Текст книги "Ричард Длинные Руки – гроссграф"

Я отмахнулся с неловкостью:

– Да удалось договориться.

– Договориться? С Верховным Магом?

– Ну да, – подтвердил я. – Я всегда стараюсь договориться. Я очень мирный человек, леди Элизабет. Войны нерентабельны. Любого человека, как и страну, куда проще ограбить без всяких войн!.. Кстати, как там поживает граф Бэкдорф? У нас с ним неоконченное дело…

Она посмотрела на меня одновременно испуганно и гневно. Усекла сразу, что я неуклюже стараюсь поменять тему разговора, но выпрямилась и ответила сдавленным голосом:

– С вашей стороны нехорошо так говорить.

– Почему? – изумился я.

– Нехорошо глумиться над заведомо слабыми, – сказала она с вызовом и посмотрела мне в глаза: – Или вы считаете не так?

Я пристыженно опустил голову.

– Признаюсь, уели. Даже мордой о стол со всего размаха. Надо же, как-то не думал, что такая красотка окажется способной на…

Я замолчал, а она спросила с вызовом:

– На что?

– Встретил красивую, – пробормотал я, – оказалась еще и умная… Даже не знаю, сразу ли утопиться? Или с башни на камни двора под вашим окном?

Она поморщилась:

– Не валяйте дурака. Даже если в самом деле прыгнете с башни вниз головой, эти ваши чудища вас на лету подхватят. Я видела, как перед вами склонился огромный и ужасающий демон! А вы, подумать только, сели на него…

Я охнул:

– Вы что же… все видели?

Она сказала слабым голосом:

– Не все. Наши кони в страхе убежали. И слуги тоже…

– А вы? – спросил я.

– Не могла, – ответила она смущенно. – Граф Бэкдорф упал в обморок. Я осталась, чтобы его не обидели. Потом, конечно, мы убежали тоже…

– Пешком?

– Нет, мне удалось приманить одного коня.

Я посмотрел на нее другим взглядом. Красивая, с нежной кожей и вспыхивающим по каждому поводу румянцем, пухлыми детскими губами, очень сочными и спелыми, прямо созданными для долгих поцелуев, она смотрела на меня чисто и прямо без всякого кокетства, и сейчас нам обоим по фигу, на каком месте у нее мушка.

Макиннон деликатно кашлянул в сторонке.

– Я к сэру Людвигу, – сказал я. – Он… здоров?

– Болеет, – ответила она невесело, – но, думаю, его подбодрит ваше появление.

– Тогда с вашего позволения, – сказал я с поклоном, – поспешим. Сэр Макиннон!

Она осталась, несколько обескураженная, от красивых женщин не отходят даже при известии, что загорелось их родовое поместье или отец сломал шею, упав с коня.

И хотя да, я уже фактически Верховный Маг, но когда она видит меня, то никак в это поверить не может. Что и хорошо.

Мы прошли быстрым шагом к покоям герцога, двери распахнуты, двое стражей жадно прислушиваются к происходящему внутри. Заслышав наши твердые шаги, обернулись и поспешно вытянулись.

– Уже знают, – прокомментировал Макиннон, – по мордам вижу. Попугать их?

– Да ладно тебе…

– Ну люблю пугать народ! Сэр Ричард, мне это так редко удается…

– Тогда пугай, – разрешил я.

Глава 10

Я переступил порог, сразу охватывая взглядом картину: половина свечей погашена, создавая полумрак, сильно пахнет отварами трав и прочих зелий, все пропитано упадком и болезнью.

Герцог Людвиг полулежит в глубоком кресте, толстое одеяло до середины груди, теплый вязаный колпак надвинут по брови. Рядом в таком же кресле дремлет Эйсейбио. Глаза герцога раскрыты, даже широко распахнуты.

Церемониймейстер оглянулся в нашу сторону и пропал, словно рассыпался в пыль.

Я отвесил короткий поклон.

– Сэр Людвиг, вы меня слышите? Мое почтение, кстати… Я чем-то могу помочь?

Он ответил сухим старческим голосом:

– Вы уже помогли, сэр Ричард. Я, правда, ничего не понял из того, что мне доложили, но, судя по всему, вы на коне.

