Текст книги "Книга на книжной полке"

Посмотреть на книжную полку (как и на любой другой предмет) свежим взглядом, непредвзято – само по себе полезно: в частности, так мы по-новому познаем мир и взаимодействуем с ним. Поскольку книги и полка под ними неразрывно связаны, если сосредоточиться на доселе забытой книжной полке, то у нас получится по-другому взглянуть и на книгу – так сказать, перевернуть ее вверх тормашками. Когда мы новым взглядом смотрим на такую знакомую вещь, как книга, мы видим совершенно другой объект, качества которого отличают его от всех прочих вещей в мире и одновременно делают его похожим на многие вещи, которые нам известны.

Если на полке есть только две книги, то они стоят в неловкой позе, как борцы на ринге. Три книги на полке напоминают о баскетболе, когда двое защитников зажимают атакующего игрока. Если книг еще больше, то они похожи на школьников, играющих в чехарду на школьном дворе. Но чаще всего полка, не до конца заполненная книгами, – это пригородный поезд, где пассажиры опираются друг на друга и балансируют в шатких позах, хотя им мешает ускорение движения.

Книга на книжной полке – занятная вещь. Если она недостаточно толстая, то не сможет стоять сама по себе. Тонкая книга, которую ничто не поддерживает, то и дело падает то в одну, то в другую сторону – совсем как какой-нибудь хиляк на пляже, которому самому неловко от собственной тщедушности, а толстая книга, у которой нет соседей, распухает: может быть, ее распирает от гордости или виновата покрытая типографскими знаками целлюлоза, потому что тяжелые страницы искривляют корешок и раздвигают крышки переплета, словно мощный сумоист, приседающий перед соперником на раздвинутых ногах: а ну-ка, толкни.

Энн Фадимен, автор превосходного сборника эссе о книгах «Экслибрис», рассказывает, как потеряла 29-страничную брошюру, «настолько тонкую, что на ее ярко-красном корешке не уместилось название»[8]8
  Fadiman, с. 139.


[Закрыть]. Эта брошюра «затерялась между двумя пухлыми соседями, как тоненькая блузка в набитом гардеробе, которую не можешь найти месяцами». В другом эссе она рассказывает, почему предпочитает книжный шкаф гардеробу: «Когда мы с моим братом лазали по родительским книжным шкафам, это давало нам куда больше пищи для смелых фантазий об их вкусах и желаниях, чем изучение гардеробов. Хочешь толку – смотри на полку»[9]9
  Там же, с. 124.


[Закрыть].

На полках книги проводят много времени. Они как будто ждут на обочине, когда к ним подойдут и предложат чем-то заняться. Книги – это дамы без кавалеров на балу, которые стоят у стены и поддерживают друг друга; только соседки помогают каждой сохранять свое положение. Книги похожи на героя фильма «Марти», который по субботам каждый раз оказывался в одном и том же месте. Книги в суперобложках – это очередь на автобусной остановке, пассажиры, уткнувшиеся в газеты. Книги – это бандиты на опознании в участке: все они подходят под приметы, но свидетель укажет только на одного. Книги – это то, что мы ищем.

Некоторые книги – это частные дома, наполненные эссе и статьями на одну тему; некоторые – многоквартирные дома антологий. Книги на полке – это дома ленточной застройки Балтимора, лепящиеся друг к другу дома Филадельфии, таунхаусы Чикаго, особняки Нью-Йорка; впереди у них – узкий тротуар, позади – дворики, которые видны только владельцам. Ступенчатые крыши образуют общий силуэт – диаграмму судеб, городской ландшафт. Как во всех городах, прохожие идут по тротуару по своим каждодневным делам и почти не видят ни отдельные здания, ни их обитателей. Мы можем вообще не замечать ряд книг, пока не начнем искать какое-то название, шифр, конкретный адрес.

