Текст книги "Сказки полнолуния. Сборник новелл"

Я решил выбраться через окно и нарушить, таким образом, свое джентльменское обещание. Занавеска была осторожно отодвинута в сторону, и я, прислушиваясь к каждому шороху и шелесту листьев, взгромоздился на окно и медленно выглянул наружу.

Вокруг не было никого, и я счел свою задачу почти выполненной, однако, в последнее мгновение я заметил край топора, нервно вздрагивающий где-то сбоку. Это была ловушка и я едва успел довольно неловко упасть обратно в окно, больно ударившись при этом головой. Тотчас же снаружи раздался громкий смех, будто надо мной решил посмеяться какой-то помешанный.

Разумеется, это был черный бородач.

***

Часы пробили уже четыре, когда я, забившись как кролик обратно в маленькую кухоньку, судорожно глотал воздух, ожидая пришествия маньяка, вздумавшего взять меня измором.

Я увидел, что в разбитом слуховом окне блеснул огонь фонаря. Кто-то, вероятно тот, о ком я все время думал, просунул зажженный фонарь в маленькое отверстие слухового окна и стал водить им, словно охотник высматривает свою добычу. Я осмелился на дерзкую вылазку в комнату и тихо вернулся назад с большим камнем, что протаранил прежде одно из окон домика. Мне стоило огромного мужества запустить этот камень в фонарь…

В кухне стало гораздо темнее, ибо лунный свет теперь один освещал маленькое помещение. Фонарь был разбит, а его хозяин, будто бы ожидая такого поступка с моей стороны, бешено хохотал снаружи, время от времени ударяя топором по деревянной стене.

На протяжении еще четверти часа домик и я, подверглись самым ужасным испытаниям…

Я покинул кухню, ибо был уже не в силах слышать этот безумный смех…

Вторая рама была подвергнута жесточайшей экзекуции, превратившись в месиво изрубленных досок и раскрошенного стекла…

На крышу взобрался кто-то очень массивный, и, сотрясая весь домик, похоже стал танцевать странный ритуальный танец…

В дверь беспрестанно молотил железный кулак, и я не узнавал в нем звук удара топора…

Тени мелькали сквозь занавески, чудесным образом задернутые чьей-то рукой…

Мне казалось, что ад, в котором я очутился теперь состоит из множества участников, что место черного бородача заменил целое скопление чудовищ и вампиров.

Я терпеливо ждал наступления утра, спрятавшись в самый потайной уголок домика. Это был маленький чулан без двери возле самого входа в домик, про который я забыл, пользуясь такой ненадежной кухней.

Неожиданно началась гроза и это событие немного скрасило тот ужас, что я испытал за последние минуты. Гром гремел не переставая, и домику изрядно доставалось с неба…

Я немного пришел в себя, когда заметил, что маленькая западня перестала быть похожей на чистилище и больше напоминала крохотную повозку бродячего цирка, сотрясаемую сильным дождем и ветром.

Мысль о бродячем цирке напомнила мне о Розмари, и я поклялся сам себе, что непременно продержусь еще час до наступления утра. Я дал священный обет в то самое время, когда настенные часы громко отбивали пять часов.

В это мгновение дверь снова была побеспокоена, и на этот раз ее коснулся отнюдь не массивный топор. Я услышал железный лязг и шум отпираемого замка и еще больше сжался от страха. Ночной кошмар, безумный ужас приближался ко мне…

Мое убежище было весьма удачным на этот раз. Я затаился в чулане за большим ящиком, половина которого была завалена старым тряпьем и бог весть какой рухлядью. Меня совсем не было видно, и, кроме того, если бы вошедший прошел в комнату, так и не увидев меня, я, возможно смог бы проскользнуть за его спиной к открытой двери и навсегда покинуть этот адский домик.

Сердце мое забилось от близости свободы, и я согнулся в три погибели, дабы еще уменьшиться в размерах и стать невидимкой. В этом было и одно существенное неудобство. Я больше не видел происходящего у двери, и полагался теперь только на свой слух.

В дверь вошел какой-то человек, прерывисто дыша и ступая очень неуверенно. Я позволил себе неслыханную дерзость вытянуть шею и посмотреть на него. Это был черный бородач.

