Текст книги "Арбалет"

* * *

В свои двадцать три года парень выглядел на восемнадцать. Молодое миловидное лицо казалось по-детски наивным. Создавалось впечатление, что у парня мягкий податливый характер. Такого нетрудно принять за девушку, если нарядить соответствующим образом. Но то, что Васильев узнал о подследственном, лишний раз убеждало, насколько обманчивой бывает внешность. Галушкин Виктор Сергеевич не был нежным безвольным созданием. Он имел первый разряд по боксу, служил в десантных войсках и даже воевал в Чечне. О его прекрасной физической подготовке и бойцовских качествах красноречиво говорил тот факт, что Косте и Андрею стоило большого труда задержать его. Галушкин сдался лишь тогда, когда ему в лоб были направлены два «макаровских» ствола.

Прежде конфликтов с законом он не имел. Все знакомые Галушкина, с которыми следователю довелось побеседовать, отзывались о Викторе крайне положительно. Они отказывались верить в то, что он способен на такие преступления. Видимо, однажды произошёл надлом, изменивший психологию парня. Надлом, который никто не заметил. Где это случилось, нетрудно было догадаться. На одном из допросов, когда Васильев спросил: «А тебе не жаль убитых?», Галушкин, отбросив свой невозмутимый вид, вдруг взорвался: «А за что их жалеть? Пока мы „там“ проливали кровь, эти сволочи набивали свои карманы!». Впрочем, больших хлопот с ним не было. Парень во всем признался, ответил на все вопросы. И лишь один вопрос: «Где ты взял яд?» – так и остался без ответа.

…Захлопнув папку с делом Галушкина, Васильев сказал:

– Ну что ж, Виктор Сергеевич, будем считать, что следствие закончено. Теперь суд будет решать твою судьбу. Откровенно говоря, мне тебя жаль. Ведь неплохой же парень! Как ты мог позволить себе так опуститься?

Галушкин молчал, глядя в сторону. Васильев протянул руку к кнопке, чтобы вызвать конвойного, но, так и не нажав её, задал ещё один вопрос:

– Ты действительно не жалеешь о том, что сделал?

– Нет, – равнодушно ответил парень.

– Но ведь ты же был на войне! Должен знать цену жизни.

Красивое лицо подследственного исказила злая усмешка:

– Именно там я понял, что она гроша ломаного не стоит.

Васильев нажал кнопку.

– Уведите, – сказал он вошедшему конвоиру.

Оставшись в одиночестве, Олег Сергеевич несколько минут сидел неподвижно, подперев голову руками. Вот ещё одно успешно завершенное дело. Ещё одна победа. А на душе не радостно. Осадок в душе остался от этой победы. Он вдруг впервые поймал себя на мысли, что ему хочется сменить профессию.

2003 г.

Боевое крещение Княгини

Полковник задерживался. В ожидании шефа офицеры травили анекдоты, беседовали о своих делах. Наконец, дверь отворилась, и начальник отдела Иван Егорович Седой неторопливо вошёл в кабинет. Но сегодня он был не один. Его сопровождала молодая стройная женщина с лейтенантскими погонами.

– Господа офицеры! – торжественно произнёс полковник. – Знакомьтесь: это наша новая сотрудница Князева Ольга Владимировна, будущий следователь. А пока наберётся опыта на оперативной работе. Прошу любить и жаловать.

В кабинете началось шумное оживление. В адрес новенькой посыпались добродушные шутки, на которые она никак не реагировала, словно не слыша их. Она была недурна собой. Её можно было бы назвать привлекательной, если бы не излишне строгое, слегка надменное лицо и холодный взгляд ярко синих глаз.

– А теперь за работу! – скомандовал начальник отдела, садясь на своё место.

Шум прекратился. Князева села на свободный стул. Её идеально прямая спина, длинная тонкая шея с гордо посаженой головкой, строгое лицо и холодный взгляд были столь выразительны, что с лёгкой руки опера Пашки Гальского за новенькой прочно закрепилось прозвище Княгиня Ольга.

