Текст книги "Учение о сущности"

Вторая глава
Действительность

Абсолютное есть единство внутреннего и внешнего, как первое, сущее в себе единство. Его изложение оказалось внешнею рефлексиею, которая имеет со своей стороны непосредственное, как преднайденное, но вместе с тем есть движение и отношение последнего к абсолютному и, как таковое, возвращает его в абсолютное и определяет оное, как простой вид и способ. Но этот вид и способ есть определение самого абсолютного, именно его первое тожество или его просто в себе сущее единство. И хотя через эту рефлексию то первое бытие в себе положено, не только как несущественное определение, но так как последнее есть отрицательное отношение к себе, то лишь через него возникает тот модус. Лишь эта рефлексия, как снимающая саму себя в ее определениях и вообще как возвращающееся внутрь себя движение, и есть истинно абсолютное тожество, а вместе с тем определение абсолютного или его модальность. Модус есть поэтому внешность абсолютного, но равным образом лишь его рефлексия в себя; иначе, он есть его собственное проявление, так что это проявление есть его рефлексия в себя и тем самым его бытие в себе и для себя.

Как проявление, которое не есть что-либо большее и не имеет иного содержания кроме того, что оно есть проявление себя, абсолютное есть, таким образом, абсолютная форма. Действительность и должна быть понимаема, как эта рефлектированная абсолютность. Бытие еще не есть действительное; оно есть первая непосредственность; его рефлексия есть поэтому становление и переход в другое; или, иначе, его непосредственность не есть бытие в себе и для себя. Действительность стоит также выше, чем осуществление. Последнее, правда, есть непосредственность, возникшая из основания и условий или из сущности и ее рефлексии. Оно есть поэтому в себе то же, что и действительность, реальная рефлексия, но еще не есть положенное единство рефлексии и непосредственности. Осуществление переходит поэтому в явление через саморазвитие содержащейся в первом рефлексии. Осуществление есть уничтоженное в основании основание; определение осуществления есть восстановление основания, и таким образом, первое становится существенным отношением, и его последняя рефлексия состоит в том, что его непосредственность положена, как рефлексия в себя, и наоборот; это единство, в котором осуществление или непосредственность и бытие в себе, основание или рефлектированное, суть только моменты, и есть действительность. Поэтому действительное есть проявление (Manifestation), оно не вовлекается через свою внешность в сферу изменения, равным образом не есть видимость себя в некотором другом, но проявляет себя; т. е. оно есть в своей внешности оно само и есть лишь внутри ее, именно как отличающее себя от себя и самоопределяющее движение, как оно само.

Но в действительности, как в этой абсолютной форме, моменты, как снятые или формальные, еще не реализованы; их различие принадлежит, таким образом, ближайше внешней рефлексии и не определено как содержание.

Действительности, как самому непосредственному единству формы внутреннего и внешнего, присуще тем самым определение непосредственности в противоположность определению рефлексии в себя; или, иначе, она есть некоторая действительность в противоположность некоторой возможности. Взаимное отношение их обеих есть третье, действительное, определенное также, как рефлектированное в себя бытие, а последнее также, как непосредственно осуществленное. Это третье есть необходимость.

Но ближайшим образом, поскольку действительное и возможное суть формальные различения, их отношение также только формально и состоит лишь в том, что и то, и другое есть положение, или, иначе, в случайности.

А тем самым, что в случайности и действительное, и возможное есть положение, они приобретают определенность в них; тем самым возникает, во-вторых, реальная действительность, с чем вместе возникают также реальная возможность и относительная необходимость.

Рефлексия в себя относительной необходимости дает, в-третьих, абсолютную необходимость, которая есть абсолютная возможность и действительность.

1. Действительность формальна, поскольку, как первая действительность, она есть действительность лишь непосредственная, нерефлектированная, и тем самым ей присуще лишь это определение формы, а не полнота формы. Таким образом, она есть далее не что иное, как бытие или осуществление вообще. Но так как она по существу есть не только непосредственное осуществление, а единство формы бытия в себе или внутренности и внешности, то она содержит в себе непосредственно бытие в себе или возможность. Что действительно, то возможно.

2. Эта возможность есть рефлектированная в себя действительность. Но само это первое рефлектирование есть также формальное и тем самым вообще лишь определение тожества с собою или бытие в себе вообще.

