Текст книги "Ричард Длинные Руки – ландесфюрст"

Глава 3

Дверь приоткрылась, заглянул виконт Каспар Волсингейн, а за его плечом угадывается могучая фигура Клемента Фицджеральда.

– Ваша светлость, – проговорил сэр Клемент.

Я отозвался нетерпеливо:

– Да-да, звал! Заходите!

Они вошли несколько стесненно, я с досадой оставил карту и со всеми сердечно обнялся в старании развеять эту скованность.

– Ваша светлость, – сказал сэр Каспар, на лице блуждает радостная улыбка, – как съездилось?

– Все уладил, – ответил я, – от короны отказался.

Они заулыбались шире – понятно, лорд пошутил, – а я нетерпеливым жестом подогнал их к столу.

– Пир потом, потом!.. Какие-то соображения есть по поводу нового приобретения Армландии?

Сэр Клемент не понял, судя по его лицу, все наклонились к карте, а он все еще смотрел на меня весьма озадаченно.

– А что она… приобрела?

Виконт Каспар толкнул его в бок, сэр Клемент чуть смутился и со скрипом повернулся к столу с картой, но, судя по лицу, так и не понял.

Зато сэр Вайтхолд взглянул на него и сказал осторожно:

– Ваша светлость, уместный вопрос…

– Слушаю, – сказал я в нетерпении.

– Среди рыцарей, – проговорил он, – много спорят о вашем строжайшем приказе не препятствовать людям короля Барбароссы топтать землю Армландии…

Он умолк и выжидающе смотрел на меня.

– Верно, – подтвердил я бодро, в таких случаях надо демонстрировать полнейшую уверенность. – Такой приказ оглашен.

– Но люди короля Барбароссы, – сказал он тоже с уверенностью в голосе, – обязательно восхотят посещать отошедшие к их королевству территории этих разделенных земель…

Дверь приоткрылась, вошел барон Бальдфаст Бредли и тихонько присел у самого входа.

Все смотрят на меня очень внимательно. Я ощутил, что разговор назрел опасный, нужно пройти по лезвию ножа, не свалиться, но и не поранить ноги на тернистом пути государственного деятеля.

– И что вас беспокоит? – спросил я с подчеркнутой беспечностью и поиграл цветным шнурком на ножнах у рукояти меча.

– Фоссано, – проговорил сэр Вайтхолд с растущей твердостью в голосе. – Мы немало воевали с ними, отстаивая свои привилегии и особенности, сэр Ричард! С вами в качестве гроссграфа мы почти добились полной независимости, а тут вдруг такое… Сэр Ричард, нельзя отдавать такой кровью завоеванные права!

Я перевел дыхание, мысли мечутся, подыскивая выход, наконец я ухватился за яркую и очень трезвую мысль.

– Сэр Вайтхолд, Армландия меньше Фоссано насколько?

Он подумал, буркнул:

– На треть. Даже больше. А народу в Фоссано впятеро!

– Всего лишь? – спросил я и улыбнулся широко и свободно.

Они смотрят настороженно, но и с надеждой – я же не последний дурак, чтобы убиться о стену, когда положение начало улучшаться.

– На треть? – повторил я. – Ну что вы за дубы такие, пользуетесь давно устаревшими сведениями! И потому неверными.

– Ваша светлость? – сказал Вайтхолд обескураженно.

Я жестом велел заткнуться и продолжил:

– Вижу, не только наш неустрашимый и доблестнейший сэр Вайтхолд упустил некоторые подвижки в современной геополитической схеме. Мир меняется, как велел Господь, и меняется руками своих доблестных воинов. Кто не понял, указываю пальцем, сие есть мы, свершители божьей воли, так что хто тут против нас?

Сэр Вайтхолд сказал осторожненько:

– Ваша светлость, я смутно начинаю улавливать, что мир меняется в нашу пользу… раз уж это мы его меняем. Не совсем уж мы эти, чтоб менять в чужую!.. Но все-таки как бы это…

– Абисняю, – прервал я, – вернее, напоминаю то, что и сами знаете, но не делаете выводов. Теперь Армландия больше Фоссано в разы! С юга у нее за Великим Хребтом – Сен-Мари, а с севера – две трети Турнедо с его мощной экономикой, могучей военной машиной, которую не разрушили поражения, а остановилась она только из-за смерти Гиллеберда, но может быть снова запущена в любой момент… Еще чего-то не поняли?