Игривое настроение мужчин отдела по отношению к Князевой быстро сошло на нет. Княгиня совершенно не понимала шуток или не хотела их понимать и пресекала на корню любые попытки завести с ней шутливый разговор. На работе она говорила только о делах, её тон был сух и официален. Обладая хорошим багажом теоретических знаний, Князева с первого дня с головой ушла в работу, не давая себе ни малейшей поблажки.

Впрочем, не только себе. Коллег по работе очень скоро стали раздражать её бесконечные замечания и придирки, которым подвергались даже те, кто занимал более высокую должность. Это, в свою очередь, породило слухи о том, что у Князевой в милицейских кругах есть высокие покровители. Как бы там ни было на самом деле, но связываться с Княгиней никто не хотел, предпочитая по возможности как можно меньше иметь с нею дело. Между новой сотрудницей и остальным коллективом пролегла полоса отчуждения.

В один из дней оперуполномоченный старший лейтенант Логов был вызван в кабинет начальника отдела.

– У меня к тебе есть особое задание, Костя, – сказал полковник. – Поработаешь в паре с Ольгой Владимировной. Поможешь ей набраться опыта, практических знаний.

От такого доверия глаза у парня округлились.

– За что, Иван Егорович? – взмолился он. – В чём я провинился?

– Чудак-человек! – усмехнулся полковник. – Молодой парень, а от хорошенькой девушки шарахаешься. Может быть, ты у нас жёноненавистник?

– Против женщин я ничего не имею, – ответил Логов. – С удовольствием общаюсь с ними в любой обстановке, даже в рабочей. Но только не с Княгиней.

– Ну, это ты зря! – шеф хитро прищурился. – Кстати, если уж быть точным, то она пока ещё не княгиня, а княжна. Я на твоём месте взял бы этот факт себе на заметку.

Костя хотел было выложить полковнику всё, что он думает об этом факте, но не рискнул, остерегаясь того, что Князева могла оказаться родственницей шефа. От задания ему отбиться не удалось, пришлось «взять под козырёк» и покинуть кабинет, бормоча себе под нос проклятия.

Вопреки его опасениям Ольга Владимировна Князева оказалась не такой уж и занудой. Конечно, её стремление докопаться до сути в любом вопросе и делать всё так, как положено, временами сильно утомляло, но в целом они довольно быстро нашли общий язык и неплохо ладили. Это не осталось незамеченным и послужило поводом для зубоскальства со стороны коллег. Кое-кто даже прилепил Косте титул «князь». Но все эти подколки были беззлобными и не очень огорчали Логова. Парень он был общительный и умел ладить с людьми. В какой-то степени ему даже удалось изменить их мнение о его подопечной в лучшую сторону.

Отношения между Княгиней и коллективом несколько потеплели. Но вскоре произошли события, зачеркнувшие Костины старания.

* * *

Рецидивиста Ивана Пришилина взяли в одном из общежитий, объединённых общим названием «Три поросёнка». Никто не сомневался в том, что разбойное нападение с нанесением тяжких телесных повреждений совершил он. Но отсутствие сомнений не является доказательством вины. А вот по части прямых улик было туго. Потерпевший находился в крайне тяжёлом состоянии, рассчитывать на возможность побеседовать с ним в ближайшее время было бессмысленно. Правда, нашлись два свидетеля, которые «кое-что» видели и даже смогли в общих чертах описать внешность нападавшего (по их описаниям и был арестован Пришилин). Но от официальных показаний они наотрез отказались, мотивируя свой отказ тем, что «твёрдо не уверены», «хорошо не разглядели» и тому подобными доводами. А это, в свою очередь, означало, что сыщикам в трёхдневный срок было необходимо добыть неоспоримые доказательства вины задержанного или же по истечении этого срока освободить его из-под стражи. А потом ищи ветра в поле. К такому повороту событий они были готовы, поэтому при задержании Пришилина в кармане его куртки был «обнаружен» пистолет. Арестованный страшно ругался, проклиная «поганых Ментов», но те только посмеивались. Оформили протокол задержания, и взятого «с поличным» преступника поместили в следственный изолятор.

