Текст книги "Продавцы грёз. Том 1"

Глава тринадцатая

– Двадцать два, двадцать один, двадцать… – бубнил по общей связи Авер. – Когда ж уже, мать его…

– Скоро, – буркнул я, натягивая шапку на уши – в последнее время в моей пулемётной будке было порядком прохладно.

– Три, два, один… Крог! Какого хрена опаздываешь?

Не знаю, что ответил Крог, но этот вопрос был последней фразой, сказанной Авером. Я поглубже закутался в куртку и принялся крутить педали – три оборота туда, три обратно, четыре туда, четыре обратно и так далее. У меня, как у стрелка, график был ненормированным – вместо шести часов, как все остальные, я дежурил по двенадцать. На капитанском мостике всегда находились два человека, ещё один должен был держать дозор в хвосте дирижабля, один сидел в будке. В общем, половина команды уже почти неделю плевала в потолок на дежурстве, а вторая пыталась отоспаться и более-менее успеть сделать остальные дела по нашему летающему дому.

Но уже через шесть часов, в шесть утра, эта чехарда закончится. Всё-таки неделя – достаточный срок, чтобы удостовериться в том, что погони либо нет, либо она давным-давно отстала. Единственный плюс этих дежурств заключался в обещанной пятидесятипроцентной премии. Выходило, я смогу скостить со своего долга пятьсот кредитов и оставить себе две с половиной сотни на расходы. Но зарплата ещё через неделю…

Я зевнул. Холодно и скучно. Задница затекла. Блин, надоело-то как.

Из событий за последние почти семь дней можно было вспомнить только встречу с работорговцами. Они, оказывается, со своим грузом двинулись нам навстречу, так что мы встретили их движущуюся крепость-караван (а по сути – передвижной посёлок) на четвёртый день после передачи бывших заложниц главе семейства. Тот день был самым нервным из всех: раз работорговцы уже связывались с купцом с островов, они могли спокойно нас предать. Можно было выдать место нашей встречи, чтобы Нестол вернул нашу половину награды. А могли и вовсе объединиться с купцом, чтобы захватить нашу команду в рабство, а деньги поделить. Но этого, к счастью, не произошло. Всё прошло гладко.

Перед отлётом Капитан обмолвилась Хазу, будто мы движемся на юг, к центру материка, на зимовку, а сама через несколько часов после старта приказала сворачивать на северо-запад. Не знаю, купились ли работорговцы на такую простую уловку, или вообще не собирались нас сдавать, но никаких признаков погони мы не заметили. В любом случае, любая предосторожность могла оказаться не лишней.

К тому же, уже через сутки, залетев на какой-то остров (оказывается почти все наши последние перемещения проходили на западном побережье большого полуострова, сильно вклинивающегося в океан к северу), мы снова двинулись на юг. Так что уловку можно было назвать двойной.

На острове же Капитан оставила бывшей сослуживице почту и два небольших ящичка, о содержимом которых не знал никто кроме неё. В единственном на острове городке Кэп приобрела пять коробок белковых концентратов и небольшой пулемёт, который Крог сразу же установил на корму. Всё-таки безопасность превыше всего, и Капитан никогда в этом плане не скупилась. Так я сначала думал.

Пулемёт стоил больше сорока тысяч кредитов, с концентратами расходы вообще составили сорок пять тысяч, так что, если учесть шесть тысяч, полученных за почту, семнадцать с половиной заработанных на семье купца и запас в пять с небольшим тысяч, коробочки стоили просто бешеных денег. А ведь ещё экипаж получал в общей сложности шесть тысяч в месяц, плюс премия, да ещё помножить эти шесть тысяч на следующие пять месяцев зимовки, вспомнить про долю Капитана… В общем, откуда такие деньги я не представлял.

Не представлял до тех пор, пока Крог во время сегодняшнего, или, вернее, уже вчерашнего обеда не сказал, что если Капитану не удастся продать концентраты и пулемёт на материке, нам придётся хреново.

– Не стоило ей так рисковать, – бубнил он, набивая рот консервированными бобами с тушёнкой. – Зато половина барыша наша.

– Так это наша зарплата ушла на пулемёт и концентраты? – тупо спросил я, забыв про ложку, которая висела на полпути от тарелки до моего рта.

