Текст книги "Градусы зодиака: Честное лженаучное исследование. Учебник Таро: Теория и практика чтения карт в предсказаниях и психотерапии. Часть 1"

Глава 19

Вот мы и подошли к самой интересной, заключительной части финального эксперимента. Участники у нас все те же. Только их число еще немного уменьшилось в силу разных причин. На третьем этапе эксперты, которые пригласили испытуемых для участия в исследовании, должны были взять у них под диктофонную запись нарративное интервью о маме. Это оказалось очень сложной задачей по следующим причинам.

Я тщательно объяснил всем экспертам, что такое нарратив и какова процедура сбора нарративного интервью. Как читатель помнит, не все эксперты были психологами, но они получили подробную пошаговую памятку о том, что следует делать при сборе интервью. Однако сами испытуемые не знали, о ком им придется рассказывать, до той минуты, пока не был включен диктофон. Многих испытуемых такое задание ввело в полный ступор. Как они ни старались, но не смогли воспроизвести нарратив о маме. Были случаи, когда они описывали характер мамы или некоторые повторяющиеся события либо переходили вовсе на другую тему. И как эксперты ни пытались вернуть их к заданию, далеко не все записанные интервью содержали в итоге полноценные нарративы.

Когда интервью были собраны, главный эксперт снова занялся жеребьевкой. Но на этот раз нужно было не определить контрольные сюжеты, а соотнести экспертов с собранными интервью. Я хотел, чтобы эксперт оценивал не то интервью, которое он или она собирали, а то, что было собрано другим экспертом.

Протокол оценки должен был включать следующее задание. Эксперт должен был прочитать собранное другим экспертом интервью, а затем соотнести его сначала с ключевым словом сюжета (или его названием), а потом с его кратким описанием (см. Приложение 1). Эти описания хранились у главного эксперта с самого начала эксперимента, чтобы у меня не было соблазна изменить в них хоть слово, когда я транскрибировал аудиозаписи интервью.

Но на этот раз контрольные сюжеты определялись мною не методом случайных чисел, как прежде делал главный эксперт. И вот почему. Учитывая то, что нарратив о маме в первую очередь проверяет именно градус Луны в гороскопе, нужно было постараться изолировать все остальные переменные, которые могут влиять на восприятие. Например, если экспериментальным является градус Луны испытуемого, а методом случайных чисел в контрольные сюжеты попал градус его же Солнца, не факт, что эксперт выберет именно сюжет Луны, так как нарратив – это всегда хитрое переплетение множества сюжетов. Поэтому испытуемых в инструкции просили рассказать не одну, а две или три реальные истории, связанные с мамой. Тогда возникал сквозной сюжет, который был виден в нескольких нарративных эпизодах.

Возвращаясь к исключению случайных переменных, я должен сказать, что в контрольные сюжеты не могли попасть следующие градусы:

1. Градусы планет и домов в гороскопе испытуемого (A).

2. Градусы планет и домов в гороскопе эксперта, собиравшего интервью (B).

3. Градусы планет и домов в гороскопе эксперта, который оценивал интервью (C).

4. Градусы текущего положения планет в момент сбора интервью (D).

5. Градусы текущего положения планет в день контроля интервью (E).

Мне требовалось для каждого интервью построить пять гороскопов и исключить все занятые градусы из Зодиакальной дуги. Получалась подобная таблица (см. с. 196–197).

Данная таблица очень проста в прочтении. Столбики, коих 12, соответствуют знакам Зодиака. А строки – номеру градуса в каждом знаке. В итоге таблица содержит 360 ячеек. Цифрой 1 занят градус Луны испытуемого, который давал данное интервью. Буквами А, B, C, D и E обозначены градусы, которые заняты в пяти вышеупомянутых гороскопах. Астролог обратит внимание, что в Овне градусы 7-16 обозначены E. Это как раз и есть тот путь, который Луна проделала вдень, когда эксперт оценивал интервью. Я предлагал экспертам выбрать такой день в собственном графике, когда они будут максимально свободны. Окно для выполнения задания длилось с шести утра до полуночи, и буква E как раз и показывает те градусы, которые Луна прошла за этот период.

