Текст книги "S-T-I-K-S. Всех, кого ты возьмёшь в плен"

– Ирма, ты молодец. Одевайся в рейдер, а ты в штурмовой, – скомандовал я не понимающему моё поведение своему личному штурмовику и её другу.

На все вопросы я ответил жестом, чтобы они молчали и делали то, что я скажу. Через несколько минут мы были одеты. Я облачился в лёгкий внутренний скафандр техника, а ребята – в штурмовые десантные. Сейчас они были почти в полтора раза больше меня. Это связано с тем, что ноги и руки десантных скафандров протезированы манипуляторами и имеют немного большую длину, чем конечности, а у ремонтного скафа руки фактически являются пластиковыми перчатками.

Я повторил то же самое, пытаясь подло ударить ногами. Бам! Бам! Бам! Бам! М-да, чтобы драться ногами, мне точно нужен скафандр.

– Ирма, Альбинос, вы как? – спросил я у двух перекошенных груд спецсплавов.

В ответ из изуродованных кусков металла и пластика я услышал на общем канале целый поток ругани. Тяжёлый рейдер Ирмы, раза в четыре превышающий по весу мой скафандр, был измят двумя ударами ног. Одна конечность девушки оказалась вывернута, а рука прибита к корпусу, намертво запрессовав кисть в боковой пластине брони. Только за счёт того, что рука скафандра является манипулятором, а сама кисть находится дальше, моей подчинённой не оторвало пальцы, которые я полностью вдавил ударом ноги в корпус. Штурмовая броня Альбиноса выглядела не лучше. Бок был вмят, стыковочный шов разгерметизирован. Нога, по которой я ударил подсечкой, ушла в шпагат, и деформированный металл не давал вернуть её в нормальное положение. Хорошо, что я догадался бить по конечностям и в корпус, а не в голову и пах, как планировал вначале.

Очень странно. Экипировка техника не предназначена для боёв. Она состояла из прочного, но не всепоглощающего пластика и не имела никакого дополнительного бронирования сверх необходимого. Прочности было достаточно, чтобы работать в поганой атмосфере или вакууме, защита – только от случайных рикошетов и осколков, которые не раз появлялись в ангарах при попадании в корабль. Скафандр, который был на мне, ни при каких обстоятельствах не мог причинить вреда тяжёлому штурмовому, который, скорее всего, пойдёт теперь на детали, потому что сломанная нога с вывернутым бедром и впрессованная в корпус рука говорили о капитальном ремонте или разборке на запчасти. Мне ещё надо будет подумать, как достать Ирму из изуродованной груды металла и пластика, да ещё и её друга придётся выколупывать. Он, кстати, подозрительно тихо себя ведёт и совсем не ругается, хотя все датчики показывают, что парень в полном порядке.

Я стоял и наблюдал. Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда, но я сейчас в два удара ног прибил штурмовика. Пока разоблачал моих преданных бойцов, выслушал массу недоумённых вопросов и не меньшее количество ругательств, которые уже не адресовались непосредственно начальнику, а подразумевали обиду на саму суть мироздания. Воспользовавшись паузой в потоке эмоций, я начал осторожные расспросы по поводу хлебного шарика. Оказывается, Ирма теперь чувствует все подобные штуки. Пусть и за долю секунды, но точно знает, куда ударит лапа богомола, где пролетит осколок от ещё не разорвавшейся гранаты, и мой хлебный шарик она почувствовала ещё тогда, когда я только задумал гадость.

Новые возможности были определены. Башмаками лёгкого костюма я могу безвозвратно раздолбать тяжёлый штурмовой скафандр, наплевав на все законы физики и теорию материалов. Ирма, похоже, заранее узнаёт обо всех возможных гадостях. Подобные вещи я обнаружил за многими. Просто я старший техник ремонтной палубы, мне по должности положено быть наблюдательным, а они простые бойцы, оказавшиеся в странном месте, и им простительно.

