Текст книги "Кошмары"

– Это она, она! – воскликнул мальчик, увидев Тайну. – Ее я видел из окна!

– Спасибо, – процедила Лена. Ее взгляд не сулил ничего хорошего. – Я уже поняла.

– Она шла по трубе, а потом залезла на крышу! – добавил Кирилл, слегка задыхаясь.

Тайна поморщилась. Она совсем забыла, что не все дети отправились на воскресную прогулку. Кирилл, прикованный цепью к тяжелой гире, коротал время, сидя на подоконнике и глядя в окно. Он даже в столовой редко появлялся, а еду ему приносили соседи по комнате. Впрочем, когда появилась возможность на кого-то донести, Кирилл, презрев трудности, покинул котельную, добрался до игровой площадки и отыскал старосту.

– И что ты здесь забыла? – поинтересовалась Лена, переступая порог.

Ее телохранители тоже зашли в бойлерную, а Кирилл, чьи небесно-голубые глаза горели совсем не ангельским возбуждением, остался снаружи. Он явно предвкушал потасовку, но сам предпочитал держаться в стороне.

– Я собираюсь поломать тут все, – честно призналась Тайна.

– Ну, это вряд ли, – сказала староста. – Мальчики, взять ее!

Артем, Максим и Тимофей вышли вперед, закрыв своими спинами Лену. Все трое были в куртках и уличной обуви; Артем в придачу щеголял рэперской бейсболкой, повернутой козырьком назад. Ситуация на лестнице грозила повториться, но сейчас все было куда серьезней. Тайна решила, что первым делом должна разобраться с Максимом, чье прикосновение один раз уже заставило ее проблеваться, однако вперед шагнул Тимофей.

– Ну что, уже не такая смелая? – спросил он. – И где же теперь твой черпак?

– Я тебе и без черпака наваляю, – отозвалась Тайна, хотя про себя подумала, что следовало заранее запастись каким-нибудь оружием. Только сейчас она заметила, что у ног Тимофея как будто шевелится живой серый ковер. Это были крысы, множество крыс. Было видно, что Тимофей не зря проводит время на кухне – его солдаты выглядели сильными и откормленными, а их шкуры лоснились.

– А что ты на это скажешь?! – ехидно поинтересовался Тимофей.

Крысы перестали копошиться и разом повернулись к Тайне. Секунду-другую они разглядывали будущую жертву, а потом одновременно устремились в атаку. На Тайну, впрочем, это не произвело особого впечатления – она отфутболила самую резвую крысу, а другой наступила на голову, так что череп хрустнул, а на бетон брызнули мозги вперемешку с кровью. Крысы прыгали, пытались взобраться по ногам, прокусить одежду, но девушка с равнодушным видом стряхивала их обратно на пол, медленно пятясь к батуту. Чтобы растерзать ее, потребовалась бы сотня-другая грызунов, а все, чем она рисковала сейчас, – остаться с покусанными лодыжками.

– Че-т она не очень испугалась, – заметил Артем.

– Завались! – бросил Тимофей. – Она вообще пришибленная, такие ничего не боятся.

– А чего так мало крыс?

– Я их что, по-твоему, с собой в мешке таскаю?! Они ползают, где хотят, и приходят, когда я их позову!

– Быть королем крыс – отстой.

– Твой рэп – вот что настоящий отстой!

Пока Артем и Тимофей препирались, Максим расстегнул молнию, скинул куртку и закатал рукава водолазки. Тайна впилась в него глазами, уже не обращая внимания на крыс и чисто машинально стряхивая их со штанин. Все должен был решить один удар, и Тайна собиралась нанести его первой.

Максим двинулся напрямую через крысиную армию, и зверьки разбегались у него из-под ног. Тайна отступила еще на пару шагов и почувствовала спиной упругое ограждение батута. Здесь она остановилась, расслабившись и опустив руки вдоль туловища. Она не сжимала кулаки, не принимала боксерскую стойку, а ее взгляд – Тайна это уже уяснила – не выражал никаких эмоций, а значит, должен был ввести противника в заблуждение. Максим, чьи прикосновения и так вызывали у людей болевой шок, наверняка не привык драться по-настоящему, во всяком случае, Тайна на это рассчитывала.

