Текст книги "Дело о секте скопцов. Исторический детектив написан на основании архивных записок действительного статского советника по полицейской части Тулина Евграфа Михайловича"

Следом за ними вошли барыня с небольшой собачкой и дамой-компаньонкой, какой-то невзрачный господин в потасканном сюртуке и двое священников. Все они прошли во второй класс и не вызвали у сыщика познавательных эмоций.

Следующий вошедший пассажир, одиннадцатый по счёту, сильно удивил Евграфа своим поведением. В вагон шумно ввалился молодой подпоручик в новой военной форме, введённой несколькими месяцами ранее, что свидетельствовало о недавнем окончании офицером военного заведения. Мундир был ладно подогнан по фигуре, а сам подпоручик красив молодостью и статью. Однако поведение офицера желало лучшего. Следуя по вагону, он шумно отчитал кондуктора за пыльную ковровую дорожку и несколько мятый, по его мнению, форменный мундир. Затем, гордо осмотрев попутчиков и не соизволив поприветствовать ни одного из них, прошёл на своё место.

«Выпускник этого года, получил назначение в периферийный полк, не совсем доволен распределением, вот и строг к кондуктору. Скорее всего, немного пьян и возбуждён, обмывал с друзьями свой отъезд из Москвы. Очень молод, поэтому свои переживания скрывает за показной строгостью и дерзостью к обществу», – подумал Евграф, и его внимание переключилось на нового пассажира.

Через три минуты после молодого офицера в вагон вошла милая мадемуазель, не старше двадцати четырёх лет. Она была приятно сложена, прекрасные черные волосы спиралями окаймляли очень нежное и светлое лицо. На милой головке надета изящная дорожная шляпка «бэби» с небольшой вуалью. Красоту усиливали пухлые губы и синие озорные глаза. За ней следовал носильщик с багажом. Евграфу несказанно повезло – место девушки располагалось в том же купе, где уже расположился сыщик.

«По всем внешним признакам, это очарованье относится к кисейным барышням. Интересно, куда она следует, в Тулу или Курск?», – подумал сыщик, исподволь, разглядывая новую попутчицу.

Он прекрасно знал о процессах, волнующих современную золотую молодёжь. В России полным ходом шел социальный диалог, затрагивающий отношения полов. Старое мышление о месте женщины в обществе, где ей отводилась роль быть «при муже», постепенно менялось. Дамы хотели быть самостоятельными личностями. Если раньше женщины не ездили в поездах без сопровождения мужчин, теперь это стало общепринятым. Представительницы прекрасного пола все чаще осваивали профессии стенографисток и секретарей, учительниц и акушерок, телеграфисток, делали успехи в коммерции. Уже давно существовали высшие женские курсы в крупных городах. Всё больше женщин оказывались втянутыми в революционную деятельность.

В восьмидесятые годы количество женщин, участвующих в борьбе с правительством, находящихся в оппозиции к власти, увеличивалось. Примером являлись такие неординарные личности, как Софья Перовская, пережившая двадцатилетнее заключение в Шлиссельбургской крепости, Вера Засулич, стрелявшая в петербургского градоначальника генерала Трепова.

Более ста женщин проходили по процессам, связанным с подрывом государственной власти. Однако это не приводило к некоей легкости знакомств, к огорчению мужского общества. Женская половина начала делиться на «кисейных барышень» и «нигилисток». Последние подчеркнуто отрицали все нормы в одежде и поведении, отличались полным отрицанием всего женского. Стриглись коротко, курили, носили черные платья или другую неженственную одежду. Их костюмы напоминали мужской гардероб. Они стремились к образованию, науке, катались на велосипедах, гуляли где хотели и с кем хотели. Посещали лекции и мечтали стать вровень с мужчинами во всех профессиях и управлении государством.

Хотя в его обязанности не входил политический надзор за обществом, Евграф неоднократно пересекался с подобными дамами, в том числе и при расследовании уголовных преступлений. Но был и третий тип девушек из хороших семей, активно развивающих себя, познающих прогресс, но не выходящих за нормы поведения. Они умудрялись соблюдать грани приличия и быть современными.

Сыщик заметил, что из вещей у прекрасной незнакомки присутствовали небольшой саквояж и коробка с модной итальянской шляпкой. Эти вещи нёс носильщик. Сама девушка держала в руках милую дамскую сумочку, журнал, книгу и конфеты с фирменной надписью: «Товарищество Абрикосова. Утиные носы». Конфеты были одними из лучших в Москве, Судя по классу вагона и багажу, мадемуазель не испытывала недостатка в средствах.

