Текст книги "Режиссер волейбольного театра"

Следом мы выиграли у сборных Китая, Греции и Украины.

Заключительные игры второго группового этапа проходили в Хамамацу. И важнейшей оказалась опять-таки первая игра с командой Италии. Я бы назвал ее ключевой: выиграй мы этот матч – быть нам в первой четверке.

Долго спорил накануне со своим учителем, определяя стартовый состав на эту важнейшую игру. В итоге сошлись на том, что усилим атаку в ущерб приему, и на место Шулепова в доигровку вышел Фомин. Я же, как всегда, рассчитывал на своих, белгородцев, они не должны были меня подвести. Но, судя по всему, ребята «перегорели» – знали мы итальянцев лучше других, как играть против них, разбирали не раз. Тут, правда, все карты нам смешала травма по ходу первого сета связующего итальянцев Марко Меони. Его заменил опытнейший Де Джорджи и сыграл гениальный матч.

Но и соперник вышел на матч абсолютно уверенным в своем превосходстве. Чего не могу сказать про наших. Как я ни пытался встряхнуть ребят, ничего не помогло: мы проиграли важнейший матч. И даже победы над сборными Голландии и Югославии не помогли пробиться в финал.

С голландцами мы встретились еще через несколько дней уже в Токио и вновь выиграли и заняли пятое место. А чемпионами в третий раз подряд стали итальянцы, победившие в финале югославов.

Не скажу, что был удовлетворен итогом. Нам вполне по силам было поспорить за более высокое место. Однако команда провела турнир не в том ключе, как мне бы хотелось. Но это был первый опыт, а первый блин чаще получается комом.

* * *

Из-за чемпионата мира, который финишировал в первые дни календарной зимы, наше национальное первенство началось как никогда поздно – 19 декабря. Главная особенность – это был первый чемпионат, в котором волейболисты соревновались по новым правилам. Теперь каждый розыгрыш мяча оценивался очком вне зависимости от того, какая из команд подавала. И подсчет отныне велся не до пятнадцати, а до двадцати пяти очков в партии.

Нововведение специалисты волейбола встретили неоднозначно. Николай Васильевич Карполь, главный тренер «Уралочки» и женской сборной команды России, на президиуме федерации настоял, чтобы женский чемпионат проходил по прежним многолетним волейбольным законам с переходом подачи и до пятнадцати очков. Было странно видеть матчи внутреннего чемпионата, которые проходили по старинке, и одновременно с этим та же «Уралочка» выступала в Кубке европейских чемпионов, матчи которого игрались по-новому. Мне же, напротив, новый вариант показался прогрессивным – игра стала быстрее, гораздо понятнее для зрителей.

«Белогорье-Динамо» в первых пяти турах потерпело четыре поражения. Даже и не припомню такого кошмарного начала с момента выступления нашей команды в компании сильнейших клубов страны. Но и объяснить произошедшее было легко: заметна была усталость лидеров после марафонского международного сезона и многочасовых перелетов с континента на континент. Сказалось, конечно, и то, что вскоре после прилета из Японии мы потеряли Юрия Наумовича Венгеровского, скончавшегося прямо в зале во время тренировки. Правда, после столь неудачного начала мои ребята одержали пятнадцать побед подряд, в том числе две на своей площадке над «Изумрудом», лидировавшим в чемпионате с первого тура. В конце концов нам удалось почти настигнуть уральскую команду, разница между нами составила всего два очка. В этом случае регламентом была предусмотрена очередная финальная суперсерия. И вновь было сыграно пять матчей. И вновь после четырех из них было полное равенство 2:2. Только заключительная встреча проходила не в Белгороде, а в Екатеринбурге. Именно это во многом определило исход соперничества.

Мы завоевали серебро, но все равно было грех жаловаться: основные кандидаты в сборную прошли хорошую школу подготовки к главным событиям очередного сезона. А их было целых два, не считая Мировой лиги, которую все рассматривали этаким промежуточным, подготовительным этапом к прочим испытаниям.

* * *

Выиграть чемпионат Европы всем очень хотелось, ведь наши волейболисты в российские времена до континентального золота ни разу не дотягивались. Все вроде бы шло неплохо – мы соревновались в Вене. Всего восемь команд, сыграть-то надо было только пять матчей – три в группе и два, я на это рассчитывал, в полуфинале и финале. Причем с нашими основными соперниками последних лет – итальянцами, с которыми оказались в одном квартете на первом этапе, сыграли так, как были обязаны играть всегда, – 3:1. Потом победили за выход в финал чехов. И нам предстоял новый матч с итальянцами за золото.

