Текст книги "Черный ход"

4
Рут Шиммер по прозвищу Шеф

Циновка.

Типи из бизоньих шкур.

Вождь, шаман, старейшина. Все трое нимало не интересуются Рут, вынырнувшей из кошмара. Индейцы с каменными лицами смотрят на Бенджамена Пирса. Отчим сидит, как раньше, закрыв глаза – и мелко трясет головой. Это даже не дрожь, характерная для немощных старцев, это скорее вибрация, подпитываемая глубоко изнутри.

Она то усиливается, то затухает.

Идея пристрелить Горбатого Бизона, а вместе с ним старейшину и шамана, обретает для Рут особую привлекательность. Она кладет руку на револьвер, со вздохом отказывается от стрельбы и озирается по сторонам.

Красавчик Дэйв? Молодой стрелок? Они тоже обеспокоены, но никаких действий не предпринимают. Ждут приказа. Шошоны? Заняты своими делами, им не до гостей. Лишь голая малышня бродит вокруг, глазеет на собрание.

Вождь что-то говорит на своем наречии.

– Сделка не состоится, – переводит шаман.

Фабричный не ждет, пока это сделает кто-то другой.

– Уезжайте.

Пирс справляется с дрожью, открывает глаза.

– Почему? – спрашивает он ледяным тоном. – Это выгодное предложение.

Шаман держит в руках трубку. Из чашечки тянется струйка дыма.

– Духи предков не велят.

– Что за чепуха! Вы бедны, я предлагаю вам хорошие деньги. Это ружья, одеяла, табак…

При слове «табак» Пирс вздрагивает.

– Духи не велят, – повторяет шаман. Вождь тоже бросает два-три слова. – Наши искры не достанутся духам иных земель. Мы были готовы сменять их на одеяла и ружья. Теперь мы не готовы. Мы отказываемся. Уезжайте!

– Духи? Предки?!

Пирс взбешен и не скрывает этого:

– На вашей земле белые прохвосты беззаконно качают нефть. Разве это не гневит предков? Разве земля – не их завещание вам? Если сделка состоится, компания, которую я представляю, окажет помощь роду Горбатого Бизона. Продайте искры, уговорите других шошонов сделать то же самое – и «Union Pacific Railroad» предоставит вам своих юристов. Вы знаете, кто такие юристы? Это такие люди…

– Я знаю, кто такие юристы, – шаман отдает трубку подбежавшим мальчикам. – Это белые прохвосты. Только они не качают нефть, а пьют кровь. Они раздуваются как пиявки, жилеты лопаются у них на животах.

Вмешивается вождь.

– Если Горбатый Бизон передумает, – разъясняет шаман, – он даст вам знать. Уезжайте. И еще: ты сказал про нашу землю…

Шаман встает:

– Наша земля не достанется бледнолицым. Она уже горит у них под ногами.

Пожар, вспоминает Рут.

Когда их отряд еще только отъезжал от пожарища, Рут слышала отдаленные вопли нефтяников, которые винили в поджоге краснокожих. Тогда она подумала, что это чушь. Неужели нефтяники были правы в своих подозрениях?!

Глава девятая

Сделка и лодка. – Отряд самообороны. – Африканский мустанг. – Мистер Пирс не любит плавать. – Славный парень Освальд. – Славный парень Майк.

1
Рут Шиммер по прозвищу Шеф

Обратно едут в молчании.

Поднимается ветер. Недавний дождь не помог, ветер полон пыли, несмотря на то, что отряд уже добрался до реки. Пыль скрипит на зубах, лезет в нос. Ивы колышутся, всплескивают тонкими руками. Шелестят кроны тополей. Течение воды ускоряется, над камнями закручиваются пенные бурунчики. Быстро, словно лодка с дюжиной гребцов, в сторону далекого моста проплывает ствол поваленного дерева.

