Текст книги "Она и Аллан (сборник)"

Итак, мы путешествовали день за днем, преодолевая трудности и опасности, которые обычно встречаются в бескрайнем африканском вельде. В высокой траве водилось множество дичи, и она всегда была в нашем распоряжении, когда мы хотели есть. В области, которая называется Португальская Юго-Восточная Африка[31]31
  Сегодня эти земли находятся на территории Мозамбика.


[Закрыть], животных было так много, что лично мне хотелось бы превратить наше путешествие в охоту.

Но Умслопогаас, который был плохим охотником, не хотел об этом слышать. Он гораздо больше, чем я, тревожился об истинной цели нашего путешествия. Когда я спросил его, почему, он ответил, что Зикали кое-что сообщил ему. Он отказался сказать, что именно, кроме того, что в той стране, куда мы направляемся, его ожидает великая битва, победа в которой принесет ему славу.

Умслопогаас по натуре был бойцом и получал удовольствие от сражений и подобно древним норвежцам считал, что единственный достойный путь для мужчины – погибнуть в битве. Это удивляло меня, потому что сам я любил тишину и покой. Я взял его с собой частично потому, что хотел сделать ему приятное, частично оттого, что считал, что мы можем найти что-нибудь интересное, а еще потому, что, начав это предприятие, я считал делом чести закончить его.

Не помню, когда Зикали сказал мне, что где-то ближе к Великой реке мы должны подойти к краю долины, поросшей кустарником, где живет белый человек. Второй раз бросив кости, он заметил, что человек этот из буров переселенцев. Я думаю, это означало, что он был голландцем, который уехал из тех мест, где жил, и поселился в дикой глуши, как бродячий дух, освободившийся от всякой власти.

Бросив кости еще раз и разглядев их, Зикали промолвил, что с этим человеком или его семьей случится что-то важное, пока я буду гостить у него. Затем на карте, которую он нарисовал на золе, чьи детали так хорошо отпечатались в моей голове, он показал мне, где я смогу найти жилище этого белого человека. Без сомнения, и этого человека и место его обитания он знал через своих шпионов, которые всегда находятся на службе у знахарей, в особенности у Зикали, величайшего из колдунов.

Двигаясь по солнцу, я шел строго в том направлении, которое указал Зикали, понимая, что его правильно назвали Открывателем Дорог, поскольку именно прямо перед собой я видел единственный путь, в то время как ни справа, ни слева никакой дороги не было. Когда мы подошли к подножию гор, там оказался участок, где мы обнаружили ущелье, затем подошли к болотам, где проходила дорога, и пошли дальше. Все племена, которые мы встречали на своем пути, были достаточно дружелюбны, хотя иногда Умслопогаас и его мощная команда, которую, может быть, не совсем точно я называл двенадцатью апостолами, просто вынуждали их быть дружелюбными…

Мы так быстро двигались, а колодцы попадались через такие точные промежутки времени, что я пришел к выводу, что где-то здесь и располагается древняя дорога, которая шла с юга на север или наоборот. Чтобы быть честным, к такому выводу пришел не я, а Ханс, он сделал это открытие, исходя из многих примет, которые я пропустил. Я не буду подробно останавливаться на них, но отмечу лишь, что приметой являлось то, что колодцы с водой были выкопаны в определенных местах, высоких и безлюдных, и отмечались камнями, похожими на древние стены. Очевидно, мы шли по какому-то древнему пути, возможно, проложенному в то время, когда Африка была более цивилизованным континентом.

Проходя на определенной высоте по влажным землям, на третьей неделе нашего пути, когда солнце, как обычно в это время года, не показывалось раньше десяти утра и исчезало в три часа дня и когда дважды нас сопровождал плотный туман, мы прошли мимо странных пастухов-кочевников, которые, казалось, жили в хижинах из травы и держали огромные стада коз и длинношерстных овец.

Сначала они промчались мимо нас, но потом поняли, что мы не причиним им вреда, стали вести себя более дружелюбно и принесли нам молока и что-то вроде червяков или гусениц, которых они, кажется, ели. Ханс, который знал чуть ли не все африканские диалекты, подобрал язык или смесь языков и начал общаться с ними[32]32
  В литературе сохранились свидетельства, что в прошлые века у буров и англичан готтентоты часто служили переводчиками со многих языков. Видимо, у людей этого племени имеются врожденные лингвистические способности.