Если бы я был не здесь и сам не видел, как исчезает звёздный флот, то про вероятность того, что могу смять башмаками обычного скафа техника рейдер-костюм, даже не стал бы никого слушать. Но мы находились в таком месте, где исчезают звёздные системы, восстанавливаются разрушенные, залитые активной жидкостью из реакторов отсеки, раз за разом появляются нелюди, космос наполнен брошенными кораблями, а модуль межпространственного перемещения уверен, что находится в твёрдом теле.

Пока шли обратно, я допытал Альбиноса. Если Ирма прекрасно знала на несколько секунд вперёд, куда полетят заряды, где ударит лапа богомола или влетит заряд плазмы, и даже учитывала рикошеты от шариков из роторных орудий, то у парня всё оказалось глобальнее. Альбинос за час-другой уже точно знал, как и где он будет ранен или даже погибнет. Однако если ему было суждено получить ранение, то это совсем не значило, что погибнут или как-то пострадают другие, а скорее всего, совсем ничего плохого не произойдёт. О возможной встрече с богомолом в медицинском отсеке парень знал, просто не мог точно определить, что будет конкретно, но разные возможные варианты заранее проговорил с остальными бойцами, и их разбег по щелям был вполне спланированным и контролируемым действием.

Даже вспышка с рук Ланцета не являлась секретом для моих штурмовиков. Пока безоружный боец в одном спасательном скафандре добирался до нашей ремонтной палубы из медицинского модуля, он несколько раз пыхал с рук огненным шаром. Ланцет сбивал ориентацию бродившим по проходам обезумевшим нелюдям. Бойцы были в курсе его умения и учитывали это в бою, а мне ничего не сказали по принципу «меньше болтаешь – меньше сдавать анализов». Место и так странное, а если ещё и начальство огненными шарами из пальцев грузить, так и по голове можно огрести или привлечь лишний интерес.

Со всем этим ещё предстояло разбираться. Ощущения, чувства, вспышки огня с рук в вакууме. Да хотя бы мои тяжёлые ноги. Я долбил башмаками пауков и отшвыривал их к стене, словно нелюди ничего не весили, хотя массы в них было почти как во мне. Это работало только в бою, а когда я попробовал попинать безобидный ящик, то всё осталось как обычно, без странностей.

Только пришли обратно, я получил доклад от парней, которые жили на корпусе линкора, там, где прилетали жуки и контуженая сколопендра. Они решили пока остаться жить на корпусе «Топора палача» в своём десантном боте. Жратвы и удобств им хватало, а бот был загружен и укомплектован на полсотни бойцов. Нескольким десантникам и пилотам ресурсов хватит ещё на много месяцев. Они даже перегнали и приставили рядом ещё две подобные машины, забрав их из соседнего ангара. У них теперь появилась ещё и зона отдыха с тренажерным залом. Боты стояли над работающим генератором гравитации, и по полу можно было ходить, а не висеть в невесомости. Перебираться к нам через полсотни километров по развороченным отсекам, переполненным нелюдями и странными аномалиями, они пока не хотели.

Отчёт был довольно странный. К нам, со скоростью несколько метров в час, дрейфовал найский тяжелобронированный вооружённый обороняющийся транспорт дальнего действия. Именно так звучала классификация корабля на их языке, дословно переведённая искином. По факту обычный тяжёлый крейсер, но такая заморочка произошла из-за религиозных соображений этого народа. Высокорослые, за два метра ростом, иссиня-чёрные добродушные гиганты-гуманоиды совершенно не имели права воевать, а могли только обороняться. Согласно своей религии и каким-то вывертам в мозгах, нападать и брать в руки оружие они могли, только если на них напали в конкретный момент времени, а именно сегодня. Если в их отношении осуществили агрессивное действие, то они оборонялись до заката солнца или половину стандартных суток в космосе, а потом начинали обороняться только тогда, когда их опять тронут.

