Текст книги "Там, где Крюков канал..."

Хотелось бы отметить, что, к сожалению, попытки ликвидировать исторический ансамбль Новой Голландии и варианты уничтожения Крюкова канала на этом не прекратились. В 1915 году все тот же пресловутый журнал «Зодчий» опубликовал еще одно новое любопытное сообщение, вероятно, заказанное ему неугомонными бизнесменами предреволюционного времени. Журнал сообщал горожанам, что столичные власти продолжат строить реальные планы превращения Новой Голландии в полуостров. «Городской Управой, – отмечалось в публикации журнала „Зодчий“, – разработан проект засыпки Адмиралтейского канала и части Крюкова в районе Новой Голландии. Одновременно с засыпкой каналов предложено проведение канализации в прилегаемом районе. Все работы разделены на три очереди. В первую очередь решено засыпать Адмиралтейский канал ввиду невозможности поддерживать набережную канала дальнейшим ремонтом. Вторая очередь работ обнимает засыпку Крюкова канала до входа в Новую Голландию. Однако Крюков канал может быть засыпан только по согласованию с Морским ведомством, которое до сих пор не давало своего согласия, указывая на необходимость для ведомства иметь свободный вход в Новую Голландию. Эта работа отнесена на третью очередь». Тема Новой Голландии и Крюкова канала стала основной в работе издательства журнала «Зодчий», печатавшего на своих страницах разные варианты уничтожения знаменитого ансамбля Петра I и исторического Крюкова канала вплоть до 1917 года.

Статья в журнале «Зодчий» вызвала волну возмущения и искреннего негодования большей части населения Северной столицы.

Столичные газеты разразились по этому поводу гневными выступлениями историков, искусствоведов и патриотов России, сводившиеся к нелицеприятной отповеди людям, родства не помнящих: «Если общество не желает хранить старину, то оно обязано хранить красоту. Почему необходимо разрушать Новую Голландию, старые каналы, уникальную арку, изображение которой, как символ Санкт-Петербурга разошлось по всему цивилизованному миру? Почему банально не перестроить, реставрировать этот исторический российский комплекс и таким образом сохранить и передать его потомкам…».

Авторы публикаций с горечью и недоумением возмущались выступлением журнала «Зодчий» и решением комиссии Городской управы, не понимающих, что Новая Голландия относится, по мнению международных экспертов, к числу несомненных сокровищ, которые необходимо не только беречь, но «и заботиться о них, с любовью восстанавливать утраченное временем, так как сделали это венецианцы с Колокольней Святого Марка или парижане с Нотр Дам де Пари и Сан-Шапиль».

Расположенная в центре столичного города складская база Военно-морского флота действительно для глаз непосвященных в ее дела горожан понемногу приходила в окончательное запустение. На самом же деле на ее территории продолжалась довольно активная и полезная работа, необходимая для развития отечественной кораблестроительной науки.

В конце XIX века Морское министерство организовало в Новой Голландии первую в России испытательную станцию для исследования различных углей, используемых на кораблях отечественного флота, и проверки на деревянных моделях мореходных качеств новых морских судов. В 1892–1894 годах вдоль Адмиралтейского канала на территории старой морской базы по инициативе известного русского ученого Д. И. Менделеева построили значительные по своей протяженности одноэтажные строения с крытым бассейном для гидродинамических испытаний моделей кораблей и судов. Габариты бассейна имели длину 120 метров, ширину 6,5 метра и глубину 3 метра.

«Опытовый» бассейн был задуман как научная лаборатория для определения сопротивления воды при движении моделей различных боевых кораблей.

Управляющий Морским министерством, адмирал Н. М. Чихачев

Наряду с решением этих важнейших для отечественного флота практических задач лаборатория Новой Голландии в 1891 году попыталась разгадать секрет бездымного пороха. Управляющий Морским министерством адмирал H. М. Чихачев, по совету главного инспектора морской артиллерии контр-адмирала С. О. Макарова, предложил Д. И. Менделееву изыскать способ изготовления пушечного бездымного пороха, дающего эффект удивительной дальности и «настильности» траектории снарядов.

Такой порох имелся на вооружении англичан, французов, немцев, итальянцев, не говоря уже об американцах. Он действительно был бездымен, не демаскировал стреляющих и, главное, обладал огромной разрушительной силой, способной пробивать борта плавучих крепостей того времени, основной силы флотов иностранных государств – броненосцев.

