Текст книги "Ласточка"

Видя, что муж сильно задумался над предсказаниями и советом Сигамбы, я прикрикнула на нее, чтобы она не вмешивалась не в свои дела, и, схватив Яна за руку, потащила его домой.

Сигамба что-то хотела мне сказать, но я сделала вид, что не заметила этого, и ускорила шаги. Однако пройдя несколько шагов, я не утерпела и оглянулась назад. Сигамба стояла на прежнем месте и, подняв руки к небу, тихо плакала.

* * *

Наконец наступил день свадьбы. Пастор прибыл накануне, и все было давно готово.

Покончив с распоряжениями дома, я вышла на двор взглянуть, все ли там в порядке, как вдруг прямо над моей головой раздался пронзительный крик ястреба. Я с испугом подняла глаза кверху и увидела, как ястреб, выхватив из гнезда, находившегося под крышей нашего дома, одну из сидевших там красногрудых ласточек, сейчас же поднялся с ней к облакам. Другая ласточка с громким жалобным криком полетела вслед за похитителем.

У меня так и защемило сердце, когда я увидела это зрелище.

– Бедная жертва! – невольно воскликнула я, считая этот случай за дурное предзнаменование. – Неужели твоя гибель предвещает несчастье и нашей Ласточке?

– Нет, – раздался за моей спиной спокойный голос Сигамбы, – нет, мать Ласточки, не бойтесь! Видите, он летит сокол; он отобьет у хищника добычу.

Действительно, сверху, со страшной высоты летел стрелой сокол и со всего размаха ударил грудью ястреба. Хищник не успел уклониться от удара и, сделав громадный пируэт в воздухе, выпустил из когтей свою жертву, которая вскоре упала на траву около дома.

– Сигамба подбежала и подняла ласточку; у нее оказалось сильно поврежденным одно крыло, и были сломаны обе лапки.

– Это ничего, – проговорила знахарка, – я вылечу ее.

Вторая ласточка стала кружиться над Сигамбой с жалобным писком, как бы умоляя ее возвратить ей подругу.

– Успокойся, – сказала ей Сигамба (как будто птица могла понимать ее), – я устрою под крышей своей хижины новое гнездо, посажу туда твою подругу и буду лечить, а ты будешь кормить ее.

Птицы, и правда, точно поняли ее: раненая смирно сидела в руках, а другая спокойно уселась на ближайшем дереве.

– Мать Ласточки, – обратилась ко мне знахарка, когда я, успокоенная относительно участи раненой птицы, в которой я видела свою дочь, хотела войти в дом, – дайте мне вашего коричневого мула в обмен на тех двух коров, которых мне недавно привел готтентот за то, что я вылечила его жену от укуса змеи. Я знаю, что мул стоит дороже, но у меня пока больше ничего нет, а он мне очень нужен.

– На что он тебе? – удивилась я.

– Проводить Ласточку в деревню.

– Разве она желает этого?

– Нет, ей теперь не до меня, но я должна это сделать.

Ударение, которое она сделала на слове «должна», заставило меня после минутного колебания согласиться на ее просьбу.

– Хорошо, можешь взять мула, а коровы пускай останутся у тебя, – проговорила я.

– Благодарю, мать Ласточки, – просто сказала знахарка.

– А когда же ты будешь лечить птицу? – спросила я, вспомнив о раненой ласточке. – Ведь она требует ухода.

– О, об этом не беспокойтесь! – с живостью отвечала Сигамба. – Я сейчас сделаю гнездо, посажу в него птичку и перевяжу ей крыло и лапки травой. Когда кости срастутся, – а это будет скоро, – она сама снимет перевязки.

Я не знала, что возразить и, молча пожав плечами, ушла в дом.

Вскоре началось венчание. Сузи была очень хороша в своем белом платье и с большим букетом белых цветов в руках, который принесла ей Сигамба. Вполне достоин ее был и Ральф. Во всей его фигуре, в каждой черте лица, в манерах, даже во взгляде и голосе было сразу видно его благородное происхождение.

Сузи, если и была ниже его по происхождению, зато не уступала по красоте, манерам и образованию. Я никогда не видала лучшей пары и прямо могу сказать, что они были созданы друг для друга, поэтому и любовь их была так прочна.

