Книга: Ночные дороги. Возвращение Будды. Великий музыкант - Гайто Газданов

Эх.. какие у меня были ожидания от этой книги.. Думал сейчас глазами соотечественника гляну как работали таксисты во Франции в то время.. Почитаю какие то курьезные случаи, потому что без них никак в этой профессии.. А по итогу то я получил совсем другую историю.

Историй из такси в этой книге минимум. Зато в ней куча историй о дружбе автора с разными непонятными личностями, и историй этих личностей. Автор любит пообщаться с алкашами и проститутками и толкнуть им какие то свои советы о жизни. Ну нашел человек свою аудиторию, которая его будет слушать, если он оплатит им бокальчик.

Не знаю даже выходил ли автор в плюс по деньгам после своей работы. Потому что судя по его рассказам он там был чуть ли не Матерью Терезой для всех этих алкоголиков, сумасшедших и проституток.

Я не ценитель высокого слога, поэтому меня книга не впечатлила вообще.

"Такси, такси, вези, вези Вдоль ночных домов, мимо чьих-то снов" Игорь Николаев

«Вечер у Клэр» я буквально проглотила. Особенно впечатлило, как чувственно он описывает моменты:

«Больше всего я любил снег и музыку. Когда бывала метель и казалось, что нет ничего — ни домов, ни земли, а только белый дым и ветер, и шорох воздуха, и когда я шел сквозь это движущееся пространство, я думал иногда...»

Или:

«Я особенно любил смотреть, как во время метели летят сквозь снег и опускаются на землю птицы: они то складывают, то вновь раскрывают крылья, точно не хотят расставаться с воздухом, и все же садятся».

Читая эти строки, я будто сама становлюсь ребёнком, ощущаю снег, ветер, воздух. Наверное, я слишком чувствительный человек, потому что поразительный текст сковывает меня до тех пор, пока я не дойду до конца. Мне хочется кричать от удовольствия, наслаждаться силой писателей, которые с каждым разом покоряют меня всё больше.

«Ночные дороги» стали для меня другим опытом — более спокойным, но не менее значимым. Мне хотелось не просто сюжета, а проникнуться личностью автора, услышать его голос. И это ощущение сбылось: я словно лучше узнала самого Газданова. Теперь он прочно вошёл в список моих любимых писателей, и меня захватило желание — прочесть у него всё.

Неназванный герой книги такой же, вслед за автором, джигит: крепок духом и телом, интеллектуально и культурно развит, и у него имеются силы, чтобы одной рукой держаться за край пропасти и не сваливаться на дно жизни. А обстоятельства располагают к этому: еженощно таксуя по Парижу, он сталкивается с самыми кончеными людьми: проститутками и алкоголиками, опустившимися эмигрантами, нищими французами. Как человек здоровый и несравнимо более развитый, он чувствует абсолютно оправданное, почти ницшеанское, превосходство над этими отбросами. Но, несмотря на свой цинизм, он остаётся тонко чувствующим человеком, остро переживающим отсутствие в жизни той необходимой вещи, которую в простонародье называют смыслом. Смысла ищут и его клиенты. Кто-то заполняет экзистенциальную пустоту бесполезным философствованием, кто-то отупляющей работой; большинство же находит забвение в разврате и пьянстве. А кто-то просто летит по спирали вниз.

Рефлексируя над причинами, приведшими его и окружающих к такой жизни, герой Газданова практически смыкается с французскими экзистенциалистами. На первый взгляд, герой такой же «посторонний», как и у Камю, и темы книги вроде бы типично экзистенциалистские: одиночество, бессмысленность, абсурд. Однако больше всего общего у Газданова не с Камю или Сартром, а с главным учеником французов – Хемингуэем. Подобно американцу, Газданов видит выход не в бунте или самоубийстве (хотя ненавязчивое левачество и суицидальное поведение тоже присутствует), а в стоическом противостоянии бессмысленности окружающего мира: мужестве жить, глядя в глаза абсурду. Поэтому он каждую ночь и выходит в смену и сталкивается с самыми кончеными жителями Парижа, хотя с его уровнем образования и ассимилированности во французское общество вполне мог получить более престижную работу: у самурая нет цели, только путь.

И в финале книги видно: куда бы ни привели главного героя его ночные дороги, этот ковбой точно не пропадёт.