Отстав от лошади отчима на полкорпуса, Рут вспоминает привидевшийся ей кошмар. Пожар, усадьба, люди, которых надо спасти. Люди, которых в обычной ситуации она бы и не вздумала спасать. Черный ход. Страстное желание открыть дверь, впустить толпу – хоть кого-нибудь! – в горящий дом, и тогда все будет хорошо…

Ключ, пожар. Пожар как ключ.

Что за бред?

Сейчас, по прошествии времени, кошмар тускнеет, делается зыбким, утрачивает остроту. Рут кажется, что это не ее кошмар. Он чужой, чей-то. Юркой мышью он забрался в голову мисс Шиммер, прогрыз ход – черный ход? – и удрал, унося в зубах добычу: клочья страха, паники, страстного желания помочь.

– Индейцы, – внезапно говорит Красавчик Дэйв.

– Где?

– Скачут за нами.

– Много?

– Пожалуй, дюжина.

– Будьте начеку, – велит Пирс.

Рут не нуждается в его указаниях. Судя по Красавчику, он – тоже. На щеках молодого стрелка вспыхивают красные пятна. Парень достает ружье из седельной кобуры, кладет поперек седла. Эти действия – то, что молодой стрелок называет «быть начеку».

Ветер срывает с парня шляпу, несет прочь. Гнаться за шляпой нет ни времени, ни возможности. Стрелок выглядит комично. Он знает об этом, злится – и становится вовсе уж смешон.

В десяти шагах от отряда индейцы придерживают лошадей. Юноши, оценивает Рут. Самому старшему не больше двадцати. Непохоже, чтобы они явились с войной.

– Я Хвост Оленя, – вожак привстает на стременах. Его английский плох, но понятен. – Горбатый Бизон надумать сделка.

Пирс улыбается.

– Сделка? Очень хорошо. Я дам каждому из вас по пачке табака.

– Я два пачка, – уточняет Хвост Оленя.

– Договорились. Мы возвращаемся? Вождь должен подписать контракт. Вы все должны подписать, поставить какой-нибудь знак…

– Условие, – Хвост Оленя не двигается с места. – Раз условие.

Раз – это, видимо, значит «одно условие».

– Какое же?

– Река, – широким жестом индеец показывает на реку.

– Я вижу. Это река. Что дальше?

– Лодка.

Сперва Рут не понимает, о какой лодке идет речь. Ее замешательство не длится долго. Двое индейцев спешиваются. Один снимает с лошади тючок бизоньих шкур. Другой – узкий каркас из прутьев ивы, согнутых и связанных в разомкнутые обручи. Остов похож на скелет крупной рыбы. Он быстро обрастает плотью – натягивая шкуры на каркас, волосом внутрь, индейцы выказывают большой опыт в такого вида работах.

Самый младший из шошонов держит в руках весло.

– Лодка, – повторяет Хвост Оленя. – Три мужчины, не бояться. Я, Короткий Бык, ты.

Он указывает на Пирса:

– Ты, да. Плыть на тот берег. Дальше плыть обратно. Дальше ехать в стоянка. Делать сделка. Все вместе, нет страха.

– Я должен плыть с вами на тот берег?

Пирс изумлен.

– Плыть, – Хвост Оленя кивает. Сообразительность бледнолицего радует его. – Туда, обратно. Дальше сделка.

– Что за чепуха? Вы хотите захватить меня в плен? Так и скажите, нечего мне голову морочить! Знаю я ваши индейские штучки!

Пирс кипит от гнева. Рут удивлена. Красавчик Дэйв удивлен. Молодой стрелок не удивлен только потому, что ничего не понимает. Сказать по чести, Рут тоже не слишком понимает, что здесь происходит. Если бы индейцы хотели напасть, они бы напали иначе. Если бы индейцы решили взять в плен Бенджамена Пирса, они бы не стали придумывать дурацкую историю с лодкой и плаваньем туда-сюда.

– Штучки нет, – Хвост Оленя невозмутим. – Плен нет. Лодка, дальше сделка.

– Чья эта идея? Горбатого Бизона?

