Текст книги "Брат волка. Том 2. Суд лунной ночью"

5

До этого момента судья сохранял нейтралитет. Он не проявлял никаких признаков того, что склоняется к какой-либо из сторон, однако все догадывались, кому он отдаст предпочтение. Не секрет, что судья был очень близок с отцом Нодана, а в таком случае он попытается спасти мальчика.

– Это будет нелегко, – прошептал сидящей рядом женщине один из присяжных, которому вскоре предстояло решать судьбу Нодана. Он произнёс это достаточно громко, чтобы это могла услышать не только она, но и люди вокруг.

– Почему?

– Дело идёт против него, и, если так будет продолжаться, мальчика будет сложно признать невиновным, даже если судья встанет на его сторону. Но если судья сделает неправильный выбор, то потеряет свой авторитет, и, кроме того, он уже настолько стар, что нуждается в очках. Я слышал, многие говорят, что ему пора уйти на пенсию и передать пост кому-то другому.

– Значит, он собирается приговорить несчастного ребёнка к смерти?

– Не знаю, но если учитывать, что у этих двух семей довольно близкие отношения, сможет ли он вынести смертный приговор единственному сыну Хо Джинму?

– Если он позволит своим эмоциям взять верх, то его настигнет неизбежный конец. Это будет его последнее дело. Либо Нодан, либо судья – я слышал, что кого-то из них планировали с самого начала заманить в ловушку. Это тугая, хорошо сделанная петля.

В разговор вмешался ещё один человек, и так, один за другим, все воспользовались возможностью поделиться своими мыслями, отчего в зале суда снова стало шумно.

– Тишина в зале суда! – рявкнул судья, а затем обратился к Нодану.

– На основании того, что я услышал ранее, я могу сделать вывод, что скиталица по имени Ха Юран замешана в этом деле. Я хотел бы знать – возможно, тебе нравится Ха Юран, или ты влюблен в неё? Я не совсем понимаю, как в наши дни молодые люди выражают свои чувства. Испытываешь ли ты что-то подобное?

Нодан пришёл в ужас.

– Нет, нет, совсем нет! – он даже ответил несколько раз, настолько сильно хотел это опровергнуть.

– В самом деле?

– Да. Она обманом заставила моего человеческого слугу предать меня. Она мой злейший враг.

– Твой злейший враг…

Судья слегка прикусил язык, чтобы убедиться, что дальнейшие слова даются ему легко.

– У тебя есть право на последнее слово. Затем мы начнём голосование.

Нодан чувствовал, как его буравят чужие взгляды. Взрослые, которые сегодня обвиняли его, всё ещё смотрели так, будто собирались убить мальчика. Их взгляды не были холодными, наоборот, они были удушающе горячими. Он не чувствовал тепла со стороны отца и его друзей, которые защищали Нодана. А те, кто наблюдал за процессом и готовился голосовать, сидели с бесстрастными, нарочито гордыми лицами, но Нодан чувствовал за ними нетерпение: им хотелось поскорее принять решение. Определить судьбу ребёнка, несущего за собой грех. Они едва сдерживались от того, чтобы не сделать это прямо сейчас. Им хотелось побыстрее выплеснуть всё наружу, однако они держались с достоинством. Даже среди представителей их вида потакание звериным инстинктам не вызывало уважения.

Нодан уже знал исход судебного разбирательства, и это знание было невыносимо. Если его признают виновным, то его накажут, а если накажут, то явно не станут поддерживать в нём жизнь с помощью аппарата жизнеобеспечения. Вместо этого ему, возможно, позволят дожить тот короткий срок, что ему остался.

Семьдесят дней. Ему осталось жить всего лишь семьдесят дней. Надо довольствоваться этим. Нодан стряхнул прикосновение смерти, прилипшее к его коже, и попытался притвориться храбрым хотя бы на время. Он сможет сжаться от страха и плакать хоть каждый день после того, как суд закончится. Но сейчас Нодан пообещал себе, что покажет свою храбрую сторону. Тогда, даже если Нодан умрёт, отец запомнит его храбрецом. И это было для Нодана важнее жизни.

– Я готов принять последствия.

Все присяжные вскочили со своих мест и зароптали. Никто не мог поверить, что оправдательная речь, которая могла спасти мальчику жизнь, ограничилась лишь этими словами. Нодан снова открыл рот, как будто делал это для них, а не для себя.