Он встал и поклонился, девушка ответила лёгкой улыбкой. Мадемуазель заплатила носильщику, который аккуратно расположил багаж, и присела на своё место. Не снимая шляпки, взяла книгу в красивые нежные руки и погрузилась в чтение.

Поезд медленно тронулся, набирая ход. Застучали колеса, мимо проплыл железнодорожный перрон. Пользуясь тем, что он находился напротив очаровательной пассажирки, Евграф внимательно рассматривал незнакомку.

Судя по автору, который был написан на обложке книги, мадемуазель была совсем неглупа. Это были стихи Шелли, английского поэта, считавшиеся достаточно хорошими и современными. В своих стихах он ярко передавал образы природы и жизни людей, стремился к светлому и доброму. Евграф любил этого поэта, но по-своему, ему нравилось некоторые из его стихов цитировать дамам. Действовало безотказно! Помогало сблизиться и перейти грани холодности в отношениях. Любая девица после этого сразу начинала считать его человеком тонким и романтичным, имеющим душу мечтателя и философа, и это очень радовало. У него зародилась мысль затеять небольшую интрижку, не выходя за черты светского общения.

Евграф считал себя довольно привлекательным мужчиной. Имея рост выше среднего, благодаря постоянному занятию гимнастикой и физическим тренировкам он был строен и хорошо сложен. По крайней мере, так говорили женщины. Он придерживался современной строгой моды в причёске и ношении бороды, предпочитая стиль «а-ля пуританин». Данный стиль предусматривал боковой пробор, отсутствие усов и короткую аккуратную бороду. Однако усы он носил, так как многие друзья и знакомые дамы утверждали, что так он выглядит гораздо мужественнее.

Для поездки в Тулу был надет новый английский костюм, недавно пошитый у знакомого портного. Пиджак и брюки, дополненные белой сорочкой, сидели на нём безукоризненно.

Пока Евграф раздумывал о возможности завязать знакомство с очаровательной незнакомкой, у него появился конкурент.

Раздался звонок колокольчика из купе, где располагался молодой офицер. Затем второй и третий, но кондуктор, видимо, занятый другими пассажирами, не торопился по вызову. Возможно, это разозлило подпоручика. Возможно, была другая причина, но офицер вышел из купе и направился по коридору в поисках потерявшегося кондуктора. Проходя мимо Тулина и мадемуазели, читающей книгу, он остановился как вкопанный, поражённый очарованьем девушки.

Видимо, наблюдая вокруг себя только гражданские лица, он решил действовать с напором. Стукнув каблуками, подпоручик пафосно и развязно произнёс: «Сударыня, позвольте представиться, подпоручик Матвей Лисицын. Могу предложить компанию! Давайте прочтем вашу книгу вместе! Возможно, вам так же скучно, как и мне?»

«Это первое, что пришло в пьяную голову. Откровенная и безграничная глупость. Видимо, больше ни на что не способен», – подумал Евграф, наблюдая попытку офицера завязать общение с пассажиркой.

Однако вслух не промолвил ни слова, сделал вид, что это действие его не касается. Незнакомка молчала. Скорее всего, обдумывала, каким образом ответить, не оскорбляя офицера.

Через минуту молодая особа, внимательно оглядев подпоручика Лисицына, произнесла: «Прошу прошенья, но я занята, вы же видите это!»

После своих слов она продолжила чтение. По её лицу было видно, что навязчивая любезность её раздражает и причиняет неудобства. Не желая понимать, что попытка познакомиться ни к чему не приведет, подпоручик достал дорогие папиросы «Бабочка» с полуобнажённой дамой на коробке. Затянувшись дорогой папиросой, он продолжал навязчиво осматривать девушку.

Вообще-то курили везде и всюду. Это считалось модным и безвредным занятием. Курили в ресторациях и на приёмах. Курили в салонах и кабинетах. Курили женщины и мужчины. Высший сорт папирос стоил шесть копеек за десять штук. Второй и третий – значительно дешевле. Но в данном случае вагон был некурящим, да и поведение подпоручика было хамским. Евграф сам не курил и не одобрял этого занятия, категорически отрицательно относился к курящим женщинам. Да и по правилам хорошего тона мужчина не мог курить в присутствии женщины без её разрешения.