– На белом, – подтвердил я. – Сэр Людвиг, это сэр Макиннон, он был со мной по правую руку, когда мы шли на переговоры с Верховным Магом.

Макиннон щелкнул каблуками и светски поклонился. Герцог окинул его любопытствующим взглядом.

– Я не часто видел этого офицера в светском обществе, но с ним общается барон Эльрих, а это неплохая рекомендация.

Я взял герцога за кисть, слабую и обескровленную.

– Если с ним якшается барон Эльрих…

– Я сказал, общается.

– Неважно, позвольте, я послушаю ваш пульс…

Он сказал с недоверием:

– Маркиз, вы и лекарское дело знаете?.. Великий Самаэль, да мне уже стало лучше!.. Маркиз, что у вас за трюк с этим щупанием моей одряхлевшей кисти?

Глаза его заблестели, на бледные впалые щеки быстро возвращался румянец. Макиннон подошел к двери и, приоткрыв, сдержанным голосом велел ожидающим там слугам подать очень хороший ужин. Да, на четверых. Оглянулся на меня, я подтвердил кивком.

Герцог отшвырнул одеяло, движения достаточно бодрые, покосился на спящего Эйсейбио.

– Племянник всю ночь дежурил возле меня, – сообщил с любовью в голосе. – И весь день.

– А леди Элизабет? – спросил я.

– Она тоже, – ответил герцог, – предыдущие ночи. Но Эйсейбио покрепче. Увы, бедный мальчик тоже свалился…

Двери распахнулись, слуги внесли на носилках холодные блюда. Рожи довольные, губы растягиваются до ушей. Герцог потер ладони и начал указывать, что и сколько положить ему на тарелки. За слугами и герцогом внимательно следил повар и, судя по его лицу, все больше приходил в восторг от аппетита хозяина.

Макиннон, подражая герцогу, внимательно рассматривал предлагаемые блюда, даже интересовался, из чего и как, затем милостиво сообщал, сколько ему положить.

Повар обратил вопрошающий взгляд ко мне, я отмахнулся и сказал, что ему виднее. Он улыбнулся, очень довольный, и на мою тарелку перегрузили то, что удалось ему лучше всего.

Герцог начал есть, как голодный крестьянин, что вернулся с поля. В дверях появился церемониймейстер, посматривал опасливо, но в нужный момент взмахнул рукой, в покои внесли на красных носилках горячие блюда.

Снова повторилась процедура придирчивого выбирания, а мне повар положил свое фирменное, не такое затейливое с виду, но нежнейшее и просто тающее во рту. Я посмотрел на него и подмигнул. Он широко улыбнулся, мы друг друга поняли.

Наконец пришла очередь десерта, а за ним, как известно, уже вполне прилично беседовать, я поинтересовался:

– Сэр Людвиг, меня интересует ваша оценка.

– Чего, сэр Ричард?

– Происходящего, – объяснил я.

– Вообще или в частности?

– Вы знаете, что меня интересует, – сказал я. – Не увиливайте и не прикрывайте младшего брата. Меня интересует и необъяснимая смерть короля, вашего среднего брата, и вовремя прибывший ваш младший, и эти королевские стражи у вашего дворца… Вы под домашним арестом?

Он помедлил перед ответом, сказал с большой неохотой:

– Можно сказать, что да.

Церемониймейстер исчез, через некоторое время вернулся и с порога провозгласил громогласно:

– Барон Эльрих просит его высочество принять его!

Герцог слабо махнул рукой:

– Пусть войдет. Как раз к сладкому.

На пороге появился Эльрих, мы с Макинноном поднялись, отвечая на замысловатые приветствия. Макиннон украдкой копирует меня, потому на подпрыги Эльриха лишь отвесил учтивый поклон. Эльрих даже не заметил нарушения этикета, во все глаза жадно и неотрывно смотрел на меня.

Мне показалось, что барон чересчур похудел за это время, бледен, под глазами темные мешки, глаза ввалились, а скулы выпирают, как у проголодавшего пару недель.

– Маркиз… – выговорил он с трудом, – мы не ожидали, что уцелеете в этом ужасном маркизате… Но вы преуспели! И еще как преуспели!..

– Да, все хорошо, – ответил я тепло.

– А это правда?..