Я видел, что еще не поняли, но мой уверенный и жизнерадостный голос поколебал их, потом заставил задуматься, а когда сообразили, что Армландия может пользоваться ресурсами огромного и богатого Сен-Мари, а также Турнедо как людскими, так и материальными, на их медленно светлеющих лицах начали появляться неуверенные улыбки.

Первым смущенно пробормотал виконт Каспар:

– Я как-то не подумал…

Клемент бухнул, как бросил валун в озеро:

– Сэр Ричард намекнул, что Армландия уже может не бояться Фоссано?

– Уже никого может не бояться, – сказал Бредли, щегольнув быстроумием. – Мы граничим с Мезиной справа и самым краешком – с герцогством Ламбертиния. Мезина нас и раньше не тревожила, а герцогство вообще замкнулось в своем мире…Сэр Ричард давно увидел то, что мы с трудом соображаем только сейчас.

Они улыбались мне, я улыбался им, делая вид, что да, я мудр и давно это знал, хотя эта мысль пришла в голову минуту назад. А ведь в самом деле, с таким перевесом уже хвост может вилять собакой.

– Начинаем вводить некие прогрессивные новшества, – сказал я. – Сейчас вот велю направить нужных людей в города и деревни, пусть присягу мне дает всяк сущий в них язык.

Сэр Вайтхолд переспросил немножко обалдело:

– Это как?

– Все, – пояснил я, – кроме детей и женщин, а люди – все без исключения.

– Знатные и незнатные? – уточнил он.

– А также богатые и бедные, – подтвердил я. – Я демократ или не демократ? Господь сказал: все равны, вот пусть все и приносят!

Рыцари умолкли, а сэр Вайтхолд, выражая общие чувства, скривился, как от горькой редьки.

– Ваша светлость, – спросил он, – а надо ли? Ну какой толк от мелких земляных червей в их глухих деревнях? Пусть приносят присягу своему лорду, вы должны быть выше!.. Вам присягают сами лорды! Разве этого недостаточно?

Я посмотрел на него внимательно:

– Сэр Вайтхолд, ваши советы становятся чересчур настойчивыми! Вам не кажется?

Он заметно смутился, отступил и развел руками.

– Ваша светлость, вы же знаете, как я вам предан!

– Рассчитываю на это, – ответил я дипломатично. – В общем, задача вам ясна?

– Все выполню, – ответил он. – Разрешите выполнять?

Я сделал небрежный жест одними кончиками пальцев.

– Да, все свободны.

Они по-военному быстро поднялись и вышли, сэр Вайтхолд пошел было с ними, я сказал резко:

– Сэр Вайтхолд, а вы куда? Рабочий день еще не кончился!

Он обернулся, губы искривились в усмешке.

– А у вас он когда-то заканчивается?

– У вас тоже безразмерный, – заметил я.

Я навис над картой и всматривался в очертания рек и дорог, он некоторое время молчал, я видел краем глаза недоумение на его лице; наконец он поинтересовался:

– А как начет северных территорий?

– А что с ними? – спросил я.

Он кивнул на карту.

– Вы расчертили земли королевства на четыре части, но только у Найтингейла прямой доступ к его куску пирога. Барбароссе надо ходить через Армландию, а мы весьма настороженно смотрим на короля соседнего королевства… он для нас король-сосед, а не сюзерен!.. а у Варт Генца свои трудности…

– Какие же? – полюбопытствовал я.

– Почти половину тех земель, – объяснил он, – что отошли нашим верным союзникам, занимают владения семьи Лихтенштейнов. Помните, вы видели и даже общались с доверенным лордом герцога Кристофера Ярдшинского, его преданным вассалом Зигмундом Лихтенштейном, что руководил последней атакой на Савуази?

– Помню, – обронил я.

– С ним были его братья, – сказал он, – дяди, а также вассалы. Вы еще сказали, что слоны, а не люди…

Я прервал:

– Короче, барон. В чем там трудности?