Подпоручик не желал успокаиваться и решил продолжить беседу: «Большое спасибо за ответ. Ради Бога, извините за беспокойство. Но хотелось бы узнать, сударыня, почему вы одна? Не смогу ли быть вам полезен? Я в Туле проездом, останусь в городе на несколько дней перед убытием в полк. Имею желание отдохнуть, не смогли бы посоветовать, где я могу применить себя? В какой гостинице остановиться?»

Соседи, весело разговаривающие за стенкой купе, замолчали, в вагоне воцарилась тишина. Конечно, общество не стояло на месте, пределы дозволенного расширялись. Но хамство оставалось хамством. Правила поведения никто не отменял, и они гласили, что женщина должна быть скромна и сдержана в поступках, поведении и словах. Если по отношению к ней возникала бесцеремонность, тогда она должна была найти в себе силы её пресечь. В том же месте, где мужчина проявляет бестактность, при невозможности это сделать – немедленно покинуть это место. Мадемуазель молча закрыла книгу и отвернулась к окну, всем своим видом показывая, что разговор ей крайне неприятен.

Подпоручик, несмотря на молчание дамы, продолжил: «Вы, я смотрю, не курите? Напрасно, сударыня! Сейчас в Москве все уважающие себя женщины из хорошего общества курят. Это поднимает настроение! Найти общее во взаимоотношениях! Хотя, понимаю, развитие общества ещё не дошло до провинции! Тула ещё долго будет жить по старым традициям! Жаль, сударыня, очень скучно!»

Поведение становилось всё более хамским, нарушались все приличия и нормы. Девушка не знала, как себя вести с подпоручиком и как поступить при его бестактном поведении.

Евграф чувствовал, что переживания и волнения переполняют её. Лицо девушки несколько покраснело, красивые губы приобрели строгое очертание, взгляд стал настороженным и напряжённым.

Подпоручик этого не замечал. Будь он трезв, возможно, никогда бы не вёл себя так недостойно по отношению к даме. Но он был немного пьян и просто веселился. Кроме того, молчание пассажиров вокруг поднимало его в собственных глазах.

Тулину надоел этот выскочка. Даже если представить, что его попутчицей являлась бы не столь очаровательная особа, он всё равно на основании своих убеждений, как порядочный человек, должен был остановить зарвавшееся поведение молодого офицера.

«Надо прекращать это хамство, недостойное дворянина. А она очаровательна и интересна! Хотелось бы начать с ней разговор, завязать беседу, но теперь это практически невозможно, этот молокосос всё испортил», – подумал Евграф.

Однако прилюдно оскорблять офицера не хотелось. Возможная свара между ним и подпоручиком не добавляла ему авторитета в глазах общества и очаровательной незнакомки. Надо было хитрить.

– Господин подпоручик! У меня есть личный вопрос, прошу уделить несколько минут. Окажите небольшую любезность, проконсультируйте меня по ряду вопросов военной службы! Пройдемте в тамбур, составлю вам компанию, если угостите папиросой! – заявил Евграф.

Не ожидая реакции офицера, сыщик встал и прошел в конец вагона, будучи уверен, что подпоручик примет приглашение на беседу. Покидая купе, Тулин заметил, как незнакомка, внимательно и дружелюбно посмотрела ему вслед. Следуя по коридору, сыщик наблюдал краем глаза, что подпоручик Лисицын следует за ним в двух шагах.

Они вошли в тамбур, первым – Евграф, а за ним и подпоручик. Запахло вином и папиросой, которую не прекращал курить молодой офицер, бравируя перед публикой и Тулиным.

– Слушаю вас, что вы хотели узнать о военной службе? Извините, не имею чести быть знакомым, – развязно заявил подпоручик, свысока посмотрев на Евграфа.

– Должен сделать вам замечание за недостойное поведение по отношению к даме, другим пассажирам, находящимся в вагоне! Хотел бы вас попросить умерить свой пыл и привести своё поведение в порядок.

– Кто вы такой? Представьтесь, милейший! Вы мне, офицеру, указываете, как себя вести. Какое дело до моего поведения, я вызову вас на дуэль! – заявил офицер, сердито посмотрев на собеседника.

– Хорошо! Как вам будет угодно. Я сейчас представлюсь, но прошу внимательно послушать всё, что будет сказано, в особенности подумать о последствиях, – ответил Евграф, сдерживая своё возмущение.