Он запнулся, посмотрел на похрапывающего Эйсейбио. Тот, слушая наши бодрые голоса, проваливался в сон все глубже, взбрыкивал и недовольно бормотал.

Макиннон подкрутил ус и ответил за меня:

– Все правда, дорогой Эльрих. И даже больше, чем вы знаете.

– Я имею в виду… – сказал Эльрих и запнулся, не в силах выговорить.

Я промолчал, давая Макиннону распустить хвост, и тот заговорил с превеликой важностью:

– И Великого Мага по ноздри в землю, и его крепость, и даже гору… Сэр Ричард хотел было заодно и все королевство обрушить в ад, как-то уж заодно все, чтоб не возиться с мелочами, но я его отговорил… ха-ха, вспомнив про винные подвалы нашего любезного хозяина! А вас что-то тревожит?

Эльрих, побледнев еще больше, смотрел на меня дикими глазами.

– Теперь вы, сэр Ричард, Верховный Маг?

Я ответил со скукой:

– Нет, конечно. Но если вам так удобнее, то считайте меня и Верховным Магом. Садитесь.

Герцог проворчал:

– Может быть, все-таки сядете, дорогой барон?

Эльрих поспешно опустился, красиво вскинул полы роскошного камзола, словно перья диковинной птицы. Взгляд его был устремлен на меня, даже когда ложечкой нащупывал пирожное.

– Маркиз, уж простите, этот титул просто навяз на языке, но что собираетесь делать дальше?

Я отправил порцию пирожного в рот, посмаковал, запил настоем из трав, а потом спохватился и сделал чашку кофе. Все смотрели с напряженными лицами, я создал еще три и раздал всем.

– Простите, очень уж люблю этот напиток…

– Питье магов? – спросил герцог.

– Великих Магов, – ответил я. – А не каких-то там Верховных.

Эльрих вздрогнул и подобрался. По его взгляду я понял, что Верховные отныне в его классификации где-то на уровне подошвы неведомых Великих Магов. А я, сэр Ричард, как раз из них самых.

Герцог осторожно прихлебывал кофе, по его виду я чувствовал, как прислушивается к ощущениям, лицо порозовело еще больше, а глаза довольно заблестели.

Макиннон пил кофе с таким видом, словно ему каждое утро подают на завтрак целыми кувшинами. Эльрих некоторое время осторожничал, но между глотками поинтересовался:

– Сэр Ричард… с вашей-то мощью… что предпримете?

Я отставил чашку, долго думал и наполнил ее снова. Все зачарованно смотрели, как поднимается темный горячий напиток, заполнивший чудесным ароматом всю комнату.

– Пора завязывать с ерундой, – ответил я со вздохом, – пора возвращаться и заниматься делом.

Все молчали, озадаченные, Эльрих сказал еще осторожнее:

– Не буду интересоваться, куда это возвращаться, а то вдруг такое услышу, что ночами спать не буду… А что такое завязывать с ерундой, даже страшусь подумать. Но с вашей мощью вам достаточно только обронить слово, чтобы все поменять.

– А что? – спросил я. – Что надо менять? И что изменится?

Они снова молчали долго, стараясь вникнуть в смысл слов. Эльрих заговорил предельно осторожно:

– Возможно, ничего не изменится, вы правы, если смотреть с вашей недосягаемой высоты Верховного… простите, Великого Мага. Но для жителей видна разница между королем Хенрихом и королем Ганелоном. Скажу сразу, в королевстве исчезает беспечность жизни, слишком много бесчинств творят король и его окружение. Ни одна девушка, ни одна женщина не может чувствовать себя в безопасности, выходя на улицу! Более того, за любой могут явиться в дом и увести ее на потеху королевским любимцам. При всей терпимости и снисходительности к свободе нравов это просто недопустимо.

Я ощутил холодок в груди.

– А… леди Элизабет?

Герцог проворчал:

– Ей пока что служит защитой мое имя. Но три дня тому вокруг дома появилась охрана, которую я не запрашивал. Мне это очень не нравится.

– Кому понравится, – буркнул Макиннон.

Барон Эльрих ответил ему тоскующим взглядом и беспомощно развел руками.

Я фыркнул:

– А гессенцам взяться за оружие слабо?.. Ладно, я понял. Это ж не флирт! Но если хотите перемен, если такое бесчинство вас уже не устраивает, тогда герцогу придется принять корону и горностаевую мантию. Он и по старшинству легитимнее, и в народе популярнее.