Гостей у нас не было, потому что свадьба держалась в тайне, чтобы Черный Пит не услыхал о ней и не придумал какой-нибудь гадости. Однако, как потом оказалось, он все-таки узнал об этом, – вероятно, от пастора, который, не в обиду будет ему сказано, очень любил работать языком и, должно быть, проболтался дорогой, когда ехал к нам.

После венчания был хороший обед, но пил, ел и болтал за столом только один пастор. В конце концов он стал городить такие глупости, что я едва не побранилась с ним.

По окончании обеда молодые стали прощаться со мной (Ян ехал их провожать). Я не знала, что теперь долго-долго не увижу Сузи, а потому не давала много воли слезам и крепилась, как могла. Что же касается Сузи, то она, припав ко мне на плечо, рыдала так сильно, что я вынуждена была остановить и пристыдить ее. Наконец она немного успокоилась и, вспомнив о Сигамбе, захотела проститься и с ней. Я послала за знахаркой, но ее нигде не могли найти. Тогда я вспомнила, что Сигамба хотела ехать провожать молодых, и сказала Сузи, что она, наверное, поджидает где-нибудь на дороге.

Простившись еще раз со мной, новобрачные и Ян уселись на лошадей и тронулись в путь; за ними с сильным скрипом двинулась и тяжело нагруженная фура.

Я осталась одна.

VIII. КАК РАЛЬФ СНОВА ПОПАЛ БЫЛО В МОРЕ. ЧТО СДЕЛАЛА СИГАМБА

Проводив молодых за несколько миль, Ян распрощался с ними и возвратился домой; новобрачные продолжали путь только в сопровождении отправленных с ними кафров.

С наступлением темноты Ральф распорядился сделать привал в горах на берегу моря, милях в десяти от нашей фермы. Пока провожатые разводили костер, чтобы приготовить себе ужин, молодые супруги отправились прогуляться в живописном ущелье, спускавшемся прямо к морю. Пройдя все ущелье, они очутились на выступе невысокой скалы, у подошвы которой с трех сторон плескалось море, так что скала вдавалась в него в виде мыса.

Ральф и Сузи уселись в нескольких шагах от крутого, почти отвесного спуска к морю и, прижавшись друг к другу, заворковали как голуби.

– Боже мой, как хороша природа, не правда ли, Ральф? – шептала Сузи, глядя на освещенное луной море. – Смотри, как эффектны эти бесконечные волны, когда в них отражается небо с луной и звездами.

– Да, сейчас эти волны очень красивы, – отвечал Ральф. – Но я видал их другими и никогда не забуду этого.

Сузи поняла намек мужа и тихо продолжала:

– Да, Ральф, море, как и жизнь наша, не может быть постоянно спокойным. Но я люблю море, потому что оно дало мне тебя, а жизнь – потому что могу провести ее с тобой.

– Только бы море не разлучило нас! – невольно вырвалось у Ральфа.

– Что ты говоришь, мой дорогой?! – с испугом воскликнула Сузи, крепко обнимая его. – Нет, нет, Ральф, нас теперь ничто не может разлучить… даже море, потому что, если тебе опять нужно быть в море, то я последую за тобой… Даже сама смерть, дорогой муж мой, не в состоянии будет разлучить нас: мы и в той жизни будем вместе. Почему тебе пришло в голову, что море должно разлучить нас?

– Сам не знаю, моя Сузи, – печально отвечал Ральф. – Мне все кажется, что счастье наше непрочно.

В это время луна вдруг спряталась за темным облаком, и по ущелью пронесся порыв резкого, холодного ветра; вершины деревьев как-то зловеще заскрипели. Но облако вскоре исчезло, ветер утих, и луна снова засияла во всем своем блеске, проведя широкую серебристую полосу по хребтам морских волн.

– От своей судьбы не уйдешь, Ральф, – сказала наконец Сузи, поднимаясь со своего места. – Давай лучше помолимся Богу, поблагодарим Его за то, что Он нам дал, и попросим у Него покровительства на будущее.

