Текст книги "Ричард Длинные Руки – гауграф"

Вот характерная подкова широкой морской бухты, красный огонь начал распадаться на отдельные пятна, я вскрикнул, узнав наконец-то свою гавань и свой новый порт, который строят на месте старого. Я никогда не видел Тараскон сверху, как и этой части Сан-Мари, сейчас трясет от бессилия, с каждым взмахом море приближается, горят не только дома, причал и склады, но и корабли в бухте…

Я все еще снижался, готовый вступить в бой, ярость душит с такой силой, что остро кольнула мысль, а не берет ли во мне верх Террос. Сжатые когти с усилием разжались. Судя по всему, корабли с моря неожиданно вошли в бухту и нанесли внезапный и жестокий удар. Поджегши корабли, высадили десант прямо на причал и принялись уничтожать мою великую и амбициозную стройку.

Ордоньес, мелькнула горькая мысль. Пират, которого я сделал адмиралом флотилии и послал через океан в этот город… Все-таки прежняя привольная жизнь взяла верх. Решил, что убивать и грабить беззащитное население куда интереснее, чем осесть и вести правильную, скучную жизнь.

Горят паруса, мачты, вспыхивают просмоленные корпуса судов, огонь над крышами складов. Я снизился и различил бегающие человеческие фигурки, то ли пытаются вытащить тюки с товаром, то ли сами поджигают.

В глазах потемнело от горечи. Удар нанесли в самое уязвимое и самое больное место. Все эти завоевания и захваты – ерунда. Все делается только для того, чтобы закончить строительство этого порта и начать постройку большого флота.

Ведь Тараскон вырос только благодаря порту. Нет таких жителей, которые прямо или косвенно не обслуживают корабли и моряков, начиная от шлюх и заканчивая главами торговых гильдий. Когда я начал масштабное расширение порта, в Тараскон прибыли сотни умелых плотников, столяров, кузнецов, каменотесов, инженеров и прочих ремесленников. Потому что для большого порта нужен и город побольше: придется строить новые большие дома, а это значит, понадобится больше строительного материала, потребуется больше мяса, одежды, овощей, тканей…

Сейчас горит не только порт, но и моя мечта о мощном флоте, который отправится через океан.

Ордоньес, сволочь, как ты мог? Переплыть океан, показать себя героем? Никогда еще пираты не решались на такое, но вместо того, чтобы прибыть, как я и велел, мирно, предпочел обрушиться всей мощью, сладострастно грабит и разрушает беззащитный порт…

Я круто взял в сторону, отсюда как на ладони весь город и окрестности, крылья понесли к гордому замку графа Дюрренгарда. Это большой риск, но надо спешить, я не стал нарезать круги и сразу опустился на вершине башни. Здесь вместо двери люк, я потянул за кольцо, крышка поднялась без скрипа, я быстро побежал вниз по винтовой лестнице. Из личины незримника вышел по дороге, во дворе охнули, когда я, огромный и чужой, выбежал из темного входа.

– Где сэр Дюрренгард? Отыскать срочно! А вы все быстро собирайте рыцарей и всех, способных держать оружие!

Один из молодых воинов подбежал, лицо растерянное, всмотрелся в меня.

– Сэр… ваша светлость? Откуда вы?

– Неважно откуда, – рыкнул я, – важно, куда кто пойдет! Быстро беги за Дюрренгардом!

Он сказал обиженно:

– Не кричите на меня, сэр Ричард… Я сейчас позову оруженосца.

Я стиснул зубы, на сапогах парня золотые шпоры, что значит, не погоняешь, как простого холопа. Со всех сторон сбегается народ, я быстрыми шагами направился к донжону.

Навстречу выбежала женщина в голубом платье, я узнал жену Дюрренгарда.

– Что случилось? Что за крик?.. Сэр… простите, сэр Ричард?

Она поклонилась, я ухватил ее за руку.

– Леди, срочно нужен ваш супруг. На порт напали пираты. Велите собрать всех, способных держать в руках оружие. Если не отобьем, они разрушат город!

Она вскрикнула:

– Пираты? Снова?

– Да.