Макиннон обронил вполголоса, но с важной твердостью:

– Не говоря уже о том, что сэр Ричард к нашему благородному и щедрому хозяину относится теплее.

Эльрих ответил поспешно:

– Да-да, вы правы, сэр Макиннон. В нашей ситуации это очень важно.

Наши взгляды обратились к герцогу. Он был хмур, но наклонил голову с достоинством.

– Я все понимаю. Хенрих мог быть лучше меня, как король, но я буду все-таки лучшим королем, чем Ганелон. Хотя и не люблю… трудиться. И потому очень хорошо понимаю сэра Ричарда.

Макиннон и Эльрих переглянулись, недопоняв, а я не стал ждать, пока врубятся в не такой уж и скрытый смысл, сказал с нажимом:

– Все, собираемся!.. Едем во дворец.

Герцог спросил опасливо:

– Как, сейчас?.. А не нужно ли как-то подготовиться, что-то предварить…

Эльрих тоже смотрел напряженно и с застывшим лицом, только Макиннон крутил ус и поглядывал орлом, но помалкивал, стараясь, чтобы это выглядело загадочно.

– Надо сразу, – заверил я. – Дворцовые перевороты делаются только так. Уж я-то знаю в них толк! Вперед, преображенцы! Сместим узурпатора! Золотой табакеркой в рыло… Или по башке, детали важны только историкам.

Эльрих повернулся к герцогу:

– Сэр, вы решаетесь?

Я буркнул:

– Куда он денется. Взрослый вроде.

Герцог проворчал:

– Да, сэр Ричард, у меня нет вашей отговорки.

Он поднялся из кресла легко, а тяжесть в голове и во взгляде, это предчувствие бремени, которое возложит на себя этой ночью. Слуги принесли одежду на выход, мы терпеливо ждали, пока оденут и обуют, подготовят лучший из париков.

Макиннон поглядывал на меня с ожиданием, будто я прямо щас стану объяснять, что у меня за особые такие отговорки. Эльрих кивнул на мирно посапывающего Эйсейбио.

– Его привязанность к вам достойна похвалы… но пользы от него, думаю, было немного. Разбудим или пусть спит?

– Пусть отдыхает, – сказал герцог. – Он двое суток без сна. Мне в самом деле было плохо. Почему-то кажется, с Хенрихом было подобное…

Барон кивнул, во взгляде ничего не изменилось. Похоже, давно догадывался, что за болезнь у герцога и откуда она взялась, только изменить ничего не мог.

Макиннон удивленно покачал головой и пощупал рукоять меча. Слуги поддерживали герцога под руки, но он отстранил их. Через все залы провожал нас молчаливый и торжественный церемониймейстер.

Эльрих приблизился ко мне и сказал тихонько:

– Сэр Ричард, раз уж вы снисходите до общения с нами, простыми смертными… можно задать вопрос?

– Нет, – буркнул я. Посмотрел на его испуганное лицо, поморщился и сказал нехотя: – Барон, не прикидывайтесь. Вы прекрасно понимаете, что передо мной выказывать священный трепет необязательно. Что вы хотели провякать?

Он вздохнул:

– Не обязательно, сэр Ричард, но желательно. Так безопаснее. В ваших руках такая мощь, как вы еще не опьянели!.. Сэр Макиннон рассказал вообще ужасные вещи. И про крепость, которую… ага… Но я вот думаю, а надо ли было ее вот так?

– Надо, – ответил я твердо. – Весь мир насилья мы разрушим!

– Ну а потом? – спросил Эльрих.

Я огрызнулся:

– Дорогой барон, я пока умею только рушить!.. Я вот иду и рушу, иду и рушу… Строить еще не научился. Строить – не ломать, мозги надо повернуть иначе.

Макиннон услышал, сказал с восторгом:

– Рушить – так здорово! А строить скучно. Пусть ремесленники строят.

– А географию извозчики учат, – согласился я. – Не дворянское это дело… Но, что делать, строят здесь хуже некуда, так что придется и строительство взять в свои загребущие нежные лапы. Чтобы хрястнул хребет Европы, когда начнем рабынь ретивых… М-да. Где наши кони?

