Текст книги "Альманах «Планета людей». Выпуск первый"

«Даже во сне вы не даёте мне покоя. Твари! Уроды! За что?!» – зло оскалившись, Микай потыкал щупальцами вслепую, пытаясь отыскать непочатую бутылку, чтобы усвиноподобиться вконец и отрубиться без снов. Таковой не обнаружилось. Зло матюгнувшись, ценианец принялся продвигаться, осторожно перешагивая через пустые бутылки, чтобы ненароком не поскользнуться и не разбудить мирно дремавшего брата. Вот ведь железные нервы – а ведь ему сегодня тоже тяжело досталось: шутка ли, родного брата повстречать спустя целую жизнь. Тем более – при таких обстоятельствах. Тем более – когда его давно считают погибшим.

Пробравшись на кухню, Микай почесал спину и, приблизившись к холодильнику, отворил его. Так, это нам не надо. Это мы не едим. Это – вообще непонятно что.

Из алкоголя был только тот пресловутый «Фейрверк под ураганом».

– Да ты просто меня преследуешь. Ну, так и быть, – придётся допить тебя, раз уж ничего больше нет, – полушутливо пригрозил он, выуживая бутылку из плотно набитого холодильника, стараясь не обрушить следом всё остальное. Но забавно не было даже самому.

«Главное – не сорваться и не уйти в запой. Просто переждать какой-то критический период – и всё. Но не заканчивать, как отец. Мы похожие? Нет, мы разные. Я – сильнее. Я не буду пьянствовать и ныть. Я буду действовать. Я справлюсь. И вообще надо будет показаться доктору, достаточно и того, что от меня уже несёт», – постояв с этими мыслями до тех пор, пока несчастный холодильник не начал требовательно пищать, Микай водрузил бутыль на место и, тихо развернувшись, побрёл обратно.

– Земля – так называется их родная планета, – с естественной уверенностью в голосе поделился Микай. Расслабленный, он лежал на кушетке, свесив щупальца по обе стороны.

Половина кабинета была заставлена аппаратурой, о назначении которой можно было разве что гадать: из знакомого Каяялу здесь присутствовали только компьютер и видеокамера, снимавшая бессознательное откровение Микая.

Стены пестрели журнальными заголовками и газетными вырезками, фотографиями неопознанных летающих объектов и зарисовками всевозможных пришельцев, которые можно было списать на что угодно, от явлений природы до сфабрикованных съёмок и бреда сумасшедших. Вот только довольно часто в этом безумии проглядывала система, а независимые источники, проживавшие в различных регионах Цении в различные эпохи без какой-либо возможности контактировать и влиять друг на друга, – были довольно схожи в своих описаниях.

Виды пришельцев отличались, но чаще всего это были розовокожие шерстеголовые создания с двумя верхними и двумя нижними конечностями, двумя глазами, высокие и безобразные.

Знаки на полях, таинственные мистические иероглифы, такие как «Цой – жив!», «Здесь был Жора», «Объект исследований №433»… Что это? Тайные послания? Привет от внеценийских цивилизаций? Кто и что пытается до нас донести?

Крупный плакат с изображением неопознанного летающего объекта утюгообразной формы на фоне поля с замысловатыми иероглифами «Цой – жив!» сопровождался надписью «Я ХОЧУ ПОВЕРИТЬ!».

– Очень хорошо. Микай, опишите нам, как она выглядит, – задумчиво расхаживая вдоль комнаты, поинтересовался доктор Йоррен Таррен – широко известный в узких кругах специалист по теории палеоконтакта, применению регрессивного гипноза и неортодоксальных методов в медицине, заслуживший среди коллег обидное прозвище «фуфлолог».

– Она… – казалось, Микай слегка напрягся, будто бы всматривался во что-то сквозь закрытые глаза. – Вся такого безмятежно синего цвета. Возможно, даже голубого. И вода – она там просто повсюду. Её так много, что издалека суша не так заметна.