Она прошептала, медленно бледнея:

– На город не посмеют…

– Эти посмеют, – сказал я с горечью. – И уничтожат полностью.

– Мой супруг на охоте, – сказала она торопливо. – С ним все гости графа…

Вдали прозвучал рог, сильный и нетерпеливый. Народ с криками бросился к воротам.

– Граф вернулся? – спросил я.

Она вскрикнула с облегчением:

– Да!.. Пойдемте пока в дом. А я отдам распоряжение дворцовой страже идти с вами.

Я сделал за ней шаг, однако ноги примерзли к полу. В холле навстречу грузно топает, скрежеща когтями по мраморным плитам, мощный ящер, сверху покрытый костяной броней, с шипастым гребнем, а морда втрое крупнее лошадиной.

Леди на ходу шлепнула его по морде, оглянулась.

– Пойдемте, сэр Ричард! В оружейной сами выберете оружие, что нужно раздать…

Я взглядом указал на ящера, страшась шевельнуться.

– А оно не укусит?

Она сказала с укором:

– Вот не подумала бы, что вы из робких мужчин.

– Женщины не любят робких мужчин, – пробормотал я, – кошки не любят осторожных крыс…

Она покачала головой.

– Сэр Ричард, что с вами? Это Кеша, домашний дракончик. Он еще маленький…

Я бочком протиснулся мимо ящера, кося взглядом и объясняя мысленно, что мы одной крови, что я вроде Маугли, а он великий и мудрый Каа, что отрастил себе аж четыре лапы, его все любят, а главное – уважают.

Ящер чуть повернул голову, рассматривая меня с великим удивлением, но не сдвинулся с места. Ноги мои ослабели, когда проходил в шаге от его морды с длинными алмазными зубами. Ощутился даже запах старой рыбы, а когда я удалялся, все еще чувствовал на спине недоумевающий взгляд: с чего это двуногое вздумало напрашиваться в родственники?

Некстати мелькнула мысль, что нечто подобное растет у Беатрисы. Болотный дракончик, уже чудище, а не милое существо, хотя для Беатрисы и ее дочери Франсуазы все такой же любимец…

Дверь резко распахнулась, граф Дюрренгард вошел уверенно и властно, с грацией прирожденного правителя и полководца. С ним вошла сила, шагал он широко, смотрел прямо, но чувствуется, что видит и все вокруг, такие люди замечают все, а за ним вдвинулись исполненные почтения его рыцари и гости, все еще покрытые пылью и пропитанные запахами леса.

– Сэр Ричард, – сказал он мощным голосом, – что-то стряслось?

– Да, – сказал я быстро, – берите всех воинов и ведите в порт. Пираты сожгли корабли в гавани, высаживаются на берег. Там жгут дома и склады. Когда дограбят – ударят на город.

Он мгновенно повернулся к своим гостям.

– Седлать коней!.. Новых, эти пусть отдыхают. Послать за баронами Кларенсом и Чедвигом, пусть приведут всех, кто сейчас на месте. Сэр Ричард, но как вы здесь оказались?.. И почему без охраны?

Я отмахнулся.

– Об этом потом. Сперва выбьем пиратов.

– Они не осмелятся пойти дальше, – сказал он, как и его жена.

– Эти осмелятся, – заверил я.

Глава 7

Герцог оказался прав, а я ошибся: пираты всего лишь разграбили склады, перетащив все ценное на корабли и захватив пленных. Мы ворвались в горящий порт, сотрясая набережную грозным цокотом подков и воинственными криками, но корабли уже снимались с якоря, только два задержались у причала, принимая тяжело нагруженных награбленным пиратов.

Герцог сразу повел конницу на перехват, три лодки отчалить успели, им вдогонку выпустили несколько стрел из арбалетов, а две порубили на месте, заставив бегущих к ним пиратов, нагруженных награбленным, бросить мешки и схватиться за оружие.

Схватка была короткой, уцелевшие жители порта сбегались со всех сторон и пытались погасить огонь или хотя бы не дать выгореть порту целиком. Рассыпавшиеся по всей набережной конники Дюрренгарда обнаружили еще с десяток пиратов, те бросили оружие, их повязали и привели ко мне.