Испуганные сонные слуги помчались, как мыши, к конюшне. Началась суматоха, тревожная и радостная, все увидели герцога живым и здоровым, это немало для спокойствия людей, чья жизнь и благополучие зависят от хозяина.

Наконец для охраны вывели коней, герцогу подали карету. Из казармы выбегали разодетые гвардейцы и прыгали в седла, приученно выстраиваясь в эскорт: четверо впереди, четверо позади коляски.

Глава 11

Мы плотным отрядом с грохотом неслись через ночь, стальные подковы со звоном высекали длинные серебристые искры из булыжной мостовой и гасли в темноте.

Город, что и в полночь всегда был ярко освещен и полон гуляющей публики, сейчас странно пуст, торговые лавки закрыты, а с перекрестков исчезли музыканты и бродящие актеры.

Впереди при выезде на главную площадь на середину улицы медленно и важно вышел, раздуваясь от собственной значимости, дородный офицер при огромном животе, за ним пятеро солдат с алебардами.

Я злобно оскалил зубы и направил на них коня. Лунный свет упал на мое лицо, офицер с визгом отскочил к стене и упал на колени. Солдат как ветром сдуло, по булыжникам загремели брошенные алебарды.

Макиннон крикнул задорно:

– Чуют, крысы!

– Плохо, – бросил Эльрих.

– Хорошо, – возразил Макиннон. Оглянулся на меня за поддержкой: – Сэр Ричард?

– Посмотрим, – дипломатично ответил я и подумал с тревогой, что это со мной: постарел или наконец-то умнею? Говорят, осторожность приходит с мудростью. Или к тем, кого много бьют.

Городская стража и дальше исчезала, как дым на ветру, едва там понимали, кто именно с грохотом скачет по вымощенной булыжником главной улице. Редкие горожане, завидев нас, поспешно отпрыгивали в тень. Воины с нашивками королевской стражи прятались еще поспешнее.

Не только больше не зрят черную гору с крепостью на вершине, подумал я злорадно, но и знают, кто ее снес, как курочка ряба деду яичко.

На той стороне площади вырос и начал приближаться королевский дворец, освещенный изнутри так, словно там вовсю полыхает пожар. Стражники при нашем приближении торопливо распахнули ворота во двор и тут же разбежались, бросая оружие.

Мы с грохотом пронеслись по тщательно вымощенным дорожкам. Я оглянулся, карета с герцогом благополучно миновала ворота. Его охрана скачет с оголенными мечами в руках и бросает по сторонам зверские взгляды. Знают или чуют, что везут человека, который свет утреннего солнца встретит королем.

Возле массивных ворот королевского дворца стражники тряслись, не смея покинуть пост, тянулись и таращили глаза. Офицер то и дело отдавал нам честь, глаза преданно-затравленные, взгляд ополоумевший.

Я сказал резко:

– Эй ты!.. Бери своих людей и перекрой все выходы из дворца!.. Я не хочу рушить здание вместе с людьми, понял? Но если кто-то выскользнет – придется. А тебя скормлю демонам.

Он выкрикнул, срывая голос:

– Все будет сделано! Разрешите выполнять?

– Выполняй, – разрешил я.

Он понесся к дворцу, даже ничего не сказав своим солдатам, но они уже бежали, обгоняя своего командира. Словом, вполне слаженная команда.

Из коляски выбрался с кряхтением герцог. Лицо за время недолгой поездки налилось жизнью, глаза блестят, как у орла, завидевшего богатую добычу.

– Вот что значит, – сказал он уважительно, – опыт в переворотах. Учитесь, барон.

Эльрих крякнул, но смолчал, а Макиннон приосанился, словно это он провел сотни дворцовых переворотов и уже потерял им счет.

– Пошли, – пригласил я. – Думаю, король ждет нас с нетерпением.

– Еще каким, – подтвердил Макиннон лицемерно.

Эльрих вздохнул.

– Это очень коварный человек, – предостерег он. – Коварный и мстительный. Не поворачивайтесь к нему спиной!

На главном входе в беспорядке на полу брошенные копья дворцовой стражи, в холле удаляющийся крик, топот ног. Еще дважды мы переступали через оставленное оружие и даже украшенные королевскими эмблемами шлемы с пышными султанами.