Крысы расступились, как псы, загнавшие добычу, а Максим остановился в полушаге от Тайны, так что она почувствовала исходивший от него запах пота. Все повторялось, только теперь Тайна не собиралась ждать, пока ее схватят за горло. Она сжала кулак и ударила Максима в лицо, вложив в удар всю силу и скорость, на какую только была способна.

Волна боли пронзила ее руку, горячим импульсом прокатившись до самого сердца. На секунду Тайне показалось, что к каждому ее нерву подключили электрический провод и повернули рубильник. Потом боль ушла, и она увидела перед собой Максима. Он держался за лицо, а между его пальцами сочилась кровь. Выглядел он не просто удивленным – шокированным. Как Тайна и подозревала, Максим привык, что его никто никогда не трогает. Возможно, она была первой девушкой, которая добровольно коснулась его, пусть даже для того, чтобы расквасить нос.

– Ну вы даете! – сказал Артем, доставая из кармана зажигалку. – Сейчас я покажу, как надо!

Он чиркнул колесиком, и наружу вырвался длинный язык пламени.

– Стой, идиот! – заорала Лена, но было слишком поздно.

Артем замахнулся и ударил огненным хлыстом. Тайна уклонилась, и пламя лизнуло цирковую арену. Зашипела расплавленная резина, и со звуком «пффф…», похожим на глухой выдох, батут осел. Котельную затопил черный маслянистый дым.

* * *

Тайну накрыла темная волна. Это напоминало падение в бездонный овраг, заполненный грязным, клубящимся туманом. Ноги потеряли опору, стало непонятно, где небо, а где земля. Тайна летела в холодную пустоту, вращаясь, как тряпичная кукла, подхваченная ураганом. Вскоре, однако, хаотичное вращение прекратилось, и девушка поняла, что падает вниз.

Она раскинула руки и расслабилась, чувствуя сопротивление воздуха. Дышать на такой скорости было непросто, ледяные струи хлестали по лицу, отвешивая пощечину за пощечиной, наполняли уши замогильным воем. Зато грязный, липнувший к коже туман понемногу терял плотность, рассеивался, пока не остался где-то наверху. Тайна как будто провалилась сквозь плотное грозовое облако и наконец разглядела внизу что-то похожее на ровные линии.

Сначала она видела под собой только серые геометрические фигуры, квадраты и прямоугольники разных размеров, но вскоре поняла, что это крыши домов, а протянувшиеся между ними линии – дороги. Тайна падала вниз, как парашютист, которого подвело снаряжение, а под ней был мрачный и темный город. Она уже могла разглядеть автомобили, застывшие на шоссе, фонарные столбы, ни один из которых не работал, оборванные электрические провода.

Земля стремительно приближалась, и Тайна с холодным спокойствием поняла, что сейчас разобьется. «Очень жаль, – подумала она. – У меня так и не получилось найти выход из этого дурацкого парка…»

Когда до столкновения оставались считаные секунды, падение чудесным образом замедлилось, и Тайна мягко опустилась на дорогу. Некоторое время она просто лежала, ощущая щекой шершавый асфальт, а когда дыхание немного восстановилось, медленно встала и огляделась.

Город, куда упала Тайна, оказался покинутыми развалинами. Куда ни глянь, везде были лишь полуразрушенные дома, обгоревшие фасады, перекрученная арматура, кучи разбитого кирпича и поломанного бетона. Оконные рамы скалились осколками стекла, двери повисли на петлях и поскрипывали на ветру. Автомобили стояли брошенные и пыльные, почти все с разбитыми фарами и спущенными колесами.

– Жутко, да?

Тайна оглянулась на голос и увидела девочку лет шести. Темноволосая и зеленоглазая, она была одета в точности как Тайна – в джинсы, черную футболку и кожаную куртку-косуху.

– Ты кто? – спросила Тайна.

– Я – это ты, – ответила девочка. – Разве непонятно?

– Непонятно.

– Ты совсем поглупела. Мы – одно целое, я это ты, а ты – это я. Сейчас ты находишься внутри собственного разума и говоришь сама с собой.

