Текст книги "Свет далёкой звезды"

* * *

Вадим сидел на кухне, прихлёбывая горячий чай. Его мучила жажда. Давно он так не напивался. Пожалуй, со студенческих лет. Он не сожалел о том, что так крепко перебрал вчера. Вчера это было просто необходимо. Теперь ему немного легче. Приступ отчаяния прошёл, хотя боль осталась. Но теперь Вадим был в состоянии принимать взвешенные решения. Впрочем, решение он уже принял и сейчас, заливая чаем похмельную жажду, обдумывал свои дальнейшие действия.

Прервав нить его размышлений, заверещал телефон. Вадим подошёл к аппарату. На табло высвечивался знакомый номер. Звонили из студии. Вероятно, Кира выполнила свои «обязательства». Вадим выждал с полминуты. Телефон не умолкал. Значит, на другом конце провода были уверены, что он дома. Он снял трубку.

– Алло!

– Вадим, что за шуточки? – услышал он сердитый голос Запрудного. – Понравилось играть в шпионов? У нас каждая минута на счету, а ты сюрпризы подкидываешь.

– На то были причины, – сказал Вадим.

– Я понимаю, что у тебя что-то стряслось. Но ведь ты не в лесу живёшь. Люди вокруг. Можно было решить все вопросы по-человечески. Приезжай! Обсудим твои проблемы. Поможем, чем можем. И – за работу! Мы, артисты, должны уметь управлять своими чувствами. Давай, ждём тебя!

– Илья, я не приеду.

– Что?! Как это не приедешь? Не говори глупости.

– Я не приеду, – повторил Вадим. – У меня изменились обстоятельства. Я прекращаю работу на сцене.

Наступила пауза. Затем Запрудный сказал:

– Вадим, ты делаешь ошибку. Если откажешься, то предашь нас всех. Тебе этого не простят.

– А если не откажусь, то предам себя.

– Чушь собачья! – взорвался Илья. – Не терплю высокопарной трескотни. В чём ты себя предашь? Мы с тобой что – халтуру гнали?

– Я этого не говорил.

– Так в чём дело?

– Это долгий разговор.

– Хорошо, я согласен на долгий разговор. Приедешь – поговорим.

– Я не приеду.

– Так-так, – пробормотал Запрудный. – В общем, слушай, дружок. Я тебя уговаривать не собираюсь. Пусть другие с тобой разбираются. Но учти: выпасть из обоймы легко, а вот попасть в неё обратно посложнее будет. Может быть, у тебя появились более выгодные предложения? Ты же теперь знаменитость хренова! Однако ты забыл, кто тебя вытащил в Москву из твоего захолустья.

– Я не забыл.

– Да пошёл ты! – Илья бросил трубку.

Вадим допил свой остывший чай. На душе было скверно. Илья прав: своим огромным успехом Вадим обязан ему. Конечно, успех пришёл благодаря тому, что Вадим создавал, благодаря его труду и таланту. Но путь к успеху открыл Запрудный. Надо бы поговорить с ним, объяснить всё. Нет, это бесполезно. Запрудный его не поймёт. Толя Воронов способен понять, а Илья – нет. Илья совсем другой человек. Не случайно за долгие годы сотрудничества они так и не стали настоящими друзьями.

Одной чашки чая оказалось мало. Вадим вернулся на кухню. Но едва он успел второй раз наполнить чашку, как вновь раздался телефонный звонок. На этот раз звонил Стеблин.

– Вадим Павлович! – звучал в трубке его бодрый голос. – Мне сообщили, что вы отказались участвовать в концертной программе. Это правда?

– Да, это правда, – ответил Берестов.

– Значит, теперь нам ничто не мешает приступить к работе над сценарием?

– Должен вас огорчить: я не буду больше работать над сериалом.

– Чего же вы хотите? – осторожно спросил Стеблин. – Чем-то же вы собираетесь заниматься?

Вадим задумался. Стоит ли откровенничать? Вряд ли Стеблина интересуют его духовные потребности. Если уж с Ильёй не удалось найти общий язык… Но попробовать можно. Вдруг и вправду они смогут договориться? Он сказал:

– Я хочу написать новый роман. Я давно собирался приступить к работе над ним, но всё не хватало времени. Больше не хочу откладывать.

Теперь задумался Стеблин. Он понимал, что с желанием автора надо считаться, даже если это желание нарушает планы. Будучи деловым человеком, Виктор Ильич без промедления стал искать выгоду, которую можно было извлечь из сложившейся ситуации.

– Что это будет за роман? – спросил он. – Меня интересует тематика.