– Серая Сова. Серая Сова мне отец. Горбатый Бизон согласие.

У Хвоста Оленя на шее висит амулет из совиных перьев. У всех индейцев висят амулеты из совиных перьев. У Рут складывается впечатление, что фабричный шаман здесь, стоит и смотрит, просто Рут его не видит.

– Шаман? Я так и знал!

Пирс в бешенстве. Лошадь Пирса пятится, так сильно седок натянул поводья.

– Никуда я с вами не поплыву!

– Плыть. Серая Сова велеть. Да, нет, что угодно – ты плыть.

Выждав паузу, Хвост Оленя добавляет:

– Не бояться.

2
Джошуа Редман по прозвищу Малыш

– Имя, фамилия?

– Да брось, Малыш! Ты же меня знаешь!

Джош вздыхает. Сколько раз за сегодня он уже слышал эти слова? Десять? Больше?

– Извините, мистер Паттерсон. Так положено.

Иначе черта с два вы будете зачислены в отряд самообороны, звучит в этих словах. И черта с два получите свои два доллара аванса. По доллару за каждого черта!

Паттерсон не дурак. Со скрипом, но до него доходит.

– Эдгар Мозес Паттерсон.

Шуршит по бумаге стальное перо в ловких пальцах мистера Даутфайра. Клерка Джошу в помощь выделил лично мэр. Джошуа Редман грамотен, сэр, но с Даутфайром дело движется вдвое быстрее.

– Вы желаете поступить на службу городу?

– Желаю. Аж усираюсь, так желаю.

Паттерсон родился грубияном.

– Вы обязуетесь нести службу честно и достойно? Выполнять приказы шерифа, его заместителя и помощников?

До сего дня заместителей у шерифа Дрекстона не было, только помощники. Должность заместителя учредил вчера мистер Киркпатрик. Мэр был един в трех лицах: сам предложил, сам проголосовал, сам утвердил.

«Итак, мы с вами пришли к единодушному мнению, – подвел он итог. – Нужны два десятка добровольцев. Их задача: обеспечить порядок и законность на нефтяном промысле, а заодно в городе и окрестностях. Вы слышали о недавних ограблениях, мистер Дрекстон? Драках ирландцев с китайцами?! Нанятыми людьми должен кто-то руководить в полевых, так сказать, условиях. Уверен, мистер Редман подходит для этого как нельзя лучше. Или, может, вы, шериф, горите желанием вспомнить былые деньки? Сесть в седло? Возглавить добровольцев лично?»

Имей шериф такую возможность, он бы прямо на месте удавил, утопил и пристрелил обоих: Джоша и мэра. Ну, как минимум, Джоша. Или мэра. Кажется, шериф сам не мог решить, кого ненавидит больше. Но вместо повешения Джош получил повышение, став заместителем Дрекстона; вместо утопления ему подняли жалование на пятнадцать долларов, а вместо расстрела поручили набрать добровольцев под свое начало.

– …обязуюсь. Что прикажешь, Малыш? Сапоги тебе вылизать?!

Хамство Паттерсона никого не может обмануть. Куда ему деваться? Только в добровольцы. Щеки запали, обросли колючей щетиной. Цыплячья шея торчит из засаленного ворота рубахи. Штаны обтрепались, левый сапог просит каши. Скромная плата за службу городу Паттерсону сейчас – манна небесная.

Натуральное спасение.

– Оружие есть?

– Спрашиваешь!

Паттерсон извлекает из кобуры «Smith & Wesson Schofield» сорок пятого калибра. Револьвер неплохой, но судя по неопрятному виду оружия, Паттерсон в нем только что мокриц не разводит. Джош морщится, не в силах скрыть раздражение.

Паттерсон все понимает правильно:

– Вычищу, Малыш. У меня еще дробовик есть.

– А лошадь?

Паттерсон сглатывает. На шее судорожно дергается острый кадык.

– Старушка Диззи. Она прыткая!

