Текст книги "Ричард Длинные Руки – рейхсфюрст"

Он вяло махнул рукой:

– Не трудитесь. Сейчас они придут, я им сам велю подготовить как дороги, так и соорудить временные склады с продовольствием. И палатки для отставших и заболевших.

– Спасибо, Ваше Величество, – сказал я с чувством. – Как я счастлив, что дружу с вами и как буду и дальше стараться всеми фибрами всемерно и по-всякому укреплять нашу вечную дружбу на благо народов и гуманизма!

Глава 13

Когда я вышел, в коридоре только стражи и двое слуг, здесь личные покои Его Величества, а еще Франка, что, как я понял по ее лицу, ожидает, когда аудиенция закончится.

Она сразу же устремилась ко мне навстречу.

– Сэр Ричард?

Я ответил с некоторым недоумением:

– Леди Франка?

Она спросила в тревоге:

– И… что?

– Договорились, – сообщил я шепотом. – Его Величество позволяет моим войскам пройти по строго намеченным дорогам.

В ее глазах, полных непонятного мне беспокойства, блеснули искорки гнева.

– Какие войска?.. Какие дороги?.. Не виляйте, говорите о главном!

Я спросил тупо:

– О главном? А что еще… Ах да, вы о такой мелочи… Ну да, мы договорились с вашим отцом, что он все-таки отдает вас мне. А сэру Мидлю пожалует в утешение титул герцога и подарит большое поместье на границе с Алькантаро.

Она охнула, отшатнулась, глаза как блюдца.

– Господи… Как он мог?

Я сказал нахально и мудро:

– Леди Франка, вы же дочь короля! С детства знаете, что отпрыски королевских семей себе не принадлежат. Их всегда отдают тому, кому выгоднее. Сейчас вас отдают мне. Так что идите собирать вещи. Я долго не задержусь, мы тут только утрясем количество кур и прочей живности, необходимой для нужд армии, и я отбуду.

Она всплеснула руками:

– Господи, как отец мог так поступить…

Я сказал мудро:

– Такова жизнь, леди Франка. Мне вот тоже с вами, может быть, не совсем, но династические узы… ого, это важно! Вы не храпите во сне?

Она покачала головой, глаза совсем растерянные.

– Нет…

– А не лягаетесь?

– Вроде бы нет…

– А одеяло не стягиваете?

Она воскликнула в ужасе:

– Вы что, собираетесь спать со мной? Вам недостаточно, если отец согласится отдать меня вам, что сможете приходить ко мне на ложе?

– Не знаю, – сказал я печально и ответственно. – Еще не решил. Это как получится. А ваш отец уже согласился! Вы же понимаете, что наши жизни в сравнении с государственными интересами?.. Королевская дочь обязана крепить обороноспособность королевства династическими узами. Король Найтингейл мудр, он понимает, что хорошие отношения – хорошо, но родственные – лучше… А сейчас поцелуйте меня, я пошел прокладывать дороги.

Она тяжело вздохнула, привстала и неохотно поцеловала в губы. Я ощутил эту запретную сладость, мгновенно охватил стыд. Со своими шуточками иногда захожу за пределы, все-таки выхожу, ведь мне все позволено, потому что я это же я, мне все можно, это другим нельзя… но все-таки, наверное, мне тоже как бы не совсем уж все и везде, а то я как бы не такой уж и стеснительный демократ, хотя эти вот свободно-деловые и практичные отношения как раз и торжество демократичных принципов и либеральных ценностей…

С другой стороны, мы все как бы обязаны выказывать женщинам не только внимание, но и страсть, пыл, добиваться их внимания и делать вид, что все готовы отдать, только бы их поиметь, нам это ничего не стоит, а им так льстит, они в таком восторге…

– Леди Франка, – сказал я виноватым голосом, – мне очень совестно, но я должен признаться…

Она прервала:

– Сэр Ричард, я все понимаю! И не осуждаю вас. Такова участь королевских дочерей. Даже вы не вольны в выборе… в смысле, не можете позволить себе взять в жены пусть и самую красивую женщину мира, если она не дочь короля.

