Текст книги "Режиссер волейбольного театра"

В зоне турбулентности

В конце 2016 года мы отмечали сорокалетие нашего клуба. Если все эти десятилетия твоя жизнь была связана с «Белогорьем», в такие моменты вспоминаешь все наиболее значимые события, переживаешь о годах поиска истины и огромного счастья от одержанных побед, о людях, которые бок о бок с тобой собирали по кирпичику ныне известное не только в стране – в Европе и в мире – здание.

Сегодня, когда произносят «Белгород», то непременно подразумевают волейбол. Наш вид спорта стал неотъемлемой частью социально-экономической жизни области. А четверть века назад об этом можно было только мечтать. Хотя мой учитель Юрий Наумович Венгеровский не раз повторял, что придет время, когда мы будем на каждую игру надевать модные костюмы и рубашки с галстуком, а зрители будут приходить на волейбольные матчи в красивейший дворец спорта даже в смокингах с бабочками. Я тогда ему поддакивал, но верил с трудом.

Сегодня за билетами на матчи нашего клуба выстраиваются очереди, и пятитысячный зал переживающего даже уже не вторую, а третью или четвертую молодость старенького «Космоса» почти всегда бывает заполнен вне зависимости от того, с кем встречается «Белогорье» – с фаворитом из Казани или аутсайдером из Оренбурга.

На Белгородчине волейбол не просто полюбили, наш вид спорта стал культовым. К нам приходят на спортивный спектакль, который мало чем отличается от реальной театральной постановки. Только в театре, в мюзикле, в балете все происходит по заранее написанному сценарию и после десятков, а то и сотен репетиций, а актеры выходят на сцену с зазубренными ролями. В спорте же – в волейболе, в частности, – исполнители тоже выходят на арену после многочисленных тренировок, только до первого судейского свистка никто не знает, что произойдет дальше и как сложится матч-спектакль. Потому что игрокам-актерам приходится постоянно импровизировать, ведь соперник по другую сторону сетки также серьезно изучил все твои сильные и слабые стороны и готов ответить своими заготовками.

Вот тут на передний план-авансцену выходит тренер-режиссер, от знаний и умения которого сориентироваться в непростой обстановке зависит, уйдут ли болельщики-зрители волейбольного спектакля в хорошем настроении либо станут, может быть, не в открытую, а про себя оценивать увиденное нехорошими словами. Я не раз слышал в свой адрес и в адрес игроков очень нелицеприятные слова, нацеленные прежде всего на меня, тренера, то бишь режиссера, не сумевшего подготовить своих игроков-актеров, если постановка не удалась и команда проиграла.

Тут читатель вправе улыбнуться и даже не поверить мне на слово, но после успешных матчей «Белогорья» производительность труда на предприятиях области повышается, у коров увеличиваются надои молока, а преступность сокращается. Это вовсе не шутка и не штамп, а данные совершенно конкретных людей и руководителей этих предприятий, силовых подразделений, которые всегда были нашими болельщиками. Они в общении между собой на волейболе, точнее после игры, да если еще команда выиграла матч, во время чаепития так часто говорили.

* * *

Восьмидесятые годы оказались этакими волнообразными. Команда, используя очень красноречивую авиационную терминологию, попала в зону турбулентности. После отъезда Венгеровского, который в очередной раз на что-то (или на кого-то) обиделся, непросто было найти ему замену.

Какое-то время во главе «Технолога» встал Федор Новицкий, внешне импозантный и привлекательный. Каждые две минуты смотрелся в зеркало, поправлял прическу. Вот только как тренер ничего из себя не представлял и надолго в команде не задержался. Пробовали себя в должности главного и Валерий Шевригин, и Анатолий Дрозд, и Иван Андриенко. Менялся и состав – одни игроки уходили, другие приходили, ротация была большой, надолго никто не задерживался.

Команда участвовала в чемпионате РСФСР, но места занимала в середине первого десятка. Зато в Кубке Центрального совета ДСО «Буревестник» 1977 года – вновь второе. Были и кратковременные взлеты. В 1979-м белгородский клуб добрался до второй республиканской ступеньки на турнире в Куйбышеве. Мы завоевали право сыграть в переигровке за выход в первую лигу чемпионата СССР.

