Текст книги "Ричард Длинные Руки – штатгалтер"

Глава 5

Бобик уже избегался кругами, даже арбогастр пофыркивает в нетерпении, дескать, разговор что-то затянулся.

Я разобрал повод, вскинул руку в прощании.

– Надеюсь, еще увидимся!

Она ответила со вздохом:

– До понимания нашей породы тебе столько же, как муравью до вершины вон той горы.

Я повернулся, посмотрел на далекий сверкающий пик.

– Опасное сравнение.

Она спросила в недоумении:

– Почему?

– Могу муравья забросить туда прямо сейчас, – пояснил я. – Люди всегда находят возможности.

Зайчик сделал рывок, перед существом ее породы нечего скрывать возможности, все равно у нее их больше, ветер засвистел в ушах.

Через пару минут навстречу стремительно понеслась розовая громада Геннегау, его крепостная стена, а за нею быстро выросли крыши дворцов и башен.

Через город я пронесся, как демон на черном вихре, но у массивных ворот дворца Рюккерта, что стал моей резиденцией, стражи моментально ощетинились копьями.

– Вольно, – сказал я бодро. – Хорошо служите, молодцы!

– Рады стараться, – ответили они в один голос.

Кто-то бросился открывать ворота, Бобик ворвался первым, а от дворца к нам по уложенной плитами мрамора широкой дорожке поспешил встревоженный и одновременно обрадованный барон Торрекс Эйц, начальник охраны дворца.

– Ваше Величество?

– Все в порядке, – крикнул я.

– Ох, Ваше Величество…

– Знаю-знаю, – сказал я, – моя конячка бросилась встречать меня. И собачка с нею наперегонки. А вы говорите, женщины, женщины… Вот кто нас любит верно и преданно.

Он сказал в тон:

– Да, ни одна женщина не выбежала за городские ворота. Да еще выбив ворота конюшни.

– Вот видите, – сказал я с укором. – Потому понимаете, почему со мной конь и пес, но ни одной женщины?..

– Вам везет, – ответил он с неподдельной завистью. – А у меня собаки нет, зато женщин хоть отбавляй.

– Соболезную, – сказал я, – но помочь не могу.

– Жаль, – сказал он. – Я-то надеялся, что возьмете хоть парочку…

– Ни за какие пряники!

Он спешил рядом, стараясь поспевать в такт моим шагам, я не только длиннорукий, но и длинноногий, искоса поглядывает на мое озабоченное лицо, никак не могу удержать маску невозмутимой державности, слишком уж суровый прессинг, а в животе, куда глубоко проникло лезвие меча Алфофаниэша, ноет фантомная рана.

В полутемных залах, куда свет проникает только через окна, придворных предостаточно, но после солнечного дня я не сразу различал лица, потому прошел быстро и нацеленно, строго глядя перед собой, изображая полное погружение в государственные заботы, хотя на самом деле погружен даже не в государственные, а в надгосударственные и, можно сказать, не устрашившись показаться высокопарно патетическим, в натурально-общечеловеческие.

Все залы богатством и роскошью превосходят те, что во дворце Кейдана, колонны в одном – из розового мрамора, в другом – все из малахита, даже стены и пол, лестница из просторного холла на верхние этажи – произведение искусства, которое замечаю, но любоваться некогда, некогда…

Стража в моем коридоре подтянулась, заслышав шаги сюзерена, уже отличают от других, а морды расплылись в довольных улыбках. Это не настоящая дворцовая стража, а люди из моего войска, для которых я не столько король, как их любимый вождь, за которым идут к подвигам и славе.

Слуга в ярком цветном кафтане распахнул дверь в мой кабинет, а когда я переступил порог, почтительно и бесшумно закрыл.

Снимая через голову перевязь с мечом, я бросил взгляд в окно, что выходит на просторную городскую площадь. На той стороне королевский дворец, массивный и огромный, но Рюккерт свой строил позже, уже видя, как смотрится королевский, потому свой планировал с явным намерением превзойти королевский как в размерах, так и в пышности и великолепии.