Не всякая книга обречена затеряться среди других, слиться с толпой. Бестселлеры – это яркие звезды. Но вне зависимости от того, сколько на книжной полке стоит знаменитых или выдающихся книг и сколько папарацци топчутся вокруг нее, сама полка – это придверный коврик. Полки – это инфраструктура библиотеки, мостик на проселочной дороге и шоссе местного значения из пункта А в пункт Б; а рядом уже проложены новые скоростные дороги, которые подготавливают почву для информационной магистрали{8}8
  Информационная магистраль, или информационный хайвей, – популярное в 1990-е годы выражение, которым обозначали будущее бурное развитие интернета и других информационных технологий. Считается, что его ввел в оборот вице-президент США (1993–2001) Альберт Гор.


[Закрыть].

Книжные шкафы – главная мебель в кабинетах, книжных магазинах, библиотеках. Книжная полка – это пол, на котором стоят книги; постель, на которой они спят, пока читатель-принц не разбудит их или искатель талантов не пообещает им звездную карьеру. Книги открывают читателям сердца, а полки чахнут от досады.

Чего ждут книжные полки? Конечно, книг. Редко бывает, что кто-то заполняет всю полку одним махом, – если, конечно, библиотека не принадлежит жонглеру, который может, подбросив коробку сигар, зажать ее в воздухе между двумя другими, а потом держать всю эту конструкцию в равновесии, а публику в восхищении. Такой фокус можно проделать и с книгами, но не с целой же полкой! Обычно мы ставим на полки по несколько книг или одну-две, которые мы получили в подарок на день рождения или только что купили. Книжная полка не всегда бывает полной. Библиотекарям это, возможно, в радость, но вот библиофилам – в тягость: им больше нравится, когда полку нельзя заметить под книгами.

Книжный шкаф, не заполненный книгами до конца, похож на тетрадь рассеянного ученика: половина строк в ней остается свободной. Если шкаф наполовину полон, то он, конечно, и наполовину пуст. Книги в нем накреняются налево и направо, образуя буквы M, N, V и W между скоплениями вертикальных (и не очень вертикальных) I.

Хотя полки всегда готовы обеспечить книгам поддержку снизу, они не всегда могут поддержать неустойчивую книгу сбоку. Для высоких книг или для книг-коротышек могут подойти (а могут и не подойти) книгодержатели – любопытные приспособления, которые, по идее, должны сдерживать книги, как плотина воду. Но иногда, как это бывает и с плотинами, книгодержатели смещаются и обрушиваются; в когда-то практически монолитном фасаде корешков образуются зияния, и целые группы книг валятся набок – получаются неприглядные кучи. Перед нами, как в видеоигре, вечный конфликт между движением «вверх-вниз» и движением «вправо-влево», между обелиском и санями{9}9
  Автор имеет в виду перемещение крупных каменных массивов на санях-волокушах в Древнем Египте.


[Закрыть] – оба предмета подвержены силе притяжения, но каждый по-своему. Гравитация – та самая сила, благодаря которой книгодержатели выполняют свою функцию, – определяет вертикаль книг. Но эта же сила действует и в горизонтальной плоскости. От нее зависит сила трения, вызванная воздействием веса книгодержателя, – сила, противоположная той, что вызывает скольжение.

Вопреки распространенному убеждению, самый простой механизм – не клин, а блок. В викторианском руководстве по комплектованию домашней библиотеки говорится, что «лучшее устройство», благодаря которому книги будут «стоять прямо, изготовляется из деревянного куба со стороной в шесть дюймов [15,24 см], распиленного пополам по диагонали»[10]10
  Penn, с. 118.


[Закрыть]. Книгодержатели (многие из которых представляют собой просто резные бруски) создают горизонтальное давление, которое не дает книгам упасть. Все дело, конечно, в силе трения, но, как и в любом механизме, давление, которое может выдержать книгодержатель, ограничено, потому что трение, возникающее между книгодержателем и полкой, тоже ограничено. Чем держатель тяжелее и выше, тем лучше, и чем более шероховаты соприкасающиеся поверхности, тем лучше. Других способов улучшить функциональность книгодержателя, пожалуй, и нет.