Ох уж эти итальянцы, сколько же нервов они нам попортили за все годы моей тренерской карьеры, что в клубе, что в сборной. Наверное, легче сосчитать соревнования, в которых мы не играли друг с другом, для этого пальцев одной руки достаточно. Чаще же случалось соперничать в одном турнире по несколько раз. Как и на сей раз в Вене.

Накануне финала я давал интервью в недавнем прошлом замечательному игроку, чемпиону мира, который, закончив играть, пробовал себя в журналистике – Андреа Дзордзи. Заодно поинтересовался у симпатичного парня его мнением о нашей команде. «Спору нет, – ответил бывший игрок, – сборная России – абсолютно лучшая на этом чемпионате. Но не советую вам обольщаться тем, что сборная Италии затратила больше сил для победы в полуфинале над югославами, чем российская над чехами. Добившись трудного успеха, мои соотечественники испытывают сейчас эмоциональный подъем, они отлично мотивированы на финал. К тому же команда жаждет взять реванш у русских за поражение на групповом этапе три дня назад, а также реабилитировать себя за бездарную игру в том матче. Тогда ваши волейболисты оказались на голову выше по всем параметрам. Однако сыграть на таком уровне еще раз сможет только действительно классная команда».

Увы, нам не удалось еще раз сыграть на высоком уровне из-за собственных ошибок, особенно на подаче. И с приемом не все было гладко, потому и первым темпом мы не смогли атаковать так же успешно, как в предыдущем матче. Впрочем, некоторую свежинку в игру внес Станислав Динейкин, которого я выпустил с самого начала четвертого сета. Выиграй мы концовку этой партии, и в пятом укороченном отрезке все могло быть иначе. Но мы уступили в той партии 28:30 и в матче в целом 1:3.

Да, титул мы не завоевали, но команда впервые в российском периоде пробилась в финал официального, некоммерческого турнира и тем самым завоевала право сыграть на Кубке мира, что и являлось нашей главной целью. Кубок же мира был первым отборочным соревнованием к Олимпийским играм в Австралии. Выходит, мы двигались в правильном направлении, и победы были не за горами.

* * *

После чемпионата мира предыдущего года, казалось, меня уже ничем нельзя было удивить. И все-таки сыграть одиннадцать матчей за пятнадцать дней с переездами-перелетами по Японии – никому не пожелаю. Но в таких условиях находились все без исключения команды. Календарь Кубка мира, который одновременно являлся отборочным турниром на Олимпийские игры, нас также не совсем радовал: на втором этапе ждали два сложнейших матча подряд – с Бразилией и США. Кроме звания победителя Кубка мира, команда завоевывала путевку на Олимпийские игры.

Не могу не отметить, что к этому времени у меня были уже другие помощники – Владимир Кондра и Юрий Сапега. Появился в составе и модный по тем временам тренер-статистик – итальянец Серджо Бузато, которого привез с собой Сапега. То есть, мы были оснащены всеми необходимыми материалами не хуже любой другой сборной, претендующей на олимпийские медали.

В первый же день нам противостояли китайцы. Мы провели встречу без особых проблем, если не считать некоторого необъяснимого расслабления в концовке второй партии, когда игроки раньше времени посчитали, что дело сделано. В итоге завершали этот сет на больше-меньше.

На следующий день схлестнулись на площадке с нашим извечным оппонентом – сборной Италии. Только в этом международном сезоне мы сыграли между собой семь матчей – пять на предварительном этапе и в финале Мировой лиги, еще два на чемпионате Европы. Но выиграли из них только три. Причем уступали, как правило, в принципиальных встречах – за выход в финал Мировой лиги и в решающем матче первенства Старого Света в Вене.

Была и еще одна особенность, о которой я не упоминал прежде: в составе российской команды выступали семь волейболистов, игравших в то время в различных клубах на Апеннинах. Так что можете себе представить, какими принципиальными становились для обеих команд подобные соперничества.