Мой жестокий преследователь стоял совсем близко от меня с огромным топором в руках и напряженно прислушивался к малейшему шороху. Я не позволил себе попасться на его уловку и притаился как маленький мышонок. Бородач сжал в руке топор и осторожно прошел в комнату. В полумраке я едва рассмотрел, как он зажигает свечу.

Теперь наступил момент, когда я мог вырваться на свободу. Я тихо выбрался из чулана и едва ли не выпрыгнул на порог. Увы, путь мне загородила черная тень, которая оттолкнула меня с такой силой, что я упал на пол словно подкошенный.

На пороге стояла та самая мерзкая старуха, которая заманила меня в эту ловушку.

– Встаньте, Генрих! – сказала она и помогла мне приподняться.

Я был словно ослеплен увиденным и едва добрался до лежанки. Устроившись на ней, я поднял голову и осмотрелся. Старуха стояла рядом с черным бородачом. Они обменялись настороженными взглядами…

Часы пробили шесть утра и я был до крайности удивлен этим. Мне казалось, что со времени прошлого боя часов не прошло и четверти часа.

– Вы выполнили мое условие, Генрих, этот человек не причинит вам никакого вреда… это дядя Розмари преподобный отец Корнелиус, аббат. Если вам угодно, он обвенчает вас с Розмари тотчас же…

После перенесенных тягот этой ночи я был готов поверить в любую чушь, только бы это было не опасно и не смертельно для меня. Услышав про дядю, который, по словам Розмари, преследовал ее, я окончательно запутался. Впрочем, если он действительно собирается обвенчать нас, вероятно теперь для Розмари этот опасный маньяк не представляет прежней угрозы.

Старуха протянула мне флягу с холодным пивом, я отхлебнул совсем немного и тотчас же, совершенно не думая, произнес:

– Я согласен обвенчаться с моей возлюбленной Розмари Леклер немедленно.

Старуха как будто обрадовалась этому известию и предложила мне выпить еще немного пива.

– Это хорошо взбодрит вас, дорогой Генрих…

Я выпил еще несколько глотков пива и заметил, что он стало еще более холодным. Этот напиток вновь произвел на меня неожиданное действие – я совсем потерял волю и был готов повторять любую глупость, которую бы мне сказали.

Старая ведьма между тем, помогла мне приподняться и встала рядом со мной. Черный бородач довольно ловко облачился в сутану, которая была у него в руках. Я мог бы поклясться на Библии, что прежде в этих самых руках он держал отточенный топор.

– Сын божий Анри, согласен ли ты взять в жены девицу Розмари Леклер, присутствующую здесь?..

Я выдавил из себя согласие и даже не стал смотреть, где стояла Розмари, ибо мозг мой был парализован дьявольским напитком.

Черный аббат между тем не терял времени даром и снова заговорил:

– Розмари Леклер, урожденная Зауберн, согласна ли ты взять в мужья Анри Ла Фонтена, присутствующего здесь?..

– О да, святой отец, – послышался голос ужасной старухи, и я нашел в себе силы медленно повернуть голову в сторону своей пока еще невесты.

Теперь у меня не было сомнений, если мерзкий дьявол, облаченный в черную сутану, сейчас произнесет слова, которые всегда говорят священники, услышав согласие обоих брачующихся, то я стану законным мужем проклятой старухи Зауберн, в доме сестры которой я сейчас нахожусь.

Сатана, наряженный в сутану под видом аббата Корнелиуса не заставил себя долго ждать и произнес необходимую фразу, покончив с церемонией венчания.

Разум мой, все еще затуманенный, и вероятно под действием колдовского напитка, едва смог осознать всю чудовищность моего положения. Я едва нашел в себе силы спросить эту старую страшную ведьму:

– Где… где же Розмари?..

Старуха властно повернула своей рукой мою голову к себе, а таинственный священник-оборотень поднес к нашим лицам зажженную свечу.

Теперь я имел возможность рассмотреть эту мерзкую гадину, только что ставшую моей женой.