Инспектор морской артиллерии, адмирал С. О. Макаров. 1891 г.

Артиллерийский комитет Военного министерства России, его председатель Софиано и член Комитета генерал С. К. Кашинский получили указание срочно организовать разработку отечественного бездымного пороха для артиллерийских снарядов особой мощности. Артиллерийский комитет Морского министерства, наиболее заинтересованный в разгадке секрета бездымного пороха, по рекомендации Д. И. Менделеева, организовал в бывшем здании «производства солонины» на территории Новой Голландии, давно уже за непригодностью пустовавшего, химическую научно-исследовательскую лабораторию. Ее заведующим назначили профессора Кронштадтских офицерских минных классов И. М. Чельцова, а непосредственным руководителем и консультантом по делам научно-исследовательской части определили академика Д. И. Менделеева.

2 сентября 1891 года новое научно-исследовательское подразделение Морского министерства приступило к изобретению первого отечественного бездымного пороха.

Менделеев по несколько часов в день проводил теперь в химической лаборатории Новой Голландии. Особое внимание ученый обратил на процесс нитрации. Многочисленные серии экспериментов были направлены на получение при горении порохового заряда наибольшего количества газообразных продуктов. Вместе с Чельцовым, Менделеев побывал на производственных предприятиях по изготовлению взрывчатых веществ Франции и Англии. Русских ученых любезно принимали на заводах, но секреты производства своего бездымного пороха сохраняли в тайне.

Д. И. Менделеев. Конец XIX в.

В Германии Дмитрию Ивановичу не показали ничего, на французских заводах любезно позволили издали обозреть внешний вид заряженного бездымным порохом боевого патрона. Однако Менделеев все же нашел довольно остроумный выход из труднейшего положения, став, по существу, основоположником метода научной разведки. Он разъезжал по Европе с лекциями, сотрудничал с зарубежными университетами, во Франции даже читал лекции виноделам о технологии приготовления русской водки, знакомился с постановкой дела на европейских железных дорогах. А поскольку он даже и не пытался тайно проникнуть на пороховые заводы или подкупить кого-либо из ответственных служащих, владеющих государственным секретом, и вообще не совершал никаких действий, совместимых со шпионажем, немецкая и французская полиция потеряла к русскому профессору всякий интерес. Они и не подозревали, что Дмитрий Иванович Менделеев, посещая железнодорожные ведомства, сумел подробно ознакомиться с общедоступными тогда сведениями о перевозках на пороховые заводы химических веществ – основных компонентов бездымного пороха. Ежедневно наблюдая из окна своей квартиры, снятой в непосредственной близости от железнодорожной станции, за передвижением грузовых составов, русский химик смог установить все составляющие засекреченного пороха. В те годы никому и в голову не приходило использовать на железнодорожных вагонах закодированные обозначения специальных грузов. На вагонах и цистернах с немецкой педантичностью и аккуратностью указывалось наименование перевозимых химических веществ и даже точный адрес места их доставки. Узнав перечень компонентов и их примерное количество, Д. И. Менделеев, вернувшись на родину, в засекреченной лаборатории Новой Голландии без особого труда составил уравнение реакции и разработал оригинальную технологию производства первого отечественного бездымного пороха, который назвал пироколлодием. Уже первые испытания снарядов, начиненных новым бездымным порохом, дали отличные результаты. Пироколлодий Менделеева обладал исключительной разрушительной силой, легко пробивал мощную палубную броню и, что особенно важно, по своим качествам превосходил иностранные образцы. В отличие от западных образцов, русский бездымный порох при его употреблении исключал так называемую самовзрываемость снарядов. Он был пригоден не только для морских орудий всех калибров, но и для отечественных систем пулеметов и винтовок.

В июне 1893 года пироколлодий испытали при стрельбе из двенадцатидюймового орудия на морском полигоне. Эффект был ошеломляющий. Инспектор морской артиллерии контр-адмирал С. О. Макаров направил ученому правительственную телеграмму со словами восхищения и благодарности.

Дмитрий Иванович позже скажет: «Интерес к производству бездымного пороха привлек меня своими химическими задачами, своею прямой связью с чисто химической промышленностью и своею потребностью для обороны страны».