Я смотрел с гневом и горечью, сколько потребовалось усилий, чтобы начать строительства порта, и как легко все уничтожить!

– Поставить колья, – велел я. – Что, не знаете, как?.. Я научу… И посадить этих животных так, чтобы умирали долго и чтобы все это видели.

Граф был шокирован с головы до ног, посмотрел на меня с ужасом.

– Это чересчур, сэр Ричард…

– Ничуть, – заверил я. – Мир жесток… особенно тот, из которого я пришел. В моем королевстве это считалось привычным делом. Зато после такой устрашающей казни уровень преступности сразу резко падал. И наше королевство продвинулось… дальше.

Через полчаса, когда плотники быстро и со злорадной радостью установили вдоль набережной десять высоких и свежеоструганных толстых кольев, связанных пиратов приволокли и неумело, но с энтузиазмом, начали сажать на колья, чтобы все в порту рассмотрели их нечеловеческие мучения.

Даже без подсказки плотники затесали колья так, чтобы конец был острый и достаточно длинный, но дальше расширялся, а то быстро проткнет насквозь, и все удовольствие кончится, а так можно долго наслаждаться мучениями сволочей, сжегших здесь все и убивших родных.

Герцог поднялся в седло, разобрал поводья.

– Надеюсь, – сказал он, – после такого в самом деле устрашатся…

– Еще как, – заверил я.

Он зябко передернул плечами.

– Господи, что за жестокий мир, из которого вы пришли! Не хотел бы я в вашем королевстве прожить и день.

– Эти казни, – заверил я, – благо. У нас ими сдерживали… гм… да, сдерживали.

– Надеюсь, – повторил он, – у нас тоже… притихнут.

– Еще как притихнут, – сказал я. – Хотя определенная мразь, знаете ли, есть такие, что поощряют любые нарушения закона, это они называют демократией, доказывают, что смертная казнь ничуть не снижает преступность! На самом деле еще как снижает. А особенно вот такая… Достаточно послушать их крики. У всякого, кто видит это зрелище, моментально пропадает всякое желание воровать и грабить.

Он буркнул:

– Такое надо детям показывать. Любые мысли о воровстве выпорхнут из дурных голов, как воробьи из дырявого сарая!

На плоской вершине башни королевского дворца в Геннегау пусто, если не считать занесенных ветром сухих листьев. Я сложил крылья и рухнул, больно ударившись челюстью о свое же чешуйчастое колено. Камень скрипнул под крепкими и острыми, как алмазные ножи, когтями. Крылья начали складываться на спине, но я быстро сказал про себя кодовое слово и перетек в человека с такой скоростью, что успел ощутить свои уродливо выгнутые руки в момент перехода из крыльев.

Ровная и твердая походка говорит об уравновешенном характере и уверенности в себе, потому я шел так, что никто из страстно желающих так и не осмелился спросить, откуда я внезапно и без криков церемониймейстера.

Оставив за спиной ошалелых стражей, в зале я резко велел дежурному офицеру:

– Майордом собирает срочно совещание Высшего Совета. Разошлите людей за моими лордами!

Он вскрикнул приподнято-ликующе:

– Будет сделано, сэр майордом!

– Поторопись, – бросил я ему вдогонку.

По дворцу, опережая меня, побежал, помчался, полетел, шелестя крыльями и стуча копытами, радостно-возбужденный шепот. Майордом вернулся, будут новости, что-то резко поменяется, неторопливая жизнь армландцев с моим появлением понеслась вскачь, теперь это ощутили и брабандцы с сенмарийцами. Впрочем, это почувствовал и кое-кто в Ундерлендах.

На ходу я велел подать еду, достойную майордома, в мои покои, и пока клич на срочные сборы носился по дворцу и всему Геннегау, я торопливо насыщался, восполняя утерянные за время полета калории. Похоже, начинаю приходить в себя, хотя все еще иногда по телу с конским топотом пробегает дрожь, когда слишком явственно вспомню некоторые подробности пыточного застенка.

