Текст книги "Высокий глерд"

Она покачала головой.

– Нет.

– Хорошо вштырит!

– Нет, – отрезала она. – Мне чужая магия не нужна. Короли не имеют права поддаваться чужому влиянию.

– Бэсрабл как раз проясняет, – ответил я, – хотя вообще-то, весь мир старается затуманиться. Самое большее горе бывает от ума. Это еще Грибоедов сформулировал, был у нас такой видный дипломат, служил послом в соседнем королевстве. Потому все ученые изо всех сил работают, чтобы люди могли глотнуть таблетку и балдеть, отключая эти беспокойные мозги. Самые счастливые люди вообще безмозглые!.. Они всегда счастливы, а ведь человек рожден для счастья, как пингвин для полета.

Она смотрела на меня надменно, не меняя выражения лица, но я замечал в ее холодном взгляде некоторое замешательство.

– Это хорошо, – проговорила она медленно.

– Чем? – поинтересовался.

– Еще немного такой жизни, – объяснила она, – и мы вас завоюем.

– Ух ты… Почему?

– У нас рождаются, – объяснила она, – чтобы сделать счастливыми наших далеких внуков.

Глава 14

С моей веранды хорошо смотреть на закаты, здесь они сказочно прекрасны, я не раз с гордостью демонстрировал их друзьям, словно они мои собственные, и сейчас кивнул в сторону широко распахнутой входной двери.

– Прекрасное зрелище, хотя и всего одно солнце. Ваше величество…

Она произнесла с холодком:

– Слушаю.

– Второй деликатный момент, – проговорил я, – первый насчет туалета мы уже решили по дипломатическим каналам, теперь не позволите ли провести вас в спальню?

Она посмотрела на меня свысока, голос прозвучал так, словно год хранился в баке с жидким гелием:

– Что-что?

– Уже поздно, – пояснил я, – я уступлю вам свою постель…

Ее взгляд стал холодным.

– А где ляжешь ты?

– На диване, – ответил я. – в гостиной. Заодно и посторожу… во сне. Разве ваше величество не нуждается в охране? Вон сколько бриллиантов блестит и сверкает!.. Заодно и вас при таком платье поохраняю.

Она поморщилась.

– Хорошо. Мне приходилось в походах спать и на охапке сена.

– Прекрасно, – сказал я обрадованно. – Просто чудесно. Душ принимать и чистить зубы вы не станете, не королевское это дело, так что позвольте я покажу вам постель…

Она прервала:

– С порога! Не переступая.

– Конечно-конечно, – согласился я поспешно. – Ни одна свинья не смеет переступать порог вашей спальни… которая на самом деле моя, но ради королевы на какие только жертвы не пойдешь… Хотя диван у меня еще мягче, но вот насчет статусности не уверен… Хотя можно вообще избежать этих невероятных жертв!

– Говори.

– У меня, – сказал я торопливо, – как и положено во времена моего деда, есть и гостевая комната, ее тронуть эти гады-перестройщики не решились… Там не ахти, я уже посмотрел, но кровать есть, есть!..

Она слушала, не меняя выражения лица, дескать, а что у тебя вообще есть, но гостевая у меня вообще-то не самая дыра, там есть еще кресло со столом и двумя стульями, и расположена очень удачно, чтобы ни гости не тревожили меня, ни я их.

– Хорошо, – проронила она, – если эта комната меня устроит…

– Другой нет, – предупредил я смиренно, – разве что можно еще в моей…

Она поморщилась, но сочла ниже своего достоинства даже ткнуть меня мордой в мое дерьмо, не королевское это дело, чуть-чуть кивнула.

– Хорошо.

Я вскочил, шагнул в коридорчик и с поклоном сделал жест в сторону двери гостевой комнаты.

– Ваше величество…

Она повернула голову, свет вспыхнул в тот же момент, а дверь моментально вдвинулась в стену.

Комната открылась маленькая, но чистая, где кровать, стол и два стула, а на стене, что естественно, огромный экран.

– Да-да, ваше величество, – сказал я нетерпеливо. – Сюды.

Она помедлила, посмотрела в ярко освещенное пространство, потом на меня.

– Твои демоны… зажигают свет и для меня?

В вопросе что-то таится, словно уже прикидывает, сумеет ли подчинить демонов или хотя бы их часть, а если не подчинить, то как-то переманить.

