Текст книги "Королевский подарок"

Гейл Линк
Королевский подарок

Пролог
ТАКОЙ МРАЧНЫЙ ДЕНЬ

Лондон 1655

– Глоток вина, дружочек? – нежно промурлыкал женский голос.

Руки его, связанные в кистях, были закинуты за голову, ноги скованы цепью и привязаны к кровати, но голову он приподнял и изо всех сил плюнул в сторону женщины. Тотчас же стоявший у кровати мускулистый коротышка ударил его по избитому, истерзанному телу.

– Вот чудеса-то, – женщина подошла ближе к связанному, – разве ты не хочешь выпить, мой голубочек? Что-то на тебя не похоже…

– Не из твоих подлых рук! – Боль пронизывала тело, а ведь совсем недавно это ложе пыток было ложем наслаждений, и на его коже еще алели свежие царапины от ее сладострастных пальчиков, вцеплявшихся в его спину во время пылких объятий.

Кэмерон Бьюкенен поверить не мог, что так легко попался в ловушку – эта красотка талантливо разыграла пламенную роялистку, ничем не выдав свою приверженность Английской Республике, тайной агенткой которой она оказалась. Она похвалялась, что он был не первой ее жертвой. Признания человеку, которого можно было назвать живым трупом, не представляли для нее никакой опасности. Но, как доверенный агент законного короля Карла Стюарта, он знал имена, шифры, коды и он останется в живых, пока все эти сведения не выпытают у него, а Фейт Беллэми получит за это неплохой куш.

Она отпила глоток вина и, прищурившись, посмотрела на распростертого на кровати мужчину. Отличный любовник, черт побери, но с этим покончено, ей нужны деньги. Она стала шпионкой, чтобы вести привольную жизнь, Республика платит превосходно. Фейт, молодой вдове, остались от мужа только долги, и она не хотела больше прозябать. Она получит эти сведения и обещанные деньги тоже.

В дверях появился невысокий тщедушный мужчина в темной строгой одежде, какую носили тогда «круглоголовые»[1]1
  Пуритане.


[Закрыть]. Скользнув хмурым взглядом темных глаз по обнаженному телу на кровати, он обернулся к женщине:

– Ну что, мы его заберем. Ваше дело окончено, миссис Беллэми.

– Я его не отдам, – решительно заявила Фейт.

– Да кто вы такая, чтобы возражать мне?

– Он – мой.

– Это – опасный государственный преступник, и он должен находиться в тюрьме, мисс Беллэми.

– По-вашему, я не знаю, кто он такой? – воскликнула она.

– Тогда вы должны понимать, что здесь ему не место. Он должен быть под стражей, в государственной тюрьме.

– Нет, нет! – снова воскликнула Фейт и, жестом собственницы положив руку на грудь Бьюкенена, начала дергать золотистые кудрявые нити пушистой поросли волос. – Я поклялась раздобыть от него все нужные сведения, и я свое обещание выполню.

– Повторяю: вы свое дело сделали, миссис Беллэми, – настаивал человек в темной одежде. Глаза Фейт загорелись алчным блеском:

– Мне пообещали кучу денег, если я заставлю его рассказать все, что он знает!

– Но он ничего вам не рассказал.

Фейт облизнула губы острым язычком.

– Да я еще и не начинала его убеждать, – сказала она. Голос ее снова стал похож на бархатистое кошачье мурлыканье. – Желаете посмотреть? Стайлз, начинай!

Мускулистый коротышка, спокойно стоявший во, время разговора в углу комнаты, подошел к кровати.

– Да, хозяйка? – отозвался он вопросительным тоном.

– Сначала – потихоньку, а там посмотрим, как будет себя вести наш шотландский приятель… – Она показала Стайлзу на сжатую в кулак правую ладонь Бьюкенена.

Тот кивнул, и, легко разжав кулак, переломал один палец за другим. Кровь хлынула из нижней губы Кэма, которую он прокусил, чтобы сдержать крик боли.