[Закрыть].

Они рассказали нам, что давно не видели белого человека, хотя отцы их отцов (так они обозначали своих далеких предков) знали многих из них. Однако, добавили они, если мы пойдем прямо на север, то через семь дней пути придем в то место, где живет белый человек, который, как они слышали, носит длинную бороду и убивает животных, как и мы, из ружья.

Ободренные этим сообщением, мы отправились вперед и спустились из области туманов в более благоприятную местность. В самом деле, степь была здесь более красивой, растения росли так же буйно, как в Восточной Африке. Степь была покрыта плодородной почвой цвета шоколада[33]33
  Типичная для Африки латеритная почва, богатая железом, что говорит о наличии множества полезных ископаемых в недрах Южной Африки.


[Закрыть], это было заметно на боковых склонах, там, где дожди проделали ущелья. Климат здесь казался более прохладным и очень здоровым. Хотя было очень жалко видеть эти земли не использованными. В степях передвигались лишь бесчисленные стада антилоп и буйволов. Людей мы не встретили.

Мы двигались вперед, а дорога медленно спускалась вниз, пока мы не увидели вдалеке широкую саванну, которая, как я верно подумал, была самым краем реки Замбези. Более того, мы или, скорей Ханс, у которого были глаза сокола, заметил кое-что еще, а именно – дома более-менее цивилизованного вида, стоящие среди деревьев по течению реки в нескольких милях от зарослей кустарника.

– Посмотрите, баас, – сказал мне Ханс, – эти бродяги не обманули, вот и дом белого человека. Я не удивлюсь, если он пьет что-то крепче воды, – с надеждой вздохнул он и выразительно показал на свое желтое горло.

Так и случилось.

Глава 5. Инес

Мы увидели дом еще издалека, вскоре после того, как взошло солнце, и к полудню подошли к нему. Приблизившись, я заметил, что он стоит практически под двумя баобабами, которые в Южной Африке называют еще и деревьями бабуинов, возможно, потому, что обезьяны едят их плоды. Это был дом обычного голландского типа: с тростниковой крышей, белыми стенами и верандой вокруг. Кроме того, немного вдалеке, на некотором расстоянии стояли другие дома или, скорее, хибары с разбросанными вокруг них фургонами, а еще дальше находились хижины местных жителей. Перед нами виднелись огромные поля, где зеленела кукуруза, на склонах горы паслись стада. Очевидно, этот белый человек не был бедняком.

Умслопогаас окинул место взглядом воина и сказал мне:

– Это, должно быть, мирная страна, Макумазан, здесь нет защиты, вероятно, жители не боятся нападения.

– Да, – ответил я. – Почему бы нет, позади пустыня, впереди – огромная река.

– Нападающие могут пересечь реку и пройти через заросли кустарника, – ответил он и замолчал.

До сих пор мы никого не видели, хотя мне казалось, что фургон, приблизившийся к дому, был слишком необычным зрелищем, чтобы не привлечь внимание.

– Где же все? – спросил я.

– Я думаю, господин, что они спят, – сказал Ханс, и он был прав. Все население погрузилось в послеобеденную сиесту.

В конце концов мы подошли близко к дому, и я покинул фургон, чтобы осмотреться. В этот момент у дома кто-то появился. Это была высокая девушка, чему я не удивился. Она была стройной, красивой, с большими черными глазами, правильными чертами лица, бледная. У нее было самое печальное лицо из всех, которые я когда-либо видел. Очевидно, она услышала шум подъехавшего фургона и вышла посмотреть, что случилось. На голове у нее отсутствовал головной убор, а ее густые волосы были цвета воронова крыла. Увидев огромного Умслопогааса с его блестящим топором и его грозную охрану, она вскрикнула и попыталась убежать.

– Все в порядке, – заверил я ее по-английски, выйдя из-за спин быков, хотя не думал, что она может меня понять. Возможно, она была голландкой или португалкой, хотя по каким-то неизвестным причинам я обратился к ней по-английски.

К моему удивлению, она ответила мне на том же языке с каким-то акцентом, который я не смог уловить, но это были не шотландский и не ирландский.