Каяял вздохнул, скептически покривившись. Нет, конечно, в целом он верил Микаю, да и не находил других правдоподобных объяснений его внезапному исчезновению и неожиданному появлению – тем более в свете постоянно травимых отцовских баек. Но, вместе с тем, порой у него складывалось впечатление, что тот что-либо путает, либо преувеличивает.

Целая планета, покрытая водой? Это уж слишком. Просто каноническое описание рая. Возможно, сознание не разделяет фантазию с реальными воспоминаниями и он перепутал реалии и вымысел, ведь не может такого быть, просто потому, что быть не может. Сейчас, всё-таки, не Каменный Век, наука далеко продвинулась, космос регулярно прослушивается, ищут сигналы, получают снимки далёких звёзд и планет. Поблизости, конечно, помимо газовых гигантов, безжизненных пустынных миров и лун с кратеризированной поверхностью даже встречаются планеты с разряженной атмосферой и слабым магнитным полем, на которых встречается вода, но и то – в виде белого льда. На Цении же – с водой дела обстоят довольно-таки дефицитно, хотя спасают продуманные системы рециркуляции и обработки. А ведь когда-то, согласно мифам, легендам да и более поздним исследованиям, – она здесь была. Пока климат не изменился. Учёные полагают, что жизнь, независимо от того, была ли она занесена астероидом извне или сложилась изначально тут, ещё до Великой Засухи, возникла не в морях, как полагалось ранее, а скорее в относительно небольших водоёмах, вроде горячих гейзеров. Ну, или как-то так – точнее Каяял сейчас не припомнил бы.

– Так значит, эти создания обитают там. Именно на Земле? – совершенно серьёзным тоном, чиркая какие-то заметки в своём блокноте, поинтересовался доктор.

– Не только. Люди… Ну, так они себя называют. Иногда и по-другому: человечество, человеки… Они давно освоили не только собственную звёздную систему, но и многие другие миры – уже за её пределами. А Земля – имеет для них особенное значение. Потому что это их дом. Их родина, – всё так же уверенно и чётко продолжал отвечать Микай, не размыкая век.

– Кхм… Интересно, – кивнул Йоррен, продолжая интересоваться. – И вы там были?

– Нет. Но мне просто показывали её. И на экране, в записях, и телепатически. Некоторые из них общались со мной мысленно. Иногда – устной речью. Когда как, – отвечая на вопросы доктора, Аренали-старший всё ещё пребывал в гипнотическом трансе.

– А какие ещё миры и планеты они вам показывали? – остановившись, Таррен прекратил своё монотонное блуждание туда-сюда и, наконец, приземлился поверх шарообразного кресла, обвив его щупальцами, удерживая лишь блокнот и карандаш перед глазами.

– Разные…

– Ну, например?

– Они показывали мне Марс. Такой большой, цветущий. Луну. Венеру. Титан. Многие, разные.

– И – на каждой из них обитают люди?

– Да. Ну-у…

– Что, «ну»?

– Не только люди. Там живут и другие создания. Где-то – их даже больше, хотя коренным населением уже многие века считаются люди.

– Как интересно. И кто же эти «другие»?

– Их очень много. Все разные. Некоторых – я видел только мельком. Других – намного чаще. Про третьих – только слышал и ничего толком сказать не могу. А с некоторыми – я даже общался.

– Вы понимали, о чём они говорят?

– Иногда.

– Объяснитесь?

– Иногда они обращались прямо ко мне – некоторые знали наш язык, хотя и объяснялись иногда с большим трудом. Другие же – передавали мне что-то мысленно, также рылись в моём сознании, передавали и принимали картинки. Также – они могли общаться между собой на языках, которых я не знал.

– И о чём же они спрашивали вас?

– О многом. О разном. Всё я уже и не перечислю.

– Но хоть примерно.

– Они расспрашивали меня о доме, о жизни, о нашей культуре, о нашей вере, о семье, о родителях, о друзьях, близких – словом, обо всём. Даже о самом простом или интимном. Спрашивали, как я себя чувствую, как на что-то реагирую, что понял с их слов.

– А вы задавали им вопросы?