– Конечно. Думаешь, у неё были такие деньги? Ты не боись, продать-то продадим, вот только за какую цену… Да и в этом месяце зарплату есть с чего получить. Вот если тысяч семьдесят за всё выручить, это ж я по тысяче с лишним в месяц буду получать. Ты в следующем семьсот пятьдесят, а потом тоже по штуке…

Я засунул в открытый рот бобы и принялся лихорадочно жевать. Да, по тысяче кредитов – это хорошо. Но если дело не выгорит… Хотя, ничего не изменится: уходить из команды я собирался только вперёд ногами. Мне же вообще можно не волноваться: не будет у Капитана денег на зарплату, потребую списывать долги. Я так и так не вижу никаких денег, пока моя жизнь в ипотеке у воздушных пиратов.

Возможность закрыть долг и считаться полноправным членом команды – всё, чего я сейчас хотел.

И вот, соблюдая все меры предосторожности, мы летим на юг, на зимовку. Авер рассказал мне, что таким людям, как мы, лучше всего зимовать рядом с деревнями или хуторами, расположенными ближе к центру материка. Во-первых, туда мало кто совался. Во-вторых, деревни там были редки, и о нашем местоположении вообще мало кто сможет узнать.

Мы собирались занять какой-нибудь бункер, типа того, в котором я провёл несколько недель в августе, или арендовать дом. Лучше, конечно, второй вариант. «Непобедимый» не слишком приспособлен к зимовке – отопления практически нет, стены тонкие, поэтому чтобы поддерживать в такой махине температуру, пригодную для проживания, нужно огромное количество топлива. Поэтому на зиму цеппелин опустошался от запасов и становился на прикол, а команда перебиралась на землю.

Но, как я понял, работа порой находилась и зимой, так что скучать не придётся. Авер говорил: в лучшем случае удастся наняться как охранный отряд в какую-нибудь деревню или на большую ферму. В худшем – работу найдут один-два человека, а остальной команде придётся сидеть на месте или летать на промороженном дирижабле, развозя почту или контрабанду. Но такого обычно не бывало, не зря у нас в команде три профессиональных головореза. Что придётся делать мне, неумехе и чужаку, я вообще не представлял. Может, отсыпаться… днями и ночами…

Встряхнувшись, я протёр кулаками глаза, потянулся до хруста в суставах и широко зевнул. Всё-таки отвратная работёнка – быть часовым. Сидишь-сидишь, засыпаешь…

– Алексей, – сказал голосом шефа люк над головой. – Зайди ко мне.

– Угу, только посплю…

– Алекс!

Я вздрогнул, окончательно просыпаясь. Задрал голову и увидел Капитана, заглядывающую в люк.

– Шеф, это первый раз, клянусь, – пробормотал я, краснея.

– Выпишу тебе штраф. Давай, отлепи свой зад от сидушки и дуй ко мне.

– А пост?

– Да хрен с ним, с постом, если бы нас захотели догнать, давно бы догнали.

Капитан исчезла. Я с трудом поднялся с сидушки и, чувствуя, как подгибаются ноги, начал подниматься по лестнице. Обычно после двенадцати часов сидения в будке мне приходилось ещё минут пятнадцать разминаться.

Зайдя в каюту Капитана, я первым делом напился и засунул в рот сухарь. Чем меньше пьёшь и ешь во время поста, тем реже бегаешь в туалет – вот такой военной хитрости научил меня Авер в первое же моё двенадцатичасовое дежурство.

Капитан, уже сидящая за столом, дождалась, пока я доем, и только тогда заговорила:

– Я долго думала на досуге над твоей судьбой. Ты отлично проявил себя во время той стычки с Шакром. В промежутках между дежурствами ты тренируешься в стрельбе, а не спишь, как сурок. По словам Авера стрельба твоя становится всё лучше и лучше с каждым днём. И, что самое основное, как я поняла, ты готов остаться здесь надолго. К тому же, ты ответственно относишься к своей работе, беспрекословно выполняешь приказы, готов убивать по приказу…

– Подожди, – прервал я её. В тот момент я испытывал небольшой шок. Я как-то говорил с Иваллой по поводу своих размышлений об убийствах, но она только посмеялась, а потом… ну, в общем, потом было не до разговоров. – Я готов убивать?

