Текст книги "Человек-невидимка. Чудесное посещение"

Глава XVII
Посетитель доктора Кемпа

Доктор Кемп продолжал писать в своем кабинете, пока звук выстрелов не привлек его внимание. «Паф, паф, паф», – щелкали они один за другим.

– Ого! – воскликнул доктор Кемп, снова прикусив ручку, которой только что писал, и прислушиваясь. – Кто это в Бэрдоке палит из револьвера? Что еще эти ослы выдумали?

Он подошел к южному окну, открыл его и, высунувшись, стал вглядываться в ночной город – сеть освещенных окон, газовых фонарей и витрин с черными промежутками крыш и дворов.

– Как будто там, под холмом, у «Крикетистов», собралась толпа, – сказал он, всматриваясь. Затем взгляд его устремился вдаль, где светились огни судов и пристань, – небольшое, ярко освещенное строение сверкало, точно желтый алмаз. Молодой месяц всходил над западной стороной холма, а яркие звезды сияли почти как под тропиками.

Минут через пять, в течение которых мысль его уносилась к социальным условиям будущего и блуждала в дебрях беспредельных времен, доктор Кемп вздохнул, опять закрыл окно и вернулся к письменному столу.

Примерно через час после этого у входной двери позвонили. С тех пор как доктор Кемп услышал выстрелы, работа его шла вяло, и он то и дело отвлекался и задумывался. Когда раздался звонок, он оставил работу и стал прислушиваться. Он слышал, как прислуга пошла открывать двери, и ждал ее шагов на лестнице, но она не пришла.

– Кто бы это мог быть? – сказал доктор Кемп.

Он попытался снова приняться за работу, но это ему не удавалось. Тогда он встал, вышел из кабинета и спустился по лестнице на площадку, там он позвонил и, когда в холле, внизу, появилась горничная, спросил ее, перегнувшись через перила:

– Письмо принесли?

– Нет, случайный звонок, сэр, – ответила горничная.

«Я что-то нервничаю сегодня», – сказал Кемп про себя.

Он вернулся в кабинет, решительно принялся за работу.

Через несколько минут был уже весь поглощен ею. Тишину в комнате нарушало лишь тиканье часов да поскрипывание пера, двигавшегося по бумаге в самом центре светлого круга, отбрасываемого лампой на столе.

Было два часа ночи, когда доктор Кемп решил на сегодня закончить работу. Он поднялся, зевнул и спустился вниз, в свою спальню. Он уже снял пиджак и жилет, как вдруг почувствовал, что ему хочется пить. Взяв свечу, он спустился в столовую, чтобы поискать там сельтерской и виски.

Научные занятия сделали доктора Кемпа весьма наблюдательным; возвращаясь из столовой, он заметил темное пятно на линолеуме возле циновки, у самой лестницы. Он поднялся уже наверх, как вдруг задал себе вопрос, откуда могло появиться это пятно. Это была, очевидно, подсознательная мысль. Но как бы то ни было, он вернулся в холл, поставил сифон и виски на столик и, нагнувшись, стал исследовать пятно. Без особого удивления он убедился, что оно липкое и багровое, совсем как подсыхающая кровь.

Прихватив сифон и бутылку с виски, он поднялся наверх, внимательно глядя по сторонам и пытаясь объяснить себе, откуда могло появиться кровавое пятно. На площадке он остановился и в изумлении уставился на дверь своей комнаты: ручка двери была в крови.

Он взглянул на свою руку. Она была совершенно чиста, и тут он вспомнил, что, когда он вышел из кабинета, дверь в его спальню была открыта, – следовательно, он к ручке двери и не прикасался. Он твердым шагом вошел в спальню; лицо у него было совершенно спокойное, разве лишь несколько более решительное, чем обыкновенно. Взгляд его, внимательно озирая комнату, упал на кровать. На одеяле темнела лужа крови, а простыня была разорвана. Когда он первый раз вошел в комнату, он этого не заметил, так как направился прямо к туалетному столику. В одном месте постель была смята, как будто кто-то только что сидел на ней.