В залах пусто, но не продохнуть от приторного аромата женских притираний. Мы двигались достаточно решительно и догнали убегающую толпу, что ломилась в боковые двери.

Я нарочито придержал шаг, придворные моментально рассосались, словно просочились сквозь стены.

Макиннон сказал утешающе:

– Далеко не убегут. Сэр Минорд по вашему указанию перекрыл все входы и выходы. А мы потом всех переберем! Я им все припомню…

Перед дверьми в королевские покои справа и слева на полу блестят позолоченные церемониальные алебарды. Я вспомнил, с каким великолепным пренебрежением к любому стража скрещивала сверкающие лезвия перед непрошенными гостями. Как быстро меняется погода…

В сторонке все еще покачивается сброшенный шлем с пышным султаном. Макиннон не утерпел и сильным пинком отправил его в дальний угол.

Эльрих в нерешительности остановился перед дверью. Герцог тоже заколебался, и тогда я показал, как заходят настоящие мужчины.

Створки двери от могучего пинка распахнулись, как крылья бабочки, ударились там о стены и затрепетали с трусливым дребезжанием.

Я вошел с каменной мордой и выпяченным подбородком, шаги тяжелые и решительные, во взоре непреклонность и ясно читаемое: ну-ну, возрази мне кто, возрази!.. Давно никого в бараний рог не гнул, руки исчесались.

Король Ганелон на том же троне, за его спиной трое телохранителей, справа в полупоклоне застыл трепещущий советник, непонятно кого из нас больше страшится.

– Не спится? – спросил я почти ласково. – Ночь на дворе!.. Никак военный совет?

Советник проблеял пугливо:

– Нет-нет, никак нет…

Я посмотрел на Ганелона и сказал еще миролюбивее:

– Ну вот я и вернулся, Ваше Величество… У вас есть что сказать в свое оправдание?

Он смотрел на меня, как затравленный зверек. Лицо его, уже бледное, стало синим, как у дохлой ощипанной курицы. Под моим взглядом он медленно поднялся, как кролик перед огромной коброй, но спина осталась согнутой.

– Я… я… король…

– Уже нет, – сказал я без всякой злости. – Слезай оттуда. Ты смещен. А сейчас решим насчет твоей судьбы.

– Предлагаю повесить, – бухнул Макиннон бесстрашно. Посмотрел на меня и поспешно поправился: – Но можно и просто удавить. Хоть здесь, хоть в подвале.

Ганелон поспешно отступил от трона на несколько шагов. Эльрих, без нужды поддерживая герцога, провел его к освободившемуся креслу. Герцог опустился на трон без охоты, даже с выражением гадливости. Я подумал, что сиденье не остыло от задницы младшего братца, а то и запашок остался, а герцог все-таки чистюля. С другой стороны, надо ковать железо, пока горячо, все неловкости этого дня спишутся на импровизированность действий, решительность и натиск.

Телохранители Ганелона остались за троном, как и стояли. Вид у них таков, что охраняют Людвига, хотя, думаю, Эльрих сменит их всех, а советник то смотрел умоляюще на Ганелона, то искоса поглядывал в нашу сторону.

Я отвесил поклон герцогу.

– Ваше Величество, я, маркиз Ричард Длинные Руки, кланяюсь вам от всего маркизата Черро.

Телохранители поняли ситуацию раньше Ганелона, вытянулись и стукнули тупыми концами копий в пол, глядя на меня преданно и в ожидании указаний.

Людвиг поморщился, не любит показухи, тоже мне король, а Эльрих приказал советнику жестким голосом:

– Быстро сюда королевскую корону! И знаки власти.

Тот исчез, Людвиг сказал усталым голосом:

– Ганелон, никто тебя не повесит и не удавит, это я тебе обещаю. Во всяком случае, я не позволю. Разумеется, насколько смогу. Но ты должен понять, отныне ты не только потерял королевскую власть, но и стал нежеланным человеком в королевстве.

Ганелон вперил в него яростный взгляд, раскрыл было рот, но с несвойственной ему жесткостью в голосе заговорил Эльрих:

– Сэр Ганелон, вам надлежит в течение суток покинуть королевство Гессен. Если останетесь, а также позже тайно или явно попытаетесь проникнуть на земли королевства, вы будете преданы смерти там же, на месте.

