Электронная библиотека » Гайя Алексия » » онлайн чтение - страница 3

Текст книги "Обретенная любовь"


  • Текст добавлен: 2 ноября 2023, 09:00


Автор книги: Гайя Алексия


Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Глава 6

Елена

Вот уже больше часа ничего не происходит. Я включила телевизор в надежде, что, может, ему удастся заглушить мою боль. Тиг этажом выше. Если бы мне только удалось выйти отсюда и подняться к нему. Он ведь, наверное, даже не знает, что я тоже здесь…

В дверь стучат. Черт, я тут одна, без поддержки! Кто это может быть? Меня захлестывает неконтролируемая волна паники. А вдруг Джейсон знает, что я здесь? Пока мой мозг судорожно строит теории, дверь открывается и впускает неизвестную мне женщину. Судя по халату, это врач.

– Здравствуйте, мисс Хиллз, – произносит она, закрывая за собой дверь.

Очевидно, что бояться нечего, но я все равно очень взволнована. Видимо, страх вновь повстречать Джейсона гораздо сильнее, чем я думала. Я судорожно хватаюсь за одеяло. Неужели он настолько глубоко меня ранил? И оставшиеся от него рубцы не на коже – вылечить такие шрамы будет в разы труднее, чем физические раны. Я сломлена. Я-то надеялась, что со временем все забудется…

Я с трудом выпрямляю спину.

– Как вы себя чувствуете сегодня?

– Хорошо…

Зачем я вру? Не понимаю. Может, из гордости?

Она садится на стул, где ранее сидела мама, и улыбается. Я несмело улыбаюсь в ответ, только из вежливости.

– Меня зовут доктор Нейл. Я дежурила, когда вас привезли сюда.

Я не помню. Когда Тига увели от меня в раздевалке, я закрыла глаза, а открыла уже здесь, в присутствии до смерти перепуганных родителей.

– Еще ощущаете ломоту? Я планирую снизить дозу болеутоляющих. Как считаете, вы к этому готовы?

Я молчу. Я вообще ни к чему не готова. Мне нужно быть такой же сильной, как он, чтобы начать двигаться дальше…

– Я сейчас вас послушаю, чтобы убедиться, что вы идете на поправку. Договорились?

Нет! Я испытываю совершенно необъяснимый и неконтролируемый страх. Я молча разглядываю свои руки. После недолгой паузы она вновь обращается ко мне:

– Можете не снимать одежду. Я только послушаю легкие, измерю давление и осмотрю глаза. Вы в любой момент можете меня остановить.

Я с трудом поднимаю на нее глаза, она мило улыбается. Ну же, Елена… Я немного сдвигаю одеяло, чтобы встать.

– Можете не вставать. Как вам удобнее, – говорит она.

В любом случае сил держаться на ногах у меня сейчас почти нет… Я слишком мало ела в последние дни.

Осмотр начинается, очень спокойно и неторопливо. Она слушает сердце стетоскопом, просит подышать. Это очень тяжело. Я дышу прерывисто и никак не могу сдержать слезы, льющиеся ручьем по щекам. Она стоит так близко – это уже слишком. Меня знобит, руки дрожат.

– Уже почти все, – тихо произносит доктор Нейл.

Я сглатываю. Врач измеряет давление, оно оказывается сильно повышенным. Так и есть. Мне кажется, сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

Самый тяжелый момент – когда она трогает мое лицо, чтобы осмотреть синяки. Я не выдерживаю и резко отодвигаюсь.

– Вы слишком близко, – сухо произношу я.

Если бы моя мать была здесь, она попросила бы меня прикусить язык. Но вместо этого – давящая тишина. Доктор хмурится и отступает, но затем вежливо улыбается.

– Не страшно, основное я осмотрела. Не переживайте: такая реакция нормальна в вашей ситуации. Не спешите, вам нужно время, чтобы прийти в себя.

Вытерев слезы, я тихонько киваю. Очень хочется попросить прощения, но не выходит, поэтому я просто отвожу взгляд.

– Я зайду завтра. Если давление нормализуется, сможете поехать домой. Там вы будете чувствовать себя спокойнее.