Но так как определение есть здесь полнота формы, то это бытие в себе определено, как снятое или как по существу лишь в отношении к действительности, как ее отрицательное, положенное, как отрицательное. Возможность содержит в себе поэтому два момента: во-первых, положительное, которое есть рефлектирование в себя само; но так как это положительное в абсолютной форме понижено до значения момента, то рефлектирование в себя уже не оказывается сущностью, а имеет, во-вторых, отрицательное значение, по которому возможность есть нечто недостаточное, указывающее на другое, на действительность, и восполняющее себя в ней.

По первой только положительной стороне возможность есть, следовательно, простое определение формы тожества с собою или форма существенности. Таким образом, она есть безотносительный неопределенный носитель всего вообще. В смысле этой формальной возможности возможно все, что не противоречит себе; царство возможности есть поэтому бесконечное многообразие. Но это многообразное определено внутри себя и в противоположность другому и имеет отрицательность в нем; вообще безразличное различие переходит в противоположность; противоположность же есть противоречие. Поэтому все есть равным образом противоречивое и потому невозможное.

Это просто формальное заявление о чем-либо – оно возможно – поэтому столь же плоско и пусто, как и начало противоречия, и каждое взятое в первое содержание – возможно А – означает не более того, что А есть А. Поскольку не предпринимается развитие содержания, последнее имеет форму простоты; лишь через его разложение на его определения в него привходит различение. Пока держатся за эту простую форму, содержание остается чем-то тожественным себе и потому некоторою возможностью. Но тем самым также, как посредством формально тожественного предложения, высказывается лишь ничто.

Тем не менее возможное содержит в себе более, чем просто тожественное предложение. Возможное есть рефлектированное рефлектирование в себя или тожество, просто как момент полноты, тем самым определенное так же, как не сущее в себе; оно имеет поэтому второе определение – быть лишь некоторым возможным и долженствованием полноты формы. Возможность без этого долженствования есть существенность, как таковая; но в абсолютной форме содержится, что сущность сама есть лишь момент и без бытия не имеет своей истины. Возможность есть эта простая существенность, положенная так, что она есть лишь момент и не соответствует абсолютной форме. Она есть бытие в себе, определенное, как лишь нечто положенное, или равным образом как не сущее в себе. Поэтому возможность есть и в ней самой противоречие, или иначе, она есть невозможность.

Ближайшим образом это можно выразить так, что возможность имеет в ней некоторое содержание вообще, как положенное снятым определение формы. Это содержание, как возможное, есть некоторое бытие в себе, которое вместе с тем есть нечто снятое или некоторое инобытие. Но так как оно есть только нечто возможное, то равным образом возможно нечто другое, противоположное первому. А есть А; точно также – А есть – А. Оба эти предложения выражают собою каждое возможность своего определения содержания. Но как эти тожественные себе предложения, они безразличны одно относительно другого; вместе с одним из них не положено, что имеет место и другое. Возможность есть сравнительное отношение их обоих; в ее определении, как некоторой рефлексии полноты, содержится, что возможно и противоположное ей. Поэтому оно есть основание того отношения, что так как А=А, также – А=—А; в возможном А содержится и возможное не-А, и самое это отношение есть то, что определяет оба, как возможные.

Но, как то отношение, что в одном возможном содержится и его другое, оно есть противоречие, которое снимает себя. Так как это отношение по своему определению есть рефлектированное и, как оказалось, снимающее себя рефлектированное, то оно тем самым есть также непосредственное и потому становится действительностью.

3. Эта действительность есть не первая, но рефлектированная, положенная, как единство себя самой и возможности. Действительное, как таковое, возможно; оно есть непосредственное положительное тожество с возможностью; тем самым и действительное определено, как только нечто возможное. И непосредственно, так как возможность непосредственно содержится в действительности, первая в последней снята, есть в ней только возможность. Наоборот, действительность, сущая в единстве с возможностью, есть лишь снятая непосредственность; или, иначе, так как формальная действительность есть лишь непосредственная первая, то она есть лишь момент, лишь снятая действительность или лишь возможность.

Тем самым вместе с тем выражено ближайшим образом определение того, в какой мере возможность есть действительность. А именно, возможность еще не есть вся действительность, о реальной и абсолютной действительности еще не было речи; эта действительность есть лишь та, которая представляется первою, именно формальная, определившая себя, лишь как возможность, т. е. формальная действительность, которая есть вообще лишь бытие или осуществление. Все возможное имеет поэтому вообще некоторое бытие или некоторое осуществление.