Правда, ученого поразили и крайне огорчили факты антигосударственного отношения чиновников и генералов к плодам его напряженной работы. Найденный знаменитым российским химиком способ бездымного пороха не только не сумели сохранить в тайне, но и не смогли организовать в стране его производство в нужных масштабах. Когда же он понадобился, его для обеспечения российской армии и флота стали покупать за рубежом.

Подобные противоречия, сопутствующие деятельности ученого, не позволили Менделееву в дальнейшем участвовать в работе Артиллерийского комитета Военного министерства. Дмитрий Иванович в дружеской беседе с И. М. Чельцовым говорил: «…не лежит моя душа к этим Софиано, Каминским и тому подобным деятелям».

Однако автору разработки состава отечественного бездымного пороха все же удалось убедить морского министра адмирала Чихачева в необходимости обустройства на территории Новой Голландии «опытового» бассейна.

Опытовый бассейн представлял тогда собой гидродинамическую лабораторию, предназначенную для измерения сил, действующих на модель судна (или его отдельные элементы) буксируемую в жидкости по заданной траектории, или для изучения параметров движения модели под действием заданных сил. В практике судостроения в разных странах существовали, в зависимости от задачи эксперимента, буксировочные, ледовые, маневренные, циркуляционные мореходные бассейны.

Распоряжением управляющего Морским министерством в конце 1891 года в Англию специально командировали корабельного инженера А. А. Грехнева, с предписанием ознакомиться с конструктивными особенностями и работой аналогичного исследовательского бассейна конструктора В. Фруда, действовавшего в английском городе Торбей, на побережье пролива Ламанш.

А. А. Грехнев добросовестно справился с поручением адмирала Чихачева и даже приложил к отчету о командировке в Англию подробный план испытательного бассейна и детальный перечень необходимых механизмов и лабораторного оборудования для его оснащения и эксплуатации.

Первоначально предполагали разместить Опытовый бассейн в Новом Адмиралтействе, однако из-за отсутствия в нем свободного места решили построить его в Новой Голландии, позади строения мясосольной, вдоль Адмиралтейского канала. В качестве образца русскими строителями был выбран английский Опытовый бассейн, существовавший тогда в Хасларе. При проектировании и строительстве российского объекта все же учитывали, что находящиеся в нем модели могли быть более крупных размеров, чем модели, испытывавшиеся в британском бассейне. Над первым Опытовым бассейном Новой Голландии соорудили одноэтажное кирпичное здание на прочном каменном фундаменте, с одинаковыми смотровыми окнами. Длина водного ковша бассейна составляла 120 метров, при его ширине 6,7 метра. Глубина водоема во всех точках равнялась 3 метрам. В соответствии с архивными документами РГА ВМФ, общая стоимость Опытового бассейна Новой Голландии на момент его торжественного открытия оценивалась довольно крупной денежной суммой. На его постройку израсходовали 210 000 рублей.

Лаборатория и Опытовый бассейн начали функционировать на территории Новой Голландии с 1894 года. Все механизмы и измерительные приборы изготовила и поставила в Россию английская фирма «Kelso» в Глазго. Первым руководителем научной лаборатории назначили корабельного инженера А. А. Грехнева.

Штат бассейна состоял из младшего судостроителя Пущина, зятя главного инспектора кораблестроения H. Е. Кутейникова, который лишь формально числился в штате Опытового бассейна, а фактически постоянно находился на судовой верфи в Штеттине, наблюдая за постройкой малого крейсера для российского флота. В штате лаборатории также состояли: помощник судостроителя Гредякин, лаборант по физике из Петербургского университета Н. А. Смирнов (родственник Д. И. Менделеева), два модельщика и два кочегара.

Император Николай II

Газета «Санкт-Петербургские ведомости» сообщала о торжественном открытии Опытового бассейна: «Вчера, 8 марта, Их Императорские Величества Государь Император и Государыня Императрица с их Императорскими Высочествами Великою Княжною Ксенией Александровною и Великим Князем Сергеем Михайловичем в 2 часа 15 минут дня прибыли на принадлежащий Морскому ведомству и омываемый речкою Мойкою, Крюковым и Адмиралтейским каналами островок „Новая Голландия“, где построен крытый бассейн для определения сопротивления воды при движении моделей судов. К приезду Их Императорских Величеств на островке уже находились их Императорские Высочества Августейший генерал-адмирал Великий Князь Алексей Александрович, Великий Князь Александр Михайлович, управляющий Морским министерством генерал-адъютант H. М. Чихачев, начальник Главного Морского штаба генерал-адъютант О. К. Кремер, командир Петербургского порта, председатель Морского технического комитета, некоторые адмиралы и администрация Новой Голландии. Их Императорские Величества и Высочества после подробного осмотра бассейна в 3 часа 15 минут дня отплыли с островка в Аничковский дворец».