Это и неудивительно, в большинстве королевств наиболее могущественные лорды владеют бо́льшими землями, чем короли, и могут выставить куда более крупные армии. Но теперь под моей дланью с этим не только покончено, но отныне и узаконено.

Высовываться из окна не решаюсь, могу увидеть то, что над головой, а там набухает, как зловещая раковая опухоль, красная звезда, что уже не звезда, а размером с Луну, и нет в Сен-Мари человека, который не крестился бы в ужасе, ненароком взглянув в небо.

За толстой дверью приглушенные голоса и шевеление, моя чувствительность растет, хотя часто и раздражает. Все-таки слышать шепот на другом конце зала или за плотно закрытой дверью вроде бы и неплохо, но обычно это всякая хрень и мелкие сплетни.

В коридоре напротив двери у стены двое слуг в пышной одежде, но пока что без королевских отличий, те только у слуг Кейдана. Оба подтянулись, на лицах готовность бежать и тащить.

– Графа Альбрехта ко мне, – сказал я. – То бишь Гуммельсберга. Если барон Дарабос близко, то и его, но специально искать не надо.

Один тут же унесся бегом, второй остался в ожидании новых распоряжений.

Я вернулся в кабинет, сердце стучит тревожно, никак не могу забыть лезвие ножа, пронзившее до позвоночника, и не менее тревожный разговор с Махлат, хотя я и старался не показывать ей своего страха и неуверенности.

Будь она мужчиной, я был бы откровеннее, но перед женщиной все мы пыжимся и раздвигаем плечи, это инстинкт, слабому не позволено продлять род, потому нас как бы и вообще нет на свете круче, когда общаемся с самками.

Дверь распахнулась, Альбрехт почти вбежал, лицо просияло, но взял себя в руки и остановился, склонив голову в поклоне.

Я отмахнулся.

– Бросьте, граф.

– Ваше Величество?

– Что, – спросил я, – ни черта не сделали за мое отсутствие, что вашевеличествуете?.. Что с отборным контингентом?

Он поднял голову.

– Отобраны и отправлены. По вашей железной дороге их доставят быстро почти к самой долине Отца Миелиса. И не устанут за время долгого марша. Чем больше думаю о той удивительной дороге, тем больше поражаюсь гениальности вашего замысла, Ваше Величество!

– Граф, – сказал я с подозрительностью, – вы точно разворовали половину королевства, что так нахально льстите.

Он вскрикнул с укором:

– Ваше Величество! Ну какую половину…

– Сэр Ричард, – напомнил я. – Когда мы в своем кругу, я – сэр Ричард для друзей, хотя там в Сакранте я изволил милостиво обозвать и объявить себя монархом.

– Ваше Вели… монархом?

– Это тот же король, – объяснил я нетерпеливо, – но которого лордам уже ни избрать, ни сместить, ни заменить другим. Монархия – единоначалие, самодержавие, абсолютизм. Ступенька на пути к Царству Небесному, которую никак не перепрыгнуть. Но это уже свершившееся, а нам нужно о том, что свершить только предстоит.

– Маркус…

Я сказал зло:

– Если бы знать, когда он обрушится всей тяжестью… Но все равно сразимся с теми людьми, что уже подходят к долине великой битвы. Какова ситуация в Сен-Мари?

Он прислушался, сказал с иронией:

– Сэр Норберт не просто спешит, мчится, как табун диких коней… Думаю, он расскажет точнее, хотя и я знаю достаточно.

– Не будем залезать в его епархию, – согласился я.

Слуга распахнул дверь, строго посмотрел в кабинет, потом повернул голову, всматриваясь в дальний конец коридора.

– Сэр Норберт, Его Величество ждет вас, поторопитесь.

Через мгновение в кабинет быстрыми шагами вошел Норберт, с выбритыми до синевы щеками и таким же подбородком, воинственно приподнятыми усами, привычно высокий, худой и прочный, как старый дуб со снятой корой.

– Ваше Величество…

Я указал на кресло.

– Садитесь, барон, давайте поменьше церемоний. Какова обстановка в Сен-Мари?

Он сел на самый край кресла, все такой же прямой, не позволяя себе не то чтобы развалиться, но даже опустить руки на подлокотники.