Я пробормотал:

– Леди Франка, я не о том… Знаете ли, я бываю не совсем адекватен, меня иногда заносит, совсем иногда, потому что в моих краях всякий серьезный и умный человек выглядел дураком, все старались быть стебарями и хохмачами, я тоже, хотя теперь вот понимаю, каким дураком был, но все равно время от времени такое творю, что и на голову не налезет… В общем, тысяча извинений, а я побежал, побежал, побежал, у меня куча дел!

Она не успела рот открыть, как я в самом деле смылся так поспешно, что сам себе удивился, ну словно Бобик, что спешит на кухню, а в голове мысль: сумел ли объяснить, или хотя бы намекнуть, что это всего лишь далеко зашедшие комплименты?.

У выхода из дворца меня догнал запыхавшийся помощник вице-канцлера.

– Ваше высочество!.. Ваше высочество!

Я развернулся:

– Ну?

Он заговорил торопливо:

– Вы полностью и безоговорочно доверяете нам прочертить дороги для следования ваших войск? И размещения складов?

Я посмотрел на него с подозрением.

– Ну, я бы так не сказал…

– Тогда вы должны принять участие, – сказал он напористо, – в прокладке детального маршрута!

– Понял, – ответил я. – Не хочется работать, да? Понимаю-понимаю… Я тоже стараюсь спихнуть на кого-то заинтересованного…

Он помялся, пойманный на горячем, посмотрел в сторону.

– Ну, ваше высочество… вы как-то слишком…

– Откровенен? – спросил я. – Ладно, мы же не перед народом выступаем. Где заседает ваш кабинет по чрезвычайным проблемам? Только пошибче, пошибче.

Когда мы закончили уточнять со специалистами Найтингейла дороги, по которым пройдут мои войска, а также подсчитывать, в каких местах разместить склады с продовольствием, наступил уже вечер, во всех залах зажгли люстры, а также светильники на стенах.

Я вышел из кабинета в зал несколько ошалелый, всегда все кажется проще, пока не приступишь, а тут еще нужно подсчитать, сколько полевых кузниц понадобится разместить там же по дороге, чтобы на коротких остановках можно было поправить доспехи и оружие, но это решили оставить уже на утро.

Голова гудит, а глаза у меня, похоже, квадратные. Придворные, у которых с наступлением ночи жизнь только начинается, учтиво раскланиваются. Глаза горят любопытством, женщины поглядывают игриво, но с опаской, лорды королевства всматриваются в меня с понятным интересом: я даю возможности для очень выгодной беспошлинной торговли.

Я направился к выходу, Зайчик понесет и через ночь, а Бобику все равно, как я понимаю, больше видит носом, чем глазами. Стражи у двери едят меня глазами, я здесь единственный человек их мужественной профессии.

Я уже переступал порог, когда слева донесся окрик:

– Сэр Ричард!

Леди Франка шла в мою сторону торопливо, вся непривычно раскрасневшаяся, глаза блестят, а грудь вздымается часто то ли от быстрого шага, то ли от волнения.

Я учтиво поклонился:

– Леди Франка?

Она сказала порывисто:

– Я только что переговорила с отцом. Сказать, что он был удивлен… это ничего не сказать. Но я его убедила, ссылаясь на ваш необычный характер и некоторые сдвиги в вашей психике, как вы предупредили меня… В общем, в государственных интересах король согласился сделать так, как вы и предложили.

Я спросил опасливо:

– А что я предложил, напомните… А то я такое могу предложить… я же этот, как вы сказали… ну, необыкновенный…

Она нервно улыбнулась.

– Вы предложили жесткий вариант в духе своего характера, но король, подумав, принял его, все-таки при всей необычности это свяжет, как вы и предлагали, наши королевства в некоторой степени еще крепче, что в интересах как Шателлена, так и ваших. Моему супругу Мидлю дадут титул герцога и владения на границе с Алькантаро, а я стану и вашей женой…

Я заподозрил, что она либо прикалывается надо мной, отвечая той же монетой, либо я что-то не так понимаю, заработался слишком, а у меня такая голова, что любой дури туда может влезть бесконечное множество, а от умственных усилий как-то слишком быстро тупею, хотя, конечно, никому в этом не признаюсь, да у политиков такое и незаметно.