Действительно, глядя на эту девочку, Тайна как будто смотрела в зеркало. Люди могут походить друг на друга, а найти такую же одежду вообще ничего не стоит, но вот выражение лица, взгляд, манеры – все это подделать невозможно. Тайна знала, что никогда не была ребенком и появилась на днях, из ниоткуда. Но если бы она родилась и росла, как другие люди, то в детстве наверняка выглядела бы именно так, как эта девочка.

– Значит, это все происходит в моей голове, – произнесла Тайна, оглядываясь. – А почему здесь все разрушено?

– А что ты хотела? – развела руками Маленькая Тайна. – Половина нашего мозга всмятку. Удивительно, что мы вообще живы. Идем же, у нас есть дело!

Девочка схватила Тайну за руку и потащила за собой. Они двинулись вперед, минуя кучи строительного мусора, рухнувшие столбы и обвалившиеся стены.

– А почему наш мозг – всмятку? – спросила Тайна.

– Потому что на нас напали, – отозвалась девочка. – Враг нашел нас и хотел убить, но мы выжили.

– Ничего такого не было. Я проснулась около большого моста, а потом был парк, эта котельная, дети…

– До того, как ты проснулась, тоже что-то было.

– Нет.

– Ну нет так нет, – легко согласилась Маленькая Тайна. – Я всего-навсего твое подсознание, тебе виднее.

– А этот враг, кто он такой?

– Я не знаю. Ты посмотри вокруг, разве отсюда что-то выудишь? Тут сплошные руины, можно и не пытаться. И вообще мы здесь не на прогулке. Нам нужно собрать монеты.

– Чего? – удивилась Тайна. – Какие еще монеты?

– Серебряные. – Девочка наклонилась и подняла с земли большой сверкающий рубль. На фоне царившей вокруг серости и разрухи он казался чем-то нереальным, как вещь из другого мира. В руках у девочки появилась плетеная корзинка, и она бросила монету на дно.

– Надо насобирать побольше таких. А потом спешить в мастерскую. Время здесь течет иначе, но его все равно мало.

– Ну надо так надо, – согласилась Тайна. Она чувствовала – происходит что-то важное, пусть и недоступное ее пониманию.

Монеты попадались в трещинах асфальта, среди битого кирпича, сверкали на дне канализационных стоков, прятались в бардачках и под капотами брошенных машин. Ковыряясь в мусоре, Тайна вспоминала свое пробуждение – серое небо, холод, тупую боль в затылке, накатывающую волнами тошноту. Могло ли быть что-то до того, как она открыла глаза в канаве с бетонными стенами? Девочка, назвавшаяся ее подсознанием, утверждала, что могло, однако в голове у Тайны это почему-то не укладывалось.

– Все-таки, я думаю, до моего пробуждения ничего не было, – сказала она.

– И значит, ты всегда была такой, как сейчас? – усмехнулась девочка, вороша ногой кучу металлолома.

– Конечно.

– И навсегда такой останешься?

– Скорее всего.

– Ты можешь сказать, как пахнет столовая в котельной?

Вопрос был неожиданный, и Тайна на секунду задумалась.

– Да как обычная школьная столовка. А что?

– Если ты никогда не была ребенком и не училась в школе, откуда ты знаешь, как пахнет в школьных столовых?

Тайна пожала плечами.

– Мало ли. Может, это одна из тех вещей, которые не надо специально узнавать. Что-то, известное всем.

– Ты действительно поглупела, – вздохнула девочка. – Это очень грустно.

Тайна решила свернуть разговор и сосредоточиться на поиске монет. Если эта девочка действительно ее подсознание, говорить с ней о чем-то было попросту бесполезно. Все равно, сколько ни говори, ничего нового не узнаешь.

Обе Тайны извозились в пыли, исцарапались, но корзинка понемногу наполнилась сияющими рублями.

– Все, я думаю, хватит, – сказала девочка, выудив очередную монету из ржавой водосточной трубы. – Идем в мастерскую.

– А где она?

– Везде, за любой дверью.

Дверей вокруг хватало, и Маленькая Тайна направилась к ближайшему подъезду.