Тут ему почудилось, что чей-то голос негромко воскликнул: «Боже мой! Да ведь это Кемп!» Но доктор Кемп не верил в таинственные голоса.

Он стоял и смотрел на смятую постель. Должно быть, ему просто послышалось? Он снова огляделся, но не заметил ничего подозрительного, кроме смятой и запачканной кровью постели. Тут он ясно услыхал какое-то движение в углу комнаты, возле умывальника. В душе всякого человека, даже самого просвещенного, гнездятся какие-то неуловимые остатки суеверия. Жуткое чувство охватило доктора Кемпа. Он затворил дверь спальни, подошел к столику и поставил на него сифон. Вдруг он вздрогнул: в воздухе, между ним и умывальником, висела окровавленная повязка из полотняной тряпки.

Пораженный, он стал вглядываться. Это была одна повязка – аккуратно сделанная, но совершенно одна. Он хотел подойти и схватить ее, но чье-то прикосновение остановило его, и он услыхал голос, раздавшийся совсем рядом.

– Кемп! – сказал Голос.

– А? – сказал Кемп, разинув рот.

– Не пугайтесь, – продолжал Голос. – Я невидимка.

Кемп некоторое время ничего не отвечал, только глядел на повязку.

– Невидимка? – сказал он, наконец.

– Невидимка, – повторил Голос.

Кемпу припомнилась история, которую он так усердно высмеивал всего лишь сегодня утром. Но в эту минуту он, по-видимому, не очень испугался и удивился. Только впоследствии он мог отдать себе отчет в своих чувствах.

– Я считал, что все это выдумка, – сказал он. При этом у него в голове вертелись доводы, которые он приводил утром. – Вы в повязке? – спросил он.

– Да, – ответил Невидимка.

– О! – взволнованно сказал Кемп. – Вот так штука. – Но тут же спохватился. – Вздор. Фокус какой-нибудь. – Он быстро шагнул вперед, и рука его, протянутая к повязке, встретила невидимые пальцы.

При этом прикосновении он отпрянул и изменился в лице.

– Ради бога, Кемп, не пугайтесь. Мне так нужна помощь! Постойте!

Невидимая рука схватила Кемпа за локоть. Кемп ударил по ней.

– Кемп! – крикнул Голос. – Кемп, успокойтесь! – И невидимая рука еще крепче сжала локоть Кемпа.

Бешеное желание высвободиться овладело Кемпом. Перевязанная рука вцепилась ему в плечо, и вдруг Кемп был сшиблен с ног и брошен навзничь на кровать. Он открыл рот, чтобы крикнуть, но в ту же секунду край простыни очутился у него между зубами. Невидимка держал его крепко, но руки у Кемпа были свободны, и он неистово колотил ими куда попало.

– Будьте благоразумны, – сказал Невидимка, который, несмотря на сыпавшиеся на него удары, крепко держал Кемпа. – Ради бога, не выводите меня из терпения! Лежите смирно, болван вы этакий! – проревел Невидимка в самое ухо Кемпа.

Еще с минуту Кемп продолжал барахтаться, потом затих.

– Если вы крикнете, я размозжу вам голову, – сказал Невидимка, вынимая простыню изо рта Кемпа. – Я – Невидимка. Это не выдумка и не фокус. Я действительно Невидимка. И мне нужна ваша помощь. Я не причиню вам никакого вреда, если вы не будете вести себя, как обалделая деревенщина. Неужели вы меня не помните, Кемп? Я – Гриффин, мы же вместе учились в университете.

– Дайте мне встать, – сказал Кемп. – Я никуда не убегу. И дайте мне минуту посидеть спокойно.

Он сел на кровати и пощупал затылок.

– Я – Гриффин, учился в университете вместе с вами. Я сделал себя невидимым. Я – самый обыкновенный человек, которого вы знали, но только невидимый.

– Гриффин? – переспросил Кемп.