– Какая жалость! – Фейт дразнящим поцелуем коснулась другой руки пленника. – Эти руки так красивы, и доводили женщин до высшего экстаза любви.

Человек в темной одежде вперил свой взгляд в помутневшие от боли синие, словно сапфиры, глаза пленника и начал говорить четко и размеренно:

– Вы назовете нам имена всех остальных предателей. Всех, кто хочет восстановить в Англии якобы законную королевскую власть Стюартов. Вы скажете нам все, в награду вам будет дарована жизнь. Не пренебрегайте ею – многие уже бессмысленно и бесславно умерли, пытаясь восстановить на троне Карла Стюарта.

Кэм знал уже, что начавшееся в марте восстание немногочисленных сторонников Карла Стюарта было разгромлено Кромвелем. Бьюкенен имел важное задание – выявить агента Кромвеля, внедрившегося в тайную организацию роялистов, называвшуюся «Узел, Скрепленный Печатью». И теперь он выявил предателя – гнусную душу в очаровательной оболочке, но Кэму грозила гибель.

– Ну, что ж, – снова зазвучал нежный голос Фейт, – придется дать нашему гостю более серьезный урок.

Она снова погладила поросль золотистых волос на груди Кэма; рука ее спускалась ниже, ниже…

– Вы собираетесь кастрировать его?! – изумленно спросил человек в темном.

– Нет, – Фейт разжала ладонь. – Ну, ты признаешься теперь? – прошептала она, глядя в лицо Кэма. Ответом было молчание. – Ах ты, мой упрямый шотландский дурачок! Что ж ты думаешь, если бы на твоем месте был твой обожаемый Стюарт, отродье шлюхи, он пожертвовал бы собою ради тебя? Нет уж, будь уверен! Ну, не упрямься же! – вкрадчиво убеждала Фейт. – А не то мы продолжим.

Кэм взглянул в лицо женщины с невыразимым презрением.

– Ну, что ж, приступай к делу, Стайлз! – она показала на правую ногу Кэма.

Топор рассек коленную чашку, и пронзительный крик боли заметался в стенах маленькой комнаты.

– Довольно! – прозвучал надменный голос человека в темном. – Знатного вельможу таким пыткам не подвергают.

– Вы думаете, капитан Фейрчайльд пощадит его? – насмешливо спросила женщина. – Он приказал мне добыть сведения любой ценой.

– Если вы его разрубите на кусочки, какая в том будет польза? – Мужчина взглянул на изувеченное тело на кровати, и желчь подступила ему к горлу. – Я сам поговорю с капитаном Фейрчайльдом, а пока не трогайте его больше.

– Ну, ладно. В вашем распоряжении ровно час, мистер Кавинтон, – насмешливо улыбнулась Фейт. – Если через час вы не вернетесь с распоряжением капитана Фейрчайльда, я делаю с пленником все, что хочу.

– Я вернусь не позже, чем через час, – подтвердил мужчина и вышел из комнаты.

– Я пока не нужен вам, хозяйка? – спросил Стайлз. Фейт кивнула, он вышел из комнаты. Женщина и мужчина остались наедине. Она придвинула к кровати стул и заговорила своим вкрадчивым бархатным голосом:

– Я этого не хотела, Кэм, виною твое упрямство… Я не хотела…

Кэм нашел в себе силы сардонически усмехнуться, хотя боль пронзала его огненными копьями.

– Позвольте не поверить вам, госпожа Шлюха! – Глаза его сверкали голубыми льдинками. – Как я мог лечь с такой гадюкой, приняв ее за женщину!

Фейт вздрогнула, словно от удара. Как любая красавица, она не привыкла, чтобы ее милости не встретили должной оценки.

– Ишь ты, капризник, а ведь вроде бы наши забавы пришлись тебе по душе.

– Ну, бывает, что надо облегчиться, а тут и ночной горшок под рукой. – Слова были единственным оружием, которое оставалось у беззащитного пленника, и он безжалостно хлестал ими женщину.

