Текст книги "Неполучившийся коммунизм. Книга 2"

– Юрий Николаевич, чего долго думать? Помните, в своё время у нас заместителем начальника Главка по спецработам работал Кравченко?

– Василий Петрович?

– Да, чем не кандидатура? Директора его знают. По крайней мере, свой человек. Геннадий Евгеньевич, поработайте с ним. Будет нам всем полезен на период приватизации.

Допили чай. Викулов поднялся:

– Действуйте, Геннадий Евгеньевич. Договорились?

– Договорились. – Строев вышел из кабинета. В приёмной скопился народ: кому бумагу подписать, у кого вопрос по производству, кому было назначено… В течение получаса стало спокойно. Можно было продолжить организацию битвы за самостоятельность коллектива.

Найти телефон Кравченко не составило труда. Он набрал номер.

– Слушаю, Кравченко.

– Здравствуйте, Василий Петрович. Строев вам позвонил, Геннадий Евгеньевич.

– Здравствуйте, чем могу быть вам полезен?

– Мы с вами незнакомы, я исполняю обязанности начальника ДСК. Хотел с вами встретиться, переговорить.

– О чём?

– О вашей работе.

– Да я вроде как работаю, меня всё устраивает.

– Понимаю, но всё же приезжайте ко мне, поговорим, может, понравится то, что я предложу? Когда можно вас ждать?

– Сейчас и подъеду, чего тянуть?

– Жду.

Не прошло и получаса, в кабинет Строева вошёл светлый, голубоглазый улыбающийся великан солидной наружности.

Строев вышел из-за рабочего стола. Они поздоровались крепким рукопожатием, познакомились.

– Очень приятно, Василий Петрович, присаживайтесь вот в это кресло за столиком. Я чай закажу. – Он вышел в приёмную. – Зинаида Ренатовна, налейте чай мне и гостю. Говорить будем. Никого не впускайте ко мне, пока не провожу его.

– Хорошо, всё сделаю, как сказали.

Он вошёл в кабинет, сел в кресло напротив гостя:

– Василий Петрович, дело у меня необычное. Алексеев и Викулов в курсе. – Он рассказал о событиях предыдущего дня и о сегодняшнем решении. – Вот, собственно, мы и предлагаем вам подать заявление для избрания вас начальником Главка, или теперь генеральным директором, после его акционирования. Как вы на это смотрите?

– Мудрёное это дело, Геннадий Евгеньевич, хлопотное. Сейчас моя работа меня устраивает. Хотел даже на пенсию на год раньше выйти. – Он замолчал, посмотрел вопросительно на Строева. – А вы мне что предлагаете: войну по всем фронтам? Нет, не для меня это дело.

– Василий Петрович, у вас войны не будет. Всё беру на себя: подготовку собрания, его организацию и проведение. От вас только требуется написать заявление. Тезисы выступления, если надо, дадим. Если вас изберут, в чём я нисколько не сомневаюсь, уволитесь с настоящей вашей работы и перейдёте в Главк.

Если не изберут, такое тоже может быть, останетесь на прежнем месте. И только-то.

– Дальше что? Допустим, избрали. Не буду же я всю жизнь там сидеть. Мне не нравится та работа.

– Василий Петрович, с вас ничего не потребуется, кроме как оказывать содействие, не противиться, в конце концов, приватизации трудовых коллективов. Вас и ваших помощников, подчинённых, которые останутся, мы будем содержать за наш счёт. Будете деньги получать из нашего бюджета.

– Допустим. Закончится приватизация, куда мне?

– Думаю, вам достаточно отработать там один год. За это время большинство предприятий управятся.

– И что потом?

– Потом заберём вас на ДСК заместителем начальника.

– А если приватизация затянется?

– Подберём за вас человека к следующему собранию, переизберём. Нам главное сейчас сменить Петренко. Видите, как он ставит вопрос? Надеюсь, вы не такой, как он?

– Да я что? Руководителей всех знаю по работе в «Промстроймонтаже» и в Главке. Со всеми у меня сложились нормальные отношения. – Он посидел молча, подумал. – А давайте попробую. Вы мне понравились. С вами готов рискнуть.

– Правильно решили.

– Можно одно условие?