У некоторых книгодержателей есть тонкое металлическое основание, которое подкладывается под первые несколько книг в ряду: вес книг обеспечит давление, которое затем скажется на трении между держателем и полкой. Некоторые держатели делают из листа стали, проштампованного и загнутого под нужным углом, – простое и неглупое решение. Такие держатели были запатентованы в 70-е годы XIX века[11]11
  Там же.


[Закрыть] и с тех пор получили широкое распространение, но для домашней библиотеки они подходят далеко не всегда: им может не хватать твердости, чтобы выдерживать давление тяжелых книг и сохранять вертикальное положение. Гораздо элегантнее этот принцип реализован в таких держателях, где вертикальная часть сделана из приятной на вид древесины, а горизонтальное основание – из прочного металла. Такие книгодержатели мы с моей женой однажды нашли в одном магазинчике в штате Индиана. Красивые деревянные планки были инкрустированы почти незаметной маленькой керамической мозаикой, а основанием служила тяжелая пластина из металла с гальванопокрытием; к ее нижней стороне была приклеена тонкая подошва из пенорезины, чтобы увеличить трение между пластиной и книжной полкой. Эти книгодержатели хорошо выполняют свою задачу: они всегда стоят вертикально и удерживают в том же положении книги. Увы, ничто не идеально: слишком толстое основание придает держателю устойчивость, но и поднимает стоящие на нем книги на три миллиметра над уровнем полки. Это трудно не заметить. Под книгами образуется щель, которая привлекает к себе внимание. Кроме того, редко получается так, чтобы последняя книга, под которой лежит основание держателя, уместилась на нем полностью. Таким образом, она как будто стоит на двух ступенях, и корешок заметно деформируется, поскольку одна крышка переплета оказывается выше другой. (Самые лучшие держатели получаются из ненужных книг: от них оставляют только переплеты и заполняют эти переплеты чем-нибудь тяжелым. Но многие книголюбы о таком варварстве не захотят и слышать. Также книгодержатели делают из твердых пород дерева или из камня: с одной стороны на них вырезают «корешки». Такие держатели чаще всего не вызывают раздражения.)

Среди самых внушительных книгодержателей в моей коллекции – 635-миллиметровый кусок настоящего стального рельса (забавно, что рельсы часто служат метафорой бесконечности). Из всех моих держателей это самый массивный; я приклеил к его нижнему концу кусок фетра, чтобы сталь не царапала полку. Даже самые тяжелые книги не в состоянии сдвинуть его с места. Но вот высокие книги иногда его опрокидывают: в самой форме рельса заложено, что верхняя его часть тяжелее нижней. Идеальный книгодержатель мне еще не попадался и вряд ли когда-нибудь попадется. На каждое преимущество находится недостаток, иногда столь же существенный. Такова природа рукотворных предметов: увеличивать их достоинства и уменьшать недостатки – это и есть цель инженерного дела и вообще дизайна.

В качестве полки часто выступает доска, прикрепленная кронштейнами к стене. В хозяйственных магазинах именно она обычно продается под названием «книжная полка». Когда такие полки располагают одну над другой, с концов они чаще всего ничем не закрыты – следовательно, для них нужны какие-то книгодержатели. Иногда ограничителями служат кронштейны полки, расположенной выше. Для максимального эффекта можно поставить к кронштейну книгу точно в высоту полки. Есть и еще один вариант, при котором ограничителями становятся сами книги: либо какой-то особенно толстый том сдерживает аккуратно выставленные книги, либо часть книг кладется на полку горизонтально и обеспечивает нужную массу, которую беззвучный механизм преобразует в трение, когда потребуется. Но всем известно, что если длинный ряд книг начинает крениться, то едва ли найдется во всем мире такой держатель, который обеспечит достаточное трение: бурный поток книг хлынет с полки.