Он развел руками.

– Семья Лихтенштейнов не желает попадать под власть Варт Генца! А у них, надо сказать, очень мощные крепости, Гиллеберд сам их проектировал и строил, чтобы там могли разместиться войска и выдерживать долгие осады.

– Это нормально, – прервал я снова, – на границах все строят не просто замки, а крепости. И что за споры? Варт Генц мог бы пообещать какие-то льготы…

Он тяжело вздохнул.

– Варт Генц ослеплен ролью победителя! Потому никаких уступок. Кроме того, все и так обижены, что вам досталось две трети Турнедо, а им – всего клочок. Да и тот, оказывается, отстаивает независимость!

Я сказал сердито:

– Сэр Вайтхолд, разве это наши трудности? Давайте все-таки смотреть, что у нас где горит, а если нет, то где загореться может!.. Или где попытаются поджечь. Вы слыхали про поджигателей войны?

Он начал загибать пальцы.

– Если начинать с любимой вами экономики, то здесь все неплохо, почти все работает. Мы ухитрились захватить страну, почти ничего не нарушив и не поломав…

– Это не наша заслуга, – прервал я, – Гиллеберд выстроил самовосстанавливающуюся систему. И саморегулируемую. Что там дальше?

Тень неудовольствия промелькнула на его лице.

– С политикой, – продолжил он, – еще проще. Врагов фактически нет. По крайней мере очень уж явных.

Я смотрел, как он покрутил оставшиеся три пальца и убрал их в кулак.

– И все?

– Ваша светлость, – возразил он. – Если и есть какие-то мелочи…

– Как обстоят дела с экологией? – прервал я. – С охраной окружающей среды? Меня интересуют природоохранные парки, сколько их в королевстве, насколько опасны, что нужно сделать?

Он просиял.

– О, ваша светлость, не волнуйтесь, их много! Синее Болото, Зыбучие Пески Дарна, Гиблый Лес, Проклятая Долина Скелетов… Это самые обширные, а есть еще всякие зачарованные места, их множество, и почти везде от смельчаков остаются одни кости!.. А кое-где и костей даже не находят. Взять, говорите, под охрану?

Я отмахнулся:

– Их слава сама их защищает. Ничего, дойдут руки и до них. Мой билль о свободном передвижении эльфов распространили?

– Да, ваша светлость! Во всех городах, селах и деревнях герольды прокричали. И что за препятствия, обиды и притеснения эльфам будете спрашивать строго.

– Хорошо, – сказал я. – Проследите, чтобы точно такие же права были и у наших союзников гномов.

– Они обнародованы!

– Значит, – сказал я, – пусть глашатаи прокричат громче. А то в города гномы пока заходить не решаются.

– Осторожничают…

– Может, не зря?

Он сказал с неудовольствием:

– Турнедцы очень дисциплинированны. Если закон обнародован – он выполняется.

– Ну, – сказал я, – гномы могут не знать, чем отличаются турнедцы от вартгенцев. Просто повторите мой приказ по всем городам и деревням.

Глава 4

Я быстро придумывал указы, оформлял во внятные слова, подписывал и передвигал на другой конец стола, а сэр Вайтхолд время от времени появлялся в кабинете, собирал и пропадал совершенно бесшумно.

В какой-то момент он не возник у стола, а смиренно застыл у двери. Я вздернул голову и посмотрел на него довольно бессмысленно – я же сейчас указоиздатель.

– Сэр Вайтхолд?

Он поклонился.

– Ваша светлость, к вам просится аббат какого-то монастыря. Или глава какой-то гильдии… я не расслышал, простите. Но мне показалось или вовсе почудилось, он хочет и готов сказать что-то важное.

Выглядел он смущенным, никогда таким не видел, даже лицо пошло красными пятнами, не может себе простить, что из головы вот так вдруг вылетело имя просителя, и – стыд какой! – даже забыл, представляет тот монастырь или гильдию работников.

Я насторожился – для цепкого сэра Вайтхолда такое нехарактерно, но ответил очень любезно:

– Хорошо, сделаем небольшой перерыв. Впустите его, а сами подождите за дверью.