– Практически все задуманное вами было сделано в первую неделю, – сообщил он. – Но некоторым просто повезло, на тот момент оказались в своих замках и с полным гарнизоном. Все понимают, что вы вернулись в гневе и ярости. Кто-то останется и будет сражаться отчаянно, кто-то поспешит скрыться в дальнем имении, некоторые поспешат с изъявлениями преданности.

Альбрехт слушает с непроницаемым лицом, а я изрек веско:

– В отношении всех поступим одинаково: виновных к ногтю, а непричастные останутся в покое.

Альбрехт пробормотал негромко:

– Надеюсь, виновных будет достаточно.

Норберт спросил с иронией:

– Что, граф, уже раскатали губы на чьи-то земли?

– Чем больше земель окажется в руках верных Его Величеству людей, – ответил Альбрехт пространно, – тем наше положение будет надежнее. И ваше тоже, сэр Норберт.

– Да я же не против, – примирительно сказал Норберт, – это так просто. Больно вы серьезный сегодня, сэр Альбрехт. Не к добру.

– Я такой, – согласился Альбрехт. – И ответственный, кстати. У вас, Ваше Величество, все в порядке?

– Да, ответил я, – конечно. В полном. Если не считать такие пустяки, что над миром нависла Багровая Звезда Смерти, то можно устроить большой прием, а потом танцы.

Он сказал обрадованно:

– О, танцы… Можно, я помогу лорду-распорядителю в этом важном деле?

– Да, – согласился я. – Сразу после победы над Багровой Звездой.

Альбрехт насупился.

– Ну вот всегда так… Надеюсь, она не застрянет в дыре небосвода.

– И не обрушит его весь, – сказал Норберт. – Там столько хрусталя, на все люстры в королевстве хватит.

– Если все королевство осколками не завалит, – сказал Альбрехт.

– Теми осколками завалит всю землю, – уточнил я. – Как ведет себя Кейдан?

– Никак, – ответил Альбрехт. – Выжидает.

– Мудрая политика, – согласился я. – Кто может сражаться, сейчас уже в долине Миелиса или на пути к ней, остальные должны пахать и сеять. И вообще жить так, словно никакой Багровой Звезды нет и не будет.

– Вот-вот, – сказал Альбрехт, – значит, танцы все-таки устроим?

Я пожал плечами.

– Исходя из того, что я тут молол, почему и нет? Устраивайте. А я пока пройдусь по ненашим пенатам. Как наши алхимики?

– Которые маги? – переспросил Альбрехт. – Да почти никого не осталось. Всяк, кто поднимал голову и видел Багровую Звезду в небе, отправился в долину Миелиса. Надеюсь, окажутся полезными.

– И я надеюсь, – признался я. – Вообще-то самых могучих магов я встретил в Гандерсгейме, нужно будет навестить, узнать, пытаются ли как-то избежать. Хотя даже если пытаются, нам это ничего не даст. На людей они смотрят, как на милых мелких зверушек, даже с некоторой симпатией, но, конечно, не станут расшибаться в лепешки, чтобы нас как-то спасти.

Норберт сказал с тоскливой злобой:

– Что маги… Сами, возможно, что-то да придумают лично для себя. Кто-то поднимется в момент всеобщего разрушения в воздух и там переждет, кто-то сумеет спрятаться во что-то магическое, кто-то придумает что-то еще…

– Но на людей, – поддержал Альбрехт, – тратить все свои ресурсы не будут. Да и не хватит их.

– Да, – ответил я, – конечно… Подняться в воздух и переждать – здорово. Такое вроде бы простое и ясное решение…

Он спросил:

– А что, не смогут? У вас такое лицо…

– Подняться смогут, – ответил я, – да только падать придется весьма как-то не весьма. Как я понял, здешние чародеи потому и чародеи, что наловчились пользоваться, пусть и грубо, некоторыми источниками магии.

В его глазах что-то изменилось, но промолчал, а Норберт сказал быстро:

– Если Маркус разрушит источники, то маги потеряют силу?

– То-то и оно, – ответил я, – так что спастись могли бы те, у кого источник магии внутри, а таких не знаю.

