешь. Ладно, это так, я же сказал, догадки. Я в этих вопросах совершенный новичок.

Он ответил со значением:

– Ваше величество, можно быть совершеннейшим новичком, но понимать процессы, если… иметь глубокие знания в других областях знания.

– Увы, – ответил я с грустью, – все, что знал, это пить, жрать да совокупляться. Все остальное в одно ухо влетало, из другого вылетало. Честно говоря, люди моего мира были еще развращеннее и беспомощнее, чем здесь, на Юге.

– Но что-то и задерживалось, – обронил он. – И задержалось достаточно… Страшно и представить, сколько пролетело мимо!

– Сейчас бы пригодилось, – признался я, подумал, пожал плечами. – Хотя вряд ли. Я и раньше не знал, как строить электростанции, а знал бы, что это бы дало?.. Хотя общие принципы понимаю… Но здесь нужно начинать с паровых двигателей. Я уже попробовал там, на Севере, но не закончил, у нас вся жизнь такая, мелочи затягивают с головой, а свершения все на потом…

Он подвигал на столешнице кольца, некоторые выбрал сразу, по одному придвинул ко мне.

– Ваше величество!.. Как ни странно, понимаю ваше нежелание пользоваться теми вещами, работу которых не понимаете. Унижает ваше достоинство, да? Но сейчас это нужно!

– Хорошо, – сказал я, – идем дальше. Все верно, весь простой народ пользуется тем, чего не понимает, и не задает вопросов. Кстати, как пользоваться вот этим, что для перемещения?.. Хотя не императорское это дело, но придется и самому побегать… Здесь, как и везде, нехватка кадров.

– Это может занять время, – сказал он с сочувствием. – Надевайте на палец, старайтесь почувствовать…

– Что?

Он пожал плечами.

– Всегда по-разному. Либо ощутите нечто, либо нет. Пробуйте, сосредотачивайтесь. У меня мало опыта, если честно. На Севере, как вы знаете, кольцами пользуемся редко. В редчайших случаях, когда своих сил недостает. И то это как бы осуждается. Порицается даже.

Незаметно для него я еще трижды добавлял печенье на тарелку, а то будет стесняться прожорливости, Карл-Антон добросовестно ел, не замечая, что горка не уменьшается, рассказывал, объяснял и втолковывал, а я кивал и запоминал, пригодится все, даже то, что сейчас кажется абсолютно лишним.

Информация, вообще-то, не бывает лишней, как говорят слишком уж себя берегущие.

Переполненная голова после его ухода продолжает гудеть, даже в ушах звенит. Заклятия, призывы, формулы и приказы состыковываются с кольцами и браслетами, не перепутать бы, всего чересчур, любой человек счастлив заполучить хоть одно, а тут целая кучка, и неприятное, но стойкое ощущение, что пользоваться всем этим не просто бессовестно, раз уж у других нет, но и в чем-то даже вредно.

– Ладно, – сказал я сравнительно твердым голосом, – я император, мне можно! Даже нужно. Я в ответе за тех, кого лишил счастья быть под пятой Великих Магов… Хрурт! Не спи. Кто там в коридоре?.. Почему Ульман молчит?

Хрурт торопливо заглянул в кабинет.

– Кто-то в коридоре? Щас посмотрю…

Выглянул, охнул, как мне показалось, чересчур громко и виновато:

– Это вы, лорд-канцлер?.. Ваше величество!

– Пригласи, – прервал я.

Сумел услышать даже голос Хрурта, когда он в витиеватых выражениях приглашает великого лорда-канцлера на прием к моему величеству, я за это время торопливо покинул внутренние покои и переместился в кабинет и даже успел опуститься в кресло.

Сэр Джуллиан вошел важный и торжественный, я насторожился, не к добру такая походка и голубая лента через плечо, вся в бриллиантах, словно на особый парад, что бывает раз в столетие.

Я удержался от естественного желания встать, заставил себя откинуться на спинку кресла и произнес барским голосом:

– Сияете, дорогой сэр Джуллиан. Какая-то памятная дата?