– Но я хочу жить.

Нодан намеренно применил силу, чтобы придать своим словам ещё больше значимости, отчего вокруг его глаз образовались толстые чёрные линии, а зрачки зажглись холодом. Такая трансформация в своё время удивила Ёнджуна, однако для присутствующих это было привычно. Все они были способны на подобные вещи.

И всё же некоторые из них содрогнулись при виде Нодана.

В основном это были те, кто выступал против него и его отца. Очень достойный молодой человек, не так ли? Он держится гордо и статно, несмотря на свой возраст. Он – сын врага, однако они чувствовали, что хотят ещё понаблюдать за ним некоторое время, вместо того чтобы просто убить.

Никто бы не слушал долгие оправдания Нодана. Суд длился всю ночь. Приближался рассвет. Плач, причитания и уговоры никого бы не убедили. Но то, что Нодан произнёс всего две фразы, давало ему небольшой шанс.

Нодан пытался скрыть дрожь в ногах. Отчасти они дрожали потому, что он устал стоять так долго, но в большей степени потому, что его тело, казалось, разом потяжелело при мысли о том, что всё закончилось.

Голосование проводилось в специально предназначенной для этого небольшой кабинке, которая находилась рядом с залом суда. Надо было отметить одну из двух граф – «виновен» или «не виновен». Было время, когда они голосовали, поднимая руки, сидя на своих местах. Так было ещё несколько десятилетий назад. Но со временем, под влиянием человеческой культуры, изменились и их порядки: было введено тайное голосование. До этого времени предательство было невозможно, ведь все могли видеть результаты, но теперь всё изменилось, и такое изменение было на руку Нодану.

Наконец голоса были подсчитаны и бумагу с результатами передали судье.

Он взглянул поверх очков на Нодана, который изо всех сил старался скрыть свой страх, и на Хо Джинму, лицо которого не отражало его истинных чувств, а затем развернул листок.

– Хм…

Судья без колебаний зачитал результаты, его глаза блестели от волнения.

– Сын Хо Джинму, Хо Нодан, признан виновным семьюдесятью двумя голосами против пятидесяти четырёх.

6

Результаты голосования никого не обрадовали. Сторона защиты, естественно, была раздосадована тем, что проиграла, а победители были удивлены таким незначительным перевесом голосов. Теперь не было возможности назначить суровое наказание. Да и к тому же судья хорошо относился к отцу Нодана.

– Как вы думаете, какое наказание назначит судья?

– По крайней мере, они не будут поддерживать его жизнь. Этому ребёнку осталось меньше ста дней, так что позволить ему прожить это время и спокойно умереть, вероятно, будет хорошим подарком.

– Да, даже судья больше ничего не может сделать. Если так и произойдёт, то это будет вполне справедливый результат.

– У Хо Джинму не осталось детей. Эта семья больше не будет иметь власти.

Те из них, кто не принимал чью-либо сторону, наслаждались тем, как разворачиваются события и как сбываются их предсказания, в то время как враги Нодана были заняты поисками предателей. Подозрения и нападки быстро переросли в беспорядки, как это часто бывает с людьми, которых они считают ничтожествами. Некоторые едва сдерживались, чтобы не использовать свои способности, и даже их глаза уже начинали менять свою форму, однако они контролировали себя, поскольку любой, кто использовал свои способности во время суда, подвергался высшей мере наказания.

– Довольно!

Только после того, как судья крикнул так громко, что все вздрогнули, наступила тишина. Однако решения судьи уже никто не ожидал. Всем было очевидно, что Нодан в любом случае около половины оставшейся жизни проведёт в сожалениях, а остальную часть в отчаянии.

– Сейчас я расскажу о дальнейшей судьбе сына Хо Джинму, Хо Нодана. Он взял на себя управление городом Хаюран и дважды нарушил правила, тем самым поставив под угрозу выживание нашего вида. Конкретные детали уже неоднократно разъяснялись ранее. Несмотря на то, что он провёл всё своё детство в больнице и не имел возможности присоединиться к остальным и выучить надлежащие правила, мы не можем закрывать глаза на эту ошибку. Голосование также признало его виновным.