– Вы моя гостья, – сообщил я. – Демоны это видят, хотя еще не знают, что вы еще та гостья… Но я им пока не скажу, а то они у меня… гм… ну, убивать очень уж любят. И не просто убивать, а с вывертами. Проходите, ваше величество. Там никто не бросится…

– Это безопасное убежище?

– Весьма, – заверил я. – Даже весьма-весьма. Вам что-нить потребуется? Если понадобится, только скажите!

Она посмотрела с королевским высокомерием, голос прозвучал так, словно прямо из Антарктиды:

– Что ты имеешь сказать?

– Только то, – сказал я торопливо, – что уже брякнул!.. Не насчет спинку почесать, а если вдруг забудете, как свет зажечь… у нас тут немножко другие свечи.

Она посмотрела в глубину комнаты.

– А как зажечь?.. Нет, не входи!

– Сейчас настрою на ваш голос, – сказал я быстро. – Нет-нет, не войду. Если нужен свет, так и скажите: «Свет!», а чтобы погасить, скажете «Свет убрать!». И все. А я не зайду, ваше величество, вы зря что-то подумали обо мне такое лестное. Если совсем уж честно, то я вас побаиваюсь. Да что там побаиваюсь, вообще боюсь!

По ее губам промелькнула то ли гордая, то ли горькая, но вполне удовлетворенная улыбка.

– Так и надо.

– Наверное, – согласился я, – в нашем захудалом королевстве однажды Макиавелли написал труд «Государь», где задавался сложным вопросом, должны ли короли стремиться, чтобы их любили, или чтоб боялись…

– И что он решил?

Я пожал плечами.

– Смутно помню, что этот Макиавель долго и путанно рассуждал, рассуждал, все тянул и тянул из клопа резину… я все это пропустил, заглянул в самый конец, мне интригу и погони надо, а не рассуждения, как вот сейчас, а там вывод: хорошо, чтобы любили, но лучше, чтобы боялись!.. Блин, целую книгу написал, заработать больше хотел, воды целое море налил, хотя мог бы все в одной фразе сказать!.. Спокойной ночи, ваше величество. Где туалет, вы помните, а все остальное терпимо… Кстати, ваше величество…

Я замялся, она спросила с подозрением:

– Что еще?

Я проговорил осторожно и крайне почтительно, даже глазки опустил:

– Ваше величество, могу помочь вам раздеться…

Она повернула голову, смерила меня изумленным взглядом.

– Что с тобой?

Я промямлил:

– Но ваше платье… как я понимаю, зашнуровывают служанки… в смысле, фрейлины… или все-таки служанки?.. Я не силен в геральдике, но вы скажите, что делать…

– Убирайся, – сказала она холодно. – Я справлюсь.

Я отступил глубже в коридор, оттуда продолжил в том же диком замешательстве:

– Но там же невозможно… Хотя… простите, ваше величество, это я с понятиями моего мира… У нас королевы сами уже давно не одеваются… В общем, если захотите тайком пожрать, то, как уже видели, продукты в холодильнике… Пищалку я отключил, не выдаст.

Не дослушав, она захлопнула дверь, едва не прищемив мне нос. Вот так и заботься о королевах. Вообще самодержцы не самые лучшие гости. Как и собеседники тоже.

Зачем-то поклонился закрытой двери и отступил, упершись спиной в стену. Дверь захлопнулась, оставив меня в коридоре. Я скосил глаза в сторону гостиной, там на экране снова появилась Аня Межелайтис, вот уж забота о моем здоровье, жестикулирует в молчании, звук я отрубил, что-то ее щебетание уже раздражает, из всех моих френдов еще у двух такие же Ани, но френды серьезные и работающие, и Ани у них тоже серьезные, деловитые и постоянно подсказывающие что-то нужное и даже полезное, а моя только предлагает интимные утехи, это же сколько лет назад я ее запрограммировал такой, неужели еще год назад был таким повернутым?

Конечно, королева не подозревает, что видеокамеры теперь торчат везде, хотя задействовано не так уж и много, нет смысла следить за простым обывателем, если он даже пустую улицу переходит только на зеленый свет, но как только купит в магазине, к примеру, удобрения для подкормки растений, но которые можно использовать и для приготовления бомб, то сведения из магазина мгновенно включат все камеры в его доме, даже в ванной и в туалете.

Я небрежным взглядом включил все три камеры в гостевой спальне, вывел изображение на большой экран и деловито смотрел, как она раздевается, довольно интересно, не думал, что все так просто, потом встала нагишом перед зеркалом и придирчиво рассматривала грудь, поворачиваясь то одним боком, то другим, выпячивая ее и приподнимая обеими ладонями.