– Говорите.

– Всё, что вы мне сейчас предложили, в том числе работу в ДСК, вы должны выполнить. Вы это сможете?

– Понимаю. Для вас я человек незнакомый. Пока суть да дело, Юрию Николаевичу станет полегче – встретимся, он вам скажет то же, что и я. Пойдёт?

– Хорошо. Надеюсь, до срока о нашей договорённости в городе знать не будут?

– Конечно, Василий Петрович, не беспокойтесь.

Они встали, распрощались. На Строева Кравченко произвёл положительное впечатление: «Такого выберут».

За текущими заботами день клонился к вечеру. Очередной звонок телефона был от Юрченко, председателя Областного профсоюза строителей Тюменской области.

– Здравствуй, Геннадий, ты где? На работе ещё?

– Да, Пётр Прохорович, на работе.

– Долго будешь? Поговорить надо.

– С вами всегда готов. Я к вам или вы ко мне?

– Подъеду минут через десять, я недалеко от вас.

– Жду.

Строеву было интересно, на чьей стороне председатель профсоюзов. Обычно профсоюз поддерживал позиции первых руководителей. Редко кто осмеливался в то время против воли директора идти: многое от того зависело лично у самого профсоюзного босса.

Дверь кабинета широко распахнулась. На пороге стоял хитро улыбающийся Юрченко.

– Заходите. Чай, кофе?

– Нет, не стоит. Напоили ваши соседи. Весь день по предприятиям мотаюсь. Понаслушался, чая напился. Живот и голова трещат.

– Понятно. Что-то на коллегии я вас не видел.

– Не поверишь, на Севере был, в командировке. Хоть бы заранее мне о коллегии Петренко сказал. Гад какой? Вопрос-то наш трудовых коллективов касается. Правильно ты выступил, отказался обсуждать вопрос передачи полномочий Главку.

– Вы тоже так считаете?

– Как ты хочешь, конечно, Петренко не прав: не согласовал с Обкомом профсоюза. Я бы ему до коллегии сказал о его неправильном решении. Или так же, как ты поступил, если бы присутствовал. Директора мне всё рассказали, как было. Дальше-то что надумал? Профсоюзы в любом случае на твоей стороне. Поддерживаем.

– Не знаю пока. По законам надо всё делать.

– Понятное дело – по законам. А что именно? И как именно?

– Пётр Прохорович, когда на коллегии я спровоцировал её срыв, не думал решать вопросы за всех, от входящих в Главк коллективов. Я в то время думал о своём коллективе, и мы знаем, каким путём пойдём. Алексеев план приватизации подготовил. Утвердим и приступим к работе. Здесь нам всё понятно. Что с остальными? Что с Главком делать?

– Ну да, конечно.

– Мне лично они все по барабану. Захаров, к примеру, считает необходимым вести переговоры с Главком. О чём?

– Не горячись, Геннадий, я со всеми переговорил, с теми, по крайней мере, кто в Тюмени. У них тоже разные мнения, но никто не собирается отдавать Главку своих полномочий. Я и с Петренко утром переговорил: он не желает отступать от своих позиций. И, скажу тебе, без дела сидеть не будет. Каждого руководителя по одному обрабатывать станет: кого пряниками заманивать на свою сторону, кого стращать. Знаю, кое-кто уже качается.

– Меня он точно не пригласит. Да если и пригласит – я к нему не пойду. У нас разные с ним пути. Пока он там политикой развлекается, я тут коллектив спасаю. Он мне поможет? Чем? Как бы не так.

– Слушай, я приехал к тебе не как к противнику, а как к коллеге. Давай лучше продумаем дальнейшие наши совместные шаги. Как выруливать будем? Я полностью на твоей стороне. Готов помогать. Скажи, в чём? У меня нет таких, как у вас, юристов, специалистов, заместителей, штата такого.

– Понял, понял, Пётр Прохорович, не перечисляйте. Мы всё понимаем: Главк не изменит своих алчных намерений. Это последнее, что у них осталось. Потому проведём собрание, акционируем Главк, изберём нового руководителя или на худой конец оставим Петренко. После акционирования он вынужден будет нас слушаться, как своих акционеров. Вот это и есть первый пункт нашего и других трудовых коллективов в планах приватизации. А остальное пусть каждое предприятие делает самостоятельно, по-своему. Пункт номер один, понимаю, необходимо выполнить сообща. – Он помолчал, улыбнулся. – Под бдительным оком профсоюзов. Вот и весь план работы.