Беспокоило в канун матча лишь одно обстоятельство – накануне с китайцами мы допустили неоправданно большое число ошибок при вводе мяча в игру – девятнадцать. Такую фору итальянцам давать было никак нельзя. И я указывал именно на это обстоятельство при установке на игру. С одной стороны, ни в коем случае нельзя было упрощать подачу, давая сопернику шанс, с другой, ошибаться, как накануне, мы права не имели. В итоге игроки в целом справились, совершив всего двенадцать промахов против семнадцати у итальянцев.

Несмотря на победу (3:1), встреча получилась очень ровной. Не все заготовки сработали по ходу матча, и мы вынуждены были перестроить игру на блоке, нейтрализуя Андреа Джани, игрока, который едва ли не в одиночку обыграл нас в финале в Вене. Мой итальянский визави Андреа Анастази отметил, в свою очередь, что для него «откровением стала игра Яковлева». Ну а то, что сборная России сегодня является сильнейшей в мире, от того же Анастази я слышал на каждой послематчевой пресс-конференции. Поначалу мне это льстило. А потом я понял, что это чисто итальянский психологический ход в надежде на успокоенность соперника, то бишь нас, перед новыми матчами между двумя командами.

После переезда из Кагосимы в Кумамото нас ожидали два непростых экзамена – игры с бразильцами и американцами. Вначале были разозленные донельзя после двух поражений в трех матчах чемпионы Южной Америки. Еще один проигрыш грозил им остаться без заветного билета в Сидней. Так что можете себе представить, в каком состоянии выходили бразильцы на площадку – словно гладиаторы – выиграть или умереть. И нам действительно оказалось непросто. Помогло то, что состав у нас был более ровный и глубокий, и это позволило в итоге одержать волевую победу, уступая 1:2 по партиям. У соперников на первых ролях, как всегда, выступили двое – Жиба и Налберт. В нашей команде не хотел бы особо никого выделять, разве что удачно вышедшего на замену Валерия Горюшева, благодаря которому удалось наладить прием.

На следующий день был матч с американцами Дага Била, победа над которыми позволяла нам твердо рассчитывать на одно из трех первых мест, а с ним и заполучить заветную олимпийскую лицензию.

Трудно далась нам победа – пришлось выложить все наши козыри. После двух партий вели, но в третьей уступили по делу, а в четвертой в концовке то мы, то американцы могли закончить партию в свою пользу. Соперник оказался удачливее – 32:30, но в решающей партии фортуна улыбнулась нам. А вот после переезда в олимпийский Нагано в первом же матче споткнулись – неожиданно для всех – на корейцах: по сюжету матч напоминал предыдущий – вновь мы выиграли две партии и… успокоились. Сопернику же, особенно такому цепкому, как корейцы, нельзя демонстрировать малейшего пренебрежения – моментально следует наказание. Вновь получилось пять партий, только последнюю короткую выиграли азиаты.

Возможно, сказалась очередная перемена зала. До этого мы выступали на небольших аренах, а здесь пришлось играть в огромном Дворце, в котором за год до этого на Белой Олимпиаде соревновались фигуристы. Приспособиться к ней было непросто. Но, внимательно изучив все наши ошибки против корейцев, мы наполовину сменили стартовый состав и переиграли команды Аргентины и Канады.

В параллельной шестерке без поражений шли кубинцы: семь матчей – семь побед. Мы уже были готовы просчитывать различные варианты, потому что с лидерами нам еще предстояло сыграть. Благо неожиданный подарок преподнесли американцы, обыгравшие кубинцев 3:2. Теперь у нас было равное количество очков.

Матч с кубинцами мы начали стартовым составом, который играл в первых матчах турнира. И в очередной раз угадали. В итоге получилась убедительная победа, когда все игроки четко исполнили тренерскую установку, что и оказалось решающим фактором в безоговорочной победе в трех партиях.

В предпоследнем туре в Токио играли со сборной хозяев турнира и лишь в первой партии испытали сопротивление. Вообще играть с азиатскими сборными нам тяжелее всего: в защите они творят невообразимое, доставая порой мячи, кажущиеся безнадежными. Это психологически влияет на соперника. Тот старается бить сильнее и часто ошибается. Именно поэтому мы долго мучились с японцами в первом сете – 33:31, зато второй и третий смогли выиграть без особых затруднений.

К тому моменту кубинцы и американцы свои очередные матчи проиграли! Так была одержана наша победа, самая первая победа российской команды в ее истории на серьезном международном соревновании, а потому и самая ценная для всех, но для меня в особенности.