Я долго всматривался в морщинистое лицо, теперь уже до самой смерти обезображенное старостью и с ужасом понимал, что пакостная старуха возможно не врет. Передо мной стояла Розмари, я все-таки узнал некоторые черты ее лица, но это была лишь жалкая копия моей возлюбленной. Старость и дряхлость изрядно изуродовали прежнюю молодость, свежесть и очарование. Это была как будто бы не сама Розмари, а ее столетняя бабушка, странным образом еще не угодившая в могилу…

***

– Меня зовут Розмари Леклер, или вернее сказать, теперь Розмари Ла Фонтен. Мне девяносто девять лет. В юности я жила в Страсбурге и выступала на ярмарках и вечеринках в составе бродячей труппы артистов. Наши выступления имели большой успех.

Однажды на ярмарке, меня приметил один очень важного вида господин и прислал вместе с луидором коротенькую записку, в которой назначал мне тайную встречу неподалеку от городского парка. Я долго колебалась, стоит ли идти на rendez-vous44
  свидание (фр.)


[Закрыть], но моя тетушка Жанетт, обрадовалась таким деньгам, и сказала мне, что от подобных предложений молодым девушкам неприлично отказываться, тем более, если свидание будет с почтенным господином.

Я пришла на свидание. Этот господин, оказался королевским прокурором по фамилии Ла Фонтен. Он был очень влиятелен в городе и имел много денег. Этот человек не стал слишком долго расточать мне свои комплименты и сразу предложил мне стать его любовницей. В панике я сбежала от этого дерзкого соблазнителя и едва добралась до нашего бродячего цирка. Всю обратную дорогу меня преследовали какие-то люди, очевидно посланные господином Ла Фонтеном, чтобы догнать меня. Как я уже сказала, мне повезло добраться до своих друзей целой и невредимой, хотя и до смерти напуганной.

Наш цирк очень скоро покинул Страсбург. Мы путешествовали по Франции и Германии и только через два года мы снова оказались в этом городе, который бурлил во время очередной ярмарки.

Труппа артистов неплохо заработала в эти дни, но одно событие перечеркнуло все… в один из дней к нам ворвались полицейские и устроили обыск. Кажется, они нашли какую-то вещь, украденную накануне у местного богача. Это было невероятно, но эту ценность разыскали именно среди моих вещей, и потому я была схвачена и отдана под суд как воровка.

Королевский суд был немилосерден ко мне и остался равнодушен к моим мольбам. Сколько бы я не твердила, что не брала ничего чужого в этом городе, мне никто не поверил. Прокурор Франсуа Ла Фонтен был кровожаден и безжалостен. Он убедил суд в моей виновности, и я угодила в тюрьму по ложному обвинению на целых три года.

С тех пор я больше не выступала с цирком. Даже, когда ворота адской тюрьмы распахнулись и я вышла на свет божий, мое сердце было так переполнено болью, что при слове «цирк», меня бросало в дрожь. Я была поденщицей, судомойкой, служанкой, прядильщицей и еще бог весть кем, но никогда больше не выступала на подмостках и рыночных площадях.

Когда мне исполнилось шестьдесят девять лет, меня не стало.

Прошло тридцать лет. Благодаря черной магии и страшному правилу «двух недель», я снова восстала из царства мертвых и оказалась среди живых ровно на этот срок. Этот аббат, который стал свидетелем и вершителем нашего венчания, магистр черной магии и слуга Люцифера. Я заключила с ним договор, который собираюсь выполнить. Моя месть свершилась, я заберу с собой в небытие правнука человека, который растоптал мою жизнь. Анри Ла Фонтен, вы не станете отрицать, что этот негодяй Франсуа Ла Фонтен был вашим прадедом?..

Этот долгий монолог прервался, ибо я должен был ответить на вопрос. Действие этого проклятого пива наконец закончилось, и я мог отвечать, как мне угодно. Я больше не был безвольным бараном, ведомым к живодеру.

– Да, мой прадед был королевским прокурором, но это было едва ли не сто лет назад. Я не считаю своим долгом отвечать за поступки своих предков…

Старуха по имени Розмари покачала своей дряхлой головой и продолжила свой рассказ.