– Конечно. Я спрашивал, куда мы летим, зачем меня похитили, кто они такие, чем они занимаются, когда я увижу своих родных, и многое другое.

– И что они вам отвечали?

– Иногда – игнорировали. Иногда говорили что «скоро» или что это зависит от моих ответов и поведения, если я буду им помогать. По их словам, много веков назад они первыми обнаружили нашу планету, а позднее – галактическая общественность позволила им первым начать изучение нашей системы в рамках программы их коллективных исследований. Здесь бывали и работали представители других рас – как их коллеги, так и другие, прилетавшие с более корыстными намерениями: те, кто похищал ценийцев и наши вещи для продажи на чёрном рынке или противозаконных исследований, устраивал у нас сафари и прочее в таком роде. Департамент Галактической Безопасности, по мере возможности, выявлял и пресекал подобные вещи, но, по возможности, люди пытались сами разобраться на месте.

– И как давно они нас посещают?

– Очень долго. На протяжении всей нашей обозримой культуры, и даже ранее. Они несут здесь вахту, сменяют друг друга. У них есть базы на Цении и на других планетах в нашей системе. Есть те, кто знает об их существовании и сотрудничает с ними. Они повлияли на наши языки, быт, культуру, науку, религии. Прямо не вмешиваются, но пытаются сглаживать острые углы, следить и изучать. Оставлять право определять собственную историю, принимать самостоятельное решение, делать собственный выбор. Наши научные достижения – не все, конечно, но многие – пришли к нам от них. Но сами они не имеют права давать другим такие технологии, до которых местные не доросли. Они скорее намекнут, в каком ключе проводить исследования.

– А почему бы им прямо не взять и не вступить с нами в контакт? К чему вся эта конспирация?

– Одно из условий. Иначе – они могли бы просто захватить планету и начать колонизировать, даже не спрашивая нашего мнения, да и много кто захотел бы, но – у них тоже существуют свои законы и правила. Вроде того, как наши страны, скажем, получат формальный повод для нападения на соседа, если тот просто так придёт и сгонит племена дикарей с их исторической среды обитания. Раньше – в Галактике было немного развитых цивилизаций, они находились друг от друга относительно далеко и практически не контактировали. Тогда – они могли позволить себе многое: свободно занимать и колонизировать всё, что видели, даже если планеты уже были населены другими формами жизни, которые либо истреблялись, либо переделывались под нужды захватчиков и использовались. Но потом – подтянулись и другие, были сделаны новые открытия. Чем больше империи – тем сложнее ими управлять. Колонии – начинают требовать независимости, возникают свои планетарные правительства. Так же, в своё время, Марс и другие планеты людей объявили свою независимость от Земли и вели с ней войны. У них тоже – разные языки, разные обычаи, разная внешность – даже в пределах одной расы. Когда цивилизации начали сталкиваться чаще, – появились различные враги и союзники, общие интересы и конфликты из-за власти, новых территорий, ресурсов или идеологии. После периода долгих захватнических войн в конце концов они создали Пангалактический Альянс, который составил Галактический Кодекс, для того чтобы упорядочить царивший в Галактике хаос, и назначили Департамент Галактической Безопасности, который должен следить за соблюдением Кодекса и отчитываться непосредственно перед Консультативным Советом. Они следят за тем, чтобы в ходе войн не применялось то или иное оружие, соблюдались те или иные правила – в первую очередь, чтобы локальные конфликты не затрагивали общих интересов и не имели необратимых последствий. Следят за тем, чтобы не использовались некоторые технологии, чтобы не колонизировали и не захватывали системы, где есть коренное население, ну, и многое разное…

– А для чего они всё это вам рассказывали?

– Обучали. Они – всегда на всякий случай отбирают представителей вида, образцы растений и животных, для того чтобы иметь, скажем так, «резервные копии» про запас, если на планете произойдёт какой-нибудь катаклизм. Создают, как они говорят, «внешние поселения». Но для того чтобы животные, растения и разумные существа могли обитать на другой планете, к этому их необходимо постепенно адаптировать. В ходе исследований это иногда делается на протяжении многих поколений, поэтому они систематически похищают представителей одного и того же рода, неоднократно похищают одних и тех же испытуемых.

