Текст книги "Оставьте меня"

7

Через неделю после выписки Мэрибет предстояла встреча с доктором Стерлингом. Мама предложила отвезти ее, но Мэрибет представила себе борьбу против команды из матери и доктора Деда и поняла, что она этого не вынесет. Хотя понимала, что одной ехать не следует. Да и не получится. А если не удастся взять такси до дома? А если сломается лифт? Мелочи, о которых она раньше даже не задумывалась, теперь мешали ей спать по ночам.

– А ты не сможешь меня свозить? – обратилась она накануне к Джейсону. Он работал из дома, но очень подолгу, не отвлекаясь ни на что – все еще следил за переносом тысяч аудиофайлов перед планируемой модификацией базы данных. Мэрибет заметила мольбу в собственном голосе. И разозлилась, хотя толком не поняла, на кого. – Можешь взять с собой ноутбук.

– Разумеется, – сказал Джейсон.

И тут она почувствовала и благодарность, и обиду – вроде бы несовместимые эмоции, которые у нее в последние дни сплетались цепочкой ДНК.

Мэрибет порадовалась тому, что предложила ему взять с собой ноутбук, потому что ждать пришлось часа два. Все это время она кипела от гнева. И переживала о том, что этот гнев делает с ее сердцем, и от этого гневалась еще больше. Разве кардиологи так поступают?

Доктор Стерлинг не понравился ей с самой первой встречи. Его навыки общения за ту неделю, что она пролежала в больнице, не улучшились, он относился к ней с подобострастным снисхождением, постоянно говорил что-то про то, что «мамочку надо поскорее отправить домой к деткам». По мнению Джейсона, Стерлинг боялся, что она подаст на него в суд, но ангиограмму делал не он, не он довел ее артерии до такого – ужасного, по его словам, – состояния, что они разорвались, да и в итоге все обернулось хорошо, так что в суд она подавать не собиралась. Хотя другого врача найти хотела, такого, которого она выберет сама, а не того, кто ей просто достался.

Когда, наконец, ее вызвала медсестра, Мэрибет посмотрела на мужа, стучавшего по клавиатуре.

– Пойти с тобой? – спросил он.

На прием к гинекологу он всегда ходил с ней. Иногда после УЗИ он писал на геле имена детей, которые в те дни у них были на первом месте, и только потом стирал его полотенцем.

– Необязательно, – ответила Мэрибет. – Работай.

Двадцать минут спустя они ехали домой в такси. Доктор Стерлинг объявил, что «выздоровление идет чудесно», и отправил домой, вручив кучку брошюр. Мэрибет заготовила целый список вопросов, но в итоге ни одного не задала, почувствовав, что у него нет времени, а еще потому, что, когда она еще до этого пыталась обсудить свои ощущения, – что она чувствует себя оторванной, как будто ее сердце ей уже не принадлежит, – он всегда советовал «не выдумывать».

У Джейсона зазвонил телефон. Ясно было, что дело важное, потому что он взял сразу и несколько минут разговаривал с кем-то из коллег на совершенно непонятном рабочем жаргоне. Закончив разговор, он повернулся к Мэрибет.

– Ну, врач сказал, что все будет хорошо?

В лифте до этого она уже пересказала ему вкратце итоги осмотра.

– Ага. Все хорошо.

– Как думаешь, можно мне завтра выйти в офис? – спросил он после паузы. – Они там работают в авральном режиме.

– Ну, извини, что у меня случился инфаркт в такое неподходящее время.

– Такого никто не говорил.

Таксист резко затормозил, потому что на дорогу вышел какой-то растяпа, который смотрел не по сторонам, а в телефон. Ремнем надавило так, что все тело сотряс фейерверк боли.

– Извини, ты прав, – сказала Мэрибет.

– Значит, нормально, если я вернусь в офис?

Нет. Ненормально. У нее все болело. Мэрибет не чувствовала себя готовой к тому, чтобы остаться наедине с матерью и детьми. Ей было страшно.

– Конечно, – ответила она.

– Хорошо. – От улыбки в уголках его глаз образовались морщинки, казалось, что Джейсон искренне обрадовался, и от этого все почему-то стало только хуже. – А мама пусть, наверное, еще недельку поживет, пока тебе не станет окончательно лучше.

Мэрибет расстроилась еще больше.

– Еще неделю?

– Она помогает. По-своему. Лишняя пара рук не помешает. И у нее есть время, сама видишь.