– Обычная житейская тема, – ответил Берестов. – Человеческие отношения. Поведение людей в различных ситуациях. В двух словах не объяснишь. Надеюсь, что получится хорошее произведение.

– Я в этом не сомневаюсь, – сказал Стеблин. – Разве вы когда-нибудь плохо писали? Криминала, как я понимаю, в романе не будет?

– Практически нет.

– Ну что ж, это не существенно. Порой хорошая мелодрама бывает интересней крутого боевика или закрученного детектива. Сколько времени вам потребуется на работу?

– Думаю, что эта работа займёт два года. Возможно, три.

– Я не ослышался? – удивлённо спросил Стеблин. – Может быть, вы хотели сказать: два-три месяца?

– Вы не ослышались, – ответил Вадим.

– Вадим Павлович, это нереально! – воскликнул продюсер. – Я не могу дать вам столько времени.

– Вы мне его давать вовсе не обязаны. Я буду расходовать своё время.

– Но я не могу ждать так долго!

– А вы не ждите. Воспользуйтесь услугами другого автора.

– Вы что, действительно не понимаете? – с досадой произнёс Стеблин. – Мне не нужен другой автор. Сейчас ваше время! Вы сейчас в центре внимания! Нельзя упускать этот момент! Поэтому я не могу согласиться на ваши условия.

– А с какой стати вы решили, что я у вас в подчинении? – рассердился Вадим. – Почему я не могу заниматься тем, что мне по душе?

– Потому что мы в одной связке и должны уважать интересы друг друга.

– То есть ваши интересы?

– Наши!

Вадим понял, что по-хорошему договориться не получится, поэтому решил закончить разговор.

– Виктор Ильич, это бесполезный спор, – сказал он. – Я буду делать то, что считаю нужным. Для других я перестаю существовать. Я исчезаю. Ложусь на дно.

– Это окончательный ответ? – спросил Стеблин.

Тон его голоса изменился. Он стал недружелюбным и даже угрожающим.

– Да, – ответил Вадим.

– А не боитесь, что пожалеете?

– Нет.

– Ну, так слушай меня, Достоевский: пока ты сочиняешь свой роман, я позабочусь о том, чтобы о тебе забыли. На дно, говоришь, хочешь лечь? Так знай: я тебя закопаю на этом дне. Я тебя похороню. Ты меня понял?

– Понял.

– Что ты понял?! Что ты понял, кретин?!

– Что ты меня похоронишь.

Продолжать разговор было бессмысленно. Вадим положил трубку и отключил телефон от сети. Как ни странно, после двух неприятных диалогов он почувствовал себя спокойнее и увереннее. Теперь ему отступать было некуда – мосты он сжёг собственными руками. Потом он сходил до ближайшего газетного киоска, где накупил прессы с объявлениями. Вернувшись домой, стал изучать рынок жилья. Несколько предложений привлекли его внимание. В них предлагались к продаже дома, расположенные в небольших населённых пунктах, разбросанных по окраинам Московской области. В основном это были деревни. Теперь предстояло выбрать наиболее подходящий вариант.

Вскоре вернулась Кира.

– Вадик, ты ещё жив? – окликнула она мужа. – Я принесла тебе пиво.

– Спасибо, дорогая! – ответил Вадим. – Можешь выпить его за моё здоровье.

Она прошла в комнату. Подошла к мужу и сказала, положив руку на его плечо:

– Ну, не сердись, милый! Ты должен меня понять. Я расстроилась… и обиделась. Ты в последнее время стал отдаляться от меня. Все эти внезапные исчезновения меня очень больно ранят. Мне кажется, что ты меня разлюбил.

– А ты меня любишь? – спросил он.

Кира наклонилась к нему, обняла за плечи и горячо прошептала:

– Ну конечно, милый! Я тебя очень люблю!

– И ты хочешь, чтобы мы всегда были вместе?

– Да, милый!

– Кира, это замечательно! – сказал Вадим. – Значит, ты готова поехать со мной?

Она насторожилась.

– Куда поехать?

– В какую-нибудь деревеньку, где нас никто не найдёт.

– Зачем?!

– Я хочу написать новый роман.

Кира удивлённо смотрела на него.

– Вадик, я тебя не понимаю. Зачем для этого куда-то ехать? Почему нельзя написать роман здесь?

– Здесь я его не напишу.

– Но почему? Прежде ты всегда работал здесь, и у тебя всё прекрасно получалось. Что с тобой происходит?

– Кира, со мной всё в порядке. Я хочу заняться серьёзной литературной работой. На это мне потребуется много времени. Мне надо спрятаться от всех, уйти в тень.