Преступление, совершённое Пришилиным, и последовавший за этим его арест не могли не заинтересовать дотошную подопечную Кости Логова. Она буквально забросала парня вопросами, выясняя все тонкости этого дела, и он терпеливо объяснял ей всё, что ему был известно.

– Ты сказал, что преступник ранил жертву ножом. Так? – задала Князева очередной вопрос.

– Так, – ответил Костя, ещё не зная, к чему она клонит.

– Но ведь нож не нашли?

– Нет.

– Почему?

– Пришилин, скорее всего, от него избавился – спрятал или уничтожил, – пояснил Логов. – Зачем ему хранить такую опасную улику?

Князева на минуту задумалась.

– Ерунда получается, – сказала она. – От ножа он избавился, как от опасной улики, но при этом спокойно разгуливал, зная, что у него в кармане пистолет.

Костя улыбнулся.

– А если он этого не знал?

Княгиня так резко вскинула на него глаза, что парень сразу же пожалел о своих словах.

– Что?! – лицо у неё приняло каменное выражение. – Ты хочешь сказать, что пистолет ему подсунули?

Логов поспешил дать задний ход.

– Это я только предположил. Возможно, всё было не так…

– Костя, не юли! Отвечай: да или нет?

Глядя в лицо этой кипевшей праведным гневом молодой женщины, Логов понимал, что любые доводы и объяснения бессмысленны – она их не станет слушать. Для неё был важен сам факт допущенного нарушения. Поэтому он молчал.

– Не хочешь говорить? Ладно. Я это выясню в другом месте, – Княгиня решительно направилась к выходу.

Костя с досадой смотрел ей вслед, предчувствуя грядущие неприятности.

* * *

Начальник отделения Васильев занимался бумажной работой, когда к нему в кабинет ворвалась разъярённая фурия.

– Олег Сергеевич, объясните, каким образом у Пришилина оказался пистолет?

Васильев отложил бумаги и внимательно посмотрел на вошедшую.

– Вы забыли постучаться, барышня, – сказал он.

– Я вам не барышня, а сотрудник уголовного розыска! – взвилась женщина. – И я требую ответа на свой вопрос.

Стараясь казаться спокойным, Васильев ответил:

– Сотруднику уголовного розыска не мешало бы знать, что существует дисциплина и круг определённых обязанностей, возложенных на каждого работника. Вот и выполняйте свои обязанности, а не суйте нос в чужие дела.

– Но это дело касается всех! – воскликнула Князева. – Грязные методы бросают тень на всю российскую милицию.

При словах «грязные методы» лицо Васильева передёрнулось, но он опять сдержался. Глядя на авторучку, которую вертел в руках, он сказал:

– В своё время Пришилин «пришил» трёх человек. Вот такой каламбур. Но это я говорю о тех преступлениях, которые удалось доказать и за которые он понёс наказание. А сколько людей он покалечил, сломал жизнь, сколько молодых ребят сбил с пути истинного – этого никто не знает. Кстати, кличка у Пришилина – Ванька Мокрый. Вам это о чём-нибудь говорит?

– Есть такой декоративный цветок.

Васильев усмехнулся.

– Ну, цветком Пришилина вряд ли можно назвать. «Мокрое дело» на уголовном жаргоне означает убийство.

– Это мне известно, – Князева немного сбавила тон.

Васильев поднял на не глаза.

– Тогда чего вы от меня хотите? Я не собираюсь отпускать на волю заведомого преступника, который уже лет двадцать лишних топчет землю. Он ведь ещё кого-нибудь угробит. На чьей совести будет эта жертва?

Князева глубоко вздохнула.

– Олег Сергеевич, я ведь не против того, чтобы преступник был арестован и осуждён. Но мы должны действовать законными методами, а не использовать жегловские штучки. Всё начинается с малого. Сначала мы фабрикуем дела против уголовников, а потом упекаем за решётку невинных людей.