Поехать домой… Я хочу только одного: свернуться клубочком на кровати Тига и все забыть.

– Если вам что-нибудь понадобится, в любое время, даже ночью, в комнате отдыха в конце коридора постоянно дежурит медсестра, не стесняйтесь, зовите ее. И сегодня очень хорошая погода, сходите прогуляться.

Доктор Нейл встает и выходит. Не успеваю я лечь обратно в кровать, как возвращаются родители и Чеви. Одного взгляда на них достаточно, чтобы понять: что-то не так. В такой давящей атмосфере даже дышать тяжело.

– Это врач к тебе заходила? Мы встретили ее в коридоре, – говорит отец.

Тон у него совсем не дружелюбный, поэтому я молчу в ответ. Мама просит Чеви повесить плащ, и все они рассаживаются напротив. Чеви не может усидеть на месте. Он всегда так себя ведет, когда я делюсь с ним каким-нибудь секретом, а он пытается не проговориться. Он аж подпрыгивает на своем стуле.

– Так что тебе сказал доктор? – спрашивает мама.

Я отворачиваюсь от Чеви и стараюсь не смотреть на отца: от этого его взгляда кровь стынет в жилах. Не понимаю, что я такого натворила, чтобы заслужить подобное.

– У меня давление зашкаливает, но, если завтра станет лучше, меня отпустят домой. – И это все, что у меня получается сказать.

– Тебе стоит поспать, у тебя усталый вид, – произносит папа.

Я киваю, а потом опускаю взгляд на Чеви.

– У тебя все хорошо? Ты чего скачешь?

Он мельком смотрит на родителей, а затем корчит рожу.

– Ладно, мы поехали. Утром вернемся и…

– Я видел Тига!

Дьявол. Мое сердце пускается вскачь, и я начинаю задыхаться.

– Чеви! – бросает ему мама.

Родители готовы прибить Чеви, а я – их: они его видели и не собирались мне об этом рассказывать.

– Он весь в синяках, и на нем наручники, Елена! Ты знаешь почему? Я вот…

– Чеви, достаточно! – прерывает его отец.

Я с силой стискиваю зубы, но этого все равно недостаточно, чтобы сдержаться: руки дрожат, а на глаза наворачиваются слезы. Мама быстро подходит ко мне, чтобы обнять, но я ее отталкиваю. Не хочу, чтобы она меня касалась. Мне это не поможет.

Папа хватает Чеви за руку и ведет к выходу.

– Папа, почему она плачет?

– Сложно объяснить, Чев. Пойдем, подождем маму снаружи.

Дверь захлопывается. Я протискиваюсь мимо мамы и, собрав все свои силы, закрываюсь в ванной. Мне стыдно за собственную слабость, но еще более стыдно за то, что его заковали в наручники, хотя он ничего не сделал.

– Елена! – зовет мама, поняв, что дверь заперта.

– Оставь меня!

Она молчит. Я прислоняюсь спиной к стене и сползаю на пол. Больше нет сил стоять. Из-за двери доносится испуганный голос матери.

– Елена, пожалуйста, давай поговорим!

– Убирайся!

Теперь еще больнее, чем раньше. Обжигающие слезы катятся по щекам.

Глава 7

Тиг

Никогда не забуду этот взгляд, которым смотрел на меня приемный отец, перед тем как исчезнуть за дверями лифта. Черт, как они могут думать, что я пытался сделать что-то подобное с моей львицей?

Мои нервы напряжены до предела. А вдруг Солис тоже так думает? Чувство беспомощности перед лицом этой ситуации изматывает, и я ничего не могу с этим поделать. Они же знают меня, они знают, что я на такое не способен. Отсюда вопрос: действительно ли они меня понимают? Видели ли они во мне что-то большее, чем просто сироту, покрытого татуировками и готового в любой момент оказаться за решеткой? А я вообще давал им возможность заглянуть глубже?