– Да, Гриффин, – ответил Голос. – В университете был на курс моложе вас, почти альбинос, шести футов ростом и широкоплечий, с белорозовым лицом и красными глазами. Получил награду за работу по химии.

– Ничего не понимаю, – сказал Кемп. – В голове у меня совсем помутилось. При чем тут Гриффин?

– Гриффин – это я.

Кемп задумался.

– Это ужасно, – сказал он. – Но какая чертовщина может сделать человека невидимым?

– Никакой чертовщины. Это вполне логичный и довольно несложный процесс…

– Это ужасно! – сказал Кемп. – Каким же образом?..

– Ужасно действительно. Но я ранен, мне больно, и я устал. О господи, Кемп, будьте мужчиной! Отнеситесь к этому спокойно. Дайте мне поесть и напиться, а пока что я присяду.

Кемп глядел на повязку, двигавшуюся по комнате; затем он увидел, как плетеное кресло протащилось по полу и остановилось возле кровати. Оно затрещало, и сиденье опустилось на четверть дюйма. Кемп протер глаза и снова пощупал затылок.

– Это почище всяких привидений, – сказал он и глупо рассмеялся.

– Вот так-то лучше. Слава богу, вы становитесь благоразумным.

– Или глупею, – сказал Кемп и снова протер глаза.

– Дайте мне виски. Я еле дышу.

– Этого я бы не сказал. Где вы? Если я встану, я не наткнусь на вас? Ага, вы тут. Ладно. Виски?.. Пожалуйста. Куда же мне подать его вам?

Кресло затрещало, и Кемп почувствовал, что стакан берут у него из рук. Он выпустил его не без усилия, бессознательно опасаясь, что стакан упадет и разобьется. Но стакан остановился в воздухе, дюймах в двадцати над передним краем кресла. Кемп глядел на стакан в полнейшем недоумении.

– Это… ну, конечно, это – гипноз… Вы, должно быть, внушили мне, что вы невидимы.

– Чушь! – сказал Голос.

– Но ведь это безумие!

– Выслушайте меня.

– Только сегодня утром я привел неоспоримые доказательства, – начал Кемп, – что невидимость…

– Плюньте на все доказательства, – прервал его Голос. – Я умираю с голода, и для человека, совершенно раздетого, здесь довольно прохладно.

– Он чувствует голод! – сказал Кемп.

Стакан виски опрокинулся.

– Да, – сказал Невидимка, со стуком отставляя стакан. – Нет ли у вас халата?

Кемп пробормотал что-то невнятное и, подойдя к платяному шкафу, вынул оттуда темно-красный халат.

– Подойдет? – спросил он.

Халат взяли у него из рук. С минуту он висел неподвижно в воздухе, потом странно заколыхался, вытянулся во всю длину и, застегнувшись, как полагается, опустился в кресло.

– Хорошо бы кальсоны, носки и туфли, – отрывисто произнес Невидимка. – И поесть.

– Все, что угодно. Но со мной в жизни не случалось ничего более нелепого.

Кемп достал из комода вещи, которые просил Невидимка, и спустился в кладовку. Он вернулся с холодными котлетами и хлебом и, пододвинув небольшой столик, расставил все это перед гостем.

– Обойдусь и без ножа, – сказал Невидимка, и котлета повисла в воздухе; послышалось жевание.

– Я всегда предпочитал сперва одеться, а потом уже есть, – сказал Невидимка с набитым ртом, жадно глотая хлеб с котлетой. – Странная прихоть!

– Рука, по-видимому, действует? – сказал Кемп.

– Будьте покойны, – сказал Невидимка.

– Но как все-таки странно…

– Вот именно. Но самое странное то, что я попал именно к вам, когда мне понадобилось сделать перевязку. Это моя первая удача! Впрочем, я и так решил переночевать в этом доме. Вам от меня не отвертеться. Страшно неудобно, что кровь мою видно, правда? Целая лужа натекла. Должно быть, она становится видимой по мере свертывания. Мне удалось изменить только живую ткань, и я невидим только, пока жив… Уже три часа, как я здесь.