– Давай же, время выходит, – бросила она через плечо. – Тебе еще жало отращивать…

Тайна ничего не поняла, но двинулась следом за девочкой. Едва она переступила порог, подъезд исчез, и вместо него появилось помещение, похожее на небольшой цех. В центре располагался верстак, вдоль стен громоздились трансформаторы и угловатые станки. Было жарко, пахло машинным маслом и раскаленным металлом.

Тайна оглянулась, но ржавая дверь, через которую она вошла, исчезла, а вместе с ней – Маленькая Тайна.

– Ну наконец-то, – раздался чей-то приглушенный голос. – Принесла монеты?

Из темного угла возникла женщина в черной сварочной маске. Невысокая и худая, она была одета в джинсы, футболку и потертую косуху. На бедрах у нее болтался широкий черно-оранжевый пояс для инструментов, как у электрика или автомеханика. Женщина сняла маску, и Тайна увидела еще одного своего двойника, только значительно старше. Щеки постаревшей Тайны ввалились, скулы еще больше заострились, а в уголках глаз появились морщины. На вид ей было лет пятьдесят, но главное отличие заключалось не в морщинах и не в седине, а в том, что ее голову венчала пара мощных загнутых рогов.

– У меня же нет рогов… – пробормотала Тайна.

– У тебя нет, а у меня есть, – сказала женщина, цепляя маску на пояс. – Только не забывай, что мы с тобой вообще-то одно целое. Давай-ка сюда монеты…

Тайна обнаружила, что держит в руке корзинку с серебряными рублями, и протянула ее рогатой даме.

– Надо их расплавить, – сказала та. – Надеюсь, температуры хватит. Здесь же теперь ничего не работает как положено…

Среди станков и стеллажей с инструментами стояла приземистая печь с круглой дверцей. Судя по толстым проводам, идущим к щитку на стене, работала она на электричестве. Старшая Тайна пересыпала монеты в закопченный тигель, поставила его в печь и захлопнула дверцу.

– А зачем мы это делаем? – спросила девушка.

– Тебе нужно отрастить жало. Этим мы и занимаемся, отращиваем его.

– Зачем?

– Чтобы ты могла драться, разумеется.

– Я ничего не понимаю.

Женщина лишь пожала плечами, как бы говоря: «Твои проблемы».

– А вы вообще кто? – спросила Тайна. – Вы, как та девочка, мое подсознание?

– Нет. Я тоже часть тебя, но только более глубокая.

– И как же мне вас называть?

– У меня нет имени. Но ты, если хочешь, можешь называть меня Оно.

– Как-то странно называть человека – Оно.

– Ничего странного, тем более что я – не человек. Я просто часть твоей психики, которую ты не можешь почувствовать и осознать.

– Но ведь мы сейчас общаемся. Я вас вижу и осознаю.

– Черный туман, который ты вдохнула, – удивительное вещество, – сказала женщина. – Сам Иван Николаевич не знает всех его свойств. И то, что мы сейчас разговариваем, стало возможным благодаря черному туману.

С этими словами Оно открыла плавильную печь, из которой пахнуло жаром, взяла щипцы с длинными ручками и вытащила тигель. Чаша была до краев наполнена жидким серебром.

– А теперь придадим твоему жалу форму, – проговорила женщина, направляясь к верстаку.

Там, среди шурупов, напильников и железных опилок, лежала толстая металлическая плита. Ее поверхность прочертили глубокие борозды, а в самом центре как будто отпечатался силуэт ножа с обоюдоострым лезвием. Тигель наклонился, и серебро побежало по желобам, каждый из которых вел к центральной выемке.

– Теперь надо подождать, пока металл застынет, – сообщила Оно, откладывая инструменты в сторону.

Пока серебро, минуту назад блестящее и текучее, мало-помалу тускнело, Тайна решила задать вопрос, давно крутившийся на языке:

– Девочка, с которой мы собирали монеты, сказала, что я поглупела. Но я не чувствую себя глупой. И вообще, как я могла поглупеть, если всегда была одинаковой?