– А ты ещё этого не понял? – хмыкнула шеф. – Вообще, раньше я волновалась именно по этому поводу. Другой мир, другая мораль. Орайя говорила об этом почти каждый день до стычки с Шакром, да и ты сам иногда болтаешь на эту тему без умолку. Я боялась, что во время боя ты сдрейфишь и прекратишь огонь. Но ты способен на убийство. Ты стрелял по дирижаблю Шакра. В твоих глазах читалась готовность стрелять во время передачи наших пассажиров купцу. Наконец, ты хотел убивать, когда увидел Хаза и Нома. Я уверена, когда дойдёт дело до драки, ты не подведешь. Поэтому у меня для тебя предложение. Если ты его выполнишь, выполнишь как следует, я прощу тебе тысячу кредитов долга.

Кажется, я уже догадывался, о чём пойдёт речь. И всё же…

– Что за дело, шеф?

– Ты должен убить для меня человека.

Её взгляд буквально пылал. Уверен, больше всего она хотела узнать, что творится в моей голове. Я сам хотел бы знать. Пока же я мог только смотреть в её голубые глаза, не отводя взгляда.

Чёрта с два Капитан уверена в том, что я готов убивать. Именно это она сейчас и выясняет. Это, а также то, являюсь ли я членом команды, можно ли мне действительно доверять дела. Серьёзные и грязные дела, а не стрельбу по аэростату. Не сопровождение кухарки на рынок. Не бестолковое дежурство за пулемётной турелью.

Неужели я решил, будто контрабанда, пассажироперевозки, торговля и почта – всё, чем занимается моя новая «семья»? У нас в команде три наёмных убийцы. Ивалла – бывшая военная. Убийство было их профессией, всем, чему их учили в жизни.

И я, снайпер и пулемётчик, один из них. Должен стать одним из них. Или умереть.

Ну что, студент Алексей, не тонка у тебя кишка? Слетел с тебя налёт цивилизации? Кто ты, в конце концов, тварь дрожащая или убийца?

Время шло, Ивалла ждала ответа. А я продолжал стоять, сцепив руки за спиной. Нет, они не дрожали. Нет, сердце не выпрыгивало у меня из груди. Мир не изменился. Не ударил гром. Я стоял и решал, убью ли я кого-то.

Убью для неё, Иваллы. Моей женщины. К которой, если быть честным, я не знал, как отношусь, не понимал до конца. И не понимал, как она относится ко мне. Но сейчас в её голосе чувствовалось что-то личностное. Это был не только приказ, но и просьба, просьба к близкому человеку.

Отказаться? Если откажусь – меня выгонят, к бабке не ходи. Я не хочу, чтобы меня выгнали. Уточнить, что это за человек? А какая разница? Этот человек обречён, нет разницы убью его я или кто-то другой.

Я тонул в её глазах.

– Я сделаю это, Капитан.

* * *

Рядом с моими прошлыми знакомыми, девочкой и трёхлетним мальчишкой, стояли ещё двое – парень лет семи и ещё одна девочка, его ровесница.

– Совсем дурной, – сказала незнакомая девочка. – Вообще не понимает, что делает.

– Чужим здесь не место, – враждебно произнёс мальчишка постарше.

– Чужакам нельзя лапать своими руками наш дом, – добавил малыш.

– Нельзя ходить по саду, в котором мы играем, – сквозь зубы процедила новая девочка.

– Убирайся, – добавила моя старая собеседница.

– Нет, – буркнул я, прижимая к груди свою добычу – почти наполненную найденной в саду крупной земляникой кружку с отколотой ручкой. – Если я здесь, значит, это и мой дом.

– Ты ошибаешься, – хором сказали жители белого домика.

– Ты гость, – продолжала моя старая знакомая. – Гость, который ведёт себя так, будто он здесь хозяин. Ты никто, решивший, что сможет наставить нас на путь истинный.

– Я не собирался этого делать!

– Ещё как собирался, – буркнул малыш. – Ты хотел починить то, что невозможно починить. Ты хотел заставить нас жить в мире, который ты перекроишь на свой лад. А мы этого не хотим. Нам хорошо живётся и посреди развалин. Эта развалюха наша. Те, кто жил здесь раньше, взрослые, сделали её такой, и только так нам теперь жить.