– И вас они тоже готовили для такого места?

– Да. Но я не хотел там оставаться. Категорически. Они долго спорили – решение о чьём-либо возврате не принимается единолично и по желанию крайнего щупальца. Пока снарядят экспедицию, дадут добро, если дадут – нужно время. Не всех отпускают – просто, что требовалось – они от меня узнали, а особой ценности я для них не представлял: умом – не блещу, талантами особыми – не владею. Разве что схватывал на лету, но там таких – много.

– Но почему вы так молодо выглядите?

– Особенности содержания. Сперва я длительное время находился у них в стазисе, пока меня исследовали. Затем – меня пичкали всевозможными препаратами, проводили различного рода операции…

– Кхм. Вы знаете, я внимательно изучил результаты ваших анализов и не выявил в них ничего экстраординарного. Нормальный молодой здоровый мужчина.

– Док, наша медицина и техника просто ещё не так далеко шагнули, чтобы это выявить. Они запускают в организм биониты – это такие нанороботоы из органического материала, которым задаётся та или иная команда. Могут убить, а могут и вылечить, смотря какая задача. Вот они-то усиливали свойства и поддерживали меня в форме. Теперь – их просто отключили и вывели. Меня предупреждали, что информация останется, просто доступ к ней будет заблокирован для моего же блага…

– Так… На первый раз, я думаю, достаточно… Микай, на счёт «три» – вы проснётесь. Один… Два… ТРИ! – скомандовал доктор.

Поначалу казалось, будто бы Аренали-старший его не расслышал, но спустя некоторое время Микай зашевелился и открыл свои многочисленные глаза:

– Доктор, ну что там, у вас получилось? Я что-нибудь вам тут наговорил?

– Хех. Не то слово. Дадим тебе потом запись послушать, – заверил Каяял, подойдя поближе.

– Не вставайте. Вам пока необходимо слегка прийти в чувство, – предостерёг Микая Йоррен, после чего обратился уже к его брату: – Ну, что я могу сказать: реакция довольно-таки характерна. Мы, в нашем деле, разделяем гипнабельность и внушаемость, и, судя по всему, в сознание вашего брата действительно могли вложить ту информацию, которую он сейчас нам передал. Не обязательно – именно пришельцы. Какие-нибудь похитители, ставившие особые секретные опыты, представители спецслужб. Разумеется, вопрос с внешностью остаётся открытым, хотя это тоже можно соотнести с теми же секретными разработками. Впрочем, и версию про пришельцев я пока что не склонен отвергать.

– Док, а мне казалось, что вы вроде бы как верите во всё это… – Каяял пытался подобрать корректное слово, поскольку, с одной стороны, привёл к врачу брата с жалобой на абдукцию, а с другой стороны – приёмный кабинет походил на музей уфологии: Неопознанные Летающие Объекты, пришельцы, и прочее…

– Дорогой мой! Во-первых, всё то, что можно проверить или измерить, не является вопросом веры или неверия. Это всего лишь вопрос исследований. Верить можно лишь в то, что принципиально невозможно ни доказать, ни опровергнуть. Во-вторых, в нашей работе приходится неизбежно быть скептиком. Каждый второй, кто приходит ко мне на приём с подобной темой, – шарлатан, нахватавшийся вполне себе известных фраз со слов других пациентов и очевидцев Неопознанных Летающих Объектов. Каждому третьему – необходима срочная психиатрическая помощь, поскольку они верят в истинность того, что не переживали, почерпнув информацию о несуществующем в действительности похищении из других источников. И лишь изредка мне приходится иметь дело с теми, кто действительно приходит с неопровержимыми доказательствами на щупальцах, – поведал Таррен, в то время как Микай, в должной степени отойдя от недавно проведённого сеанса регрессивного гипноза, разминаясь, поднялся с кушетки, приблизившись к собеседникам.