Мэрибет посмотрела в окно. Они ехали домой. У нее все шло хорошо. Врач только что так сказал. Почему же тогда так хочется плакать? Почему так хочется уткнуться в Джейсона и умолять его никуда не уходить?

Он поцеловал ее в висок.

– Я же говорил, что все наладится. Еще неделя-другая, и у нас все будет по-прежнему.

8

Мать пришла в восторг от предложения остаться.

– Мне с вами так хорошо.

Мэрибет выдавила улыбку. Поблагодарила.

– А если вам не придется тратить на няню все деньги, которые даются таким трудом, и вообще хорошо. Я помню, как счета накапливались пачками, когда болел твой отец, – даже с учетом страховки. А ты теперь без работы…

– Я не без работы, мам. Просто на больничном. – Хотя, по правде сказать, она не знала, на больничном ли она. Он оплачиваемый или нет? Наверное, надо позвонить на работу.

– Ну, на полный рабочий день не вышла, – упиралась мама. – А у Джейсона зарплата…

Джейсон был начальником архива в музыкальной библиотеке. Он мечтал об этой работе – ради нее переехал сюда из Сан-Франциско, – но платили там ужасно, по крайней мере, по меркам Манхэттена. Мэрибет однажды пожаловалась матери, что не понимает, зачем компания настояла, чтобы человек переехал, чтобы платить ему потом лишь прожиточный минимум? И с тех пор мать ведет себя так, словно Мэрибет живет за гранью бедности.

– Знаешь, – не унималась мать, – вот поэтому я и настояла, чтобы отец часть денег завещал тебе. Всего за три месяца до инфаркта, я прямо как знала.

Мэрибет продолжала улыбаться. Уже казалось, что у нее лицо в гипсе.

– Я надеялась, что ты на эти деньги купишь хорошенький домик, – продолжала мать. – Может, в пригороде. Как дочь Элен Берман.

– Та, у которой рак груди?

– Тут место жительства не виновато.

– Мам, мы не хотим жить в пригороде.

– Может, получится не так много работать. Я уверена, что Элизабет что-нибудь придумает. Она всегда была с тобой так щедра.

– Я, по-твоему, на подачки живу? Ну, спасибо.

– Ой, ну я не это имела в виду. Я просто хочу, чтобы тебе посвободнее дышалось. – Она нахмурилась. – Я надеялась, что ты воспримешь это как сигнал.

– Сигнал?

– Эрба Закер после инфаркта сбросил пятнадцать кило и начал медитировать.

– И мне стоит сбросить пятнадцать кило и начать медитировать?

– Нет, ты и так слишком худая. Но жизнь пересмотреть не помешает. Свои ценности.

Мэрибет это понимала, ведь мать говорила как раз о том, о чем думала она сама: она живет как белка в колесе. Но в исполнении матери это не поддерживало. Наоборот, звучало как обвинение.

– Все у меня с ценностями нормально.

– Я просто не хочу, чтобы это повторилось, – добавила мать.

– Я тоже.

Она наклонилась к Мэрибет поближе, словно собираясь поделиться важным секретом.

– По словам Джейсона, это может быть наследственное. – И она со значением посмотрела на Мэрибет. – Так что тут я не виновата.

Ну, кто такое говорит. Мэрибет вспомнила, что, когда они с Джейсоном начали лечение от бесплодия, мать почему-то радовалась. «Как будто ты хоть что-то унаследовала от меня», – сказала она. Это было и неприятно, и не в тему – врачи считали, что ее проблемы с невозможностью зачать связаны лишь с возрастом, – но мать этого во внимание не принимала.

– Разве я тебя виню? – спросила Мэрибет.

Мать отвернулась. Потом хлопнула в ладоши, словно официально завершая беседу.

– А чего ты хочешь на ужин? Я думала, может, грудинку из еврейского магазина взять?

– Жирновато, – ответила Мэрибет.

Мать подбоченилась.

– Я калории уже считать перестала.

– Я про себя. Мне можно только диетическое мясо.

– А-а, тебе можем взять супчик с перловкой. Или сэндвич с индейкой. Их меню у тебя есть?

– Нет. Мы через Интернет заказываем.

– Я компьютером не пользуюсь.

– Ну, скажи, что тебе взять, и я займусь.

– Отлично.