Он поклонился.

– Ваша светлость…

– Сэр Вайтхолд, – ответил я.

Он вышел, оставив дверь открытой, а через порог скромно переступил мужчина в темной одежде, шляпа в руках, тут же коротко поклонился.

– Ваша светлость, – произнес он с расстановкой, – я аббат монастыря имени блаженного Агнозия.

Дверь за ним закрылась, но мне показалось, что сэр Вайтхолд к ней прикоснуться не успел.

Я молчал, всматриваясь в это лицо умного и проницательного человека: глаза смотрят прямо, в них живой блеск, вертикальные складки над переносицей, чуть сдвинутые брови, взгляд острый, не просто смотрит, но и рассматривает, что в этом кабинете непривычно – рассматривать могу только я.

– Блаженного Агнозия? – переспросил я. – Величие и сила нашей церкви в том, что у нее очень много святых, учеников, героев и подвижников. Настолько, что простой воин вроде меня не в состоянии запомнить всех…

Он поклонился.

– Слова мудрости, ваша светлость. Тем более приметные, что мы взяли покровителем вовсе не одного из отцов церкви, как делают многие, ибо под сиянием великого имени проще процветать, а вот под покровительством блаженного Агнозия все зависит только от нашей деятельности.

– И чем отличаетесь вы, – спросил я настойчиво, – от основной массы монахов и монастырей?

Он смотрел в мое лицо с прежним благожелательным вниманием, но я ощутил в нем растущее напряжение, наконец-то прозвучал вопрос, который решит, как сложатся наши отношения дальше.

– Наш патрон увлекался механикой, – сообщил аббат. – Той, старой.

Я помолчал, потом поинтересовался осторожно:

– Но разве церковь не запрещает все, что относится к временам до Великих Войн Магов?

Он покачал головой.

– И до войн люди ходили на двух ногах, ели, пили, разговаривали, учились читать и писать… Нельзя запретить все. Устав нашего ордена согласован с Ватиканом практически во всем…

– Практически?

Он кивнул.

– Да. За исключением отношения к простейшей технике. Колдовство, магию и любую волшбу мы отвергаем как занятие нечестивое и противное Господу. Однако простейшую механику, облегчающую жизнь, мы приветствуем и стараемся внедрять в нашу повседневную жизнь.

Я спросил в упор:

– Тогда чем отличаетесь от цистерианцев? Они просто помешаны на механике!

– Они признают только ту, – ответил он смиренно, но с той гордостью, что уже гордыня, – которую понимают, которую придумали сами и которой могут научить неграмотных крестьян. А те могут научить ей других таких же простых и весьма нелюбопытных. Мы же признаем и ту, принципы которой пока не понимаем.

Я вздрогнул.

– Ого! Это же использование запрещенных церковью вещей!

– Ваша светлость, – произнес он вежливо, но я чувствовал твердость в мягком голосе, – наше понимание в этих вещах чуть шире. Если нет магии, если не наносит ущерба церкви и человеку, то это можно использовать, одновременно стараясь понять, как это работает, чтоб сделать понятным даже цистерианцам.

В его вежливом голосе слышалось тщательно скрываемое презрение к братьям по вере, что напрасно ограничивают себя такими запретами.

– Так-так, – проговорил я нерешительно, – устав вашего монастыря любопытен… но не граничит ли это с запрещаемой ересью? Или, скажем прямо, не ересь ли это?

Он ответил уклончиво:

– Ваша светлость, вы явно просвещенный человек, это чувствуется даже в построении вашей речи. Возможно, вы слышали, как некоторые еретические мысли и даже учения со временем канонизировались и становились официальной политикой церкви? К счастью, позиция Ватикана подвижна и может меняться, что она с успехом и демонстрировала на протяжении веков к вящей славе церкви…

Сердце мое стучит часто, я сейчас тоже близок к проступку, но заставил себя кое-как успокоиться и спросил почти деловым тоном:

– Значит… механики?

Левый уголок его рта чуть дернулся, но это не раздражение, как я понял, а подобие улыбки.

– Уместное уточнение, – заметил он. – Особые и весьма искусные механики. Для особых людей.