После ухода с должности (по болезни) первого заведующего Опытовым бассейном – корабельного инженера А. А. Грехнева новым руководителем гидродинамической лаборатории 1 января 1900 года назначили талантливого ученого-кораблестроителя, выдающегося исследователя, механика и математика, будущего академика Академии наук и генерал-лейтенанта флота Алексея Николаевича Крылова.

Выпускник Петербургского Морского кадетского корпуса назначается в 1884 году в Главное гидрографическое управление Морского министерства, где под руководством профессора И. П. де Колонга провел оригинальные научные исследования по девиации компаса.

В 1888 году Крылов в сотрудничестве с известными российскими кораблестроителями H. Е. Кутейниковым и П. А. Титовым участвовал в проектировании и строительстве одного из лидеров Балтийского флота – броненосца «Император Николай I».

В 1890 году А. Н. Крылов успешно завершает обучение на кораблестроительном отделении Морской академии и назначается в ней на должность преподавателя. С блеском читает курс лекций слушателям по теории корабля и удостаивается профессорского звания за научные работы в этой области.

К 1913 году заслуженный профессор А. Н. Крылов, автор фундаментальных научных трудов, имеющих весомое практическое значение для ответственного судостроения и подготовки профессиональных кораблестроителей был признанным авторитетным специалистом не только у себя на родине, но и за рубежом. Его заслуги в работах по теории и практики корабля в конце XIX столетия отметило Золотой медалью Общество английских корабельных инженеров.

Приняв в 1900 году пост руководителя Опытовым бассейном в Новой Голландии, мэтр судостроения во многом реорганизовал гидродинамическую лабораторию, оснастил ее уникальными средствами измерения и объективного контроля за показателями экспериментов при воздействии различных сил, влияющих на модель корабля или его отдельные элементы. Заметим, что большинство регистрирующих приборов в Опытовом бассейне изготовили по изобретениям самого руководителя, лично принимавшего участие во всех испытаниях. Генерал-лейтенант по флоту и академик Академии наук сумел превратить руководимый им объект в отличное, признанное мировыми кораблестроительными центрами, многопрофильное научное учреждение с прекрасной экспериментальной базой.

Ледокол «Ермак»

В Опытовом бассейне проходили испытания моделей всех основных боевых кораблей, строившихся в России. Работой бассейна заинтересовались зарубежные военно-морские специалисты и ученые. В конце XIX – начале XX веков в бассейне проводились исследования по оптимизации обводов боевых кораблей, несколько позже – ледоколов, в том числе и знаменитого «Ермака».

Тогдашний авторитет Опытового бассейна в Новой Голландии был настолько высок, что известная английская фирма «Виккерс» в 1910 году заказала в нем испытания нового монитора, поскольку «русский бассейн, по мнению фирмы, являлся самым точным и аккуратным среди всех бассейнов континента».

Постепенно Опытовый бассейн Новой Голландии из специализированного учреждения Морского ведомства стал превращаться в многопрофильную научно-исследовательскую организацию. Наряду с исследованием им «ходкости» кораблей и судов и определения потребной мощности их энергетических установок, в бассейне всесторонне изучались судостроительные материалы, формировались основы строительном механики корабля, прочности судов и судовых конструкций, теория непотопляемости и живучести корабля.

Заведующий Опытовым бассейном, генерал-лейтенант корпуса корабельных инженеров А. Н. Крылов

Заместитель заведующего Опытовым бассейном, подполковник корпуса корабельных инженеров И. Г. Бубнов

Все это стало возможным благодаря таланту и энергии нового руководителя Опытового бассейна А. Н. Крылова и его помощника – выдающегося русского ученого и конструктора первых отечественных подводных лодок И. Г. Бубнова (первый заведующий, А. А. Грехнев, 1 января 1900 года приказом по флоту был уволен со службы по болезни). С их приходом сотрудники бассейна стали систематически участвовать в проведении натурных ходовых испытаний кораблей военного флота, что в итоге позволило вплотную подойти к решению проблемы проектирования новых корабельных движителей и в первую очередь оригинальных конструкций гребных винтов.