Рогатая женщина ответила не сразу. Тайна подумала, что не дождется ответа, когда та произнесла:

– Умный, глупый – это просто ярлыки, которые люди навешивают друг на друга. Ты не похожа на других людей, поэтому иди вперед и делай, что считаешь нужным. Если хочешь убить – убей. Никто не вправе тебя судить.

С этими словами Оно с легкостью подняла металлическую плиту и перевернула ее. На верстак, звякнув, упало нечто, похожее на тонкую серебряную решетку, в центре которой находился серебряный клинок. Лезвие было короткое и узкое, с хищным острием. «Это и есть мое жало», – поняла Тайна.

Женщина сняла с пояса кусачки, отделила от заготовки все ненужное и направилась к станку. Закрутилось точильное колесо, в воздух оранжевым веером взметнулись искры. Тайна не отрываясь наблюдала, как заготовка постепенно преображается. С каждым прикосновением к точильному диску нож все больше напоминал трехмерный объект, зачем-то вставленный в плоский, плохо нарисованный мультик. Так же странно и сверхъестественно выглядели монеты, которые собирали Тайна и ее маленький двойник, но в них не было той силы, что проявилась в наточенном клинке. Наконец Оно придирчиво осмотрела лезвие и выключила станок.

– Вот мы и отрастили жало.

Тайна взяла клинок, удивившись, насколько удобно он лег в руку. Казалось, каждая линия на ладони точно совпала с едва заметными шероховатостями на застывшем серебре.

– Жало – это оружие, но это еще и часть тебя, – произнесла Оно.

– Я понимаю, – кивнула Тайна.

– А теперь тебе надо возвращаться.

– Куда? Обратно в котельную?

– Да. Ты ведь еще не нашла выхода из парка…

* * *

Тайна открыла глаза и увидела темный потолок с единственной бледно-голубой заплаткой – распахнутым мансардным окном. Вокруг было тихо, в воздухе повис едкий запах жженой резины. Девушка приподнялась на локтях и огляделась. Она лежала на спущенном батуте, а вокруг валялись крысы. Они спали, надышавшись черным туманом, и, судя по тому, как судорожно дергались их лапы, видели один на всех страшный сон. Староста и ее телохранители лежали там, где их настигла дымовая завеса.

Тайна поднялась на ноги и осторожно приблизилась к Максиму… вернее, существу, одетому как Максим – в мешковатые штаны и поношенную водолазку, – но совсем не похожему на юношу, которому Тайна не так давно расквасила нос. У него и носа-то теперь не было – лишь две кожистые ноздри на шишковатой, покрытой роговыми наростами морде. Зеленоватая чешуя, жилистые лапы, широкая безгубая пасть – посреди котельной лежал гибрид человека и ящерицы. Двое других телохранителей Лены тоже преобразились – Артем стал похож на карикатурного бесенка с красной кожей и маленькими рожками, а Тимофей обзавелся вытянутой крысиной мордой. У Лены, лежавшей ближе к двери, появился двухметровый увенчанный массивным жалом хвост.

– И что это значит? – пробормотала Тайна, глядя то на старосту, то на ее телохранителей.

В кабинете, когда Иван Николаевич попытался ее «обработать», Тайна решила, что черный туман на нее не действует, но, может, ей просто требовалась бо́льшая доза? Девушка провела рукой по голове, но не нащупала рогов. Очень странно. Если она увидела истинную форму этих детей, то почему ее собственное клеймо так и осталось неосязаемым?

В этот момент из коридора донеслись торопливые шаги, и в бойлерную ворвался Иван Николаевич. Его волосы были всклокочены, за спиной развевался длинный клетчатый шарф.

– Что ты натворила?! – воскликнул директор, оглядевшись.

Тайне показалось, что он тут же бросится на нее, но вместо этого Иван Николаевич подошел к старосте и неловко, так, словно тело вдруг отказалось ему служить, опустился на колени.

– Посмотри, что ты натворила… – произнес он внезапно осипшим голосом.

Медленно, виток за витком директор размотал шарф и положил его Лене под голову. Потом осторожным, почти ласковым движением убрал с ее лица рыжую прядь. Девочка не просыпалась.