– Точно, – ответил он с восторгом. – Памятная дата, которую вы создаете! Она будет вписана в анналы золотыми буквами!

– Здорово, – ответил я, попытался вспомнить, что же я создаю, но в голову лезет, только что ломаю много и успешно. – А что за событие?

Он приосанился и сказал с чувством:

– Ваше величество, мы начали всемерную подготовку к торжественной церемонии!

Я спросил натянутым голосом:

– Напомните… сэр Джуллиан…

Он всплеснул руками:

– Как вы и велели, ваше величество, речь о пожаловании вами герцогу Гуммельсбергу титула принца!

– А-а, – сказал я с облегчением, – ну да, важное дело.

Он вскрикнул, немного шокированный, что я не вскочил и не пошел в пляс:

– Ваше величество, это первый случай за последние полторы тысячи лет, когда титул не наследуется, а жалуется из рук императора!.. Вы абсолютно правы, ваше величество. Принцев становится все меньше, и если не возобновить старинную церемонию жалования этого высочайшего титула, то еще через какую-то тысячу лет их вовсе не останется!..

– Гм, – сказал я, – иногда и на меня находит… Я имею в виду вдохновение накатывает прямо вот так волной снизу и до головы. До самой макушки! А потом, правда, обратно, но кое-где задерживается, что весьма отвлекает. Сэр Джуллиан, вы делаете важное и нужное дело! Благодарю, продолжайте.

– Ваше величество, какие будут особые пожелания?

Я встал и вышел из-за стола, лорд-канцлер выпрямился и вперил в меня вопрошающий взгляд, а я прошелся по кабинету, заложив руки за спину, как бы раздумывал, какие у меня могут быть пожелания, хотя на самом деле мысли уже на северном материке.

Лорд-канцлер поворачивался за мной всем корпусом, как подсолнух за солнцем, наконец я остановился, строгий и ясный, окинул канцлера оценивающим взглядом.

– Особых? – повторил я. – Вообще никаких. Целиком полагаюсь на вас. С вашим-то громадным опытом управленца! Делайте в полном объеме, ничего не пропуская.

Он степенно поклонился.

– Доблестный герцог Гуммельсберг заслуживает… Он наиболее популярный человек при дворе… после вас, разумеется, ваше величество! К нему прислушиваются.

Я кивнул, сказал удовлетворенным голосом:

– Если нужно, привлеките дополнительные средства, людей, спецтехнику. Наймите музыкантов даже с улицы, чтобы везде гремело и плясало, и крылья эту свадьбу вдаль несли, широкой этой свадьбе места было мало, и неба было мало и земли…

Он с самым ошарашенным видом кивал, приговаривал:

– Да, ваше величество… будет сделано, ваше величество…

– На площадях и перекрестках, – добавил я, – разместить оркестры, приготовить места для жонглеров и фокусников, выставить бесплатно бочки с вином! И чтоб везде кричали и орали хвалу и здравицы сэру Альбрехту, то бишь принцу Гуммельсбергу!.. Кто больше и дольше всех будет кричать хвалу, тому поощрение в денежном эквиваленте или похлопывание по плечу перед строем!

Он слушал с почтением, лицо светлело и становилось все умильнее.

– Ваше величество, – произнес он с великим уважением, – ваши дополнения явятся ценнейшим вкладом во все следующие церемонии жалования подобным титулом!..

Я кивнул с милостивым видом.

– Не забудьте, церемониальный костюм принца должен быть невероятно пышным и великолепным. Пусть и неудобным в обиходе, но для торжественных выходов должен поражать воображение даже привыкших ко всему придворных.

Он ответил с чувством:

– Все сделаем! Прямо сейчас посажу лучших портных придумывать особого рода костюм.

– Церемониальный, – уточнил я строго.

Он поклонился.

– Да-да, для особых случаев.

– Действуйте, – велел я. – Проявите себя, сэр Джуллиан, во всем блеске!

Он откланялся, получив самые четкие инструкции и широкие полномочия, возрадовавшие душу, а я со злорадством посмотрел вслед.