Корабли Най мы ставили вторым рядом, чтобы по ним не пришёлся первый удар, а когда начинался бой, тогда уже можно обороняться, но до первого попадания стрелять было никак нельзя. Хорошо хоть, в их религии имелись пункты, связанные с тем, что если напали на твою семью, то её тоже можно охранять. Мы их объявляли семьёй флота, и, соответственно, нападение на любой из кораблей армады развязывало руки этим чёрным великанам. Почему так происходило, совершенно непонятно, хотя они учили своих детей тому, что нелюди – это враги. Любой ребёнок знал историю, как их раса потеряла свою треть за неделю боёв, и только вмешательство Нового человечества сохранило их вид. Дальние разведчики случайно нашли в одном из рукавов галактики цивилизацию гуманоидов, и Новые люди бросили туда свой флот.

Тогда насекомоподобным хорошо вломили по жвалам и сильно настучали башмаками штурмовых скафандров по паутинным железам. С тех пор день, когда в их обитаемые системы пришёл флот человечества, чёрные великаны считают днём нового рождения своей расы.

Такое поведение далеко не уникально. Есть гуманоиды, которые до сих пор не взялись за оружие, хотя прекрасно понимают, что их убивают и ненавидят насекомые расы. Например, нальву. У них запредельные технологии, дальняя мгновенная связь по всей галактике, заправка кораблей в коронах звёзд и неразрушимые материалы, но даже если их будут жрать живьём, они не возьмут в руке оружие. Хотя таких, как нальву, немного. Большинство наций комбатантов с удовольствием хватали в руки разгонник или что побольше, а затем радостно выжигали всё, что не имело двух рук и двух ног.

Тяжёлый крейсер появился на самом краю нашего космического аквариума и медленно дрейфовал к «Топору палача». Корабль был почти цел, но нёс на себе следы боя и многочисленных абордажей. Хороший повод размяться. Наверное, имеет смысл посмотреть и на другие посудины нашего запредельного кладбища. Возможно, есть те, кому нужна помощь или кому надо помочь сдохнуть, если они не сделали этого сами.

Большинство кораблей выглядело мёртвыми, но и «Топор палача» уже не первой свежести. Если глянуть издалека, то это просто прогоревшие развалины, хотя по факту корабль был очень даже обитаем и продолжал убивать нелюдей.

С десантного бота, где разместились несколько парней на обшивке, к которым приковыляла пятёрка безлошадных пилотов, собравшихся из разных ангаров, мне доложили сразу же. В сменившемся ангаре было четыре новеньких эсминца, реакторы в дежурном режиме, запустят минут за десять, загружены по третьему номеру, малых кораблей нет. Загрузка по третьему номеру предполагала несколько очень серьёзных боеприпасов, способных хорошенько навредить кораблям тяжёлого класса, а всё остальное превращало эсминец скорее в небольшую орбитальную крепость, под огонь которой должны уходить москиты, спасаясь от преследования. Эсминец должен иметь возможность пробиться через москитов врага, пытаясь нанести урон большим кораблям. В этом номере практически не имелось среднего вооружения, только самое тяжёлое и целая куча ПКО. Было ещё несколько эсминцев и фрегатов, разбросанных по ангарам «Топора палача» и готовых выйти в любую секунду в бой, укомплектованных несколько иначе. Разумеется, без экипажа.

Пока шёл доклад, искин, как и положено мозгу корабля, уже всё проанализировал. Хоть он и потерял почти девяносто пять процентов своих электронных глаз и ушей, но умная машина трудилась как могла и пыталась помочь во всём. Если нет возможности контролировать большую часть корабля, то можно тщательнее следить за всей оставшейся машинерией. Не успел я осмотреть корабли, как электронный мозг нарисовал больше пятидесяти вариантов, где я мог взять вымпелы, и по какой форме они были загружены, сколько потребуется времени сменить номер комплекта, и на какой БК и навесное оборудование я могу рассчитывать. Я сильно мудрить не стал. То, что касается пересчёта и выбора, если в этом не заложен какой-нибудь хитрый, ведомый только подлому человеческому мозгу смысл, машина всегда делала лучше. Глянул лишь первые три, добавил по несколько блоков скоростных ракет, дал команду загрузить и передал координаты парням на ближайший ангар с малыми кораблями. Смысла перебираться дальше не было.

