Текст книги "«Профессор накрылся!» и прочие фантастические неприятности"

Ветка обломилась, полетела колыбель

[6]6
  Из английской колыбельной: «Баюшки, на ели мальчик засыпает, / А подует ветер – люльку раскачает, / Ветка обломилась, полетела колыбель – / Падает и люлька, и дитя, и ель». Перевод О. Седаковой.


[Закрыть]

Учитывая заоблачные цены на аренду в этом городе, казалось невероятным, что квартира досталась семье Кэлдерон. Джо возблагодарил судьбу за то, что до университета всего десять минут на метро, а Майра рассеянно взбила рыжие волосы и сказала, что домовладельцы, вероятно, ожидали, что жильцы будут размножаться партеногенезом, если она правильно употребляет термин. Ну, это когда организм делится надвое и получаются два зрелых организма. «Бинарным делением, глупенькая», – усмехнулся Джо и принялся наблюдать, как Александр, восемнадцати месяцев от роду, пятится на четвереньках по ковру, готовясь принять вертикальное положение на пухлых кривых ножках.

Что ни говори, а квартира оказалась шикарной. Иногда в окна заглядывало солнце, и комнат было больше, чем можно надеяться получить за такую цену. Соседка, фигуристая блондинка, постоянно талдычившая о своей мигрени, сообщила, что жильцы в квартире 4D не задерживаются. Не то чтобы в ней водятся привидения, но гости захаживают престранные. Последний съемщик, страховой агент, в один прекрасный день съехал, твердя о маленьких человечках, которые в любое время дня и ночи звонят в дверь и спрашивают мистера Бакка или кого-то вроде. Джо не сразу понял, что Бакк – это Кэлдерон.

Довольные супруги сидели на диване и любовались своим прелестным ребенком. Как и у всех малышей, у Александра был валик жира на загривке и ножки, которые, по словам Кэлдерона, напоминали «две каменных ноги от исполина»[7]7
  Цитата из стихотворения Перси Биши Шелли «Озимандия», перевод Н. Минского.


[Закрыть]. Родители завороженно смотрели на замечательно пухлые розовые конечности. Александр дико рассмеялся, встал и, шатаясь, побрел к ним, бормоча невнятную чепуху.

– Дурачок, – ласково сказала Майра и бросила ребенку мягкую плюшевую свинку, которую он обожал.

– Итак, мы готовы к зиме, – произнес Кэлдерон.

Этот высокий, худой, изможденного вида мужчина был неплохим физиком-исследователем, крайне увлеченным своей работой в университете. Майра была довольно хрупкой, рыжеволосой, с курносым носиком и саркастичным взглядом карих глаз. Она презрительно фыркнула:

– Если мы найдем прислугу. Иначе я стану подёнкой.

– Похоже, ты совсем отчаялась, – заметил Кэлдерон. – В каком смысле ты станешь подёнкой?

– Придется заниматься подённой работой. Подметать, готовить, мыть. Дети – настоящее испытание. И все же они этого стоят.

– Не говори так при Александре – зазнается.

В дверь позвонили. Кэлдерон встал с дивана, неторопливо пересек комнату и открыл дверь. Моргая, он смотрел в пустоту. Затем опустил глаза и увидел достаточно, чтобы выпучить их. В коридоре стояли четыре маленьких человечка. Вернее, маленькими они были ото лба и ниже. Черепушки были огромные, размером и формой с арбуз, а может, на них сидели огромные шлемы из сверкающего металла. Высохшие лица напоминали крошечные маски, испещренные складками. Одежда – дрянная, кричащих цветов, словно сделанная из бумаги.

– Да? – растерянно произнес Кэлдерон.

Человечки быстро переглянулись.

– Вы Джозеф Кэлдерон? – спросил один из них.

– Да.

– А мы, – произнес самый морщинистый из четверки, – потомки вашего сына. Это суперребенок. Мы прибыли, чтобы обучить его.

– Да, – сказал Кэлдерон. – Да, конечно. Я… слушаю!

– Что?

– Супер…

– Вот он! – крикнул другой карлик. – Это Александр! Мы наконец попали в правильное время!

Он прошмыгнул мимо ног хозяина в комнату, остальные последовали за ним. Кэлдерон попытался схватить человечков, но тщетно: они легко уклонились. Когда он обернулся, гости уже окружили Александра. Подобрав под себя ноги, Майра удивленно наблюдала за происходящим.