Далее нам нужно определить контрольные сюжеты для 27 °Cтрельца (где стоит единица в таблице). Понятно, что мы можем рассматривать только свободные ячейки таблицы. Но что же выбрать? Я мыслил следующим образом. Опираясь на систему аспектов, которые предлагает П. П. Глоба [12], я предположил, что наилучшими для контроля будут те градусы, которые располагаются к экспериментальному градусу на расстоянии аспектов стерилизации и магических аспектов. Я использовал следующий алгоритм:

Двигаться по таблице нужно сверху вниз. Сначала от искомого градуса я отнимал 16 и смотрел, занятой ли оказалась ячейка таблицы. Если нет, то я ставил в данной ячейке X и считал этот градус первым контрольным. Если же да, то тогда я прибавлял 16 и снова проверял занятость ячейки. Контрольными для данной таблицы оказались градусы, находящиеся от экспериментального на расстоянии +16, -98, -154. И так для каждого интервью.

Особенно я просил экспертов выполнить задание именно в выбранную ими дату контроля, иначе подобную таблицу пришлось бы переделывать (буквы Е оказались бы в иных ячейках). Всего в обработку и транскрибирование ушло 50 интервью. Как я уже писал, они были разного объема и наполнения. Некоторые испытуемые хорошо справились с заданием и предложили три и больше хороших нарративов о маме. Некоторые справились хуже, но я не стал исключать их интервью из исследования, так как мне сюжет виден не только по нарративной части интервью, но и по использованным рассказчиком метафорам и по описаниям характера мамы. Результаты получились следующими. Из 50 интервью правильно подобрали метафору только 16 раз (32 %), а правильно подобрали описание сюжета только 10 раз (20 %). Помним, что случайной является четверть от общего числа – 12,5 (25 %).

Чем дальше я продвигался в исследовании, тем меньший показатель я получал. В чем возможная причина? И снова я постарался расспросить экспертов. Они говорили о том, что, как и с фильмами, не совсем понятно, на что именно обращать внимание. Более того, если читатель заметил, многие сюжеты являются синонимичными, то есть они очень близки по смыслу. Например, градусы «Вулкан» и «Революция». Способ выбора контрольных сюжетов через аспекты стерилизации и магические аспекты не позволил избежать этой синонимичности. И когда в один протокол попадают, например, сюжеты «Горячая точка» и «Громоотвод», то не совсем понятно, что именно выбирать. Я приведу пример интервью, в котором экспериментальным градусом был 23° Овна с сюжетом «Заострение». Вот что рассказала испытуемая в своем интервью:

Мне почему-то сразу вспомнилось, когда я ждала ее в обед с работы. Мне кажется, что я была в младших классах и вроде бы не должна была еще со школы ходить домой одна. Но почему-то я оказывалась дома одна. Возможно, она меня приводила и уходила. И в обед я ждала, когда она придет с работы. И я когда слышала, что кто-то поднимается по лестнице в подъезде, то по шагам могла со стопроцентной вероятностью определить, что это идет мама. Причем я могла ее не видеть в окно, пропустить момент, когда ее увижу в окно, но в подъезде открывалась дверь, и я всегда знала, что это идет мама. Столько было радости, что вот наконец-то она придет. Я сидела у двери и с нетерпением ждала ее. Дверь открывалась: «Ой, доченька, привет!» Приносила нам вкусненькое к обеду. Какая-то такая мне вспомнилась.

Я помню, это был Новый год – 2000-й. Мы отмечали его вдвоем. Брат с нами немного посидел и ушел к друзьям. И мне так грустно было. Я его всегда ждала на семейный праздник, мне всегда хотелось такого большого застолья. Большая семья, шум, какие-то подарки. А каждый год какое-то разочарование приносил, потому что мы были втроем или вдвоем вообще. А когда я была маленькая совсем, меня это не сильно беспокоило и я не очень грустила по этому поводу. А вот в 2000-м, помню, я очень сильно расстроилась. И мама, чтобы как-то меня подбодрить, практически всю ночь крутила на шее хулахуп (обруч). И это было так смешно вообще. Столько я еще не смеялась. Ей так хотелось, чтобы мне было весело. И еще помню, смешно было, когда она первого января утром проснулась и попыталась встать с кровати, но просто не смогла, потому что у нее шея болела. И мы, короче, еще больше стали после этого смеяться. Ну, ей так хотелось меня порадовать, что она занималась полночи этим фитнесом. А брат ушел к друзьям, и я была такая загрустившая, что мы вдвоем, семьи нет. Но она старалась.