Соревнования в волжском городе проходили в начале лета, а переигровка состоялась спустя пару месяцев, ближе к осени, в Каменске-Шахтинском Ростовской области. Среди участников, кроме нас, были очень сильные коллективы из Волгограда, Ростова и Новосибирска.

Но за те несколько недель состав «Технолога» претерпел существенные изменения: троих ведущих игроков призвали в армию. Как ни пыталось руководство вуза, ничего поделать не могло, даже о небольшой отсрочке договориться не получилось. Так что мы вряд ли могли рассчитывать на то, чтобы подняться классом выше и сыграть уже в чемпионате Союза. Потому что за столь короткое время да еще при отсутствии хотя бы элементарных стимулов – социальных или финансовых – найти достойную замену в лице уже готовых выступать на таком уровне игроков не удалось. Своя же детско-юношеская школа, из которой мы и должны были черпать резервы, хоть и существовала, но больше формально, и подготовка молодежи в городе велась хаотично, перспективных молодых игроков там не готовили, да и на юношеских соревнованиях команды школы разных возрастов высоких мест не занимали.

Пришлось играть в ослабленном составе. Потому что тягаться с серьезными конкурентами, каждый из которых ставил задачи непременно выиграть соревнование и завоевать единственную путевку в первую лигу чемпионата СССР, мы были не готовы. Победителем тогда вышел новосибирский «Север», который возглавлял Борис Перлов, а в составе выступали некоторые хорошо известные волейболисты одесского «Политехника»: Павлюк, Алехин, Полтавский, связующий Филиштинский и многие другие. Как они там оказались – одному богу известно. Это если эмоционально. А если прозаически, Борис Перлов был тогда играющим главным тренером новосибирской команды, сам неплохо играл и пригласил с собой этих и других игроков из одесского «Политехника». Но более странным представлялось, как их могли допустить к участию в турнире за команду из совсем другого региона.

В решающем матче сибиряки, усиленные украинскими «легионерами», в пяти партиях обыграли команду Ростова, главным тренером которой был Александр Дьяченко – «Шура танкист», так его звали волейболисты, очень по тому времени хороший связующий. Он долгое время выступал за «Локомотив» из Харькова, поэтому я его знал хорошо. Кстати, на этом пасующем небольшого по волейбольным меркам роста держалась долгое время вся харьковская команда.

Для ростовчан поражение стало тяжелым ударом. Можете себе представить, если в захолустный районный центр – а это не ближний свет, километров двести от Ростова, если не больше, – на волейбол приехало все областное руководство во главе с первым секретарем обкома КПСС. Мне жалко было смотреть на стоявшего в дверях во время финала Сергея Ивановича Гаврилова, замечательного человека, занимавшего тогда пост государственного тренера по волейболу в Спорткомитете РСФСР. Багровое лицо спортивного чиновника доказывало, что все происходившее оказалось для него неприятным сюрпризом: ростовчане и брали себе переходный турнир, чтобы застолбить за собой место в союзном чемпионате. А тут такое…

Кстати, с этой, может быть, и не самой честной победы и началось постепенное восхождение волейбольной команды в миллионном Новосибирске, которое спустя три десятка лет завершилось победой в Лиге чемпионов Старого Света. Вот какая у нас страна огромная, разместившаяся на двух континентах, – клуб, базирующийся в центре северной части Азии, стал лучшим в Европе! Подобное возможно только в нашей великой России…

Мы же уезжали домой несолоно хлебавши. Но для команды, которая находилась в «детском возрасте и только-только училась ходить и складывать буквы в слоги», соревнование в Каменске-Шахтинском стало замечательным уроком во всех отношениях.

В начале 1980 года мы вынуждены были пригласить другого тренера. Пришлось обращаться в Федерацию волейбола РСФСР. Так в Белгороде оказался Владимир Афанасьевич Переверзев, известный волейбольный судья из Костромы.

Вначале он приехал в Белгород на переговоры, которые проводили ректор института Вилен Алексеевич Ивахнюк и Евгений Григорьевич Самойлов, председатель областного спорткомитета. И только после этого Переверзев был утвержден на должность главного тренера обычной областной студенческой команды.