Музыкальная пауза (а заодно неплохой саундтрек для чтения книги))

Ночное такси позволяет автору провести мимо читателя целую галерею персонажей. Половина из которых самые разные откровенные фрики, а остальные живут не приходя в сознание. Среди этого бесконечного ряда есть и полдюжины главных героев. Вот эти люди действительно интересны, каждый по-своему. Одни более приятны, другие менее, но сочувствую я им всем. Не буду описывать этих людей, а то получится школьный отзыв. В школьные годы я успешно писал отзывы, вообще не читая никаких книг. Замечу лишь, что, вразрез традиции, из двух представленных в тексте револьверов стрельнул только один, зато с громким эхом :)

Книга отличная. Особенно рекомендую её ведущим нынешних Телеграм– и ютуб-каналов. Некоторые смогут узнать среди персонажей себя.

Нередко, на протяжении одной и той же недели мне приходилось присутствовать на литературном и философском диспуте, разговаривать вечером в кафе с бывшим министром иностранных дел одного из балканских государств, рассказывавшим дипломатические анекдоты, обедать в русском ресторане с бывшими людьми, превратившимися в рабочих и шоферов, - и, с другой стороны, попадать в кварталы, заселенные мрачной парижской нищетой, беседовать с русскими "стрелками" или французскими бродягами, от которых стоило держаться на некотором отдалении, так как они все издавали резкий и кислый запахи он был так же неизбежен и постоянен, как мускусная вонь известных пород животных; возить проституток, жаловавшихся на плохие заработки, стоять за цинковой стойкой, рядом с поминутно сменявшимися сутенерами, моими знакомыми по Монпарнасу...

Текст этот как литературное течение, подхватывающее и несущее читателя по улицам города, где можно подглядеть за неприглядной жизнью в темное время суток.Можно понаблюдать немного за судьбой тех, кого встретил автор на своем пути, за их радостями ( в очень малом количестве) и трагедиями ( куда в большем количестве). Все они в той или иной степени влияют на самого рассказчика, хоть он не сразу признает это.

И всё таки хочется пару слов написать и про самого автора. Да, это книга автобиографична, но то ли из-за её стиля, то ли из-за какого-то внутреннего ощущения, кажется, что перед читателем всё таки предстает не сам автор, а он, доработавший себя в главного героя романа (да, немного сумбурно)). В каких-то моментах мне хотелось слушать и слушать его размышления, описания ощущений. Но вот то, как он общался с некоторыми персонажами, его отношение к людям, которым не повезло в жизни, к тем, кто совершал ошибки...это несколько отталкивает от него и не вызывает симпатии. Думаю, к нему можно применить это распространенное сравнение с луком и его многослойностью. Да и далеко не так много он говорит про себя, будто ему важнее описать всё, что происходит вокруг, всё до мельчайших деталей.

Обязательно хочу почитать что-то ещё у автора, а «Ночные дороги» точно рано или поздно возьмусь перечитывать.

А впасть в депрессию водителю было от чего. Поначалу читать про мир проституток, алкоголиков, нищих и безумцев очень тяжело, и отношение к ним главного героя, который вроде как рисует себя  безукоризненным и чистым на фоне этой грязи, отнюдь не добавляет Парижу очарования, да и самого протагониста не красит. Он-то благороден, умён и до неприличия трезв, в то время как его визави уродливы, примитивны, пьяны, развратны и одержимы всеми известными пороками. Они обманывают, крадут, дерутся, страдают и мешают ему шествовать сквозь мрак ночи. Неприятны и они, и сам герой в своём снисходительном отношении к ним.

Однако сквозь, казалось бы, беспросветную мизантропию и вереницу нелицеприятных персонажей из мира парижского дна иногда проскакивает лучик надежды. Гайто вдруг с нотами тепла вспоминает пожилую даму полусвета Ральди, которую буквально спасает от голода. Ценит беседы с уличным философом Платоном о Декарте и Рембо. Хамит и ругается, но терпит страдающую от мужниного политического безумия проститутку Сюзанну. В такие моменты таксист и его спутники похожи на людей, не выкрашенных строго в чёрные либо белые тона.

Некоторые эпизоды книги даже по-своему забавны, хотя это смех сквозь слёзы. Взять хотя бы турне старичка по публичным домам или вечных партийных функционеров и рьяных общественников Ивана Петровича и Ивана Николаевича. Как говорится, всё это было бы забавно, если бы не было так грустно.

Самое интересное, что в этом произведении, по сути, нет никакого сюжета. Щедрой рукой автор отрезает нам ломоть собственной реальности, погружая нас в мир образов и переживаний, череду диалогов и поток мыслей. Здесь нет развития событий и яркой кульминация - есть просто жизнь, но написано настолько хорошо,  что когда роман внезапно заканчивается, испытываешь даже какое-то разочарование.