– Спасибо, – ответила она, – а то я испугалась. Ваши друзья выглядят… – Она замялась, подбирая слова. – Страшновато.

Я засмеялся такому необычному определению и ответил:

– Да, их вид может напугать, но они не причинят вреда ни вам, ни мне. Но, юная леди, скажите мне, можем ли мы остановиться здесь? Возможно, ваш муж…

– У меня нет мужа, сэр, есть только отец. – И она вздохнула.

– В таком случае, могу ли я поговорить с вашим отцом? Меня зовут Аллан Квотермейн, я путешествую по этой местности в поисках одной страны.

– Я пойду разбужу его, потому что он спит. Все спят здесь в полдень, кроме меня. – Она снова печально вздохнула.

– Почему же вы не следуете их примеру? – спросил я шутливо, потому что эта девушка озадачила меня и я хотел узнать о ней как можно больше.

– Потому что тот, кто много думает, мало спит, сэр. У нас скоро будет много времени, чтобы выспаться, не так ли?

Я уставился на нее и спросил, как ее зовут, потому что не знал, что еще сказать.

– Меня зовут Инес Робертсон, – ответила она. – Я пойду разбужу отца. А вы пока распрягите быков. Они могут пастись вместе с остальными животными. Мне кажется, им надо отдохнуть, бедным.

Она повернулась и вошла в дом.

«Инес Робертсон, – сказал я себе, – какая странная комбинация. Отец-англичанин и мать-португалка, я полагаю. Но что может англичанин делать в таком месте? Я не удивлюсь, если это какой-нибудь бур из переселенцев».

Мы успели распрячь быков, когда из дома, позевывая, вышел огромный, тощий, рыжебородый, голубоглазый, неряшливо одетый мужчина пятидесяти лет. Я посмотрел на него и сразу сделал определенные выводы. Пьяница, который когда-то был джентльменом, отметил я про себя, поскольку в его внешности была некоторая распущенность. Кроме того, он когда-то бывал в море (что оказалось верным предположением).

– Как поживаете, мистер Аллан Квотермейн? Моя дочь сказала мне ваше имя, и мне кажется, что я слышу его в первый раз! – воскликнул он с резким шотландским акцентом, который я не смог бы повторить. – Что привело вас сюда, где белого человека не видели уже много лет? Я в любом случае рад видеть вас, поскольку уже устал от полукровок-португальцев, негров и льстивых женщин, джина и плохого виски. Отставьте своих людей с быками и приходите в дом выпить что-нибудь.

– Спасибо, мистер Робертсон…

– Капитан Робертсон, – перебил он меня. – Не удивляйтесь. Вы не могли этого знать, но я когда-то командовал почтовым судном и хотел бы, чтобы ко мне до самой смерти обращались должным образом.

– Прошу прощения, капитан Робертсон, но я не пью ничего до захода солнца. Однако, если у вас есть какая-нибудь еда…

– О, да. Инес, это моя дочь, найдет вам что-нибудь. Ваши люди… – И он также с сомнением поглядел на Умслопогааса и его грозную компанию. – Наверное, тоже хотят есть. Я бы убил для них быка, они выглядят так, словно могут съесть его целиком, с рогами. Где мои люди? Лентяи, они все дрыхнут. Подождите немного, я разбужу их.

Заходя в дом, он схватил со стены хлыст, который висел на гвозде, вбитом в стену, и отправился к группе хижин, которые я заметил. Он громко звал некоего Томасо, используя язык моряков и португальские ругательства. Я не мог видеть, что случилось дальше, потому что мне мешали ветки, но внезапно я услышал удары и крики и увидел темнокожих людей, выбегающих из своих хижин.

Немного поздней появился толстый метис – по его курчавым волосам я мог определить, что его мать была негритянкой, а отец португальцем. С ним были какие-то несколько странно выглядевшие люди, а он тут же с умным видом начал раздавать указания, касающиеся наших быков, о том, как забить теленка. Он изъяснялся на ломаном португальском, которого я не понимал. Потом он заговорил об Умслопогаасе, назвав его «этот негр» – в манере тех представителей смешанных рас, которые хотят считать себя белыми людьми. Также он неуважительно высказался о Хансе, который, конечно же, понял каждое его слово. Очевидно, Томасо был раздражен внезапным и жестоким пробуждением.