– Неопровержимые доказательства? – с лёгкой иронией поинтересовался Каяял. – Ну, и где же они у вас, в таком случае? Почему же вы их не обнародуете или не опубликуете?

– Изымаются. Несколько раз такое случалось в моей практике: первый раз – подобного рода пациент пришёл ещё к моему наставнику, пока я был интерном. Лежал, рассказывал – примерно всё так же ровно и складно, как Микай. Только при этом в ходе сканирования у него в теле был обнаружен один инородный предмет. На следующий же день, когда я, движимый интересом, пришёл на работу, этот врач больше там не работал; все документы, фотографии и записи, архивные данные, не говоря уже о найденном нами предмете, кто-то увёз; пациента перевели в другую больницу, а ко мне нанесла визит парочка весьма солидных и подозрительных ребят в чёрном, представившихся представителями спецслужб. Говорили они с очень странным и непонятным акцентом, но суть я всё равно уловил, даже сквозь их тарабарщину. Дескать, если буду много языком молоть – мне не поздоровится. Потом они неоднократно попадали в моё поле зрения. Показательно следили не отставая. Затем – уже мне ставились палки в колёса, закрывали дела, переводили пациентов; оборудование и записи исчезали – безо всяких следов взлома. Поэтому, дорогие мои, – нет, я – не ВЕРЮ в НЛО и внеценийские формы жизни. Я просто ЗНАЮ, что они существуют, – потерев щупальца, ответил доктор Таррен.

– Ну, мне, в любом случае, терять уже нечего, – с некоторым легкомыслием поделился Микай.

– Ага. Кроме брата, его детей и внуков, – скептически напомнил ему младший брат, а после, обернувшись уже к доктору Таррену, заметил. – Ладно, Док, спасибо вам большое, что выслушали и не прогнали. Мы, пожалуй, уже пойдём. Когда нам обратиться снова?

– Завтра. Можно хоть прямо сразу – с утра. А впрочем – завтра я на работе целый день, принимаю дежурство… Микай? С вами всё хорошо? – прервавшись, мужчина перевёл взгляд на своего посетителя, который с вдумчивым видом всматривался в один из множества плакатов, число которых заметно превысило медицинские атласы. «Я ХОЧУ ПОВЕРИТЬ!»

– Док, вы знаете… Наверное, каждый из нас, когда-нибудь, в детстве всматривался в звёзды, любовался их мерцанием и про себя надеялся, что где-то там среди них есть жизнь… – не отрывая очей, промолвил Микай. – И знаете… Вот сейчас я стою, вспоминаю и думаю, что начинаю понимать своего отца… А ведь действительно, как он говорил: «Лучше бы её там и не было».

Затянулось неловкое молчание, после чего первым голос подал Каяял:

– Микай, сегодня мы, наконец, узнали всю правду. Ну, не всю, но что-то, по крайней мере, с твоих слов, нам стало известно. Вернёмся домой – я тебе как смогу перескажу. Но скажи – мы ведь не зря сюда сегодня пришли? Что-нибудь изменилось от этого в твоей жизни? Что ты решил делать дальше?

– Дальше? Что делать? Жить. Просто жить. В конце концов – это тоже требует мужества. Правда не вернёт обратно родителей, Тирру, не воротит потерянные годы, но, по крайней мере, для себя – я точно теперь буду знать, во имя чего были все эти жертвы… Спасибо вам, доктор, ещё раз, – от души поблагодарил Микай Аренали.

– Ну, что вы, что вы, – смутился тот. – А вообще, пожалуй, вы правы: «Лучше бы – её там и не было».

Океан надежды
Автор: Алексей Борисов

Канал во льдах протянулся до горизонта. По берегам, как россыпь рафинада, блестели на солнце ледяные торосы. От безоблачного неба вода переняла оттенок синевы. Налетел напористый арктический ветер, и по водной ряби рассыпались блики.

Вдали, у края обозримого мира, показалась крохотная точка. Она стремительно росла и приближалась. Мелькнула белой стрелой между льдов, взрезала воду, подняла в воздух брызги и… Остановилась у широкого причала.