– Вы приняты. Сегодня к полудню быть верхом и при оружии.

– Где?

У Джоша едва не срывается соленое словечко.

– Здесь, возле конторы шерифа.

– Мистер Редман, можно еще разок уточнить условия?

Ага, уже не Малыш. Мистер Редман!

– Обязанности: поддерживать закон и порядок, где велят. Оружие, патроны и лошадь – свои. При выезде из Элмер-Крик – провиант в дорогу за счет города. Оплата – пятьдесят центов в день. Аванс – два доллара. Деньги получишь в полдень, – Джош решает не церемониться с Паттерсоном, – когда прибудешь на лошади и с оружием. Все ясно?

– Да, сэр!

Это нам нравится, отмечает Джош. Это нам определенно нравится!

– Буду минута в минуту!

Можно подумать, у него часы есть. Джош готов побиться об заклад: этот припрется загодя и будет ошиваться вокруг, лишь бы не опоздать и получить вожделенные доллары.

Видать, совсем у Паттерсона дела плохи.

– Следующий!

Шаткий стол с разложенными на нем письменными принадлежностями стоит прямо на улице. Еще утро, но летнее солнце припекает. Улицу расчертили тени, похожие на полосы зебры – африканского мустанга, которого Джош видел на экзотической открытке.

Темная полоса – светлая; темная – светлая.

Он с Даутфайром расположились на темной полосе. Но клерк все равно достает платок, вытирает со лба испарину. Мистер Даутфайр – человек запасливый и предусмотрительный. Платков у него два. Лоб он вытирает вторым, клетчатым. А первый, размером с Красную пустыню – и того же бордового цвета – мистер Даутфайр подстелил себе под задницу, поверх двух ящиков из-под консервов. Ящики притащил для него Джош вместо стула.

Почему?

Потому что стул шериф Дрекстон не дал. Видно, решил хоть чем-то досадить новоявленному любимчику мэра. Откуда шерифу было знать, что стул предназначен клерку из мэрии? Нет сомнений, Даутфайр обо всем доложит мистеру Киркпатрику. Джош злорадно ухмыляется. Меньше всего ему хочется числить шерифа во врагах, но если выбирать между шерифом и мэром…

Выбор однозначен. Джошуа Редман – малый не промах, он знает, на кого делать ставку. Можете не сомневаться, сэр!

– Освальд Кристофер МакИнтайр-младший, сэр!

Освальду Кристоферу МакИнтайру-младшему хорошо, если исполнилось четырнадцать. Его отец, МакИнтайр-старший – владелец скобяной лавки. Дела идут бойко, товар пользуется спросом. В авансе и жалованьи добровольца эта семья не нуждается.

– Отец знает, что ты здесь, Освальд?

– Конечно, сэр! Он меня и прислал!

У Джоша отвисает челюсть.

3
Рут Шиммер по прозвищу Шеф

Индейцы тащат Пирса к берегу. Пирс орет и отбивается.

Испуганная шумом, с реки снимается чета лебедей-трубачей. Белые крылья, черные клювы – разбрызгивая воду, лебеди берут разгон в добрых сто ярдов, прежде чем поднимаются в воздух и, хлопая крыльями, летят на север.

Рут не знает, что делать.

По идее, они с Красавчиком и молодым стрелком должны защищать нанимателя. Защищать от чего? Индейцы не желают отчиму зла. Даже сейчас, когда Пирс сражается как бешеный и вопит так, будто с него живьем сдирают скальп, индейцы действуют с предельной осторожностью, можно сказать, заботой. Не думая о собственном ущербе, они изо всех сил стараются не повредить чудно́му бледнолицему. Драться, когда ты сам предложил сделку? Драться, когда твое предложение приняли? Драться из-за грошового, не требующего никаких подвигов условия?!

Что это за подвиг – сплавать на тот берег?!

– Нет, – предупреждает Хвост Оленя. – Не лезть.