Дверь с грохотом распахнулась, через порог шагнула каменная гора, закованная в толстую скорлупу из хорошей стали, только шлем сэр Растер держит на сгибе левого локтя. Голова стала еще массивнее, сидит на плечах без всякого перехода в ненужную шею, черты лица высечены зубилом и молотом, пол едва не прогибается под массой его тела из костей и толстых жил.

Барон Альбрехт вошел следом, но опередил, изящный и быстрый, ниже Растера почти на голову, однако невыносимо яркий, в блестящих, словно зеркало, доспехах, где каждая деталь подогнана с невыносимой тщательностью. У него тоже шлем на сгибе руки, локоть закрывает пышный султан из крупных перьев.

– Вы что, – спросил я сварливо, – на войну собрались?.. У нас мирное процветание!.. Экономику выводим из послевоенного кризиса!

Растер довольно захохотал, полез обниматься, но тут же отодвинул меня на расстояние вытянутой руки и с удивлением пощупал мои отощавшие плечи.

– Что случилось?.. – спросил он обеспокоенно. – Плохо кормили?.. Я знаю в Геннегау места, где можно налопаться на три дня вперед! В следующий раз уйдем в город вместе! И о себе послушаем, и о бароне что-нибудь узнаем, а то больно скрытный…

Барон всматривался в меня с непривычной настороженностью.

– Сэр Ричард, приношу свои соболезнования.

– С чем? – спросил я быстро.

– Не знаю, – ответил он. – Но у вас неприятности. И еще не кончились. Сэр Растер прав, кстати. Исхудали вы как-то уж слишком.

– Знаю, – ответил я с натянутой бодростью. – Может быть, отожрусь. Если не кончусь.

– Так что случилось? – повторил он и тут же добавил: – Кстати, что там насчет какого-то Высшего Совета…

Я отмахнулся.

– А это вы и есть.

– Совет?

– Ну да!

– Да еще Высший?

Я развел руками, стараясь выглядеть бодрым и беспечным.

– Надо же как-то обозвать наш круг собутыльников? К тому же пора ввести в него и некоторых сенмарийцев.

Барон опустился за стол, дождавшись моего кивка, сэр Растер прогудел одобрительно:

– Да, сэр Арчибальд Вьеннуанский показал себя яростным и неустрашимым воителем!.. Аки лев, истинно, аки лев рыкающий и алкающий!

Я буркнул:

– Вообще-то я имел в виду Куно Крумпфельда, но спасибо за подсказку. Арчибальда можно приглашать тоже. Это окажет хороший пропагандистский эффект.

Сэр Растер нахмурился, но в зал начали торопливо входить граф Ришар, Рейнфельс, Альвар Зольмс, Макс и другие военачальники. Одни обнимались со мной по старой дружбе, другие приветствовали вежливо и почтительно.

У всех глаза блестят в предвкушении новостей, но щас, так вам и расскажу о своем позоре, пусть об этом станет известно как-нибудь потом, а пока я должен выглядеть сильным, бодрым и уверенным.

– Рассаживайтесь, – пригласил я таким тоном, что все сразу сели и застыли, глядя на меня. – Извините, никак не соберусь рассаживать по титулам или размеру земель. Но здесь мы все – рыцари! И у нас – круглый стол, хоть и квадратный, вернее, параллелепипедный, если не ошибаюсь, в геометрии я слаб… ха-ха-ха, я ж благородный. Но – шутки к троллям, теперь о деле. Начнем с главного…

Сэр Растер сразу начал оглядываться в поисках кувшина с вином, раз уж начинаем сразу с главного, но остальные слушали очень заинтересованно.

– Итак, – сказал я, – как вы знаете, я вышел из Геннегау неузнанным, чтобы побродить по городу и его окрестностям, узнать настроения простого люда о новой власти. Шел-шел и оказался в Ундерлендах… не перебивайте, пожалуйста! Что отвлекаться на несущественные мелочи? Наверное, задумался о чем-то великом, вот и сбился с дороги. Другое важно! Его Императорское Величество Герман Третий… о котором мы, честно говоря, как-то и не помним в Армландии за ненадобностью, удостоил меня титулом маркграфа. Признаюсь, для меня это было такой же неожиданностью, как сейчас для вас… Потом я вспомнил, хоть и с трудом, что мы все в Сен-Мари, а не в Армландии за Высоким Хребтом. Так что в связи с резко изменившимися обстоятельствами давайте подумаем, чем это нам хорошо, чем не совсем… замечательно.