Прозрачный купол глиссера поднялся, и арктический день зазвенел от детских голосов и смеха.

– Ждём трапа. А потом осторожно, выходим по одному, – предупредила экскурсовод Наташа в оранжевом комбинезоне. Полярники, смотрители музея, одетые в такую же униформу, пришвартовали глиссер и быстро пододвинули лестницу.

– Не разбегаться! – кричали взрослые. Но разве удержишь сорванцов? Мальчишки и девчонки в пёстрых туристических ветровках повыпрыгивали на причал. Блестел на солнце лёд и корпус глиссера, блестели трубы металлических перил и радостно блестели детские глаза, восторженные чистотой полярного простора. Потребовалось время, чтобы всех собрать, как полагается и вновь привлечь внимание.

Дети столпились кружком вокруг Наташи, взрослые встали чуть поодаль.

– Ребята, добро пожаловать в музей полярной биоконструкции! – объявила экскурсовод.

– А где же музей? – спросил белокурый мальчонка-первоклассник.

– Ступайте за мной и всё увидите, – поманила Наташа.

Дети послушались.

Широкая тропа изгибалась от причала в сторону скал, и за ледяным поворотом, как в сказке про волшебную страну, открылась уютная долина со зданием музея. Ажурные стены из блоков, похожих на снежинки, образовали многогранную постройку, увенчанную сводом в форме пятиконечной звезды.

Научный комплекс «Радамант» создавали для экстремальных погружений. Адаптивный корпус из композита, известного как ТВК, выдерживал давление в полторы тысячи атмосфер. В расчёте на месяцы и даже годы автономной работы, «Радамант» оборудовали замкнутой СОЖ, способной поддерживать пятерых участников плавания.

Первые недели погружения проходили штатно. «Радамант», внешне похожий на атомную подводную лодку, которой, в сущности, и являлся, неспешно курсировал в бездне подлёдного океана. Там, где он проплывал, густая солёная тьма, неявленная свету на протяжении тысячелетий, вспыхивала конусами поисковых прожекторов. Стихию прощупывали и просеивали сонарные антенны и зонды для взятия проб. Каждый час, проведённый подо льдом, обогащал экипаж бесценными данными. Несколько раз были замечены зеленоватые изогнутые всполохи на дне, на глубине, недосягаемой даже для «Радаманта». Холодный и на первый взгляд безжизненный мир неохотно делился тайнами с пытливым пришельцем.

– Определённо, это жизнь, – Андрей Скворцов, старший биолог в экипаже, поднял пробирку к лампе и посмотрел на просвет. В прозрачной жидкости белели образования, похожие на тонкие кристаллы.

– Кристаллическая форма жизни, аха? – предположил Поль Штроссмайер, специалист-геолог.

– Скажешь тоже, – Андрей усмехнулся в густую рыжую бороду. Порой понять, что он смеётся, можно было только по звуку, – Ты вот мог бы отличить живой кристалл от неживого?

– Существуют параметры, характерные для живых организмов. Потребление энергии, эволюция и адаптация, размножение и передача генов, – заметил Ши Янг, научный руководитель проекта.

Скворцов назидательно поднял указательный палец.

– Это суждение основано на знании Земной жизни.

– Ты ж говорил, э… что оно и тут может работать, – в раздумье спросил Роберт Смит, астрофизик и навигатор.

– И продолжаю это утверждать! В пробирке, друзья мои, сводный брат земных радиолярий. Одноклеточная жизнь, способная построить себе домик из соли. Легко обходится без света, дышит растворённым в воде кислородом. Питается простейшей органикой.

– Аха, дай посмотреть, – попросил Поль и протянул к пробирке тонкие пальцы.

– А то ты э… там что увидишь без микроскопа, – скривился Роберт.

– Между прочим, тренированный глаз замечает разницу в две десятых микрона. Без всякого микроскопа, – Ши склонил голову на бок и прищурился. А может, и нет. С китайцем легко ошибиться.