– Вы только посмотрите! – восхитился карлик. – Видите его потенциальный тифитзай?

По крайней мере, это прозвучало как «тифитзай».

– Но его череп, Бордент! – вставил другой. – Это важная деталь. Вайринги кобластны почти полностью.

– Великолепно, – признал Бордент.

Он наклонился вперед. Александр запустил руку в лабиринт морщин, схватил Бордента за нос и болезненно его выкрутил. Бордент стоически терпел, пока хватка не ослабла.

– Не развит, – снисходительно сказал он. – Ничего, мы его разовьем.

Майра спрыгнула с дивана, подхватила ребенка на руки и приняла воинственную позу, глядя на человечков.

– Джо, – сказала она, – ты что, собираешься это терпеть? Кто эти невоспитанные гоблины?

– Бог его знает. – Кэлдерон облизнул губы. – Что за розыгрыш? Кто вас послал?

– Александр, – ответил Бордент. – Из года… э-э-э… две тысячи четыреста пятидесятого, если округлить. Он почти бессмертен. Убить супера можно только насильственно, а в две тысячи четыреста пятидесятом такое не практикуется.

Кэлдерон вздохнул:

– Очень смешной розыгрыш. Я это говорю серьезно. Но…

– Мы пытались снова и снова. В тысяча девятьсот сороковом, сорок четвертом, сорок седьмом годах – во всей этой эпохе. И появлялись либо слишком рано, либо слишком поздно. Но сейчас мы попали в нужный сегмент времени. Наша задача – обучить Александра. Вы должны гордиться своим ребенком. Знаете, мы вас почитаем. Отец и мать новой расы.

– Пфф! – фыркнул Кэлдерон. – Хватит заливать!

– Им нужны доказательства, Добиш, – сказал кто-то. – Не забывай, они только сейчас узнали, что Александр – гомо супериор.

– Никакой он не гомо, – возразила Майра. – Александр совершенно нормальный ребенок.

– Он совершенно супернормальный, – сказал Добиш. – Мы его потомки.

– Выходит, ты супермен, – скептически произнес Кэлдерон, разглядывая человечка.

– Не совсем. Представителей дезиксового типа не много. Биологическая норма – специализация. Суперов по прямой линии можно пересчитать по пальцам. Кто-то специализируется в логике, кто-то в вервейности, кто-то, подобно нам, передает знания. Если бы мы были дезиксовыми суперами, вы не могли бы просто так стоять и говорить с нами. Или смотреть на нас. Мы всего лишь детали. Такие люди, как Александр, – великолепное целое.

– Выгони их. – Майру начал утомлять этот разговор. – Я чувствую себя героиней Тёрбера[8]8
  Джеймс Тёрбер (1894–1961) – американский автор сатирических комиксов, писатель и юморист.


[Закрыть].

Кэлдерон кивнул:

– Конечно. Убирайтесь, джентльмены. Уносите ноги. Я не шучу.

– Да, – произнес Добиш, – им нужны доказательства. Что попробуем? Скайскинейт?

– Слишком хлопотно, – возразил Бордент. – Может быть, предметный урок? Тот, что потише.

– Потише? – спросила Майра.

Бордент достал какой-то предмет из своей бумажной одежды и принялся крутить в руках. Его пальцы гнулись под немыслимыми углами. По телу Кэлдерона словно пробежал легкий разряд тока.

– Джо, – произнесла побледневшая Майра, – я не могу пошевелиться.

– Я тоже. Не волнуйся. Это… это… – Джо запнулся и умолк.

– Сядьте! – приказал Бордент, продолжая крутить предмет.

Кэлдерон и Майра попятились к дивану и сели. У обоих онемел язык. Добиш взобрался на диван и забрал Александра из рук матери. В ее глазах мелькнул ужас.

– Мы не причиним ему вреда, – пообещал Добиш. – Просто хотим преподать первый урок. Ты захватил основы, Финн?

– В сумке.

Финн достал из-под полы сумку длиной в фут. Из нее посыпалось содержимое. Вскоре ковер был завален предметами самого неожиданного вида, характера и назначения. Кэлдерон опознал гиперкуб.