В книжных магазинах поздней Викторианской эпохи продавались такие книжные полки. Их делали из легких досок и стальных прутьев. Эти полки нужно было вешать на стену

Если полки не прикреплены к стене кронштейнами, а встроены в книжный шкаф, книгодержатели могут понадобиться, а могут и не понадобиться. Если книги заполняют всю полку, держатели уже не нужны: их роль берут на себя вертикальные доски, да и сами книги становятся держателями для своих соседок: одно историческое исследование подпирает другое, роман целуется с романом. Таким образом, полка в книжном шкафу – это не просто горизонтальная доска, а доска с вертикальными ограничителями. Вертикальные доски, в отличие от книгодержателей, позволяют спокойно втискивать одни книги между другими: здесь задействована не только сила трения. Если сами полки достаточно прочные и выдерживают вес книг, то шкаф всегда сможет вместить все, что получится в него впихнуть.

Книгодержатели не должны скользить по полке, но к книгам это не относится. В моем кабинете деревянный книжный шкаф выкрашен полуглянцевой краской кремового цвета. Полки испещрены следами от переплетов книг прежнего владельца (в основном красными и синими). Подозреваю, что он хотел поскорее вытащить свои книги из коробок или убрать их с пола и поставить на новенькие полки, которые, вероятно, сам же смастерил и покрасил. Он не стал ждать, когда полки как следует просохнут. В результате немного краски с переплетов осталось на липкой поверхности полок.

Когда один мой друг расставил свою библиотеку по только что отлакированным полкам, он заметил, что некоторые книги труднее снимать с полок, чем остальные. Хуже всего скользили массивные тома по инженерии. Он рассудил, что скольжению мешает трение, возникающее между полкой и переплетом. Он решил навощить полки, как лыжи, и отполировать их до блеска: после этого снимать книги стало легко.

Проблему трения между книгой и полкой по-другому решил один профессиональный дизайнер книжных шкафов: он красил полки автомобильной краской: у нее «огромная ударопрочность, и она обеспечивает легкое скольжение книг»[12]12
  Ellis и др., с. 137.


[Закрыть]. А для некоторых книжных оформителей физические характеристики книги важнее, чем простота ее использования: в 1853 году изобретатель Чарльз Гудьир[13]13
  Чарльз Гудьир (1800–1860) – американский изобретатель, открывший вулканизацию каучука. В честь Гудьира названа американская компания, производящая автомобильные шины. См. о нем в Inventive Genius, с. 19–20.


[Закрыть] издал книгу, напечатанную на резиновых страницах и переплетенную резиной. Этот том, вероятнее всего, сцеплялся с любой полкой и с соседними книгами, как автопокрышка с асфальтом.

Что такое книга или книжная полка? Как часто бывает, ответ зависит от определения, а определения со временем меняются. Возможно, есть книговедческий аналог биологического закона, согласно которому онтогенез в общих чертах повторяет филогенез; по крайней мере, сходство достаточно, чтобы мы могли произнести здесь эту знакомую звучную фразу. Порой, особенно если мы молоды, мы сами делаем для себя книжные полки, которые не всегда получаются строго горизонтальными и вертикальными, но это непредумышленно. В детстве мы сооружаем книжные шкафы из чего угодно – например, переворачиваем набок деревянный ящик из-под апельсинов, а сверху можно поставить еще один ящик. Все знают, что тоненькие детские книжки никогда не стоят прямо сами по себе; дети кладут их на полки как попало. Но если просто положить книгу на горизонтальную поверхность, эта поверхность не станет полкой. Если книги стоят на письменном столе – пусть даже ровно, аккуратно, между держателей, – стол от этого не превращается в полку. Книги на подоконнике – это просто книги на подоконнике.

Но именно книги делают доску книжной полкой, а ящик – книжным шкафом. До появления книг доски и ящики остаются досками и ящиками. Когда мы взрослеем, наши вкусы меняются. Многие студенты проходили через стадию «кирпичи и доски». У таких полок есть важное достоинство: их легко транспортировать, если владелец часто переезжает с места на место. Но в какой-то момент у большинства из нас возникает желание иметь настоящие полки, созданные специально для хранения книг. Мы продвигаемся по службе, все больше зарабатываем, и вот нам уже хочется, чтобы в доме были самые лучшие, встроенные книжные полки, желательно в настоящем кабинете или даже еще лучше – в комнате, которая принадлежит нашим книгам, то есть в домашней библиотеке.