– Без добавочного суда и следствия, – уточнил Макиннон.

– Совершенно верно, – подтвердил я.

Телохранители, повинуясь моему взгляду, подхватили свергнутого короля под руки и потащили из зала. Едва за ними захлопнулись двери, примчался советник с короной в дрожащих руках и горностаевой мантией.

Эльрих выхватил корону, бережно водрузил на Людвига, а мантию набросил ему на плечи. Людвиг все еще вздыхал и морщился, словно не желает участвовать в этом спектакле, но приходится. На меня бросил злой и хуже того – укоризненный взгляд.

– Надо, Ваше Величество, – сказал я со вздохом. – На меня не указывайте, я тоже бросаю ломать и начинаю строить. Ну, как смогу… Уже скоро. В самом деле, скоро. Вот доломаю по мелочи, и сразу… да. Вперед и с песней! Я уже почти готов.

Он вздохнул.

– Вы да, готовы. Сэр Ричард, я плохо представляю, какой из вас строитель. И что за чудовище построите!

– Почему обязательно чудовище? – запротестовал я.

Он пожал плечами:

– У вас слишком много силы.

– Это плохо?

– Смотря для чего, – буркнул он.

– Ну… строить, понятно.

– Строить… Вы где собираетесь строить? В маркизате?

В воздухе повисло напряжение, Эльрих застыл и чуть сгорбился, Макконнан смотрел на меня с ожиданием в глазах.

Я ответил медленно, подбирая слова:

– И в маркизате тоже… Ваше Величество, мои планы обширны. Даже чересчур обширны. Меня самого они пугают и временами ввергают, да. Насчет маркизата хочу сразу расставить точки над i. Ваш младший брат от недостатка опыта закусил удила и понесся по рытвинам вседозволенности монарха. Не знаю, как насчет хитрости и коварства, но мудрости ему недоставало, это ясно. Надеюсь, его взгляды на лишение привилегий маркизату для вас абсолютно неприемлемы?

Людвиг смотрел на меня исподлобья, взгляд стал недобрым. Я чувствовал, как ему оскорбительно ощущать себя прижатым к стене, но и сам не сводил с него испытующего взгляда.

Эльрих сказал торопливо:

– Сэр Ричард, я уверен, что привилегии маркизату Его Величество Людвиг сохранит и упрочит.

Я ответил хмуро:

– Я могу отлучиться надолго и… далековато. Так что не всегда смогу проследить, как здесь и что. Потому хочу быть абсолютно уверенным. Ваше Величество, предыдущий король что-то там такое возжелал насчет изменений в маркизате, привилегиях, пожаловании титулов графам и баронам… В связи с этим странным желанием я хотел бы смиренно уточнить, какие именно привилегии вы желаете добавить маркизату?

Осунувшийся и расстроенный, Людвиг слабо махнул рукой:

– Хватит, сэр Ричард. Вы сами знаете, что можете делать, что хотите. Хоть здесь, хоть в маркизате.

– Я хочу законности, – возразил я, – и легализации. Спасибо, Ваше Величество. Я так и думал, что поручите мне самому решить, какими именно привилегиями стоит воспользоваться маркизату, а какие для него будут излишними. Благодарю за понимание.

Макиннон тихонько кашлянул. Я оглянулся, мой соратник выглядит малость смущенным. Не успел я раскрыть рот, как все схватывающий на лету Эльрих сказал с подъемом:

– Кстати, я полагаю, сегодняшний победный день стоит отметить еще и учреждением какой-нибудь высокой награды! И первым наградить ею сэра Макиннона.

Макиннон покраснел от удовольствия, но возразил:

– Почему меня? Лучше сэра Ричарда.

Эльрих взглянул на короля Людвига, на меня и сказал решительно:

– Нет.

– Почему? – спросил Макиннон.

– Сэр Ричард выше всяких наград, – объяснил Эльрих со вздохом. – А вот вам высший орден не помешает… Да-да, я понимаю, к ордену нужно что-то посущественнее, не так ли?

– Графства хватит, – сказал Макиннон быстро. – Конечно, богатого и с хорошими землями.

Людвиг поморщился:

– Все графства кому-то принадлежат. И передаются по наследству.