– Э-э-э, – поблеял я, – сам Найтингейл, ваш отец, одобрил такой вариант? Отнять жену у сэра Мидля и передать мне?

Она вздохнула.

– Он предлагал именно такой вариант, он же человек старых традиций и распорядка, но я его убедила, что нужно сперва посоветоваться с вами…

Я вздохнул с облегчением:

– Фу, от сердца отлегло…

– …насчет компромиссного варианта, – договорила она.

Я спросил уже легче:

– Э-э, леди Франка?

– Зачем отнимать? – спросила она. – Вы же все равно можете бывать только наездами? А так то на войне, то в приключениях… Я буду вашей женой, но останусь и женой сэру Мидлю. Это не самая распространенная форма брака, но династический брак еще более редок, и у него тоже свои особенности!

– Гм, – сказал я озадаченно, в голове тысячи мыслей сшибают одна другую с ног, все бойкие и громогласные, но какие-то митинговые, а это значит – ни одной дельной. – И как вы это… видите?

Она посмотрела на меня умоляюще.

– Сегодня вы спите в моей постели, утверждая свои права, а когда вы отбываете…

– …вступает в свои права сэр Мидль, – договорил я. – Вообще-то он снова выиграл, гад. Титул герцога и приличных размеров земельные владения на границе с Алькантаро?

Она сказала обвиняюще:

– Но это же вы сами предложили!

– Ну, – пробормотал я, – как-то надеялся, что Его Величество скажет, что я больно щедрый насчет раздавать не свое, урежет что-то… Хотя ладно, в самом деле не мое, пусть Мидль снова пользуется. И владениями, и, увы, вами.

Она сказала просительно:

– Сэр Ричард, ну зачем я вам нужна в полное владение? Вы же все время в походах, как я понимаю! С пылающими гневом очами и обагренным лезвием меча?

Ее лицо горит огнем то ли от стыда, то ли от смущения такой бесстыдной торговлей, хотя, кто знает, под обликом строгой школьной учительницы, может быть, кроется не совсем уж и строгая мораль, не знаю и даже не пытаюсь узнать, мне нужно провести три колонны войск через королевство без инцидентов и стремительно обрушиться на герцогство, вот о чем нужно думать в первую очередь.

– Хорошо, – сказал я устало, – голова гудит, вообще ничего уже не соображаю. Ведите меня в свою постель, милая Франка, а так делайте, что хотите. Мне завтра рано вставать.

Она сказала с облегчением:

– Понимаю-понимаю. Пойдемте. Я понимаю вас, сэр Ричард!

Я шел за ней, украдкой посматривая на двигающиеся половинки зада, что отчетливо проступают под длинным, до пола, платьем, со злостью думал, что сам себя не понимаю, а чтоб меня кто-то понимал, да такой человек еще не родился.

Глава 14

Эту ночь я действительно провел, чего никак не ожидал, когда мчался в Шателлен, в постели Франки. Она жутко стеснялась, совсем не похожая на ту школьную учительницу, какой выглядела для меня вначале.

Ее уверенность, что поступаем правильно, улетучилась, как только придворные дамы начали раздевать и протирать обнаженное тело мокрыми тряпочками, смоченными в слабом растворе уксуса.

Из всех светильников горит только один, самый слабенький, остальные загашены явно по настоянию Франки, я видел, как она в смущении даже горбится, что для женщины благородного происхождения крайне недопустимо, непроизвольно старается закрыть ладонями то грудь, но у нее такая, что и моими не очень-то закроешь, то треугольник пышных волос в низу живота.

Я отвел взгляд, когда ее под руки подвели к ложу. Она с не свойственной королевской дочери поспешностью, ломая торжественность процедуры, зарылась под одеяло.