Судья ещё раз посмотрел на отца Нодана, его врагов и друзей, а затем на Нодана. Мальчик был немало удивлён, увидев глаза судьи. Раньше они казались твёрдыми, как два серых камешка, но теперь, как ни странно, он увидел в них маленький проблеск надежды. Нодан в замешательстве разинул рот.

– Однако он молод и является единственным отпрыском талантливой семьи, а его проступки, напротив, свидетельствуют о его неимоверных способностях. Мы живём не в то время, когда можно уничтожить мальчика с таким сильным даром. Мальчика, сумевшего подчинить себе десятки людей. Более того, всё закончилось благополучно, и он не оставил после себя никаких следов ни для людей, ни для охотников.

Всё громче и громче звучали голоса тех, кто выступал за Нодана, и тех, кто выступал против него. Судья не хочет его убивать. Но он всё ещё виновен.

– Да что ты себе позволяешь? – не успел кто-то крикнуть, как рядом раздался ещё один голос:

– Смерть Хо Нодану!

Но даже кричавшие понимали, что такой исход маловероятен. Это было возможно только в том случае, если голосование было бы примерно сто к двадцати.

– Другими словами, у нас всё ещё достаточно времени, чтобы исправить ситуацию, и есть шанс всё исправить. Ошибки – это часть взросления. Тем не менее у ошибок есть цена, которую придётся заплатить, поэтому я хочу, чтобы Хо Нодан выполнил следующее: во-первых, он не сможет продлить свою жизнь, пока не выполнит возложенные на него обязанности. Аппарат жизнеобеспечения, а также вытягивание жизни из людей запрещены.

Наступило молчание. Казалось, не только они, но даже деревья, которым в эту пору пришлось стряхнуть с себя разноцветные листья, и белки, только что суетившиеся вблизи дома в попытке понадёжнее спрятать жёлуди на зиму, – все замерли в ожидании. Судья чувствовал себя маленьким богом, который отдаёт приказы миру.

– Во-вторых, с Хо Нодана снимется ответственность за его действия лишь тогда, когда всё вернётся в исходное состояние. В частности, он должен лично исправить то, что произошло в городе Хаюран. Его слуга, человек, находится в больнице. В состоянии сна, от которого вряд ли пробудится, но даже если мы закроем на это глаза, остаётся ещё кое-что – Ха Юран, скиталица, которая помешала делу Хо Нодана. Она пока не понесла никакого наказания, однако это необходимо. Ха Юран должна быть наказана, и тот, кто возьмёт на себя это обязательство, стоит сейчас передо мной.

Теперь истинные намерения судьи стали понятны всем. Одни аплодировали ему, другие проклинали, а те, кто не принимал ничью сторону, были благодушны. Всё было сделано мудро и правильно.

– Хо Нодан должен вернуться в Хаюран, – провозгласил судья. И продолжил, обращаясь к мальчику:

– Если ты сможешь совершить правосудие над скиталицей, которая тебе помешала, то снова получишь Хаюран в своё управление и обретёшь жизнь.

Грозный взгляд из-под очков обежал комнату.

– Я хотел бы добавить, что с этого момента никому из нас, кроме Хо Нодана, не разрешено входить в город Хаюран, чтобы помочь или помешать ему. И наоборот, мы не должны позволить скиталице сбежать из города. Отныне в город Хаюран нет входа – и из него нет выхода. Это будет продолжаться до тех пор, пока Хо Нодан не завершит порученное ему дело. Поиски рабочей силы и соответствующие расходы должны быть возложены на отца Хо Нодана, Хо Джинму.

На этом судебное разбирательство было закончено. Нодан последовал за отцом в машину, похожую на чёрный гроб.

– Это было легко, – сказал отец.

Нодан не был согласен с ним, но промолчал. Водитель догадался, что, хотя жизнь Нодана и была спасена, всё пошло не так, как планировалось.

Чёрная машина, в которой ехал Нодан, поспешно съехала с холма, прежде чем дорогу перекрыли другие чёрные машины. К восходу солнца троица добралась до Хаюрана – невероятно красивого города, что располагался под самым небом. Огромная чёрная машина и её пассажиры по-прежнему не вписывались в окружающую среду, как будто они прибыли с какой-то чужой, жутковатой и мрачной планеты.

Автомобиль высадил Нодана и снова скрылся из виду.