– Кроме святых, – уточнил Альбрехт. – У них святость внутри. И еще аскеты могут. Наверное, могут.

– Не все, – сказал Норберт.

– Пусть и не все, – согласился Альбрехт, – но черпают из себя.

– Это здорово, – сказал Норберт, – только не знаю, как могут уцелеть. Во всяком случае, нам ничем не помогут.

Я промолчал, магов Гандерсгейма уже трудно назвать магами после того, как я уничтожил источник их мощи.

– Мы не маги, – сказал я, – потому нас больше заботит не как спасти свои шкуры, а как дать отпор Маркусу. Потому приветствуются любые предложения, даже самые дикие.

Альбрехт полюбопытствовал:

– А дикие зачем?

– Диких приручают, – пояснил я, – стригут, обучают, потом используют в битвах.

Норберт мялся, даже почесал в затылке совсем по-простонародному, хоть и благородных кровей, наконец проговорил с трудом:

– Ваше Величество… если бы знать, чему давать отпор.

– Да, – сказал я с сожалением, – если бы знать… Но на всякий случай собирайте все. Вообще-то не люблю интеллигенцию забирать в армию, но сейчас либо все погибнем, либо все или почти все выживем. В опасности даже не королевство! Все люди на свете в опасности. И сейчас наверняка начинают вести себя иначе, чем обычно.

Альбрехт коротко взглянул на Норберта, но тот молчал, Альбрехт сказал сдержанно:

– В короткое время правления Вирланда оживились ереси.

– Ого, – сказал я. – Это знаково.

– Ваше Величество?

– Продолжайте, – велел я.

Он сказал со вздохом:

– Подняли головы затихшие колдуны и всякие любители любой ценой добывать могучие амулеты. Это не говоря уже о том, что разбойничьих ватаг теперь впятеро. Не поверите, но начали врываться даже в села.

– Жаль, – заметил я, – не знал этого, когда вел с ними переговоры.

– Да, – согласился он, – но сейчас расхлебывать вам. Мы в первую очередь обратили внимание на главную угрозу, которую Вирланд считал достоинством: получивших прежнюю самостоятельность лордов, а эти неприятные мелочи будем выпалывать дольше.

– И с большими усилиями, – сказал я трезво. – Народ обычно радуется, когда король карает обнаглевшего лорда, но не любит и даже противится, когда вешают их сельского колдуна.

Он спросил, понизив голос:

– Проводить с прежней… решительностью?

– Да, – ответил я возвышенно, – и весьма… Сжигать на кострах при большом скоплении народа, заранее оповещая об этом население. Однако аресты будем проводить в два этапа.

– Ваше Величество?

– Сперва только тех, – объяснил я, – кто старается нечестивой магией обогатиться или получить власть над людьми или хотя бы даже над женщинами.

– А лекарей… на потом?

– Вы прямо в точку, – ответил я. – Лекарей и прочих колдунов, что помогают народу, пусть и за деньги, пока не трогать. Не следует восстанавливать против себя простой люд. Он платит налоги, больше от него требовать ничего не будем.

Он сказал осторожно:

– А что скажет церковь?

– Все долгосрочные проекты церкви, – отрезал я, – замораживаются ввиду чрезвычайной ситуации… Если в Ватикане не поймут, отец Дитрих меня все же поддержит, надеюсь. Объяснит, что Маркус все равно все сотрет с земли… а если справимся с бедой, тогда все можно снова и с большим рвением. Ибо. А пока нет.

Глава 6

Он помрачнел, все стараемся не вспоминать о Маркусе, даже мне хочется спрятать голову в песок, чтобы кто-то большой и сильный решил мои проблемы.

Норберт чуть пошевелился в кресле, но остался сидеть прямой, как лезвие рыцарского меча.

– Все, – произнес он, – что отложить можно… отложить нужно.

Альбрехт вдруг сказал:

– Ваше Величество, прошу вашего разрешения съездить с карательным отрядом в имение барона Лонгширда.

– А что там? – спросил я.

– По слухам, он приблизил к себе некоего нечестивого колдуна. Тот сперва подлечил его бесплодие, потом начал поставлять ему женщин, похищая из дальних сел… Все бы сходило с рук, но он, обнаглев, похитил пару девиц из благородных семей. А их родня, уже зная, откуда ветер дует, собрала дружины и сгоряча напала на имение Лонгширда.