В биографии Эдварда Бернейза (гениального рекламщика, который брался за продвижение любых товаров – от картонных стаканчиков «Дикси» до грузовиков «Мэк трак» – и которого называли отцом пиара) написано, что встроенные книжные полки стали популярны у архитекторов, подрядчиков и дизайнеров интерьера в 1930-е годы, когда издательства поручили Бернейзу повысить продажи книг. Согласно одной версии этой истории, он попросил «уважаемых и известных людей рассказать о важности книг для цивилизации»[14]14
  Gladwell, с. 68.


[Закрыть], а затем убедил тех, кто отвечал за меблировку домов, устанавливать в них книжные шкафы. Владельцу дома ничего не оставалось, кроме как начать покупать книги: Бернейз был согласен с афоризмом, который, как говорят, вырезал на деревянной доске: «Где есть книжные полки, будут и книги»[15]15
  Там же.


[Закрыть]. Но не всем полки были так уж нужны. Энн Фадимен, у родителей которой было около семи тысяч книг, пишет: «Как только мы переезжали в новый дом, приходил плотник и делал для нас полки общей длиной где-то в четверть мили. Когда мы уезжали, новые жильцы тут же эти полки снимали»[16]16
  Fadiman, с. 125.


[Закрыть]. Когда после Вашингтонского пожара в опустошенную Библиотеку Конгресса привезли книги Томаса Джефферсона[17]17
  Библиотека Конгресса горела дважды. Здесь речь идет о пожаре 1814 года, когда Вашингтон был спален английскими войсками. После этого Джефферсон предложил библиотеке купить его собственную коллекцию книг (около семи тысяч томов). В 1851 году библиотека сгорела вновь, и этот пожар уничтожил большую часть книг Джефферсона. См. об этом в Brooks, с. 32.


[Закрыть], у полок, которые на самом деле были сосновыми ящиками и их можно было ставить один на другой, имелись специальные крышки, прибитые спереди, чтобы книги не вываливались.

Небольшой самодельный книжный шкаф: деревянный ящик с полкой посредине, по бокам прибиты книгодержатели с прорезями. Такой шкаф можно переносить с места на место, даже не вынимая большую часть книг

В эпоху Возрождения на всевозможных полках выставлялись произведения искусства и разнообразные коллекции. В начале XIX века Джеймс Несмит, шотландский инженер, изобретатель парового молота, написал о своем отце-художнике, который перебрался из своей мастерской в другое место: «На стенах и на полках его рабочего кабинета – множество предметов искусства и хитроумных изобретений, и почти все это – дело его собственных рук»[18]18
  Smiles, с. 45.


[Закрыть]. Эта традиция и сегодня жива среди коллекционеров: довольно часто можно увидеть в доме комнату с полками, на которых стоит всякая всячина – от моделей поездов до кукол; при этом ни одной книги мы тут не найдем. (В доме увлеченного коллекционера наверняка есть различные книги с адресами арт-дилеров и антикваров, каталоги объявлений о купле и продаже, справочники с номерами и ценами моделей, но все это, скорее всего, находится в спальне: угловые столики и даже сами углы превращаются в своего рода кабинеты, где хранится деловая литература, которую коллекционер просматривает перед сном.)

В одном подарочном альбоме с великолепными фотоснимками письменных столов знаменитых людей, большей частью писателей, можно увидеть кабинет адмирала Уильяма Кроу-младшего[19]19
  Drucker, Lerner, с. 16–17.