– А детали?

– Детали будут. Соберёмся через неделю, утвердим детали: законодательную базу нам подготовит Михаил Пахомович: юридические дела наши юристы отработают; изберём оргкомитет по подготовке и проведению собрания Главка, его акционированию и избранию первого руководителя. Теперь не начальника Главка, а Генерального директора акционерного общества «Тюменьстрой». Как, звучит?

– Звучит. Это мелочи, как звучит. Кого в оргкомитет включить?

– Вас, конечно, меня, Комарова, думаю, человек семь хватит.

– Петренко предложить?

– Предложите, но он откажется, а нам это на руку. Мешать не будет.

– Геннадий, всё у тебя просто получается. Мы не нарушаем законы? В самом Главке тоже есть трудовой коллектив. Как с ними быть?

– Это уже ваша забота, Пётр Прохорович. Трудовой коллектив должен присутствовать на собрании и иметь акции Главка. Это я точно знаю. Поработайте с моими помощниками.

– Кто, по-твоему, должен быть председателем оргкомитета?

– Кто-кто? Собрание и решит. Я, к примеру, вас предложу.

– Ну уж нет, мне такого счастья не надо. Сам и становись председателем.

– Давайте это отложим на потом. Собрание кого решит, тот и будет. Комарова можно, он целиком поддерживает меня и сворачивать не собирается. Хотя как знать? Ну, в основном вот так. Если согласны – включайтесь в работу. Будем информировать друг друга о происходящем. Заручитесь поддержкой или просто проинформируйте о наших намерениях областные и городские власти. Будем знать, на чьей они стороне. Им, пожалуй, со своими заботами не до нас. И это тоже хорошо. Главное, чтобы не мешали.

– Ну, я пойду?

– Идите, Пётр Прохорович, я ещё с бумагами поработаю. Видите, сколько скопилось? – Он посмотрел на свой стол, заваленный бумагами. – И так каждый день. До свидания.

Когда Строев закончил работу с документами, было уже давно темно. Ему позвонили. Это был Комаров.

– Геннадий Евгеньевич, на работе?

– Днём митинги проводим. Ночью только и остаётся работать. У вас не так?

– Переговорить надо с глазу на глаз. Петренко новую «козу» выдумал. Не знаете?

– Нет, не знаю. А может, завтра, Николай Сергеевич?

– Какой «завтра»? Завтра меры принимать надо. Я еду к вам.

Строев набрал номер телефона охраны:

– Сейчас подъедет ко мне человек, Комаров, пропустите.

В кабинете горела настольная лампа. Его хозяин сидел молча, закрыв глаза.

«Когда же работать? – думал он. – Кругом куча проблем: через неделю выдача заработной платы, денег нет, цемент на исходе, строительство домов ведём ни для кого, просто так. Дальше что? Где строить, кому? Самое страшное – земли нет. Хорошо хоть от субподрядчиков в своё время отделался, свои не срывают работы. Господи, когда всё стабилизируется?»

Появился Комаров, весь наэлектризованный, дёрганый. Не здороваясь и не раздеваясь, залетел в кабинет, упал в кресло:

– Так и знал. Сволочь этот Петренко. Знаете, что он надумал? Сегодня моих и Захаровских руководителей подразделений приглашал по одиночке к себе и уговаривал их приватизироваться самостоятельно, без трестов, а потом войти к нему в подчинение.

– Подождите, как он это видит? Это не по закону. Они не являются юридическими лицами и не могут приватизироваться самостоятельно.

– Могут. Дело в том, что в нормативных документах на этот счёт нет чёткого определения. Кроме того, наши подразделения в трестах имеют свои счета в банках. Есть, конечно, некоторые ограничения, но переступить их в наше время можно запросто. Директор управления снабжения уже согласился. Вот такие дела.

– Плохие дела. Но и вы не сидите на месте сложа руки. Собирайте своих, сами говорите с людьми. Это что, у меня тоже могут в разные стороны разбежаться?