Джейсон в тот вечер настолько задержался на работе, что Мэрибет укладывала обоих детей одна. Оскар уже уснул, и когда последняя книжка Лив подходила к концу, дочь вдруг ни с того ни с сего спросила:

– А если ты умрешь, бабушка станет нашей мамой?

Это ее потрясло. Мэрибет казалось, что ей хорошо удается скрывать от них серьезность ситуации. Мама болеет, но врачи ее лечат, и все такое. Это ужасное слово всплыло впервые.

– Я еще не скоро умру, милая.

– А если умрешь, пусть нашей мамой станет Робби?

– Вот так все не решается. К тому же я не умру.

Проснулся Оскар.

– Я не хочу, чтобы ты умирала, – сонным голосом взмолился он.

– Не умру, – повторила она. И подумала: пока. Только не сейчас, пожалуйста. – Спи, мой сладкий.

Через минуту Оскар засопел. А Лив не спала, она хлопала этими своими огромными глазами и теребила шов на ночнушке.

– Если ты умрешь, скажи папе, чтобы женился на ком-нибудь хорошем. Я не хочу злую мачеху, как у Золушки.

В груди сдавило, хотя по прошлым разговорам с дочерью Мэрибет уже знала, что это не сердце, просто Лив легко может попасть в слабое место. Ведь она сама не раз думала о таком после того, как очнулась после операции. Что будет с близнецами, если с ней что-то случится?

Мэрибет выключила свет.

– Спи, – сказала она.

9

Вернувшись в офис, Джейсон стал работать даже больше, чем когда-либо раньше. Он объяснял это обновлением базы данных, но Мэрибет подозревала, что он только ищет повода проводить поменьше времени дома. Она бы и сама так делала, если бы могла.

Потому что дома творился кошмар. Мать у нее была не особо хозяйственная, в обязанности Робби уборка тоже не входила, поэтому горы грязного белья росли с каждым днем, что не радовало, но Мэрибет больше пугала грязная посуда, грозившая созвать всех тараканов в радиусе пяти ближайших кварталов.

Так что ей пришлось самой взяться за посуду. И за стирку. И поскольку о еде на заказ уже и думать не хотелось, она принялась готовить простенькие блюда. Эти несложные дела отнимали все силы, которые начали появляться. Возвращаясь домой с работы, Джейсон ругал ее за то, что она перетруждается, но продолжал задерживаться допоздна.

Однажды утром на второй неделе после больницы Мэрибет пришла на кухню выпить кофе и застала там посуду со вчерашнего ужина и свежий бардак после завтрака. И все это ожидало ее.

Да ну к черту, подумала она. Работать два дня в неделю будет проще. Вспомнив обещание, данное Элизабет за неделю до этого – о котором она забыла, как Элизабет и просила, – Мэрибет включила ноутбук. Пока она ждала, когда скачается рабочая почта, в животе от ужаса завязался узел.

Знакомая боязнь возвращаться к работе после перерыва. Летом, два года назад, вскоре после того, как Мэрибет снова начала работать на «Фрэп», Элизабет пригласила ее с семьей в домик Тома в Беркшире[2]2
  Беркшир – горный хребет в Аппалачах, который находится в северо-западном Коннектикуте и западном Массачусетсе, США.


[Закрыть] (теперь это их с Томом общий домик) на выходные и праздники. А в самый последний момент Элизабет сказала, что они с Томом поехать не могут, но уговорила Мэрибет отправиться туда с Джейсоном и детьми. Мэрибет ожидала увидеть простой деревенский домишко, но это оказался домище в колониальном стиле с частным прудом. Единственное, что там было деревенского – это удаленность расположения и намеренное отсутствие связи с миром. Ни кабельного. Ни Интернета. Только стационарный телефон. А чтобы поймать сотовую сеть, надо было ехать в Ленокс. И ей понравилось. Мэрибет выключила телефон и принялась беззаботно искать с близнецами четырехлистный клевер и наблюдать за головастиками. Но по пути домой телефон начал разрываться от входящих сообщений и писем, из-за чего Мэрибет стало казаться, будто она пропустила что-то важное и непременно должна будет за это поплатиться. Вот и сейчас она испытывала то же самое.

Но нет, ничего важного там не оказалось. Да и вообще почти никакой почты не было. И это удивляло. У нее обычно ежедневно набиралась как минимум сотня писем редакционной рассылки, рабочих уведомлений, переписки с редакторами и писателями. Посмотрев внимательнее, Мэрибет заметила, что почта резко перестала поступать несколько недель назад – приблизительно тогда, когда сделали операцию. А те единичные письма, которые пришли до этого, были уже прочитаны. Но не ей.