– А я вам наврала, тогда, в кабинете, – сказала Тайна, немного разочарованная тем, что Иван Николаевич не обращает на нее внимания. – На самом деле я не увидела рогов. Думаю, у меня иммунитет к этой вашей гадости.

Директор поднял на Тайну затуманенный взгляд.

– Что?

– Я так и не увидела рогов, – повторила Тайна. – И сейчас не могу их нащупать. Кстати, я и ваш третий глаз не вижу почему-то…

Сказав это, девушка осознала, что окончательно запуталась в происходящем. Если черный туман на нее все-таки подействовал, она должна была начать видеть мир, как видели его остальные воспитанники детского дома. Но это произошло лишь частично – она увидела уродства Лены и ее компаньонов, но не директора и не свои собственные…

– Значит, мой дым на тебя не действует… – проговорил директор, поднимаясь на ноги. – Ясно, ясно…

– А вот мне ничего не ясно. Если у меня иммунитет, почему я вижу… это? – Тайна кивнула на человекоподобного ящера, когда-то бывшего Максимом.

– Потому что дым изменил их тела на физическом уровне, – произнес Иван Николаевич. – Так бывает, если концентрация вещества слишком высокая. Теперь любой человек, глядя на Лену, будет видеть перед собой уродливого скорпиона. Ей всю жизнь придется прятаться. Понимаешь, что ты натворила?

– А при чем здесь я? – пожала плечами Тайна. – Вы же накачали батут этой гадостью. Значит, сами и виноваты.

– Не смей так говорить! – рявкнул Иван Николаевич. – Я делаю это для блага детей!

– Для блага детей поливаете парк этими вашими… выделениями? – уточнила Тайна. – И что в этом хорошего? Зачем вы вообще это затеяли?

– Затем, чтобы внешний мир оставил нас в покое! Меня, тебя, всех, кто живет в этом доме. Ты не представляешь, насколько жестокими могут быть обычные люди.

– А вы, значит, такой добрый?

– Конечно!

– Тогда дайте мне уйти, – сказала Тайна, понимая, что директор скорее отрежет себе правую руку, чем отпустит ее подобру-поздорову – Я вам все равно не подхожу, у меня даже способностей никаких нет.

– У тебя есть способности, – сказал Иван Николаевич и внезапно расхохотался, запрокинув голову. – Конечно, и как же я раньше не понял!

Он переступил через Артема и направился к Тайне. Девушка попятилась.

– Знаешь, что я узнал от врача, который занимался моим случаем? – спросил Иван Николаевич, тесня Тайну к нагромождению котлов и насосов. – Вещество, которое выделяет моя кожа, воздействует на один определенный участок головного мозга. Попробуешь угадать, на какой?

– Понятия не имею, – сказала Тайна, не понимая, к чему ведет директор.

– На участок, который отвечает за чувство страха. По-научному он называется мозжечковой миндалиной.

– И что?

– Ты ничего не боишься, ведь так? Поэтому черный дым на тебя и не действует! Я сразу понял, что у тебя не все в порядке с головой, еще во время нашего первого разговора, но кто же мог подумать, что все настолько серьезно?! Какие еще эмоции тебе недоступны? Ты умеешь радоваться, например?

– Никогда об этом не задумывалась, – призналась Тайна, а в памяти у нее всплыли слова девочки, назвавшейся ее подсознанием: «Половина нашего мозга всмятку. Удивительно, что мы вообще живы…»

– Знаешь, не бояться – это единственная способность, которой здесь не рады, – произнес Иван Николаевич и кинулся на Тайну.

Девушка бросилась бежать, но буквально на третьем шаге споткнулась о складку батута. Взмахнув руками, она каким-то чудом удержала равновесие и, перепрыгнув смятого резинового клоуна, рванула к бойлерам.

Директор, обутый в тяжелые военные ботинки, топал следом. Несмотря на габариты, он двигался быстро и мог в два счета загнать Тайну в угол, поэтому она решила хотя бы ненадолго затеряться среди оборудования. До ближайшего котла оставалась пара шагов, когда Иван Николаевич вскрикнул и неразборчиво выругался. Тайна оглянулась и с удивлением обнаружила, что он стоит на месте и разглядывает что-то на своей ладони.