Прекрасное лицо Фейт исказилось, пальцы изогнулись, словно когти хищной птицы. Он заплатит ей за эти слова. Она будет последней женщиной в его жизни, которая легла с ним добровольно.

За окном был серый, туманный день, в камине пылал огонь. Она взяла кочергу и раскалила ее в камине докрасна.

– Ах ты, ублюдок! – прошипела она, и он увидел, как она медленно идет к нему от камина и, невозмутимо глядя ему в лицо, заносит кочергу с побелевшим от жара концом.

Он услышал оглушительный крик боли, понял, что это кричит он сам и соскользнул в беспамятство.

Часть первая
ОСЛЕПИТЕЛЬНЫЙ СВЕТ МОЛНИИ
Лондон 1662

ГЛАВА 1

– И возлюблю тебя плотью своею…

Полные губы Кэма искривились насмешкой. Он вынужден был пробормотать эту идиотскую фразу, но она не имела для него ни малейшего смысла. Возлюбить? Он не мог возлюбить ничего, и менее всего – женскую плоть. Любовью занимаются дураки и поэты. Ту часть его души, которая могла бы возлюбить женщину, женщина же и разрушила. Да и не верил он, что между мужчиной и женщиной может возникнуть любовь. Похоть, вожделение – возникают. Или алчность может привлечь женщину к мужчине. Но любовь – сказка. для детей. Не для настоящих мужчин. А он, Кэмерон Бьюкенен – настоящий мужчина, жестокий и бесстрашный. Он ничего не убоялся, чтобы восстановить на престоле своего законного короля Карла Стюарта. Ни угрозы смерти, ни пыток.

Кэм бросил взгляд на гордую фигуру в темных шелках и бархате. На руку короля опирается женщина. Кэм знал, что эта полная сладострастного очарования красавица – любовница короля Барбара Палмер, графиня Каслмейн.

Ради короля Кэм участвует сегодня в этом фарсе – это награда за преданность. Другая награда – массивный золотой перстень с большим квадратным сапфиром – сияет сейчас на его левой руке; он получил этот подарок утром во время завтрака. Слуга с поклоном вручил ему коробочку, Кэм раскрыл ее, и когда он достал сияющее золотое украшение с ярко-синим камнем и поднес его к лицу, чтобы разобрать идущую по кругу надпись, от дверей раздался глубокий голос.

– Здесь написано: «В знак признательности. Каролинус. Рекс»[2]2
  Карл, король (лат.).


[Закрыть]

– Ваше Величество! – Кэм привстал, чтобы приветствовать короля.

– Да сиди ты, чудак! К чему эти церемонии?

– Как прикажете. Ваше Величество.

Карл обошел комнату.

– Удобно тебе здесь?

– О да!

Комната действительно была превосходная, а Кэм знал, что дворец Уайтхолл сейчас битком набит приближенными короля, многие из которых завидовали отведенным Кэму аппартаментам. А между тем Кэм не был знатным вельможей, а всего лишь младшим сыном небогатого шотландского графа. Только его верная служба обеспечила ему особое расположение Карла Стюарта.

Кэм улыбнулся про себя, со смешанным чувством горечи и удовольствия вспоминая свои юные беспечные годы службы при королевском дворе, когда он не мог предугадать свое будущее; да, жизнь любит шутить с людьми скверные шутки.

– Ты счастлив? – спросил Кэма король, внимательно глядя на него темными глазами, полуприкрытыми тяжелыми веками. Он сел в кресло напротив и отпил глоток вина из кубка, стоящего на столе.

– Я бесконечно признателен Вашему Величеству за все милости, которыми вы осыпали меня.

– Да я тебя не об этом спрашиваю, – досадливо возразил Карл Стюарт.

Кэм понял, что уклончивость сейчас неуместна перед этим умным и проницательным человеком – не будь король наделен этими качествами, ему бы не сносить ни короны, ни головы в те трудные годы, которые пришлось пережить. Но и откровенничать с Его Величеством Кэм не собирался.