Я сказал властно сопровождающим:

– Все, концерт окончен! Дальше помощь не понадобится.

Все ушли с великой неохотой, но, думаю, в соседней комнате проторчат всю ночь и будут прислушиваться, ибо факт моего вступления в права очень важен, его постараются не пропустить и запротоколировать со всеми подробностями.

Франка прошептала из-под одеяла:

– Спасибо, сэр Ричард…

– Не за что, – ответил я. – Вылезайте, а?

Она сказала жалобно:

– Что-то я совсем не понимаю… Сейчас кажется, что поступаем ужасно!..

– Ну… – пробормотал я.

– А как думаете вы?

– Не знаю, – ответил я честно. – Мораль меняется, мода меняется, обычаи меняются… даже ритуалы!.. Я начинаю думать, что главное все-таки не в сформулированных и высеченных на камнях законах, хотя как государь я должен стоять за их нерушимость.

Она прошептала растерянно:

– А в чем главное?

– Вредим ли мы, – ответил я, сам медленно пробираясь через стену колючих понятий, – своими поступками и поведением друг другу, своим близким или далеким?.. Если нет, то можно все.

Она сказала совсем тихо:

– Но мы не вредим, так ведь? Правда, сэр Мидль…

– Он получит, – сказал я сварливо, – за половину Франки титул герцога! Не полгерцога, а полного. И еще богатое поместье!

Она спросила, защищаясь:

– Почему богатое?

– Его Величество, – напомнил я с достоинством, – король не мелочный. Он понимает важность жеста.

Она вздохнула:

– Все-таки я сама прослежу, чтобы сэру Мидлю выделили достойное имение. Если там и земли богатые, то да, мы никого не обидели, а даже совсем наоборот.

– Все, – сказал я убежденно, – что между нами происходит, делается к лучшему. Вы правы, у государей другие нормы поведения. Мы делаем все в интересах народов наших королевств… Ну-ка, в интересах Шателлена…

Она сказала поспешно:

– Нет-нет!

– Не понял, – проговорил я.

– Задуйте и ту свечу, – попросила она умоляюще. – Ну не могу я при свете, это совсем уж непристойно.

– Ах да, – спохватился я, – конечно, конечно… Хоть я и ничего не увижу в темноте, какой ужас, но буду вас искать в постели.

– Спасибо, сэр Ричард.

Я вылез из-под одеяла, она вскрикнула, зажмурилась так плотно, что вся мордочка перекривилась, я слышал за спиной, как она поспешно отворачивается к стене.

Мои подошвы звучно прошлепали к светильнику, Франка не шевелится. Я с сожалением дунул на единственный огонек, работал бы ночничком, и вернулся к постели.

Все-таки она ужасно простеснялась весь остаток ночи. Несмотря на мою пропаганду либеральных ценностей, ей постоянно чудилось, что на нее с укором смотрит сэр Мидль, с которым у нее не только брак, но и любовь.

Со мной вот только брак по расчету и укреплению дружбы между народами, в смысле, королевствами, хотя вообще-то я тоже, оказывается, очень интересный человек, чуткий и необыкновенный. Никогда бы не подумала, и вообще как-то теперь на многое посмотрела иначе, что-то и во мне есть такое убеждающее.

Когда я проснулся, она все еще разговаривала со мной, женщине не обязательно отвечать, иногда ей просто хочется выговориться.

Я зевнул, поцеловал ее в щеку и сказал бодро:

– Встаем или еще покувыркаемся?

Она посмотрела застенчиво из-под длинных густых ресниц, щеки все еще пунцовые, как лепестки только что распускающихся роз, глаза блестят влажно и таинственно.

– Надо бы встать, но придворные дамы еще не пришли…

Я обнял ее теплое и нежное тело, никогда бы не подумал о нем такое, глядя на ее гордую стать, когда с задранным надменно носом идет через зал.

– Ах да, – сказал я, – вы же одеваться сами еще не умеете, дорогая леди. Тогда полежим чуть, не мне же шнурки завязывать на вашем корсете?..