– А как же быть с другими, перед которыми у тебя есть определённые обязательства? – не отступала она.

– Я никому ничего не должен, – сказал Вадим. – А то, что был должен, я давно отработал.

– Но ты работаешь в команде!

– Я не футболист.

Кира глубоко вздохнула.

– Вадик, ты хотя бы осознаёшь, чем рискуешь? Ты можешь потерять очень много. Это ты понимаешь?

– Понимаю, – Вадим посмотрел жене в глаза. – Ты поедешь со мной?

Она отрицательно покачала головой.

– Я ещё не сошла с ума.

Он невесело усмехнулся.

– Значит, не хочешь быть со мной в печали? Ну что ж, поеду один.

Кира молчала. Глядя в её сердитое, напряжённое лицо, Вадим с горечью думал о том, что почти четверть века прожил рядом с практически чужим человеком. После затянувшейся паузы жена сказала:

– Вадим, я прошу тебя хорошо подумать. Если не изменишь своё решение – между нами всё кончено.

– Я не передумаю. Можешь подавать на развод.

– В таком случае, должна тебя предупредить: эта квартира останется за мной.

– Хорошо.

– И ещё. Я много лет была тебе верной женой, а теперь ты меня бросаешь. Мне надо на что-то жить. Тебе придётся крупно раскошелиться.

Вадим опять усмехнулся.

– В этом я не сомневаюсь. Твоя любовь стоит дорого.

Кира мстительно посмотрела на него.

– Думаю, что другие тебя тоже хорошо пощиплют, – сказала она. – Все, кого ты подставил.

* * *

За окном гудела вьюга. Её завывающие звуки нагоняли на сердце тоску. В такие минуты Вадим испытывал острые приступы одиночества. В голову заползали невесёлые мысли о том, что он, вероятно, поступил очень неразумно, забравшись в эту глушь. Сюда он перебрался ещё в начале октября. Едва обустроившись, сразу приступил к работе над романом. Начать крупное произведение оказалось делом нелёгким, Вадим неоднократно переделывал написанное. Но потом работа вдруг пошла, текст словно сам тащил автора за собой.

Поначалу, правда, очень сильно досаждали местные жители, у которых появление в их краях знаменитости вызвало огромное любопытство. Но прошло время, и интерес стал понемногу угасать. Люди привыкли к тому, что рядом с ними живёт известный писатель, и без надобности старались не мешать работать «большому человеку». Берестова такое положение вполне устраивало. Небольшая деревня имела довольно убогий вид, но Вадим словно не замечал этого. Зато он видел, какой прекрасный лес, тронутый осенними красками, растёт сразу за селом. Иногда, устав сидеть за компьютером, он бродил по лесу, с удовольствием вдыхая его свежий, чистый воздух.

А потом наступила зима с её короткими днями, морозами и вьюгами. Вадима не пугали хлопоты, которые она неизбежно несла с собой, хотя они и отнимали немало времени. Поколоть дрова или очистить двор от снега после долгого сидения за компьютером было даже приятно. Тяжело становилось с наступлением темноты, особенно вот в такие вечера, когда за окном выла вьюга. Тогда Вадим чувствовал себя одиноким, всеми покинутым человеком. И если в такой вечер работа над романом не клеилась, то становилось совсем худо. Благо ещё, что его опекали две хорошие женщины, живущие по соседству – Вера и её пятнадцатилетняя дочь Даша. Они ненавязчиво следили за тем, чтобы у соседа было что поесть, не погасла печь – в общем, взяли над ним неофициальное шефство. Вадим не возражал и, по возможности старался сделать для них что-нибудь полезное. Вера и Даша жили вдвоём. Старшая дочь Веры вышла замуж за городского парня и с огромной радостью покинула родную деревню. А муж в самый разгар перестройки отправился на заработки и пропал. С тех пор о нём ничего не было известно.

Вадим выключил компьютер. Пожалуй, на сегодня хватит. Работа застопорилась, значит надо сделать перерыв. Он лёг на кровать, но через минуту поднялся. Лежать и слушать, как за окном гудит ветер, было невыносимо. Требовалось найти какое-нибудь занятие, чтобы отвлечься от тоскливых дум. Вот если бы рядом с ним сейчас была Лена Хоромцева, тогда никакой тоски не было бы и в помине. Тогда эта заброшенная деревенька казалась бы Вадиму самым прекрасным местом на земле. Вадим взял в руки портрет Лены, стоявший на полке книжного шкафа, и поставил его на стол рядом с компьютером. Милое, родное лицо трогательно улыбалось ему с фотографии. Репортёр сумел поймать самый удачный для съёмки момент. Наглый папарацци, бессовестно влезший в чужие отношения, оказал Вадиму неоценимую услугу. Этот портрет – всё, что осталось у него на память о любимой женщине.