Буквально через пять минут мне пришло сообщение, что десантный бот прибыл на место, пилотов выгрузили и возвращаются в ангар к эсминцу, который должен подойти к обшивке. На общем канале, без подробностей, но основные команды я транслировал через импланты либо глазами.

Второй эсминец взяли парни с «Собачей кувалды» под руководством Ярла. Он был капитаном среднего крейсера и поэтому управлялся с кораблём в одиночку, а парней посадил на перехватчики. Кто в скафандрах – все видели и знали о моей подготовке. Я руководил снаряжением и загрузкой кораблей, бойцы уже облачались в штурмовую броню, а техники выгнали целое стадо боевых дронов и мехов. Взяли как ударных, так и фронтальных, потому что было непонятно, с чем мы можем столкнуться. Набрали и чисто технической машинерии. Возможно, никакого боя и не будет, а нам придётся долгие часы прорезать переборки мёртвого корабля, проделывая проходы. Я не исключал и такую возможность. Хотя борт выглядел намного лучше, чем «Топор палача», но огромные дыры в корпусе, вывернутые ангары и обожжённые полосы на обшивке говорили о том, что корабль не занимался перевозкой пассажиров на планеты-заповедники, а однозначно побывал в бою.

Ярл имел очень продвинутые импланты и огромный опыт пилотирования. Он в одиночку управлял эсминцем и высвободил всех пилотов, посадив их на перехватчики. Но даже имея больше десятка перехватчиков и два эсминца, армада не внушала. Некоторые из трюмов обновились, и на «Топоре палача» было полно малых и средних кораблей, даже несколько штук тяжёлых классов, вот только сажать за управление мне оказалось некого.

Я готовился к полёту и размышлял. Этим же занимался и искин линкора. Кстати, моя идея и результат расчётов супермозга корабля появились практически одновременно. Мы почти не использовали эти устройства в реальном бою, а на линкоре подобных вещей было очень много.

На складах хранилась куча разновидностей умных боеприпасов. Автономные мины, атакующие зонды, караульные торпедные комплексы и ещё полсотни самого разного рода беспилотных систем с мотором и зарядом. У них было своё назначение. Они не могли причинить особого вреда боевому кораблю с включёнными энергетическими щитами, легко уничтожались и обнаруживались даже москитами. Однако (как же я люблю это слово, хотя старшему технику по должности не положено) умные автономные боеприпасы практически не требовали никакого вмешательства и обычно размещались вблизи важных объектов, на долгие годы закрывая огромные территории в ожидании подходящей жертвы. Транспорт врага, боевой корабль, вышедший из изнанки пространства без энергетической защиты, или хитрый разведчик, пытающийся прошмыгнуть незаметно. Все эти цели становились добычей автономных систем. Перекрыть направление, патрулировать или тихо и долго ждать – вот их задача.

Пусть эти устройства и не отличались быстрым ходом, но и мы никуда не спешим. На всякий случай я оставил половину каналов управления свободными и взял сразу полторы тысячи автономных торпед и почти семьсот мин заграждения. Мог взять сразу все, а их нашлось больше семи тысяч, но оставил резерв каналов управления, чтобы иметь возможность работать с ремонтными дронами внутри корабля, если мы найдём под корпусом груды перекорёженного металла. Отпускать в свободное плавание в этом странном мире боевые автономные модули я не хотел. Лучше меньше, но хоть какая-то иллюзия контроля ситуации.