Я еще помню, это из такого детства, наверное, лет пяти. Да, с пяти до шести, потому что, я помню, там папа был. Я помню, мы пошли вместе на рынок. Я, мама и папа. Это, наверное, одно воспоминание, когда мы вместе куда-то ходили. Он трезвый. Я помню, шла, и мы купили целое ведро черешни. И они шли впереди меня, а я шла за ними. Вот такая картинка, когда родители идут вместе, они о чем-то разговаривали, была настолько невероятной. Они идут в своей этой коалиции родителей. Идут с этой черешней, я иду за ними, и так здорово было. Но потом я решила, наверное, внести изюминку в наше путешествие. Я взяла черешню в жменю и начала ее кушать, а потом мне выплевывать косточки надоело, и я начала засовывать их в уши. Я, короче, напихала этих косточек в уши. Засовывала-высовывала, засовывала-высовывала. И в какой-то момент я просто косточку не смогла высунуть. Они шли впереди, разговаривали. Я не очень так дословно все хорошо помню, но я им как-то сказала, что случилась такая неприятность. У меня оказалась косточка в ухе. И, короче, экстренно схватили меня, повезли в санчасть, мы как раз проходили мимо их работы. Мне там этим ужасным шприцом промывали ухо. Прямо надо мной тряслись все. Ай-ай-ай! И ругали, и тряслись. Потом мы уже не так весело шли домой. Дома я (как-то, видимо, мне не хватило) засунула себе из такого комнатного цветка камень в ухо. И меня по новому кругу отправили… понеслись со мной в санчасть. Опять мне давай промывать. И я помню потом мне мама говорила такие слова, чтобы вдолбить мне в башку: «Нельзя засовывать в уши ни камни, ни косточки». А мне больно было, мне это ухо шприцом промывали, а камень с гранями остренький. Вот, короче, такая история.

Как читатель думает, присутствует ли в данном интервью сквозной сюжет «Заострение»? Я его четко вижу. Сначала заострение восприятия ребенка, когда девочка слышала и предчувствовала шаги матери еще на лестнице. Потом заострение веселья, которое вылилось в заострение боли наутро. И конечно, «изюминка» в виде косточек в ушах, причем в два захода. Но вот только эксперту, который оценивал данное интервью, попался выбор из следующих сюжетов: «Сближение», «Высвобождение», «Вживление» и «Заострение». Если бы я выполнял это задание сам, у меня было бы огромное искушение выбрать «Вживление», я бы подумал о том, как девочка вживляла косточки от черешни себе в уши, хотя по логике исследования речь шла о заострении (обострении)ситуации.

Есть еще пример. Короткое мужское интервью:

Вот какой-то клин. Не могу ничего сказать.

Жил у нас кот, который любил сидеть в форточке. Мама, наверное, в это время еду готовила или что-то еще делала. А кот сидел в форточке. В какой-то момент подлетела муха, и кот встал на задние лапы, погнался за мухой и полетел с форточки. С седьмого этажа упал вниз. Он был серый, звали Дымок. Мама увидела это дело и начала кричать в форточку: «Дымок!» А у нас сразу за домом детский сад был, и там услышали это и подумали, что «сынок». Вызвали скорую. Ну, ничего, с котом нормально все. Жив здоров.

А еще такой момент. Когда я был маленький, у нас был «запорожец». И как-то поехали в лес; я не помню, грибы или ягоды собирали. И на обратном пути папа предложил маме порулить. И когда ехали уже обратно, мама чуть не зарулила с моста в речку. Папа быстро выхватил руль, успел вырулить. Вот.

Однажды в деревне, от нефиг делать, предложил маме покататься на мопеде со мной. Она не сразу согласилась. Я объяснил, что да как. Вот. Вроде как поняла. Все. Поехала, более или менее нормально ток. Ну, у нас том такая круговая дорого… нужно по кругу проехать. Оно поехало по этому кругу. Я как-то пошел в сторону, ну, ток со двора, далековато. Один роз проехало круг, второй роз проехало круг. Думою: «О как, понравилось кататься!» Потом оказалось, что она не знало, кок останавливаться.