А через час я уже выметнулся из ворот Дартмута. Бобик мчится впереди, все такой же веселый и довольный, да и с Зайчиком все в порядке, только я все еще обалдевший. Мало мне временной жены, что не так уж и бесхлопотно, а тут так неожиданно по моей дурости и жажде приколоться еще и половинная. Сглупил, довыпендривался, а люди здесь серьезные, таких странных шуток не понимают. К тому же искренне верят в свою уникальность.

Франке в голову не может прийти, что я с того дня, как Мидль подарил мне те рудники, совершенно забыл о ее существовании, несмотря на ее красоту и язвительный ум.

Я снова и снова перебирал все в уме и видел, что упустил по крайней мере пару моментов, когда можно было отказаться, либо сведя к шутке, либо легко извиниться, сообщив, что не совсем удачно начал развивать комплиментарный разговор…

Когда она сообщила, что переговорила с отцом насчет того, что снова посягаю на нее и хотел бы взять ее в жены, я слишком долго не мог собраться с духом и признаться, что просто дурака валяю, сочинял ни к чему не обязывающие комплименты в такой вот форме, ну нельзя же принимать всерьез… но как такое сказать женщине, это же обидеть смертельно…

…ну да ладно, это же не всерьез, настоящий муж у нее Мидль, который от такого ее двойного замужества только выиграл. А я? Вообще-то, если вот так на аптекарских весах, то и я выиграл, если, конечно, не брать всякие там чуйства и моральную сторону, что для политика должна быть несущественна.

Я отныне здесь как бы свой, зять или полузять Найтингейлу, а в этом случае должен пользоваться какими-то правами, а самое главное – влиянием.

Еще не сообразил, но если я умный политик, то даже дурости и ошибки должен поворачивать в свою сторону. В смысле, на пользу. Так что да, Франка у нас с Мидлем – жена. Такое для меня весьма новое, но, думаю, переживу. Спасает странная, но чисто мужская логика, что хотя мы с Мидлем вроде бы в абсолютно равной позиции, но вот то, что он женился на ней, жил с нею, а потом присобачился сбоку я, дает мне какое-то спасительное ощущение, что это Мидль – муж, а я как бы любовник, что героично и как бы почетно в мужском мнении.

Зайчик весело фыркнул, когда пронеслись напрямик через редкий лесок, а там под копытами весело прошуршал полуметровый ковер опавшей листвы, что копилась несколько лет и совершенно не истлела.

Бобик догнал оленя, повернул и заставил помчаться прямо на Зайчика, но я стрелять не стал, и он только посмотрел на меня с укором, снова исчез, шныряя черной молнией то справа, то слева.

Еще два перевала, каменистое плоскогорье, дорога через холмы, и я увидел наконец далеко впереди, как в зеленую долину течет стальная река. Рыцарская конница в тяжелых доспехах, сами рыцари, прекрасно вооруженные и в полных доспехах, тяжелая панцирная пехота, копейщики, а впереди небольшой отряд военачальников, за которыми знаменоносец гордо везет огромное красное знамя с золотым единорогом, символом то ли Варт Генца, то ли Скарляндии, у них у обоих теперь Победоносные и Познавшие радость побед, Непобедимые и Славные…

Я повернул Зайчика и послал его галопом на перехват головной группе. Там заметили, остановились, я рассмотрел во главе громадную фигуру Клемента Фицджеральда.

Он сразу же пустил коня навстречу, остановился на нужной дистанции и, соскочив на землю, преклонил колено.

– Сэр Клемент, – произнес я.

– Ваше высочество! – ответил он гулким, но смиренным голосом.

– Встаньте, граф, – сказал я и добавил одобрительно, – быстро двигаетесь! Я ожидал, что первой прибудет армия под рукой барона Альбрехта.

Он выпрямился, в глазах мелькнуло довольное выражение.

– Мы догнали их, – сообщил он, – а потом перешли на другую дорогу и обогнали.

– Каким образом?