И хотя в моем мире подсматривать нормально, само слово «подсматривать» уже утратило негативный оттенок, как еще раньше исчезли такие понятия, как «развратная женщина», «безнравственный», но я сказал себе, что с нею все в порядке, головой в стену не бьется, никакого отчаяния, выключил камеры, хотя сам не понимаю, почему я, чудо природы и современный человек, потакаю диким обычаям средневековой женщины.

Спал несколько нервно, часто просыпался и прислушивался, но вроде бы не слышно истошных криков ужаса, это мне снятся всякие кошмары, а самый страшный, это будто вошел в спальню и полез к ней под одеяло, а там вместо голой королевы огромная кобра, тоже голая, с вот такими зубищами и раздвоенным языком!

Утром она вышла из гостевой комнаты свежая, величественно безмятежная, хотя лицо стало чуть строже, а скулы красиво заострились.

Я вежливо поклонился, пусть чувствует себя в своей тарелке, я, как бы все ее придворные и фрейлины, приседать не стал, но красиво развел руки в стороны.

– Доброе утро, ваше величество, – сказал я жизнерадостно. – Черти, надеюсь, не снились?.. На новом месте это бывает, привыкайте.

– Что такое, – произнесла она хорошо контролируемым голосом, – черти?

– Демоны, – пояснил я. – Местное название. Местечковое. Их везде по-разному называют, как и женщин. Но женщин все же чаще.

– Мне снилось только мое королевство, – ответила она величественно.

– Ох, то-то у вас лицо такое… королевское. Туалет прямо и направо, зубы чистить не будете, руки тоже можете не мыть, кто их теперь моет, а я к вашему триумфальному возвращению приготовлю завтрак…

Она высокомерно вскинула подбородок и, окинув меня сверху презрительным взглядом, пошла прямо и направо, а я заторопился на ту часть помещения, что зовется кухней, хотя какая это кухня, одно название, но раз уж пообещал к ее торжественному выходу из туалета что-то приготовить, то надо приготовить…

Она появилась достаточно быстро, что значит нет проблем с кишечником, лицо строгое и деловое, светских бесед не будет.

– Ваше величество, – сказал я почтительно, – позвольте, я придвину вам кресло… Вот так, усаживайтесь… Хочу сказать не в виде комплимента, а в качестве голого, как головастик, факта, я сотрясен и потрясен!

Она поинтересовалась без всякого интереса, ибо интересны могут быть только королевы и еще немножко короли:

– Чем?

– Что обходитесь без фрейлин, – пояснил я, – и служанок. Мне казалось, это невозможно.

Она поморщилась.

– Это для ваших королев невозможно. Они родились на троне.

– А разве вы не…

Она ответила ясным голосом:

– Я родилась на троне, но мой отец часто бывал в походах и очень страдал, что рядом нет сына, которого бы учил. Мне было больно, страшно и тяжело, но я приучилась жить в шатре, есть солдатскую еду и даже скакать на коне. Это не утешило отца, но зато я усвоила уроки власти, что пригодилось, когда пришло время…

Она умолкла, я подождал чуть, однако королева продолжает завтракать в молчании. Я так же молча дивился дико быстрой, даже невероятно быстрой адаптации, сама взяла вилку и пользуется ею, почти как человек. Во всякой случае, не как обезьяна или слон за столом, что выполняют просто заученные действия, а она в самом деле ухватила и поняла целесообразность вот таких приспособлений, как вилка и столовый нож.

Я сказал вежливо:

– Да, это пригодилось вам даже очень. У вас ничего не пропадает даром, ваше величество?

Он посмотрела чуточку исподлобья.

– Ты на что-то намекаешь?

– Что вы, ваше величество! – воскликнул я. – Разве посмею?

– Посмеешь, – ответила она. – Ты дерзок и развязен. Несмотря на вроде бы почтительность, ты держишься без должного трепета перед королевой. Впрочем, это объяснимо…

– Правда? – переспросил я. – Ваше величество, вы меня убиваете… Мне так стыдно, так стыдно, хотя и не разумею, за что можно стыдиться в нашем прекрасно бесстыдном и свободном от всех моральных норм мире. Просто я очень чувствительный, даже перед собакой бывает стыдно, этому нас Чехов научил… Позвольте положить вам этот кусочек сыра па-де-ламанш! Он такой отвратительный, такой отвратительный, многие по нему с ума сходят!