Однажды Солис сказала мне, что люди понимают, какой им дали шанс, только когда упускают его. И она права. Я тогда посмеялся над ней, но сейчас, прикованный к этой кровати, осознаю, что мне довелось прикоснуться к счастью, пока жизнь не отняла его у меня. У меня была семья Хиллз и моя львица… Я скучаю даже по субботним вечерам, когда мы с приемным отцом садились покурить и он донимал меня своими заумными монологами. Все безвозвратно ушло, все изменилось, и это ужасно.

Солнечный луч медленно ползет по стене напротив. Когда меня привезли с рентгена, соседская кровать оказалась пустой. Надеюсь, этот придурок не вернется, от него так воняет.

Не знаю, сколько времени уходит, пока я размышляю обо всем. Боль подступает со всех сторон. Больно, даже когда я не двигаюсь. Я, как обезумевший, снова и снова давлю на кнопку вызова персонала. Куда подевались все медсестры? Обычно они сразу прибегают, чтобы побесить меня. Я делаю передышку, и, наконец, появляется девушка в халате. Она меняет пластиковый пакет, подсоединенный катетером к моему предплечью, и исчезает.

Я пробовал курить всякие вещества, изменяющие сознание, но морфин, который они вливают прямо в мою вену, уносит меня гораздо быстрее. Я забываюсь, да, я совершенно точно погружаюсь в сон, и мне больше не больно.

* * *
Тогда

Я закручиваю косяк. Бенито оставил столько травки, что с учетом нашей скорости нам хватит на несколько месяцев. И он отсыплет еще, как только я попрошу, а может, даже без моего напоминания. Сначала затянусь я, потом – директор. Он такой забавный, когда накуривается.

Дэниэл со смехом отвлекается от своего мобильного. Кажется, будто он только что прочитал самое смешное сообщение на свете.

– Чеви разбил тарелки, пока бегал накрывать на стол. Теща сойдет с ума, когда узнает, что ее французский сервиз отправился в мусорное ведро.

Я смеюсь. Думаю, он любит свою тещу. Я прикуриваю, и он осекается. Упс.

– А ты не забыл про правила этого дома, мм? – спрашивает он.

Я ухмыляюсь. Черт, точно. «Сначала открываем пиво, потом прикуриваем косяк». И никак иначе. Этих правил просто уйма: некоторые приятные, некоторые не особо. В прошлую субботу он выдумал очередное дурацкое правило: «Нельзя возбуждаться на глазах у его дочери». «И за ее спиной тоже» – отличное дополнение. К черту! Это единственное правило, которое я не уважаю.

Я встаю, не вынимая косяк изо рта, чтобы взять протянутое им пиво, и благодарю его кивком головы.

– Как насчет остальных правил?

Да-да, я понял, старик! Я отдаю ему косяк. Правило номер два: «Первым затягивается старший».

Директор делает глубокую затяжку. Невероятно. Никогда бы не подумал, что однажды буду совмещать эти вещи: рубашка в пингвинах, марихуана, книга по философии и свежее пиво. В целом звучит круто.

Он поднимает пиво для тоста:

– За Чеви. За то, что он наконец-то освободил меня от этого ежегодного «Вы ведь поставите на стол мой французский сервиз?» – произносит Дэниэл, пародируя голос тещи.

Я смеюсь в ответ и тоже поднимаю бутылку перед тем, как отпить.

Приемный отец возвращает мне косяк и выуживает очередную книгу. Черт, опять начнет сейчас пороть свою горячку. Надо как можно скорее докурить и сматываться.

– Позволь-ка я почитаю тебе кое-что из этого шедевра, – весело говорит он, открывая случайную страницу.

На обложке красуется название: «Мир Софии». Дьявол, неужели существует книга про эту стерву? Надеюсь, это не какая-нибудь нудятина.

– Погоди, я найду фразу получше, – цедит он сквозь зубы. – А, вот, послушай: «Человек обречен быть свободным».

Я жду продолжения, но он поднимает на меня взгляд, светясь от гордости. И все? Мы смотрим друг на друга. Этот черт, похоже, ждет моей реакции. Я удивленно поднимаю брови. Чувак, я ничего не понял!

– Ну и? – подбадривает он.

Этого мало? Он улыбается, ожидая, что я что-то отвечу. Надо затянуться. Человек обречен быть свободным? Я вдыхаю дым.