Вот теперь мы были похожи на настоящую эскадру, немного туповатую и медлительную, но внушающую. По крайней мере, если что-то пойдёт не по плану, у нас будет возможность прикрыться беспилотными комплексами. Против пилотируемых кораблей они долго не продержатся, но дать нам некоторое время для отхода вполне могут. Рвать армады врага силами двух эсминцев и десятком москитов в мои планы не входило.

Мои эсминцы подходили к туше обороняющегося транспорта, который так гордо величали в этой расе. По факту, разумеется, это тяжёлый крейсер. По сравнению с линкором-призраком он был крошечным. Найский вымпел всего чуть больше семисот метров в длину, но сколько бы ты ни прожил в космосе, невозможно привыкнуть к этому ощущению пугающей и радующей эйфории от сближения с крупными кораблями. Я сам испытывал эти чувства постоянно и слышал об этом часто. Многие из Новых людей бывают на планетах всего по несколько недель за всю жизнь, космос и есть наш дом. Давящее ощущение громадины, к который ты приближаешься, радовало и волновало, и привычки к этому не вырабатывалось.

Эсминец под руководством Ярла остался чуть в стороне приглядывать за нами, а вокруг носились перехватчики. Я решил взять из малых кораблей именно этот класс, как самый универсальный. После смены ангаров кораблей, оставшихся на резервных палубах «Топора палача», было в десятки раз больше, чем тех, кого я могу посадить в кабину. Всех пилотов с имплантами, предназначенными для управления боевыми машинами, я загнал на малые корабли, которые должны нас сопровождать. В капсулы управления моим эсминцем легли техники, многие из которых имели смежные специальности и вполне могли управлять подобными судами. Наш небольшой флот приближался. Весь корпус обороняющегося транспорта был истыкан системами ПКО и странным нагромождением орудий.

Удивительное сочетание веры с прагматичностью этой расы, помешанной на нежелании воевать и желавшей лишь иметь возможность обороняться, запрещало ставить на подобные корабли большой калибр. Размеры энергетической установки вполне позволяли поставить пару-тройку разгонных шахт главного калибра, но какая же это оборона? Зато весь корпус был усеян системами защиты, безумным количеством орудий среднего калибра и пусковых установок. Новые люди всегда имели приоритет перед нациями-комбатантами, и наше техническое развитие, за редким исключением, было гораздо выше.

Гуманоиды старались принять технологии Нового человечества, но радикально перестраивать промышленность во время войны дело долгое и почти нереальное. Приходилось находить компромиссы. Мы передавали высокотехнологичное оружие, пытаясь делать его как можно более автономным, а нам поставляли сырьё, отличную броню, картриджи для пищевых автоматов. Всё это можно было увидеть и на корпусе корабля. Модули систем слежения и силовые щиты производства Нового человечества сильно выделялись на фоне массивных, сделанных с любовью, но безумно устаревших систем ведения огня. Зато на количестве тут не экономили, уставив оружием каждый метр обшивки.

Корабль выглядел вполне нормальным, хотя и имел множественные следы попаданий, абордажа и даже красовался выгоревшим ботом десанта пауков на корпусе. Враги пристыковались, возможно, даже частично проникли внутрь, когда одно из орудий корпуса ударило в упор. Корабль врагов выжгло, приварив обожжённые остатки к металлу обшивки.

При нашем приближении автоматика обороняющегося транспорта ожила и отправила запрос свой-чужой. В ответ искин эсминца передал наш пакет данных. Через мгновение мы были приняты в состав семьи кораблей Най и эскадры, а нам направили ещё один увесистый пакет данных, которые электронный мозг транспорта посчитал первоочередными и необходимыми для ведения боевых действий. Мои полномочия непилот-капитана и командующего линкором-призраком были приняты. Искин транспорта дал добро на все действия, которые я посчитаю нужными, но при этом запросил подтверждение у экипажа, и оно пришло. Командир второй орудийной башни главного обороняющегося калибра верхней полусферы подтвердил стыковку.