Она с подозрением посмотрела на крохотный ломтик зеленоватого сыра, покрытого густой плесенью.

– В самом деле отвратительно. И это… едят?

– И большие деньги платят, – заверил я. – В благополучном и пристойном мире люди готовы платить сумасшедшие деньги, и не только деньги, чтобы ощутить неблагополучие и отыскать хоть что-то, что еще можно назвать бесстыдным, отвратительным и безнравственным!..

Она уже привычно поморщилась, хорошая защитная реакция на непонятные речи.

Печь мигнула и сказала щебечущим голосом:

– Готовы кракозан и улюлюк, а кека будет через две с половиной минуты!

– Обождем, – ответил я, повернулся к королеве, – обождем, ваше величество? А пока отведайте простой козий сыр по рецепту великого Целеля, он за это получил Нобелевскую премию! Да-да, теперь высшие награды получают не какие-то там сраные ученые, а повара и клоуны… Не считая футболистов, понятно. Просто великолепно как на средневековый вкус!

Она умело наколола на острия вилки ломтик сыра, спросила с покровительственным интересом:

– У тебя все слуги женщины?

– Не все, – заверил я. Подумал, перебирая все приборы в доме, наконец сказал победно: – забор!.. Это самец!.. Еще какой, суровый, непреклонный, с мужским характером. Правда, он не разговаривает, но работу делает, как в каменоломне… не за столом будь помянута. Днем и ночью. Даже без флирта: нет – и все. Без всякой дискриминации по полу, возрасту или вероисповеданию!.. Но муравьев пропускает, им я дал особый доступ… Ваше величество, простите за умный вопрос, как я слышал, в провинции Нижних Долин магия процветает?

Она нахмурилась, я видел, вопрос неприятен, но уклоняться не стала, взглянула прямо.

– Природа человека такова, как говорила моя мать, всегда надеяться на удачу.

– У нас был один мир, – согласился и вздохнул, – и людишки те же.

– Успех, – продолжила, – скучно, а выпавшая удача сладостна… Вот и пытаются с помощью магии получить сразу все или хотя бы очень много.

– И как… удается?

Она нахмурилась.

– К сожалению, некоторым удается. И это служит дурным примером. Один что-то получает, но тысячи, глядя на него с завистью, забрасывают работу и семьи, проводят жизнь в бесплодных поисках и в старости приползают в пыли к городским воротам, умоляя подать кусок хлеба.

Я кивнул, она глубоко права, но как-то дико соглашаться с тираншей и самодержицей или даже самодержавницей, я подумал и спросил тихонько:

– Но ведь вы, ваше величество… что-то умеете? Или пусть не умеете, но какие-то защитные амулеты… для королей законы не писаны, так ведь?

Она покачала головой.

– Почти ничего. На королей часто совершают покушения, потому членов королевской семьи обучают распознавать яды в еде и прятаться. И все.

– И то важно, – одобрил я. – Позвольте положить вам этот салат? Это ничего, что он не шевелится, эти существа очень вкусные, а ученые уверяют, что и полезные…

Она трапезовала некоторое время молча, потом спросила неожиданно:

– У тебя вся еда для женщин? А что мужчины у вас едят? Для них еда в другом месте?

– Каком другом, – пробормотал я, – это дискриминация, такого сразу в черные списки… У нас даже туалеты общие! Ваше величество, вы меня поставили, да, поставили. Даже не пойму, то ли в тупик, то ли на уши, то ли вообще в позу собирающей цветы тургеневской девушки…

Она насторожилась.

– В чем же?

– Это и мужская еда, – пояснил я. – Что делать, у нас такие мужчины… Гендерные различия стираются, некоторые вообще в платьях ходят.

Она брезгливо вздрогнула.

– Это же позор!

Я вздрогнул, съежился, посмотрел наверх и сказал громко:

– У нас все хорошо!.. Мы счастливы!.. Слава нашему гуманизму и либеразму!.. Ваше величество, позвольте предложить вашему высокому вниманию эти сорта мороженого… Ах, вы еще пирожные не оценили! Их можно назвать королевскими, вкус изысканный… наверное. Я даже в пиве не разбираюсь, если честно, хотя друзьям никогда не признаюсь, но вы не друг, к счастью… с вами могу быть откровенным. Или казаться таким.

Глава 15

Она неспешно взяла двумя пальчиками пирожное, медленно откусила, зубы ровные, белые и блестящие, соревнуются с жемчугом на ее шее.