– Но у тебя в любом случае ничего не выйдет, – сказала зеленоглазая девочка. – Ты умрёшь здесь. Твои кишки будут кишеть червями, а глаза выклюют вороны. Крысы пожрут твоё тело, не оставив и косточки. И тогда мы сможем жить нормально, нам никто не будет мешать.

– Я не хочу на это смотреть, – захныкал мелкий, теребя сестру за изорванный подол. – Я не хочу видеть, как его сожрут крысы! Я ненавижу крыс! Пусть уйдёт. – Он перевёл взгляд на меня и топнул ногой. – Убирайся, ты!

– Но я не могу, – пробормотал я. – Я не знаю, как попал сюда, и не знаю, как уйти.

– Плевать, уходи, – с всё нарастающей угрозой в голосе сказал старший мальчик. – Или мы прогоним тебя. – Он наклонился и поднял с земли кусок штукатурки. – Уходи!

– Я…

Мальчика бросил в меня свой снаряд, но тот пролетел над моей головой. И всё равно я вздрогнул, роняя кружку с земляникой.

– Не попал! – крикнул я, чувствуя, как на моих глазах вскипают слёзы обиды. Я же всего лишь хотел помочь…

Но следующий бросок угодил мне в плечо. К нему присоединились остальные, в меня полетели щепки, камни, обломки мебели и даже битая посуда.

– Убирайся! Прочь! Возвращайся к себе!

Я попятился назад, но после ещё пары попаданий развернулся и побежал. К горлу подступал комок, слёзы становилось всё труднее сдерживать, но я старался, жмуря глаза и часто сглатывая вставший в горле комок. Совсем как в детстве.

Как в детстве? Но я ведь и есть ребёнок…

Мои преследователи не оставляли меня до тех пор, пока я не добежал до кромки леса, в который плавно переходил сад. Но я бежал, не останавливаясь, пока не понял, что вообще не знаю, где нахожусь. Я упал на колени и, наконец, разрыдался, думая, что в этом дремучем лесу меня уже точно никто не увидит.

Но я ошибся. Когда слёзы уже почти остановились, на моё плечо мягко легла чья-то рука. Вздрогнув, я поднял голову. Рядом стояла некрасивая девушка с кривыми зубами.

– Они лгут, – сквозь всхлипы пожаловался я. – Я не хотел заставлять жить их в перестроенном доме! И… и… даже если и хотел! Хотел! Но ведь так будет лучше?

– Конечно, лучше, – улыбнулась девушка. – И знаешь, Алексей, я этого тоже хочу, поэтому ты и здесь. Я привела тебя сюда, чтобы ты мне помог. Ты же поможешь мне?

– Помогу. Но… почему я? Почему меня ты привела сюда?

– Потому что ты подходишь мне. Твой мир был тебе чужим. Ты хотел изменить его, но это было невозможно. И тогда я решила исполнить твою мечту, дать тебе целый мир для игр. Ведь я Продавец грёз, исполнять мечты – моя работа. Просто помоги мне, и я дам тебе такую силу, что ты без труда отстроишь домик. Хорошо?

– Что я должен сделать? – спросил я, утирая слёзы.

– Я расскажу, чуть позже. А пока погуляй по лесу, здесь много всего интересного.

– А у тебя точно получится исполнить мою мечту?

– Конечно, получится, я же взрослая.

Девушка исчезла, и я, совершенно успокоившись, отправился гулять.

«Если они не хотят жить в отстроенном мной доме, я их заставлю», – зло подумал я.

Глава четырнадцатая

Собаки лаяли без остановки. Одна из шавок даже вылетела из-за забора и попыталась вцепиться мне в штанину, но, получив пинок, с визгливым скулежом ретировалась.

В своей прошлой жизни я часто бывал в деревне у родственников. И больше всего ненавидел, когда хозяева отпускали своих волкодавов с цепей на ночь «погулять». И естественно, больше всего этих собак интересовало, что это за парочка прохаживается тут среди ночи. Парочку обязательно нужно было облаять или, как минимум, обнюхать. А меня и так маленького покусала собака… К тому же, когда тебе шестнадцать и ты провожаешь девушку домой, ты просто обязан выглядеть и вести себя как бесстрашный мужик.