Появился наш хозяин, запыхавшийся от проявления своей власти, и объявил, что он поднял нахала, в доказательство нам был предъявлен хлыст, красный от крови.

– Капитан Робертсон, – заметил я, – я хотел бы кое-что сказать относительно мистера Томасо. Он назвал зулусского воина негром. А он, между прочим, вождь высокого ранга и свирепый человек, если его раздразнить. Я бы рекомендовал мистеру Томасо делать так, чтобы вождь не понял, что его оскорбляют.

– О, эти людишки, чьи бабушки когда-то повстречали белого человека, так всегда себя ведут, – ответил капитан со смехом, – но я скажу им. – И он что-то сказал по-португальски.

Его слуга молча выслушал хозяина, мрачно поглядев на Умслопогааса. Затем он вошел в дом. Когда все ушли, капитан сказал:

– Сеньор Томасо – мой управляющий, умный человек. Он по-своему очень честный и предан мне, возможно, потому, что я когда-то спас ему жизнь. Но у него отвратительный характер, как у всех полукровок, поэтому я надеюсь, что он не обидел вашего вождя с большим топором.

– Я надеюсь, что это так, для его же блага, – ответил я решительно.

Капитан прошел в гостиную, впрочем, единственную комнату в доме. Это было странное сочетание грубой мебели и обрывков шкур, что считалось модным у буров. В комнате витал дух изящества, что было, без сомнения, делом рук Инес, которая с помощью местной девушки накрывала на стол. Здесь же стояла полка с книгами, я заметил среди них Шекспира, над ней помещалось распятие из слоновой кости, значит, Инес была католичкой. На стенах висело несколько красивых картин, а на подоконнике находилась ваза с цветами. На столе лежали серебряные ложки и вилки, стояли кружки с искусным изображением герба с каким-то девизом на португальском под ним.

Наконец подоспела еда, вкусная и обильная. Капитан, его дочь и я сели за стол и начали есть. Я заметил, что он пьет джин с водой, невинный на первый взгляд, но достаточно крепкий напиток. Мне его тоже предложили, но я по примеру Инес предпочел кофе.

Во время обеда и после него, когда мы курили на веранде, я посвятил хозяев, насколько возможно подробно, в свои планы. Я сказал, что предпринял это путешествие в страну, находившуюся за пределами Замбези, и что я слышал о поселении под названием Стратмур, которое, как я узнал, было тем местом вдали от Шотландии, где капитан родился и провел свое детство. Я рассказал о том, как пересек реку, и о многих других вещах.

Капитан слушал с интересом, особенно когда узнал, что я был тем самым охотником Квотермейном, о котором он так много слышал в прошлые годы, но сказал, что совершенно невозможно проехать на фургоне по тем низким зарослям, которые мы уже видели, поскольку быки сдохнут от укусов мухи цеце. Я сказал, что уже думал об этом, и попросил оставить быков на его попечении до моего возвращения.

– Нет никаких проблем, – ответил он, – но вернетесь ли вы, мистер Квотермейн? Говорят, что на другой стороне Замбези живут странные племена, жестокие каннибалы, которых называют амахаггерами. Именно они в далекие времена очистили эту страну от других людей, за исключением нескольких племен, которые жили в плавучих хижинах или на островах среди тростников. Вот почему здесь пусто. Но это случилось задолго до меня, и я не думаю, что они переплывут реку снова.

– А что привело сюда вас, капитан, можно узнать? – спросил я его, потому что мне было очень любопытно выяснить причины его приезда в Африку.

– А что приводит сюда большинство людей? Проблемы, мистер Квотермейн. Если хотите знать, мой корабль, к несчастью, наскочил на мель. Несколько человек погибли, и я был уволен. Я начал торговать в забытой богом дыре под названием Шинде[34]34
  Шинде – один из судоходных рукавов дельты Замбези с одноименным городом на территории Мозамбика.


[Закрыть], в одном из ущелий нижнего течения Замбези, и, как видите, преуспел, как все шотландцы.

Затем я женился на португалке, настоящей леди голубых кровей. Когда моей дочери Инес было около двенадцати лет, случилось несчастье – моя жена умерла. Некоторые ее родственники считали, что это из-за меня. Кончилось все скандалом, и я убил одного из родственников, в драке, как вы понимаете. Я едва ли понимал, что делаю, потому что после этого мне пришлось бежать. Итак, я продал все и поклялся не иметь больше ничего общего с цивилизацией на Восточном побережье.