Нам было приятно, что уже переехавший в Белгород специалист в какой-то момент был вызван в Москву в качестве арбитра, который должен был обслуживать Олимпийские игры. Не в качестве первого или второго судьи – это право на всех такого рода больших соревнованиях доверяют иностранным арбитрам и только одному-двум из страны-организатора. Но все национальные рефери, даже опытные и имевшие международную категорию, обслуживали олимпийские и мировые турниры в качестве флаговых. Это был большой знаковый момент для Белгорода. Вообще должен заметить, что стать мастером спорта в нашем виде спорта, да, в принципе, и в любом игровом, тогда было архисложно. Требования всесоюзной классификации выполнялись неукоснительно.

Да и судейскую всесоюзную категорию, я уж не говорю о международной, нужно было зарабатывать не кровью, конечно, но потом наверняка. Я бы даже сказал, что сто потов требовалось пролить, облетать всю страну и отсудить больше сотни матчей различного уровня, чтобы доказать свою состоятельность как арбитра. Так что Владимир Афанасьевич достойно представлял нашу область и страну на Играх в Москве.

По возвращении тренер много рассказывал об обстановке в зале и за его пределами, о выдающихся мастерах со всего мира, которые, несмотря на бойкот отдельных стран, приехали в Москву и показали классный волейбол. Вообще Переверзев оказался и отличным специалистом своего дела, прекрасно разбиравшимся в волейболе, хотя звезд с неба не хватал. И ко всему человек оказался замечательный. Тренировки у него были интересными, и игроки трудились с удовольствием.

Как и любой тренер, Переверзев был человек амбициозный и стремился со своей командой занимать как можно более высокие места в студенческой лиге Российской Федерации. Но мне хотелось, чтобы вы поняли: речь шла о любительском волейболе, несмотря на профессиональный подход к тренировочному процессу. Именно поэтому, в конце концов, проработав неполных два года и не видя перспективы создать подлинно профессиональный клуб, в 1982 году Владимир Афанасьевич уволился. И это при том, что перевез в Белгород семью, где ему предоставили квартиру в профессорско-преподавательском доме. В общем, Переверзев уехал.

Тут надо вернуться на пару лет назад, когда он только появился в Белгороде. На тот момент я работал в спортклубе Белгородского технологического института, и на мне, естественно, лежали все организационные вопросы, имеющие отношение к команде. Разумеется, они были напрямую связаны с учебно-тренировочным процессом, потому что речь шла о выбивании самого удобного времени для занятий волейболистов: спортивный зал-то был один, а факультетов и секций много. Так что приходилось изворачиваться, договариваться, убеждать представителей других видов спорта, что нам важнее заниматься именно в данное конкретное время. Чаще получалось, и ребятам было грех жаловаться – удавалось создавать по тем меркам комфортные условия для тренировок. Когда был свободен, я помогал Переверзеву тренировать, учился у него, как губка, впитывал все детали взаимоотношений с игроками. В конце концов он начал мне доверять, сам подсказывал, что надо делать в той или иной ситуации.

В какой-то момент я увлекся судейством и добился на этом поприще немалых успехов – получил Всесоюзную категорию. Начинал со студенческих соревнований республиканского уровня, позже всесоюзного. Затем мне доверили обслуживать матчи команд первой лиги чемпионата СССР. И международные встречи приходилось судить, правда, в основном товарищеские, когда к нам приезжали различные команды из Польши, США, Иордании, Алжира.

Позже, уже в российские времена, сопровождал в качестве арбитра во время поездок сборную уже современной России, когда ее возглавлял Виктор Радин. У Всероссийской федерации волейбола были серьезные финансовые проблемы, даже для выездов национальных команд на международные турниры в канун главных стартов каждого года. Старался чем мог помогать – находил спонсоров и средства для поездок, когда по условиям соревнований в составе делегации должен быть судья.

От подобных выездов я получал двойную пользу. С одной стороны, имел серьезную судейскую практику, потому что подобных турниров было немало. С другой, внимательно наблюдал за работой и все запоминал, как проводит занятия в то время один из ведущих отечественных тренеров, наблюдал за тренировками зарубежных соперников российских команд. Через какое-то время, прослушав всесоюзный еще судейский семинар, получил республиканскую категорию. Позже на таких же курсах в Киеве сдал экзамен вместе с и сегодня хорошо известными арбитрами и в ноябре 1991 года получил всесоюзную категорию. И на этом поприще достаточно быстро стал уважаемым рефери за четкость, строгость и неподкупность, что нередко случалось в судейском сообществе. Отсудил на вышке больше ста матчей высокого уровня, обслуживал международные соревнования в Швейцарии, Японии, работал на финальных матчах с участием сборных США, Кубы и даже получил приз «Лучшему судье». Тем самым я еще глубже познавал большой волейбол, и это мне, конечно, в дальнейшем очень пригодилось.