Я повел рукой в сторону кресла в двух шагах от меня.

– Присядьте, сэр… сэр?

– Просто аббат Дитер, – ответил он спокойно. – Да, аббат Дитер.

Я смотрел, как он садится, легко и без подобострастия, как человек, скажем, церкви, что не видит разницы между нищим и королем. Но только это явно не той церкви, как ее видят из Ватикана. Очень даже не той.

Он тоже смотрел на меня изучающе, глаза стали холодными и немигающими, внезапно привычно круглые зрачки стали вертикальными щелочками, как у отвратительных змей и кошек.

Я не вздрогнул, но явно что-то изменилось в моем лице – он сказал чуточку виновато:

– Ваша светлость, простите…

– Как вы это делаете?

Он снова улыбнулся лишь уголком рта.

– Я не могу так, как вы делаете, не меняясь…

Я спросил настороженно:

– О чем вы?

– Об умении видеть тепло, – объяснил он. – Иногда очень полезно, не так ли?

– Полезно, – пробормотал я, – только я не думал, что по мне это видно.

Он выставил перед собой ладони.

– Ваша светлость, таким умением обладают только в нашем монастыре. Да и то немногие из иерархов. Они вас заметили здесь еще в ваш первый визит… Помните, рядом с Гиллебердом сидел человек в сутане? С того дня следили за вашими действиями… и особенно восхищены, как вы провели захват королевства, мудро и красиво!

Я пробормотал:

– Польщен. Но что именно вы считаете мудрым и красивым?

– Не сражения на мечах, – ответил он ровным голосом, – это для простых. Вы договорились о помощи с эльфами и гномами, это привело нас в восторг!

– Ничего особенного, – ответил я нехотя, – когда тонешь, и за гадюку схватишься. А эльфы и гномы могут пригодиться и в развитии народного хозяйства.

Он вскинул брови, некоторое время смотрел с недоверием.

– Вы всерьез? Не планируете их обмануть?

– А зачем? – спросил я. – Дружить выгоднее.

Некоторое время он смотрел пристально, я чувствовал, как давление на меня растет, рассердился и мысленно отшвырнул это вот, и аббат заметно дернулся, по лицу пробежала короткая судорога, но тут же улыбнулся и сказал почти тепло:

– Это истина, ваша светлость, но говорить ее некому.

– Согласен, – буркнул я. – И с чем вы… пришли?

Он снова уставился в меня немигающе змеиными глазами, на этот раз ощупывающее присутствие почти не ощущалось, и я не стал обращать внимание, все равно я в силу происхождения иммунен к местной чертовщине.

– С предложением сотрудничества, – сказал он и торопливо добавил: – Мы понимаем, короли требуют полного повиновения, и при них есть свои маги… однако, ваша светлость, вы же понимаете, придворные маги почти ничего не стоят!

Я кивнул.

– И что?

– Мы можем вам дать то, – сказал он, – чего не дадут войска, захваченные земли, готовые на все услуги женщины знатных семей, накопленное или взятое с бою богатство…

– Конкретнее, – предложил я.

Он сдержанно улыбнулся.

– Вот за эту деловитость и хватку вы нам нравитесь особо! Я как аббат монастыря блаженного Агнозия уполномочен всей братией заключать договоры…

– Кровью расписываться не надо? – спросил я шутливо.

Он посмотрел с укором.

– Ваша светлость, мы в самом деле… монахи. Хотя наш устав и не подписан папой римским. Но и не отвергнут! Пока лишь на рассмотрении.

Я порылся в памяти, пожал плечами.

– Как относитесь к власти?

Он кивнул.

– Очень уместный вопрос. Все налоги Ватикану платим своевременно, а от повинностей в королевскую казну освобождены, как все прочие монастыри и церкви. Только по нашему уставу в наш монастырь никто из мирян не допускается.

Я ощутил подтекст, спросил, не сводя с него взгляда:

– А если прибудет легат из Ватикана?

Он понимающе улыбнулся.

– Ему покажут… все.

Небольшая заминка в речи подсказала недостающее, я спросил полуутвердительно:

– Однако в преддверии таких высоких гостей всех монстров уберут? И коридоры почистят? Вымоют?