Думал ли я, что когда-нибудь пацан из «деревеньки», начавший с нуля, достигнет таких высот в спорте. Не лично сам, боже сохрани, нет – со своей командой, национальной сборной, впервые в истории России выигравшей важнейший турнир – Кубок мира, а с ним и олимпийскую путевку без дополнительного, гораздо более сложного отбора. Это было достижение, которого ожидать никто не мог, кроме всей нашей команды и тех немногих, кто в нас верил.

Еще предстоял последний матч с испанцами, но он уже ничего не решал. Разумеется, что установка на заключительную встречу была соответствующей: сыграть достойно, как и подобает обладателям главного приза, но и поберечь себя. А то и без того Хамутцких не играл вовсе, а полкоманды выступали с травмами. Поэтому я был очень благодарен нашей медицинской бригаде – доктору Анатолию Вечерке и массажисту Владимиру Беляеву, любимому всеми Емельянычу, человеку, преданнейшему своему делу и положительно влиявшему на внутрикомандный климат.

Да, чуть не забыл еще про один приятный момент – Яковлев был признан лучшим игроком турнира и получил в качестве приза новенькую «Тойоту». Не саму машину – символический ключ от нее. Помню, я провел с игроком соответствующую беседу, и Рома сразу согласился, что хоть это и персональный приз, но в нем заслуга всей команды, и нужно постараться договориться с организаторами, чтобы перечислили сумму стоимости лимузина на счет игрока, а тот полученную сумму разделит на всю команду. Насколько мне известно, Яковлев так и поступил.

В Москве нас впервые встречали с цветами. Но ребята того заслужили – они не просто победили, они совершили прорыв, доказав, что российский волейбол, о победах которого уже было стали забывать, был, есть и останется всегда в элитарном клубе национальных сборных.

* * *

Теперь можно было со спокойной душой и чистой совестью – главное было сделано, путевка в Сидней завоевана – вернуться к делам домашним. А дел этих было невпроворот, потому что все белгородские лучшие игроки разъехались по Италиям и Турциям. Но это была и моя идея – дать возможность ребятам повариться в непростых условиях зарубежных чемпионатов, что в канун Олимпийских игр должно было сыграть исключительно на пользу большинству российских игроков. Осознавал, что без Яковлева, Тетюхина и Хамутцких доказывать состоятельность «Белогорья-Динамо» будет непросто, что за короткое время создать конкурентоспособную команду будет нелегко. Правда, команду пополнили Константин Ушаков и Станислав Шевченко, перешедшие из ЦСКА. Да-да, это он, Станислав Шевченко, сегодня возглавляет и работает в должности президента Всероссийской федерации волейбола и вице-президента Европейской конфедерации волейбола, входит в Административный Совет Международной федерации волейбола. Уход этих волейболистов настолько ослабил армейский клуб, что он в итоге покинул суперлигу. Впрочем, к этому все шло последние годы. Столичный клуб с богатейшими традициями существовал в большей степени за счет продажи игроков в другие отечественные и зарубежные команды.

Зато на Апеннинах образовалось настоящее российское волейбольное землячество. Представители России играли не только в едва ли не во всех командах серии А1, но и в некоторых клубах второго по значимости итальянского дивизиона. Меньше других потери понесли уральцы из «УЭМ-Изумруда» – за рубеж отправился только Шулепов. Посему команда Алферова лидировала на протяжении всех этапов чемпионата и установила своеобразный рекорд, победив в двадцати матчах подряд.

Кончилось дело опять-таки суперсерией между нами и екатеринбуржцами. В четвертый раз подряд! Многое, если не все, решилось в первом же матче на поле «УЭМ-Изумруда»: абсолютный лидер чемпионата был побежден: всего пятьдесят четыре минуты понадобились моим ребятам, чтобы обыграть фаворита! А лучшим в команде оказался Саша Косарев, набравший семнадцать очков.

На следующий день хозяевам удалось взять реванш, но уже в пяти партиях. Опять Косарев был лучшим в матче с двадцатью пятью очками, и именно он в концовке четвертого сета взял игру на себя и поспособствовал переводу матча в пятую партию.