По инициативе А. Н. Крылова Опытовый бассейн стал также принимать непосредственное участие в создании морского оружия (торпед) и продолжил разработку новых взрывчатых веществ.

С его приходом Новая Голландия стала ведущей научной базой Главного управления российского кораблестроения. Позже, в 1910–1911 годах, в дополнении к Опытовому бассейну здесь соорудили механическую и химическую лаборатории вкупе с обслуживающими их производственными мастерскими. Впоследствии сотрудники научной лаборатории Новой Голландии вспоминали, что с приходом «адмирала корабельной науки», как уже тогда часто называли А. Н. Крылова, работа в лаборатории заметно оживилась. Перед вступлением в должность А. Н. Крылов в рапорте на имя главного инспектора кораблестроения четко определил задачи испытательного бассейна. По его распоряжению унифицировали ведение исследовательских работ, порядок записей и расчетов научных наблюдений. Обнаружив поломку части технического оборудования и его несоответствие задачам научной лаборатории, Алексей Николаевич рапортом донес об этом командиру порта и потребовал назначения комиссии для технической проверки станков и контрольно-измерительных приборов. Неисправное научное оборудование и измерительную аппаратуру заменили новым эффективным лабораторным оснащением. При проверке комиссией состояния самого Опытового бассейна оказалось, что его чаша, сделанная цельноналивной, а не из отдельных секций, за восемь лет эксплуатации от усадки покрылась многочисленными поперечными трещинами, протекала и требовала срочного ремонта. По распоряжению Крылова ее покрыли прочнейшим портландским цементом.

Внутреннее помещение Опытового бассейна. Рисунок начала XX в.

Сослуживцы А. Н. Крылова вспоминали, что «до принятия заведования Опытовым бассейном Алексеем Николаевичем, деятельность этого учреждения приносила более чем скромные результаты. Придя на службу, Крылов увидел в бассейне небольшую подводную лодку. Старший помощник объявил, что эта лодка пензенского помещика Пукалова стоит в бассейне уже более трех лет по приказанию командира Санкт-Петербургского порта, якобы для испытания. За эти годы никаких испытаний не проводилось, а „изобретатель“ приходит только 20-го числа каждого месяца и получает по 500 рублей жалованья. По требованию Алексея Николаевича договор с пензенским помещиком расторгнули, а лодку из бассейна убрали».

Внутреннее помещение Опытового бассейна. Начало XX в.

Используя экспериментальные данные, полученные в Опытовом бассейне, ученый решил проблему непотопляемости судов, доказав, что для спасения боевых кораблей, получивших пробоины, необходимо не откачивать воду, а, наоборот, затоплять другие отделения, кроме поврежденных, чтобы судно не опрокинулось.

Эскадренный броненосец «Ослябя». Первый военный корабль русских ВМС, построенный по теоретическому чертежу, составленному в Опытовом бассейне. 1905 г.

После исследований моделей боевых кораблей по программе испытательной лаборатории многие из них получили надежную «путевку в жизнь». В числе этих боевых судов – крейсер «Аврора» и многие другие прославленные линейные корабли, броненосцы, крейсера и миноносцы.

Крейсер 2-го ранга «Аврора». Фото 1903 г.

В 1900 году исследовательский бассейн посетил контр-адмирал С. О. Макаров и предложил Крылову произвести измерение угла дифферента при ходе ледокола «Ермак» во льдах. Ученый выполнил эксперимент на модели судна в бассейне, а затем и непосредственно в обычном рабочем рейсе ледокола.

22 февраля 1900 года ученый лично произвел наблюдения над сопротивлением, оказываемым льдами движению ледокола. В итоге анализа лабораторных данных, полученных в Опытовом бассейне и при ходе «Ермака» во льдах, А. Н. Крылов получил материал, позволивший кораблестроителям внести соответствующие коррективы при проектировании и строительстве судов ледокольного флота России.