Макиннон сказал твердо:

– Я не покушаюсь на земли верных королю Хенриху! Да и королю Людвигу не покушусь. Но я знаю немало очень могущественных людей, что сразу же присягнули Ганелону, только бы оказаться в числе самых близких к трону. Такое гнуснейшее вероломство должно быть наказано!

Я ощутил, что все повернули головы в мою сторону.

– Любое вероломство должно быть наказано, – согласился я. – Макиннон прав.

Эльрих сказал быстро:

– Я подыщу среди слишком уж лояльных Ганелону… самых усердных.

– Да, – сказал я, – обязательно.

Людвиг морщился, я сам понимал, что нещадно пользуюсь своей репутацией всемогущего мага, но что делать, мир не идеален, а я буду идиотом, если стану играть по правилам там, где все другие бьют в спину и ниже пояса.

– Обязательно, – повторил я уже тверже. – Мои соратники должны быть вознаграждены достойно.

Эльрих сказал быстро:

– Мы это понимаем, сэр Ричард!

– Все будет сделано, – подтвердил с Людвиг со вздохом. – Король волен отбирать как земли, так и титулы. А также жаловать ими новых людей.

Я чувствовал, что прежняя теплота потеряна, слишком уж я нажал, хотя все то же самое можно было получить и более деликатными методами. Некоторые само собой разумеющиеся вещи не стоит называть вслух, а я слишком уж явно выказал свой неумолимый диктат. Герцог Людвиг, а теперь король, человек достаточно самолюбивый, может отказаться даже от короны. Нет, не откажется, понимает, что трон нужно занять именно ему, иначе начнется кровавая драка между кланами.

Я поклонился Людвигу.

– Ваше Величество, я абсолютно не посягаю на вашу суверенную власть в Гессене. И еще хочу заверить, что в моем лице вы имеете верного друга. Я никогда не забуду, как вы дали мне приют в своем доме… Сэр Эльрих, вас можно?

Эльрих подпрыгнул.

– К вашим услугам, сэр Ричард! Или предпочитаете какой-нибудь другой титул, чем маркиз?

– Земных благ мне достаточно, – сказал я благочестиво. – А другими благами распоряжаются совсем не короли или императоры.

Он спросил испуганно:

– А кто?

Я вскинул взгляд, но на своде никаких летающих ангелов, а только магические светильники.

– Иные, сэр Эльрих… Проводите меня малость.

Я поклонился еще раз Людвигу, кивнул Маккинону, и мы отправились через зал к выходу.

– Я ухожу надолго, – сообщил я, – а вам еще раз напоминаю, вам и королю, что маркизат – отдельное образование. Когда был жив король Хенрих, маркизат оставался в составе королевства Гессен. Сейчас мне почему-то кажется, что стоит отделиться… Хотя еще не уверен. Впрочем, все равно вашим людям в маркизате лучше не показываться. Иначе, вы понимаете… понимаете, да?

Он кивнул, бледный и очень серьезный.

– Да, сэр Ричард.

– Вот и хорошо, – сказал я почти ласково. – Помните, я ушлепал в маркизат и жил там, как зайчик в норке, пока туда не пришел за мной Верховный Маг. Кончилось тем, что я сам пришел за ним. Не заставляйте, чтобы ситуация повторилась с вашим королевством. В смысле, с вами лично, если вам надо, чтобы я указал пальцем.

Он прошептал, уже не белый, а фиолетовый:

– Нет-нет!.. Ни один человек не сойдет в маркизате с багера!

– Кроме тех, – уточнил я, – кого я изволю видеть.

Он сказал торопливо:

– Сэр Ричард, но как дальше?.. Если вы уедете, королевство останется без Верховного Мага!.. Здесь такое начнется!

– Я не уеду навсегда, – напомнил я. – И не уеду… далеко. Сделаем проще. Так и скажите всем, королевство во власти жуткого и кровожадного мага, что уничтожил предшественника с крайней жестокостью. Но сам не возжелал возводить новое здание и сидеть там, аки гриб. Бродит неузнанным среди людей, заходит в дома и слушает разговоры… Молодой еще, любопытный. Словом, этот маг еще сильнее, как вы все понимаете, намного сильнее. Так что при таком раскладе кто посмеет выступить против мага или против вашей власти, которую поддерживает и защищает такое чудовище?