Четверо индейцев борются с Пирсом. Висельник при виде петли – и тот вел бы себя достойнее. Хрипящий клубок катится по земле. Следом бредет пятый индеец с лодкой на плечах.

Сын шамана и семерка шошонов, оставшись в седлах, внимательно следят за Рут и стрелками. Путь к реке прегражден всадниками. Открытой враждебности индейцы не демонстрируют, но мисс Шиммер не сомневается: дойди дело до реальной угрозы и шошоны медлить не станут.

– Мир, – заверяет Хвост Оленя. – Туда-обратно, все хорошо.

– Не вижу проблемы, – Красавчик Дэйв сплевывает на землю. – Мистер Пирс боится воды? Ничего, потерпит. Зато вождь подпишет контракт. Мистеру Пирсу дадут премию, мистер Пирс утопит горе в виски…

– Они лжецы! – визжит молодой стрелок. – Они украдут его!

– Странный способ похищения. Не находишь?

– Что тут странного?

– Хотели бы похитить, сделали бы это в становище. Да и зачем им его красть? Ради выкупа? Для пыток?! Чепуха, безумие…

– Они лжецы! Краснокожие дьяволы!

Краснокожие дьяволы, мысленно повторяет Рут. Она смотрит вслед шошонам, которые уже запихивают отчима в лодку. Открыть стрельбу? В шансере – пять несчастных случаев и одно, зато веское проклятие. Кто-то сломает ногу, кто-то упадет в реку, кто-то прорвет в лодке дыру, утопит весло. Пирс вывернется, отбежит в сторону… Что дальше? Пригрозить шошонам проклятием? Они могут не испугаться. Откроют огонь, в ответ придется палить уже из «Миротворца». Всадить несчастный случай в шаманского сынка? Лошадь взбрыкнет, Хвост Оленя вылетит из седла, расшибет голову. Утратив вожака, индейцы растеряются…

Взгляд шансфайтера. Талант шансфайтера.

Все в высшей степени разумные соображения вылетают из головы Рут, будто стая вспугнутых птиц. Соображения галдят, щебечут и чирикают, но мисс Шиммер не слушает их. Не моргая (взгляд шансфайтера…), превратившись в статую, она смотрит на шошонов, нет, на отчима в их руках.

Каждый индеец сейчас похож для Рут на схему разделки коровьей туши. Светлые, темные, красные области. Песок и пепел, роза и пурпур, ранний вечер и поздняя ночь. Каждый индеец, но только не Бенджамен Пирс. В контуре, обозначающем границы мистера Пирса, которого друзья зовут Беном, кипит чистая белизна. Катятся снежные волны, искрят, слепят взор. Ни единого пятна темнее парного молока из-под коровы.

Захоти Рут пальнуть в отчима из «Молнии» – не нашла бы куда.

Для шансфайтера Пирс представляет собой точную копию Джошуа Редмана, в прошлом – вольного стрелка, ныне – помощника шерифа в Элмер-Крик. Вся разница состоит лишь в том, что Пирс ярче Редмана. На него даже смотреть больно.

«Вы не поверите, мисс Шиммер, но перед вами другой человек…»

Клубок пятнистых тел пеленает живой сгусток молока. Рядом с клубком – зыбкая тень. Она имеет отдаленное сходство с Пирсом, но рассмотреть подробности невозможно. Тень мечется вокруг дерущихся, временами ныряет в клубок и исчезает, потом выскакивает наружу, опять ныряет…

Воображаемый друг беспокоится. Воображаемый друг паникует.

«Некоторые люди, – слышит Рут голос дяди Тома, – терпеть не могут одиночества. Они скорее умрут, чем останутся одни. Неважно, сколько народу трется вокруг. Одиночество внутри этих людей, а не снаружи. Бедняги от безысходности придумывают себе воображаемых друзей. Срастаются с ними, беседуют, жизни без них не представляют.»

Бенджамен Пирс – последний человек в мире, который, по мнению Рут, мог бы страдать от душевного одиночества. Дружба с галлюцинацией, плодом болезненного воображения? Кто угодно, только не Бенджамен Пирс!