Косарев и в домашних матчах был неудержим в атаке и на блоке переиграл своего визави Латышева. В итоге «Белогорье-Динамо» в третий раз выиграло российское золото, сравнявшись по этому показателю с покинувшими, как оказалось, навсегда группу сильнейших столичными армейцами. Выяснилось, что и без игроков сборной моя команда была способна обыгрывать всех внутри страны. Этим можно и нужно было бы гордиться. Но я прекрасно понимал, что уровень российского чемпионата был на рубеже веков настолько средненький из-за отсутствия ведущих игроков, что еще одна победа не вызывала такой радости, как самая первая или как вторая, добытая в упорнейшем противостоянии двух равноценных и сильных соперников.

Возвращение на олимпийский пьедестал

В Сидней после победы на Кубке мира мы ехали одними из фаворитов. Зал, в котором предстояло соревноваться, был нам хорошо знаком: за год до этого на групповом этапе Мировой лиги мы дважды встречались здесь со сборной Австралии. Оба матча выиграли, но мне запомнился даже не результат, а один любопытный момент. Мы традиционно возили с собой некоторые продукты питания, чтобы подкармливать спортсменов, которым зачастую не хватало предложенного экономными хозяевами различных соревнований рациона питания. При этом совершенно не задумывались о том, разрешен ли ввоз своей провизии в ту или иную страну или нет.

А тут – век живи, век учись – оказалось, что на Зеленом континенте на любые продукты из-за рубежа наложено табу. Даже заполняя декларацию на въезд, я не обратил внимания на этот пункт. Оказалось, напрасно.

Благо случай заставил предпринять срочные меры: маленькая собачка, сопровождавшая строгую женщину из таможенного контроля, забарабанила своими лапками по сумке из ручной клади одного из корреспондентов, которые традиционно сопровождали сборную в Мировой лиге. Видимо, песик что-то учуял. Таможенница попросила вскрыть сумку, но там, на наше счастье, ничего не оказалось, кроме компьютера и традиционных дорожных принадлежностей. Но вопросы блюстительницы санитарного порядка удивили: «Возможно, здесь лежали яблоки или апельсины?» Журналисту пришлось признаться, что они там действительно лежали, но во время многочасового перелета из итальянской Пизы через Мюнхен, Франкфурт, Сингапур и Мельбурн были благополучно съедены. Благородный Шарик или Бобик, или как там его на австралийский манер, получил в награду заслуженное лакомство, а я моментально вспомнил про нашу сумку с традиционной «подрезкой». Нужно было предпринимать какие-то шаги, пока багаж еще не привезли. Хорошо, что среди встречавших оказался проживавший давно в Австралии бывший русский по фамилии Лебедев, который был приставлен к нашей команде переводчиком. Тот быстро понял, какой скандал мог бы разразиться, срочно набрал кого-то из руководства оргкомитета, и в виду опоздания самолета была дана команда откуда-то сверху: пропустить российскую волейбольную сборную безо всякого досмотра.

Через год, отправляясь на Олимпиаду, мы уже не рисковали – и никаких продуктов в Австралию не везли. Сложнее было с формированием состава. С одной стороны, у меня были определенные обязательства перед игроками, которые добыли олимпийскую лицензию. С другой, важно было, чтобы в число двенадцати олимпийцев вошли действительно сильнейшие на тот момент волейболисты.

Важным этапом отбора стала в очередной раз Мировая лига, в финал которой мы пробились не без проблем, проиграв во Франции и на Кубе.

Решающий турнир проходил в голландском Роттердаме. В восьмой раз не прочь были получить круглую сумму за общую победу (на кону стояли полмиллиона долларов) итальянцы, с которыми, как позже выяснилось, нам предстояло сыграть дважды – в группе и в решающем матче. Плюс волейболистам с Апеннин хотелось восстановить свою подмоченную на Кубке мира-1999 репутацию лучшей сборной мира последнего десятилетия. Итальянцам мы в итоге дважды уступили – и в группе, и в финале. Оба раза в пяти партиях, причем каждый раз на больше-меньше.