В ночь на 27 мая 1900 года на складах Новой Голландии возник пожар, от которого частично пострадал и Опытовый бассейн. Были повреждены или приведены в полную негодность ценные лабораторные приборы и инструменты. К удивлению сотрудников научной лаборатории, Алексей Николаевич, проявив недюжинные организаторские способности, сумел оперативно добиться у начальника Главного управления кораблестроения и снабжений вице-адмирала Верховского необходимой финансовой помощи, сравнительно быстро восстановить работу Опытового бассейна и вновь приступить к модельным и натурным испытаниям.

После Октябрьской революции 1917 года Новая Голландия по-прежнему находилась в распоряжении Военно-морского ведомства. В 1924 году здесь продолжили свою работу научно-исследовательские учреждения флота. В старой лаборатории произвели капитальный ремонт здания, оборудования и чаши Опытового бассейна. В 1934 году бассейн удлинили на 27 метров, полностью обновили его контрольно-измерительную аппаратуру и оборудование. Рядом с бассейном смонтировали кавитационную трубу для экспериментальных испытаний гребных винтов военных кораблей. Все научно-исследовательские коллективы и группы, базировавшиеся на территории Новой Голландии, подчинили Институту судостроения – будущему Центральному научно-исследовательскому институту им. академика А. Н. Крылова.

Перед революционными потрясениями, в 1915 году, по просьбе руководства Морского министерства, фирма «Русское общество беспроволочных телеграфов и телефонов» соорудила на территории Новой Голландии мощную радиостанцию, способную поддерживать связь с кораблями не только на Балтике, но и в пределах акватории Черного моря. Для размещения этой совершенной для того времени радиостанции специально соорудили трехэтажное кирпичное здание на набережной Крюкова канала, у протока во внутренний бассейн. В тревожные дни октябрьского переворота 1917 года радиостанция Новой Голландии не бездействовала.

25 октября в 12 часов дня отряд революционных матросов второго флотского экипажа, базировавшегося в Крюковских казармах, захватил радиостанцию Морского генерального штаба в Новой Голландии. Правда, оказалось, что «захват» матросы произвели чисто символически, ибо личным состав этого закрытого военного объекта находился под полным влиянием своих собратьев по службе и сочувствовал большевикам. Радисты заверили комиссара Сладкова, что радиостанция теперь будет информировать Военно-революционный комитет о содержании всех принятых депеш и ни одной радиограммы они не передадут без санкции комиссара.

В. И. Ленин

С этого периода все решения и декреты Совета Народных Комиссаров передавались в эфир радистами Новой Голландии. Отсюда 8 ноября 1917 года в пять часов утра по распоряжению В. И. Ленина передали радиограмму Совнаркома, обязывающую генерала Духонина начать переговоры с командованием австро-германских войск о прекращении военных действий и о перемирии. Духонин отказался выполнить решение II Всероссийского съезда Советов, и в войска тогда передали распоряжение В. И. Ленина о смещении непокорного генерала с поста главнокомандующего и о назначении главкомверхом прапорщика Н. В. Крыленко.

Главкомверх, прапорщик Н. В. Крыленко

В ночь на 9 ноября на радиостанцию Новой Голландии прибыл Ленин вместе с Крыленко.

Бывший председатель комитета большевиков радиостанции Новой Голландии С. Н. Сазонов писал в своих воспоминаниях: «9 ноября я находился на радиостанции до полуночи, а затем ушел отдыхать. Спустя два часа меня поднял с постели тревожный звонок. Дежурный радист сообщил мне о прибытии на станцию представителей Смольного, просивших меня срочно прибыть в аппаратный зал. В помещении радиостанции я увидел, сидящего за столом дежурного, человека в пальто и шапке. В нем я узнал В. И. Ленина, по указанию которого радист включил передатчик, послал в эфир свои позывные и начал передавать обращение, написанное Владимиром Ильичом. Оно было адресовано всем полковым, дивизионным, корпусным, армейским и другим комитетам, всем солдатам революционной армии и матросам революционного флота. В обращении говорилось, что главнокомандующий Духонин отказался вести переговоры о перемирии, что новым главнокомандующим назначен прапорщик Н. В. Крыленко. Обращение заканчивалось словами: „Солдаты! Дело мира в ваших руках! Бдительность, выдержка, энергия и дело мира победит!“».

Генерал Н. Н. Духонин

Начиная с 20-х годов прошлого столетия Новая Голландия по-прежнему оставалась в распоряжении Военно-морского ведомства (теперь СССР). Объект отнесли к разряду так называемых закрытых или секретных советских предприятий, и доступ на его территорию теперь осуществлялся лишь по специальным пропускам.