– Изысканное, – согласилась она. – У тебя повара лучше моих. Ты, наверное, разворовал целый склад могущественного мага?

– Ваше величество, – сказал я с укором, – я так похож на вора?

Она осмотрела меня ясными глазами с головы до ног.

– Похож.

– Ваше величество!

– Тогда откуда столько чудесных вещей у такого, – она проглотила какое-то интересное слово, наверное, королевский комплимент высшей пробы, – что все делается по твоему велению?

Я почувствовал себя припертым к стене, посмотрел на нее с укором.

– Ваше величество!.. Не вы ли сказали, что стараетесь не вникать в то, что и как в нашем мире?.. У вас задачи поважнее, вернуться и спасти королевство! Которое без вас ну прямо рассыплется.

Она посерьезнела, вытерла пальцы о салфетку.

– Я бы взяла тебя к себе поваром. Хотя и стыдно мужчине быть таким умелым в приготовлении еды… но ты ведь бесстыжий, верно?

– Ваше величество!

– Ты сам так говорил, – напомнила она. – Теперь вижу, как низко пал ваш народ!.. Так изощряться в еде, какой позор…

Я поддакнул:

– Да, ваше величество, мы так низко пали, так низко рухнули… Вот бы вас к нам на трон, а? Вы бы всех в железный кулак, верно? Быстро бы отучили вкусно есть и хорошо одеваться!

Она нахмурилась, посмотрела с подозрением.

– Что-то не то говоришь. Вкусно есть и вот так изощряться в еде – не одно и то же.

– Ну да, – ответил я, – ну да… Хотя сермяжная правда где-то чувствуется, но не слишком ли это… гм… высоко?

– Все должны стремиться к высокому, – заявила она.

– Господи, – сказал я со вздохом. – Мало ли что мы должны! Я вон там даже на стене написал, что я должен, теперь если бы кто-то за меня все выполнил, я бы президентом и лауреатом Нобелевской стал!..

Она уже не слушала меня, по лицу проплыла тень, а голос прозвучал уже строже:

– Ты прав. Что-то придумал?

– Отчасти, – ответил я.

– Говори!

Я окинул ее внимательным взглядом, остановился на высокой груди, пусть думает, что рассматриваю узоры и сверкающие камешки.

– У вас это просто драгоценности? Или есть среди них… магические?

Она чуть помедлила с ответом.

– Да, просто драгоценности.

Мне показалось, что врет, хотя смотрит прямо, а взгляд честный, но не секрет, что женщины умеют не только врать честно и вдохновенно, а и вообще умеют то, что нам, честным мужчинам и вообще людям, и не снилось.

– Жаль, – сказал я, – а то бы можно как-то посигналить Рундельштотту. Не передать снова, а просто помигать или постучать. Чтобы он сообразил, что мы живы и пытаемся вернуться. Я имею в виду, если поставить подзарядник с этой стороны портала…

Она спросила быстро:

– Что это?

– Чтобы заработало Зеркало Древних, – пояснил я, – Рундельштотту пришлось не только восстановить его работоспособность, простите за тавтологию… нет, я не знаю, что это, но так говорят… но и обеспечить энергией! Он восстановил и запустил, но энергии хватило только на пару минут…

– Дальше, – потребовала она. – Говори дальше.

– Что, – сказал я медленно, – если попробовать добавить ему… этой, так сказать, простите за простонародное слово, силушки? Моченьки?

– Как?

– У нас есть универсальные накопители, – пояснил я. – Не у меня, а вообще. Есть и у меня, но слишком слабенькие. Вот в мобильнике, к примеру… И еще беспроводная подзарядка вполне… На сто метров – с гарантией! А толщина портала… даже не знаю, микроны. Если он снова запустит с той стороны…

Она в волнении не поднялась, а почти вскочила с кресла, хотя по-прежнему по-королевски властно и напористо.

– Так сделай это!

Я помотал головой.

– Во-первых, это не теория, а гипотеза. Даже догадка. Может быть, даже не гениальная, у меня бывают и такие, попроще… Во-вторых…

– Ну-ну, – поторопила она.

– Кто знает, – проговорил я, – какую энергию потребует Зеркало Древних? Боюсь, нужно начинать с доступного нам максимума…

– Так начинай!

Я посмотрел в ее ясные глаза, ни тени сомнения, что нужно только приказать, и все будет исполнено.

– Ваше величество…

– Говори!

Я подумал, прикинул стоимость мощного трансформатора, даже без гугла знаю, социалка не покроет.