– Это глупо. – Все, что у меня получается выдавить.

У него отвисает челюсть. То ли оттого, что я вообще заговорил, то ли оттого, что я так пренебрежительно высказался об этой идее.

– Глупо? Реалити-шоу – вот что глупо, а это очень глубокая мысль, малец, – отвечает он. – Тебе стоит хорошенько пораскинуть мозгами, чтобы понять смысл, сокрытый в этой фразе. «Человек обречен быть свободным» – у тебя это хоть с чем-то ассоциируется?

«С тюрьмой», – думаю я, но вслух ничего не говорю и отвожу взгляд.

– Я вот, например, сразу представляю себе Елену, – сообщает он.

Что? Что общего у моей львицы с этой фразой? Я качаю головой.

– Даже странно переводить все на себя, когда мы обсуждаем такое, – шепчет он себе под нос. – Грубо говоря, моя дочь – явное олицетворение того, о чем это высказывание. Елена свободна. И она должна оставаться свободной. Она обречена на свободу.

Я зависаю. О чем он вообще говорит?

– Я абсолютно ничего не понимаю, – отвечаю я.

Возвращаю ему косяк, может, от него у приемного отца прояснится в голове.

– Ты слишком много куришь, поэтому тебе и не понять, – говорит он, указывая на косяк. – Смотри: я обрекаю Елену оставаться свободной. Короче говоря, она не замужем и должна таковой остаться.

Я издаю смешок и делаю очередной глоток. Отчим не любит, когда я реагирую смехом на его слова, он даже для этого специальное правило придумал: «Кто посмеивается, тот не курит дурь».

– Так-так, ты пропускаешь, – он поднимает косяк к потолку.

Вот прохвост. Я показываю ему средний палец.

– В этом жесте есть какой-то скрытый смысл? – спрашивает он в ответ.

Я переворачиваю кисть пальцем вниз, и он довольно быстро парирует:

– Надеюсь, все эти жесты не имеют отношения к моей дочери, потому что у меня для тебя, Тиган Доу, есть новое правило, и суть его в том, что мой кулак обязательно встретит твою смазливую мордашку, – ворчит директор.

Я заливаюсь смехом, затем киваю и примирительно пожимаю плечами. Он вскипает, но быстро берет себя в руки – вот что мне нравится в этом типе. Я почти завидую его самообладанию.

– Ну что ж, ты-то, наверное, при этой фразе подумал о тюрьме.

– Ага, – вырывается у меня само собой. Мне бы очень хотелось в этот раз обломать приемного папашу, но это вышло против моей воли. Какая ирония!

– Ничего, эти два слова: «осужденный» и «свободный» – много для тебя значат… Но ведь время идет, скоро эти слова будут ассоциироваться у тебя с любовью. Но не к моей дочери, конечно, уж поверь мне.

Он протягивает мне косяк, но меня так пробирает смех, что сдержаться не выходит. Черт возьми! Он улыбается: я опять в пролете.

– Да ты совсем не дружишь с правилами!

От его издевательского тона я не выдерживаю:

– Точно, особенно с последним. У меня постоянный стояк от твоей дочери, мужик.

Он судорожно сглатывает и собирается возразить, как вдруг звучит голос из коридора.

– Тиг! Ты чем тут занят?

Я вскакиваю от этого грозного тона. Мне лучше пошевеливаться. Мы же собирались готовиться к занятиям, я совсем забыл. Не то чтобы забыл… Просто думал, что у меня еще есть время.

Я встаю и, перед тем как поставить пиво на стол, делаю последний торопливый глоток. Приемный отец хохочет.

– Знаешь, как называют таких, как ты? – спрашивает он, когда я уже подхожу к двери.

Еще бы! Я приставляю руки к затылку, изображая кролика, и Дэниэл взрывается от смеха.

– Именно, сынок!

Я открываю дверь. Моя львица похожа на разъяренную фурию.

– И не забудь, что я запрещаю тебе вести такую же бурную половую жизнь, какую ведут эти звери! – добавляет он. – По крайней мере, не с моей дочерью!