– Я доволен, – почтительно ответил он.

– Клянусь Богом, это редкое состояние духа в моем королевстве сегодня, – засмеялся король. Он встал и подошел к камину. – Иногда мне кажется, что будь я волшебник или даже сам Соломон Мудрый, я не в состоянии был бы удовлетворить все просьбы, которые дождем сыплются на меня. Одни требуют возвращения земель и восстановления титулов, которыми сейчас уже владеют другие. И все хотят денег, денег, денег – за славную службу моей короне. Словно английская казна неистощима. Я делаю, что могу.

Кэм понимал короля. Он видел, что Карла осаждают просьбами о деньгах, поместьях и титулах. Кэм знал, что король стремится вознаградить друзей за принесенные ими жертвы, но не всегда в состоянии сделать для них все, чего они хотят.

Карл отошел от камина и снова сел в кресло.

– Я знаю, что в неоплатном долгу перед тобой, – сказал он Кэму с искренним чувством.

– Ваше Величество знает, что никакого долга по отношению ко мне у вас нет. Я сделал то, что обязан был сделать, вот и все.

– Ты волен недооценивать себя, друг мой, – улыбнулся Карл. – Но не я. Я награждаю тебя женитьбой, – сказал он, по-прежнему улыбаясь, – на Маризе Фицджеральд, При этом я думаю и о ее благе и безопасности. Немногим я доверил бы судьбу такой богатой наследницы.

– Я счастлив служить Вашему Величеству в этом деле, как и в любом другом, – ответил Кэм.

– Вот как? – Карл поднял густую черную бровь.

– Я хочу сказать – в деле особой важности, – сказал Кэм с цинической ухмылкой.

– Ты говоришь откровенно, Кэмерон Бьюкенен?

– А разве есть смысл хитрить с Вами, Ваше Величество? Вы ведь самый проницательный человек в Англии и видите людей насквозь.

– И все – таки я желаю тебе счастья в этом браке. Может быть, ты и не очень-то хочешь жениться. Но иногда человек вынужден уступать требованиям насущной необходимости. Даже самый высокопоставленный… – задумчиво окончил он.

Кэм понимающе кивнул. Он знал, что вскоре предстоит брак короля и португальской принцессы Екатерины.

– Я послал твоей невесте ожерелье с пожеланием видеть его на ней во время венчания, сегодня вечером. – Он встал, глаза его весело блестели. – Пока что я побуду у Барбары.

Голос епископа пробудил Кэма от воспоминаний об утренней беседе с королем. Невеста стояла рядом с ним, прямая и неподвижная, и воспоминания тоже отвлекали ее от торжественной службы. Месяц назад бабушка сказала ей о предстоящем браке. – Наконец – то, дорогая, исполнятся заветные желания моего сына, графа Деррана, твоего отца. – Восьмидесятилетняя старуха улыбалась счастливой улыбкой, которая возвращала ее лицу отсвет былой красоты. – Слово короля и королевская печать никому не позволят оспаривать твои права.

– Но, – Барбара Элизабет Тримейн Фицджеральд, вдова графа Деррана, накрыла своей ладонью руку внучки, – король кое-чего потребует от тебя за утверждение тебя в правах наследования. – В зеленых, как полированные изумруды, глазах графини появился острый блеск. – Король хочет, чтобы ты вышла замуж за одного из его любимчиков.

Мариза не была удивлена. Размеры ее поместий и денежного состояния исключали брак без согласия короля. Мариза знала, что король должен быть заинтересован в ее браке, но кого же он выбрал в мужья? Уже несколько недель, живя в Лондоне в своем великолепном доме на Стрэнде, Мариза пыталась выяснить это, но тщетно.

Мариза бывала при дворе Карла, который, как и всякий королевский двор, был царством сплетен. Но она ничего не услышала о своем будущем, муже, которого король отрекомендовал Маризе как «своего самого доверенного друга». Но если он «самый доверенный друг», то почему же он не при дворе? Что за этим скрывается? Только однажды промелькнул какой-то намек. На небольшом обеде, который дала в ее честь одна из ее теток, Мариза выскользнула на минуту в сад, подышать свежим воздухом. За ней последовал один из гостей – придворных; она узнала мужчину, сидевшего за столом напротив нее.