Опустившись на колени, они оба начали горячо молиться. Но не успели они окончить последних слов молитвы, как услышали позади себя чей-то язвительный смех. Молодые люди поспешно вскочили, обернулись назад и замерли от ужаса: перед ними стоял Черный Пит, а из-за его спины выглядывало человек десять темнокожих, вооруженных ружьями и ножами.

Ральф и Сузи сразу поняли всю опасность своего положения: они находились на таком расстоянии от своих провожатых, что не могли быть услышаны ими, если бы вздумали кричать, и на их лицах выразилось полное отчаяние.

Черный Пит сразу сообразил, что происходит в душе молодых людей, и еще язвительнее расхохотался.

– Как хорошо иметь дело с набожными людьми, – насмешливо произнес он. – это дало нам возможность подкрасться незамеченными… А какую хорошую молитву вы читали, мои голубки! Мне казалось, что я нахожусь в церкви, когда слушал ее… Погодите, как она заканчивалась?.. Ах, да! Вы, кажется, выражали в ней желание провести вместе всю жизнь? Но Бог решил как раз наоборот и поручил мне разлучить вас. Я, как покорный исполнитель Его воли…

– Перестаньте богохульствовать! – вскричал с негодованием Ральф. – Скажите лучше прямо: что вам нужно от нас?

– Та-та-та, молодой человек, как вы нетерпеливы! – проговорил Черный Пит со своей злой улыбкой. – Извольте, скажу, если вам так не терпится. Я хочу обладать той, красота и презрение которой сводят меня с ума, и которой я напрасно добиваюсь столько времени… Одним словом, я желаю завладеть Сусанной Ботмар.

– Сусанны Ботмар уже нет, здесь находится Сусанна Кензи, моя жена, – сказал Ральф. – Неужели вы решитесь отнять у меня жену?

– Нет, мой друг, это было бы незаконно, а я всегда привык уважать закон, – продолжал Пит. – Я хочу воспользоваться не женой вашей, а вдовой, что и разумнее, и законнее. Сделать это мне будет не особенно трудно при помощи моих молодцов, тем более, что вы здесь одни, и другого оружия, кроме молитв, у вас не имеется… А это оружие, как вы уже убедились, не может принести вам никакой пользы.

Сузи вскрикнула от ужаса и, упав на колени перед негодяем, принялась умолять его пощадить жизнь мужа.

Вид Пита, этого чудовища в человеческом образе, нахально стоявшего перед коленопреклоненной молодой женщиной, вся фигура которой дышала какой-то неземной красотой и невинностью, так поразил благородное сердце Ральфа, что он, поднимая жену, вскричал:

– Оставь, Сузи! Я не желаю покупать себе жизнь ценой твоего унижения.

Затем, обратившись к своему противнику, он проговорил ясным, твердым и полным достоинства голосом на наречии кафров, чтобы и они могли понять его:

– Я вижу, что вы, господин ван-Воорен, решились убить меня и… овладеть (здесь голос Ральфа невольно дрогнул) моей женой… К моему крайнему отчаянию, я не могу помешать вам осуществить это благородное намерение… Но берегитесь, господин ван-Воорен: чаша долготерпения нашего Творца когда-нибудь переполнится, и наказание ваше будет ужасно!.. Просить вас о пощаде я не стану: это, конечно, будет бесполезно, а главное – слишком… унизительно. Но я требую у вас пять минут, чтобы я мог проститься с женой… В этом вы не можете отказать мне: вам не позволят ваши же сообщники, хотя они и кафры.

– Ни одной секунды! – вскричал Пит, взбешенный презрением, которое ясно слышалось в тоне Ральфа.

С этими словами он выхватил из-за пояса пистолет и хотел прицелиться в Ральфа, но кафры действительно не позволили ему этого. Они обступили его со всех сторон, и один из них сказал ему:

– Мы пришли сюда, Бычачья Голова, помочь тебе убить твоего врага и увести белую женщину, но мы не знали, что она его жена. Если ты не позволишь ему проститься с ней, то мы отказываемся повиноваться тебе. Мы и так не рады, что ты хочешь заставить нас смотреть, как ты будешь убивать беззащитного человека; ведь он твой враг, а не наш, и мы…

– Ну, ладно, ладно! – перебил Пит, испуганный угрозой кафров уйти и покинуть его, а это могло расстроить весь его план. – Англичанин! – крикнул он Ральфу, – лаю вам пять минут для прощания с ва… с Сусанной Ботмар.