– Могут.

– Это равносильно гибели предприятия. При социализме боролся как мог за объединение всех участников технологического потока в единое целое. А теперь что? Что изменилось? Нет-нет, ни в коем случае. Николай Сергеевич, такого допустить никак нельзя. Тут уж от нас с вами зависит судьба наших предприятий. Петренко что? Ему только бы навредить. Он понимает, что проиграл… Хотя пока рано говорить, но всё равно проиграет. Будем бдительны: на следующей неделе проведём собрание руководителей, выберем оргкомитет по акционированию Главка, выберем руководителя. Конечно, изберём своего и потом решим: кому как приватизироваться. Сейчас от нас, от руководителей, зависит, пойдут за нами люди или, наоборот, разбегутся. Пока ничего страшного не произошло… Или мы сами способны оказать влияние на происходящие с нами процессы, или попадём в их волю, водоворот этих процессов.

– Вам хорошо говорить, вы хоть как-то живёте, работаете. Нам что прикажете делать: ни работы, ни денег? Попробуй поуправляй тут. Заводы вообще стоят. Кроме вашего, никто не выпускает продукцию. Автобазы, управления механизации – все стоят, не работают. Кошмар…

– Николай Сергеевич, вы устали. Такие картины рисуете, будто настал конец света…

– Да, представляете, настал. – Комаров вскочил. – Настал. Вот взял и настал.

Строев тоже встал. Подошёл к полуневменяемому управляющему, положил на плечо руку:

– Успокойтесь, Николай Сергеевич, такова доля первого руководителя: не выпуская обстановку из рук, вести за собой свой коллектив. Грош цена руководителю, опустившему поводья. На вас это не похоже. Отдохните, выспитесь хорошенько, завтра найдёте выход, увидите путь. Утро вечера мудренее. Пойдёмте по домам.

Они вместе вышли из кабинета, зашли в диспетчерскую, у крыльца разошлись по своим машинам, каждый со своими мыслями и заботами.

Неделя пролетела в подготовке собрания, во встречах с руководителями предприятий, входившими в Главк. Алексеев готовил для собрания документы. Приёмная рассылала официальные приглашения на собрание (чтобы не забыли), в том числе в Главк.

– Геннадий Евгеньевич, за чьей подписью приглашения делать? – Секретарь была далека от происходящего, но чувствовала щепетильность момента.

Строев и сам не был готов к такой, казалось бы, мелочи.

Задумался:

– Пишите: «Строев». Что такого? Не государственный переворот готовим.

– Главк как отреагирует?

– Проглотят. Сам Петренко не придёт, пришлёт кого-нибудь вместо себя.

* * *

К назначенному часу начали стекаться невесёлые руководители трестов, заводов, других предприятий. Зал быстро заполнялся. Список присутствующих, зарегистрированных работниками отдела кадров, лежал на столе президиума.

Строев, как и неделю назад, открыл собрание:

– Товарищи, позвольте продолжить по теме. Для придания официального статуса нашему собранию необходимо избрать председателя и секретаря собрания. Какие будут предложения?

Из последнего ряда зала послышался выкрик:

– Неправомочно собрание. Где начальник Главка, почему его нет?

Среди множества народа трудно было разобрать, кто говорит. Строев обратился к говорящему:

– Встаньте, вы кто?

Поднялся незнакомый пожилой мужчина. Комаров вскочил с места, замахал руками:

– Иди отсюда, Иуда. Это мой начальник управления снабжения. Кто тебя сюда звал? Петренко подослал? Выгнать его надо. Нечего ему здесь делать. Пустите меня, морду ему набью. – Он хотел пройти между рядами к своему подчинённому.

Сидящие рядом силой усадили его.

– Николай Сергеевич, оставьте эмоции. Поберегите их для другого дела. Мы пригласили от «Оргтехстроя» оператора с кинокамерой. Видите, всё происходящее снимается для истории. Раз демократия у нас – пусть присутствует, без права голоса. Кто-то должен, в конце концов, и Главк информировать. Мы проводим собрание в рамках закона. Чтобы не переврали о том, что здесь будет происходить – свидетельством будет эта съёмка. Успокоимся все, продолжим. Так, какие будут предложения?