– Заключив соглашение с отцом Корнелиусом, я на время обрела молодость и прежнюю грацию. Мне не составило труда добраться до Страсбурга и присоединиться к труппе бродячих артистов. Я знала, что некий Анри Ла Фонтен, правнук королевского прокурора будет на этой ярмарке и наверняка увидит меня. Я была уверена, что пороки, которым предавался покойный Франсуа, перешли и к юному отпрыску его рода. Он заметил меня и вожделел. Я разыграла наивную дурочку и очаровала юного повесу. Мы уговорились бежать вместе, но мне хотелось не просто забрать его с собой в преисподнюю, но, прежде, как следует напугать, как это сделали со мной подручные его прадеда Франсуа. Кроме того, я подумала, что наше кладбище будет отличным пристанищем этому юному развратнику. Я написала ему записку, где объяснила свое бегство преследованием жестким дядей. О нет, аббат Корнелиус мне не дядя и никогда не преследовал меня.

Целую ночь, мой добрый помощник и любезный друг чудовищным образом глумился над неокрепшим умом повесы и праздношатайки по имени Анри. Он искал любви для остроты ощущений, я же дала ему возможность познать и быть может насладиться совсем другим чувством – страхом.

Старая ведьма на минуту замолчала, в наступившей тишине я отчетливо слышал ее прерывистое дыхание. В этот миг мне хотелось умереть и больше никогда не видеть этого ужаса. Кошмар не развеялся с первыми утренними лучами, он лишь приобрел какое-то новое естество, которое я был не в силах осознать. Ночной ужас, вопреки предположениям новоиспеченной мадам Ла Фонтен, не принес мне наслаждения страхом, но, во всяком случае, эти ужасы были мне теперь понятны. Я принял эту месть как должное, и хотя не был согласен с такими методами, все же простил ту, которая некогда звалась Розмари.

– Аббат Корнелиус, – продолжала старуха, – с должным усердием исполнил мою просьбу превратить отпрыска рода Ла Фонтенов в дрожащий осиновый лист на целую ночь, но я сочла бы это слишком мягким наказанием. Это венчание развязывает мне руки… срок в четырнадцать дней истекает сегодня в полдень, я собираюсь забрать своего драгоценного мужа в нашу родовую могилу. Я думаю, нам хватит места на двоих. Сегодня, ровно в полдень, мы должны покинуть этот домик и посетить местное кладбище, которое находится всего в двух минутах ходьбы отсюда за оградой дома фрау Цербер… Мой благородный муж, я выведу вас из этого дома, ибо без меня вы умрете на пороге… до полудня осталось еще несколько часов, вы можете начинать молиться и прощаться с этим светом.

С этими словами старуха и аббат Корнелиус покинули этот домик.

***

Все это могло показаться бредом или дурным сном, но я знал, что это действительно произошло со мной и не питал никаких иллюзий по поводу своего освобождения. Я припомнил одну занятную книгу, которую читал когда-то в юности, кажется, ее написал один немец… я не смог точно назвать его имя. В этой книге все происходило очень похоже на мой случай. Старая ведьма, восставшая из ада посредством черной магии и вмешательства слуги Люцифера на срок в две недели, вознамерилась прихватить с собой одного изрядного негодяя, который некогда приложил руку к ее смерти. Он оказался в одном доме со старой ведьмой и должен был умереть, как только переступит порог, чтобы выбраться наружу.

Это все, что мне удалось вспомнить из этой книги, но и этого оказалось достаточно, чтобы у меня созрел план моего спасения.

***

Я запер двери изнутри и забаррикадировал окна, чем только было возможно. Теперь я был словно в осажденной крепости, но пока меня никто не атаковал. Я знал, что почти до самого наступления двенадцати часов меня никто не побеспокоит.

Часы показывали уже без четверти двенадцать, когда я услышал беспокойный стук в двери.

– Эй, мышь, затаившаяся в доме, выходи на свет! Есть еще несколько минут, чтобы спокойно переступить порог этого дома.

Это без сомнения был голос аббата Корнелиуса. Он, вероятно, был удивлен моим поведением, хотя я подозревал, что он достаточно хитер и знаком с такого рода уловками.

– Что он задумал? Неужто этот юный повеса собирается остаться здесь, дабы умереть с голоду? Он не сможет переступить порог этого дома после наступления двенадцати часов!

В ответ я только засмеялся. Мой план, вероятно, имел некоторые изъяны, но я никогда не променял бы такое заточение на свободу быть погребенным заживо на местном кладбище в компании с мерзкой старухой, вздумавшей мстить совсем не тому человеку, что полагалось.