«В них можно стрелять? В этих?»

«Можно, а смысл? – Томас Эллиот Шиммер смеется. Все прошлое Рут танцует под этот смех, каждая крохотная минутка. – Не трать патроны зря, девочка.»

Выстрел застал Рут врасплох.

Хвост Оленя вылетает из седла, словно его ударили прикладом в грудь. Молодой стрелок поворачивается, снова вскидывает ружье. Он целится в шошонов, борющихся с Пирсом. Выбирает цель, боится задеть нанимателя. Миг промедления обходится молодому стрелку недешево – Красавчик Дэйв преспокойно достает из кобуры свой револьвер и рукоятью бьет стрелка в ухо.

Можно подумать, молодой стрелок – брат-близнец Хвоста Оленя. Во всяком случае, из седла он вылетает точно так же, как сын шамана, только боком.

– Идиот!

Это все, что произносит Красавчик.

Револьвер он не прячет. Дэйв готов стрелять в любую секунду. Готова и Рут, но надеется, что в стрельбе не будет нужды. Поступок Дэйва говорит сам за себя. Шошоны должны, обязаны все понять правильно…

Шошоны понимают. Они отпускают Пирса и возвращаются к лошадям. Разбирают лодку, собирают шкуры в тючок. Ивовый каркас уже приторочен, куда следует. Двое помогают Хвосту Оленя сесть на лошадь. К счастью, сын шамана жив. Рут не знает, насколько тяжела его рана, но по тому, как индеец держится в седле, мисс Шиммер полагает, что угрозы для жизни нет.

Когда шошоны, не произнеся ни слова, убираются восвояси, Рут долго смотрит им вслед.

– Мерзавцы! – кричит Пирс, ковыляя от реки. – Негодяи!

Это он не про индейцев. Это он про охрану.

– Чего вы ждали? Бросили меня, да? Струсили?!

Красавчик Дэйв вертит револьвер на пальце.

– Ты еще на петухе своем его поверти!

Совету Дэйв не следует. Просто возвращает оружие в кобуру.

– Зачем я вас нанял? Трусливые сукины дети! Я вам и ломаного цента не заплачу́, ясно? Один Арчи – мужчина, вы его мизинца не стоите…

Рут безропотно сносит упрек в том, что она – не мужчина. В конце концов, отчим прав.

4
Джошуа Редман по прозвищу Малыш

– Отец знает, что ты здесь?

– Конечно, сэр! Он меня и прислал!

У Джоша отвисает челюсть.

– Городу нужна защита, – паренек спешит объясниться. – Так сказал мне отец! Пора тебе становиться мужчиной, сказал он! МакИнтайры никогда не пасли задних!

– Так и сказал?

Кажется, честный лавочник сошел с ума.

– Да, сэр! Будьте уверены, я не подведу!

Слова вылетают изо рта МакИнтайра-младшего, как пули из пулемета Гатлинга. Наконец мальчишка умолкает: в магазине закончились патроны.

– Ты славный парень, Освальд. Итак, ты желаешь поступить добровольцем в городской отряд самообороны?

– Да, сэр!

– И семья не против?

– Нет, сэр!

Шорох пера по бумаге смолкает. Мистер Даутфайр не спешит вносить Освальда в список добровольцев. Он прав. Как бы отказать мальчишке, чтоб не обидеть его насмерть и не поссориться с его идиотом-папашей?

– Ты обязуешься выполнять приказы шерифа, его заместителя и помощников?

– Да, сэр!

– У тебя есть оружие?

– Конечно, сэр! И оно в полном порядке! Показать, сэр?

На поясе у Освальда висит монстр со стволом длинней центральной железной дороги. Монстр заметно перекашивает владельца на правый бок.

– Не надо, я вижу. Лошадь есть?

– Отец дает мне Чемпиона, сэр! Буду в полдень, верхом и при оружии!