– Жегловские штучки, если вы помните, помогли раскрыть и обезвредить опасную банду, – сказал Васильев, продолжая вертеть в руках авторучку. – Если ради общей пользы приходится отступать от правил, то я это делаю. Полагаю, нам не о чем больше говорить.

– В таком случае, – Князева опять повысила голос, – я буду вынуждена подать рапорт начальству.

– Вы ничего не докажете, – на скулах Васильева заиграли желваки.

– Докажу! Я потребую провести дактилоскопическую экспертизу. Если пистолет действительно принадлежит Пришилину, то на нём должны быть отпечатки его пальцев.

Авторучка в руках Васильева переломилась пополам. Окатив посетительницу ледяным взглядом, он сказал:

– Хорошо, я освобожу этого отморозка из-под стражи. А теперь выметайся из кабинета.

Когда Князева ушла, Васильев рывком сдёрнул трубку с телефона внутренней связи.

– Логова ко мне! Немедленно!

Через пару минут Костя осторожно вошёл в кабинет следователя.

– Вызывали, Олег Сергеевич?

Уже не сдерживая бурлившую внутри ярость, Васильев закричал:

– Ты сказал этой суке про пистолет?

Костя тяжело вздохнул и отвёл глаза в сторону, приготовившись к тому, что в течение ближайших нескольких минут ему придётся исполнять роль громоотвода.

* * *

Уголовник Ванька Мокрый на этот раз, как говорится, вышел сухим из воды. Серьёзных улик против него найдено не было, дело с пистолетом замяли, поэтому по истечении трёх суток Пришилин был выпущен на свободу за отсутствием доказательств его вины. С лицом оскорблённой невинности он сетовал на милицейский произвол по отношению к честным гражданам, а на губах играла злорадная ухмылка. Васильев буквально кипел от бессильной злобы. Трудно сказать, кого он в это время ненавидел больше: матёрого, закоренелого преступника, избежавшего заслуженного наказания, или молодую неопытную сотрудницу отдела, помогшую преступнику это самое наказание избежать.

Впрочем, злился не один Васильев. Княгиня не только перечеркнула проделанную работу, но и подкинула хлопот на будущее. Единственной надеждой сыщиков оставался потерпевший, который всё ещё находился в тяжёлом состоянии. Теперь у его палаты постоянно дежурил милиционер. За Пришилиным была организована круглосуточная слежка. Оперативные работники, сменяя друг друга, старались не упускать его из виду. Ванька Мокрый, скорее всего, об этом знал или догадывался. Вёл себя он очень тихо и почти ни с кем не общался. Единственным исключением была его подруга, у которой он проводил большую часть времени. Вероятно, она и была той женщиной, которая периодически звонила в больницу, справляясь о состоянии потерпевшего.

По прошествии недели, когда стало ясно, что шансов на выздоровление у пациента практически нет и дни его сочтены, Васильев решил спровоцировать преступника на решительные действия. Он попросил медперсонал больницы на вопросы по телефону отвечать, что больной пошёл на поправку и скоро сможет давать показания. Результат не заставил себя долго ждать. Уже в середине дня позвонил Денис Гущенко – оперативник, ведущий в данный момент наблюдение за Пришилиным.

– Олег Сергеевич, наш подопечный занервничал. Кажется, он пытается оторваться от слежки. Один я за ним не услежу. Пришлите кого-нибудь на помощь.

– Почему ты решил, что он хочет сбежать? – спросил Васильев.

– Он несколько раз пересаживался с одного транспорта на другой. А сейчас взял такси и направляется в сторону Коммунального моста.

– Понятно. Сейчас отправлю к тебе ребят. Держи со мной связь и постарайся не упустить Пришилина.

– Постараюсь.

– Но зря не рискуй. Соблюдай осторожность и на рожон не лезь.

– Слушаюсь, босс! – бодро ответил Денис. – Не лезть на рожон – моё любимое занятие.