Елена останавливается как вкопанная. Вот зараза! Он меня с ума сведет.

– Ну и вонь! Чертовы наркоманы… – вздыхает она. – Ох, и влетит вам от мамы.

Наш с отцом смех разом стихает. Я закрываю за собой дверь и целую свою львицу. Я ведь и в самом деле кролик-самоубийца. Если бы директор только знал, что все его подозрения давно претворились в жизнь под самым его носом, и это происходит вот уже несколько недель – он бы меня прибил.

* * *

Я открываю глаза. Очередная медсестра снова что-то делает у изголовья моей койки. Так это был сон. Никакого косяка на самом деле не существовало.

– Я сниму швы с вашего лица, – говорит она.

Через мгновение девушка достает маленькую стерильную ванночку, направляет свет мне на лоб и принимается за работу. Я лежу с закрытыми глазами, жду, пока она закончит и пойдет к выходу, где ее перехватит все тот же коп-извращенец.

Глава 8

Елена

Не знаю, сколько времени я провела на холодном полу в ванной, но унять слезы так и не получилось. Мама все так же сидит за дверью и повторяет, как сильно меня любит и что всегда готова прийти мне на помощь. От этого становится только хуже.

Наконец, я встаю, едва не свалившись от головокружения. Умывальник оказывается хорошей опорой, но отражение в зеркале заставляет меня вздрогнуть: я выгляжу ужасно. Я могла бы сняться в эпизоде «Ходячих мертвецов» [1]1
  «Ходячие мертвецы» (англ. The Walking Dead) – американский постапокалиптический телесериал, разработанный Фрэнком Дарабонтом и основанный на одноименной серии комиксов, созданной Робертом Киркманом, Тони Муром и Чарли Адлардом. В центре сюжета небольшая группа людей, пытающаяся выжить во время зомби-апокалипсиса.


[Закрыть]
 без грима. Глаза покраснели от слез, лицо осунулось. Я сильно исхудала. Тиг меня не узнает.

Оторвавшись от зеркала, я открываю дверь. Мне с трудом удается убедить маму, что все в порядке, и она, наконец, соглашается уйти.

И вот я стою под струями горячей воды. Такой горячей, какую только могу выдержать. Кожа раскраснелась, но я не спешу выходить – грязь все никак не смывается. Такое чувство, что я никогда не смогу стереть ощущение прикосновений Джейсона. Неужели это никогда не пройдет? Я могла бы забыть обо всем и восстановить душевное равновесие только с Тиганом.

Неохотно выключив воду, я одеваюсь и зарываюсь в кровать. Ночь будет долгой.

Я изо всех сил стараюсь не паниковать, но все равно дергаюсь. Свет погашен. Невозможно сомкнуть глаз: в голове сразу начинают проноситься жуткие вспоминания того вечера, одно за другим. Пот катится градом по лбу, но согреться не выходит. Я обшариваю привезенный мамой чемодан с вещами, нахожу и надеваю толстовку и, не снимая капюшона, возвращаюсь в кровать.

Минут через десять я перебираюсь в кресло. Затем выглядываю в коридор. Он здесь. Они его видели. Если бы я пошла прогуляться с родителями, я бы тоже с ним встретилась, обняла бы его, попросила прощения и, возможно, увидела бы в его глазах прощение. Я очень надеюсь, что он не винит меня, но кто знает. Логично было бы считать меня виноватой: ему вменяют изнасилование, а я замалчиваю правду. Почему? Почему всякий раз, как меня об этом спрашивают, я впадаю в ступор? Врач сказала, что таков защитный механизм сознания, так оно пытается справиться с шоком, но именно из-за этого я не могу помочь Тигу. Так что, можно сказать, я его предала.

Кошмар!

Стук сердца отдается в голове. Я бросаю последний взгляд на кровать, в которой я пряталась целую неделю. Шевелись, Елена!

Собрав волю в кулак, я обуваюсь и выхожу из комнаты. Свет в коридоре реагирует на движение. Он включается и ослепляет так неожиданно, что мне требуется несколько секунд, чтобы рассмотреть лифты в конце коридора. Женские голоса доносятся из-за приоткрытой двери одной из комнат. Я останавливаюсь рядом и слышу обрывки какого-то бессмысленного разговора. Дежурные медсестры обсуждают свою жизнь.