В общем, приятного мало.

Но сегодня их брехливый лай доставлял ещё больше неудобств. Мы с Коросом оказались на окраине городка со странным названием Сухой, чтобы убить человека. Убийцы всегда должны действовать, привлекая как можно меньше внимания – так мне казалось. Но Корос, очевидно, был другого мнения. Он не скрывал лица перед редкими прохожими, а один раз даже остановился, чтобы пнуть чёрный резиновый мяч мальчишкам.

– Да они вообще никогда не затыкаются, – буркнул он, сплёвывая в пыль. – Что теперь, заказ не выполнять?

– Но нас могут заметить…

– И что? Всем плевать, поверь мне.

Да уж, два вооружённых мужика спешат куда-то в сгущающихся сумерках. Что может быть обыденней?

Я одёрнул себя. Здесь мы бы выделялись, если бы вальяжно прогуливались без оружия на виду. Особенно, в сгущающихся сумерках.

Улица петляла между домами. Унылыми лачугами, у обитателей которых кроме их жизни и забрать-то нечего, да и та никому не нужна. Втискивалась меж высоких заборов, обшитых железными листами и опутанных колючей проволокой. У обитателей этих домов добро имелось, и лишаться его они не хотели. Уверен, жизни здешних обитателей чего-то стоили, и наверняка для незваных гостей внутри этих оград имелось немало неприятных сюрпризов. Звон цепей и глухой грозный лай – именно лай, а не визгливое тявканье – были тому доказательством. Эти люди не выпускали своих волкодавов побегать, они были охранниками.

– Вон там, – сказал Корос, указывая вправо. – Вон там нам нужно осмотреться.

Я проследил направление, но рассмотреть мало что удалось – уже слишком стемнело. Разве что на фоне тёмно-синего неба выделялась большая чёрная масса.

– Что там?

– Консервный завод. Наша цель – его владелец. Живёт рядом с заводом.

– Но…

– Заткнись и делай, что я скажу.

Мы свернули на ближайшую улицу, шедшую «перпендикулярно» нашей. До завода идти пришлось довольно прилично – около полутора километров. Мы миновали последние лачуги и прошли мимо большого поместья, стоящего немного поодаль как от дороги, так и от остальных домов. «Здесь», – обронил Корос.

Завод находился ещё в четырёхстах метрах от окраины Сухого. Примерно в сотне метров от ограды Корос, выругавшись, остановился.

– Собаки везде.

Вглядевшись, я увидел несколько будок, стоящих рядом с забором. Рядом с будками по всему периметру были вбиты железные колья, на которые оказался натянут железный трос, а к тросу на кольца крепились собачьи цепи. Так псина могла свободно бегать на несколько десятков метров, от одного кола до другого, да ещё и с запасом в полутораметровую цепь.

– Да ещё и охрана… – продолжил Корос, указывая на смотровые вышки, стоящие по всему периметру стены. – Ладно, пошли отсюда, попробуем зайти с чёрного входа.

Убийца свернул с дороги. Подсыхающая трава шуршала под подошвами наших сапог, кроме неё здесь, кажется, вообще ничего не росло. Один из сторожевых псов увидел нас и принялся бегать туда-сюда, скрежеща цепью о трос. Когда мы ушли, пёс остановился, натянув цепь, и долго смотрел нам вслед, так и не залаяв.

Близнец молчал, а я старался не задавать глупых вопросов. Когда мы миновали угол забора и, пройдя ещё сотню шагов, свернули налево, я догадался, что мы обходим периметр стены. Впрочем, чем кроме этого мы вообще могли здесь заниматься?

По ту сторону завода мы наткнулись на горы ржавой рухляди, но Корос миновал их, даже не взглянув. Хотя эта помойка была единственным местом, где можно было спрятаться. Впрочем, от кого здесь прятаться? На кого охотиться? Если только убегающий от… чего-то… владелец завода перепрыгнет через четырёхметровую стену и бросится бежать прямо на свалку, которую, скорее всего, просто так и не пересечёшь.