Она зашла на почтовый сервер – вдруг с компьютером что-то случилось? – но там оказалось то же самое. Мэрибет проверила личный ящик – может, вообще с почтой что не так, но нет. Странно. Она позвонила Финуле, ассистенту Элизабет.

– Привет, Финула, это Мэрибет Кляйн.

– Привет! Как самочувствие?

– Отлично. Ну, не совсем, но уже лучше. С учетом обстоятельств.

– Это хорошо. Сердце – непростая тема, – ответила Финула. – Моей бабушке тоже делали шунтирование. И она после этого снова груженые тележки через весь огород катает.

– Ого. Внушает оптимизм. И кстати, об этом, я тут попыталась почту открыть, чтобы начать потихоньку входить в курс дела, а там ничего нет.

– Все верно.

– Верно?

– По приказу Элизабет.

– Элизабет?

– Она велела айтишнику отключить тебя.

– Отключить?

– Да.

– А-а, ладно. Но мою почту кто-то читал.

– Андреа Девис, наверное. Мы взяли ее на работу.

– Когда?

– Точно не знаю, когда ты лежала в больнице, – ответила Финула. – Могу уточнить, если хочешь.

– Не надо.

– Она хороша, эта Андреа. С ходу все освоила.

– Она настоящая профи, – согласилась Мэрибет.

Повисла пауза.

– У нас скоро планерка. Узнать, свободна ли Элизабет?

– Нет, не надо, спасибо.

– Береги себя, Мэрибет.

– И ты, Финула.

Мэрибет повесила трубку и закрыла ноутбук. Впервые за несколько лет у нее нет никаких задач, не подгоняют дедлайны. Она понимала, что должна испытывать облегчение, но вместо этого чувствовала себя так, словно ее предали.

«Даже не думай об этом». Так сказала Элизабет. А сама тем временем наняла Андреа. Точнее, она наняла ее еще до того, как пришла к Мэрибет в гости. Не дождавшись, когда ее кресло остынет.

«Не беспокойся».

Вот что происходит, когда не беспокоишься.

Мэрибет столкнула ноутбук с кровати, и он шлепнулся с глухим ударом. Ее не уволили. Она знала, что Элизабет этого никогда не сделает. Да и, возможно, это противозаконно. Но ее заменили – и уже несколько лет назад. Это был лишь завершающий штрих.

Джейсон вернулся домой только к девяти. Близнецы еще не спали, потому что у Мэрибет не было сил их уложить, а мать уже заснула.

– А чего дети не спят? – поинтересовался муж.

– Наверное, потому что к нам сегодня не залетел укладывающий детей сказочный эльф.

Джейсон поставил сумку.

– Все нормально?

Мэрибет даже не смогла ответить.

Он снова посмотрел на часы, потом – в сторону комнаты близнецов.

– Даже не думай меня критиковать.

– Я и не собирался, – защищаясь, ответил он. – У нас база данных…

– Да, знаю, обновляется, – перебила Мэрибет. – Вся Трайбека уже в курсе, как ты занят обновлением своей базы.

– Да что с тобой?

– Что со мной? Я сижу тут целый день одна с матерью и детьми, и мне до сих пор хреново. – Мэрибет какое-то время подождала ответа, но муж промолчал. – А тебя никогда нет. И я не понимаю, то ли ты стараешься избегать дома, то ли решил, что неделя в больнице и неделя на восстановление – уже достаточная роскошь для старушки Мэрибет.

– Ты о чем?

– Ты сказал, что я под куполом. – Ее голос дрогнул.

– Мэрибет, я стараюсь изо всех сил. Но твой купол, дом и работа – мне приходится нелегко.

– А у меня каждый сраный день такой.

У Джейсона дернулась челюсть.

– Слушай, – сдержанно сказал он. – Я понимаю, что ты настрадалась и что тебе до сих пор больно, но ты могла бы постараться не срываться на людей, которые на твоей стороне?

– Если я когда-нибудь этих людей встречу, буду иметь в виду.

– Знаешь, ты просто…

Как дитя. Мэрибет ждала такого продолжения.

– Эгоистка.