– Послушай меня, слуга Люцифера и ты, старая ведьма, которая сдохнет уже через пять минут. Я никогда не последую за вами, даже если вы ведете меня прямиком в рай. Пусть себе я останусь в этом жутком и убогом домике до конца моей жизни, но это будет мой выбор, который я всегда оставляю за собой!

Я говорил несколько сумбурно и невпопад, но главного я добился. Мои смертельные враги были разъярены от бессильной злобы и только лишь смогли бросить в мою сторону несколько жестоких ругательств.

В щель заваленного всяким хламом окна я увидел две полупрозрачные фигуры, плывущие в сторону повалившейся ограды старого кладбища. В небольшом домике, что граничил с погостом, было открыто окно. Я увидел какую-то женщину, что смотрела в их сторону и недовольно качала головой. Должно быть это была фрау Цербер, о которой они говорили.

Вскоре два силуэта растворились за деревьями, чтобы больше никогда не появляться на людях.

Часы пробили полдень. Теперь я знал, что этот домик станет мне тюрьмой на долгие годы, если я не придумаю какую-нибудь хитрость, чтобы обойти это проклятие.

***

Природный ум всегда служил мне верой и правдой и вот теперь я полагался на него безоглядно.

Я вычистил и выскоблил этот домик, окна теперь не загромождала старая полуразвалившаяся мебель. Ветер приятно освежал унылое помещение.

Несколько раз я пытался выбраться из домика, прибегая то к одной, то к другой уловке. Окно, что теперь было лишено рамы, стало моей первой попыткой. Я вывалился через него, но как только мои ноги ощутили мягкую траву, я почувствовал наступление сильнейшего приступа. Я едва смог вернуться обратно, прежде чем очередной спазм не убил меня…

Дымоход оказался чересчур узок для парня моих размеров, ведь это был очень маленький домик с крохотной печью. Пришлось оставить эту нелепую затею…

Я обнаружил под деревянным полом небольшой подвал, но в этом домике, даже в заваленном рухлядью чулане не оказалось лопаты, чтобы прорыть подкоп. Увы, эта не вырытая лазейка похоже не принесет мне успеха.

Мне довелось попробовать и дверь, как способ покинуть этот колдовской дом. Я катался в страшных судорогах после неудачной попытки, и только чудом дополз до дверного проема, чтобы снова посмеяться над судьбой.

На второй день моего заточения я сумел привлечь внимание фрау Цербер, которая очевидно шла домой после посещения рынка. У меня, по счастью, оказалось достаточно денег, чтобы купить по двойной цене всю ее корзинку вместе с овощами, зеленью и хлебом. Кроме того, я уговорился с этой женщиной, что она будет снабжать меня съестными припасами не реже чем раз в два дня. Ее сын получил от меня некоторую сумму во французских франках и отправился в Страсбург, дабы привезти сюда моего отца. Я посулил этому юнцу хорошее вознаграждение по возвращении.

Мой отец прибыл в эту захудалую деревушку под Вормсом так скоро, что я не успел даже приготовиться к его приезду. Мне пришлось долго рассказывать эту удивительную историю, в которую мой отец не поверил. Я доказал ему правдивость своих слов, хотя для этого мне пришлось снова оказаться на грани жизни и смерти. Кажется, это все-таки убедило его…

***

Я живу в этом домике уже несколько месяцев. Мой пытливый ум оказался способен придумать способ моего освобождения от страшного проклятия.

Мой отец привез мне ту самую книгу, что я читал в юные годы. Я перечел ее и решил разыскать автора, герра Шнайдера.

Люди моего отца привезли этого старого немца ко мне из Майнца. Я долго беседовал с этим мудрым человеком, весьма сведущим в делах магии и оккультных наук.

Мой отец заплатил большие деньги, чтобы в этой деревеньке началось строительство часовни. Да, именно так. Ее возводят прямо вокруг моего домика, чтобы колдовское жилище оказалось внутри самой часовни. Эту замечательную идею подсказал мне сам герр Шнайдер.

Как только строительство завершится, люди, нанятые моим отцом, разберут этот злосчастный домик и католический священник выведет меня на свет божий, дабы вручить мне вторую, новую жизнь.

Если мне удастся моя затея, я стану примерным католиком и добропорядочным горожанином.

…и я буду обходить стороной ярмарки, большие и не очень…

…и никогда больше не посмотрю на выступление бродячего цирка…