Четвертый карлик, которого, как оказалось, звали Кват, успокаивающе улыбнулся перепуганным родителям:

– Учиться вы не можете – у вас нет потенциала. Вы гомо сапиенс. А вот Александр…

Александр был в ударе. Он неистовствовал. С типичным для детей упрямством отказывался сотрудничать. Он быстро пополз назад. Разразился пронзительным плачем. Плач сменился смехом – ребенок с изумлением разглядывал свои ноги. Сунул кулак в рот и разрыдался. Заговорил о невидимых вещах тихим загадочным речитативом. И дал Добишу в глаз.

Человечки обладали неистощимым терпением. Через два часа они закончили. Кэлдерону не казалось, что Александр чему-то научился. Бордент снова покрутил предмет, любезно кивнул родителям малыша и возглавил отступление. Четыре человечка вышли из квартиры, и через мгновение Кэлдерон и Майра смогли пошевелиться.

Она вскочила на онемевшие ноги, схватила Александра и рухнула на диван. Кэлдерон бросился к двери и открыл ее. В коридоре никого не было.

– Джо… – испуганно окликнула Майра.

Кэлдерон вернулся и погладил ее по волосам, глядя на светлую, пушистую макушку Александра.

– Джо, мы должны что-то сделать.

– Я не знаю, – сказал он. – Если это нам не привиделось…

– Это не привиделось. Они забрали свои вещи. Александр! О-о-о…

– Они не пытались ему навредить, – неуверенно произнес Кэлдерон.

– Наш малыш! Он не суперребенок!

– Ладно, буду держать под рукой револьвер. – сказал Кэлдерон. – Что еще я могу сделать?

– Я что-нибудь придумаю, – пообещала Майра. – Мерзкие гоблины! Я что-нибудь придумаю, вот увидишь.

На следующий день супруги по молчаливому согласию не стали обсуждать эту тему. Но в четыре часа – в то же время, когда гоблины заявились в первый раз, – Кэлдероны сидели с Александром в кинотеатре и смотрели новый цветной фильм. Четыре человечка вряд ли найдут их здесь… Вдруг Джо почувствовал, как Майра оцепенела, и еще до того, как повернулся к ней, заподозрил худшее. Майра вскочила, задыхаясь, и вцепилась в его руку:

– Он исчез!

– Ис-с-счез?

– Взял и испарился. Я держала его… Пойдем искать!

– Может, уронила? – беспомощно произнес Кэлдерон и чиркнул спичкой.

С задних рядов зашикали. Майра уже пробиралась к проходу. Никаких детей под креслами не оказалось, и Кэлдерон догнал жену в фойе.

– Он исчез, – лепетала Майра. – Взял и исчез. Возможно, он в будущем. Джо, что нам делать?

Кэлдерону чудом удалось поймать такси.

– Поедем домой. Скорее всего, он там… Я надеюсь.

– Да. Конечно. Дай сигарету.

– Он наверняка в квартире…

Так и было. Сидя на корточках, ребенок с явным интересом разглядывал устройство, которое показывал Кват. Устройство напоминало разноцветный венчик для взбивания яиц с четырехмерными насадками и говорило тоненьким высоким голоском. Не на английском языке.

Бордент выхватил успокоитель и принялся крутить его, когда пара вошла в квартиру. Кэлдерон схватил Майру за плечи и потащил назад.

– Не надо! – торопливо произнес он. – В этом нет необходимости. Мы ничего не будем делать.

– Джо! – Майра пыталась вырваться. – Ты что, позволишь им…

– Тихо! – велел он. – Бордент, положите эту штуковину. Мы хотим с вами поговорить.

– Что ж… если пообещаете не мешать…

– Обещаем.

Кэлдерон силой подвел Майру к дивану и усадил.

– Дорогая, послушай… С Александром все в порядке. Ему не причиняют вреда.

– Навредишь ему, как же! – воскликнул Финн. – Он спустит с нас шкуру в будущем, если мы навредим ему в прошлом.

– Тихо! – велел Бордент.

Похоже, он был главным в четверке.

– Я рад, что вы сотрудничаете с нами, Джозеф Кэлдерон. Мне бы не хотелось применять силу против полубога. Все-таки вы отец Александра.

Александр протянул пухлую ручку и попытался потрогать радужный венчик для яиц, явно завороженный его вращением.

– Кивелиш искрит, – сказал Кват. – Мне вастинировать?

– Не спеши, – ответил Бордент. – Через неделю он будет рациональным, потом мы ускорим процесс. А вы, Кэлдерон, постарайтесь расслабиться. Хотите чего-нибудь?