– Но как вы это сделали? – начал Кемп раздраженно. – Черт знает что! Вся эта история от начала до конца – сплошная нелепость.

– Напрасно вы так думаете, – сказал Невидимка. – Все это совершенно разумно.

Он протянул руку и взял бутылку с виски. Кемп с изумлением глядел на халат, поглощавший виски. Свет от свечки, проходя сквозь дырку на правом плече халата, образовал светлый треугольник под левыми ребрами.

– Что это были за выстрелы? – спросил Кемп. – Как началась пальба?

– Там был один дурак, мой случайный компаньон, черт бы его побрал, который хотел украсть мои деньги. И украл-таки.

– Тоже невидимка?

– Нет.

– Ну и дальше что?

– Нельзя ли мне еще чего-нибудь поесть, а? Потом я все расскажу по порядку. Я голоден, и рука болит. А вы хотите, чтобы я вам рассказывал!

Кемп поднялся.

– Значит, это не вы стреляли? – спросил он.

– Нет, – ответил гость. – Стрелял наобум какой-то идиот, которого я прежде никогда не видел. Они все перепугались. Меня все пугаются. Черт бы их побрал! Но вот что, Кемп: я есть хочу.

– Пойду поищу, нет ли внизу еще чего-нибудь съестного, – сказал Кемп. – Боюсь, что там найдется немного.

Покончив с едой, – а поел он основательно, – Невидимка попросил сигару. Он жадно откусил кончик, прежде чем Кемп успел разыскать нож, и выругался, когда отстал наружный листок.

Странно было видеть, как он курил: рот, горло, зев и ноздри проступали, словно слепок, сделанный из клубящегося дыма.

– Славная штука табак! – сказал он, сильно затянувшись. – Мне очень повезло, что я попал к вам, Кемп. Вы должны помочь мне. Подумать только – в нужный момент натолкнулся на вас! Я в отчаянном положении. Я был как помешанный. Чего только я не перенес! Но теперь у нас дело пойдет. Уж поверьте…

Он выпил еще виски с содой. Кемп встал, осмотрелся и принес из соседней комнаты еще стакан для себя.

– Все это дико… но, пожалуй, я тоже выпью.

– Вы почти не изменились, Кемп, за эти двенадцать лет. Вы, блондины, мало меняетесь. Все такой же хладнокровный и методичный… Я должен вам все объяснить. Мы будем работать вместе!

– Но как это произошло? – спросил Кемп. – Как вы стали таким?

– Ради бога, дайте мне спокойно покурить! Потом я вам все расскажу.

Но в эту ночь Невидимка не рассказал ничего. У него разболелась рука; его стало лихорадить, он очень ослабел. Ему все время представлялась погоня на холме и драка возле кабачка. Он начал было рассказывать, но сразу отвлекся. Он бессвязно говорил о Марвеле, судорожно затягивался, и в голосе его слышалось раздражение. Кемп старался извлечь из его рассказа все, что мог.

– Он меня боялся… Я видел, что он меня боится, – снова и снова повторял Невидимка. – Он хотел удрать от меня, только об этом и думал. Какого я дурака свалял! Ах, негодяй! Надо было убить его…

– Где вы достали деньги? – вдруг спросил Кемп.

Невидимка помолчал.

– Сегодня я не могу вам сказать, – ответил он.

Вдруг он застонал и нагнулся вперед, схватившись невидимыми руками за невидимую голову.

– Кемп, – сказал он, – я не сплю уже третьи сутки, за все это время мне удалось вздремнуть час-другой, не больше. Я должен выспаться.

– Хорошо, – ответил Кемп. – Располагайтесь тут, в моей комнате.

– Но разве можно спать? Если я засну, он удерет. Эх! Не все ли равно!

– Рана серьезная? – отрывисто спросил Кемп.

– Пустяки – царапина. Господи, как мне спать хочется!

– Так ложитесь.

Невидимка, казалось, смотрел на Кемпа.

– У меня нет ни малейшего желания быть пойманным моими ближними, – медленно проговорил он.