Будет долгая и пышная церемония, пусть сэр Альбрехт тихо бесится, но костюм сделаем с такой роскошью, что возненавидит все пышное и цветное, а шляпу, пожалуй, вовсе не наденет…

Нет, это я залетел слишком, от шляпы с перьями никогда не откажется. Уже все мои лорды заменили рыцарские шлемы на пышные шляпы. Слаб человек, слаб…

На стену пал багровый отблеск, я покосился через плечо, запад неба еще в багряном зареве, но на лиловом востоке уже проступили первые звезды.

Воздух с балкона посвежел, запахи и ароматы сада обрели чувственные оттенки. Самое время начинать такие приятные и щекочущие игры в намеки и заигрывания, чем сейчас и займутся придворные после таких трудов топтания по залам и дефиляжничения по аллеям парка.

С балкона закат все еще охватывает половину неба, краски тускнеют медленно, нехотя, зато внизу зажигаются лампы и фонари, центральный двор освещен, как днем в безоблачную погоду, сразу же прибавилось расцвеченных в самые яркие костюмы мужчин и женщин, беспечных, веселых и щебечущих на разные голоса.

Из кабинета послышался голос Хрурта. Я с неохотой повернулся спиной к вечному празднику, навострил слух.

В самом деле, если вот так сосредоточусь, могу слышать отчетливо все, что говорят в приемной, хотя это далеко и за толстой дверью.

Хрурт распахнул ее и, сунув только голову, прокричал:

– Ваше величество! Граф Келляве с докладом!

Я кивнул, у императоров нет графика, даже простой король не работает от и до, потому пусть и Келляве загружает меня своими проблемами, что на самом деле вообще-то мои, так как здесь все теперь мое, никуда не денешься от такого богатства.

Келляве вошел по-северному, быстро и четко, без всякой церемониальной важности южан, с ходу положил на край стола папку с бумагами.

– Ваше величество…

– Сэр Гастон, – ответил я, – что у вас?

Судя по его хмурому и озабоченному лицу, он встревожен больше, чем за все время, как высадились на южном континенте, а когда заговорил, по голосу стало понятно, что не просто встревожен:

– Началось, – сказал он хриплым голосом. – Уже и в Тетрингии. Восставшие пошли было на Волсингсбор!.. Веток на деревьях не хватает, вешать негде. Рубим на месте без суда. Будет пожива зверью.

– Нам можно, – сказал я зло, – мы варвары! Да еще северные.

– Да, но как-то…

– Все правильно, – заверил я. – Малыми силами вам удается больше, чем сэру Кенговейну в королевстве Медных Гор, хотя там масштабы поменьше, а людей с ним больше.

– Пламя вроде бы пригасили, – сказал он без уверенности. – По крайней мере, хоть на время прибили к земле. Вот отчет, сколько и где… Несколько деревень и пару сел пришлось сжечь дотла, там как с ума посходили от мала до велика.

Я даже не взглянул на бумаги, он смотрит с ожиданием, я сказал невесело:

– Действуете правильно. Убивать людей нехорошо, но надо.

Он поклонился, смолчал в ответ на похвалу. По стене поползла багровая полоса, небо все еще в багровом огне, облака замерли, неразличимо похожие на корку застывающей магмы.

Келляве проследил за моим взглядом, вздохнул, но сказал твердым голосом:

– Ваше величество, это знак.

Тревоги в его голосе не слышно, но все же я спросил с настороженностью:

– Какой?

– Господь доволен, – сообщил он с таким видом, словно это первый красочный закат, который мы увидели. Хотя здесь, на Юге, они в самом деле мощнее и величественнее, чем на северном континенте. – Весьма.

Я не понял, чуть повернулся от страшного зрелища в сторону сурового военачальника.

– Что?

– Вы показали с Демоном Огня, – сказал он, – что прошли испытание. Не погрязли, а справляетесь с посланными трудностями!

– А-а, – ответил я, – мы показали, сэр Гастон. Все мы показали, что Господь может рассчитывать и дальше на своих верных рыцарей.

– Значит, – сказал он, – справитесь и с остальными.