– И чем же вы собрались меня удивить? Выбором дуэльного пистолета? – ответил, нагло улыбаясь, подпоручик.

Евграф спокойно ответил: «Я, милостивый государь, титулярный советник Тулин Евграф Михайлович. Чиновник по особым поручениям московской сыскной части. Бывший штабс-капитан 73-го пехотного Крымского пехотного полка. Мы с вами только с большой натяжкой находимся в равных положениях. Конечно, дуэль возможна, но не при вашем желании, а только при моём! Принимать решение о дуэли могу только я, но вызов принят! Оружие выбираете вы, можете найти меня на тульском оружейном заводе в любое время. Пробуду в городе около недели, всё это время в вашем распоряжении. Однако, если сейчас не перестанете ставить даму в неудобное положение, я просто, без всякой дуэли, набью вам морду, а потом буду ждать вызова по всем правилам! Подобное поведение недостойно, предлагаю немедленно его изменить и более не докучать даме. Считаю, что настоящий дворянин может и извиниться».

Видимо, решительность и спокойствие Евграфа повлияли на подпоручика и несколько отрезвили его. Возможно, повлияла принадлежность Тулина к знаменитому и известному Крымскому полку, который прославил себя боями за крепость Баязет. Армейские офицеры всегда с некоторым пренебрежением относились к полиции, но здесь был иной расклад. Пыл подпоручика поубавился, на лице появились красные пятна. Он стоял молча, не зная, как поступить.

– Честь имею! – заявил сыщик и покинул тамбур.

Евграф вернулся в купе, спокойно сел на своё место. Настроение было испорчено из-за потери возможности знакомства. Теперь попытка начать беседу могла быть трактована как очередная назойливость по отношению к девушке, а он этого не хотел. Незнакомка, по-прежнему читая книгу, ничем не выдавала своих мыслей, только губы ответили ему чуть заметной улыбкой. Скорее всего, она поняла суть происходящего и была благодарна неожиданной помощи. На душе Тулина несколько полегчало.

Ему не впервые приходилось защищать честь женщины, но почему-то в этот раз ему было особенно приятно. Через несколько минут вернулся подпоручик.

– Прошу извинить меня, сударыня! Мне кажется, я утомил вас! Видит Бог, без злого умысла, – заявил он, вновь заглянув в купе.

Очаровательная попутчица грациозно кивнула головой в знак прощенья, и офицер немедля покинул купе.

«Очень хорошо получилось. Он не так глуп и плох, как я думал. По сути, подпоручик просто перебрал вина. Выкинь его из купе, устрой свару, и у того не останется выбора. Или дуэль, или смерть от собственной руки», – подумал Евграф.

В своих способностях Тулин не сомневался. За ним был опыт длиною в девять лет службы на Кавказе и войны. Ему, чиновнику по особым поручениям сыскной части, не с руки было убивать молодого, хоть и несколько развязного офицера. Тем более, следующего в полк. Возможно, даже и не дворянина.

Дело в том, что ещё несколько лет назад было принято решение об обучении в кадетских корпусах и училищах детей купцов, почётных граждан, гражданских чиновников за плату. Евграф уже навоевался, настрелялся на Кавказе, а этому подпоручику только предстояло стать настоящим офицером. Евграф задумался о сути дуэли, удаче и невезении дуэлянтов.

Неожиданно нахлынули мысли: «Вот Александр Сергеевич Пушкин, самый известный дуэлянт Санкт-Петербурга, более двадцати восьми раз вызывал на поединок разного рода недоброжелателей! Часть этих дуэлей была отменена, часть состоялась. Это только из известных случаев, о которых судачила столица. Смелый человек, не терявший чувства самообладания ни при каких обстоятельствах. Все знали, что господин титулярный советник Пушкин был замечательным стрелком, постоянно упражнялся с железной тростью, держа её подолгу в руке для тренировки. Как известно, очень много стрелял из пистолета, нарабатывая навыки. Он с десяти шагов попадал в игральную карту, но судьба перевернула всё по-своему.

В 1837 погиб от руки Георга Карла де Геккерен де Антеса, офицера гвардейской тяжёлой кавалерии. Он якобы выстрелил в Пушкина не на пятом шаге, как полагалось, а на четвертом, вследствие чего опередил Пушкина в выстреле на долю секунды. А от кого погиб? Погиб от руки мужа Екатерины Гончаровой, сестры своей жены.