– Беречь силы нужно перед боем, – ответил он. – А передвигаться… чем быстрее, тем лучше. От этого часто зависит, кто победит.

– Все верно, – одобрил я. – А сейчас, граф, велите армии остановиться. Когда подтянутся самые задние, сообщите всем о новом маршруте.

– Ваше высочество?

– Герцог Ламбертинии, – сообщил я с нужной ноткой гнева в твердом голосе державодержателя, – предательски схватил мою супругу королеву Мезины Ротильду и заключил в темницу!.. Это неслыханно, это тяжкое оскорбление для вашего сюзерена. Я уже договорился с королем Шателлена о дорогах, по которым пройдут наши войска, прежде чем вторгнутся в герцогство. Безобразий не чинить, продовольствие покупать, девок, по возможности, не брюхатить.

Он доложил серьезно и не удивляясь:

– За всем прослежу, ваше высочество. Бои ожидаются серьезные?

– Постараемся обойтись, – ответил я. – Потому вслед за вами пошлю туда и армию барона Альбрехта. Правда, по другой дороге. Чтобы в герцогстве поняли, дело серьезное. В крупные бои не ввязываться, замки и крепости не осаждать, а быстрым маршем двигаться вглубь. Впрочем, я буду там раньше вас, тактические указания получите на месте.

– Ваше высочество! – сказал он твердо. – Все исполним в точности.

– Отлично, – сказал я одобрительно. – А теперь давайте посмотрим, что у вас за армия сюда прикопытила…

– У вас, – возразил он. – И все мы – ваши.

Передовые отряды, получив приказ остановиться и ждать отставших, тут же начали ставить шатры и палатки, в разных концах вспыхнули костры.

Я, оставив Зайчика и Бобика, пошел между кострами и палатками, присматривался и вслушивался в разговоры, стараясь ухватить общий дух и настроение.

Говорят обыденно о походных мелочах, я успокоился, только от одного костра донесся восторженный голос:

– …прямо из ущелья, а потом чуть направо, а там прекраснейшие дворцы из горного хрусталя! Сверкающие башни из кварца упираются прямо в небосвод, но старые люди говорят, что проходят насквозь и тянутся выше и выше!.. И живут в том невиданном королевстве горные эльфы, самые красивые и величественные…

Я прислушался, поинтересовался:

– Такие уж и величественные? А кто их видел?.. Сиди, сиди! Я просто мимо иду.

Воин, молодой и с восторженным лицом, снова попытался вскочить, но сел по властному движению моей длани, возразил с укором:

– Ваше высочество, вы говорите так, словно не верите!

– Ну, – сказал я уклончиво, – я видел несколько иных… И живут в простом лесу.

Он пренебрежительно отмахнулся:

– А я говорю о настоящих!

– А ты их видел?

– Я нет, – ответил он с достоинством, – но мой дедушка однажды своими глазами! И еще несколько человек тоже… И дворцы их зрели, кто-то даже был допущен… хотя, может быть, и привирают. Но дворцы и крепости у них есть, я клянусь вам!

Я пробормотал:

– Тоже надеюсь на это. Ты откуда?

– Из Горнолесья.

– Это где?

– Северная часть Варт Генца, ваше высочество!

Я повернулся к другому:

– А ты?

– Из племени яверлов, – отчеканил он гордо. – Отважное племя Горящих Долин на западе Скарляндии!

– Отлично, – одобрил я и повернулся к третьему: – А ты?

Он правильно понял вопрос, сказал быстро:

– Ваше высочество, я из королевства Бурнанды. Мы тут рядом с Турнедо, и когда услыхали, что набирают народ в армию и неплохо платят… Со мной еще несколько парней пришли.

– Отлично, – повторил я и, возвысив голос, сказал торжественно: – Теперь вы все прежде всего воины Христа!.. И будете сражаться за торжество справедливости на свете, за честь и достоинство, за Добро и Свет, за все лучшее, что мы должны сберечь и отстоять!.. И Отечество для нас будет то, которое создадим!.. Ура!