В сенях послышались шаги, потом распахнулась дверь, и в избу вошла юная соседка Даша, с ног до головы запорошенная снегом.

– Вадим Павлович, вы опять не заперли дверь, – сказала она укоризненным голосом, каким обычно старшие делают замечание молодёжи. – Дождётесь незваных гостей.

Берестов добродушно засмеялся.

– Да кому я нужен, Дашенька?

– А вы думаете: раз деревня, значит, можно расслабиться и никого не бояться? Ошибаетесь! Сейчас такие времена, что нигде нельзя быть спокойным, – девочка деловито огляделась. – Про печку не забываете?

Она распахнула дверцу печи и заглянула в топку.

– Так и есть – всё прогорело. Ох, Вадим Павлович, что мне с вами делать? Ведь замёрзнете же! На улице вон ветрище какой!

Она занялась печью, продолжая свою воспитательную речь. Вадим с удовольствием слушал её увещевания. Появление девочки внесло бурное оживление в его одинокое жилище.

– Пока у меня есть такая замечательная соседка, со мной ничего не случится, – сказал он.

Девочка довольно улыбнулась, но сказала с напускной строгостью:

– Не могу же я постоянно за вами следить. Вы сами должны о себе беспокоиться.

– Хорошо, Дашенька, я обещаю отныне быть ответственным.

– То-то же!

Печь понемногу стала разгораться. Закончив возиться с ней, девочка прошла в комнату. На столе рядом с компьютером она увидела портрет незнакомой ей женщины.

– Вадим Павлович, а это кто? – спросила Даша с детской непосредственностью. – Ваша муза?

Берестов подошёл к ней, легонько обнял за плечи. Так они постояли с полминуты, потом Вадим сказал:

– Это моя звезда – далёкая и, к несчастью, уже погасшая. Но её свет продолжает указывать мне путь.

Даша удивлённо посмотрела на него.

– А почему погасшая? Она умерла?

Вадим качнул головой.

– Как-нибудь я расскажу тебе о ней. А сейчас мы с тобой будем пить чай. Снимай свою шубку, не то спаришься в ней.

– Нет-нет! – запротестовала Даша. – Я пришла, чтобы пригласить вас к нам в гости. Мама наготовила разных блюд. Она хотела, чтобы я отнесла их вам, но я пообещала, что вернусь домой вместе с вами, – девочка лукаво взглянула на него. – Вы же не станете подводить меня?

Вадим смотрел в ясные глаза девочки, и вдруг тепло волною накатило на него.

– Нет, Дашенька, я не стану тебя подводить, – сказал он. – Да и с какой стати я должен отказываться? Меня приглашают в гости две прекрасные женщины, а я буду упираться? Глупости!

Он надел на голову шапку, накинул на плечи куртку.

– Идём, Даша!

Они направились к выходу. У порога Вадим обернулся. Лена Хоромцева с портрета смотрела на него и приветливо улыбалась.

2006 – 2007гг.

Отныне мы братья

До начала концерта оставалось пятнадцать минут. Марина прохаживалась перед крыльцом филармонии, нервно поглядывая на часы. Где Алёшка? Куда он запропастился? И вообще, о чём он думает? Она ещё надеялась, что с минуты на минуту он появится со стороны автобусной остановки и торопливо подойдёт к ней, заметно прихрамывая. А потом будет долго извиняться и объяснять причину своего опоздания. Как будто она нуждается в его объяснениях. И так всё ясно. Опять кому-то потребовалась его помощь, а он, добрая душа, никому не может сказать «нет». Вот и ездят на нём все, кому не лень. Пластилиновый характер.

Нет, здесь она явно перегнула. Конечно, характер у Алёши и мягкий, и слишком добрый, но не пластилиновый. И лепить из себя что-то он никому не позволит. Когда дело касалось принципа, Алёша неожиданно проявлял чудеса твёрдости и решительности. На его улыбчивом, добродушном лице вдруг пролегали жёсткие складки. Но таким его можно было видеть крайне редко. Алексей был по-настоящему добрым человеком и стремился помочь каждому, кто в этом нуждался. «Мне это совсем не трудно, а человеку польза», – говорил он. И Марина, чего скрывать, любила его за эту доброту. Вот и сегодня он сказал ей по телефону, что возникли неотложные дела, и предложил встретиться возле филармонии. Но почему он помогает другим в ущерб своей любимой девушке? Разве не о ней он должен думать в первую очередь? Надо было сразу ему поставить условие: или на концерт идём вместе, или…

Что надо было выставить в качестве второго «или», она ещё не решила. Но ведь и так поступать тоже нельзя. Она волнуется, а его всё нет. И почему не позвонит?