Кемп вздрогнул.

– И дурак же я! – воскликнул Невидимка, ударив кулаком по столу. – Я сам подал вам эту мысль.

Глава XVIII
Невидимка спит

Несмотря на усталость и ранение, Невидимка все же не положился на слово Кемпа, что на свободу его не будет никаких посягательств. Он осмотрел оба окна спальни, поднял шторы и открыл ставни, чтобы убедиться, что этим путем можно бежать в случае надобности. За окнами стояла мирная ночная тишина. Над холмами заходил молодой месяц. Затем Невидимка осмотрел замок спальни и двери уборной и ванной, чтобы убедиться, что и отсюда он сможет ускользнуть. Наконец, он заявил, что удовлетворен. Он стоял перед камином, и Кемп услышал звук зевка.

– Мне очень жаль, – сказал Невидимка, – что я не могу сейчас рассказать вам обо всем, что я сделал. Но я положительно выбился из сил. Это нелепо, спору нет. Это чудовищно. Но, верьте мне, Кемп, это вполне возможно. Я сделал открытие. Я думал сохранить его в тайне. Но это немыслимо. Мне необходим помощник. А вы… Что только мы не сможем сделать!.. Впрочем, оставим все это до завтра. Теперь, Кемп, я должен уснуть – иначе я умру.

Кемп стоял посреди комнаты, глядя на безголовый халат.

– Так я оставлю вас, – сказал он. – Но это невероятно… Еще три таких происшествия, переворачивающих вверх дном все мои теории, и я сойду с ума. И все же, по-видимому, это так! Не надо ли вам еще чего-нибудь?

– Только чтоб вы пожелали мне спокойной ночи, – сказал Гриффин.

– Спокойной ночи, – сказал Кемп и пожал невидимую руку.

Он боком направился к двери. Вдруг халат быстро подошел к нему.

– Помните, – произнес халат. – Никаких попыток поймать или задержать меня. Не то…

Кемп слегка изменился в лице.

– Ведь я, кажется, дал вам слово, – сказал он.

Кемп вышел, тихонько притворил за собой дверь, и ключ немедленно щелкнул в замке. Пока Кемп стоял, не двигаясь, с выражением покорного удивления на лице, раздались быстрые шаги, и дверь ванной также оказалась запертой. Кемп ударил себя рукой по лбу.

– Сплю я, что ли? Весь мир сошел с ума или это я помешался? – Он засмеялся и потрогал рукой запертую дверь. – Изгнан из собственной спальни, и кем? Призраком. Вопиющая нелепость!

Он подошел к верхней ступеньке лестницы, оглянулся и снова посмотрел на запертые двери.

– Неоспоримый факт, – произнес он, дотрагиваясь до слегка ноющего затылка. – Да, неоспоримый факт. Но… – Он безнадежно покачал головой, повернулся и спустился вниз.

Он зажег лампу в столовой, достал сигару и начал шагать по комнате, то бессвязно бормоча, то громко споря сам с собой.

– Невидимка! – сказал он. – Может ли существовать невидимое животное? В море – да. Там тысячи, миллионы! Все личинки, крохотные навилии и торнарии, все микроорганизмы… а медузы! В море невидимых существ больше, чем видимых! Прежде я никогда об этом не думал… А в прудах! Все эти крохотные организмы, живущие в прудах, – кусочки бесцветной, прозрачной слизи… Но в воздухе? Нет! Это невозможно. А впрочем – почему бы и нет? Будь человек сделан из стекла – и то он был бы видим.

Кемп глубоко задумался. Три сигары обратились в белый пепел, рассыпавшийся по ковру, прежде чем он заговорил снова. Вернее, просто вскрикнул. Затем он вышел из комнаты, прошел в свою приемную и зажег там газ. Это была маленькая комната, так как доктор Кемп не занимался практикой; там лежали газеты. Утренний номер, развернутый, валялся на столе. Он схватил газету, перелистал ее и начал читать сообщение о «Необычайном происшествии в Айпинге», с таким усердием прочитанное Марвелу матросом в Порт-Стоу. Кемп быстро пробежал эти строки.