Я пробегаю мимо как можно скорее. Кажется, никто меня не заметил. Тем лучше.

Вот лифт, нужно нажать кнопку вызова. Секунды ожидания тянутся бесконечно. Я несколько раз оборачиваюсь в сторону комнаты с болтающими медсестрами, и двери лифта наконец открываются. Я запрыгиваю в кабину как раз в тот момент, когда сестры выходят на последний обход перед ночным дежурством. После этого на весь этаж останется только одна сестра – будет посапывать в комнате отдыха в другой стороне коридора. Они обе удивленно смотрят на меня. Я уже собираюсь нажать кнопку, как одна из них обращается ко мне:

– Мисс Хиллз, куда вы?

Я не могу им рассказать, что собралась сделать. Они подбегают и блокируют двери лифта. Вот дьявол!

– Ну, я… я собиралась…

– Подышать воздухом? Но уже почти одиннадцать вечера, – отрезает одна из медсестер.

Думай, Елена, думай!

– Я… не решалась днем, там было так много народу…

Пожалуйста, не надо больше вопросов, я не смогу больше ничего придумать. Они на секунду хмурятся, а потом одна из них вдруг расплывается в улыбке.

– Твои родители не в курсе, что ты куришь, так ведь?

Что за черт, я не курю! Но было бы глупо не ухватиться за соломинку, которую она сама мне протягивает.

– Ага. И в комнате курить не хочется…

– Ничего, можешь подняться на шестой, там есть специальная терраса для курящих. Тебе тогда не придется идти через всю больницу, – советует она.

Я скромно улыбаюсь в ответ. Медсестра сама нажимает для меня кнопку нужного этажа и, пока двери закрываются, произносит:

– Я рада, что ты наконец-то вышла из комнаты.

Да, я тоже рада.

Двери разъезжаются на шестом этаже. Здесь пустынно и темно. Озираясь, я выхожу из кабины. Я ведь не имею ни малейшего представления о том, в какой палате лежит Тиган! Я иду по коридору, заворачиваю и резко останавливаюсь: у одной из дверей сидит коп. Я прячусь в тени, чтобы он не заметил. Точно, Тиг должен быть именно в этой комнате.

Я прислушиваюсь – ни звука. Полицейский иногда разминает ноги, но от двери не отходит. Я стою, все так же прижавшись к стене, как вдруг внезапно дверь открывается, и откуда ни возьмись появляется медсестра, погруженная в чтение чьей-то истории болезни. Я отодвигаюсь к стене, но она меня и так не замечает, и исчезает в коридоре с полицейским.

– Ну что, красотка, закончила? – обращается он, очевидно, к ней.

– Да, наконец-то. Долгая смена. Ну, а вы еще на дежурстве?

– Сменщик будет с минуты на минуту. Так, может, я не знаю… пропустим по стаканчику?..

Голоса постепенно стихают, и наступает тишина. Я выглядываю на мгновение и вижу, как они исчезают в другом конце коридора. Это мой шанс. Я передвигаюсь так тихо, как только могу, и заскакиваю в комнату, которую только что охранял коп. Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы я не ошиблась! Дверь бесшумно закрывается, и я оглядываюсь. Здесь стоит пустая кровать. Черт. Его что, увезли?

Я уже готова расплакаться, как вдруг в глубине комнаты происходит какое-то движение. Я делаю несколько шагов, и меня внезапно охватывает страх. Почему я вышла из своей комнаты, не зная точно, куда идти? А вдруг я по своей воле попала в лапы к волку? А вдруг Джейсон тоже лежит в этой больнице? Что, если это его комната?..

Я опять слышу шорох. В комнате так темно, что я различаю только огромный силуэт, повернутый спиной ко мне и лицом к противоположной кровати. Но что я точно смогу узнать в любой ситуации, так это руку в татуировках, протянутую к какой-то штуке в изголовье кровати.

– Тиг?

От звука моего голоса он оборачивается и вскакивает.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации