Текст книги "Неприступный Севастополь. Стержень обороны"

Глава 7
Севастополь – тучи сгущаются

Для огромной страны войны пока еще не было. Лишь на границе пылала в неравном бою Брестская крепость. Но для Севастополя 22 июня 1941 года начался с того, что пришлось собирать и хоронить первых убитых. В больницы и госпитали доставили первых раненых.

Еще ночью с артиллерийских батарей и кораблей доносили, что в лучах прожекторов видны сбрасываемые парашютисты. Генерал-майор Моргунов доложил, что недалеко от 12-й батареи береговой обороны сброшено четыре парашютиста.

В соответствии с приказом оперативного дежурного кавторанга Рыбалко усилена охрана Штаба Черноморского флота. Были подняты по тревоге сотрудники НКВД.

Около половины пятого утра 22 июня вице-адмирал Октябрьский доложил в Москву: «Налет вражеской авиации отбит. Попытка удара по кораблям сорвана. Но в городе есть разрушения». Конечно, с высоты исторического «послезнания» для «попаданца» Алексея можно было бы сказать, что целью авианалета «Хейнкелей-111» было минирование, но ведь ни вице-адмирал Октябрьский, ни остальные офицеры не знали точных планов противника. Логично предположить, что если в Севастопольской бухте сосредоточены крупные боевые корабли, включая единственный на Черном море линкор «Парижская Коммуна», то бомбить будут именно их.

Ведь именно так поступил японский адмирал Туити Нагумо седьмого декабря 1941 года, напав на американские крейсера и линкоры в Перл-Харборе. Фактор внезапности оказался тогда на стороне японских летчиков и моряков. В результате было потоплено четыре линкора, два эсминца, один минный заградитель. Еще четыре линкора, три легких крейсера и один эсминец получили серьезные повреждения от бомб и торпед японских самолетов. Потери же американской авиации составили 188 самолетов сгоревшими на аэродромах и 159 – тяжело поврежденными. Погибло 2403 американца, из них – 1102 человека на борту взорвавшегося линкора «Аризона». Еще 1178 человек было ранено.

Японцы же потеряли всего пять сверхмалых подводных лодок и 29 сбитых самолетов. Погибло 64 человека и еще один был взят в плен.

Так почему же немцы должны были действовать по-другому?.. Естественно, в действиях советских адмиралов и командиров прослеживалась логика, которая была выстроена соответствующими приказами, оперативными инструкциями и предписаниями. А также уже имеющимся опытом боевых действий на море.

* * *

Наряду с отражением вражеского авианалета, какие бы он цели ни преследовал, началась мобилизация сил и средств для прикрытия от вероятных десантов с моря и с воздуха. Опять же в тридцатые – сороковые годы XX века только что созданные воздушно-десантные войска являлись своеобразной «серебряной стрелой» – мобильным и высокоэффективным средством мгновенного завоевания тактического превосходства. Воздушный десант на остров Крит в мае 1941 года хоть и оказался «пирровой победой» для Третьего рейха, все же поражал своей оперативностью. Кроме того, немецким генералам вовсе на надо было трезвонить на весь мир о фактическом провале этой десантной операции.

Опять же всего 85 воздушных десантников Люфтваффе под началом обер-лейтенанта Рудольфа Витцига 10 мая 1940 года в течение суток взяли штурмом хорошо укрепленный бельгийский форт Эбен-Эмаэль. Крепость в двадцати километрах к северу от Льежа насчитывала 1200 солдат. Она контролировала своей артиллерией канал, реку Маас и мосты в соседнем голландском городе Маастрихт. Система укреплений между Маастрихтом и Льежем на пространстве к югу от данного района считалась настолько сильной, что бельгийцы сомневались, что ее вообще кто-то осмелится атаковать! Дюжина противотанковых пушек, шестнадцать полевых 75-миллиметровых орудий, в том числе – четыре из них в башнях и две 120-миллиметровые гаубицы превратили форт в настоящего «огненного ежа». Гаубицы монтировались в установке с круговым обстрелом под толстыми броневыми колпаками, способными выдерживать попадание мощных 210-миллиметровых снарядов. Сражаться с таким укреплением в лоб – самоубийство. А захватить форт Эбен-Эмаэль немцам было критически важно, поскольку от стремительности обходного маневра по Бельгии зависел удар по Франции.

И вот ранним утром 10 мая, за полчаса до восхода солнца, девять немецких десантных планеров штурмовой группы «Гранит» приземлились прямо на территории форта Эбен-Эмаэль. Десантники, «зеленые дьяволы», стали подрывать специальными зарядами и выжигать огнеметами все оборонительные сооружения и захватили верхний двор форта. В укрепления немецкие десантники не полезли, но этого и не нужно было. В течение первых пятнадцати минут атаки шесть из семи целей штурмовой группы «Гранит» были выведены из строя, а в течение первого часа форт потерял до 70 % огневой мощи. Лишь часть укреплений держалась до 11 часов утра следующего дня, когда форт капитулировал. Потери гарнизона составили 69 человек убитыми и 40 ранеными, около 1000 бельгийцев попали в плен. Группа «Гранит» потеряла шесть человек убитыми и девятнадцать ранеными.

Так что призрак немецкого десанта вполне явственно маячил и над советской крепостью Севастополь. Сбрасывать такую угрозу со счета со стороны советских командиров было бы преступным легкомыслием.

Рано утром 22 июня по решению секретаря Булатова Крымский обком партии ввел чрезвычайные меры по охране важных стратегических объектов на полуострове. Приведены в боевую готовность отряды самообороны с боевым оружием, мобилизованы автомашины, организована сеть постов воздушного наблюдения за самолетами и парашютными десантами, усилена охрана предприятий и важнейших объектов инфраструктуры Крыма. Также создавались истребительные батальоны для борьбы с диверсантами и вражеским десантом. Личный состав набирали из не подлежащих призыву, вооружали винтовками и «Наганами». Получалась своеобразная «милиция» – вооруженнное народное ополчение с конкретными функциями. Подобные отряды численностью до двухсот человек работали вместе с милицией.

Такой шаг тоже был вполне оправдан, ведь немцы широко применяли диверсантов из полка специального назначения «Бранденбург-800». Да и тех, кто в Гражданскую войну бежал за кордон, теперь тоже активно использовали для разведывательной работы. А ведь это для «попаданца» из начала XXI века Алексея что Гражданская, что Великая Отечественная война – события, равноудаленные по исторической линии развития. А для современников Гражданская война завершилась в 1921 году, а Гитлер, получается, напал в 1941-м – всего-то двадцать лет разницы. Жизнь одного поколения.

* * *

Сейчас голова у Алексея была квадратной от навалившихся обязанностей и проблем. Все-таки он – молодец, что совсем недавно, в довоенную благость, спорил с начальством, рисковал прослыть самодуром со странностями, но подготовил свою батарею к той войне, которую еще не ведало большинство красных командиров. Тридцать пятая бронебашенная батарея была снабжена по самому высшему разряду. На каждое из четырех орудий было по три боекомплекта. То есть столько, сколько могли выдержать новые – лейнированные стволы двенадцатидюймовок.

Особняком стояли дальнобойные и сверхдальнобойные подкалиберные активно-реактивные снаряды. Со дня на день обещали спецпоставку новейшей огневой шрапнели. Это тоже была идея Алексея, воплощенная инженерами Главного артиллерийского управления.

Броневые башни обшиты дополнительной разнесенной защитой, а сверху еще и прикрыты маскировочными сетями. Так что ни с моря, ни со стороны суши точно определить местоположение «сухопутного линкора» было невозможно.

Внутри железобетонного массива все службы переведены на военный режим, увольнительные отменены до особого распоряжения. Матросы на батарее, подразделения прикрытия и обеспечения заняты на укреплении полосы сухопутной обороны. Тут Алексею пришлось пойти на хитрость. Вице-адмирал Октябрьский сосредоточился на обороне от десанта противника, но командир батареи и не спорил, а всего лишь наращивал противодесантный потенциал вверенной ему части. При этом сухопутные подступы к «Тридцатьпятке» постепенно превращались в отдельный укрепрайон с эшелонированной обороной. Причем Алексей муштровал не только роту прикрытия, но и своих матросов-артиллеристов.

Переговорив с политруками, в том числе и с комиссаром батареи Виктором Ивановым, комбат решил начать движение среди личного состава по овладению смежными воинскими специальностями. Так что теперь личный состав учился дублировать функции разных подразделений. Почти каждый день Алексей проводил тренировки с персоналом первой и второй орудийных башен, причем все больше в ручном режиме, при отключенной автоматике, гидравлике и электричестве. Комбат доводил действия подчиненных уже даже не до автоматизма, до совершенно немыслимой скорости и плотности взаимодействия. Орудийные расчеты, офицеры боевого управления, дальнометристы, ответственные за подачу боеприпасов, казалось, читали мысли друг друга.

Но при этом Алексей проводил тренировки вхолостую, без практических стрельб – берег ресурс стволов и сохранял маскировку.

* * *

Между тем летние месяцы 1941 года приносили дурные и тревожные вести. В Прибалтике, в Белоруссии, на Украине гитлеровцы теснили наши войска.

Внимание офицеров Черноморского флота летом было приковано к Таллину – на тот момент, главной базе Краснознаменного Балтийского флота. Уже девятого июля 1941 года передовые части немецкой группы армий «Север» прорвались в шестидесяти километрах южнее Таллина. Хотя в тяжелых боях к 15 июля удалось контратаковать гитлеровцев, угроза устранена не была. А 23 июля немецкие войска после перегруппировки возобновили наступление, прорвали фронт и устремились к Финскому заливу. 5 августа ими была перерезана железная дорога Таллин – Ленинград, а 7 августа немецкие войска вышли к заливу в районе Кунда, отрезав советские войска в районе Таллина от основных сил советского Северного фронта.

Командующий флотом вице-адмирал Владимир Трибуц 28 августа дал приказ боевым кораблям и гражданским конвоям идти по маршруту. Из-за различных задержек, накладок и общей неорганизованности переход до Кронштадта сопровождался катастрофическими потерями. С 28 по 30 августа погибло девятнадцать боевых кораблей, в том числе – пять эсминцев, восемнадцать транспортов, двадцать пять вспомогательных судов. Погибло, по неуточненным данным, 8600 военнослужащих флота, 1740 бойцов Красной Армии, 4628 человек гражданского населения. При этом гитлеровцы потеряли всего три (!) самолета, один из которых разбился при посадке.

А на южном направлении с пятого августа 1941 года на пути у румынских и гитлеровских войск встала героическая Одесса. Изначально защитников города было примерно вдесятеро меньше, чем наступавшего противника – 34 500 против 340 000 человек. Но одесситы дорого продавали свои жизни.

Кстати, девятого августа 1941 года у Аджалыкского лимана под Одессой был уничтожен немецкий десант – рота немецких парашютистов, переодетых в красноармейскую форму. Так что у вице-адмирала Октябрьского были вполне весомые основания опасаться таких же десантов гитлеровцев и на берегах Крыма и особенно – Севастополя. Тем более если под Одессой советские войска были сконцентрированы на относительно небольшом участке, то на побероежье Крыма есть уйма небольших незаметных бухточек, куда могут причалить небольшие скоростные катера и самоходные десантные баржи типа «Зибель».

* * *

Четырнадцатого августа была издана Директива Ставки Верховного Главнокомандования по обороне Крыма.

ДИРЕКТИВА СТАВКИ ВГК № 00931

ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ ЮГО-ЗАПАДНОГО НАПРАВЛЕНИЯ,

КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ ЮЖНОГО ФРОНТА,

НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВОЕННО-МОРСКОГО ФЛОТА,

КОМАНДУЮЩЕМУ 51-й ОТДЕЛЬНОЙ АРМИЕЙ,

КОМАНДИРУ 9-го ОТДЕЛЬНОГО СТРЕЛКОВОГО КОРПУСА

О ФОРМИРОВАНИИ И ЗАДАЧАХ 51-й ОТДЕЛЬНОЙ АРМИИ

14 августа 1941 г. 22 ч 00 мин

1. Для обороны Крыма сформировать 51-ю Отдельную армию (на правах фронта) с непосредственным подчинением Верховному Главнокомандованию.

Командующим армией назначаю генерал-полковника Кузнецова, зам. командующего армией – генерал-майора Батова. Штаб армии – район Симферополя.

2. На армию возложить задачи:

а) не допустить врага на территорию Крымского полуострова с суши, с моря и воздуха;

б) удерживать Крымский полуостров в наших руках до последнего бойца;

в) действиями Черноморского флота воспретить подход и высадку на Крымский полуостров десантов противника.

3. В боевой состав войск вновь сформированной 51-й Отд. армии включить 106, 156, 271 и 276-ю стр. дивизии, 40, 42 и 48-ю кав. дивизии.

4. Командующему 51-й армией в оперативном отношении подчинить Черноморский флот в отношении выполнения задач, касающихся обороны Крыма.

5. Военному совету 51-й Отд. армии:

а) за счет призыва людских ресурсов Крыма до 1895 года включительно сформировать две-три стрелковые дивизии и необходимое количество бронеплощадок;

б) немедленно развернуть с привлечением местного населения инженерные работы по усилению обороны территории полуострова, прочно закрыв в первую очередь пути на полуостров фронтом на север на рубежах:

Юзкуи, ст. Новоалексеевка, Люблинка на Чонгарском перешейке; Первоконстантиновка, свх. Ставки на Перекопском перешейке; северная оконечность Арабатской Стрелки, Тюп-Джанкой, ст. Сиваш, Тазанай, Джейтуган, Томашевка, Брулевка, Уржин, Ишунь;

в) очистить немедленно территорию полуострова от местных жителей – немцев и других антисоветских элементов;

г) для организации обороны Крыма использовать все материальные средства территории полуострова. Все ценное и ненужное для обороны эвакуировать.

6. Зам. НКО генерал-лейтенанту авиации Жигареву в ближайшее время пополнить полк ДБ Крыма до полного штата и усилить авиацию армии двумя истребительными полками.

7. Получение подтвердить.

Верховный Главнокомандующий И. СТАЛИН

* * *

19 сентября 1941 года гитлеровцами был захвачен город Геническ. Тогда же состоялся серьезный разговор командования фронта и Ставки:

«Сталин: Скажите, у кого теперь Геническ и станция Ново-Алексеевка?

Рябышев: Геническ и станция Алексеевка у противника.

Сталин: Значит, немцы закупорили Крым?

Рябышев: Да, примерно да.

Сталин: Нет ли у вас планов о занятии Геническа и станции Ново-Алексеевки, чтобы открыть связь с крымской армией?

Рябышев: План наметили, который доложен сегодня ночью шифровкой.

Сталин: Много ли в этом районе немецких войск?

Рябышев: Перед нами противник имеет одиннадцать пехотных дивизий, одну кавалерийскую дивизию и группу танков – 200–250.

Сталин: Здорово вы считаете у противника, если бы вы так точно считали свои силы, тогда бы лучше пошли дела…»

* * *

Кровопролитные и упорные бои шли на Перекопе весь сентябрь. Советские солдаты и матросы стояли насмерть, вгрызаясь в каждую пядь родной земли. Артиллерийскую поддержку им оказывали береговые батареи и корабли Черноморского флота и Азовской флотилии. На Перекопе успели создать более-менее серьезную оборонительную линию. Она включала вкопанные и забетонированные стальные балки в качестве противотанковых надолбов, рвы, проволочные заграждения, минные поля, прикрытые долговременными железобетонными и стальными огневыми точками. В районе колхоза «Червоный Чабан» создан мощный укрепрайон. Тяжелые оборонительные бои здесь велись до 24 сентября, когда от последних оставшихся в живых советских защитников была принята последняя радиограмма: «Вызываю огонь на себя!»

Гитлеровцы рассчитывали прорвать советские позиции на Перекопе и выйти на просторы Крыма. Для этого как раз и предназначались моторизованные подразделения дивизии «Лейбштандарт». Но упорное сопротивление советской 156-й стрелковой дивизии срывало эти планы, и противник начал переброску 50-й пехотной для усиления штурмующих частей. Несмотря на подавляющее преимущество, противник явно не справлялся с поставленной задачей.

Потери противника только за 24 сентября составили: в 46-й пехотной дивизии Вермахта: убитыми три офицера и 68 солдат. Ранеными – семь офицеров и 242 человека, пропало без вести девять человек. В 73-й пехотной дивизии: убитыми восемь офицеров и 193 солдата. Ранеными – шестнадцать офицеров и 542 солдата. Одиннадцать человек пропало без вести.

Капитан Голунов, подразделения которого оборонялись в районе «Червоного чабана», остался в передовом опорном пункте и был взят в плен и расстрелян гитлеровцами. Сохранившийся в немецких архивах протокол его допроса говорит о том, что «пленный на вопросы отвечать отказался и сказал, что своей жизнью он не дорожит и готов принять смерть, защищая Родину».

* * *

Комендантом береговой обороны Севастопольского оборонительного района было созвано экстренное совещание. В числе присутствующих были командиры артиллерийских дивизионов и командиры отдельных батарей, а также комиссары. В том числе – командиры 30-й и 35-й береговых батарей майор Александер и капитан Лещенко. Генерал-майор береговой службы Петр Моргунов изложил офицерам текущую оперативную ситуацию. Она была, мягко говоря, неутешительна.

– Наши подразделения оставили Перекоп, сейчас измотанные боями части отходят на Ишуньские позиции. Армия будет обороняться там, – сообщил командующий береговой обороной. – Какие будут соображения по этому поводу, товарищи офицеры?

– Разрешите, товарищ генерал-майор? – вопросительно взглянул Алексей.

– Давайте, Лещенко.

– Считаю положение очень серьезным. Гитлеровцы отлично владеют тактикой блицкрига – «молниеносной войны», а достаточно обширные равнинные пространства Крыма дают им ощутимое преимущество в маневре. Следует ожидать со стороны противника активных действий силами моторизованных батальонно-тактических групп. После ожесточенных боев на Перекопе части генерал-майора Петра Батова и другие соединения предельно измотаны, лишены тяжелого вооружения, гаубичной и полковой артиллерии. Противостоять натиску фашистов на Ишуньских позициях будет чрезвычайно тяжело, – рубил фразы Алексей. Он-то ведь все это уже знал, используя свою уникальную «память попаданца».

Но даже в этом случае «попаданец», как говорится, прикусил язык по поводу очевидной аналогии с тем, как взяты были все те же оборонительные позиции барона Врангеля на Перекопе Красной Армией осенью 1920 года. За такую историческую аналогию можно было и головой поплатиться… Не посмотрят, что ты – командир важнейшей бронебашенной батареи, как мудро заметил товарищ Сталин: «Незаменимых людей нет!» Так что прикуси язык, «попаданец», и старайся сделать все от тебя зависящее!..

Непосредственный начальник Алексея – командир первого артиллерийского дивизиона майор Радовский только головой покачал. Но в словах капитана Лещенко были прагматичный расчет, хоть горькая, но правда.

– Спасибо, товарищ капитан, – сухо и сдержанно ответил генерал-майор Моргунов. – В связи с этим предлагаю политработникам береговых батарей довести до личного состава исключительную важность и необходимость четкого выполнения приказов командования и вышестоящего начальства, а также надлежащего исполнения своих воинских обязанностей. А также решительно пресекать неуместные слухи и пораженческие настроения среди краснофлотцев и красноармейцев.

– Так точно. – Комиссарам тоже было непросто каждый день бороться с теми самыми «пораженческими настроениями».

Ведь матросы и солдаты и сами все видели и понимали. А для того, что не понимали, придумывали собственные объяснения. Опять же на подчиненных нормальные и ответственные политработники могли действовать только личным примером. А какой он может быть – личный пример, когда настроение такое, что и самому застрелиться хочется от новостей с Крымского фронта!..

– Командирам береговых батарей необходимо уделить больше внимания инженерному оборудованию позиций вверенных подразделений и подступов к ним. Следует усилить тренировки по отражению ударов пехоты непосредственно на береговые батареи и объекты оборонительной инфраструктуры.

– Есть, товарищ генерал-майор!

* * *

Севастополь, город-крепость, продолжал упорно готовиться к осаде. Наконец-то с большим опозданием стали строить три оборонительных рубежа по периметру. Солдаты и матросы вместе с местными жителями долбили и рыли неподатливую землю, строили блиндажи и ДЗОТы[1]1
  ДЗОТ – дерево-земляная огневая точка, ДОТ – долговременная огневая точка, как правило, бетонированная или бронированная.


[Закрыть], копали траншеи, извилистые ходы сообщения, окопы и стрелковые ячейки.

Саперы создавали минные поля и проволочные заграждения, с заводов привозили и устанавливали противотанковые ежи и наддолбы из врытых в землю и забетонированных рельсов.

Передовым в отношении фортификационного искусства стал район обороны на мысе Херсонес вокруг 35-й береговой батареи. Алексей и раньше буквально досаждал начальству по вопросам строительства рубежей обороны. Но теперь ему стали выделять и стройматериалы, и людей в достаточных объемах. Командир привлек к созданию локального укрепрайона инженера батареи воентехника второго ранга Николая Лобанова. Вместе они чертили на картах схемы будущих полос укреплений, проводили дни в рекогносцировке, заново оценивая местность на предмет обороны.

– Николай Яковлевич, не приказываю, прошу – повторите подвиг легендарного инженера Тотлебена, который создал укрепления Малахова кургана в Первую оборону Севастополя! Иначе нам не справиться.

С севера доносился отдаленный грохот канонады. Там шли отчаянные бои, гибли лучшие из лучших, чтобы замедлить продвижение стальной гитлеровской армады. Дивизии генерал-полковника фон Манштейна с боями продвигались по Крымскому полуострову к городу-крепости и главной базе Черноморского флота – Севастополю.