– Что это такое? – пробормотал директор.

– По-моему, вы кого-то раздавили, – сказала Тайна, увидев на его руке влажную, ядовито-желтого цвета кляксу.

– Это паук, – сказал Иван Николаевич и подозрительно глянул на Тайну. – Твои штучки?

– Ага, мои, – кивнула девушка, хотя это, разумеется, была работа Маши.

– Я так понимаю, паук ядовитый? – спросил Иван Николаевич, вытирая ладонь об одежду.

– Да, вы правильно понимаете, – согласилась Тайна.

В этот момент она выяснила, что все-таки умеет радоваться. Если сейчас Иван Николаевич умрет от яда, все проблемы разом решатся и ей не нужно будет никуда бежать.

– Но ты же не думаешь, что все будет так просто? – ехидно поинтересовался директор и снова двинулся на Тайну. – Меня много раз пытались убить. Ты знаешь, что я месяцами жил со снятой черепной коробкой и с электродами в мозгу? Ни один нормальный человек не перенес бы такие эксперименты. И ты надеешься убить меня каким-то паршивым пауком?

С каждым шагом фигура Ивана Николаевича все сильнее окутывалась черной дымкой. Густой маслянистый туман сочился из рукавов пальто, из-за ворота, стелился по бетонному полу и поднимался к потолку, подобно дымным крыльям.

– Я – воплощенный страх, – пророкотал Иван Николаевич. – А страх – это единственное, что невозможно убить.

Тайна не стала спорить. Возможно, яд паука действительно не мог убить директора, но после укуса его движения замедлились, стали резкими и неуклюжими. Надо было пользоваться преимуществом, пока отрава действовала, и Тайна бросилась к двери. Иван Николаевич двинулся следом, покачиваясь и с трудом переставляя ноги, а за ним тянулся густой дымный шлейф.

– Тебе отсюда никогда не выбраться! Слышишь?! Я уничтожу тебя!

– Сначала догони, – бросила Тайна через плечо.

Она выскочила в коридор и едва не споткнулась о лежащего на полу Кирилла.

В первый момент девушка решила, что он тоже надышался черным туманом, но потом поняла, что не видит крыльев. Дымовая завеса, из-за которой вырубились старшие детдомовцы, сюда не добралась, Кирилл был попросту мертв. Его голубые глаза остекленели, лицо осунулось, а на губах запеклась пена. Заметив у него на груди большого ярко-желтого паука, Тайна сообразила, чьих это рук дело.

Маша была влюблена в Кирилла, считала его прекрасным ангелом, но когда он привел в котельную старосту и ее головорезов, нанесла смертельный удар. Это была месть, наказание за то, что он оказался доносчиком. «Убивать – это грех. Так в заповедях написано. Но за тебя я убью…» – сказала Маша и не соврала.

Глядя на мертвого мальчика, Тайна подумала – а может, и вправду взять Машу с собой? Лучшее доказательство ее преданности лежало у ног Тайны в виде холодного трупа. Впрочем, девушка тут же отбросила эту мысль. Прежде чем кого-то куда-то брать, следовало разобраться с Иваном Николаевичем. А он уже подбирался к двери.

Тайна перешагнула через Кирилла и бросилась прочь от запретного крыла. Вслед ей неслись неразборчивые угрозы и проклятия, а когда Тайна достигла поворота, за которым начинались жилые комнаты, по коридорам разнесся истошный женский вопль. Кричала, конечно же, Лена, потому что больше кричать в опустевшем здании было некому. Тайна ухмыльнулась, представив, как та очнулась и обнаружила, что ее полувоображаемый скорпионий хвост стал вполне реальным уродством.

Тайна неслась по коридору, а справа и слева от нее мелькали клыкастые рожи, нарисованные мелом на осыпающейся штукатурке. Она надеялась, что в последний раз созерцает эти художества. В прихожей было пусто, но, когда Тайна распахнула входную дверь, увидела спешащих ей навстречу детей.

– Быстрее, быстрее, сейчас польет! – крикнул кто-то.

На небе стремительно, словно в ускоренной киносъемке, сгущались тучи. Первые тяжелые капли уже падали на землю, и было ясно, что через несколько секунд начнется настоящий ливень.