У Нодана защекотало в носу из-за непривычного воздуха Хаюрана, когда он впервые за несколько месяцев вдохнул его. Он снял с головы повязку и бросил её на землю. Не до конца заживший глаз щипало от утреннего солнца.

Глава 2
Настойчивый детектив

7

В тот день мальчик почувствовал себя странно с самого утра, как только открыл глаза. Его сердце колотилось, как будто должно было произойти что-то неизвестное и зловещее. Сначала он подумал, что это потому, что он несколько раз просыпался рано утром от кошмаров, подробности которых не мог вспомнить. Но оказалось, что это был результат, а не причина. Всю ночь мальчик ворочался от беспокойства, и поэтому сны к нему приходили очень странные.

Иногда такое случалось с Бэкуном, и поскольку в половине случаев после этого действительно случались неприятности, Бэкун считал, что его шестое чувство развито лучше, чем у других.

Люди видят глазами, слышат ушами, чувствуют запахи носом, ощущают кожей и пробуют что-то на вкус языком. Всё вместе это называется пятью органами чувств. Однако шестое чувство – это не то, что можно ощутить своим телом. Внезапно на вашей голове будто вырастает антенна, которая может ловить чувства на расстоянии.

Однако его шестое чувство работало лишь наполовину, что беспокоило Бэкуна. Если интуиция его не подводила, он чувствовал гордость и становился самодовольным, однако если же ничего плохого не происходило, мальчик чувствовал себя обычным человеком, и это его расстраивало.

Бэкун был обычным школьником, ничем не примечательным в глазах окружающих. Люди мало что помнили о нём, разве что его имя произносилось тяжелее, чем у других. Никто не помнил, что он был втянут в конфликт между Ноданом, Ёнджуном и Юран.

Бэкун был лучшим другом Ёнджуна и стал свидетелем того момента, когда тот впервые использовал свои суперспособности. Точнее, он был шокирован тем, как цветочный горшок разбился вдребезги, когда Ёнджун ударил себя в классе. Бэкун тогда хвастался перед Ёнджуном, что у него есть маленькая суперсила:

– Смотри, можно спрятать предмет в одной руке и предложить другому человеку угадать, где он находится. Я с первого раза могу определить это, со стопроцентной вероятностью. Я никогда в жизни не ошибался. Только если во второй раз, иногда.

Это не было ложью – он действительно ни разу в жизни не проиграл своей первой игры. Мальчик считал, что это благодаря его шестому чувству.

Прошло много времени с тех пор, как Бэкун в последний раз просыпался от подобного ощущения. Он пошёл в школу, надеясь, что есть хоть малая вероятность того, что он ошибся. Во-первых, школа была цела. Ничего не рухнуло и не сгорело. В классе тоже всё было хорошо. Все его одноклассники выглядели здоровыми.

– Кто-нибудь из нашего класса болеет? – спросил Бэкун сидящего рядом одноклассника.

– Да.

– Кто? – удивился Бэкун. Мальчик, сидевший рядом с ним, был в замешательстве – зачем Бэкун это спрашивает?

– Джиён.

– Джиён?

– Ага, Джиён в прошлый раз повредила ногу. Упала после того, как наступила на мяч на детской площадке.

– Ясно.

Это случилось ещё давно. Джиён какое-то время носила повязку на лодыжке и сказала, что скоро её снимут. Бэкун почувствовал облегчение. Он подумал, что, возможно, зря он возомнил себя пророком только потому, что ему приснился кошмар и его сердце билось быстрее обычного.

Такие вещи случаются с каждым. Не нужно строить из себя великого провидца, ведь в конце концов ничего не произойдёт.

Однако в то утро плохие события сменяли друг друга одно за другим, словно наказывая Бэкуна за беспечность.

Всё началось с того, что классный руководитель не пришёл на первый урок. Дети стали что-то бормотать и переговариваться друг с другом, и единственным, кто не участвовал в этой болтовне, был Бэкун, которого охватило волнение. Мальчик чувствовал, что его губы пересохли без всякой на то причины.

Наконец, примерно через десять минут вошёл заместитель директора. Дети сразу притихли. Заместитель директора не часто приходил в чей-то класс, и дети боялись произвести плохое впечатление, а потому быстро замолкли.