До 1926 года в Новой Голландии находился Архив Морского министерства (ныне – Российский государственный архив Военно-морского флота).

В эти годы по распоряжению руководства Морского порта на исторической территории Новой Голландии систематически разрушались некоторые старинные постройки и возводились новые технические строения. Подобное отношение администрации засекреченного объекта к заповедному комплексу времен Петра Великого, ни в коей степени не только не украшало его, а, наоборот, нанесло в те годы значительный ущерб его первоначальному архитектурному виду. К этому также следует добавить и немалые разрушения Новой Голландии и каналов его окружающих, причиненные регулярными массивными бомбардировками и систематическими артобстрелами в годы Великой Отечественной войны.

Правда, к чести Морского министерства, можно отдать ему должное в том, что оно неоднократно поддерживало после завершения войны предложения историков и архитекторов о восстановлении разрушенных исторических объектов Новой Голландии и реставрации поврежденных зданий на ее территории. Однако все это требовало немалых финансовых средств, а их хроническое отсутствие в послевоенное время всегда являлось объективным тормозом в деле реализации намеченных и даже согласованных с руководством города реставрационных мероприятий.

Споры об изменении статуса и реконструкции острова возобновились лишь в конце 80-х – начале 90-х годов XX века. В эти годы вновь возникли предложения о ликвидации хаотичной мелкой застройки, не украшающей исторический облик Новой Голландии, и разрабатывались проекты превращения его территории в благоустроенный озелененный деловой и культурный центр города.

В конце 80-х годов прошлого столетия архитектор В. Б. Фабрицкий выдвинул на рассмотрение свой проект, главная идея которого заключалась в превращении петровского острова в центр международного сотрудничества и размещения на нем культурно-деловых сооружений. Реализацией подобного проекта, по мнению автора, будет приостановлено дальнейшее разрушение исторически сложившегося облика Новой Голландии.

В. Б. Фабрицкий. Проект реконструкции Новой Голландии

Идею ленинградского архитектора поддержали А. Нарусбаев и А. Жумахов – представители ассоциации, членами которой стали в 1990 году семь организаций города, в том числе институты «Союзпроектверфь», «Гипротеатр», «Фундаментпроект», «Гипроторг» и другие учреждения, высказавшие твердое желание принять участие в реконструкции Новой Голландии.

Поддерживая идею архитектора В. Б. Фабрицкого, члены творческой ассоциации несколько развили ее, полагая, что «на петровском острове возможно создание комплекса из отдельных национальных центров, объединенных морской тематикой. При этом, по их мнению, в него обязательно должны были войти и реставрированные (а не перестроенные) наиболее ценные старинные сооружения, сохранившиеся в Новой Голландии». Авторы этого проекта упомянули, что еще сто лет тому назад организации, расположенные на острове, «служили целям международного общения. Новую Голландию посещали мореходы из Скандинавии, Германии, Англии и других европейских государств».

Автор проекта реконструкции Новой Голландии, архитектор В. Б. Фабрицкий

Проектом лауреата Государственной премии ленинградского архитектора Вениамина Борисовича Фабрицкого тогда даже заинтересовался директор французской компании «СВС» Жан Нолле, предложивший зодчему купить у него проект, демонстрировавшийся в те годы на многих выставках в городах европейских стран. Автор книги «Новая Голландия и ее окружение» Т. Соловьева, упоминая об этом факте писала: «В Париже проект одобрил тогдашний мэр города Жак Ширак. Благодаря такой поддержке была достигнута договоренность о начале финансирования реставрационных работ в Новой Голландии французами. Главным условием этого инвестора было освобождение острова Новой Голландии до 1993 года от присутствия военных учреждений. Для реализации проекта было образовано совместное с французами предприятие „Петрофранс“. Проект реставрации Новой Голландии архитектора Фабрицкого поддержала общественность города и специалисты. Одобрил проект и первый мэр Санкт-Петербурга – А. А. Собчак, обратившийся с просьбой о реализации проекта талантливого архитектора к президенту России и в Совет министров. 5 октября 1991 года Совет министров вынес постановление № 519 „О реконструкции и реставрации памятников архитектуры ансамбля «Новая Голландия» в Санкт-Петербурге“».