– Друзья, это конечно замечательно, но пока мы просто записываем данные, выводы делать рано. К тому же и без там нас разберутся, – Халид ибн Хальди кивнул на потолок.

– Чтобы ИМ ТАМ разобраться, надо вернуться на поверхность и послать пакет данных, – Роберт сложил на груди руки и откинулся в кресле, – Собственно, я готов хоть сейчас.

– Ты что, смеёшься? – Андрей выпучил глаза, хотя за бородой казалось, по-прежнему улыбается, – Мне из шестнадцати квадратов надо сетки собрать и фильтровать.

– Всему своё время, – урезонил Ши Янг.

– Аха, охо, – Поль переложил пробирку из одной руки в другую, – Она ледяная!

– Эндотеримическая реакция, – Андрей пожал плечами, – Вокруг холодный, тёмный океан. На сотни километров один или два термальных оазиса. Выживают, как могут.

В помещении Наташа показала ребятам, где гардероб. Сама расстегнула ворот оранжевой униформы и сняла шерстяную шапку. Встряхнула короткими русыми волосами.

– Проходим на первый уровень экспозиции, – скомандовала экскурсовод и повела туристов полутёмным залом с предметами на полках и в застеклённых витринах.

Дети с удивлением смотрели на странные приборы с экранами и кнопками, читали надписи на маленьких табличках и, разумеется, понимали не всё. Задерживались взглядами на стендах с манекенами в тяжёлых экспедиционных комплитах. Заворожено вглядывались в лоскутки с эмблемами, изъеденными солью и радиацией и временем.

Научную программу завершили в срок, и «Радамант» направился к точке выхода на поверхность. За несколько недель до этого сейсмические датчики фиксировали встряску, и неоднократно. Активность ледяных пластов, предсказанная ранее, не исключала сдвига или деформации тоннеля. На этот случай стенки ледяного ущелья укрепили системой жёстких ферм.

Но данных о влиянии Юпитера на сдвиги льда шестого спутника, Европы, оказалось недостаточно.

И вместо зеркала в десяток метров толщиной над местом выхода к поверхности сомкнулось тридцать километров льда. Холодные монолиты играючи смяли все фермы, и запечатали «Радамант» в подлёдном океане.

– На самом деле это не проблема, – заявил Халид, – Мы знаем циклы тектоники льда. И примерные зоны расколов нам тоже известны. Надо только подождать.

– Подождать? – съязвил Роберт, – Посмотри в свои таблицы, там сказано, что коридор устойчивый. Где коридор?

– Успокойся, – попросил Ши и натянуто улыбнулся.

– Да я-то спокоен. Просто прикиньте, чего стоят все его расчёты, если про коридор они оказались неверны.

– Охо, – отозвался Поль, – Это печально, но надо сесть и заново всё рассчитать. Продолжим вести наблюдение, собирать данные. Чем дольше мы тут пробудем, тем точнее поймём…

Роберт шумно вздохнул и громко промолчал.

– Не будем терять времени, – согласился Андрей и подмигнул Роберту. Вспыльчивый астрофизик нахмурился, но взялся за дело вместе со всеми.

– И сколько же они оставались подо льдом? – спросила девочка, одна из тех, кто постарше.

– На Земле прошло семь лет и три месяца, – ответила Наташа.

– Обалдеть, – воскликнул белокурый первоклассник, – Да ведь это целая жизнь!

– Да, ребята, долгий срок, – согласилась экскурсовод, – На Земле полагали, что «Радамант» потерпел крушение, и все погибли. Им очень повезло, что было принято решение оставить автоматический орбитер на месте. Как база для будущих экспедиций, он мог оказаться неплохим подспорьем, но вряд тогда кто-то всерьёз думал о повторном полёте на Европу.

– А каково было тем, кто продолжал их ждать? – спросила мама одного из маленьких туристов, – Ведь кто-то же надеялся и верил.

Наташа виновато улыбнулась и остановилась возле вывески с тремя портретами, под одной фотографией с косой чёрной лентой блеснула звезда героя.