– Выпить.

– Имеется в виду алкоголь, – пояснил Финн. – О нем упоминает Рубайят, помнишь?

– Рубайят?

– Поющий красный камень в Библиотеке Двенадцати.

– А, понял, – сказал Бордент. – Я думал о плите Иеговы, о той, что с громовыми эффектами. Финн, создашь немного алкоголя?

Кэлдерон сглотнул.

– Не утруждайтесь. У меня есть в буфете. Можно я…

– Вы не пленники, – пожал плечами Бордент. – Мы всего лишь хотели, чтобы вы выслушали кое-какие объяснения, а затем… Ну, теперь все будет иначе.

Майра покачала головой, когда Кэлдерон протянул ей бокал, но муж нахмурился и со значением посмотрел на нее:

– Ты ничего не почувствуешь. Пей.

Она не сводила глаз с Александра. Ребенок начал подражать тоненькому верещанию венчика для яиц. В этом было что-то неуловимо неприятное.

– Луч работает, – сказал Кват. – Но на экране видно небольшое сопротивление коры.

– Направь мощность под углом, – велел Бордент.

– Моджевабба? – произнес Александр.

– Что это? – настороженно спросила Майра. – Суперязык?

Бордент улыбнулся ей:

– Нет, всего лишь детский лепет.

Александр разразился рыданиями.

– Суперребенок он или нет, – сказала Майра, – но когда так плачет, у него есть веская причина. Ваше обучение предусматривает подобные моменты?

– Конечно, – спокойно ответил Кват.

Они с Финном вынесли Александра. Бордент снова улыбнулся.

– Вы начинаете верить, – отметил он. – Это отрадно.

Кэлдерон пил, чувствуя, как щеки разгораются от виски. В животе холодным клубком ворочалась тревога.

– Если бы вы были людьми… – с сомнением произнес он.

– В этом случае нас бы здесь не было. Старый порядок сменился новым. Рано или поздно это должно было случиться. Александр – первый гомо супериор.

– Но почему мы? – спросила Майра.

– Генетика. Вы оба работали с радиоактивностью и коротковолновыми излучениями, которые повлияли на зародышевую плазму. Мутация просто случилась. Теперь это будет повторяться время от времени. Но вы оказались первыми. Вы умрете, а ваш сын будет жить. Возможно, тысячу лет.

– Вы явились из будущего… Говорите, вас послал Александр? – спросил Кэлдерон.

– Взрослый Александр. Зрелый супермен. Наша культура совсем другая, разумеется, – она за пределами вашего понимания. Александр – один из дезиксовых. Он сказал мне, через машину-переводчик разумеется: «Бордент, во мне узнали супера только в тридцать лет. До тех пор я развивался как обычный гомо сапиенс. Я сам не знал о своем потенциале. И это плохо». Это действительно плохо, – отвлекся Бордент. – Организм не может полностью раскрыть свой потенциал, если не дать ему все шансы развиваться с самого рождения. Или хотя бы с младенчества. Александр сказал мне: «Я родился около пятисот лет назад. Возьми нескольких наставников, отправляйся в прошлое, найди меня ребенком, дай мне специализированное обучение с самого начала. Думаю, это поможет мне развиться».

– Прошлое… – сказал Кэлдерон. – Вы утверждаете, что оно пластично?

– Ну, оно влияет на будущее. Невозможно изменить прошлое, не изменив будущего. Но события стремятся вернуться в прежнее русло. Существует темпоральная норма, общий уровень. В исходном секторе времени мы не посетили Александра. Здесь это посещение случилось, следовательно, будущее изменится. Но не разительно. Никакие критически важные временны́е рычаги не передвинуты. Единственным результатом будет то, что зрелый Александр более полно раскроет свой потенциал.

Александра принесли обратно в комнату. Он лучезарно улыбался. Кват продолжил свой урок с венчиком для яиц.

– Вам не под силу ничего изменить, – сказал Бордент. – Полагаю, вы это уже поняли.

– Александр будет выглядеть как вы? – со страхом в голосе спросила Майра.

– Ну что вы! Он само совершенство с физической точки зрения. Конечно, я никогда его не видел, но…

– Наследник поколений[9]9
  Цитата из стихотворения Альфреда Теннисона «Замок Локсли», перевод Э. Соловковой.


[Закрыть], – пробормотал Кэлдерон. – Майра, ты начинаешь понимать, в чем соль?