Это единство возможности и действительности есть случайность. Случайное есть нечто действительное, определяемое вместе с тем, лишь как возможное, другое или противоположное которому равным образом есть. Эта действительность есть поэтому простое бытие или осуществление, но положенное в своей истине, как имеющее значение некоторого положения или возможности. Наоборот, возможность есть рефлексия в себя или бытие в себе, положенное, как положение; то, что возможно, есть некоторая действительность в этом смысле действительности; она имеет поэтому лишь ценность случайной действительности; она есть сама нечто случайное.

Случайное представляет поэтому две стороны; во-первых, поскольку оно имеет возможность непосредственно в нем, или, что то же самое, поскольку она в нем снята, оно не есть положенное или опосредованное, но непосредственная действительность; оно не имеет основания. Так как и возможному присуща эта непосредственная действительность, то оно, как действительное, определяется также, как случайное и также как лишенное основания.

Но случайное есть, во-вторых, действительное, как нечто лишь возможное или как положение; также точно и возможное, как формальное бытие в себе, есть лишь положение. Тем самым то и другое не есть в себе и для себя, а имеет свою истинную рефлексию в себя в некотором другом, или, иначе, оно имеет некоторое основание.

Таким образом, случайное потому не имеет основания, что оно случайно; и равным образом имеет некоторое основание потому, что оно случайно. Оно есть положенное, непосредственное взаимное превращение внутреннего во внешнее или рефлектирования в себя и бытия; положенное через то, что и возможность и действительность каждая имеет в ней самой это определение, через то, что они суть моменты абсолютной формы. Таким образом, действительность в ее непосредственном единстве с возможностью есть лишь осуществление и определена, как лишенное основания, как только нечто положенное или только возможное; или как рефлектированное и определенное в противоположность возможности и, таким образом, отделенное от возможности, от рефлектирования в себя, и тем самым непосредственно также лишь возможное. Равным образом возможность, как простое бытие в себе, есть непосредственное, лишь некоторое сущее вообще; или в противоположность действительности равным образом лишенное действительности бытие в себе, лишь нечто возможное, но именно потому снова лишь некоторое нерефлектированное в себя осуществление вообще.

Это абсолютное беспокойство становления обоих этих определений есть случайность. Но именно потому, что каждое из них непосредственно превращается в противоположное, оно в последнем также совершенно совпадает с самим собою; и это их тожество каждого в другом есть необходимость.

Необходимое есть нечто действительное; поэтому, как непосредственное, оно есть лишенное основания; однако, оно равным образом имеет свою действительность через нечто другое или в своем основании, но есть вместе с тем положение этого основания и его рефлексия в себя; возможность необходимого снята. Поэтому случайное необходимо потому, что действительное, как возможное, определено, и тем самым его непосредственность снята, находится в основании или бытии в себе и оттолкнута в обоснованное, а также потому, что эта его возможность, отношение основания, просто снята и положена, как бытие. Необходимое есть, и это сущее есть само необходимое. Вместе с тем оно есть в себе; эта рефлексия в себя есть другое, чем та непосредственность бытия; и необходимость сущего есть некоторое другое. Поэтому сущее само не есть необходимое, но это бытие в себе есть само лишь положение, оно снято и само непосредственно. Таким образом, действительность в различаемом от нее, в возможности, тожественна самой себе. Как это тожество, она есть необходимость.

1. Выяснившаяся теперь необходимость есть формальная, так как формальны ее моменты, именно простые определения, которые представляют собою полноту, лишь будучи непосредственным единством или непосредственным превращением одного в другое, и поэтому не имеют вида самостоятельности. В этой формальной необходимости единство поэтому ближайшим образом просто и безразлично к своим различениям. Как непосредственное единство определений формы, эта необходимость есть действительность, но такая, которая, поскольку ее единство уже определено, как безразличное, к различениям определений формы, именно как единство ее самой и возможности, имеет некоторое содержание. Но последнее, как безразличное тожество, содержит также и форму, как безразличную, т. е. как просто различные определения, и есть вообще многообразное содержание. Эта действительность есть реальная действительность.