Более плотно я начал всерьез заниматься тренерской работой, когда команда оказалась бесхозной и в белгородском волейболе образовался вакуум. Как раз закончили институт ведущие игроки Виктор Дудко, Геннадий Трофимов, Сергей Петрук, Александр Зуйченко. Понятно, что еще молодым и способным ребятам, ставшим дипломированными специалистами, нужно было определяться в жизни. Существовала дилемма: продолжать серьезные занятия волейболом с совершенно неясной перспективой и возможностью для клуба стать в конце концов профессиональным или выбирать гражданскую профессию, полученную в институте. Взвесив все, большинство предпочли пойти работать по специальности, полученной в вузе. В то время я в команде остался практически один.

Посоветовавшись с Юрием Слоновым, который был председателем областной федерации волейбола, я услышал: «Вариантов приглашать иногородних тренеров пока никаких нет, берись за это дело ты», то есть – я. А тут еще произошли перемены в руководстве института…

Я понял, что теперь надеяться на приглашенного специалиста не имело смысла – на тех условиях, какие сложились в «переходные» восьмидесятые, вряд ли кто из серьезных иногородних тренеров мог согласиться перебраться в Белгород. В итоге при поддержке областного спорткомитета мне предложили должность главного тренера. Но все происходило настолько скоропалительно, что у меня даже не было времени тщательно все продумать, проанализировать возникшую ситуацию. С 1982 года я начал руководить студенческой волейбольной командой. И даже предположить не мог в то время, что из этого вузовского волейбольного коллектива сможет вырасти мощный профессиональный клуб, который со временем заявит о себе в стране, в Европе и мире.

Так началось мое восхождение на волейбольную вершину как главного тренера и как руководителя клуба – приходилось совмещать эти должности с самого начала. Все продолжается и по сей день. Я отвечал за подготовку команды, ее комплектование, материальное состояние, за тренировочный процесс, да вообще за все. Мало кто верил, что у меня получится, потому и отношение к команде на рубеже 80–90-х годов со стороны властных структур Белгородской области было, мягко говоря, прохладным. А проще сказать – никаким.

Но это меня еще больше заводило: я с детства был воспитан так, что, если брался за что-то новое, пусть даже кажущееся в итоге нереальным, недостижимым, все равно обязан был делать все хорошо. Или вообще не ввязываться в новое дело, если не видел конкретной перспективы.

Вот и пришлось брать бразды правления командой в свои руки.

* * *

Убеждение, что волейбол городу нужен, пришло в 1983 году, когда в Белгороде проходил один из туров чемпионата СССР, который, по нашей настоятельной просьбе и после выдачи ряда гарантий на отличное проведение соревнований Всесоюзной волейбольной федерации с выполнением всех условий, нам доверили провести. Подобные «выездные» турниры Всесоюзная волейбольная федерация проводила время от времени – для популяризации нашего вида спорта в городах, где волейбол знали в большей степени понаслышке. И мне, назначенному заместителем главного судьи этого соревнования, нужно было прежде всего подготовить площадку. Ведь наш Дворец спорта, по сути, был сооружен, как типовая ледовая арена.

Дабы не ударить в грязь лицом, пришлось всем миром сооружать настил из досок-сороковок с помощью обыкновенных молотков и гвоздей и класть его прямо на лед. А еще договариваться с троллейбусным парком, чтобы к полуночи подгоняли к Дворцу спорта несколько десятков «рогатых», как часто до сих пор называют троллейбусы, и развозить по домам болельщиков, которые не уходили из зала до последнего свистка судьи завершающего игровой день матча. А как болели белгородцы – зал ходуном ходил!