– Да. Супермен. Но он наш ребенок.

– Он им и останется, – нетерпеливо возразил Бордент. – Мы не собираемся лишать его благотворного влияния родителей и родных стен. Все это нужно ребенку. В самом деле, снисходительное отношение к детям – эволюционная черта, чье предназначение – подготовка к появлению супермена; частью этой же подготовки является исчезновение аппендикса. В некоторые исторические эпохи возникают предпосылки к зарождению новой расы. Но дальше предпосылок раньше никогда не заходило – случались, так сказать, антропологические выкидыши. Сквивер побери, это крайне важно! Дети ужасно раздражают. Они беспомощны в течение весьма продолжительного срока; они подвергают терпение родителей суровым испытаниям. Чем примитивнее животное, тем быстрее развивается детеныш, а человеческому детенышу требуется много лет, чтобы обрести самостоятельность. Так что родители вынуждены становиться все более снисходительными. Кстати, суперребенок созреет только к двадцати годам.

– До тех пор Александр останется ребенком? – спросила Майра.

– Физически он останется восьмилетней особью гомо сапиенс. Умственно же… Я бы назвал это иррациональностью. Он не будет соответствовать интеллектуальной или эмоциональной норме. Он не будет здравомыслящим – не больше, чем любой другой ребенок. Развитие избирательности требует времени. Но его пиковые достижения намного, намного превзойдут, скажем, ваши достижения в детстве.

– Вот спасибо, – буркнул Кэлдерон.

– Его кругозор станет шире. Александр способен постигать и усваивать намного больше, чем вы. Мир действительно будет лежать у его ног. Но разуму, личности вашего сына требуется время, чтобы приспособиться.

– Мне нужно еще выпить, – сказала Майра.

Кэлдерон принес. Мальчик засунул большой палец в глазницу Квата и попробовал выковырять глаз. Кват не сопротивлялся.

– Александр! – воскликнула Майра.

– Спокойно, – сказал Бордент. – Кват от природы способен выдержать намного больше, чем вы.

– Здоровья у него не прибавится, если малыш выковыряет ему глаз, – сказал Кэлдерон.

– Кват не столь важен, как Александр. Он и сам это знает.

К счастью для бинокулярного зрения Квата, Александру быстро надоела новая игрушка и он снова уставился на венчик для яиц. Добиш и Финн склонились над ребенком. Но Кэлдерон чувствовал, что они не просто смотрят.

– Индуцированная телепатия, – пояснил Бордент. – На ее развитие нужно много времени, но мы уже начинаем. Как я сказал, наконец-то мы попали в нужное время. Я звонил в эту дверь не меньше ста раз. Но лишь сегодня…

– Уйди, – четко произнес Александр. – Да. Уйди.

Бордент кивнул:

– Пока хватит. Мы вернемся завтра. Вы будете готовы?

– Как и впредь, полагаю, – ответила Майра и осушила стакан.

Супруги изрядно набрались тем вечером, обсуждая происходящее. Сложно было что-то противопоставить силам, которыми обладала эта малорослая четверка. Сомнений не оставалось: Бордент и его товарищи перенеслись на пятьсот лет назад по приказу будущего Александра, ставшего эталонным суперменом.

– Удивительно, правда? – произнесла Майра. – Этот милый пухляш превратится в могучего всезнайку.

– Борден прав: кто-то должен был стать первым.

– Только если наш сын не будет выглядеть как эти противные гоблины!

– Он будет суперменом. Помнишь Девкалиона и, как бишь там ее звали?[10]10
  Девкалион и Пирра – персонажи древнегреческой мифологии, которые спаслись после Потопа и возродили человеческий род.


[Закрыть] Родоначальников новой расы.

– Мне не по себе, – сказала Майра. – Как будто я родила лося.

– Ты никогда бы такого не сделала, – утешил ее Кэлдерон. – Выпей еще.

– Это все равно что случилось. Александр – свось.

– Свось?

– Я тоже могу болтать на гоблинском жаргоне. Вопишно воглить в вестибюле. Вот.

– Такой уж у них язык, – сказал Кэлдерон.

– Александр будет говорить по-английски. У меня есть родительские права.

– Бордент вроде и не собирается их нарушать. Он сказал, что Александру нужна домашняя обстановка.