– Погибли? – спросил я.

– Больше половины, – сообщил он буднично. – Остальные вернулись обгорелые и покалеченные, собирают народ заново. Обещают спалить все это разбойничье гнездо.

Я сказал нехотя:

– Хотя самосуд – самое верное и демократичное решение, однако почему-то власть, как принято считать, сама должна делать эту грязную работу. Потому пошли срочно туда гонца.

– Да, Ваше Величество.

– Пусть сообщит, – сказал я, – мы запрещаем нападать на имение барона Лонгширда. С ним разберемся сами по-королевски.

– Это… как?

– Без всяких адвокатов, – отрезал я. – Мое королевское решение превыше всего!

Норберт сказал опасливо:

– А стоит ли сейчас, когда Маркус вон в небе горит, как глаз самого дьявола?

– Надо, – ответил я со вздохом. – Иначе скажут, если власть бездействует, зачем им такое непотребство?

– Кто скажет?

– Все скажут, – заверил я.

Он хмыкнул.

– Это и сейчас говорят… Успокойтесь, Ваше Величество, это всегда говорят про любую власть. Вы же знаете, любой свинопас уверен, что лучше любого короля правил бы страной. Так что все своим чередом.

Я поднялся из кресла, оба тут же вскочили, серьезные и сосредоточенные.

– Ладно, – сказал я, – действуйте. Я изволю сосредоточиться на мысли. Потом сообщу свое милостивое решение. Не морщитесь, граф! У меня все решения милостивые, даже если как бы и не совсем, но нужно смотреть по-государственному, а не абы как.

Когда дверь захлопнулась за ними, я напомнил себе невеселую истину, что хотя Маркус вон все разрастается в небе, но каждый все равно занят своей повседневностью. Это называется жизненной колеей, из нее не так просто выскочить.

То ли дело я, даже и не запрыгнул в нее еще. Но тем более их дела касаются меня, как правителя. Потому должен заниматься их проблемами, улаживать, приводить к консенсусу, что-то или кого-то останавливать, а то и вовсе отменять… Не только что-то, но и кого-то. Возможно, пока ничего не придумал насчет.

Надо заняться бароном Лонгширдом, а в процессе может всплыть и решение насчет Алфофаниэша. Такое иногда бывает, когда в покое кровь застаивается где-то в нижнем головном мозге, а когда дерешься или срываешься с башен, то ее забрасывает участившимся сердцем и в верхний.

Сэр Жерар вошел без стука, мы же оба на работе, произнес бесстрастно, но я все равно уловил в его строгом голосе неодобрение, к королю не должны вот так шастать всякие незнатные:

– Ваше Величество, к вам просится алхимик.

Я ждал продолжения, но он молчал, только выражение неодобрения моими действиями стало отчетливее.

– Ладно, – сказал я миролюбиво, – наверняка по важному делу. И не простой алхимик, те боятся даже моей тени, верно?

Он поклонился и отступил. В кабинет вошел Земмельвейс, еще больше исхудавший, удлиненный, в шляпе с высоким верхом, в расшитом хвостатыми звездами плаще.

В руке длинный посох с янтарным набалдашником размером с кулак. Посох удлинился, явно Карл-Антон умеет его вытягивать, как делал мальчиком Иисус, помогая своему отцу столяру. Совсем недавно в руках мага это был простой жезл, хоть и волшебный, а камень уже не просто камень, а драгоценный в том правильном смысле, что аккумулирует магическую мощь, а не просто позволяет собой любоваться, дескать, смотрите и ахайте.

– А, – сказал я, – Карл-Антон… Ты же намеревался отлежаться в обозе среди одеял?

Он развел руками.

– Не удается, Ваше Величество.

– Что так?

– Я зачерпнул вашей темной силы, – напомнил он, – и теперь у меня в некотором роде странная связь с вами.

– Что, – спросил я, – мне тоже надо в обозе полежать?