– Ребята, – голос заместителя прозвучал страшно. Даже если бы он попытался сделать его не таким низким, то всё равно звучал бы, как какой-нибудь боец.

– Вашему классному руководителю и директору школы пришлось срочно уйти, потому что с одним из учеников случился инцидент. Сегодня урок проводить буду я. Староста, сколько сейчас времени?

До этого момента Бэкун даже и не задумывался о таком – значит, хотя заместитель директора попытался поспешно замять ситуацию с учеником, это точно кто-то из одноклассников Бэкуна, поскольку их классный руководитель тоже отсутствует. В тот день мальчик был так погружён в свои мысли, что не заметил, что его лучшего друга нет в классе.

Прежде чем Бэкун осознал это, случилось следующее. Не все умели держать язык за зубами, и один из учителей проговорился о пострадавшем ученике. Скандальный слух, распространившийся среди ребят на нижних этажах, вскоре дополз и до верхних.

– Ты слышал, что ученика нашей школы отвезли в реанимацию? Сказали, он лежит в коме.

К концу второго урока вся школа гудела от этой новости.

Обычно Бэкун был очень доволен собой, когда его предсказание сбывалось, однако сегодня у него в груди болело так, словно его сердце резали ножом.

Бэкун пошёл в ванную и заплакал, делая вид, что умывается. Слёзы смешались с водой из-под крана.

– Я слышал, что это Ёнджун из второго класса.

Разговоры о происшествии велись даже в школьном туалете, хотя на самом деле именно в школьном туалете и распространялись все слухи.

Бэкун поднял голову. Его отражение в зеркале было белым, как кусок фарфора. Только теперь, услышав имя своего друга, Бэкун понял, что не видел Ёнджуна сегодня в школе. Как он мог этого не заметить?

Не обращая внимания на таблички в коридоре с надписью «Не бегайте по коридорам», Бэкун поспешил в класс.

Когда он открыл дверь, то увидел лишь кучку детей с мрачными лицами, по которым текли слёзы.

8

Больница, куда увезли Ёнджуна, располагалась в более крупном и густонаселённом городе к северу от Хаюрана. Даже самая большая больница в Хаюране казалась маленькой по сравнению с этой. Всех тяжелобольных из Хаюрана направляли на лечение в эту больницу общего профиля, однако поездка до неё на автобусе занимала почти час. Так выходило из-за того, что автобус ездил по более длинному маршруту, чтобы забрать пассажиров из разных мест. Кружной путь занимал много времени.

Бэкун вышел из школьных ворот во время обеденного перерыва. Ему не разрешили уйти с уроков пораньше, поэтому он просто сбежал. Раньше он никогда такого не делал и чувствовал себя неловко, когда переступал порог школы. Но сейчас это не имело значения.

Оставаться в школе было слишком тяжело. Если бы Бэкун остался в классе, плохие мысли постоянно роились бы в его голове до тех пор, пока не поглотили бы его целиком.

Бэкун решил сбежать после того, как подслушал учителей. Он специально притаился поблизости и подслушал разговоры, которые, естественно, все были о последних шокирующих событиях.

– Рассказывают, что его нашли вчера перед воротами школы в бессознательном состоянии. Как, чёрт возьми, это произошло?

– Я слышал, что девочка, которая его нашла, – ученица нашей школы.

– Может быть, кто-то из учеников избил его?

– Заместитель директора сказал, что это неправда, и они не знают, что послужило причиной. Похоже, он просто ни с того ни с сего потерял сознание.

Через некоторое время тема разговора сменилась на неудобства жизни в Хаюране, и учителя отметили, что больница, куда доставили Ёнджуна, была самой хорошо оборудованной и самой надёжной в этом районе. Один из них сказал, что если бы его ребёнок заболел ночью и он был бы вынужден обратиться в отделение неотложной помощи, то пришлось бы решать, куда лучше поехать, – в местную больницу или же в больницу в другом городе.

Самую важную часть разговора Бэкун услышал, а потому не стал подслушивать до конца. Он вернулся в класс. Затем поел в столовой ровно столько, чтобы не потерять сознание от голода, и вышел из школы без рюкзака.

Из-за происшествия с Ёнджуном в школе царил хаос, а потому ни учителя, ни сотрудники не заметили пропажи Бэкуна.