«Это все Лена», – подумала Тайна, пропуская детдомовцев к двери. Староста наверняка впала в истерику и перестала контролировать свои способности.

Когда Тайна сбежала по ступенькам, дождь припустил сильнее. Дети толкались у двери, и тут в глубине прихожей кто-то закричал. Следом за первым криком послышались другие, испуганные и удивленные. И вот, расталкивая собственных воспитанников, из темного проема вылетел Иван Николаевич. Его кожа по-прежнему источала черный дым, но походка выровнялась и движения стали более уверенными. Похоже, действие яда сходило на нет.

Не дожидаясь, пока директор спустится с крыльца, Тайна бросилась под защиту деревьев. Поскальзываясь на лужах, она достигла края поляны и оглянулась. Иван Николаевич уже не ковылял, он бежал через пустырь, разбрызгивая коричневую грязь. Прямо перед Тайной были густые заросли, и она не раздумывая нырнула в них, зажмурившись и прикрыв лицо руками. Кое-как продравшись сквозь колючее переплетение ветвей, девушка очутилась среди деревьев. За спиной она услышала хруст и злобное бормотание – Иван Николаевич ломился следом, как разъяренный медведь. Драться с ним, стоя лицом к лицу, Тайна не могла, все, что ей оставалось, – бежать, хитрить и ждать, пока представится случай нанести удар. И она побежала, петляя среди замшелых стволов. Мокрые жесткие ветви хлестали по лицу и одежде, кроссовки наполнились водой, но Тайна не сбавляла темп.

Извилистая тропинка вывела ее на небольшую прогалину. Тайна остановилась перевести дыхание и подставила разгоряченное лицо холодным дождевым струям, в которых – теперь она знала это наверняка – не было черной отравы. Со всех сторон прогалину окружали старые деревья и кусты, спутанные, точно колючая проволока. Ветер срывал с полуобнаженных ветвей желтые листья и носил их над землей, а вдалеке, возвышаясь над деревьями, замерло огромное колесо обозрения. Стальная конструкция, на которой когда-то был распят бывший директор парка, паутиной раскинулась на фоне серого неба.

Тайна медленно втягивала насыщенный влагой воздух и выдыхала его через приоткрытые губы. Листья источали терпкий аромат разложения, от которого хотелось чихнуть, но девушка на всякий случай сдерживалась.

Неподалеку затрещали ветки. Тайна сорвалась с места и почти сразу очутилась на главной аллее, там, где несколько дней назад впервые встретила Ивана Николаевича. Дождь шипел и пенился на асфальте; карусели, игровые площадки и аттракционы напоминали размытую декорацию, выполненную акварельными красками. Высоко над землей разноцветные флажки стоически сносили удары дождя и ветра. Сверкнула, заискрившись на мокром асфальте, молния, и над головой у Тайны пророкотал хрипло-трескучий и бесконечно долгий громовой раскат. Из-за грома она не услышала, как на аллею выбрался Иван Николаевич.

– Ну вот ты и попалась, – произнес он, тяжело дыша и отфыркиваясь.

Тайна повернулась к директору лицом. Сейчас их разделяло семь-восемь шагов – расстояние, которое можно было покрыть в один прыжок. Однако вместо того, чтобы сразу напасть, Иван Николаевич подошел к мокнущему под дождем силомеру – аттракциону, состоявшему из наковальни и вертикальной шкалы, показывающей силу удара. Не прекращая следить за Тайной, директор наклонился и поднял с земли большой деревянный молот, раскрашенный красными, синими и желтыми полосами.

– Я разобью твою тупую голову, – процедил Иван Николаевич, крутнув молот.

С другой стороны аллеи, напротив силомера, находилась детская карусель с лошадками, огороженная решетчатым забором. Вход располагался между кабинкой оператора и приземистой будкой с надписью «касса». Времени на размышления не оставалось, и Тайна метнулась к замершим в прыжке черным и белым лошадкам. Иван Николаевич бросился следом за ней. Его лицо было перекошено, а мокрые волосы беспорядочно разметались по широким плечам.