Хотя де Антеса выслали из России в наказание, лишив всех чинов и званий, но опять же, судьба распорядилась иначе. Он сделал блестящую карьеру во второй Французской империи, став офицером Почетного легиона. Затем командором Почетного легиона и пожизненным сенатором Франции. Злые языки говорили, что он очень доволен жизнью, считая, что, если бы не дуэль, так бы и остался в далёкой русской губернии командиром полка с большой семьёй, без особых средств к существованию. Вот и не думай о судьбе после таких примеров».

На ум пришла старая сказка-притча: «В древнюю старину жила славянская сказочная волшебница – Макошь. У неё было две сестры. С правой стороны сидела Доля, с левой – Недоля. Не покладая рук, на священном веретене пряли они человеческие судьбы. У сестры Доли нити человеческой жизни были полновесные, яркие, золотистые. У Недоли – блёклые, готовые оборваться в любой момент. Когда Макошь пряла очередную часть жизни человека, они по очереди касались нитей полотна. Так и определяли периоды жизни людей, когда и сколько удачи и радости, а когда – сколько неприятностей.

От Доли и Недоли зависели счастье и успех. Но не все так просто! Волшебница отворачивала свой лик от тех людей, которые опустили руки, теряли надежду и устали от жизни. Она покровительствовала только тем, кто боролся за свою жизнь до конца. Тем, кто не сдавался. Если человек не сдавался, она посылала Долю. Если человек ослабевал и не хотел бороться, то она посылала лихо и несчастье, то есть Недолю. Славянская волшебница Макошь считалась хозяйкой судьбы. Красивая сказка, так что от судьбы не уйдёшь!»

В России дуэли проходили постоянно, но их количество было совсем незначительным. По статистике полицейского управления, в московском военном округе с 1876 по 1881 год произошло всего шесть дуэлей, в которых участвовали один военный чин и пять гражданских дворян Москвы. Конечно, могли быть и неофициальные, но это уже пахло убийством. Во время своего царствования Пётр Первый запретил дуэли. Воинский артикул, принятый в 1715 году, гласил, что казни через повешенье заслуживал не только тот, кто выжил, но и погибший на дуэли. Однако, в реальной жизни никто за это наказан не был.

Императрица Екатерина Вторая продолжила борьбу против иноземной традиции, издав в 1787 году манифест «О поединках». В нём говорилось, что если дуэль заканчивалась бескровно, то за организацию незаконного деяния участники наказывались большим штрафом в казну государства. Если встреча закончилась гибелью одного из участников, то выживший преследовался как виновник убийства и ссылался в Сибирь. Но и этот манифест почти полностью остался на бумаге. Наказания применялись редко, в большинстве своем – или ссылка на войну, или огромный штраф.

В Европе русскую дуэль считали верхом жестокости и варварства. В России редко дрались с применением холодного оружия, все больше на пистолетах.

В Европе стреляли с тридцати шагов, а в России – с десяти. Иногда, по решению самих участников, дистанция доходила и до трех. Имелось несколько основных правил, которые сводились к следующему. Дуэль могла быть только между равными. Это означало, что если не дворянин вызывает дворянина на дуэль, то дворянин не может принять вызов. В свою очередь, дворянин мог вызвать человека ниже себя званием на поединок только по решению суда чести. Суд рассматривал и принимал решение, достойно ли лицо недворянского происхождения подобной чести от дворянина.

Оскорбления определялись тремя видами. Первой степени – это оскорбление против самолюбия конкретного человека. Второй – против чести и достоинства. Третьей – это удар, пощёчина, любое действие, связанное с применением физической силы.

На самом деле граней между этими степенями практически не было. Первая степень могла моментально превратиться во вторую или третью. Выбор оружия оставался за оскорблённым, но это право распространялось только на один вид оружия, который не может быть изменён в ходе дуэли. Особо определялось всё, что связано с нанесением оскорбления женщине. Оскорбление в отношении женщины её не касалось, но ложилось на честь имени её защитника. Выступить на защиту достоинства дамы могло любое постороннее лицо, находящееся в этот момент на месте, где произошло оскорбление. Ну и, конечно, муж или родственник, Правил было много, но основные согласовывались секундантами.