Эгоистка! Эгоистка? Она только и делает, что обо всех заботится. Впервые в жизни потребовалось, чтобы позаботились о ней, и с ней вот так? Подступили слезы ярости, а потом стало стыдно – потому что хрена с два она заплачет.

Эгоистка?

Джейсон. Элизабет. Мать. Пусть все они катятся к чертям.

10

На следующее утро Мэрибет проснулась унылая, измотанная, все болело, словно ночью ее переехал грузовик. Так плохо ей не было с тех пор, как она попала в больницу. Хорошо бы пойти на прогулку, но шел дождь. Из-за него же мать отказалась вести детей в сад, испугавшись простуды, так что это пришлось делать Джейсону, теперь он опаздывал на какую-то серьезную встречу и сердился.

Мэрибет позвонила доктору Стерлингу. Медсестра расспросила о симптомах. Мэрибет сказала, что болит в груди. И во всем теле.

– Когда что-то делаете? – уточнила медсестра.

– Нет, когда лежу.

– Я попрошу доктора вам перезвонить.

Через пять минут зазвонил телефон. Но это оказался не Стерлинг. А из налоговой ее попросили подтвердить, что она получила отчет и сдала декларацию.

– По почте мы подтверждения не получили, – сказала секретарь.

– Какую декларацию? – спросила Мэрибет.

– Мы отправили вам документы «ФедЭксом». И ждали подтверждения тринадцатого.

Мэрибет тогда лежала в больнице. Она пообещала перезвонить и пошла к столику в коридоре. Она всегда сама разбирала почту, выкидывала рекламу, оплачивала счета, а теперь, раз уж она этим перестала заниматься, просто росла гора.

Она быстренько выкинула каталоги и предложения от банков. В отдельную стопку отложила открытки с пожеланиями здоровья, банковские выписки и счета, которые предстояло оплатить. От налоговой ничего не нашла.

Но потом заметила толстый конверт с маркировкой «ФедЭкса», застрявший между полкой и стеной. С пометкой «Срочно!». Мэрибет вскрыла. Там оказалась налоговая отчетность и письмо, в котором говорилось, что им с Джейсоном надо подписать декларацию и отправить по почте до пятнадцатого.

Мэрибет перепроверила дату на конверте. 12 октября. Конверт «ФедЭкса», экспресс-доставка с пометкой «Срочно!», пролежал тут больше двух недель, а Джейсону и в голову не пришло его открыть.

Она перезвонила в налоговую поинтересоваться, что теперь делать, но ее инспектор был на встрече. Тогда она набрала рабочий телефон Джейсона. Он не подошел. Вспомнив, что сейчас он работает не у себя в кабинете, Мэрибет отправила ему эсэмэс и письмо с просьбой СРОЧНО перезвонить. «Это важно!» – написала она.

Зазвонил телефон. В трубке раздался голос доктора Стерлинга, похожий на голос Гомера Пайла[3]3
  Гомер Пайл – персонаж комедийного сериала «Шоу Энди Грифита», выходившего на экраны с 1960 по 1968 г.


[Закрыть].

– Что у вас за проблемы? – поинтересовался он.

– А-а, здравствуйте. Я проснулась в ужасном самочувствии.

– В каком смысле?

– Испытываю усталость, боль. В груди болит.

– Вы что-то делали или отдыхали?

– Отдыхала.

– Ощущения такие же, как были? Во время инфаркта?

– Нет. Пульсация сильнее.

– Дышать трудно?

– Не сказала бы.

– Голова кружится?

– Не то чтобы кружится, но есть чувство… неустойчивости. И большая усталость. Мне не было так плохо с тех пор, как все это началось.

– Думаю, не стоит беспокоиться. Скорее всего кости.

– А боль? И усталость. И голова болит.

– А это похоже на вирус.

– А это не опасно? В смысле, я не в группе риска? У меня двое четырехлетних детей.

– Инфекция верхних дыхательных путей на данный момент не лучший вариант, но не смертельно.

– Мда, утешает.

– Мои в этом возрасте постоянно что-нибудь приносили.

– Да уж, это просто переносчики заразы.

– Если вы всерьез боитесь, отправьте их куда-нибудь на пару дней. Но мне кажется, что у вас что-то безобидное, а боль в груди – естественная часть заживления.

– Но мне действительно нехорошо, – не сдавалась Мэрибет. – Точно не надо показаться?