– Только поэтому я еще не рехнулась, – кивнула Майра. – Но если они отнимут у нас ребенка…

Через неделю стало совершенно очевидно, что Бордент не намерен нарушать родительские права, по крайней мере на срок не больше необходимого, то есть на два часа в день. В это время четыре человечка выполняли данное им поручение, запихивая в Александра все знания, которые мог вместить его незрелый суперразум. Они не полагались на кубики, детские стишки или счеты. Их оружие в этой битве было загадочным, футуристическим, но эффективным. И им явно удавалось чему-то научить Александра. Подобно тому как растения пускаются в рост под воздействием удобрений, Александр впитывал науку карликов, и его потенциально сверхчеловеческий мозг развивался с потрясающей скоростью.

На четвертый день мальчик разборчиво заговорил. На седьмой мог легко поддерживать беседу, хотя младенческие мышцы языка легко уставали. Его щеки все еще напоминали присоски; он не был в полной мере человеком, лишь эпизодически становился таковым. Но это случалось все чаще.

На ковре царил беспорядок. Человечки больше не забирали свое оборудование, они оставляли его Александру. Малыш ползал – он теперь не утруждал себя ходьбой, потому что ползать было эффективнее, – между предметами, выбирал некоторые и соединял.

Майра вышла в магазин. Человечки должны были явиться только через полчаса. Кэлдерон, уставший после рабочего дня в университете, повертел в руках стакан и взглянул на своего отпрыска.

– Александр! – окликнул он.

Сын не ответил. Он приладил устройство к штуке, вставил ее в нечто под странным углом и уселся поудобнее с довольным видом.

– Да?

Он говорил не слишком внятно. Так мог бы говорить беззубый старик.

– Что ты делаешь? – спросил Кэлдерон.

– Нет.

– Что это?

– Нет.

– Нет?

– Я понимаю, – сказал Александр. – Этого достаточно.

– Ясно. – Кэлдерон разглядывал чудо-ребенка с легкой опаской. – Ты не хочешь мне сказать.

– Нет.

– Ну и ладно.

– Налей мне, – сказал Александр.

Кэлдерону пришла в голову дикая идея, что ребенок попросил плеснуть ему виски. Затем он вздохнул, встал и вернулся с бутылочкой.

– Молоко, – произнес Александр, отвергая питье.

– Ты попросил налить. Я налил воду.

«О господи, – подумал Кэлдерон, – я спорю с ребенком. Я обращаюсь с ним как… как со взрослым. Но он не взрослый. Он просто пухлый малыш, который сидит на ковре и играет с конструктором».

Конструктор что-то произнес тонким голоском.

– Повтори, – пробормотал Александр.

Конструктор повторил.

– Что это было? – спросил Кэлдерон.

– Нет.

– Дурдом.

Кэлдерон отправился в кухню за молоком. Он налил себе еще виски. Происходящее напоминало внезапное нашествие родственников – родственников, которых ты лет десять не видел. Как, черт побери, вести себя с суперребенком?

Выдав Александру молоко, он снова ушел в кухню. Вскоре Майра повернула ключ в двери квартиры. Она закричала, и Кэлдерон бросился в гостиную. Александра рвало. При этом у него был вид ученого, который увлеченно наблюдает за удивительным феноменом.

– Александр! – воскликнула Майра. – Солнышко, тебе плохо?

– Нет, – ответил Александр. – Я изучаю обратный ход пищи. Мне нужно научиться контролировать мои пищеварительные органы.

Кэлдерон прислонился к двери, криво усмехаясь:

– Ясно. Тогда тебе стоит начать это делать.

– Я закончил, – сообщил Александр. – Уходите.

Через три дня ребенок решил, что ему нужно развивать легкие. Он голосил часами напролет с разнообразными вариациями: вопли, вой, рулады и пронзительный визг. И явно собирался орать до победного конца. Соседи жаловались.

– Солнышко, тебя колет булавка? – спросила Майра. – Дай посмотрю.

– Уходи, – сказал Александр. – Ты слишком теплая. Открой окно. Мне нужен свежий воздух.

– Д-да, зайчик. Конечно.

Майра вернулась на кровать, и Кэлдерон обнял ее. Он знал, что утром у жены будут круги под глазами. Александр продолжал орать в своей кроватке.

Так все и шло. Четыре человечка приходили каждый день и давали Александру уроки. Они были довольны ходом обучения. Они смиренно терпели выкрутасы Александра, например когда он со всей силы бил их в нос или рвал в клочья бумажные одеяния. Бордент постучал по своему металлическому шлему и торжествующе улыбнулся Кэлдерону:

– Он делает успехи! Развивается!