Васильев положил трубку, мысленно чертыхнувшись. В американских фильмах копы всегда работают парами, а тут вечно не хватает людей. Он торопливо оторвал от дел двух молодых оперов – Павла Гальского и Андрея Кокорина – и отправил их в помощь Денису.

Через несколько минут Гущенко позвонил опять, сообщив о том, что преследуемый движется в сторону Кировского района. После этого связь с ним оборвалась.

Приехав в Кировский, Андрей с Пашкой разъезжали по району наугад, не зная, что им делать. Ни им, ни Васильеву связаться с Гущенко не удавалось. Наконец парни обнаружили машину Дениса, стоявшую у кромки тротуара. Тогда они припарковались рядом и стали пешком прочёсывать близлежащие дворы. В одном из них оперативники увидели небольшую группу людей, взволнованно переговаривающихся между собой.

– Надо вызвать милицию, – послышался женский голос.

– Здесь милиция, – сказал Гальский, показывая удостоверение. – Что случилось?

Люди расступились, и оперативники увидели своего товарища. Гущенко лежал на земле лицом вниз. Из его спины торчал финский нож, воткнутый по самую рукоятку.

* * *

В кабинете начальника собрались все сотрудники отдела, кроме Князевой. На длинном столе, за которым проводились ежедневные планёрки, стояли гранёные стаканы, бутылки с водкой и скромная закуска. На тумбочке в углу стоял портрет Дениса Гущенко с перетянутым чёрной лентой уголком. Денис был весёлым, улыбчивым парнем. И на этой фотографии он тоже улыбался, но что-то изменилось в его улыбке.

– Странно, – сказал Васильев. – Никогда не замечал прежде, что у Дениса такое грустное, задумчивое лицо. Даже улыбка у него грустная.

Пожилой следователь Аршинов согласно кивнул и сказал:

– Так всегда бывает с портретами умерших людей. У Анны Ахматовой даже есть такое стихотворение:

 
Когда человек умирает,
Изменяются его портреты.
По-другому глаза глядят и губы
Улыбаются другою улыбкой.
 

Начальник отдела поднялся со своего места.

– Давайте помянем нашего погибшего товарища, – он обвёл взглядом присутствующих. – Однако мы здесь не все собрались. Костя, – обратился он к Логову, – позови Ольгу Владимировну.

Присутствующие мрачно переглянулись. Костя замешкался.

– Я прошу тебя, – сказал полковник. – Ну не мне же, старику, идти за ней.

Костя поднялся и направился к двери.

– Давай, князь, чеши за своей княгиней, – злобно бросил ему вслед Гальский.

Логов на секунду обернулся и, ничего не ответив, вышел из кабинета.

– Зря ты, Павлуха, так, – сказал Кокорин. – Костян-то в чём виноват? Ему самому тошно.

– А кому не тошно? – Пашка хотел ещё что-то сказать, но замолчал, стиснув зубы.

Лейтенант милиции Князева громко рыдала. Когда Логов вошёл, она попыталась совладать с собой, но у неё ничего не вышло, и она вновь залилась слезами.

– Костя… я же… хотела как лучше… по справедливости… – судорожные всхлипы мешали ей говорить. – Я… я не думала… что всё так закончится.

Несколько минут Логов пытался её успокоить. Наконец, это ему удалось. Когда они входили в кабинет начальника, Ольга уже не плакала и внешне была спокойной. И лишь покрасневшие, припухшие от слёз глаза выдавали её внутреннее состояние.

* * *

Ориентировки с фотографиями Пришилина были расклеены в общественных местах, показаны по местному телевидению. Это дало свои результаты. Однажды неизвестный человек позвонил в милицию и сообщил, что несколько минут назад очень похожий на разыскиваемого человек вошёл в одну из двенадцатиэтажек на проспекте Химиков. Немедленно к указанному дому была направлена оперативная группа. Под видом работников БТИ сотрудники проверяли одну квартиру за другой. Напротив дома в машине дежурила группа захвата, контролирующая всех выходящих и готовая по первому сигналу приступить к действию.