Поднялся Ольховский:

– Председателем вас предлагаю, секретарём себя.

– Как-то нескромно.

– Петренко приглашали?

– Приглашали, персонально.

– Раз так, то его отсутствие не мешает проводить собрание. – Он сел.

– Будут ещё предложения?

– Да чего там, голосуем, – раздались голоса из зала.

Проголосовали единогласно. Избрали счётную комиссию.

– Продолжим. – Строев взял лист со стола. – Предлагается повестка сегодняшнего собрания: выборы оргкомитета по акционированию Главка, информация о плане приватизации, общие вопросы.

Из центра зала встал Захаров:

– Можно?

– Да, конечно, Владимир Николаевич.

– Предлагаю согласиться с повесткой, только начать с общих вопросов, а закончить, наоборот, избранием оргкомитета.

– Как, товарищи, согласимся? Понимаю предложение: поговорить обо всём – потом, может, само собой желание отпадёт от поставленной цели. Так как?

Снова вскочил Комаров:

– Захаров, ты на кого работаешь? С Петренко снюхался? Предатель, вижу я тебя насквозь. Не согласен я с ним. Изберём оргкомитет, потом трепаться будем. Я против.

Зал, до сих пор не проявлявший активности, вмиг взорвался. Многие вскочили с мест, наперебой высказывали свои предложения, перекрикивая друг дружку. Стоял невообразимый шум. Строев умел руководить массами, быстро успокоил аудиторию.

– Товарищи, на это и рассчитывают деструктивные силы, наши противники. Будем выше их происков. Не хватало нам переругаться и разойтись. Тогда уже точно по одному нас прикончат. Давайте работать. Раз есть второе мнение, начнём с общих вопросов. Владимир Николаевич, с вас и начнём. Давайте на трибуну.

Комаров не унимался:

– Давай, расскажи нам, что с Петренко надумали?

Захаров встал за трибуну.

– Да помолчи ты, наконец! – огрызнулся он. – Товарищи, за эту неделю многое стало проясняться. Наши тресты сами стали в положении Главка. Трудовые коллективы обсуждают возможность самостоятельной приватизации. Главк к этому подталкивает. Действительно, Комаров здесь прав, я несколько раз встречался с начальником Главка, но не обсуждал с ним судьбу Главка. Свои вопросы старался решить. Кто скажет, как нам, трестам, тебе самому, Комаров, быть? Вот ты бегаешь, орёшь, а твои подчинённые начальники управлений в это время делают то же, что и мои. Вон, твой живой пример сидит. Не веришь? Спроси у него. Вот они действительно из Главка не вылазят. Не знаю я, Геннадий Евгеньевич, что с трестом делать.

Пока не буду спешить – может, ещё чего проявится. А с Главком, раз необходимо акционироваться, я – за. Я и не за Петренко, и не против него. Кого изберём, пусть тот и будет. У меня всё. – Опустив голову, он пошёл в зал.

– Спасибо. Кто следующий?

– Я, – к трибуне лёгкой походкой шёл Ли Олег Афанасьевич, директор завода ЖБИ-5. – Мужики, чего нам терять, кроме собственных цепей? Мой завод, как и многие, не работает. Стройки стоят. Куда девать нашу продукцию? Пожалуй, один ДСК сейчас и работает. А почему? Да потому, что они при социализме подмяли всех под себя: и стройку, и проекты, и субподрядные работы. У них из одного кабинета управляется весь процесс. Мы же всё специализировались… Теперь чего? Стоим… Вот пример того, что нам делать. Я уже думаю над этим. И ваши разговоры, Владимир Николаевич, приведут к полному развалу вашего отработанного налаженного комплекса. Главк нам не нужен, это факт. Я за то, чтобы его вообще разогнать… за его такую политику. Всё у меня.

– Можно мне? – Это был директор автобазы 15. Не ожидая ответа, с достоинством вышел к трибуне. – Геннадий Евгеньевич, возьмите нас к себе. Когда брали у меня машины, мы хоть на хлеб зарабатывали. А как вы купили себе панелевозы, самосвалы, тягачи, мы совсем встали. Смотрите, что делается. Всю жизнь проработал, такого не видел. Во время войны лучше было. Сердце разрывается: подчинённые ходят на работу, выгнать не могу, и работы нет. Впору застрелиться. Не могу я на это смотреть. До чего нас власти довели? Не нужен нам такой Главк. К вам мы согласны. Берите нас, всем коллективом перейдём, если согласитесь.