Я уже начал отвыкать удивляться, если так можно сказать, но на корабле остался хотя бы один, кто не потерял разум. Дал команду бойцам на дезактивацию и подготовку к переходу в шлюзовую камеру. Я уже знал, что на транспорте находилось несколько групп десанта врага нелюдей, которые бродили по внутренним помещениям, и мы могли занести заразу. Для нелюдей она наверняка будет смертельна, но на них мне было плевать, а вот за единственного члена экипажа я боялся.

Пока бойцы готовились, я порылся в отчёте. Корабль воевал, на нём находилось несколько вражеских групп. Он принят в семью одиннадцатого объединённого флота, который воевал на другом конце галактики больше пятисот лет назад. Я хорошо знаю историю. Выжившие тогда корабли поставили на вечное дежурство в системе-музее, одиннадцатый флот был един и непобедим. Никакого другого одиннадцатого флота быть не могло. Недаром даже знакомые модули производства Нового человечества показались мне очень устаревшими. По внутреннему времени корабля прошло всего несколько недель, да и выглядел он именно так, как должен выглядеть корабль, недавно вышедший из боя.

Вокруг нас носились перехватчики. Эсминец пристыковался к одному из шлюзов. Первое, что передавали всем нашим союзникам, – стандарты базового шлюза. Несложное устройство было архаичным, далёким от совершенства, зато надёжным и простым в эксплуатации. Этот стандарт использовался больше тысячи лет, ещё со времён первой войны с нелюдями, чтобы любой корабль человеческой или гуманоидной расы мог пристыковаться к другому. Хотя бы один шлюз на корабле имел этот стандарт.

Ещё раз всё проверил, передал пакет данных на «Топор палача» и получил то же самое, только с развёрнутой исторической справкой и кучей пояснений. Да, этот корабль больше пятисот лет назад воевал с нелюдями в самом начале второй войны. Собственно, с этого сражения и принято вести отсчёт второй войны.

На нашем кладбище кораблей как находящихся в стационарном состоянии, так и дрейфующих, было множество тысяч единиц. От совсем крошечных, в несколько десятков сантиметров, скорее всего, каких-нибудь автоматических зондов, до громадных, порой превосходивших по размеру «Топор палача». Модели также разнились от вполне узнаваемых посудин гуманоидных рас до насекомоподобных вражеских кораблей, но было и множество иных. Эти суда построили в других традициях конструирования, и я представления не имею, почему именно их так делали.

На другом краю территории висел неизвестный дредноут. Колоссальный исполин, втрое превосходивший по размеру наш линкор, был построен не известной нам цивилизацией. Не имевший на корпусе систем энергетических щитов, титан полагался на прочность своей брони, имел несколько вращающихся башен главного калибра с разгонными шахтами и походил на доисторические боевые корабли, плававшие по воде. Разгонные орудия ставили тройками в подвижных башнях. Это само по себе не эффективно, и торчащие во все стороны разгонные стволы были лёгкой мишенью даже для москитов. Непонятно, что двигало создателями, но любой ребёнок Новых людей засмеял бы саму идею страшно вращающего стволами исполина, которого любой малый корабль может лишить главного калибра парой торпед. В моём мире эти конструкции не рассматривали даже теоретически, а разгонные шахты прятали глубоко в корпус.

Было множество транспортов и древних звездолётов, не имевших гиперпространственных двигателей. Проблему гравитации для экипажа во время многолетних межзвёздных переходов в них решали посредствам вращающихся жилых колец. Были корабли-астероиды и даже гигантская дохлая рыба. Судя по тому, что оказалась в космосе, она должна быть космическим кораблём. Либо хозяева всего этого безобразия просто решили посмеяться над выжившими обитателями кладбища кораблей и сунули сюда здоровенную рыбу размером в двадцать шесть километров. Например, понаблюдать за нашими догадками, кто, когда и как может на этом летать?