Впервые выступала в финальном турнире Мировой лиги сборная Югославии. Как рассказал белградский журналист Иван Цветкович, игроки его команды были настроены на победу не только в матче с Россией, но вообще в турнире. Во-первых, им до сих пор не удавалось выигрывать ни одного серьезного соревнования. Во-вторых, югославам надо было заработать денег на предолимпийскую подготовку. Ждать помощи государства не приходилось: все силы и средства братской страны были брошены на восстановление разрушенного натовскими бомбардировками народного хозяйства. Вспомнилось тогда, что совсем недавно «Белогорью» в рамках Кубка Европейских чемпионов довелось соприкоснуться с той войной. Тогда наш самолет приземлился в аэропорту Нови-Сада. Был сильный туман, один за другим взлетали боевые вертолеты. В аэропорту ко мне подошел Сергей Тетюхин узнать, что происходит, так как ребята были напуганы. Мы быстро разместили ребят в одном из залов аэропорта, Емельяныч (так в команде зовут моего давнего друга Владимира Беляева, работающего со мной двадцать пять лет массажистом) всем раздал по куску хлеба с салом, благо мы всегда с собой возили сумку с так называемым «перекусом». У меня в Нови-Саде были друзья, которые организовали автобус до отеля, а вокруг шли военные действия. К сожалению, бывало и такое.

* * *

К Сиднею мы готовились тщательно. Но я до последнего так и не мог назвать дюжину игроков, которым можно было доверить защищать честь страны в Австралии. Вначале мы сыграли два выставочных матча в Нижневартовске, но они еще больше запутали ситуацию – выбирать-то надо было из семнадцати игроков. Потом всем полуторным составом перебрались в Финляндию, где соревновались с соперниками не из волейбольной элиты. А завершали подготовку во Франции.

Обычно организаторы французского турнира приглашали проверить готовность перед главным соревнованием года самые сильные сборные. И заранее было известно, что в Бордо приедут итальянцы, американцы и мы. Причем нас нисколько не смущало, что команды Италии и США были нашими соперниками по групповому этапу сиднейских Игр. Но французы в Австралию не отобрались, уступив сборной Голландии, а американцы прислали в Европу какую-то «левую» команду, составленную из никому не известных студентов университетов и колледжей.

Ну а мы привезли именно тех игроков, которым предстояло через несколько дней отправиться «за три моря», то бишь океана. Первоначально я планировал направить на последний перед Сиднеем турнир еще и Дмитрия Фомина. Однако отдыхавший от волейбола почти три месяца заслуженный ветеран так и не смог набрать надлежащую форму – вот я и решил больше не экспериментировать. А потом, уже в Сиднее, когда Яковлев не показывал той игры, какую демонстрировал на Кубке мира, пожалел, что предпочел Фомину Александра Герасимова. Нет, уральский диагональный сыграл в свою силу, но опыт Фомина, мне теперь видится, мог бы помочь изменить ситуацию в финальном матче. Как говорится, задним умом все мы сильны.

«Отцепил» я и слабо выступившего на Мировой лиге в Голландии белгородца Александра Косарева, его место занял опытный Валерий Горюшев, успевший поиграть на Апеннинах, потом в Японии, а в предолимпийском сезоне вновь в Италии. Компанию им составили пасующие Ушаков и Хамутцких, игроки первого темпа Олихвер, Алексей Казаков и Алексей Кулешов, доигровщики Шулепов, Тетюхин и Илья Савельев, диагональный Яковлев и либеро Митьков.

Главной проверкой на состоятельность наших намерений должна была стать, как, впрочем, все последние годы, встреча с итальянцами. Принципиальность соперничества сборных России и Италии, будь то официальные или товарищеские матчи, была хорошо известна. Да оно продолжается и по сей день, чего уж там говорить про дела минувшие. А последнее десятилетие ХХ века в волейболе с полным правом можно назвать итальянским – волейболисты с Апеннин стали трижды чемпионами мира и четырежды – Европы.

Сначала советская, а потом российская команды всячески пытались превзойти законодателей мировой моды. Изредка получалось. В предолимпийском 1999-м, казалось, мы приблизились к итальянцам по уровню игры, но лишь однажды – на Кубке мира смогли обойти соперника и после долгого перерыва подняться на высшую ступеньку пьедестала. Волейболисты с Апеннин были наконец повержены, оставалось только добить их окончательно. Но, как известно, раненый зверь вдвойне опасен. Использовав какие-то скрытые резервы, сборная Италии за два месяца до Сиднея дважды переиграла нас в финальном турнире Мировой лиги, оба раза – в пяти партиях.