Он отошел немного в сторону и, вытащив из кармана громадные серебряные часы, подставил их под бледные лучи луны, чтобы заметить время.

Ральф обернулся к Сузи. Та с воплем кинулась в его объятия и замерла в них. Прошла целая минута в полном молчании.

– Прощай, Сузи!.. Прощай, моя дорогая жена! – проговорил наконец Ральф, крепко обнимая рыдающую молодую женщину. – Еще несколько минут – и мы расстанемся навеки…

– О мой Ральф!.. Мой дорогой, любимый муж!.. – захлебываясь слезами, говорила бедная молодая женщина. – Неужели это… не сон?.. Неужели наше счастье… было… так мимолетно?.. Неужели Бог допустит…

И не будучи в состоянии говорить, она склонилась на грудь мужа и громко зарыдала.

Ральф, как мужчина, был, конечно, тверже, и хотя ему было не менее горько, но он все-таки старался успокоить и утешить жену.

– Перестань, Сузи! Не надрывайся так!.. Бог захотел испытать нас, и мы должны покориться Его святой воле, – уговаривал он ее.

– О, Ральф! Ты, должно быть… меня не так любишь, как я тебя… Я не хочу без тебя… Ральф! Море близко… давай бросимся и…

– Нет, Сузи, это будет страшный грех… самоубийство… Бог не прощает самоубийц… Прощай, моя дорогая!.. Мне пора… данное нам этим злодеем время уже прошло… Старайся, если будет можно, уйти от него к своим родителям… Увидишь их, передай мой последний привет и мою глубокую благодарность за…

– Пять минут прошло! – резко объявил Пит, подходя к своим жертвам. – Довольно! Наворковались!

– До свидания, моя дорогая, там… на небе… Господь да хранит тебя! – прошептал Ральф, крепко обнимая несчастную жену; но, видя, что она не может держаться на ногах, осторожно опустил ее на землю; затем, обернувшись к Питу, твердо проговорил:

– Я готов, господин палач!

Пит поднял пистолет и прицелился, но руки у него так дрожали, что он не мог даже спустить курок. Он опустил оружие и, отступив на несколько шагов, крикнул хриплым голосом стоявшим неподалеку с понуренными головами кафрам:

– Стреляйте вы в него!

Но ни один кафр не поднял головы и даже не пошевельнулся.

– А, проклятые трусы! – закричал выведенный из себя таким неповиновением Пит и, подняв снова пистолет, выстрелил из него в свою жертву.

Ральф, не испустив ни одного звука, тихо упал на землю; но когда убийца подошел к нему, чтобы удостовериться, жив ли он, губы его жертвы тихо прошептали:

– Будь… проклят… убийца! Божий гнев всюду… последует за тобой!..

Пит отскочил от него как ужаленный и закричал не своим голосом:

– Он жив еще!.. Жив!.. В воду его! Авось там скорее увидится со своими благородными предками!.. Что же вы стали, черномазые дьяволы? Берите и бросайте его в море… прямо со скалы!

Но кафры продолжали стоять, не трогаясь с места.

– А, вы и этого не хотите сделать! Хорошо, я потом расправлюсь с вами! – продолжал ужасный человек, заскрежетав зубами.

После этих слов он схватил тело Ральфа и с яростью поволок его к краю утеса.

– Получай обратно свой непрошенный подарок! – крикнул он морю, сбрасывая с утеса тело своей жертвы.

Постояв с минуту на краю утеса, злодей обернулся к безмолвно стоявшим в качестве зрителей кафрам и насмешливо проговорил:

– Ха!.. Он проклял меня… он грозил мне гневом Божием… Где же этот гнев Божий?.. Что же не разверзается небо, чтобы поразить меня?.. Почему земля не поглощает меня?.. Отчего этот утес стоит так же твердо, как стоял целые века?

Даже кафры содрогались, слушая эти страшные слова.