– Я просто счастлив. Славный денек выдался, не правда ли? А скажи мне, Освальд, что ты станешь делать, если нападут индейцы? Бандиты? Кто угодно?

– Я буду стрелять в них, сэр! Как только они объявятся…

– Вот этого я и опасаюсь. Что ты мне только что обещал?

– Что, сэр?

Мальчишка сбит с толку.

– Кто согласился выполнять приказы шерифа, его заместителя и помощников?

– Я, сэр! Именно так, сэр!

– И вот уже ты собрался стрелять без приказа. Как только они, значит, объявятся. Знаешь, что бывает, когда начинают палить без приказа? Когда кому заблагорассудится? Народ, прячься, МакИнтайр-младший вышел на тропу войны!

– Я не попаду в своих! – глаза мальчишки вспыхивают азартом. – Я умею стрелять, сэр! Я вам покажу!

Он выдергивает из кобуры тяжеленный «Кольт-Драгун». Капсюльный раритет тридцатилетней давности едва не выворачивается из руки мальчика, словно норовистая рыбина. Солнце в небе превращается в люстру. Ослепительное пламя газовых рожков сплетается в огненный клубок. Вот-вот треснет раскаленное стекло, брызнет острыми осколками – и следом ударит волна испепеляющего жа́ра.

Время липнет к зубам. Время – тянучка из лавки китайца Ли.

Ствол «Драгуна» поднимается медленно, как в липком ночном кошмаре. Видна каждая царапина на раме, каждый отблеск свинца в гнездах барабана. Мальчишка не соврал: револьвер в полном порядке. Вычищен, смазан, заряжен.

Готов к действию.

«Он же мне в лоб целит! Прямо в лоб! Малолетний придурок…»

Освальд перехватывает револьвер обеими руками. Прочно упирается ногами в землю, ловя равновесие. Большой палец ложится на курок, отводит назад – и в мире что-то беззвучно лопается.

Время срывается с места в галоп.

Ствол «Драгуна» глядит в небеса. Джош и сам хотел бы знать, когда он успел перехватить руку Освальда МакИнтайра, вздумавшего сделаться мужчиной прямо сейчас.

– Сдурел, болван?!

В лицо мальчишке брызжет горячая слюна:

– Застрелить меня вздумал?!

Освальд белеет. Джош запоздало обнаруживает: его собственный левый «ремингтон» приставлен к голове МакИнтайра-младшего. Курок взведен, указательный палец замер на спуске, уже выбрав слабину.

«Вот дерьмо! Я едва не разнес ему башку!»

Убрать палец со спуска трудней, чем встать с похмелья. Палец упирается, палец хочет давить, обретя пугающую самостоятельность.

– Сэр!

Губы мальчика трясутся:

– Я не хотел, сэр! Я бы н-н-никогда…

Своевольный палец наконец подчиняется вышестоящему начальству. Снять курок с боевого взвода уже легче. Со второй попытки «ремингтон» возвращается обратно в кобуру. Руки дрожат, но это пустяки. Главное, все живы. Все кончилось. Люстра висит, светит, не упала.

– Ха!

Кто это? Что это значит?

– И этот молокосос собрался нами командовать?!

Молокосос – это я, понимает Джош. Я, не Освальд.

Ничего не кончилось.

Майк Росс – тот еще здоровяк. Гризли, разбуженный посреди зимы, встал на задние лапы, разинул пасть: зашибу! Да, сэр, и характер соответствующий, ангельский. Можете не сомневаться. Видели бы вы Большого Майка, когда он молотом забивает костыли! С одного удара! Все строители железной дороги сбегаются поглазеть, словно к ним приехал цирк уродов Барнума и Бейли.

Шансфайтер, думает Джош, имея в виду вовсе не Росса. Подлец-шансфайтер шарахнул дуплетом из дробовика, начиненного несчастьями, проклятиями, черными полосами, черт знает чем. Всем досталось: Освальду, Майку, мне…

Кому еще?