Я сказал с тоской:

– Если бы трудности были в виде огромного дракона или армии нечисти! А то у нас такой смертельный враг, окружил со всех сторон, улыбается, делает подарки, а сам поедает, как пирог, по краям.

– Справитесь, – обронил он с уверенностью, – раньше справлялись же?

Я промолчал, что раньше такого вызова не было. Враг был прост и ясен: дракон, тролль, великан-людоед, иностранный захватчик. А все мы любим ясность и простоту.

Внизу под балконом прошли стайкой, как щебечущие птички, очень ярко одетые женщины. Они всегда яркие, но вечером вообще в чем-то немыслимом, хотя отголоски дошли даже до того моего королевства, откуда я родом: там днем мужчины одевались в светлое, а после шести вечера в светлом показаться на людях уже неприлично.

Келляве налег грудью на перила, всматриваясь в разряженных женщин.

– Вам проще, ваше величество.

– В чем?

– Да вот с этими… Ваши четыре так и приходят, как гуси, одна за другой?.. Это как, по очереди? Или по титулам? Может, по размеру вот этих?

– По протоколу, – ответил я с неудовольствием. – Пока не внесу изменения, хотя лорд-канцлер это крайне важное государственное дело выпускать из своих лап не желает. А мне как-то все некогда. Да и по большому счету как-то не важно, кто из них там лежит.

Он сказал предостерегающе:

– Идут слухи, этим заправляет герцогиня Херствардская. А вы говорите, дело государственной важности?

– Все говорят, – ответил я, – хотя по простоте северной еще не врубился, в чем ее важность. Но не берите в голову. Не настолько важная область, чтобы на меня влияла. Женщины изо всех сил стремятся к идеалу, что их и губит. Все настолько одинаковые, что пытался различать по бантикам, но их так часто меняют…

Он вздохнул, покосился по сторонам.

– Если честно, я их почти не различаю. Пробовал запоминать по цвету платьев, так они тоже каждый вечер в разных. Я вот штаны ношу до полного износа!

– А зачем запоминать? – спросил я. – Раз одинаковы, то мы и пользуемся ими одинаково.

Он заулыбался.

– Мудро, ваше величество. Но все-таки как с женщинами удобно! Только ради этого стоит сесть на трон.

Я посмотрел на него изучающе. Честен, прям, верен сюзерену, есть чувство юмора, соображает быстро, в крупных ошибках не замечен.

– Не зарекайтесь, – сказал я туманно. – Кто знает, здесь королевств много. И в данный момент почти все троны либо пустые, либо взяты самозахватом, что в нужных случаях вопиюще нелегитимно.

Он взглянул на меня несколько оторопело, понял, покачал головой.

– Нет, ваше величество, – сказал он очень серьезно, – королевство не потяну. Разве что удельное герцогство какое или княжество… но и то как-то не очень. Это же лишиться вашего общества, сэр Ричард!.. И всего нашего братства!.. Это не лесть, поверьте.

– Когда родина требует, – сказал я сурово, – приходится жить не только в яблоке, но и в куче говна. Но не расстраивайтесь, дорогой друг, заранее. Решение еще не принято, только рассматриваю.

Глава 12

Женщин при дворе вчетверо больше, чем мужчин, что и понятно, многие ищут партнеров, женихов, флирта и – самая-самая мечта – попасть на глаза императору и приглянуться настолько, чтобы да, вот так.

Но при всем их однообразии, оказывается, глаз не замылился, и, как только во время моей утренней прогулки в толпе мелькнуло новое лицо, сразу вычленил из массы герцогиню Улиссиндрию Клауренскую.

– Простите, – сказал я Норберту, – договорим позже. Эта женщина здесь нечастый гость…

Он сказал шепотом:

– Больше величавости, ваше величество! Не бегите к ней сломя голову. Сразу пойдут слухи и предположения. Ваши движения должны быть замедленны, вы же не в гуще кровавой битвы и не блох ловите, когда без скорости не будет победы!

– И так уже как улитка, – буркнул я. – Самая медленная и толстая. Вы улиток любите, сэр Норберт?