Торгуя, услышал, что где-то есть прекрасная страна, и вот я здесь, поселился уже много лет назад, привезя с собой свою дочь, Томасо, который был одним из моих управляющих, и еще несколько человек. И здесь даже еще лучше, чем было раньше, поскольку я торгую слоновой костью и другими экзотическими вещами, выращиваю зерно и скот, которые продаю племенам у реки. Да, теперь я богатый человек и могу жить где угодно, даже в Шотландии.

– Почему же вы туда не возвращаетесь? – задал я ему вопрос.

– О, по многим причинам. Я потерял все свои связи и стал диким человеком. Мне нравятся жизнь здесь, и солнечный свет, и то, что я сам себе начальник. К тому же, если я вернусь, все может обернуться против меня, я имею в виду тот случай с непреднамеренным убийством… И, должен сказать, плохо это или хорошо, но меня здесь многое держит… – И он кивнул головой в сторону деревни, если это можно было так назвать. – И это не так легко оставить. У мужчины должно быть много детей, мистер Квотермейн, даже если у них не такая белая кожа. К тому же мои привычки – я говорю с вами, как мужчина с мужчиной, – могут принести мне неприятности в том, другом мире. – И он качнул головой в сторону бутылки, которая стояла на столе.

– Понятно, – ответил я поспешно, поскольку такое признание из уст одинокого человека было больно слышать. – А как насчет вашей дочери, мисс Инес?

Его голос задрожал.

– Вы правы. Она должна уехать. Здесь нет никого, кто мог бы жениться на ней, потому что мы много лет не видели белого человека, а она леди, как и ее мать. Но к кому может поехать добрая католичка, не к моей же пресвитерианской родне в Шотландию? Многие отвернулись от нас, многие умерли. По-своему она любит меня, и я люблю ее, да она и не уедет, потому что считает, что ее долг быть здесь, а если она уедет – я отправлюсь к дьяволу. Может быть, вы поможете мне, если вернетесь из путешествия? – закончил он свою тираду с интонацией, в которой сквозило сомнение.

Я хотел было спросить, как я могу помочь в таком деле, но посчитал, что лучше промолчать. Он этого не заметил и продолжал:

– Теперь я пойду и вздремну, потому что начинаю работу рано утром и заканчиваю поздно ночью. Я был моряком и привык к дежурствам. Вы не позаботитесь о себе сами?

Затем он ушел в дом, чтобы лечь спать.

Выкурив трубку, я решил пойти прогуляться. Сначала я побывал в фургоне, где Умслопогаас и его команда поедали мясо под острым соусом, которое было приготовлено для них по-зулусски. Ханс по привычке спрятал мясо, может, от слуг, а может, от самой Инес. Он пошел за мной. Сначала мы отправились к хижинам, где увидели множество симпатичных женщин смешанных кровей. Они были хорошо одеты и занимались повседневными делами. Еще мы увидели четверых или пятерых мальчиков и девочек, не говоря уже о детях на руках, а также молодых людей, скорей белых, чем смуглых.

– Эти дети очень похожи на Рыжебородого, – сказал Ханс задумчиво.

– Да, – сказал я и вздрогнул, потому что сейчас я понял страхи этого несчастного человека. Он был отцом огромного количества полукровок, которые привязали его к этому месту, как якорь держит корабль.

Я быстро прошел мимо каких-то сараев к длинному зданию, очевидно, хранилищу. Здесь метис по имени Томасо и несколько его помощников торговали с местным населением, живущим в болотах Замбези. Я никогда не видел таких людей, но они явно были более цивилизованными, чем южане. Я не остановился посмотреть, что они продавали и покупали, но заметил, что хранилище полно каких-то вещей, включая огромное количество слоновой кости, которая, как я предположил, пришла из глубины страны.

Затем мы прошли к обработанным полям, на которых очень хорошо росли кукуруза, табак и другие культуры. Внизу мы увидели загоны для скота, а на некотором расстоянии на склонах горы паслись крупный рогатый скот и множество козлов.

– Этот рыжебородый господин должен быть очень богат, – заметил наблюдательный Ханс, когда мы завершили наш обход.