– Тебе только детишек пугать, недомерок!

В сравнении с Майком Россом девять мужчин из десяти – недомерки. Вот он, Большой Майк, встал напротив: руки-в-боки, рукава закатаны. Ухмылка пляшет в кудлатой бороде. Джош старше Майка на два года, и что с того? Кого здесь интересует возраст?

Полсотни фунтов разницы, сэр! Это вам не комар начихал!

– Договорились, Майк. Записывайся в самооборону, будем работать в паре. Я стану детишек пугать, а ты – лупцевать. Детишкины задницы как раз по твоей части, а?

Зеваки ржут, что твои кони.

– По моей, Малыш, – верзила сплевывает в пыль. – Это ты в самое яблочко.

Слюна вязкая, коричневая, как у всех любителей жевательного табака.

– Прячешься за своей жестянкой? За звездочкой? Без нее, небось, язык бы в задницу засунул? В детишкину, а? Верно я мыслю, командир?! Хромой кобылой тебе командовать!

Язык у Майка – что твоя бритва.

«Охота кулаки почесать? – мысленно спрашивает Джош громилу. – Черт возьми, сэр, Джошуа Редман ничего не имеет против. Джошуа Редману просто необходимо спустить пар! Иначе мистер Редман как пить дать кого-нибудь пристрелит. Ты не из тех, кто быстро падает? Ну да посмотрим, чья возьмет. У мистера Редмана найдется в запасе пара сюрпризов!»

Движение в дальнем конце улицы. Кто там? Четверо всадников въехали в город. Приезжий саквояжник с охраной. Здравствуйте, мисс Шиммер! Тахтон рекомендовал не попадаться вам на глаза. И что же теперь, я должен удирать?

От вас, от Майка?!

Не дождетесь! Джошуа Редман, может, и не первый храбрец в Осмаке, но труса никогда не праздновал, сэр!

– Без звезды, Майк?

Джош отцепляет звезду с жилета. Аккуратно кладет ее на стол мистера Даутфайра.

– И без стволов, лады? Зачем нам пальба в городе?

– Ха! Замётано, Малыш!

Ухмылка Росса все шире. Еще немного, и рожа треснет пополам. Майк не может поверить своему счастью. Сейчас, сейчас он сделает из Малыша замечательную отбивную.

С кровью, сэр!

Джош снимает пояс с револьверами, кладет на стол рядом со звездой. Майк отдает зеваке патронташ с сорок четвертым «Старром» в украшенной бисером кобуре. Оба мужчины выходят на середину площади. Солнце светит Джошу в левый глаз. Нет, это никуда не годится. Шаг, другой, поворот. Порядок. Солнце у Джоша за спиной.

Майк жмурится, моргает; Майку не до солнца.

– Давай, врежь мне! Ткни кулачишком!

Джош слегка покачивается на полусогнутых. Делает приглашающий жест.

– Врежь ему! – орут в толпе.

Кто? Кому? Какая разница, сэр?! Кто-нибудь кому-нибудь.

Лишь бы посильнее!

Под первый удар, способный нокаутировать бизона, Джош ныряет, как под тугую волну. Пинает Майка в колено, с левой бьет в ухо. К сожалению, Росс только с виду неповоротлив. Кулак Джоша попадает ему не в ухо, а в лоб. Ощущение такое, будто Джош засадил что есть силы в каменную стену.

В последний момент Джош отшатывается. Увы, кулачище Майка на излете цепляет его скулу. Хруст зубов, рот наполняется соленым, горячим.

Я лежу, сэр? Да, лежу на спине.

Перед глазами пляшут разноцветные бабочки.

Надо встать. Джошуа Редман собирается с силами, упирается ладонями в землю. И видит, стоя снаружи, как его тело встает. Вернее, как встает тахтон в его теле.

«Я буду рядом.»

Он был рядом все это время. В первый раз, что ли? Джош отлично помнит, сэр, как это случилось в первый раз.