– Вот он, один из тех, кто не смирился. А остальные двое тоже известные личности, Людмила Казакова программировала комплекс биоконструкции, а Фёдор Акимов разработал основные узлы фрактальных решёток.

Мальчишка с настороженным взглядом исподлобья поднял руку.

– Спрашивай, – разрешила Наташа.

– Интересно, а ему не говорили, что он псих? Это ж свихнуться можно, ждать семь лет.

Экскурсовод ответила на сразу.

– Как видишь, его наградили. А психов разве награждают? Но я вам расскажу ещё вот о чём, у нас в музее не принято про это говорить, но вам ведь любопытно, не правда ли?

Звонкое «да» прозвучало единодушно.

– После того, как прервалась связь с «Радамантом» возник культ Чёрного Монолита.

– А, мы знаем, знаем! – дружно отозвались дети.

– Откуда? – изумилась Наташа.

– Да нам в школе рассказывают. Вы разве не знали? Теперь «Космическая одиссея» в школьной программе.

– А ещё с восьмого класса у нас будет астрономия! – гордо заявила девочка-подросток.

Наташа робко улыбнулась и поискала взглядом поддержки у взрослых экскурсантов, но ей ответили растерянными взглядами.

Андрей теперь часто видел один и тот же сон. Из года в год к сюжету прирастали мелкие детали и подробности. Почти на середине восьмого года подо льдами Европы он уже не мог сказать наверняка – где правда, а где вымысел.

Катя, одетая в полупрозрачный, лёгкий сарафан, сидела у окна. В морозной темноте поблёскивало отсветом на зимнем стекле острое жало свечи. Длинные волосы, мягкий контур лба и щеки, Катя сидела в пол оборота и лицом к окну. Она проводила пальцем по веточкам и листьям, причудливой, нерукотворной росписи из инея.

– Смотри, они растут, – говорила Катя, вставала из-за стола и шла в сени.

– Босиком по доскам? Стой, там же холодно, – Андрей пытался урезонить жену, но всякий раз она отвечала задорным смехом.

– Разве? – Катя распахивала дверь, и ветер игриво взвивал ткань полупрозрачного сарафана.

Андрей в два прыжка оказывался рядом, вновь пугался, что за дверью мороз, но там светило тёплое солнце, и на лугу белели пушком шарики спелых семян одуванчика.

– Пусть летят мои мечты, высоко-высоко. Ты только возвращайся, хорошо?

Последние слова Катя шептала горячо и на ухо.

Солнце ласкало её волосы и гладкую кожу, а рукам становилось прохладно от листьев и стеблей весеннего луга.

Поль растолкал Андрея.

– А? Что?

– Кажется, есть проход, – прошептал Поль.

Уже никто не помнит, когда привыкли разговаривать шёпотом. Наверное, с тех самых пор, как посчитали мощности реактора и начали экономить энергию.

– Неужели? А ты уверен? Он стабилен, нас не раздавит?

– Должно быть пролезем. Сонар уже три дня передаёт стабильную картину.

– А далеко? – насторожился Андрей.

– На другом полушарии. Придётся обойти материк дельта. Там из-за криовулканизма мощное течение.

– Да, я помню. Сколько туда идти?

– Дней двадцать. Вот координаты, – геолог ткнул карандашом в сторону стенки, где нарисовали и постоянно корректировали карту подводного мира Европы.

Андрей нахмурился в бороду, и Поль угадал его мысли.

– До зоны высадки оттуда двести километров. По суше не преодолеть. А там директ, без его топливной системы мы не взлетим.

– Да, – сказал Андрей и добавил русское слово, которое давно стало понятно всем обитателям «Радаманта».

– Охо, он самый, – вздохнул Поль, – Но хоть не полный, раз есть надежда.

– Расклад плохой, – резюмировал Ши.

В отличие от остальных людей на борту «Радаманта» китаец не впитал богатства русской лексики и продолжал выражаться на общепринятом английском.

– Я в детстве смотрел испанский фильм «Космическая одиссея», – напомнил Халид.