[Закрыть]. Во время съемки он был председателем Объединенного комитета начальников штабов США. За его рабочим столом стоит роскошный книжный шкаф во всю стену, а на полках расположилась коллекция головных уборов, в основном военных. Это шляпы, фуражки, шлемы со всего света, но никаких книг в шкафу нет. (Если приглядеться, несколько книг на фото можно увидеть: кажется, это настольный словарик и «Известные цитаты»{10}10
  «Известные цитаты Бартлетта» – популярный в США сборник цитат и афоризмов, регулярно переиздаваемый с середины XIX века.


[Закрыть], но они так же незаметны, как немигающие глаза дворцового стража, на которые надвинута церемониальная медвежья шапка. Однако они сразу привлекут к себе внимание ребенка, и то же самое происходит с книгами адмирала Кроу, как только мы их увидим.) На полках позади рабочего стола художника-иллюстратора Дэвида Маколея стоят ряды игрушек, моделей, самых разных предметов – все на свете, кроме книг[20]20
  Marriott.


[Закрыть].

Большинство из нас все-таки ставит на книжные полки книги, и именно об этом мы ведем наш рассказ, в котором обязательно придется затронуть и историю книги – предмета обманчиво простого, а на самом деле невероятно сложного. Сразу условимся о терминах, обозначающих здесь разные части книги. Задняя обложка – это та часть, которая соприкасается со столом, когда мы кладем на него книгу титулом вверх, так, чтобы ее можно было открыть и читать. Когда книга вертикально стоит на полке, часть, соприкасающаяся с полкой, называется нижним краем, а противоположная часть – верхним краем. Тот край, который задвинут внутрь, называется передним – сегодня это звучит парадоксально, но когда-то именно он смотрел наружу. Наконец, та часть книги, которую мы видим, глядя на заполненную книгами полку, называется корешком. На протяжении многих веков книги ставили на полку корешком внутрь. В истории скромной книжной полки это один из самых любопытных фактов. Такие факты, а их много, и делают эту историю интересной.

История книжной полки и способов хранения на ней книг – это история предмета, который приобретает значение только в контексте, только благодаря использованию. Будет ли горизонтальная доска книжной полкой, если на ней нет книг? Этот вопрос указывает на определяющее различие между технологией и искусством: технологию всегда нужно судить исходя из соображений утилитарности, а искусство можно рассматривать, обращая внимание только на эстетику. Самый красивый мост, по которому нельзя ездить, не является технологическим достижением, да и произведением искусства тоже вряд ли. Даже очень красивый книжный шкаф, который рухнет под грузом книг, – это не книжный шкаф, а инженерный провал. Можно ли сказать, что дерево шумит, если этого никто не слышит? Можно ли сказать, что «пустая полка» – это оксюморон?

Эволюция книги и эволюция книжной полки действительно нераздельны, причем и то и другое – примеры эволюции технологии. Технологические факторы, связанные с материалами, функциями, экономикой, использованием, повлияли на облик книги и книжной мебели сильнее, чем факторы литературные. Итак, эволюция книжной полки – образец технологического развития. Но технологии не бывает без социального и культурного контекста, в котором она функционирует и на который в свою очередь существенно влияет. Поэтому историю такого продукта технологии, как книга или книжная полка, нельзя понять до конца, не разобравшись в тех ее аспектах, которые на первый взгляд с технологией не связаны.

Если мы опишем, как за последние две тысячи лет менялись способы изготовления книги, ухода за ней, ее хранения, перед нами откроется интересный и простой путь к пониманию развития технологии в принципе. Это также поможет нам лучше понимать современные технологии, развитие которых настолько плотно связано с нашим собственным развитием, что мы с трудом замечаем что-то помимо поверхностных изменений, происходящих в повседневной жизни. Если мы научимся лучше понимать механизмы технологической эволюции, то сможем лучше разбираться в том, что происходит с технологией сейчас, и, таким образом, предсказывать, чего ждать от нее в будущем. Такое понимание всегда ценно, вне зависимости от того, занимаемся ли мы инвестициями в ценные бумаги, создаем ли и продаем новые продукты или просто хотим больше узнать о том, как устроен мир.