Он ответил очень серьезно:

– Вам грозит огромная опасность, в то время как мною никто не интересуется. Даже обидно. Хотя я, напомню с гордостью, в Сакранте был главой магов, и на всем Севере не было равных мне по мощи. Я сумел подчинить себе вид очень сильной магии, овладев которой человек в самом деле приобретает большую силу. Остальные страшатся с нею экспериментировать, она с самого начала начинает уничтожать дух и тело, и чем человек сильнее, тем быстрее умрет в страшных мучениях от неведомой болезни.

– Представляю, – сказал я буднично, он взглянул в удивлении, уверен, что выдал некую тайну, но я всего лишь подумал о высоких дозах радиации, та быстро сжигает человека изнутри. – Обречены все, если не умеют защищаться, а кто умеет?

– Тогда вы понимаете, – пояснил он, – почему я так осторожничаю с новыми заклинаниями и находками.

– Зато с кольцом получилось бесподобно, – признал я.

– Повезло, – ответил он, – все совпало. И само кольцо, и то, что я сумел понять, как им пользоваться.

Я пробормотал:

– Найти бы такое кольцо, в котором остался бы прошлый хозяин… Гм, вообще-то те кольца все должны быть такими. Или же в конструкции заложена программа разрушения, если хозяин решит покончить самоубийством?..

– А зачем такое? – спросил он. – Я хоть и отвергнут церковью, но полностью согласен с нею, самоубийство – грех и, хуже того, преступление.

– Кто знает их мир, – ответил я. – Иногда убивают себя, чтобы сохранить свои тайны.

Он посмотрел на меня внимательно.

– Я о таком не подумал. Ваше Величество, вы знаете людей лучше, вот уж не поверил бы.

– Политик, – ответил я скромно, – и отец народа должен знать…

– …простой народ?

– Колдуны и мыслители, – пояснил я, – тоже народ. И тоже в чем-то простой, в чем-то сложный. Иногда убивают себя, чтобы сохранить тайны рода. Это тоже выше, чем такая мелочь, как жизнь.

Я все еще не предлагал ему сесть, а он не сказал, зачем притащился, словно у меня, кроме как поговорить на общие темы, и заняться нечем. Ощущение такое, что говорит чисто механически, постоянно к чему-то прислушиваясь, даже пару раз тревожно посмотрел в сторону окна, хотя через такое узкое протиснется разве что ворона.

– Или тайны рода? – повторил он. – Да, возможно…

– Видимо, – сказал я, – ты нашел кольцо, изготовленное для кого-то и еще чистое. Предполагаю, их изготавливали массово…

– Зачем?

Я пожал плечами.

– Если умели делать дешево и быстро, почему не обеспечить всех за недорого? В каждой лавке, к примеру, был ящик таких колец на продажу. Разной формы, емкости, веса, отделанности. Одни – просто кольца, это подешевле, а другие с драгоценными камешками – уже перстни…

Он посмотрел на меня с уважением.

– Ваше Величество, я вам уже говорил, но скажу еще раз и с великим удовольствием… я рад, что служу вам!

Я поднялся, потряс по очереди ногами, разминая мышцы, заодно передвинул меч в ножнах поближе к столу. Карл-Антон заметил, мне почудилось в его темных, как болотная вода, глазах одобрительное выражение.

Чувство тревоги зародилось из ничего, но я пренебрегать им не стал, ученый, лучше перебдить, недобдение чревато, простой зуботычиной не отделаешься, взялся за рукоять меча, делая вид, что хочу зачем-то осмотреть, это чтобы не выглядеть глупо, если ничего не случится.

Волна холода ударила с такой силой, что меня отшвырнуло к стене. Я ударился спиной и затылком о камни, меч инстинктивно выставил перед собой острием вперед.

Тяжелое грузное тело, появившись из ниоткуда, с силой ударилось об меня со стороны окна. Меч в моей руке резко подался назад, рукоять со звоном уперлась в стену. Туша незнакомца, захрипев, начала оседать на пол, опуская и мой меч, лезвие почти по рукоять всажено в мохнатую грудь.

Я уперся ногой, с трудом выдергивая клинок, успел увидеть второго напавшего: огромного демона с широким и загнутым на конце мечом в руке, но маг выкрикнул заклятие, противника отшвырнуло к стене, он взвыл, морда исказилась, я увидел, как его тело начало затягивать в камень.