Теперь уже было задето наше самолюбие. Едва ли не половина игроков сборной провела минувший клубный сезон на Апеннинах, по всем показателям они были сильнее своих итальянских визави, наполучали кучу индивидуальных призов, но стоило им собраться под знаменами национальной команды, как итальянцы вновь оказались сильнее. Заговорили даже о своеобразном «итальянском комплексе», психологической несостоятельности российской сборной. Однако сами волейболисты с этим никак не хотели соглашаться. На турнире во французском городе По моим подопечным представилась возможность еще до Сиднея доказать случайность роттердамских неудач. Но реванш не состоялся – 2:3. Впрочем, при готовности на тот момент, вернее, плановой неготовности сборной, какого-то значения, кроме психологического, это поражение не имело. По-прежнему не вызывали нареканий действия Савельева и Шулепова, к которым теперь прибавились Тетюхин и Кулешов. А вот к двум ведущим игрокам – Яковлеву и Казакову – претензий накопилось хоть отбавляй.

Волейбольная специальность Казакова определена так: центральный блокирующий. Вот только надежного блока в исполнении самого высокого на тот момент волейболиста мира я не увидел. Это все равно, как если бы не выполняли своих прямых обязанностей крановщик или сварщик. А коль не ставит блок волейболист, который не только по должности, но и по своим физическим данным обязан это делать, то чего спрашивать с других? Не меньше упреков у меня было и к Яковлеву. Лучший игрок Кубка мира выступал на протяжении всего сезона за сборную на слабом уровне. Мы, тренеры, все ждали, что он вот-вот начнет действовать в свою силу, но пока даже эпизодически той игры, какую он показывал не только минувшей осенью, но и в нашем белгородском клубе, не было видно. О какой победе над соперником, не уступающим тебе в классе, можно говорить, если те, на кого мы делаем ставку, не справляются со своими обязанностями?

* * *

Я не без оснований надеялся, что в Сиднее все будет иначе. В олимпийскую столицу – на другой конец света – мы прилетели за неделю до старта. Предстояло привыкнуть к разнице во времени, иному климату, но больше меня беспокоила обстановка в олимпийской деревне. Нет, не столько атмосфера олимпийского праздника, сколько условия проживания: какими-то игрушечными представлялись домики, в которых нас поселили, казалось, подует сильный ветер – и они развалятся. Я уж не говорю про невероятную слышимость происходящего в соседних комнатах или этажом ниже.

Уже третий подряд крупнейший волейбольный турнир наша мужская сборная начинала матчем с югославами. Первый раз после окончания международного бойкота из-за войны на Балканах две сборные встретились на Играх в Атланте-96. Тогда югославы добились победы – 3:1, а потом обыграли нас еще раз в матче за бронзу. Через два года на чемпионате мира в Японии жребий вновь свел команды в одном из стартовых матчей в группе. Дело дошло до тай-брейка, и опять повезло соперникам. Реванш тогда мы взяли на втором этапе. И вот новая встреча Россия – Югославия.

Начали теми же составами, что и на июльском финале Мировой лиги. Сразу же появился повод для беспокойства – заметно прибавили на подаче Андрия Герич и Иван Милькович. И на их фоне некогда суперподающий Горан Вуевич совсем не смотрелся. К катапульте Герича наши никак не могли приспособиться. А когда не заладилось с приемом, ждать нормальной атаки не приходилось. Неимоверными усилиями вырвались на четыре очка и тут же расплескали это богатство. Поймавшие игру югославы позволяли нам только приближаться в счете. А тут еще – провал на блоке. О том, чтобы отыграться, речи не было.

Вторую партию начали ужасно – 1:5. Лишь к середине сета удалось выровнять ситуацию и даже повести – 22:21. Но тут же проиграли два очка: блок против Яковлева и неудачная атака Тетюхина. Пришлось брать тайм-аут. Всыпал прежде всего своим белгородским по первое число. И ведь подействовало: Тетюхин моментально исправился, а потом устроил демонстрацию силы и мощи Яковлев. Первый эйс чуть не сделал вмятину в тарафлексе, а второй мяч, который Рома направил в игру после уже югославского тайм-аута, скользнув по руке соперника, улетел на второй ярус трибун. Можно было вздохнуть с облегчением.

Третий сет был похож на второй – на протяжении всей партии мы отыгрывались. Прекрасно зная югославов, при счете 20:20 я подумал, что, если соперник проиграет сет, в четвертой партии сопротивляться перестанет. И как в воду глядел. После концовки третьей партии, которая оказалась за нами, в четвертой счет очень быстро стал просто неприличным для матчей команд такого уровня (23:14). Лишь после этого ребята позволили себе расслабиться и проиграли пять очков в одной расстановке. Но ничего уже изменить было нельзя.