Есть книги, состоящие из определённого сюжета, наполненные авторскими персонажами, и их, конечно, большинство. Порой мы даже олицетворяем книжных героев с реальными людьми, столь они зримы и близки. Но есть ведь литература сугубо личная, та, которая нам показывает самого писателя, его жизнь, воспоминания, мысли и чувства. Газданов именно таков. Не пытайтесь поставить его на какую-либо определённую жанровую полку, это будет неверно. Да и любые сравнения с другими писателями будут грубы и неточны. Газданов уникален, как и уникальна вся его жизнь.

Именно сама жизнь и есть сюжет этой книги. Да, большинство её страниц посвящено тому длительному периоду, когда автор работал ночным таксистом в Париже и видел без прикрас всю грязь и все отбросы общества, столь тщательно скрываемые при свете солнца, но и другим видам его деятельности отведено немало, как, впрочем, и тем людям, с кем судьба его сводила раньше.

Череда людей, проходящих мимо него в ночном городе, невольно напоминает вид из проезжающего автомобиля на статистов, стоящих по обочинам дороги под названием "Жизнь".

Несколько дней тому назад во время работы, глубокой ночью, на совершенно безлюдной в эти часы площади св. Августина, я увидел маленькую тележку, типа тех, в которых обычно ездят инвалиды (…) в ней сидела закутанная необыкновенно маленькая старушка; видно было только ссохшееся, темное лицо, уже почти нечеловеческое, и худенькая рука такого же цвета, с трудом двигавшая руль. Я видел уже неоднократно людей, похожих на нее, но всегда днем. Куда могла ехать ночью эта старушка, почему она оказалась здесь, какая могла быть причина этого ночного переезда, кто и где мог ее ждать?

Я смотрел ей вслед, почти задыхаясь от сожаления, сознания совершенной непоправимости и острого любопытства, похожего на физическое ощущение жажды. Я, конечно, не узнал о ней решительно ничего. Но вид этого удаляющегося инвалидного кресла и медленный его скрип, отчетливо слышный в неподвижном и холодном воздухе этой ночи, вдруг пробудил во мне то ненасытное стремление непременно узнать и попытаться понять многие чужие мне жизни, которое в последние годы почти не оставляло меня.

Средь множества случайных встреч, как редкие побеги, выделяются те немногие, которые переросли в многолетнюю если не дружбу, то уж точно в духовную привязанность. Их постепенный уход и становится тем контрапунктом, который упрямо напоминает писателю о конечности всего живого. Печальный минор разлит во всём повествовании, но некая отстранённость позволяет глядеть на жизненные трагедии в высоты холодного наблюдателя, не принимающего всё близко к сердцу и позволяющая оставаться в здравом уме и рассудке, в отличии от многих персонажей. Имена, конечно, атором были изменены, но за ними ведь стоят реальные люди и реальные жизненные истории.

Сам же ночной Париж выступает здесь, пожалуй, главным действующим лицом, когда он влияет на всех, кто попадает в его сети - невидимые днём и вязко - тёмные при ночных фонарях.

Внешний облик всякого города есть живая иллюстрация его последовательной культуры, в сущности.

И ведь он прав. Каждый из нас подстраивается под влияние того места, где живёт, и мне подчас не всегда удаётся понять всех тех, кто населяет ночной Париж, глядя на них с широких поволжских просторов. Наверное, так и быть должно.

Встречаясь с самыми разными людьми, я нередко завидовал их простодушным убеждениям; большинство из них имели определённые взгляды на всё — политику, роль культуры, искусство. Меня изумляли речи профессиональных политических ораторов, которые чаще всего были наивными и невежественными людьми и так же твёрдо верили в свои программы, как мой старичок-профессор — в несуществующие законы той условной науки, которую он преподавал всю жизнь.

Газданов для чтения одновременно и сложен и прост. Газданов для понимания также не укладывается в одно эмоциональное пространство. Газданов нам оставил книгу об осколках русской эмиграции именно тогда, когда весь мир менялся кардинально. Потому советовать её к прочтению могу лишь тем, кто способен окунуться в засасывающую тёмную магию жестокой жизненной реальности и при этом способен сохранять холодную отстранённость, дабы не уйти вслед за ними.

Я не знаю ничего более унылого и пронзительно печального, чем рабочие предместья Парижа, где, кажется, в самом воздухе стелется вековая, безвыходная нищета, где жили и умерли целые поколения людей, жизнь которых по будничной своей безотрадности не может сравниться ни с чем.