Реальная действительность, как таковая, есть ближайшим образом вещь со многими свойствами, осуществленный мир; но она есть не осуществление, разлагающееся в явление, а, как действительность, есть вместе с тем бытие в себе и рефлексия в себя; она сохраняется в разнообразии простого осуществления; ее внешность есть внутреннее отношение лишь к себе самой. То, что действительно, может действовать; нечто обнаруживает свою действительность через то, что оно производит. Его отношение к другому есть проявление себя, ни некоторый переход, – так относится сущее нечто к другому, ни явление, – таким бывает вещь лишь в отношении к другому; это нечто самостоятельное, имеющее однако свою рефлексию в себя, свою определенную существенность в некотором другом самостоятельном.

Реальная действительность имеет, таким образом, возможность как бы непосредственно в ней самой. Она содержит в себе момент бытия в себе; но, как лишь непосредственное единство, она отличена одним из определений формы и тем самым, как сущее, от бытия в себе или от возможности.

2. Эта возможность, как бытие в себе реальной действительности, сама есть реальная возможность, ближайшим образом содержательное бытие в себе. Формальная возможность есть рефлексия в себя, лишь как отвлеченное тожество, состоящее в том, что нечто не противоречит себе внутри себя. Но поскольку мы вникаем в определения, обстоятельства, условия некоторой вещи, дабы познать из них ее возможность, мы не останавливаемся уже на формальном, а рассматриваем ее реальную возможность.

Эта реальная возможность сама есть непосредственное осуществление; но уже не потому, что возможность, как таковая, как формальный момент, есть непосредственно ее противоположность, некоторая нерефлектированная действительность; именно потому, что она есть реальная возможность, она имеет вместе с тем в ней самой это определение. Реальная возможность некоторой вещи есть поэтому существующее многообразие относящихся к ней обстоятельств.

Таким образом, хотя это многообразие существования есть настолько же возможность, насколько и действительность, но его тожество есть лишь прежде всего содержание, безразличное к этим определениям формы; они образуют поэтому определенным образом форму в противоположность их тожеству. Или, иначе, непосредственная реальная действительность, именно потому что она есть непосредственная, определена в противоположность своей возможности; как эта определенная, тем самым рефлектированная, она есть реальная возможность. Хотя последняя есть положенное целое формы, но формы в ее определенности, а именно действительности, как формальной или непосредственной, и равным образом, возможности, как отвлеченного бытия в себе. Эта действительность, составляющая возможность некоторой вещи, есть поэтому не ее собственная возможность, а бытие в себе некоторого другого действительного; она сама есть действительность, долженствующая быть снятою, возможность, как только возможность. Таким образом, реальная возможность составляет всю совокупность условий, нерефлектированную в себя, рассеянную действительность, определение которой однако таково, что она должна быть бытием в себе некоторого другого и возвращаться в себя.

То, что реально возможно, есть, стало быть, по своему бытию в себе нечто формально тожественное, не противоречащее себе по своему простому определению содержания; но и по своим развитым и различенным обстоятельствам и по всему тому, с чем оно состоит в связи, оно, как тожественное себе, не должно противоречить себе. Но, во-вторых, так как оно многообразно внутри себя и находится в многообразной связи с другим, различие же в себе самом переходит в противоположение, то оно есть нечто противоречивое. Если идет речь о какой-либо возможности и должно быть указано ее противоречие, то достаточно настаивать лишь на многообразии, которое она содержит в себе, как содержание или как ее обусловленное осуществление; из чего легко обнаруживается ее противоречие. Но последнее не есть противоречие сравнения, а многообразное осуществление в себе самом состоит в том, чтобы снимать себя и уничтожать в основании; его существенное определение в том и состоит, чтобы в нем самом быть только чем-либо возможным. Если все условия вещи вполне налицо, то она вступает в действительность; полнота условий есть как бы полнота в содержании, и сама вещь есть это содержание, определенное вместе и как действительное, и как возможное. В сфере условного основания условия имеют вне их форму, т. е. основание или сущую для себя рефлексию, и эта форма относит их к моментам вещи и производит в них осуществление. Здесь же, напротив, непосредственная действительность определяется, как условие, не через предшествующую рефлексию, а оказывается положенным, что она сама есть возможность.