Тот брезгливо сморщился.

– Ни за что!.. Как их здесь едят?..

– Человек не свинья, – изрек я, – все ест. Хорошо, пошел медленно и величаво, как павлин.

– С уже распущенным хвостом, – подсказал он в спину, – так он бегать не умеет.

Герцогиня следила искоса, как я, переговорив со своим лордом, направился в ее сторону, приободрилась, расцвела и с милой женственной улыбкой присела, растопырив платье.

– Ваше величество…

– Герцогиня, – сказал я, – вы нечастый гость при дворе. Проводите мое величество немного, заодно расскажете новости.

Сопровождающие меня на прогулке послушно отстали, выдерживая дистанцию, чтобы не нарушать приватность беседы. Герцогиня с осчастливленным видом пошла рядом, сразу же сказала просяще, понимая, что времени ей уделю согласно протоколу немного:

– Ваше величество, для нас, провинциалов, такое счастье увидеть этот прекрасный мир Волсингсбора! А побывать в сказочном дворце императора… вообще мечта.

– Все осуществимо, – обронил я с небрежностью. – Как вы уже убедились.

Она вся засияла, от блестящих расширенных глаз до кончиков туфель, выглядывающих при ходьбе из-под края подола.

– У меня к вам просьба, ваше величество…

Начинается, подумал я мрачно, но ответил с любезной улыбкой:

– Да, ваша светлость?

– Моя дочь, – сказала она, – моя юная дочь Розалиндия. Она очень застенчивая, но и очень любопытная, как все юные девушки. Она так жаждет увидеть императорский дворец!

Я ответил мирно:

– Так какие проблемы?.. У вас прекрасный дом, а от него до моего дворца рукой подать. Откроем ей доступ ко двору, пусть общается.

Она воскликнула с жаром:

– Спасибо, ваше величество!..

Не думаю, что я целенаправленно вел к альтанке, укрытой ветвями роскошных лип, или сама герцогиня умело направляла наши шаги к ней, но раз уж подошли, не проходить же мимо, я взял герцогиню за локоть, она послушно и с готовностью вошла в прохладу.

Внутри скамейка из слоновой кости, но рассиживаться некогда, герцогиня послушно наклонилась, я поднял края ее тяжелого подола и забросил повыше ей на спину, чтобы не сползал, миру открылись роскошные белоснежные ягодицы сочной зрелой женщины.

Вязка в такой ситуации не является необходимой, но желательна, как подтверждение нашей дружбы, мы же политики, а копуляция входит в перечень способов укрепления дружбы народов и межгосударственного сотрудничества, потому я закрепил сотрудничество, вытерся подолом ее платья и сказал с чувством:

– Весьма, герцогиня!

Она разогнулась, на щеках полыхает жаркий румянец. У меня дернулась рука в желании покровительственно погладить по склоненной головке, но удержался из опасения нарушить сложнейшую прическу.

Вместо этого провел кончиками пальцев по ее щеке, отчего румянец из жаркого стал совсем жгучим и перетек даже на шею, все-таки это более интимный жест, чем обыденная вязка.

Свита благовоспитанно ждет на прежнем месте, на лицах полное понимание насчет удовлетворения государем естественных нужд мужского организма, только Норберт криво усмехнулся, выказывая отличие нашего северного менталитета.

– Продолжим, – велел я. – Хотя чего зря сапоги топтать?.. Возвращаемся, пожрем чего-нить. А то завтрак какой-то будто и не завтрак.

Герцогиня отстала и смешалась со свитой, Норберт пошел рядом, остро поглядывая по сторонам.

– А нечего было до завтрака, – заметил он шепотом, – наливаться тем дьявольским напитком до ушей. И мне бы после кофе жареный гусь не полез бы!.. Хотя не знаю, может быть, и полез бы.

– Полез бы, – заверил я.

– Да, – согласился он, – мы не капризные.

В апартаментах, куда поднялись уже без свиты, он внимательно выслушал о просьбе герцогини, вникая во все детали и переспрашивая, кивнул.

– Отвлекающий маневр, ваше величество.