Карл-Антон протянул перед собой обе руки, демон закричал в смертельной муке, отчаянно задергался. Маг захрипел, руки опустились. Демон начал было освобождаться, но заклятие еще действует, хоть и слабее, монстр погружался в каменную стену медленно, но утонул почти весь, только пальцы мохнатой лапы остались снаружи, да еще меч блестит на солнце, словно примагниченный…

Присмотревшись, я увидел, что и он прихвачен камнем, дикое зрелище, когда, как в мягкую глину, вошли где рукоять, где край лезвия, но сейчас это гранит, серый гранит, которому сотни миллионов лет, если не миллиарды, хотя я не вижу разницы между миллионом и миллиардом.

Я посмотрел на сраженного мною демона, этот распростерся передо мной на полу в луже черной крови, быстро оседает, будто куча грязного снега на жаркой плите.

Карл-Антон сказал дрогнувшим голосом:

– Что у вас за клинок… С одного удара?

– Повезло, – ответил я скромно. – Но у тебя, как ни обессилел, вроде бы еще есть… ягоды в ягодицах…

Он ответил слабо:

– Это последние капли. Ваше Величество… я уже… весь…

Он пошатнулся и без сил оперся о стену.

– В обоз, – сказал я с сочувствием. – Сейчас тебя отнесут, положат в телегу попросторнее и накроют шубами. По себе знаю, шелудивому поросенку и в петривку холодно. Пока не пройдет, будет знобить.

Он покачал головой.

– Нет, Ваше Величество, не до того. Меня удивляет, вы даже бровью не повели!

– Жизнь вообще удивительна, – сообщил я ему новость. – Мне в последнее время везет на такое. А вот ты почуял… это здорово.

– У меня нет вашей мощи, – пояснил он, – слабость компенсирую только осторожностью. Позвольте…

Он дотащился, опираясь на посох, к внешней стене, потыкал кончиками пальцев в каменные глыбы рядом с окном. Я ждал, а он сосредоточился, закрыл глаза.

Через мгновение из камня вышел бесцветный призрак крупного мужчины с суровым лицом и удивительно мохнатыми бровями. Глаза прячутся в щелочках, но скулы широки, нижняя челюсть как у коня, плечи массивные, вид злой и нелюдимый, но что заставило меня вздрогнуть, так это небольшие красные рога на макушке.

– Кто это? – проговорил я.

Маг ответил вяло:

– Сам теряюсь в догадках…

– Но ты же знал?

– Я только почувствовал, – пояснил он, – что есть смутное намерение напасть сегодня… но я не думал, что это понадобится демонам. Ваше Величество, чем вы им насолили?

– Если бы я знал, – ответил я, – то постарался бы как-то помириться. Я человек неконфликтный. Когда мне отдают добром то, что желаю взять, я никого даже не вдарю…

– А чтоб догнать и еще добавить?

– Только в мыслях, – ответил я. – Я себя весьма смиряю.

Он не слушал, подвигал неподвижного призрака вправо-влево, запустил руку вовнутрь и покопался во внутренностях, а когда вытащил обратно, я с дрожью увидел кровь на пальцах и нечто пытающееся вырваться из плотно сжатого кулака.

– Да, – проговорил он озадаченно, – странно… непонятная пара. Человек и демон. Но оба не совсем… не понимаю…

– Чего?

– В человеке нет крови, – ответил он непонятно.

– А демон?

– Демона вы завалили, – ответил он и зябко передернул плечами. – К счастью, он ринулся на вас, я бы не сумел… Хотя они оба на вас, но человека, хотя он не совсем человек, я все-таки смог…

Я оглянулся на быстро исчезающее пятно на полу, где только что лежал труп демона.

– А что с ним?

Он покачал головой.

– Странно очень. Чувствуете аромат серы?.. Такое впечатление, что оба из преисподней. Из ада, говоря по-народному. Но там только определенные демоны…

– Догадываюсь, – ответил я.

– И им выход запрещен, – сказал он тревожно. – Что изменилось?