– Закутан! – воскликнул Кемп. – Переодет! Скрывает свою тайну! По-видимому, никто не знал о его несчастье. Что у него, черт возьми, на уме?

Он бросил газету и поискал глазами на столе.

– Ага! – сказал он и схватил «Сент-Джемс газэтт», которая была еще не развернута. – Сейчас узнаем всю правду, – сказал он и развернул газету. В глаза ему бросились два столбца: «Целая деревня в Сэссексе сошла с ума!» – гласил заголовок. – Боже милостивый! – воскликнул Кемп, жадно читая скептический отчет о вчерашних событиях в Айпинге, описанных нами выше. Заметке предшествовало сообщение, перепечатанное из утренней газеты.

Кемп перечитал все с самого начала. «Бежал по улице, сыпал ударами направо и налево. Джефферс в бессознательном состоянии. Мистер Хакстерс получил серьезные увечья и не может ничего сообщить из того, что видел. Тяжкое оскорбление викария. Женщина заболела от страха. Окна перебиты. Вся эта необычайная история, вероятно, выдумка, но так хороша, что ее нельзя не напечатать».

Кемп выронил газету и тупо уставился в одну точку.

– Вероятно, выдумка! – повторил он.

Потом схватил газету и еще раз прочел все с начала и до конца.

– Но откуда взялся бродяга? Какого черта он гнался за бродягой?

Кемп бессилыю опустился на хирургическое кресло.

– Это не только невидимка, – сказал он, – но и помешанный! У него мания убийства!..

Когда взошла заря и бледные лучи ее смешались со светом газа и сигарным дымом в столовой, Кемп все еще шагал из угла в угол, стараясь понять непостижимое.

Он был слишком взволнован, чтобы думать о сне. Заспанные слуги, застав его утром в таком виде, подумали, что на него дурно подействовали чрезмерные занятия. Он отдал необычайное, но совершенно ясное распоряжение приготовить завтрак на двоих в кабинете наверху, а затем отправиться вниз и больше наверху не показываться. Он продолжал шагать по столовой из угла в угол, пока не подали утреннюю газету. О Невидимке говорилось многословно, но новым было только очень бестолковое сообщение о вчерашних событиях в кабачке «Веселые крикетисты»; тут Кемпу впервые попалось имя Марвела. «Он силой держал меня при себе целых двадцать четыре часа», – заявлял Марвел. Отчет об айпингских событиях был дополнен некоторыми мелкими фактами, в частности упоминалось о повреждении телеграфного провода. Но во всех этих сообщениях не было ничего, что проливало бы свет на взаимоотношения между Невидимкой и бродягой, ибо мистер Марвел умолчал о трех книгах и о деньгах, которыми были набиты его карманы. Скептического тона как не бывало, и целая армия репортеров уже принялась за тщательное обследование.

Кемп внимательно прочел сообщение от строчки до строчки и послал горничную купить все утренние газеты, какие только она сможет достать. Потом проглотил и их.

– Он невидим! – сказал Кемп. – И если судить по газетам, то речь идет о ярости, переходящей в помешательство. Чего только он не натворит! Чего только не натворит! А он там, наверху у меня, в спальне, и свободен, как ветер. Что же мне делать? Можно ли назвать предательством, если… Нет!

Он подошел к маленькому, заваленному бумагами столику в углу и начал писать записку. Написав несколько строк, он разорвал ее и написал другую. Перечел ее и задумался. Потом взял конверт и надписал адрес: «Полковнику Эдаю, Порт-Бэрдок».

Невидимка проснулся как раз в ту минуту, когда Кемп запечатывал письмо. Он проснулся в дурном настроении, и Кемп, который чутко прислушивался к малейшему шороху, услыхал яростное шлепанье ног в спальне наверху. Затем раздался стук падающего стула и звон разбитого стакана. Кемп поспешил наверх и нетерпеливо постучал в дверь спальни.