Эксперт при оценке выбирал между сюжетами «Горячая точка», «Клеймо», «Вытеснение» и «Выравнивание». Выбор был сделан неправильно, но я попросил эксперта описать ход ее рассуждений. Она выбрала «Горячую точку», потому что в ее понимании все три истории содержат элемент опасности. Так оно и есть, только экспериментальным сюжетом было «Вытеснение». Все три истории можно также успешно вписать во второй сюжет.

Здесь снова методологическая ошибка кроется в самом дизайне эксперимента. Метафора на то и метафора, что все понимают ее по-своему. Более того, Луна оказалась очень неудачной планетой для выбора, так как она олицетворяет еще и дефицит чего-либо. Испытуемые говорили об отсутствии сюжета или о его присутствии, что все указывало на то, что сюжет назван. Но для эксперта это создавало огромную путаницу. Также я думаю, что имеет место так называемое нарративное сопротивление, когда собственные сюжеты мешают выбрать тот, который является искомым. Я старался исключить данный эффект через аспекты стерилизации, но не преуспел. Все равно эксперты видели те сюжеты, которые являются синонимичными их собственным сюжетам и опыту.

Чуть позже я узнал о том, что подобный дизайн исследования уже неоднократно применялся различными исследователями астрологии. Это называется «дизайн Вернона Кларка». Есть даже данные мета-анализа похожих экспериментов до 1994 года, только там выбирали один вариант из двух, а не из четырех, как у меня. Полученные данные сначала составили 52,2 % из 50 % случайных, а после 56,5 % [38, с. 69]. Как я вижу, мои данные не сильно расходятся с опытом зарубежных коллег. Разница в том, что в тех экспериментах участвовали группы астрологов. В моем случае я проверял не астрологию и даже не градусные сюжеты, а сам себя.

G. Cornelius отмечает:

Я пришел к пониманию, не столько на основании философской ясности, сколько исходя из интуитивной уверенности, что эксперименты, подобные дизайну Вернона Кларка, не важно, с положительным или отрицательным результатом, являются концептуально неприемлемыми для описания и исследования того феномена, с которым мы имеем дело. [38, с. 65]

Какие же выводы на данном этапе можно сделать? Данный эксперимент на самом деле ничего не доказал, но при этом ничего и не опроверг. Он показывает, что при оценке любой символической информации возможны различные трактовки. Говорить о том, что одна из них является более весомой или объективной по отношению к другой, нельзя, так как все они субъективны. Тем не менее я думаю, что некоторая связь с положением планет в градусах все же есть, но она не настолько жесткая и однозначная. А вот настоящая проблема проявилась в методологии того, как исследовать данный феномен, а также каким должен быть дизайн исследования при желании проверить валидность данных сюжетов количественно с помощью статистики. А для количественного метода нет подходящего дизайна.

Или временно нет, пока астрология не разработает собственную стройную онтологию и методологию.

Однако в этой схеме все равно не все сходится. Для того чтобы свести всю картинку воедино, не хватает одного важнейшего элемента, который появился после прочтения еще одной книги, речь о которой пойдет в следующей главе. Благодаря этой книге я осознал возможность формулировки теории, которой будет посвящена последняя глава данной книги.

Глава 20

Что же это за последний элемент головоломки, который не давал мне покоя? Я, как и большинство современных астрологов, не представлял себе иной модели работы, как через точку астрологического отсчета. Об этом пишут в большинстве современных книг: именно точный момент рождения запускает всю последующую астрологическую картину. Поэтому так важен процесс ректификации гороскопа. Это попытка астролога, отталкиваясь от земных событий в жизни человека, от обратного, определить точное время его рождения, если оно неизвестно. Но те работы по ректификации, которые я читал, все построены на детерминизме. По их логике получается, что событие не могло не произойти, а значит, его время строго запрограммировано изначально. Я же понимал, что это не так. Против этого выступал весь опыт моей работы. Но тогда как быть сданным противоречием?

Все встало на свои места, когда я получил по почте заказанную в Великобритании книгу известного астролога Geoffrey Cornelius The Moment of Astrology. Origins of Divination [38]. Эту книгу, насколько мне известно, не переводили на русский язык, поэтому я позволю себе перевести имя автора и заголовок книги на русский язык сам: Джеффри Корнелиус «Момент включения астрологии. Происхождение прорицания». Если мне позволено давать читателю советы, то я настоятельно рекомендую для прочтения эту серьезную работу. Это настолько необычная книга, что она способна перевернуть вверх дном все представления об астрологии. Для меня она оказалась очень полезной. Позже мои британские коллеги также ссылались на нее как на переломное событие в их читательской жизни. Надеюсь, что книгу рано или поздно издадут на русском языке.