Строев понимал настроение директора автобазы. Самим несладко, с большим трудом держались на плаву.

– Геннадий Фёдорович, не виноваты мы в ваших проблемах. Купили свою технику только оттого, что в своё время вы нам её поставляли нерегулярно. А у нас поток, монтаж с колёс…

– Понятное дело, мы сами понимаем это. Но всё же рассмотрите моё предложение. Мы собрание специально по этому вопросу собирали, так я высказал мнение коллектива. А то, что несвоевременно и не в полном объёме вас закрывали, так опять же, Главковские команды выполняли.

– Спасибо вам. Передайте народу: обсудим ваше предложение. Вот Юрий Николаевич появится, поговорим, вас пригласим.

Директор керамзитового завода Салахов уже стоял за спиной Боброва у трибуны.

– Хватит, дай другим сказать.

– Да пожалуйста, нетерпеливая молодёжь. – Бобров, сутулясь, сошёл со сцены.

– Керамзит, кроме ДСК, у меня сейчас никто не берёт. Но я не прошусь к ним. Коллектив у меня небольшой, проживём как-нибудь. Свои акции никому не отдадим, Главку тоже. Правильное предложение – разогнать всех нахлебников… Меня тоже Петренко приглашал. Хрен ему в зубы, а не завод. Когда мне надо было помогать – копейки от них не дождался на реконструкцию. Теперь добрый, соловьём поёт. Не верьте им, мужики. Я маленький человек, но не пойду у них на поводу.

Собрание затягивалось, выступить стремились все. В целом картина складывалась неутешительная:

полный развал. По Главку в основном высказывались о возможности приватизации, акционирования. Оставался вопрос: для чего? Строев как мог убеждал в такой необходимости, как составляющей возможности приватизации в трудовых коллективах.

– Пётр Прохорович, – Строев обратился к присутствующему в зале председателю обкома профсоюза, до сих пор не принимавшему участия в обсуждении. – Выскажите своё мнение, да заканчивать будем общие вопросы, не то до утра затянем.

Юрченко поднялся с неохотой, к трибуне не вышел:

– Слушаю я вас, мужики, и удивляюсь. Развалить мы всё можем, создать – плохо получается. Государственные заказы исчезли – согласен. Но на этом жизнь не остановилась. Правильно Олег Ли сказал: думать надо и не поддаваться панике да анархии. Усвойте одно: не будет государство содержать нерадивых. Всё необходимо делать по закону. Закон на стороне трудовых коллективов. Обком профсоюза на стороне закона. Мы поддерживаем акционирование Главка, выборы руководителя. Мы за приватизацию предприятий. При этом будем бдительно следить за соблюдением прав каждого трудящегося. Не допустим обмана и злоупотреблений со стороны руководителей предприятий. Имейте это в виду. Доходят до меня слухи из отдельных подразделений о желании обмануть собственные коллективы. Называть не буду кто. Они здесь. Предупреждаю вас – не пройдёт. – Он закончил, посмотрел на Строева.

– Пётр Прохорович, власти города, области на чьей стороне?

– Да, совсем забыл, я говорил и в городе, и в области: и тут, и там однозначно поддерживают нас.

– Понятно, спасибо. – Строев обратился в зал. – Если я правильно понял, все выступающие высказались за акционирование Главка. Голосовать будем?

– Нет необходимости. Так понятно.

– Всё-таки проголосуем. Против…

Против никого не было. Все порядком устали от дискуссий.

– Перерыв будем делать? Можно и не делать. План приватизации и оргкомитет проведём минут за двадцать. Так что? – Из шума можно было понять – продолжить без перерыва. – По второму вопросу о проекте плана приватизации Главка я сам доложу.

По подготовленному Алексеевым и юристами документу он зачитал текст по пунктам, срокам, ответственным за их исполнение. Получилось понятно и доходчиво. К удивлению докладчика, вопросов не последовало. Видно, выдохлись на первом вопросе повестки.