Наговорив еще много таких ужасных слов, которые я не решаюсь даже повторить, злодей подошел к неподвижно лежавшей Сузи и нагнулся над ней.

– Она в обмороке! – сказал он, любуясь на озаренное луной прекрасное личико своей другой жертвы. – Тем лучше: легче будет унести ее отсюда… Ну, черномазые, марш за мной!

Он взял Сузи на руки и направился в ущелье; за ним молча последовали и его провожатые.

* * *

Пит думал, что никто не видал его злодеяния, кроме его сообщников, но он ошибался: спрятавшись за большим камнем, Сигамба отлично видела всю эту страшную сцену и слышала каждое слово.

Она всю дорогу ехала позади новобрачных, но, не желая быть навязчивой, старалась не попасться на глаза. Когда она заметила, что они пошли гулять, и притом совершенно одни, то отправилась за ними, так как сердце ее чувствовало, что эта прогулка добром не кончится. Умиленная трогательной сценой молящихся супругов, она сначала не заметила внезапного появления Черного Пита с его шайкой, а когда заметила, то было уже поздно. Привести помощь она все равно не успела бы, потому что место стоянки, где находились провожатые новобрачных, было довольно далеко. Поэтому она решила остаться наблюдать и оказать помощь, когда это будет возможно. Из своего гадания она знала, что ни Ральф, ни Сузи не погибнут, а только испытают много несчастий, которые им заранее были суждены, и не особенно тревожилась за них. Ей хотелось только знать, что сделает Черный Пит с Ральфом, а где искать Сузи – она уже знала: Пит, наверное, спрячет ее там, куда ходил однажды кафр Зинти, когда следовал за коровой.

После ухода Пита с бесчувственной Сузи и со всеми его сообщниками, Сигамба поспешила к месту стоянки. Провожатые новобрачных, поужинав, беззаботно сидели вокруг костра, поджидая молодых господ. Лошади и волы, распряженные, мирно паслись на лугу. Правда, одному из погонщиков волов послышалось, что в том направлении, куда направились новобрачные, как будто выстрелили, и он сообщил об этом товарищам. Но те уверили его, что ему все послышалось, и он успокоился.

– Что вы тут зеваете? – раздался вдруг за ними голос знахарки. – Молодой баас, может быть, уже умер, Ласточку похитили, а вы сидите как пни.

Внезапное появление знахарки и ее страшное сообщение так удивили и напугали кафров, что они все вскочили со своих мест; с широко раскрытыми глазами и с разинутым ртом они молча глядели на вдруг появившуюся вестницу.

– Вот оно что! – проговорил наконец погонщик. – Значит, я и правда слышал выстрел?.. А меня уверили… Кто же это мог сделать, госпожа?

Все кафры питали к Сигамбе величайшее уважение и постоянно величали ее госпожой.

– Ну, об этом теперь некогда толковать, – поспешно сказала Сигамба. – После все узнаете. Оставьте здесь половину людей, а остальные пусть скорее идут за мной.

И она быстро направилась к тому месту, где только что разыгралась ужасная сцена; за ней следовало около десятка кафров, в числе которых был и Зинти. Спустившись с утеса к морю, они нашли там тело Ральфа. Молодой человек лежал почти у самой воды, так что при приливе его снесло бы в море, и он, наверное, тогда погиб бы.

– Бедный молодой баас! – проговорил один из кафров, нагнувшись к бесчувственному Ральфу. – Думал ли ты, когда весело ехал со своей красивой молодой женой, что тебя постигнет такая участь? Рассчитывал ли ты найти смерть?..

– Довольно тебе причитать! – остановила его Сигамба. – Смерть еще далека от бааса… он только без памяти. Поднимите его и несите скорее в фуру.

Своим опытным глазом она сразу увидала, что Ральф ранен не тяжело, а только обессилен потерей крови и оглушен падением.

Когда раненого принесли и уложили в фуру, Сигамба сейчас же внимательно осмотрела его. Оказалось, что пуля попала ему в правый бок и прошла насквозь, но, к счастью, не повредила ни одного из важных внутренних органов, как потом сообщил нам доктор.