Его вертикальные зрачки на миг вспыхнули красным и тут же снова превратились в щелочки, за которыми просматривается черный космос.

– Ваша светлость, – проговорил он сдержанно, подчеркивая каждое слово, – вы очень… очень проницательны.

– В чем вы нуждаетесь? – спросил я. – Как правитель я должен заботиться обо всех. И помогать процветанию.

Он скорбно вздохнул.

– В монастырях монахи работают сами. Но у нас они и так заняты… очень. Однако есть ряд дел, которые могли бы выполнять простые люди. Например, нам нужно вырыть в одном месте очень глубокий колодец. Я не могу сказать даже, какая будет глубина, однако нашим монахам пришлось бы рыть сотню лет. Если же нанять простых людей…

– Так наймите, – прервал я.

Он развел руками.

– К сожалению, есть места, куда простые люди ни ногой. Деньгами не заманить, можно только заставить. Могу признаться, ваша светлость, с королем Гиллебердом в большинстве случаев взаимопонимание мы находили.

– Догадываюсь, – сказал я холодно.

Он снова развел руками, на левой половинке лица все та же полуизвиняющаяся улыбка, но глаза предельно серьезные, только в некоторые моменты в них появляется насмешливое выражение, но я вижу, что не в мой адрес, а вроде бы по поводу ситуации.

– Простите, ваша светлость, ситуация деликатная…

– Двух монстров в непробиваемой броне, – сказал я, – что выше меня ростом, это вы ему удружили?

Он помолчал, колеблясь, затем сказал нерешительно:

– Такие соглашения не разглашаются, пусть даже Гиллеберд уже и в другом мире… но… куда они пропали?

– Это я их пропал, – ответил я небрежно. – Встречный пал, так сказать. Да, понимаю. Но мне сейчас защитные средства не так уж и. Ну, вы поняли. Хотя хотелось бы видеть весь ваш ассортимент.

Он сдержанно улыбнулся.

– Как вы понимаете, ваша светлость, этого сделать ну никак. Однако если скажете, в чем нуждаетесь особенно сильно, я мог бы со всей тщательностью просмотреть на этот предмет как наши закрома, так и неоконченные пока что исследования.

Я подумал, спросил:

– Как насчет счастья всем людям на свете?

Он улыбнулся.

– Все шутите…

– Я серьезно, – ответил я. – Представляете, если бы его дал всем я? Но я не отказался бы и от помельче задач. Например, перебить все болезни…

Он ответил ровным голосом:

– Лечить мы можем. От любой болезни. Но не саму болезнь.

– Ну вот, – сказал я со скукой в голосе, – а я знал людей, что убивали и болезни. Наповал! Чуму, холеру, туберкулез, проказу, подагру, гангрену…

Он проговорил серьезно:

– Мы догадываемся, что вы явились из очень далеких стран, где знают и умеют больше. Но мы можем предложить вам, скажем… более быстрый способ путешествий. Полагаем, что с вашей быстро разрастающейся империей это актуально…

Я сказал четко:

– Я всего лишь гроссфюрст!

– Вы слишком быстро возразили, – заметил он тем же ровным голосом. – И чуть громче, чем надо. Это говорит о многом. Даже если вы сами еще об этом не думаете… хотя, я уверен, подумывали. Потому вам нужен быстрый способ перемещения…

– Насколько быстрый? – поинтересовался я.

– Мгновенный, – ответил он, я дернулся, он поспешно уточнил: – Конечно, не куда угодно. Сперва придется установить в месте, куда будете прыгать, особые знаки и символы веры…

– Как долго? – спросил я. – Насколько трудно?

Он наблюдал за моим лицом неотрывно, и, даже если бы я пытался очень сильно скрыть свои чувства, вряд ли мне это удалось бы.

– Ровно столько, – объяснил он, – сколько понадобится на дорогу двум-трем тяжелогруженым телегам, плюс один-два дня на установку.

Мне показалось, что этот аббат даже говорит больше как инженер, чем служитель культа, деловитый такой тон, уверенный голос.