– Как видите: в течение двух месяцев мы должны подготовить собрание и провести его во дворце культуры «Строитель». Заявки на должность первого руководителя должны быть поданы за три дня до собрания. Будем голосовать. Кто за утверждение плана приватизации?

Все были за.

– Давайте изберём оргкомитет по подготовке и проведению собрания. Предлагаю из семи человек. Другие предложения есть?

Других предложений не было.

– Предлагайте фамилии. У меня есть предложение: Комарова и Юрченко включить, – предложил Ли, – Строева, Ольховского и меня.

– Кто ещё предложит, двух не хватает?

Поднялся Захаров:

– Давайте из Главка Штрейс Альбину Константиновну, начальника УКСа и Петренко. Предложим ему. Будет участвовать – пусть, нет – это его дело. А то как-то неудобно.

Строев записал предложенные кандидатуры. Зачитал ещё раз.

– Предлагаю голосовать списком.

Голосовали единогласно. Усталые руководители, посчитав повестку законченной, стали подниматься со стульев.

Строев остановил их:

– Постойте, осталось самое важное – выбрать председателя оргкомитета. От него будет многое зависеть в работе самого оргкомитета, проведении собрания и успехе самого дела. Предлагаю кандидатуру Юрченко. Он человек нейтральный, ему нет интереса тащить одеяло на себя, а мы все ему поможем. Будем готовить документы, само собрание. Как, согласимся?

– Да… Пойдёт… Пусть работает, – раздавалось со всех сторон.

– Хорошо, голосовать не будем. Всем до свидания, спасибо за работу. Пётр Прохорович, останьтесь, пожалуйста.

Строев проводил гостей, поднялся в свой кабинет, где его за чаем ждал Юрченко.

– Ну и удружил ты мне, Геннадий.

– Не обижайтесь, кто-то должен быть во главе процесса. Меня начальство терпеть не может. А вы человек политически грамотный, уравновешенный. С вами будут считаться. Вы же не сами напросились – вас выбрал народ. Собирайте завтра оргкомитет, распишем, кто что делает, и подготовим собрание.

На собрание пригласим власти, гостей, прессу, претендентов на должность руководителя. Организационные вопросы по проведению самого собрания беру на себя. За вами общие вопросы, ну и ведение самого собрания. Не говорю влиять против Петренко, собрание само решит, кого избрать. Вы тут ни при чём. Вы только организуете исполнение закона.

– Пожалуй, ты прав: дай Комарову власть? Он со своими не знает, что делать. Тут уж точно всё запутает. Согласен с тобой. У меня собирать?

– Конечно, у вас. Про меня и без этого бог знает, о чём думают. К вам и Петренко может прийти (в моё отсутствие).

– Тогда до завтра. Опять бумагами займёшься?

– До завтра. И откуда они только берутся? Вроде и заместителей достаточно, а бумаги все ко мне тащат. По моему соображению, чем больше заместителей, тем больше вопросов и тяжелее работать. С другой стороны, и без них нельзя. Кто будет работать, пока я по митингам хожу?

* * *

К вечеру следующего дня Строев распорядился собрать совещание по вопросам приватизации: заместителей начальника ДСК, руководителей подразделений. Перед совещанием он обговорил необходимые вопросы с Алексеевым.

– Не хотите поприсутствовать?

– Нет, Геннадий Евгеньевич, я уже со всеми переговорил в рабочем порядке, пока вы с Главком разруливаете. Директор завода Васильев задирается, просто не знает, что ему самому надо. Латышев, начальник спецуправления, постоянно вопросы задаёт: что, как, почему? Остальным, по-моему, всё равно. Шелепин, начальник отделочного управления, вообще ко мне не заходил. Или его ничто не интересует, не беспокоит, или полностью положился на наши решения. Это тоже неплохо. Главное, чтобы в коллективе смуту не наводил.

В назначенное время приглашённые были в кабинете Строева. Руководствуясь конспектом, он сообщил о происходящих событиях, намерениях по приватизации предприятия.