– Да, но такой естественный.

– Прекрасно, если клюнете на красоту ее дочери и свежесть, хороша, я видел, но терпимо, если и не клюнете.

– В самом деле?

Он пояснил:

– Все равно вас отвлекли! Тем временем могут провернуть какую-то операцию. Вы точно защищены?.. Могу усилить охрану.

– Куда уж больше, – ответил я с подтекстом. – Ваши люди везде. Из местной тайной охраны привлекли многих?..

– Почти всех, – ответил он и пояснил: – Наши убедили местную службу работать на прибывших, пообещали расширить их возможности, а это мечта всех тайных служб. К счастью, свое дело знают.

– А наши секреты?

– Не допускаю, – ответил он сурово, – а вот их тайные сети в моих руках.

– Смотрите, – предупредил я, – чтобы дезой не снабжали.

Его брови приподнялись, а взгляд стал острее.

– Ваше величество?

– Дезинформацией, – пояснил я. – Обычно, когда раскрывают агента, не арестовывают, а начинают скармливать вроде бы правдивую, но недостоверную информацию.

Он посмотрел на меня с великим уважением.

– Ваше величество, вы точно не были главой тайных операций?.. Понимаю, что такое может быть, но с такими сложными хитростями еще не сталкивался.

– Это рутина, – ответил я с великолепной небрежностью, – рутина тайных служб. Не полевая разведка, где все просто и ясно. За герцогиней и ее окружением наблюдение не снимайте, их операция продолжается.

– Да, ваше величество. И наша тоже.

Я пояснил с нажимом:

– Тоже не верю, что все для того, чтобы юная Розалинда нашла здесь знатного жениха, какие не водятся в их герцогстве. Как бы герцогиня ни намекала…

– Ложный след, – согласился он, – но хороший. Не придерешься. Все родители стараются повыгоднее выдать дочерей замуж.

– Потому ни у кого не должно возникнуть подозрений, когда мамаша привезет юную дочь. Сколько ей? Лет шестнадцать-семнадцать? Больше вряд ли. Герцогине около тридцати, выдали замуж в таком же возрасте.

– Четырнадцать, – уточнил он.

– Что?

– Ей четырнадцать. Пятнадцать будет через полгода. Здесь, на Юге, женщины развиваются рано. Как только потекла, можно под венец. А о браках здесь договариваются, когда дети еще в колыбели… Ваше величество?

– Сэр Норберт, – ответил я.

Далеко с того конца анфилады залов, именуемых покоями, донесся зычный вопль Хрурта:

– Ваше величество!.. Сэр Рокгаллер ждет вашей аудиенции!

Я пригладил одежду, принял надлежащий вид и степенно вернулся в кабинет.

– Пригласи, только не груби!

– Как можно, – оскорбился он, – это же наш!

В голосе прозвучала нежность, тучного Рокгаллера в армии уважают, все знают, что он оставил все свои роскошные дворцы в Штайнфурте, чтобы принять участие в смертном бою с филигонами, а затем еще с императорской армией Германа Третьего в неведомых землях на той стороне океана.

Столичный градоначальник вошел с несвойственной для его огромной и грузной фигуры поспешностью, быстро отвесил с середины кабинета учтивый поклон.

– Ваше величество…

Я окинул его придирчивым взглядом. Рокгаллер должен бы на харчах градоначальника столицы империи раздобреть еще больше, но здесь как бы теряет накопленные на Севере запасы висцерального жирка, стал двигаться быстрее, даже величаво замедленная речь иногда переходит в несвойственную ему скороговорку.

– Сэр Рокгаллер, – ответил я. – Садитесь, рассказывайте. Вдруг хоть у вас новости получше.

Он послушно сел, на этот раз легко втиснул мощный зад в узкое для него кресло, опустил на столешницу стопку бумаг.

– Ваше величество, развернутый доклад о положении дел в столице!

– А в прошлый раз…

Он уточнил:

– В прошлый был о мерах безопасности, а сейчас по вашему указанию сделан упор на хозяйственную деятельность. Позвольте по пунктам…

Я слушал, просматривал бумаги, что он подавал по листку, комментируя по ходу, чувствовал, как медленно разгорается надежда на возрождение ремесел и даже промышленности.