– Простите, у вас не будет лишнего билета?

Марина обернулась. Перед ней стоял высокий, стройный парень. Она взглянула на часы: было уже без семи минут шесть.

– Да, молодой человек, у меня есть лишний билет.

Получив желанный пропуск на концерт, парень спросил:

– И кого же вы сегодня не дождались: подругу или друга?

– Друга.

– Поскольку вы теперь одна, не будете против, если я за вами поухаживаю?

Марина равнодушно пожала плечами.

– Мне всё равно.

Но мгновение спустя она изменила своё решение.

– Знаете, что-то мне расхотелось идти на концерт. Найдите себе другую спутницу.

Марина вручила парню второй билет и зашагала прочь от филармонии. Она ещё не решила, куда пойдёт и что будет делать. Ноги словно сами несли её в сторону набережной. Электронные часики сыграли мелодию. Значит, уже ровно шесть. Интересно, приехал Алёшка или нет? Но почему он до сих пор не позвонил? Придётся сделать это самой.

Марина извлекла из сумочки телефон. С полминуты она постояла, раздумывая, стоит ли звонить. Обида пересилила. Девушка отключила аппарат и швырнула его обратно в сумочку.

С полчаса она бродила по набережной Томи. От реки тянуло холодом – дул северный ветер. Май в этом году выдался совсем не ласковый. Зябко ёжась, девушка покинула набережную. Пройдя через городской сад, она зашла в первое попавшееся на пути кафе. Выпив горячего кофе, Марина почувствовала себя лучше. Она уже не испытывала ни обиды, ни раздражения. Напротив, ей было неловко за то, что повела себя как глупая капризная девочка. Почему не пошла на концерт? Если Алёша не пришёл, значит, на то были причины. Обидно, что он даже не позвонил. Но кто мешал ей самой позвонить и всё выяснить? Но теперь ничего не поделаешь. Придётся ещё полтора часа болтаться по городу, а потом соврать, что была на концерте.

Конечно, от Алёшки она потребует объяснений со всей строгостью будущего юриста. Но вряд ли её строгости хватит надолго. К тому же она готовится стать адвокатом, а не прокурором. А в отношении своего любимого она уж точно никогда не будет прокурором. Только сейчас Марина поняла, что любит Алёшу. По-настоящему любит! И вовсе не случайно она выбрала не рослого, сильного и уверенного в себе красавца Игоря, а Алёшу – невысокого худощавого парня с мягким характером и покалеченной ногой. Но ведь именно травма ноги и определила окончательный выбор девушки.

Войдя во двор, Марина увидела своих родителей. Они сидели на скамейке возле дома. Мать плакала, а отец утешал её. Марина торопливо подошла к ним.

– Мама, что случилось?

Мать резко подняла голову. Несколько секунд она смотрела на дочь, словно не веря своим глазам, потом бросилась ей на шею.

– Дочка! Жива! – воскликнула она, заливаясь слезами.

– Марина, где ты была? – спросил отец.

– На концерте, – неуверенно ответила дочь.

– Одна? Ты была на концерте одна?

Марина помедлила с ответом, потом призналась:

– Я не пошла на концерт. Я просто бродила по городу, – сказала она.

– Дочка, мы звонили тебе много раз. Почему ты не отвечала? – спросила мать, продолжая всхлипывать.

– Я отключила телефон.

– Зачем?! – сердито воскликнул отец.

– Алёша не пришёл на концерт. Я обиделась на него, поэтому отключила аппарат, – Марина посмотрела отцу в глаза. – Папа, я понимаю, что это глупо, но теперь ничего не изменишь. Я не думала, что вы так всполошитесь.

Отец молча смотрел на неё. В груди вдруг кольнуло от недоброго предчувствия. Она ещё раз внимательно посмотрела в лица родителей.

– Ради Бога, что случилось?

Мать опустила глаза.

– Беда у нас, дочка, – сказала она чуть слышно.

Марина ждала, что она скажет дальше. Но мать молчала.

– Ладно, не будем обсуждать свои проблемы во дворе, – сказал отец. – Дома поговорим.

– Папа, что произошло? – воскликнула Марина с мольбой в голосе. – Что-то с Алёшей? Скажи, что с ним случилось.

– Нет больше Алёши, – глухо отозвался отец. – Убили его.

Марина растерянно переводила взгляд то на отца, то на мать. До неё медленно доходил смысл услышанного.