Все молчали, ошарашенные, граф Ришар проговорил в задумчивости:

– А вы что же… вот так взяли и приняли столь неоднозначный титул?

Я огрызнулся:

– Решать надо было быстро.

Барон Альбрехт поморщился.

– Смею напомнить, сэр Ричард прав, очень высокие особы не любят, когда затягивают с ответом.

– Император, – сказал сэр Растер значительно. – Это ого!.. Правда, ого заокеанское.

– Вот-вот, – согласился я. – Затягивать было совсем не в моих интересах. Еще как не в моих!.. С другой стороны, как мудро заметил наш философствующий сэр Растер, император – ого заокеанское, от нас далекое и нами не управляющее. Конечно, я успел прикинуть, что и как. Общий баланс как бы в нашу пользу. Вроде бы. Во всяком случае, перевес есть. Но это больше чувство, чем долгие расчеты. Эту радость хочу возложить на вас, дорогие мои отмечальщики великой победы! Всем протрезветь и сегодня же собраться на большой совет.

Граф Ришар поинтересовался с усмешкой:

– А тем, кто трезв?

– Могут остаться, – разрешил я, – ибо разобраться надо как можно быстрее. У меня, честно говоря, остается гадкое чувство, что меня обвели вокруг пальца. Нужно побыстрее понять, что мы приобрели, что потеряли.

Барон Альбрехт сказал громко:

– Все слышали? Кто пьян – быстро во двор. Вылить на голову пару ведер из колодца и снова сюда.

Прибыли военачальники фоссановских отрядов, трое брабантцев, а также несколько молчаливых знатных лордов из Армландии, что шли за мной верно и преданно, хотя я по своей подозрительности так и не понял причины их верности такому гусю, как я. После короткой заминки все располагались там, где находили свободные места, и сами уже объясняли новоприбывшим, что у нас здесь пока еще военный лагерь, церемонии заведутся потом сами, как черви в трупе.

Я прислушивался к гудящим голосам краем уха. Пока в основном повторяют как доводы Арнульфа, так и мои, но здесь рассматривают под другим углом. К тому же многих интересуют аспекты, о которых явно не подумали Арнульф с Бабеттой.

К примеру, сэр Арчибальд сразу же поинтересовался почтительно:

– Ваша светлость, у меня деликатнейший вопрос… но осмеливаюсь задать только потому, что ответ заинтересует и многих знатных и знатнейших рыцарей вашего войска.

– Говорите, – сказал я нетерпеливо.

– Ваша светлость, – сказал он несколько смущенно, – после победы вы пожаловали ряд земель своим сторонникам. Если бы они располагались в вашем маркграфстве, никто бы не усомнился в вашем праве раздавать владения достойным и отбирать у тех, кто не выполняет обязанностей вассала. Однако все, как я понимаю, получили замки и города… гм… вне вашего маркграфства. Как в связи с изменившимися обстоятельствами…

Я поморщился.

– Умеете же вы, сэр Арчибальд, задавать неприятные вопросы. Давайте и его обсудим тоже. Конечно, я не намерен что-то переигрывать! Однако теперь нужно подобрать более веские доводы, чтобы узаконить такую раздачу. Боюсь, голосов наших героев недостаточно, стоит подыскать знатоков законов и права. Надеюсь, присутствующий здесь барон Куно поможет их отыскать.

Куно, что не проронил ни слова и вообще старался не шевелиться, чтобы не привлекать внимания, торопливо поклонился.

– Да, ваша светлость! Сегодня же все будут во дворце. А задачу им подброшу сразу, чтобы обдумывали еще по дороге.

Сэр Растер прогудел довольно:

– Вы правы, барон. Вы ведь барон?.. Все, что нужно делать, стоит делать побыстрее. Вы что пьете?