Итак, в снимающей себя реальной возможности даны две стороны, которые снимаются; ибо она сама есть двойное, действительность и возможность. 1) Действительность есть формальное осуществление, т. е. такое, которое является, как самостоятельное непосредственное, становится через снятие ее рефлектированным бытием, моментом некоторого другого, и тем самым получает в ней бытие в себе. 2) Это осуществление определяется также, как возможность или как бытие в себе, но некоторого другого. Так как оно таким образом, снимает себя, то снимается и это бытие в себе и переходит в действительность. Это движение снимающей саму себя реальной возможности производит, следовательно, те же уже имеющиеся налицо моменты, только каждый становящийся из другого; потому в этом отрицании также нет перехода, а есть совпадение с самим собою. Поэтому по формальной возможности, поскольку нечто было возможно, было возможно также не только оно само, но и его другое. Реальной же возможности уже не противостоит такое другое, ибо она реальна, поскольку она сама есть также действительность. Так как, таким образом, снимается ее непосредственное осуществление, круг условий, то она обращает себя в то бытие в себе, какое она уже есть, именно в бытие в себе некоторого другого. И так как, наоборот, тем самым вместе с тем снимает ее момент бытия в себе, то она становится действительностью, т. е. тем моментом, который также уже есть она сама. Тем самым исчезает определение действительности, как возможности или бытия в себе некоторого другого, и, наоборот, возможности, как действительности, которая не есть та действительность, относительно коей она есть возможность.

3. Отрицание реальной возможности есть тем самым ее тожество с собою; так как она, таким образом, есть в ее снятии отталкивание этого снятия внутрь себя самой, то она есть реальная необходимость.

То, что необходимо, не может быть другим; но последним может быть то, что вообще возможно; ибо возможность есть бытие в себе, которое есть только положение и потому может быть по существу инобытием. Формальная возможность есть такое тожество, как переход в совсем другое; реальная же возможность, так как она имеет в ней другой момент, действительность, сама уже есть необходимость. Поэтому то, что реально возможно, уже не может быть другим; при данных условиях и обстоятельствах не может воспоследовать ничего другого. Поэтому реальная возможность и необходимость различаются лишь по видимому; последняя есть тожество, которое не становится еще, но уже предположено и лежит в основании. Поэтому реальная необходимость есть содержательное отношение, ибо содержание есть то сущее в себе тожество, которое безразлично к различению формы.

Но эта необходимость вместе с тем относительна. А именно, она имеет предположение, с которого начинается, ее исходным пунктом служит случайное. Реально действительное, как таковое, есть определенное действительное, и его определенность, как непосредственное бытие, состоит в том, что оно есть некоторое многообразие осуществленных обстоятельств; но непосредственное бытие, как определенность, есть также отрицание себя, есть бытие в себе или возможность; таким образом, оно есть реальная возможность. Как это единство обоих моментов, оно есть полнота формы, но полнота еще внешняя себе; оно есть единство возможности и действительности, таким образом, что 1., многообразное осуществление есть положительно или непосредственно возможность; – возможное, тожественное себе вообще, именно потому, что оно есть действительное; 2., поскольку эта возможность осуществления положена, она определена, лишь как возможность, как непосредственное превращение действительности в ее противоположность, – или как случайность. Поэтому эта возможность, имеющая в ней, поскольку она есть условие, непосредственную действительность, есть бытие в себе, лишь как возможность некоторого другого. Правда, через то, как сказано, что это инобытие снимает себя, и это положение само положено, реальная возможность становится необходимостью; но последняя тем самым берет начало от первой еще не в рефлектированном в себя единстве возможного и действительного; это предположение и возвращающееся в себя движение еще разделены; или, иначе, необходимость еще не определила себя из себя самой, как случайность.

Относительность реальной необходимости представляется в содержании так, что последнее есть лишь безразличное к форме тожество, потому отличено от нее и есть определенное содержание вообще. Реально необходимое есть поэтому некоторая ограниченная действительность, которая в силу этой ограниченности есть в другом отношении также лишь случайное.

Таким образом, реальная необходимость в себе есть в действительности также случайность. Это проявляется в том, что хотя реально необходимое по форме есть необходимое, но по содержанию ограничено и через последнее получает свою случайность. Но и в форме реальной необходимости содержится случайность; ибо, как оказалось, реальная возможность есть лишь в себе необходимое, положена же она, как инобытие действительности и возможности в их взаимном противоположении. Реальная необходимость содержит в себе поэтому случайность; первая есть возврат в себя из этого беспокойного инобытия действительности и возможности в их взаимном противоположении, но не из себя самой в себя.

Таким образом, в себе дано единство необходимости и случайности; это единство может быть названо абсолютною действительностью.