– Лорд Хартвелл? – приветливо спросила девушка.

– Ваш покорный слуга, графиня, – ответил тот с изящным поклоном. Придворный впился взглядом в ее грудь, открытую квадратным вырезом платья. Очевидно, он не прочь был завязать беседу.

– Наверное, вас интересует личность вашего жениха, Бьюкенена? – спросил он с явной насмешкой в голосе.

– Единственное, что я хотела бы знать, – осторожно ответила Мариза, – почему его нет при дворе? Ведь свадьба уже назначена, а я не видела человека, который станет моим мужем.

– Он не пара вам, миледи.

– Что вы имеете в виду, милорд?

– Зовите меня Томасом, дорогая. – Он придвинулся к ней, она отступила и вынуждена была прижаться к садовой ограде. – Великий Боже, да почему вы должны достаться этому чудищу Бьюкенену? – Похотливая улыбка заиграла на губах собеседника Маризы.

– Возьмите меня, уж я-то умею ублажить девчонку в постели!

– Вы забываетесь, сэр, – холодным тоном отозвалась Мариза.

– Ах, милочка, это же притворство. Впрочем, вполне благоразумно с вашей стороны! Разыгрывайте скромницу, – а вдруг кто услышит. Вы мне только подмигните – и ночью я буду у вас в постельке.

«Нет, надо отделаться от этого хама!» – думала Мариза, а Хартвелл подступал все ближе. – Да отойдите же! – за недели пребывания в Лондоне Мариза устала от ухаживаний; молодые придворные забрасывали ее комплиментами, льстили и увивались вокруг нее, но она относилась к проказникам – юнцам снисходительно: молодость имеет свои права, и все они были шаловливы и забавны, не более того. Но этот грубиян переходит все границы! Мариза с отвращением отдернула руку от схватившей ее мясистой потной ладони. Пальцы были бледные и толстые, словно ливерные колбаски.

– А вы думаете, что вам понравится рука вашего бравого шотландского парня? – захохотал Хартвелл гнусным жестоким смехом. – Вот вспомните мои слова на утро после свадьбы! Еще как пожалеете о настоящем мужчине, который сумел бы оседлать вас и устроить хорошенькую скачку!

Глаза Маризы, твердые, как изумруд, презрительно оглядели Хартвелла с головы до ног:

– Случись такое, вряд ли я имела бы дело с настоящим мужчиной!

Хартвелл был рыхлый коротышка, далеко не отличавшийся мужской статью и, вероятно, претерпевший из-за этого немало насмешек.

– Ах ты, надменная шлюха, – прошипел он, поворачиваясь на каблуках, и застыл на месте – прямо в его грудь уперся кончик шпаги.

– Немедленно извинитесь перед графиней, милорд, или я дам вам урок хороших манер, в котором вы нуждаетесь безотлагательно!

Мариза отошла от стены и обошла Хартвелла, лицо, которого побелело от страха.

– Простите меня, миледи, – быстро выговорил он, – я… не хотел…

Человек со шпагой удовлетворенно кивнул:

– Правильное решение, Хартвелл. Вы поступили как умный человек. Ведь графиня Дерран – не только нареченная Бьюкенена. Она – в родстве с Килрунами из Ирландии и Равенсмурами из Уэльса. Этих забияк лучше не раздражать. Да и меня тоже, – добавил он мягко.

– Понимаю, – сказал Хартвелл хриплым шепотом. Как только лезвие опустилось, он сбежал.

– Рад был услужить вам, миледи, – сказал человек со шпагой, вкладывая свое оружие в ножны. Мариза наградила его одной из самых своих очаровательных улыбок.

– Я вам признательна. Этот грубиян был просто несносен.