Куно вздрогнул, ответил с бледной улыбкой:

– Все, но… мало. У меня печень.

Растер сказал с широкой улыбкой превосходства:

– Это ничего, я знал одного, которого вообще выворачивало. Я скажу, чтобы вам наливали на самое донышко. Но – часто, га-га-га!

Я видел, как мрачнел лорд Рейнфельс, он ничего не говорил, только выслушивал споры, наконец поднялся, отыскал меня взглядом, непривычно суровый и нахмуренный. Я улыбнулся ему, чуточку искательно, чует кошка, чье мясо съела. Рейнфельс – из Фоссано, верный вассал короля Барбароссы, подчинен мне, но служение своему королю должен ставить выше…

Он приблизился ко мне, обходя спорящих рыцарей, надменный и почти враждебный, взглянул в упор.

Я сказал торопливо:

– Садитесь поближе, благороднейший лорд Рейнфельс! Если есть вопросы, я полностью к вашим услугам.

Он покачал головой.

– Нет, такое говорить лучше стоя.

Я принужденно улыбнулся.

– Тогда и я встану. Нехорошо мне сидеть, когда такой доблестный воин стоит передо мной.

Все, кто услышал, довольно кивали, майордом блюдет все рыцарские традиции и оказывает высшие почести заслуженным полководцам, это замечательно.

Я поднялся и как можно теплее и дружелюбнее смотрел в холодное и бесстрастное лицо лорда. Лорд Рейнфельс, непривычно суровый и прямой, проговорил таким ледяным голосом, что в зале затрепетали свечи, а на стенах выступила изморозь:

– Сэр Ричард, принятие вами титула маркграфа было серьезной ошибкой.

Я сказал торопливо:

– Погодите, благородный лорд!.. Это даст нам определенные преимущества!

Он даже не качнул головой, ответил, такой же прямой и строгий:

– Вы признали над собой власть императора!..

Рыцари прислушивались, довольное выражение покидало лица, взгляды становились чужими, отстраненными. Я чувствовал не то чтобы враждебность, а хуже – разочарование в глазах и непонимание на лицах.

– Это тактический ход, – сказал я торопливо. – Таким образом мы защищаем себя от любого удара со стороны имперских войск! А за это время много воды утечет!

Рыцари молчали, лорд Рейнфельс нахмурился.

– Много воды?

– Многое может случиться, – пояснил я. – Мы сумеем укрепиться так, что даже император не захочет посылать войска через океан, чтобы сломить нас.

Лорд Рейнфельс выслушал, лицо оставалось надменным, покачал головой.

– Сэр Ричард, я считаю такое поведение неприемлемым. Вы должны отказаться от этого титула! Он позорит не только вас. Но и все благородное рыцарство, что пошло за вами. Мы поверили вам!

– Но разве мы не делаем то, – возразил я, – что обещано? Разве не выжигаем тьму, не рассеиваем ее кострами, где сжигаем ведьм и еретиков? Разве не принесли с собой попранную было здесь веру?

Он повторил четко:

– Я свое мнение сказал. Завтра выступлю в обратный путь, а когда прибуду в Фоссано, доложу моему королю обо всем, что случилось. Вернусь, естественно, с войсками, которые сюда привел.

– Дорогой лорд, – сказал я, – позвольте напомнить, что я все еще коннетабль королевства Фоссано!.. И вы подчиняетесь мне!

– Уже нет, – отрубил он. – Есть титулы несовместимые. Вы могли быть гроссграфом Армландии и коннетаблем Фоссано, хотя и в этом есть зерно мятежа, но быть еще и маркграфом Сен-Мари?.. Стать подданным короля Кейдана?

Он гордо выпрямился и оглядел рыцарей. Они зашумели, все верно, одним решением майордома превратиться из завоевателей королевства в его подданных?

– Это только слова, – сказал я громко, но сам ощутил, что прозвучало жалко. – Мечи в наших руках!

– Но кому они будут служить? – обрубил лорд Рейнфельс.

Даже барон Альбрехт проговорил негромко:

– Для рыцарей слова значат очень много, сэр Ричард. К примеру, если такое понятие, как слово чести…