Чёрт возьми, что мы вообще тут делаем?

Но я решил держать язык за зубами до тех пор, пока мы не вернёмся на дорогу. Если у близнеца есть план, мне остаётся только его придерживаться.

– Эй, ну-ка валите отсюда! – раздался зычный голос, заставивший меня вздрогнуть.

– Мы просто идём мимо, – крикнул в ответ Корос. – У меня собака потерялась!

– Быстро валите отсюда, иначе ваша псина останется без хозяев!

– Уходим, – быстро сказал убийца и метнулся в сторону помойки.

Я бросился следом. А буквально через секунду прогремел выстрел, заставивший меня непроизвольно пригнуться. А выпрямившись, я рванул с такой скоростью, с какой никогда не бегал.

Сердце колотилось так, будто я уже пробежал пару километров. Чёртов охранник в нас стрелял! Вот просто так взял и пальнул! Когда мы сражались с Шакром, в меня тоже стреляли. Но там я сидел в пулемётной будке, здесь же мы с Коросом были в чистом поле, абсолютно беззащитные.

В общем, когда в тебя стреляют без предупреждения, ощущения не то, чтобы приятные. И с горечью можно констатировать факт – это со мной не в последний раз.

– Мы ему не понравились, – сухо сказал Корос, когда мы обогнули помойку – единственное укрытие, которое у нас имелось. – Лучше той дорогой назад не возвращаться.

– Он в нас стрелял! – рявкнул я, предварительно изрыгнув несколько ругательств.

– Старый Хавви в первый раз никогда не целится.

От того, что Корос знает сторожа, я опешил ещё больше, чем после выстрела в нашу сторону.

– Мы работали здесь, когда были мальчишками, – пояснил убийца, не дожидаясь вопроса. – Я в забойном цеху, а Дерек в разделочном. – Я не видел злой улыбки на лице убийцы, но она читалась в каждом слове. – Там и научился быстро и качественно резать глотки.

Я тяжело вздохнул.

– Я старался помалкивать всё это время, но теперь всё же спрошу. Скажешь: хотя бы ради чего в нас стреляли?

– Конечно. Мы узнали, что на заводе по-прежнему на ночь остаётся восемь охранников.

– Это важно?

– Ещё как. Когда мы с братом работали здесь, охрана отлынивала от работы как могла. На ночь выставлялось восемь человек, но четверо ложились на половину смены спать, а четверо дежурили – двое устраивали обход, а двое сидели на вышках. И сейчас мы с тобой выяснили, что с тех пор ничего не изменилось.

– Понятно. Мы собираемся пробраться на завод ночью?

Судя по тону убийцы, злая улыбка снова появилась на его лице.

– Ты собираешься пробраться на завод ночью, – сказал он и хлопнул меня по плечу. – А может, и днём. Капитан меня в свои планы не посвящала.

Я выругался. К числу посвящённых я тоже не относился. «Ты убьёшь для меня человека?» – «Ради твоих голубых глаз что угодно, дорогая» – «Иди ко мне, мой жеребец». На этом брифинг завершился.

– А других вариантов нет?

– Дерек с Орайей сейчас выясняют у завсегдатаев бара, изменились ли у господина Цнеха привычки. Но я в это не верю. Значит, единственный вариант – снять его во время еженедельной инспекции завода.

Я тяжело вздохнул.

– Ясно. Что теперь?

– Теперь идём в бар, – хмыкнул Корос и хлопнул меня по плечу.

* * *

Бар ни капли не напоминал тот, в котором мы встретили работорговцев. Низкое здание – даже полуземлянка, как я понял позже – ютилась на самой окраине городских трущоб. Односкатная крыша напоминала мозаику или лоскутное одеяло, материалом для которого служили дерево, листы ржавого железа и драный рубероид. Узкая дверь, к которой вели три нисходящие ступеньки, оказалась крепко закрыта. Коросу пришлось трижды постучаться (в третий раз – ногой) и ждать пару минут, прежде чем открылось маленькое зарешёченное окошко.

– Кто там? – примерно так звучал вопрос человека, чьи глаза появились в окошке. Примерно, потому что эти два слова затесались во фразу, состоящую ориентировочно из десятка-полутора ругательств.