– Вы правы, леди, – согласился незнакомец. – Хартвелл давно заслуживает хорошей взбучки. Мне жаль, что он удрал, и я не смог отделать его как следует. Но задира – всегда трус. – Он снова изящно поклонился Маризе.

– Прошу вас, сэр, назовите мне свое имя. Должна же я знать, кто пришел мне на помощь, – настойчиво попросила Мариза, глядя в приятное открытое лицо незнакомца. Она вспомнила, что он вошел в гостиную вслед за ней, и она тогда еще обратила внимание на его простую темную одежду и не прикрытые по моде пышным париком темные волосы.

– Кавинтон, миледи Дерран. Джейми Кавинтон.

Мариза протянула ему руку, к которой он деликатно прикоснулся губами.

– Вы оказали мне большую услугу, сэр.

– О, это сущие пустяки. – Он предложил ей руку.

– Вы позволите мне проводить вас в дом?

Мариза сверкнула ослепительной улыбкой.

– С радостью.

Они прошли несколько шагов по тропинке, и он неожиданно остановился.

– Я хотел бы дать вам совет, графиня.

– Какой же? – Мариза раскрыла свой веер, и резкий треск пластинок слоновой кости словно выразил ее неодобрение неожиданной бесцеремонности учтивого Кавинтона.

– Не расспрашивайте никого о своем женихе.

Мариза так же резко закрыла свой веер.

– Это почему же?

– Потому что вы не должны составить о нем поспешное или ложное суждение.

– Вы его знаете?

– Да, миледи, и очень хорошо, – улыбнулся Джейми Кавинтон.

– И вам нечего мне сказать?

– Только одно: Кэмерон Бьюкенен – гордый человек. Помните об этом, не то все будет разрушено, прежде чем начнется, – многозначительно закончил он.

Загадочные слова Кавинтона всплыли в памяти Маризы, когда она подняла глаза на стоящего рядом с ней жениха. Гордый… Да, он был горд и прекрасен. Статная фигура, хороший рост – на несколько дюймов выше Маризы, но не такой долговязый дылда, как Карл Стюарт. Пламя многочисленных свечей в канделябрах золотистым светом освещало его профиль, обращенный к Маризе: орлиный нос, светлые волосы, падающие на кружевной воротник бархатного камзола. И камзол, и широкополая шляпа были темно – синего цвета – таким же цветом сиял сапфир на его левой руке, сжимавшей трость; пальцы были изящные и длинные. «Да он красавец!» – радостно подумала Мариза.

Голос, повторявший слова епископа, был глубокий и звучный, с едва уловимым шотландским акцентом. «И возлюблю тебя плотью своею…»

Сегодня ночью, после ужина, который дадут в их честь король и леди Каслмейн, она останется наедине с этим человеком. Мужчина и женщина станут плотью единой. Мариза знала, что должно произойти с ней этой ночью – об этом раньше говорила с ней мать, а теперь – кузина Брайенна, с которой она жила после приезда в Лондон.

Кольцо, которое связало их судьбы, легко, почти неощутимо скользнуло на ее палец.

«Теперь вы – муж и жена. Бог благословил ваш союз, и никто его не расторгнет».

Человек, ставший ее мужем, унаследовавший теперь титул ее покойного отца, выступил вперед… Что это? Крик ужаса едва не сорвался с уст Маризы. Этому человеку ода только что отдала свою жизнь, свою судьбу?

Пока он стоял рядом с ней, повторяя слова епископа, тень от полей шляпы скрывала правую половину его лица. Рядом с ангельски красивой левой частью лица высветилось в свете канделябров зловещее уродство – страшные шрамы на правой половине лба и правой щеке до самого горла и черная повязка на глазу. Она опустила взгляд – кисть правой руки была изуродованной, бесформенной, словно шишковатая иссохшая ветвь дерева. Он сделал шаг, и Мариза увидела, что он хромает.

– Э-э, Красавица, – тихо произнес он ей в самое ухо, – разве ты не поцелуешь свое Чудовище?