В оперативную группу, проводящую осмотр квартир дома, была включена и Ольга Князева. На это задание она напросилась сама. Полковник Седой был сначала категорически против этой затеи и даже слушать ничего не хотел. Но Княгиня оставалась верной себе. Она стала горячо убеждать его в том, что для неё это дело чести, что иначе она будет вынуждена подать рапорт об уходе. В конце концов, начальник сдался, не выдержав её напора.

– Ну что же, Оля, – сказал он, – пусть это будет твоим боевым крещением.

Обход квартир было решено проводить снизу вверх, по два человека на этаж. Ольга Князева досталась в напарники Андрею Кокорину. Прежде, чем приступить к делу, они обговорили ряд предосторожностей и условных сигналов. Одним из главных требований было следующее: покидая очередную квартиру, каждый из них был должен сначала дождаться своего напарника и лишь потом посещать следующую квартиру.

Но на пятом этаже Андрею пришлось отступить от этого правила. Выйдя в коридор, он увидел, как в сторону лифтов метнулся человек. Кокорин бросился следом. Он обследовал все закутки в поисках незнакомца, но тот исчез, словно призрак. Оставалось проверить помещение мусоропровода. Андрей торопливо забежал туда и сходу нарвался на удар в челюсть. В глазах потемнело. Две-три секунды потребовалось парню на то, чтобы оправиться от нокдауна. Придя в себя, он быстро поднялся на ноги и увидел перед собой Пришилина, в руках у которого находился его пистолет. С перекошенным злобой лицом преступник целился оперативнику в лоб.

– Бросай оружие! Буду стрелять! – раздался отчаянный женский крик.

Зажав пистолет в вытянутых руках, Ольга Князева держала преступника под прицелом. От волнения всё её тело била дрожь. Пришилин резко повернулся в её сторону и выстрелил. В небольшом практически пустом помещении с бетонными стенами выстрел прозвучал оглушительно. Страшный удар отбросил женщину назад. Не теряя времени Кокорин, бросился на преступника, сшиб его с ног, и они стали отчаянно бороться за оружие, барахтаясь на грязном полу.

Но выстрел был услышан, и на помощь Андрею уже спешили его коллеги. Первым подоспел Гальский. Сходу оценив обстановку, он ударил Ваньку Мокрого ногой в челюсть так, что тот сразу обмяк. Вдвоём с Андреем они надели на убийцу наручники и усадили его в загаженный угол. Тот попытался вскочить на ноги, но Пашка опять пнул его в челюсть.

– Не дёргайся, падло!

Костя Логов не сразу сориентировался, откуда прозвучал выстрел, поэтому появился минутой позже. Первое, что он увидел: распростёртое на полу тело молодой женщины. Глаза Княгини были широко раскрыты, в них застыло удивление, словно она никак не могла понять, как такое могло случиться. На губах пузырями засыхала кровь. Логов торопливо наклонился к ней.

– «Скорую»! – закричал он. – Вы вызвали «скорую»?

Пашка подошёл к нему.

– Поздно, Костя. Она мертва.

Логов резко выпрямился. Растерянно скользя взглядом по помещению, он вдруг увидел притихшего в углу Пришилина.

– Ты, сволочь! Ты убил её!

С пистолетом в руке опер метнулся к преступнику. Он не видел, что в это время в помещение вошёл Васильев. Но это видел Андрей.

– Костя, не надо! – воскликнул он, схватив друга за руку.

Именно в этот момент прозвучал выстрел. Пуля угодила в стену под наклоном, отскочила в другую стену угла и после двойного рикошета ушла в противоположную сторону. Васильев схватился за руку пониже плеча. По рукаву стало расползаться тёмное пятно. Костя растерянно переводил взгляд то на начальника, то на преступника. И хотя положение Пришилина было незавидным, на его лице вновь расползлась злорадная ухмылка. Это и решило его судьбу. Уже не думая о последствиях, Логов выстрелил в ненавистную ухмыляющуюся рожу. На этот раз никто не пытался помешать ему.