– Таким образом, предполагается провести приватизацию в целом всего ДСК, учитывая количество акций, стаж работы, величину заработной платы всех работающих в настоящее время. Михаил Пахомович с отделом кадров, плановым отделом, бухгалтерией вывел по каждому работнику свой процент акций от всего объёма приватизируемой общей собственности, взятой за сто процентов. Можете завтра у него взять списки, сверить с расчётами, если что не так – поправить. Вот коротко, что я хотел сказать. Хочу послушать вас. Чужих за последнюю неделю наслушался, аж тошнит.

Все молчали.

– Валентин Николаевич, начнём с вас, вы у нас директор завода.

– Знаете, Геннадий Евгеньевич, я вообще против всего. Вон другие директора заводов: директора как директора. И счета в банках имеют, и самостоятельность полная. А я что? За каждой копейкой к вам бегу. Надоело всё это. Наверное, отделяться от вас будем и приватизироваться отдельно. Извините за мою прямоту.

– Всё нормально, продолжайте.

– А чего продолжать? Всё.

– Хорошо, понятны ваши соображения, надеюсь, с коллективом не успели поделиться своими «прогрессивными» мыслями?

– Да нет, сам пока думаю.

– Виктор Владимирович, – Строев обратился к Латышеву. – Какие у вас соображения, вопросы?

Латышев встал.

– Сидите.

– Я прочитал всё, что мне давал Михаил Пахомович. Понял, что приватизироваться нужно. Как это происходить будет – непонятно. Получается: кто дольше работал на ДСК и кто получал большую зарплату, тот и акций больше будет иметь. А я, их руководитель, – меньше. Несправедливо, кажется.

– Николай Ивлиевич, как вы?

– А я что? Вы там всё делаете, вот и делайте. У вас и Михаил Пахомович есть, и юристы, адвокаты. Всё равно по-своему сделаете. Я не против.

– Как смотрит на приватизацию управление снабжения? Есть соображения, Владимир Васильевич?

– Да, есть, Геннадий Евгеньевич. Мы не пойдём по пути Комаровских снабженцев. Какую-то чушь они у себя устроили. Нет, мы не согласны с ними. Правильно ставите вопрос о приватизации в полном составе. Я к власти не рвусь. Коллектив наш будет в составе ДСК. Валентина Николаевича хочу предупредить, чтобы он свои мысли придерживал при себе. Один ты умный? Посмотри-ка на другие заводы, где директора, как ты говоришь, самостоятельные стоят. И будут стоять. Ты работаешь и будешь работать, пока в составе ДСК… Мы обязательно возьмём списки, сверим их. Если будут вопросы – доложим.

Выслушав выступающих, Строев подвёл итог:

– Валентин Михайлович, вы, как заместитель, курирующий завод, проработайте с директором ещё раз стратегию наших дел, расскажите, в чём он не прав. Нам проще директора потерять, чем завод.

– Я сейчас не о том думаю. С Валентином Николаевичем мы потолкуем. Это он тут так, рисуется, значимость свою показывает… В Главк меня вызывали сегодня, к Петренко. Он хочет вас отстранить от исполнения обязанностей. Предлагал мне на ваше место. Послал я его, конечно. Но какова постановка вопроса! Видно, сильно вы ему насолили. Прощать он не собирается.

– Было бы о чём переживать. Плюньте вы на него, не отвлекайтесь. У нас самих тут работы непочатый край. Скажу вам и всем остальным: начальник у нас с вами не Петренко, а Викулов, который снимает нас, если считает необходимым, назначает… Забудьте про Петренко и его разговоры. Это он от слабости своей. – Он обратился к присутствующим. – Встречайтесь почаще с Алексеевым, берите у него бумаги, работайте со своими коллективами, проявляйте инициативу. Прошу вас только об одном: забудьте, даже не допускайте не только слов, мыслей о разделении коллектива при приватизации. Под страхом смерти. У нас технологическое поточное строительство. Огромным совместным трудом оно создавалось и отрабатывалось годами, десятилетиями. Любое выпавшее звено разрушит поток. Хотите вы этого или не хотите, но по жизни нам суждено быть вместе… Идите к своим подчинённым и донесите до них эту самую главную мою мысль и заботу. Другие нам завидуют и, думаю, последуют нашему примеру. На этом закончим. Заместителей прошу остаться.