Знахарка приказала его раздеть, обмыла и искусно перевязала ему рану; потом влила ему в рот какой-то подкрепляющей настойки, после чего мертвенно бледное лицо раненого покрылось легкой краской и сердце забилось сильнее.

Убедившись, что непосредственная опасность миновала, знахарка дала кафрам подробное наставление, что нужно делать в случае, если Ральф очнется, и добавила:

– Теперь поезжайте назад к старым господам и скажите им, что Черный Пит ранил молодого бааса и украл Ласточку, а я отправилась по его следам, чтобы быть около Ласточки и следить за ней. Я беру с собой Зинти, потому что он знает дорогу в то место, где Бычачья Голова намерен спрятать Ласточку. Зинти расскажет вам, как найти это место. Запомните хорошенько его слова и передайте их старому баасу. Скажите ему, чтобы он собрал как можно больше вооруженных людей и скорее шел с ними на выручку Ласточки. Передайте ему и матери Ласточки, что лока я жива, мной будет сделано для Ласточки все, что только я буду в силах сделать. Пусть они не беспокоятся, если даже мы с Ласточкой исчезнем на долгое время. Уверьте их от моего имени, что Ласточка останется жива, несмотря ни на какие ухищрения Бычачьей Головы, и что я все время буду следить за ней и охранять ее. Но пусть и они, со своей стороны, принимают все меры, чтобы найти Ласточку… Смотрите, не забудьте ни одного слова из того, что я сказала и что скажет вам Зинти… А если вы не исполните всех моих приказаний, я поражу вас слепотою, глухотою и немотою. Слышите?

– Слышим, госпожа, слышим! – хором ответили внимательно слушавшие кафры. – Будь покойна, мы ничего не забудем и все слово в слово передадим старому баасу, когда доставим к нему молодого господина.

После того, как Зинти дал нужные указания относительно дороги в тайное убежище Черного Пита, фура с раненым Ральфом направилась назад к нашей ферме, а Сигамба в сопровождении Зинти поскакала вдогонку за похитителем нашей несчастной дочери.

Можно себе представить, что было с нами, когда нам привезли назад полуживого Ральфа и сообщили о похищении Сузи! Описать наше душевное состояние невозможно, его можно было только перечувствовать.

Первые слова Ральфа, когда он пришел в себя, были следующие:

– Разве я еще не умер?.. Как я опять попал сюда?

– Нет, сынок, ты, слава Богу, еще жив, – ответила я, обрадованная, что он находился в полном сознании. – Тебя спасла наша славная Сигамба, и наши люди, по ее приказанию, доставили сюда.

– А Сузи? – тревожно спросил он.

– Увы, сынок! Сузи пока еще здесь нет, – продолжала я и видя, как омрачилось его лицо, поспешила прибавить: – Но ты не беспокойся: над ней бодрствует Сигамба, и отец уже уехал с сильным отрядом хорошо вооруженных людей выручать нашу девочку. Он знает, где искать ее.

– Сигамба! – со стоном произнес Ральф. – Что может сделать слабая женщина с таким злодеем, как Пит ван-Воорен?.. Отец опоздает, и моя бедная милая голубка будет биться в когтях этого коршуна… О моя дорогая жена!.. Нет, я не вынесу!.. Я сойду с ума!..

Он начал метаться и городить разную чепуху, пока не лишился чувств. Я поняла, что с ним сделалась горячка, и сейчас же послала в деревню за врачом, который постоянно жил там и славился своим искусством. Врач приехал в тот же день вечером и, осмотрев больного, успокоил меня уверением, что молодость и сильная натура Ральфа помогут ему перенести горячку и что беспокоиться особенно нечего. Необходим только тщательный уход за больным. Врач пробыл у нас несколько дней, находясь почти неотлучно около постели больного. Когда главная опасность миновала, врач дал мне нужные советы, как обращаться с больным, и уехал домой, так как не мог дольше быть у нас.

Я строго исполняла все его указания и была очень обрадована, когда через семь недель наш дорогой зять снова был в состоянии сесть на лошадь.

Кроме искусства врача, молодости и сильной натуры, выздоровлению Ральфа помогло еще одно обстоятельство, о котором будет сказано дальше.