– Чудесно. А что насчет дисциплины?

Александр отвлекся от общения с Кватом:

– Дисциплина гомо сапиенсов ко мне неприменима, Джозеф Кэлдерон.

– Не называй меня Джозеф Кэлдерон. Я ведь твой отец.

– Примитивная биологическая необходимость. Твое предназначение – обеспечить мне родительский уход.

– То есть я инкубатор, – сказал Кэлдерон.

– Но божественный инкубатор, – утешил его Бордент. – Практически логос. Отец новой расы.

– Скорее я чувствую себя Прометеем, – с горечью сказал отец новой расы. – Он тоже принес пользу. А потом орел клевал ему печень.

– Вы многое узнаете от Александра.

– Он говорит, что я не способен это понять.

– А вы способны?

– Ну конечно! У меня же мозгов как у птицы, – фыркнул Кэлдерон и погрузился в унылое молчание, глядя, как Александр под присмотром Квата собирает устройство из сверкающего стекла и гнутого металла.

Бордент внезапно воскликнул:

– Кват! Осторожно с яйцом!

Финн схватил голубоватый овоид за секунду до того, как Александр вцепился бы в него пухлой ручкой.

– Оно не опасно, – сказал Кват. – Не подключено.

– Он мог подключить.

– Я хочу его, – сказал Александр. – Дай!

– Еще рано, Александр, – отрезал Бордент. – Сначала тебе нужно узнать, как его правильно подключать. Иначе оно может тебе навредить.

– Я могу.

– Ты пока недостаточно логичен, чтобы соразмерять свои возможности и желания. Позже это будет безопасно. А сейчас пора заняться философией. Добиш?

Добиш присел на корточки и вступил в контакт с Александром. Майра вышла из кухни, окинула взглядом происходящее и вернулась обратно. Кэлдерон последовал за ней.

– Я и за тысячу лет к этому не привыкну, – размеренно произнесла она, защипывая край пирога. – Он мой сын, лишь когда спит.

– Тысячу лет мы не проживем, – сказал Кэлдерон. – А вот Александр – да. Хорошо бы найти прислугу.

– Я сегодня опять пыталась, – устало произнесла Майра. – Не выходит. Они все на военных заводах. Я упомянула ребенка…

– Ты не можешь все делать сама.

– Ты же мне помогаешь, – возразила Майра, – когда есть время. Но ты тоже вкалываешь, милый. Когда-нибудь это закончится.

– Я тут подумал: если нам завести еще одного ребенка…

Она спокойно выдержала его взгляд:

– Я тоже об этом думала. Видимо, мутации случаются не так часто. Раз в жизни. И все же мы не знаем наверняка.

– В любом случае пока это не важно. На данный момент одного ребенка достаточно.

Майра взглянула на дверь:

– Там все в порядке? Я волнуюсь, посмотри.

Все нормально.

– Да, но это голубое яйцо… Бордент сказал, что оно опасно. Я все слышала.

Кэлдерон заглянул в дверную щель. Четыре карлика сидели перед Александром, чьи глаза были закрыты. Затем ребенок открыл глаза и нахмурился, глядя на Кэлдерона.

– Не лезь! – потребовал он. – Ты мешаешь контакту.

– Ради бога, прости, – сказал Кэлдерон и ретировался. – Майра, все хорошо. Наш маленький диктатор в полном порядке.

– Но он же супермен, – с сомнением произнесла она.

– Нет. Он суперребенок. В этом вся разница.

– Он тут загадки освоил, – сообщила Майра, хлопоча у плиты. – Или что-то вроде загадок. Я чувствую себя такой жалкой, когда он меня донимает. Но он говорит, что это полезно для его эго. Позволяет компенсировать физическую хрупкость.

– Загадки, говоришь? Я тоже парочку знаю.

– Александра они не впечатлят, – с мрачной уверенностью сказала Майра.