– Нет, – сказал я. – Увы и ах, но не получится.

– Почему?

– Он стоит кучу денег, – пояснил я. – А я человек романтично бедный, свободный художник, странствующий рыцарь, поющий дервиш… выбирайте, что нравится, но у таких не бывает денег, даже если они бывшие принцы или короли, такое уже бывало в смешной истории человечества.

Она сказала в королевском нетерпении:

– Говори яснее!

– Как бы это сказать, – произнес я. – Думаю, даже королям иногда недостает средств, чтобы закончить победоносную войну или даже начать. Вон у нас Кёльнский собор четыреста лет строили, все денег недоставало… или разворовывали? Так вот, ваше величество, я даже не король, вдруг если вы не знаете.

Она посмотрела исподлобья.

– Тебе недостает средств?

Я скромно потупил глазки.

– Совершенно верно. Как всем существам на свете. Только мне больше всех… хотя я в них и не нуждаюсь, я бедный, потому что…

– Дурак? – досказала она.

– Честный, – возразил я с достоинством бедного художника. – А честные всегда бедные.

Она спросила в нетерпении:

– Сколько требуется?

– Не знаю, – ответил я честно. – Мне хватало накопителя в моем мобильнике. Но тут нужен покрупнее и помощнее. Даже не представляю, насколько. А это дорого.

Она спросила быстро:

– А как у вас получают деньги?.. Зарабатывают, воруют, грабят, продают поместья и замки родителей?

Я пробормотал:

– Все способы существуют, но у всех серьезные изъяны. Зарабатывать пришлось бы лет сто… я же безработный, грабить непросто, за всеми следят постоянно, продать тоже нечего…

Она на миг задумалась.

– А если есть? В вашем мире демонов как относятся… к бриллиантам?

– Бриллианты форева, – ответил я, – они вечны и неизменны в этом мире, хотя цена и колеблется, но чуть-чуть. Вместе с колебаниями генеральной линии партии, так теперь именуют рынок.

Она взглянула мне в глаза.

– Ты уже догадался, вижу. Возьми вот этот, с рукава. Если недостаточно, возьмешь больше. Даже все!.. Мне очень важно вернуться как можно быстрее.

– Да, – сказал я поспешно, пряча глаза, – бриллианты у вас еще будут. Все королевство ваше… Ваше величество, я возьму с вашего разрешения эту штуку, что вы любезно предложили. Пусть его оценят, а там увидим…

Она передала мне этот блестящий ограненный камешек в затейливой оправе, наши пальцы на мгновение соприкоснулись, я ощутил холод, словно потрогал лапу земноводного.

– Тебе надо будет уехать?

Я помотал головой.

– Нет, покажу прямо сейчас…

Она произнесла просто и по-королевски:

– Отдаю все украшения с платья, а также серьги и ожерелье. Это самое дорогое, что есть в королевстве Нижних Долин.

– Ваше величество, – произнес я в сильнейшем смущении, – это как-то нехорошо лишать женщину самого ценного в ее жизни… вы за эти побрякушки убить можете, но я готов рискнуть и попытаться с вашего позволения и одобрения такого святотатства. Этот бриллиант, не самый крупный и заметный, я отнесу в ювелирный… В смысле, покажу… Ох, что я несу, вы меня смутили, ваше величество…

– Соберись, – велела она резко.

– Хорошо, – ответил я, – отдохните в гостиной, а я пока пообщаюсь с ювелирами… Если насобираем денег, то можно купить и мощный трансформатор. Если поставить у той стены, откуда мы вывалились… то…

– Что? – спросила она в королевском нетерпении. – Ну?

– Думаю, ваше величество, – отрезал я сердито. – Мужчины часто думают, не знали? Это у женщин все на рефлексах. Ладно, на алгоритмах… А мы все думаем и думаем, и вовсе не всегда о том самом, в чем нас постоянно обвиняют люди так называемого искусства, три ха-ха! Если трансформатор заработает во всю мощь, то есть шансы, передаваемая им энергия поддержит работу угасающей установки Рундельштотта?

Она покачала головой.

– Ничего не поняла, но это не важно. Ты мужчина, тебе решать. Что нужно, чтобы купить этот транс… транс…

– Форматор, – подсказал я. – Он формирует пространство. Хотя бы в одном-единственном параметре. Электрическом поле, что часть нашего мира. Как и вашего, кстати. И если эта идея осуществима…

Она сказала резко:

– А другие есть? Нет. Тогда давай быстро купи этот форматор!