Великие Маги с высоты своей мощи обеспечивали существование королевств, не позволяя затевать большие войны, а также не допускали большой засухи, катастрофических наводнений или опустошительных налетов саранчи, но не обращали внимания на мелочи типа стычек королевств за пограничные города или вражду между крупными кланами.

Потому крестьянство везде пашет и сеет, разводит скот, изощряется в способах засолки мяса и рыбы, развивается кустарный промысел в селах насчет выделки шкур, а отсюда всего шажок от прялки до ткацкого станка, а дальше помчится даже без подстегивания.

– Хорошо, – сказал я. – Вот этим цехам, что работают лучше других, хорошо бы еще какое-то поощрение.

– Получают больше прибыли, – напомнил он, – какие еще поощрения?

– Вы правы, – признал я. – Лучшее поощрение – высокая прибыль. Но пусть знают, императору нравится их рвение в работе. Нам это ничего не стоит, а они будут работать еще лучше!

– Логично, – согласился он. – В вас чувствуется хозяйственник, ваше величество!.. Вы точно не управляли какой-то отраслью? Сельским хозяйством, к примеру, на которое так часто ссылаетесь по старой памяти?

Я ответил с благодушием великого государственного деятеля, что умеет не замечать неудобные вопросы:

– Прекрасно справляетесь, сэр Рокгаллер!.. Мы изволим быть довольными вашим рвением на почве… да, на почве. И весьма так, что зримо и осязаемо в заметной перспективе. Продолжайте, вы были прекрасным хозяйственником в Штайнфурте и весьма великолепно взяли под контроль всю столицу, что похвально и значимо…

Он поспешно поднялся, когда я встал из-за стола, но я вышел на балкон, сделав жест следовать за мной, а там, опершись на перила, указал на прогуливающихся придворных.

– Все под вашей властью, сэр Рокгаллер!.. Их дворцы и здания входят в зону вашей ответственности. Принцы, герцоги, графы, все в немалой степени зависят от вашей хозяйской руки. Впечатляет?

Он с некоторой боязнью покосился вниз, словно побаивается, что под его весом балкон рухнет.

– Ваше величество!.. – произнес с несколько нервным смешком. – До сих пор иногда потряхивает, как только подумаю… Но, с другой стороны…

– Ну-ну?

Он покосился на меня, я хоть и сэр Ричард, но уже император, ответил с грустью:

– Когда был молодым безбанерным рыцарем, у меня была мечта поиметь местную графиню. Не потому, что красавица, а титул, титул!.. Это же такая вершина!.. Теперь же смотрю с грустью, графини как графини, ничего особенного… А у вас женщины все подряд герцогини и принцессы… Скучно?

– И не представляете, – признался я. – Крестьянку бы завалить в стог сена… Но где теперь возьмешь крестьянок?.. Ближайшее село как в другом мире.

– Можно и съездить, – сказал он рассудительно, – но сено за козой не ходит. Да и вообще… настоящий мужчина пользуется тем, что под рукой, а сам смотрит вдаль.

– И не в поисках новых баб, – согласился я. – У нас всегда есть чем заняться поинтереснее. Кстати, городские службы тоже работают безукоризненно, сэр Рокгаллер!.. Мы очень довольны.

Он поклонился, польщенный.

– Спасибо, ваше величество. Город огромный, но до появления Багровой Звезды здесь было налажено и отлажено. Потом все рухнуло, но заново ничего не пришлось, я всего лишь восстановил то, что было, вернул выпавшие звенья, а уцелевшим велел работать в прежнем режиме.

– А ничего менять и не надо, – заверил я. – Изменим, когда придет надобность. Сейчас другие проблемы, сэр Рокгаллер. Вы их знаете…

– Как уцелеть?

– Вот-вот. Уже не как победить, а как уцелеть.

Он сказал с глубокой убежденностью:

– Ваше величество, вы отыщете выход. Мы в вас верим!