Тогда, именно тогда я понял, что этот вид спорта будто бы придуман для нас, белгородцев, что наша область создана для того, чтобы иметь свою волейбольную команду высокого класса, которой можно было гордиться и которая с годами завоюет все существующие национальные, европейские и мировые призы и награды. Наша игра должна была стать той притягательной силой для жителей, которая навсегда завладеет их умами и душами, они влюбятся в волейбол и станут составной частью команды. Потому что без всенародной поддержки нам бы не выжить на первых порах, а впоследствии не одержать таких знаковых побед.

В какой-то момент в середине восьмидесятых в Белгород ненадолго вернулся в тренерский штаб Венгеровский. И вновь все вокруг зашевелилось, задвигалось. Юрий Наумович вновь поставил несбыточную, как казалось, задачу – выйти в высшую лигу чемпионата СССР. Поэтому мы сделали ставку не на молодых и перспективных игроков, а на приезжих «зубров», которые, как нам казалось, были способны вывести команду из затянувшегося кризиса.

Работы у меня прибавилось – надо было все начинать несколько по-иному: прислушиваться к мнению учителя, пристраивать приезжих волейболистов на «работу». Да-да, не удивляйтесь. Вовсе не случайно я взял слово «работа» в кавычки. Ведь в те годы профессионалов в спорте в советской стране быть не могло, а понятие «профессионал» считалось самым что ни на есть негативным, нарицательным, таким же, как «империалист», «банкир» или «миллионер». Помните, у Высоцкого в песне про хоккеистов: «Профессионалам по разным каналам то много, то мало на банковский счет. А наши ребята за ту же зарплату уже пятикратно выходят вперед…»

Поэтому волейболисты, как и представители всех других видов спорта, были оформлены в лучшем случае инструкторами физкультуры, а чаще всего числились крановщиками, сантехниками, гардеробщиками…

Команда вновь заиграла, вновь выиграла российские студенческие соревнования, была второй на всесоюзной арене. Правда, возрождение продолжалось недолго, потому что Юрий Наумович вновь «подался на вольные хлеба», и созданный тогда нами новый коллектив тоже развалился. Я ездил за ним, уговаривал вернуться и опять продолжить ту работу, которая могла позволить создать команду, о которой мы оба мечтали. Но в тот раз никакие уговоры с моей стороны не подействовали на учителя – он был непреклонен.

* * *

Я прекрасно понимал, что лепить команду нам самим, с помощью только ректора «Технолога», влюбленного в волейбол, и группы таких, как я, энтузиастов, – дело безнадежное. Важна была поддержка, хотя бы моральная, областного руководства. О материальной даже и не мечтал. Но добраться до самого верха мне в те годы было очень непросто. Кто я был? Для первого секретаря обкома КПСС Алексея Филипповича Пономарева – никто, один из жителей Белгорода. Чем я мог похвастаться? Команды, как таковой, не было, побед даже на республиканском уровне – кот наплакал. А то, что я – судья всесоюзной категории по волейболу, для областного руководителя не имело никакого значения.

Тем более Алексей Филиппович же был в фаворе, его ценили в Москве на Старой площади, где квартировал Центральный комитет партии, он стал Героем Социалистического Труда за успехи в сельском хозяйстве. Белгородская область всегда считалась аграрной, урожай собирали высокий по тем временам.

А тут совершенно случайно, возвращаясь из поездки, встретились с ним в полупустом вагоне СВ поезда Москва – Белгород, он меня пригласил в свое купе. Предложил выпить по рюмке коньяка. Я не отказался. Вот, подумал, повод поговорить о наших проблемах. Вдруг действительно поможет?

Возьми и скажи: «Алексей Филиппович, все у нас на Белгородчине хорошо, город и село строятся, нас хвалят. И по делу. Только вот в спорте мы отстаем почти по всем показателям». В нашей дружеской беседе мы попытались поговорить о спорте вообще и на Белгородчине в частности.

В ответ я услышал откровенное: «Знаешь, мил человек, я в этом вашем спорте ни х… не понимаю».

После сказанного Алексеем Филипповичем разговор о спорте прекратился. А ведь он мог в одночасье решить тогда любой вопрос, и мы бы не мыкались в конце восьмидесятых по различным республиканским лигам и разномастным кубковым соревнованиям.