Почему я решил слетать именно на обороняющийся транспорт, а не на рыбу? Потому что нам его активно подсовывали, и он был частью флота Нового человечества. Это был наш борт. Лезть на остальные корабли без подготовки я не хотел.

Если честно, мы и «Топор палача» как следует ещё не обжили. Оставалась куча мест, в которые мы ещё не совались, и там кишели мутировавшие десанты нелюдей, а дурацкая смена отсеков и чёрные аномалии очень замедляли скорость передвижения и блокировали связь с частью корабля. «Вначале надо убраться у себя на камбузе, а потом давать советы мирового масштаба», – говорил один из моих учителей, но это был наш корабль. Он появился совсем недавно, и его следовало проверить.

Имелось немало и других бортов Нового человечества, но они были далеко и, судя по всему, находились здесь десятки лет. На связь с нами из них никто не выходил, и если там кто-то и выжил, то проживут ещё немного. Соваться на корабли чужих я даже и не думал. Тащить какую-либо заразу других непонятных цивилизаций мне не хотелось. Нам бы со своей разобраться.

Эсминец пристыковался штатно, и мы зашли. Я бы назвал это классикой жанра. В наушниках раздалось шипение от наполнявшего шлюз воздуха, пространство заволокло туманом, с гудением начали раздвигаться бронированные двери. Как только щель стала достаточной, чтобы сквозь неё проскочили разведывательные дроны, шустрая машинерия разбежалась по стенам и потолку, а затем, выходя из белой мути, в отсек ступили бойцы, закованные в штурмовую броню.

Красиво. Обожаю такие моменты. А так как я целый непилот-капитан и не иду первым, а за безопасность отвечают мои штурмовики, то у меня есть немного времени на эстетику. На самом деле, если занудствовать, то туман – это результат соединения тёплого воздуха и холодного шлюзового отсека, а гул моторов… Кто их будет шумоизолировать? Двери в шлюз делаются тяжёлыми, как правило, бронированными, а механизмы запирания надёжными, с массивными, мощными приводами и дублирующими системами.

Гравитационный генератор корабля работал в штатном режиме, поэтому по коридорам мы шли. Было меньше половины от нормальной силы тяжести, но вполне достаточно, чтобы пыль осела. Бо́льшая часть корабля герметична и заполнена обычным воздухом, пригодным для дыхания, но было очень холодно.

Из-под плит, закрывающих технические каналы, вывалилась целая куча небольших, размером с ладонь жуков-волкодавов. О том, что жуков называют «жуки-волкодавы», я узнал из доклада искина. Почему их назвали именно так, я не понимаю. Наверное, не обошлось без остряка. Их опасность состояла в том, что они быстро размножались на корабле, и достаточно было запустить полсотни подобных тварей, чтобы они расползались по всем отсекам, жрали изоляцию, портили продукты и нападали на незащищённых членов экипажа. Эти нелюди просто бежали из точки А в точку Б и не обратили на нас никакого внимания, даже на Ирму, которая оказалась совсем рядом и раньше, чем я успел скомандовать ничего не делать, не отказала себе в удовольствии раздавить башмаком нескольких мелких шустриков. Бойцы замерли. Через минуту в проходе появились несколько богомолов и начали жрать жуков-волкодавов. Я ещё раз дал команду:

– Все замерли, не двигаемся.

Если этот корабль действительно забросило к нам через пятьсот лет, то за это время богомолы сильно изменились. Даже эти, которые мутировали и отражались, были не ровня тем, с которыми нам приходилось драться. Как по силе, так и по уму. Думаю, что подобного богомола мои бойцы, облачённые в штурмовую броню, могли даже взять в ножи или просто придушить без использования стрелкового оружия. На замерших у стены бойцов нелюди не обращали никакого внимания, увлечённые едой. Затем один из богомолов подошёл к скафандру Ирмы и, словно собака, потыкал мордой в ботинки скафа.