Незнакомка продолжала читать книгу со стихами, Евграф решил взять на некоторое время паузу, а к концу пути найти повод для разговора. Не заметив, Евграф задремал. Проснулся, когда уже подъезжали к Туле. Девушка уже пила чай и продолжала читать, но уже не книгу, а литературный журнал «Отечественные записки».

Журнал печатался в Санкт-Петербурге и считался не очень благонадёжным. В нём в разное время публиковались Николай Некрасов, Денис Давыдов, Михаил Лермонтов, Иван Тургенев, Михаил Салтыков и многие другие известные писатели и поэты, отличавшиеся критикой в адрес правящей власти.

Евграф с удовольствием читал произведения этих авторов, публикующиеся в этом издании, но предпочел не говорить об этом вслух. Офицер сыскного отделения не имел права поддерживать сочинения против подрыва самодержавия, нарушающие основы общества.

По обложке было видно, что она читает журнал №1 за 1880 год. В этом номере была опубликована сказка Салтыкова «Игрушечного дела людишки». Публикация этого произведения вызвала большие обсуждения в обществе. Сказка была занятной, в ней описывался мастер кукольных дел Изуверов, который создал кукол, похожих на людей. Сам мастер считал людей за куклы. В этой сказке содержалась революционная мысль о том, что большинство людей не имеют своего «я», живут по тем правилам, которые им предписаны обществом и правительством. Эти люди-куклы порождают вокруг себя много злобы и несправедливости, не принося пользы. По мнению этого мастера, куклы лучше людей, их хотя бы в коробку можно уложить. А человека-куклу в коробку не уложишь. Вот он и приносит окружающим одни горести и страдания.

«В России много чего читают – газеты, книги иностранного и русского издания, но барышни должны, как правило, читать женские романы, а не сказки крамольного Салтыкова. По-видимому, либералка с новыми взглядами на жизнь. Если может позволить себе прилюдно читать полузапрещённый журнал, не боясь надзора жандармского управления, значит, мадемуазель из очень обеспеченной семьи, возможно, из семьи знатных дворян. Таких полицейский надзор не трогает», – подумал Евграф, думая о варианте знакомства.

Наконец-то он решился завести беседу, а заодно узнать, куда направляется девушка.

– Извините, мадемуазель. Позвольте представиться, если вам будет угодно, Тулин Евграф Михайлович. Следую в Тулу по делам службы. Вижу, вы читаете господина Салтыкова, я тоже им увлечён, очень способный писатель. Хотел у вас спросить, из любопытства, правда ли, что он некоторое время проживал и служил в Туле? – уточнил Евграф с глубоким уважением, обратившись к незнакомке.

Она прекратила читать, внимательно оглядела Тулина и с милой улыбкой, не без небольшой язвительности, ответила: «Господин Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин не совсем благонадёжен, несмотря на свой престарелый возраст. Об этом знает вся Россия. Говоря об этом человеке в лестных тонах, вы или показываете мне, что вы тоже неблагонадёжный человек, или являетесь представителем славной жандармской части. Хотя, судя по вашему благородному поступку, я, возможно, ошибаюсь со вторым предположением. За ваше благородство вам искреннее спасибо. Если вам интересно, куда я следую, отвечу, в Тулу. Но поверьте, я не настроена на беседы с незнакомым человеком.

После этого девушка вновь принялась читать журнал, не обращая ни малейшего внимания на Тулина.

«Она очень умна. Да, действительно господин Салтыков был уволен в полную отставку с резолюцией императора Александра II на его служебном деле, которая звучала примерно так: „Уволить этого беспокойного человека как чиновника, проникнутого идеями, не согласными с государственной пользой“. Вся его деятельность находится под негласным контролем жандармского управления. Но мне от этого не лучше, возможность отношений пресечена бесповоротно. По крайней мере, сейчас, но не будем сдаваться. Нужно разыскать эту очаровательную особу в Туле и всё начать сначала. Если, конечно, позволят дела службы», – подумал Евграф.

Эта мысль его несколько успокоила. В Тулу прибыли во второй половине дня, ближе к вечеру. Барышня аккуратно убрала журнал, собрала вещи. Вновь с интересом посмотрела на Евграфа и пошла к выходу. Он тоже начал собираться в недоумении от взгляда девушки.

«Всё-таки нельзя понять женщин, эта милая девушка то осекает разговор, то даёт повод для возможных отношений. Может, мне этот взгляд померещился. Надо будет посмотреть – кто её встречает? Потом можно будет навести справки об этой особе», – подумал Тулин.