Она оказалась права. Загадка «Кто над нами вверх ногами» была воспринята с заслуженным презрением. Александр изучал загадки отца, обрабатывал своим холодным мозгом, анализировал на предмет недостатков в семантике и логике и отвергал. Или отвечал на них с такой безукоризненной категоричностью, что Кэлдерону было неловко давать правильные ответы. Он даже не постеснялся спросить, что общего у ворона и письменного стола, и поскольку Болванщик не смог ответить на собственную загадку, Джо слегка испугался, обнаружив, что ему читают диссертацию по сравнительной орнитологии. Затем он позволил Александру подкалывать его наивными шутками о связи гамма-лучей и фотонов и попытался отнестись к этому философски. Мало что так раздражает, как детские загадки. Язвительное торжество ребенка – грязь, в которой ты валяешься.

– Оставь отца в покое, – сказала взлохмаченная Майра, входя в комнату. – Он пытается читать газету.

– Эти новости не важны.

– Я читаю комиксы, – сообщил Кэлдерон. – Хочу узнать, отомстили ли Катценджаммеры Капитану за то, что он повесил их под водопадом[11]11
  Речь о персонажах классической серии комиксов «Капитан и дети» художника Гарольда Кнерра.


[Закрыть].

– Парадоксальное затруднительное положение кажется смешным потому… – со знанием дела начал Александр, но Кэлдерон с отвращением удалился в спальню, где к нему присоединилась Майра.

– Он снова загадывает мне загадки, – пожаловалась она. – Давай посмотрим, что там сделали Катценджаммеры.

– Ты выглядишь несчастной. Простудилась?

– Я не накрашена. Александр сказал, что его тошнит от запаха косметики.

– И что? Не растает, не сахарный.

– Ну, – ответила Майра, – его и правда тошнит. Но конечно, он делает это нарочно.

– Послушай… Вот опять начинает. Ну, что же это с ним?

Но Александр просто нуждался в слушателях. Он изобрел новый способ издавать дурацкие звуки с помощью пальцев и губ. Иногда его нормальные детские этапы развития раздражали больше, чем демонстрация суперспособностей.

Тем не менее по прошествии месяца Кэлдерон почувствовал, что худшее еще впереди. Александр достиг областей знаний, в которые пока не ступала нога гомо сапиенса, и приобрел вампирскую привычку высасывать из мозга своего несчастного отца все знания до капли.

То же происходило с Майрой. Мир действительно лежал у ног Александра. Мальчик испытывал ненасытное любопытство ко всему, и в квартире теперь невозможно было уединиться. Кэлдерон стал запирать по ночам дверь спальни – кроватка Александра теперь стояла в другой комнате, – но яростные вопли могли разбудить родителей в любое время.

Посреди приготовления ужина Майре приходилось останавливаться и объяснять таинство работы плиты Александру. Узнав все, что было известно матери на ту или иную тему, он переходил к более глубоким аспектам и насмехался над ее невежеством. Он выяснил, что Кэлдерон физик, каковой факт тот тщательно хранил в тайне, и высосал отца досуха. Он задавал вопросы о геодезии и геополитике. Спрашивал о моносахаридах и монорельсах. Интересовался биномами и бинокулярным зрением. И был полон скептицизма, подвергая сомнению глубину познаний Джо.

– Но вы с Майрой Кэлдерон, – рассуждал он, – пока мои ближайшие знакомые гомо сапиенсы. Надо же с чего-то начинать. И убери сигарету: дым вреден для моих легких.

– Ладно, – сказал Кэлдерон.

Он устало поднялся, уже привыкнув к тому, что его гоняют из комнаты в комнату, и отправился на поиски Майры.

– Бордент и компания скоро придут. Мы можем куда-нибудь сходить. Хочешь?

– Конечно. – Она бросилась к зеркалу, поправляя волосы. – Мне нужно сделать завивку. Если бы у меня было время!..

– Завтра возьму отгул и посижу дома. Тебе нужно отдохнуть.

– Нет, милый. Ты просто не можешь себе это позволить – экзамены на носу.

Александр завопил. Оказалось, что он хочет послушать пение матери. Его интересовал тональный диапазон гомо сапиенсов и эмоциональный и успокоительный эффект колыбельных. Кэлдерон смешал себе коктейль, сел на кухне и закурил, думая о блестящей будущности сына. Когда Майра умолкла, он напрягся в ожидании криков Александра, но было тихо, пока жена с широко распахнутыми глазами не влетела в кухню.

– Джо! – Она бросилась в объятия Кэлдерона. – Скорее дай мне выпить, или… или обними покрепче, или еще что-нибудь сделай.

– Что случилось?

Он сунул бутылку ей в руки, подошел к двери и выглянул.