– Меня это заинтересовало, – сказал я. – Хотя мой конь весьма даже…

– У вас не конь, – ответил он спокойно, – или не совсем конь. В наших старых книгах есть описание этих существ. Только они с рогом посреди лба и черными крыльями.

– Даже с крыльями? – спросил я пораженно. – Нет, крыльев уже не было…

– А от рога вы избавили? – спросил он. – Нет-нет, это не наше дело. Все равно наш способ проще… для вас. Хоть и намного затратнее. Простому человеку он не по карману, но государю…

Я поинтересовался:

– А Гиллеберд пользовался?

Он покачал головой.

– Если бы он мог… наверное, достиг бы большего. К сожалению, его возраст не позволял пользоваться таким мощным заклятием. Говорю «к сожалению», потому что он всегда шел нам навстречу. Торговался просто невероятно, но сходились мы с ним всегда, потому что он был любопытен и даже… любознателен.

Я кивнул.

– Давайте конкретнее. Если бы я восхотел этот мгновенный способ перемещения… хотя уже сказал, мне он не так уж и нужен при таком коне… то что вы хотели бы взамен?

– Колодец, – сказал он сразу же. – Нам он просто необходим. Вы пришлете людей, заставите рыть… а мы тут же установим здесь у вас необходимое… оборудование. А вторую часть заклинания, хотя это вовсе не заклинание, отправим в то место, куда укажете.

– Любое?

Он улыбнулся, покачал головой.

– Оно должно быть достижимым.

– В теории?

Его улыбка стала шире.

– С вами интересно общаться, ваша светлость. Нет, достижимым для нашего обоза. Груз придется везти на двух телегах.

Я подумал, кивнул.

– Хорошо, я человек практичный. Это раньше бы… а сейчас у меня нет несбыточных мечтаний. Мне весьма пригодилась бы такая штука в моем дворце в Геннегау. Боюсь, перемещаться придется часто.

– Это дорого, – предупредил он суховато. – Лучше только в случае крайней необходимости.

– Насколько дорого?

– Дело не в деньгах, – ответил он. – Как раз рабочие, что будут копать, и обеспечат колдовской мощью. Чем глубже пророют, тем ближе окажутся к источникам.

– Грубовато, – заметил я. – А от звезд брать не пробовали? Там энергии больше.

Он посмотрел на меня исподлобья.

– И это знаете?.. Гм… со звезд тоже можно, знать бы как… Из-под земли грубо, все верно, зато надежно.

– Хорошо, – сказал я. – Мне кажется, есть смысл попробовать. Давайте уточним делали…

Торговались мы долго, я потом только понял, как он ловко забросил сладкого жирного червячка, на которого я клюнул, а потом начал подсекать, то есть сообщил, что рабочих понадобится несколько сотен, что колодец будет не просто колодец, а котлован, из которого землю придется поднимать на веревках в корзинах, а также на спинах носильщиков.

Я уж начал было колебаться, а стоит ли затевать, все-таки Зайчик в состоянии промчаться из конца в конец любого королевства за считаные часы, однако аббат умело напомнил, что так я могу появляться тайно, все будут видеть моего коня на конюшне, а пса на кухне, никто не заподозрит, что я отсутствую, а я тем временем уже за сотни миль вершу дела государства.

Что я буду делать, появляясь тайно, я сам не знал, но перспектива почему-то показалась соблазнительной. Он смотрит с затаенной улыбкой, словно мои мысли для него – открытая книга; наконец я сказал с тяжелым сердцем:

– Вы совсем выкручиваете мне руки, дорогой аббат!.. К счастью, военные действия закончились…

Он кивнул.

– Мы это учли.

– Свободных рук прибавилось, – сказал я, – только потому и смогу, наверное, послать пешие войска на рытье котлована, объяснив стратегической необходимостью, мол, важно для обороны любимого отечества.

– Там не помешает охрана, – заметил он.

– Могу даже приплачивать, – сказал я, – не люблю использовать административный ресурс… хотя все равно платить буду из казны, так что ладно, не так жалко.

Он поднялся, поклонился, явно повеселев:

– Тогда мы договорились, ваша светлость! Я сегодня же прикажу привести части необходимой… механики.