Не буду портить впечатление читателей, просто напишу о том, что поразило именно меня. Автор поднимает в данной работе очень неудобные для большинства астрологов вопросы. В частности, он много пишет об истории астрологии, упоминая Пико делла Мирандолу, который еще в XV веке выступил с такой критикой астрологии, которая актуальна даже сегодня. Автор упоминает Марсилио Фичино, его реформационные взгляды. Также именно из данной книги я взял текст «Протеста ученых против астрологии», который я цитировал ранее.

Особенно спорным местом в астрологической методологии является так называемая хорарная астрология (астрология идей). Корнелиус подробно разбирает проблему, касающуюся того, что является отправным моментом для построения подобных гороскопов. Он говорит, что в истории астрологии известны так называемые катархи и декамбикуры – виды гороскопов, которые описывают вовсе не человека, а намерение или течение заболевания.

Особое внимание в своей книге Корнелиус уделяет проблеме неправильно построенных гороскопов, которые, тем не менее, превосходно работают. В качестве примеров он приводит две версии гороскопа принцессы Дианы, над которыми ломали умы британские астрологи, а также неверно опубликованную гравюру, с которой взяли данные для построения гороскопа «Декларации независимости США».

Автор пишет об астрологии древних, а также о самом процессе прорицания, который, на его взгляд, отличался от того, с чем мы имеем дело сегодня. Прежняя формулировка не была запросом о будущем, а звучала скорее так: «Как боги отнесутся, если я сделаю то, что задумал». И наконец, то, что меня больше всего поразило и пошатнуло мои взгляды на мою практику, – это вклад Птолемея в современную астрологическую парадигму. Оказывается, именно благодаря этому астрологу моментом включения астрологии мы считаем время рождения. Именно его метафора о семени, из которого потом произрастает растение, настолько прочно вошла в сознание всех астрологов, что многие из них, включая меня, иначе и не мыслят.

А что, если моментом включения астрологии является вовсе не момент рождения, а момент, когда астролог соглашается рассмотреть некий вопрос клиента? Тогда астрология встраивается в один ряд с другими мантическими системами, такими как руны, карты Таро или гексаграммы И-Цзин. При подобном подходе к проблеме весь астрологический детерминизм отступает на второй план. Вопрос не в том, правильно ли мы определили исходный момент рождения, а в том, что процесс трактовки гороскопа – это творческая интерпретация астрологических сигнатур, которая зависит не от внешних данных, а от конкретного астролога, конкретного клиента и контекста, в котором задается вопрос. Это как Таро-консультация, где символический ряд выпадает для момента здесь и сейчас, а не является внешне обусловленной истиной.

Книга потрясающая. Я говорю не только о количестве ссылок на первоисточники, глубине и опыте автора, но в первую очередь о важности поднимаемых им философских и методологических вопросов. Эта книга заставляет задуматься и переворачивает сознание. Мне особенно понравилось описание автором алгоритма теологической герменевтики, с помощью которого получают значения в текстах Священных писаний. Четыре уровня текста, которые описывает автор, в переложении на формат астрологической консультации наполняют работу астролога глубоким смыслом.

Если Джеффри Корнелиус прав, а вся моя интуиция громко кричит, что так и есть, тогда как в свете подобных идей выглядит мое исследование? Получается, что я не разработал систему внешних детерминирующих сюжетов, которые планеты накладывают на наши жизни, как вожжи на лошадей. Я просто расширил алфавит астрологии еще на 360 букв. Сформулированные мною сюжеты – это не судьба, которая ожидает человека, что бы тот ни делал. Это как новая колода Таро; новый, а точнее очередной, оракул, который астрологи при желании могут задействовать, чтобы углубить работу с клиентами.

Если честно, завершив чтение книги Корнелиуса, я выдохнул с облегчением. Мне очень близки его взгляды на астрологию. Основная идея его работы звучит так: Destiny is negotiable («Судьба готова вести переговоры»). Это был как будто последний фрагмент головоломки, который в моем сознании все поставил на свои места. В последней главе я постараюсь суммировать все, что произошло в моей астрологической жизни за последние пять лет проведения исследования.