* * *

Именно тогда я понял, что «нельзя ждать милости» ни от кого, ходить все время с протянутой рукой, просить денег – трудное и неблагодарное дело. Пришел к выводу, что нужно постараться самим искать спонсоров, наладить контакты с теми организациями, деловыми партнерами и общественностью, которые действительно могли оказать реальную помощь клубу, но при этом и самим определенную выгоду получить. А еще собрать вокруг себя грамотных, инициативных, творческих людей, разбирающихся в предпринимательской деятельности, которые бы могли помочь становлению клуба на первых порах и в дальнейшем. Потому что на рубеже восьмидесятых-девяностых годов прошлого века спорт, как, впрочем, и раньше, после Московской Олимпиады, финансировался по остаточному принципу, а на строительство спортивных арен вообще было наложено табу.

В это сложное время с местными предпринимателями, которые только-только начали выстраивать свой бизнес, как и мы свою команду, договариваться было бесполезно. А еще я следовал заветам Всевышнего: «Делай справедливое и доброе», и он «воздаст человеку по делам его».

Тогда, как и все вокруг, начали мы вести предпринимательскую деятельность. Чем только, естественно в рамках закона, мы не занимались! Постепенно пришли к тому цивилизованному малому бизнесу, чем занимаемся и сейчас. Запустили рекламное агентство, открыли магазин спортивной одежды и экипировки, построили гостиницу с рестораном, там же соорудили тренировочную клубную базу с тренажерным залом, бассейном, медико-восстановительным центром, летним волейбольным стадионом с трибунами, теннисными площадками и с прекрасной прибрежной зоной отдыха для горожан. Как видите, вся эта деятельность имеет прикладное значение и сейчас во многом тесно связана с буднями волейбольного клуба.

Случалось, в клубе возникали сложности с финансами, но, благодаря этой работе, всегда находились средства на текущие расходы.

Постепенно, вставая на ноги с колен, купили небольшой автобус, выезжали на нем на международные матчи и объездили всю Европу. А уж когда начали выигрывать крупные соревнования, основали свою авиакомпанию АОН (авиация общего назначения), в ней с самого основания и по сей день работают на постоянной основе профессиональные летчики – пилоты первого класса: командир Алексей Крупенко и Игорь Гура. Приобрели Як-40, капитально отремонтировали самолет, на авиаремонтном заводе в Минске поставили современную авионику, завод же помог купить новые агрегаты и двигатели в смазке. И на сегодня это воздушное судно имеет десятилетний ресурс по всем регламентам и законам гражданской авиации. Это помогает сократить время на дорогу, теперь команде не надо просиживать часами в каком-нибудь московском аэропорту в ожидании рейса на очередной календарный матч куда-нибудь в Новосибирск или Новый Уренгой. Все это идет на пользу игрокам, которым остается больше времени на восстановление. Но я и без того забежал далеко вперед. До клубного самолета, до взлетной полосы предстояла еще многолетняя «рулежка».

* * *

Неразбериха во всех видах спорта, связанная с исчезновением с географических карт великого государства под названием Союз Советских Социалистических Республик, длилась недолго, однако шума наделала много. Но перед тем как это произошло, состоялись два тура чемпионата СССР в первой лиге, первый из которых стал определяющим для нашей белгородской команды.

Он проходил в 1991 году в Одессе с участием хорошо известных и достаточно заслуженных в то время клубов, таких как одесский «Политехник» или харьковский «Локомотив». Оказавшись в Одессе-маме, мы, к своему удивлению, узнали, что по положению каждая команда должна помимо основного выставить еще и дублирующий состав, к чему не были готовы абсолютно, приехав всего с дюжиной игроков и двумя тренерами – кроме меня, был и еще мой помощник Сергей Новоченко. Нужно было как-то выходить из ситуации, в противном случае нас бы просто не допустили к соревнованиям. И тут у меня родилась идея вписать в заявку, кроме волейболистов, еще и нас с Новоченко в качестве играющих тренеров.

Благодаря моей смекалке, «Аграрник», так тогда именовался наш коллектив, допустили, и команда провела первые игры в новом для себя дивизионе. Это неординарное решение сыграло ключевую роль в дальнейшей судьбе команды. И дело даже не в качестве волейбола, какой мы в то время демонстрировали. Для нас было важнее, что мы оказались в компании с прочими клубами, хорошо известными в Стране Советов. Это было знаковое событие, которое явилось как бы стартовой площадкой для сегодняшнего «Белогорья».