– Свои, – сухо сказал убийца, тыча прямо в наглые зенки ассигнацией в десять кредитов.

Дверь открылась немедленно.

Помещение так провоняло мочой, что запах не мог отбить даже буквально выедающий глаза табачный дым. В баре стояло с десяток небольших грубо сколоченных столиков, да в дальнем углу втиснулась косоватая стойка. Большая часть посетителей столпилась у стойки, трое спали прямо на полу. Толпа орала, явно кого-то подбадривая.

Через секунду я понял – кого. Толпа расступилась, и Орайя вышвырнула на середину зала какого-то забулдыгу, очевидно, находящегося в бессознательном состоянии. Тем не менее, когда он упал на пол и замер, девушка подлетела к нему и с оттяжкой врезала по рёбрам. Я совершенно чётко услышал хруст. Не повезло мужику – рожа у него больше напоминала кусок свежей вырезки, а тут ещё и пара сломанных рёбер на сладкое.

И, выходит, Орайя не такая безобидная, какой может показаться на первый взгляд – мужик был раза в полтора больше её.

– Ну? – прорычала она, оглядывая толпу. – Есть ещё желающие предложить мне денег за секс?

Желающих не оказалось.

Орайя уставилась на меня. Её глаза горели ненавистью, по-другому и не скажешь.

– Пошли, – буркнула она.

И подойдя к одному из спящих, несильно пнула его в бедро.

– Я щас, – промычал Дерек, вскакивая на четвереньки. Впрочем, больше он ничего сделать не смог, так и остался, покачиваясь, стоять на всех четырёх конечностях. Таким пьяным я ещё его не видел.

Мы с Коросом, не сговариваясь, подхватили Дерека и потащили вслед за Орайей. Зеленоглазая провела нас за барную стойку, пинком распахнула дверь. За дверью оказалась кухня, и запашок там стоял ничуть не лучше, чем в общем зале. Кивнув толстому мужику в заляпанном жиром, кровью и ещё чёрт знает чем фартуке, девушка провела нас через два ряда столов в самый дальний конец помещения. Там-то и была дверь, в которую она постучала.

– Входите, – раздался голос Капитана.

В комнатке со вторым выходом едва помещался стол и две скамьи. Дерека мы бесцеремонно оставили на полу и уселись напротив шефа.

– Ну как, есть хорошие новости? – спросил я. Хотя, если честно больше мне хотелось поинтересоваться, где она вообще откопала эту тошниловку.

– Это я хотела спросить у вас, – отозвалась Капитан, подвигая ко мне бутылку пива.

Корос рассказал о том, что нам удалось разведать. Выслушав, Кэп кивнула и уставилась на Орайю.

– Разговаривал в основном он, – сухо сказала зеленоглазая, кивая в сторону пьяного убийцы, – но из того, что я слышала, дела у нашей цели и так из рук вон плохи, и жить ему осталось недолго в любом случае. После того как уважаемый Цнех перебежал дорожку табачникам, он охраняет свою персону куда лучше завода. Больше расскажет только Дерек, но суть я передала.

– Выходит… – начал я и замолчал, припадая к бутылке.

И так ясно, что выходит.

А пиво, кстати, здесь не в пример лучше, чем в «элитном» заведении – сладковато-крепкое, с насыщенным вкусом.

– Да, ты должен пробраться на завод, – медленно проговорила Капитан, буквально сверля меня взглядом. – Это единственный вариант. Снимешь уважаемого Цнеха во время инспекции. Он высовывается из своего поместья только для проверки работы единственного оставшегося у него источника дохода.

Я залпом допил бутылку и, утерев рот ладонью, деланно бодрым голосом спросил:

– Отлично. Когда выдвигаемся? Когда охранник, стрелявший в нас, уснёт?

– Нет, – покачала головой Капитан. – Ты пойдёшь устраиваться на работу завтра утром.

– На работу? – спросил я.

– Да. Ты единственный из всех нас похож на деревенского простофилю, пришедшего в город на поиски работы. К тому же, ты самый тощий.

– Со вторым утверждением я соглашусь, – проворчал я. – А за деревенского простофилю я требую премию в размере второй бутылки вот этого пива.

– Куплю две, – улыбнулась Ивалла.