– Да, ответил я, – богат и одновременно очень беден.

– Но, господин, как может быть человек богат и беден? – спросил Ханс.

В этот момент несколько детей-полукровок, которых я заметил, промчались мимо нас. Они были голые и кричали, как маленькие дикари. Ханс серьезно посмотрел на них, затем сказал:

– Наверное, я понял, что вы имеете в виду, баас. Человек может быть богат и беден одновременно.

– Да, – ответил я, – как ты, Ханс, когда напиваешься.

Затем мы встретили гордую Инес, которая шла из хранилища, неся в корзине множество вещей, среди которых были мыло и чай. Я сказал Хансу, чтобы он взял корзину и донес ее до дома. Он ушел, а мы разговорились.

– Мне кажется, что дела вашего отца обстоят неплохо, – сказал я, кивая на хранилище, которое окружила толпа местных жителей.

– Да, – ответила она, – он зарабатывает много и кладет деньги в банк на побережье, поскольку жизнь здесь для нас ничего не стоит и он извлекает хорошую прибыль, продавая и покупая, а кроме того, выращивает урожай и скот. Но, – добавила она жалостно, – что пользы в деньгах, когда живешь в таком месте?

– Вы можете использовать их для своего блага, – предположил я.

– То же самое говорит мой отец, но что он делает? Много выпивки, одежда для местных женщин, иногда жемчуг, драгоценности для меня, но на что они мне? У меня целая коробка драгоценностей, которых я не ношу, а даже если и надену – кто увидит их? Этот умный метис Томасо? А он, и правда, умный и верный. Или местные женщины? Больше некому.

– Вы не выглядите счастливой, мисс Инес.

– Я не могу сказать, насколько несчастны остальные, которые никого не встретили, но иногда я думаю, что я самая несчастная женщина в мире.

– О нет, – ответил я весело, – бывают судьбы и похуже.

– Возможно, мистер Квотермейн, это потому, что они не ощущают своего жалкого положения. У вас когда-нибудь был отец, которого вы любили?

– Да, мисс Инес. Он умер, но был очень хорошим человеком, очень набожным. Спросите моего слугу Ханса, он расскажет вам.

– Очень хорошо. Как вы могли заметить, мой не такой, хотя в нем тоже много хорошего, у него доброе сердце и глубокий ум. Но он пьет, а эти женщины – они разрушают его. – Она сжала руки.

– Почему тогда вы не уезжаете отсюда? – выпалил я.

– Потому что мой долг – оставаться здесь. Этому учит меня моя религия, хотя я знаю об этом очень мало, в основном из книг. Мы давно не видели священника, кроме одного миссионера, баптиста, который сказал, что моя вера фальшива и приведет меня в ад. Не понимая, как я живу, наверное, он сказал это, не зная, что ад здесь… Нет, я не могу уехать, потому что верю, что Бог и святые покажут мне, как спасти отца, даже если для этого понадобится моя жизнь. Я и так сказала вам, незнакомцу, слишком много. Не знаю, почему, но я чувствую, что вы не предадите меня и, более того, поможете мне, если сможете, поскольку вы не из тех, кто пьет или… – И она махнула рукой в сторону хижин.

– Я тоже совершал ошибки, мисс Инес, – ответил я.

– Да, конечно, иначе вы были бы святым, а не человеком, и даже святые ошибаются, как мне помнится, и становятся святыми через покаяние и преодоление. И все-таки я уверена, что вы поможете мне, если сможете.

Внезапно вспыхнувшие глаза сказали больше, чем слова. Она повернулась и ушла.

Ничего себе ситуация, подумал я, входя в свой фургон, чтобы посмотреть, как идут дела. Я не знал, как решить эту проблему. Интересно, почему я всегда попадаю в подобные истории?

Пока я думал об этом, голос моего сердца отзывался эхом на слова этой бедной девочки – потому что это твой долг, – но к ним прибавлялись и другие мысли, о тех, кто не выполнил своих обязанностей. Я должен был попытаться помочь и разобраться в человеческих страстях. Между тем эта проблема была выше моего разумения. Я предоставил все судьбе – может, она поможет, подумал я. Факты таковы, что судьба сама все решает, если это слово уместно употребить в данной ситуации.