Самое удивительное, что после Одессы второй тур в том же году игрался в селе Анастасиевка, что в Ростовской области, которое даже районным центром не считалось, да и жителей в нем было кот наплакал – тысяча, полторы, не больше. Я уж не говорю, что никаких условий для проведения соревнований в этом, с позволения сказать, сельском поселении не было. Странным было, как Всесоюзная федерация пошла на поводу у главного тренера ростовского СКА Валерия Санько и разрешила там играть. О гостинице в этом селе и слыхом не слыхивали – часть команд разместили в классах местной начальной школы, в одноэтажной маленькой больнице, часть в зале и на сцене сельского клуба, но большинство жили в частном секторе под крылышком заботливых и гостеприимных казачек. И это зимой, в жуткий мороз. До зала, который, разумеется, не соответствовал никаким требованиям, приходилось добираться, преодолевая огромные сугробы. Ни о каких зрителях и речи быть не могло: им просто негде было сесть. Вот в таких кошмарных условиях проходили всесоюзные соревнования. Поскольку они оказались последними в чемпионате СССР среди команд первой лиги, как раз перед самым распадом великой страны, то оставили на всю жизнь в памяти всех участников из Ростова, Белгорода, Екатеринбурга, Симферополя и других городов самые негативные воспоминания. Подобного неуважения к игре, игрокам, судьям, тренерам я больше никогда и нигде не видел.

* * *

Как известно, первый чемпионат в высшем эшелоне новой страны был организован на скорую руку и прошел в конце марта 1992 года в Универсальном спортивном зале ЦСКА. В однокруговом турнире соревновались семь команд, параллельно выступавших в Открытом чемпионате СНГ. Но уже в сезоне 1992/1993 был разыгран первый полноформатный чемпионат России для дюжины команд высшей лиги.

Для того чтобы определить участников второго по счету всероссийского турнира, командам бывшей первой всесоюзной лиги, чей турнир был прерван и не доигран, дали возможность выяснить отношения между собой в Обнинске Калужской области и определить команды, которые должны были войти в число сильнейших российских клубов и уже бороться с грандами за медали.

В том турнире соревновались команды из Обнинска, Владимира, Твери, Иркутска, Сочи, Екатеринбурга, Ростова-на-Дону. Нам удалось выйти победителями в непростом споре за место под солнцем. Для многих в Белгороде наше попадание в высший свет отечественного волейбола стало неожиданным: не было веры ни в команду, ни в меня как тренера.

Перед тем как направить заявку на участие во втором по счету, а на самом деле первом полноценном чемпионате России, меня пригласил к себе председатель областного спорткомитета, человек весьма влиятельный в области, к мнению которого прислушивались областные руководители. Известно было о его любви к футболу. И поэтому футболисты долгие годы были в городе на привилегированном положении. Спортивный чиновник был предельно откровенен: «Не хочу держать камень за пазухой. Я никогда тебе не верил и команду твою всерьез не воспринимал. Но ты, Геннадий, доказал, что можешь работать и способен выигрывать». Дальше последовали извинения и обещания всесторонней помощи.

На команду и впрямь обратили внимание, нам пошли навстречу в различных организационных вопросах. После чего мы могли уже проводить полноценные тренировки и ставить перед собой вполне конкретные задачи. Первая из которых звучала самым конкретным образом: закрепиться в высшей российской лиге – суперлигой она стала называться позже. Надо откровенно здесь сказать, что наш город и область были вовсе к этому не готовы и не имели условий для команд высшего спортивного мастерства. Сначала нужно было что-то выиграть, после этого, если результат заметят, возможно, начнут создавать необходимые элементарные условия. За границей же все совсем наоборот: сначала создают условия, потом требуют результат.

Мы самым серьезным образом готовились к дебюту в высшей лиге. И в самый канун первых матчей, которые должны были пройти в конце октября, нам представилась возможность сыграть в международном турнире в Алжире. Там в то время работал специалист из Казахстана Вячеслав Шапран. Мы победили, но главное, что для команды в новом качестве это был первый международный опыт.

В чемпионате команды были поделены на шестерки, и нам два стартовых тура пришлось играть в Москве.