Мальчик нашёл автобусную остановку по навигатору в телефоне. Дважды проверив номер автобуса, он забрался по ступенькам и занял место у окна. Ох, как же давно он не катался на автобусе! Наверное, сегодня был первый раз, когда Бэкун ехал один. В самые ответственные моменты такие мелочи обычно игнорируются, а сейчас для него главным было доехать до больницы и встретиться с Ёнджуном. Всё остальное сейчас было неважно. Даже если бы Бэкун сейчас сломал лодыжку, то не придал бы этому значения. Он бы и со сломанной ногой добрался бы до больницы, пусть до неё и пришлось бы ползти.

Автобус постоянно заворачивал во дворы. Дорога заняла бы вдвое меньше времени, если бы он ехал по прямой. Он останавливался то перед жилым домом, то перед почтовым отделением, то перед супермаркетом. Была середина дня, поэтому людей в автобусе насчитывалось немного. Угрюмые взрослые не обращали внимания на Бэкуна. То ли дети без сопровождения часто ездили в автобусах на такие длинные маршруты и это ни у кого не вызывало любопытства, то ли взрослые были слишком заняты своими делами и не обращали внимания на то, кто заходит и выходит из автобуса.

Бэкун сидел на заднем сиденье у окна и безучастно смотрел на знакомые и незнакомые виды Хаюрана. Вдали виднелся горный парк, но это не радовало мальчика. Он бывал там раз или два, но это место не произвело на него сильного впечатления.

Автобус покинул пределы Хаюрана. Он мчался по широкой улице, где по сторонам уже выросли высокие здания нового города.

В какой-то момент Бэкун потерял интерес к пейзажам и попеременно поглядывал то на электронное табло за водительским сиденьем, то на карту маршрута на стене автобуса. Десять остановок, пять остановок, три остановки – с каждым разом, когда они приближались к месту назначения, его тревога росла.

Если слухи правдивы и Ёнджун действительно лежит в коме, то поговорить с ним будет невозможно, да и что ему сказать? Подумай он об этом с самого начала, вообще бы никуда не поехал. Но Бэкун считал, что раз он уже в пути, то должен увидеть друга, а что ему сказать, он придумает на месте.

Однако стоило ему войти в здание больницы, как Бэкун ощутил, что внутри у него будто всё сжалось. У людей вокруг были ничего не выражающие лица, и он чувствовал, как невидимое напряжение давит на плечи. Когда Бэкун, колеблясь, наконец набрался смелости и подошёл к стойке, ответ, который от получил, был дружелюбным, но таил в себе холод. Бэкун вздрогнул, когда услышал его.

– Приёмные часы в реанимации только с шести вечера, но вы всё равно не сможете попасть туда, потому что на сегодня лимит посещений исчерпан. Так что вам лучше прийти завтра.

– Бэкун?

Мальчик быстро сказал спасибо и оглянулся. Позади него стояли классная руководительница, директор школы и родители Ёнджуна. Он знал родителей друга, потому что уже бывал у него дома.

Прятаться или убегать было поздно. Взрослые подошли и окружили Бэкуна.

– В школе уже сообщили об этом?

Не ответив на вопрос учительницы, Бэкун посмотрел на лицо директора, который, как ни странно, не выглядел рассерженным. Мальчик хотел сказать, что так обычно и поступают друзья, но сдержался.

– Ёнджун…

Бэкун на мгновение замолчал, не в силах придумать, что сказать дальше. Он хотел задать вопрос так, чтобы это прозвучало красиво и естественно, как у взрослых, но ничего не выходило. Он не мог понять, было ли это потому, что он не знал, что сказать, или потому, что он был в панике. В голове царила неразбериха.

– Ему очень плохо?

Он с трудом произнёс это предложение, будто иностранец, который впервые изучает чужой ему язык. Но когда он договорил, то понял, что справился.

– Сейчас ему плохо, но со временем он поправится, – в словах учительницы не было особой надежды, они были полны лжи, будто она не могла сказать правду при ребёнке.

Это была своеобразная манера разговора у взрослых. Бэкун это чувствовал, родители Ёнджуна это чувствовали, да и сама классная руководительница тоже это чувствовала.

Когда классная руководительница смущённо отвела взгляд, Бэкуну больше нечего было сказать.

«Нет».