– Если вам кажется, что дело срочное, надо в неотложку. Либо могу перевести вас на приемную. Завтра сможете прийти?

– Я позвоню, если не станет лучше.

– Хороший план, Мэриан. – Он хихикнул, порадовавшись рифме.

– Я – Мэрибет, – поправила она. Но врач уже повесил трубку.

В спальню заглянула мать.

– Ты по телефону с врачом разговаривала, я не ошиблась?

– Да. Чувствую себя неважно.

– А доктор что сказал?

– Ничего толкового.

Мать поджала губы и покачала головой.

– Эти врачи ничего не знают. Позвоню Эрбу Закеру. Ему такую же операцию делали.

– Не надо, прошу тебя. – Мэрибет не понимала, как семидесятивосьмилетний пенсионер может сказать что-то дельное по поводу ее жизни.

– Не глупи. Я хочу помочь.

Мать ушла звонить, а Мэрибет подумала, с кем бы она действительно хотела поговорить: с Элизабет. Со старой Элизабет, которая, когда Мэрибет в двадцать четыре года заболела ветрянкой, дала ей все свои фильмы с Кэри Грантом[4]4
  Кэри Грант (1904–1986) – англо-американский актер, дважды номинировался на премию «Оскар».


[Закрыть] и купила кашемировые варежки, чтобы Мэрибет всю себя не расцарапала, когда чесалась. Но Элизабет, которая навещала ее на прошлой неделе, была так же далека от ее жизни, как и Эрб Закер.

Потом в голову пришла мысль о Луке, медсестре. Страховка этого уже не покрывала, но можно вызвать за свой счет.

Мэрибет отыскала среди писем банковскую выписку. На сберегательном счету, который она открыла, получив отцовское наследство, было 52 тысячи долларов. На дом (или даже, если смотреть правде в глаза, квартиру) нигде, кроме отдаленных районов Бруклина, не хватит. Но раз-другой вызвать медсестру Луку можно.

Мэрибет позвонила в службу, и ей пообещали прислать кого-нибудь завтра с утра пораньше, она попросила Луку.

На улице лил дождь. А это означало, что потечет кухонное окно. Мэрибет порылась в кладовой в поисках ведра, подставила. Мать сидела за столом с чашкой чая и болтала по телефону – видимо, с Эрбом Закером. Но говорили они, судя по всему, не о проблемах с сердцем. В какой-то момент она посмотрела на Мэрибет.

– Телефон пищит.

– Наверное, зарядить надо.

Затем зазвонил ее сотовый. Джейсон.

– Что случилось? – спросил он.

– Мы налоги не заплатили.

– Что?

– Налоги. Декларация и квитанции лежат на столе в коридоре вместе с остальной почтой, которую ты не потрудился открыть.

– Черт, Мэрибет, ты меня напугала. Я думал, случилось что-то ужасное.

– Случилось ужасное. Мы не заплатили налоги.

– Я имел в виду ужасное и непоправимое. Хватит переживать из-за пустяков.

– Недаром говорят, что у нас в жизни гарантированы две вещи: смерть и налоги, – сказала Мэрибет.

– Ты о чем? – спросил Джейсон.

– Это не пустяки! – заорала Мэрибет.

– Попробуй посмотреть на вещи в перспективе, – ответил он.

В перспективе? Как тебе такая перспектива? И она кулаком лупит ему в лицо.

– В тюрьму нас не посадят. Заплатим штраф, всего-то. Все образуется.

– Все образуется? Ты в последнее время вообще замечаешь, что творится?

– Да.

– И что, похоже на то, что все налаживается?

– Вообще-то да.

– Блин, если ты не в курсе, мне сделали операцию на сердце.

Пауза.

– Я в курсе. И тебе уже лучше.

– Не лучше. – Мэрибет уже перешла на крик. – Мне хуже!

– Врач сказал, что все в порядке. Ты просто сама себя заводишь.

«Завожу? Я балансирую на грани, жонглируя ножами, а все продолжают жить, как обычно». Но все не как обычно. Мэрибет сделали операцию на открытом сердце. И что бы ни думали Джейсон с доктором Стерлингом, лучше ей не становилось. А если лучше и не станет… как они будут жить? Ведь Джейсон даже сраные налоги вовремя заплатить не может.

– Ненавижу тебя! – прокричала она, после чего выключила телефон и швырнула через всю комнату, потом накрыла голову подушкой, выплакалась и заснула.