– Товарищ Илли, он меня нюхает и облизывает, – удивлённо произнесла моя охранница.

– Ирма, не двигайся. Ты жуков башмаками давила, он брызги собирает. Негусто тут у них с едой и с мозгами, похоже.

– А почему он не бросается?

– Не знаю. Или мутация так влияет, или такие тупые, а может, просто не знают, что в броне вкусные люди. Наши бы сразу бросились.

Умник попытался немного погрызть скафандр моей воительницы, но, убедившись, что он прочный и невкусный, бросился распихивать своих товарищей, подбирая остатки пойманной мелочи. Я тоже стоял замерев. Из вентиляционного короба около меня вылезло несколько жуков, тоже попробовав погрызть мой скафандр, но, почувствовав близость крупных нелюдей, они сбежали обратно жрать изоляцию. Любой автоматизированный дрон мог вычистить территорию от подобных существ за считанные минуты. Нелюди не использовали подобные вещи уже лет триста. Только на заброшенных станциях самых отдалённых колоний можно было встретить подобных животных, наверное, хранящихся на каких-нибудь складах мобрезерва или в качестве еды.

Такие жуки были опасны в основном для кораблей союзников, где нет автономных дронов, патрулирующих технические проходы и прочих, построенных с меньшей надёжностью, чем флот Нового человечества.

Дожрав мелочь, богомолы побежали вдаль по проходу. На людей в штурмовой броне нашего размера заражённые не обратили никакого внимания. Или богомолы, потеряв разум, оказались чрезвычайно тупыми, или не встречались с подобными нам бойцами. Нелюди срывали плиты пола и стен, пытаясь ловить шустрых мелких. Увидеть подобных жуков можно редко. Только несколько кораблей за всю историю смогло пострадать от подобной напасти. Вскоре в проводку стали добавлять инсектициды, а потом появились системы живучести, которые откачивали воздух, заменяя его инертным газом, и подобные жуки дохли от удушья.

Посмотрев направление, куда двигались богомолы, я дал команду бойцам догнать, добить и отрезать головы. Надо понять, на каждом ли корабле своя зараза, или она тут единая на всё кладбище. Возможно, из голов удастся синтезировать немного лекарства. Пока бойцы догоняли богомолов, они нашли и прибили ещё двух пауков и вышли к массивной двери отсека главного жилого модуля.

Нас ждали. Улыбаясь во всю чёрно-фиолетовую рожу, громила за два метра ростом радостно прокричал:

– Будь на страже! Новые люди! Я знал! Мне в детстве предсказали, что я не сгорю, не умру от голода, а просто стану жить так далеко, как не бывает далеко, – перевёл синхронный переводчик.

– Будь на страже, Алгу! Далеко тебя занесло, – поприветствовал я нашего нового знакомого, решив пока отложить разговор о предсказаниях детства темнокожего великана, но сохранил данные, чтобы потом проверить на поведенческом анализаторе.

Язык Най был довольно распространён на флоте, имелся в базах почти всех кораблей, и перед высадкой я загрузил его в переводчики моей команды. Эта раса активно принимала участие в боевых действиях, хотя и не без заскоков. Имя, звание, личное дело парня, как он геройски дрался, командуя огневым постом, а потом оборонялся от проникших внутрь корабля нелюдей и убил свой сошедший с ума заражённый экипаж, я уже знал. Искин транспорта постарался передать как можно более подробную информацию, ещё когда мы стыковались.

– Заходите быстрее. Там богомолы по коридорам ходят. Здоровые, гады. Они мелких жрут и растут быстро! Я уже думал, ясновидящие ошиблись, с голода сдохну. Когда последнего ловил, чуть не порвали. Полдня выманивал, пока он от стаи отбился, – забеспокоился Алгу, видя, что Ирма осталась в коридоре и только изредка совала любопытный нос в жилую каюту.